Последний Шаман 2

Глава 19 «С обретением»

«Во саду ли, в огороде, бизнес рос дельца Мавроди?»

Чую, Чёрный, риторический вопрос.

В утренних сумерках таверна Якова выглядела жутковато. Её чёрные провалы выбитых окон, окончательно рухнувшая крыша веранды, забросанная землёй покосившаяся вывеска и кучи мусора вокруг явно давали понять, что местные решили держаться от таверны подальше. То ли им рассказали о случившемся обороте Якова, то ли горожане сами почувствовали исходящую от неё угрозу и предпочли ютиться в оставшихся домах, сие мне было неведомо. Но в любом случае, теперь даже дежурившая пятёрка ковбоев опасалась в неё заходить.

И их можно понять, ведь когда в темноте заведения звучит жуткое рычание, ломается мебель и время от времени из окон вылетают бутылки, стулья и остатки лавок, последнее, что захочется делать, так это зайти в таверну и начать разбираться.

— Ох уздечку ему в печку… если он опять зверем обратился, я ему по башке поленом настучу, — проворчал я в полутьме, прислушиваясь к грохоту из-за дверей. — Эй, Карл, или кто там из вас Якова первым увидел? Каким он выглядел, может кто сказать?

Спросил у ковбоев, так как тонким зрением ничего не смог разглядеть. Внутри здания будто морока навели и в густом чёрном тумане виднелся только смазанный силуэт.

— В смысле как выглядел? — не понял вопрос один из взрослых ковбоев, держа ружьё на изготовку.

— В прямом смысле. В виде человека или нет? — нетерпеливо уточнил, но только ещё больше их полусонные мозги запутал.

— Что…?

— Кого…?

— А он что, и не человеком может быть…?

— Тьфу, всё с вами ясно. Лизка, готовь тряпку успокаивающую, — попросил я подругу, но в этот же момент из окон зала таверны прозвучал отборнейший витиеватый мат. — Оооо. Нет, дорогая, отбой. Кажется наш Яков всё таки вменяемый.

— Да и тряпка у него осталась. — ответила Елизавета и я лишь головой сокрушённо покачал.

Такую необходимую для успокоения вещицу и рядом с ним оставить. Нонсенс! Хотя в нашем положении сохранять здраво мыслящую голову та ещё задача.

Размяв колени и плечи, я попросил ковбоев с Елизаветой держаться подальше и осторожно ступил на скрипучие доски веранды. Точнее того, что от неё осталось после всех произошёдших событий. И пока я шёл, то внимательно прислушивался к рычанию, сквозь которое нет-нет, но пробивались человеческие фразы.

Уже за стенами таверны я понял, что чёрная дымка имелась не только на тонком плане, но и на материальном. Мелкой взвесью шумела перед глазами, не давая толком сориентироваться, но хотя бы на вкус и цвет она оказалась нейтральной. По мере моего движения, хруст мебели стал более отчётливым и я наконец смог разобрать монотонный шёпот, повторяющий одно и то же.

— Пауки… чёртовы пауки… проклятые пауки, будьте вы прокляты-прокляты-прокляты. Я не хочу помнить! Не хочу — не хочу — не хочу. Чёрт-чёрт-чёрт! Они везде, они везде… Пауки, пауки, пауки, они везде… абсолютно везде… — хриплый голос в тёмной взвеси звучал словно отовсюду, поэтому выйдя приблизительно в центр зала, я активировал ауру Усиления. В тот же миг Яков громко воскликнул. — КТО ЗДЕСЬ⁈

Незримое глазу движение и меня поднимают за грудки и впечатывают в стенку за барной стойкой. Оставшиеся на ней бутылки дождём посыпались вниз, разбиваясь на осколки, но активированное Уплотнение меня от них уберегло. Опустив глаза, я сквозь тёмную дымку увидел покрытые шерстью руки и оскаленное лицо Якова.

И оно оказалось больше человеческим, нежели звериным.

Возблагодарив судьбу за это, я попытался с ним поговорить, но Яков вновь с силой впечатал меня в стену, а после приблизился. Его исполосованное шрамами лицо оказалось совсем рядом и я заметил, как в глубине его чёрных глаз пульсируют алые искорки. Чёрные волосы на его голове и плечах плавно шевелились, и как раз они то и создавали этот тёмный туман, вытекающий из их кончиков.

Яков шумно вдохнул воздух и прохрипел мне на ухо.

— Хххьярр тхебя знхааю! Это был ТЫ! Зхрачем⁈ Зхачем ты это сделал?!! — с каждым выкриком он продолжал вколачивать меня в стену таверны и если бы не защитные ауры, моя бы грудная клетка превратилась в мешок с костной пылью.

Взявшись за его голову я подгадал момент, размахнулся и со всей силой впечатал свой лоб в его. Раздался сухой стук и Яков запрокинул голову назад, глухо мыча.

— Яков. Приди в себя. Вспомни, кто ты! — велел ему, и тут же с его лихой подачи отправился в полёт по трактиру.

Метнул он меня мощно, но всё же не так сильно, как тот же Одержимый. Затормозившись не без помощи разгромленных столов и деревянного столба, подпирающего верхние этажи, я вновь постарался воззвать к нему.

— Яков Кравец, вспомни кто ты есть!

— Я ПОМНЮ! — взревел он в бешенстве и пришлось уворачиваться от куска столешницы, которую он с лёгкостью выдрал из пола и кинул в меня. — Я всё помню! Абсолютно всё, всё, всё-всё-всё! Я ничего не могу забыть… ничего… ничего… ничего…

Сквозь тёмную пыль мне удалось разглядеть, как его грузная фигура обессиленно рухнула на колени после вспышки активности. Спрятав лицо в ладони, он повторял и повторял слова, пока полностью не согнулся и не упёрся лбом в доски пола.

— Ну и чего ныть-то, раз всё теперь помнишь? — задал ему вопрос, присаживаясь напротив. — Или тебе тупое небытие слаще горькой реальности? Раз так, то настала пора проснуться.

— Ты ничего… ничего… ничего не понимаешь!!! — заревел он и стартанул из своего положения прямо на меня.

Пришлось ловить Якова в борцовской стойке, вминая стопы в доски и проламывая их на всём протяжении его рывка. Вылетев из таверны, мы покатились по земле и ребята Хенвлоу бросились в рассыпную. Кто-то из молодых достал тазер, сдуру выстрелил в могучее плечо Якова и жёлтая стрелка отрикошетила ввысь.

И будучи в полузверином обличии, Яков этот укол если и не почувствовал, то почуял точно.

Тут же попытался вырваться из моей хватки и броситься в сторону стрелявшего, но сделать этого я ему не дал. Всадил коленом в грудь, а после дёрнул и перебросил его тушу через себя, тяжело ударяя оземь. Навыки рукопашного боя тут же подкачивались из памяти Сергея Кравец и я принялся методично выбивать из Якова всю его дурь.

Метил в основном в места, где мышцы крепились к костям и в нервные сплетения, чтобы максимально сократить его возможности к сопротивлению. Но даже так, будучи вымотанным и ослабленным, он давал достойный отпор, пытаясь сбросить меня и подняться.

В конце концов помог только одновременно болевой и удушающий захват, который отбитые до потери страха тренера в Семье Кравец называли капканом дьявола. Перевернув Якова спиной вверх, я свои ноги сложил в замок на его шее, а руку его заломал назад и потянул.

Сам не знаю, как умудрился в такое скрутиться и вряд ли бы смог ещё раз повторить, но Яков оставил попытки встать и лишь глухо рычал, пуская пену.

— Да придиж! Ты! В себя! — хрипел ему в ответ, держа на пределе своих сил.

— Яков! Это я, Елизавета! Пожалуйста, не сопротивляйся! — моя умница-разумница Лизка таки додумалась сбегать до комнаты Якова и теперь прижимала розоватую тряпку к его лицу.

Тот сперва головой отмахивался, рычал, но вскоре движения его замедлились. И уж не знаю, что подействовало сильнее, удушение или запах с тряпицы, но в моих руках он обмяк и я смог наконец-то его выпустить.

Так он и остался лежать на плитках мостовой, дыша глубоко и сипло. Жестом попросив ковбоев и вышедшим из домов праздным горожанам отойти подальше, я попросил Лизку молчать, а сам прислушался. Яков что-то шептал. Едва слышно, но мне удалось разобрать.

— Энэн… я помню тебя, моя дорогая. Теперь я тебя не забуду… ни в коем случае… прости меня, Энэн.

Подсев поближе, я узрел, что здоровяк пускает слёзы прямо на тряпицу, а взгляд его становится человеческим.

Тело его сдавало в пропорциях, сбрасывало лишнюю шерсть и переставало выпускать струйки тёмной пыли. С каждой секундой Яков становился всё более узнаваемым, но всё же кое-что в нём неизгладимо поменялось. Теперь он не выглядел любезным и учтивым увальнем, а скорее походил на матёрого, мускулистого и опасного хищника в человеческом обличии.

Собственно, если вспомнить его прошлое и вычесть последние десятилетия полу-жизни, им то он по сути и являлся. Переведя взгляд, он посмотрел на меня не в пример осознаннее, чем раньше, и выдавил.

— Если ты от ублюдка Гаррета и это его новое истязание, то лучше убей меня сразу… — попросил он зло, медленно пытаясь подняться. —…пауки, это прям что-то новое.

— Нет, Яков. Я никакого отношения к семье Хенвлоу не имею, — ответил ему, предлагая руку помощи, но он оттолкнул её, продолжив собственные попытки. — Я Семён. Пришёл к вам недавно. Мы Елизаветой решили тебя…

— Я помню, кто ты! — огрызнулся он и скривился от боли. Приняв сидячее положение, он переводил хмурый взгляд с меня, на Елизавету и с каждым разом задерживался на мне всё дольше. — Я помню всё. Помню тебя, Семён и тебя, Елизавета. Я помню всё в мельчайших подробностях, вплоть до начала падения этого чёртового города. Сколько я спал?

Вопрос прозвучал хлёстко, совсем не в духе того Кравец, которого я знал. Это был голос человека, привыкшего повелевать и держать всё под своим контролем.

— Почти двое суток… — пробормотала Елизавета, с мостовой поднимаясь и к нам подходя.

— Вот сссобаки… Барьер уже поста…? Ааа. Вижу, — выругался хрипло, наткнувшись взглядом на алую стену. Попробовав встать, он просипел сквозь стиснутые зубы, прижимая руку к отбитой груди. — Уффххсс. Чёрт, кто тебя учил бою, Семён⁈

— Что, мало попал? — заботливо осведомился и получил от Якова короткий хмык. — Могу добавить, если хочешь.

— Лучше встать помоги, товарищ «спец», — сказал он, как сплюнул, но руку я ему всё же протянул. Не смотря на состояние, хватка у него оказалась всё такой же крепкой. Оперевшись на моё плечо, он указал в сторону разгромленной таверны и пробухтел. — Но за пауков я тебя не прощу…

— Твоё дело Яков. Можешь хоть под дверь наср*ть, останавливать не буду. Просто заселюсь к тебе на этот день, чтобы оба порадовались, — ввинтил шутейку, пока тащил здоровяка обратно в его обитель. — Ты только скажи, как ты понял, что с пауками это был я? Вроде не светился.

— Почуял, — простым был его ответ, но всё же он мне его более подробно развернул. — Они пахнут тобой, светятся тобой и каждый раз, когда я хочу что-нибудь забыть, сплетают это вновь. Прямо перед глазами. Это невыносимо!

— Ну звиняй. В тот раз либо ты нас задрал бы, либо вот это вот всё. Ты же ведь помнишь тот момент, когда ты в звере был? — поинтересовался у него и тот нехотя ответил.

— Смутно, но да.

— Ну вот и не воняй тогда.

— Я не воняю.

— Воняешь ещё как, двое суток не мылся.

— Да пошёл ты к дьяволу…

— Мальчики, не ругайтесь. — влезла в разговор Елизавета и мы синхронно на неё посмотрели. И к чести её, наш совместный взгляд она с лёгкостью выдержала. — Все склоки потом, а пока что…

Договорить она не успела, так как вернувшиеся ковбои окликнули нас на самом пороге. Самый старший из них, вроде как Томми, вопросил.

— Семён, всё в порядке? Что нам Дейву сказать? — и вместо меня ему ответил Яков Кравец, чей голос звучал очень не добро.

— Скажи ему что прежний старина Яков вернулся и очень хорошо его помнит. Прямо так, слово в слово. Уверен, ты справишься.

Дабы Яков не наговорил лишнего, я тряхнул его и понёс дальше, говоря напоследок парням.

— Вы уж его простите, ребята. Головой стукнулся, осерчал, с кем не бывает. Дейву передайте, что всё в порядке, мы с Елизаветой справились. И если он спит, то не будите, ничего серьёзного уже не случится. Вы молодцы. — те хмуро покивали нам в след и я наконец переступил проломанный порог таверны, ища, куда бы Якова сгрузить.

В этом деле помогла Елизавета, найдя во всём древесном ужасе один единственный, оставшийся целым, стул. На него то мы Якова и посадили. Я тут же занялся его лечением, а Лизка метнулась в погреб и принесла трёхлитровую бутыль с морсом и пищевые брикеты. Или, как я пошутил, набор зверского мужика, да только никто мою шутку не оценил по достоинству.

Одним махом выпив две трети морса, Яков принялся отправлять вовнутрь себя брикет за брикетом. Да так быстро, что Елизавета банально не успевала их открывать. Вливая в него эфирку, я всё ждал, когда же он начнёт разговор, но он всё ел и молчал, уставившись в пространство.

И только после того, как брикеты начали съедаться медленнее, Елизавета решила спросить.

— Яков. Ты действительно вспомнил всё? Я же помню, я говорила с тобой об этом и ты мечтал узнать. Что именно ты вспомнил?

И ведь верно. Елизавета знала того простого Якова, который являлся хозяином таверны и лишь иногда зверел по неизвестным для него и для неё причинам. Не прекращая лечения, я присматривался к Якову и видел, сколь не проста для него эта тема. Поэтому начал сам, благо для процесса исцеления язык был не нужен.

— Он вспомнил своё прошлое, Лизка. То самое, в котором он являлся старшим братом главы Семьи Кравец. Той Семьи, которая владела всеми окружающими землями, ныне подконтрольные Грековым и Хенвлоу. — и по задвигавшимся мышцам спины Якова я осознал, что мой ответ ему против шкуры пришёлся.

— Тебя кто-то просил за меня отвечать, «господин спец»? — процедил он, делая паузу между поеданием батончиков.

Коснувшись руками его спины, я с силой вправил ему позвонки между лопатками и доходчиво произнёс.

— А ты тон попроще сделай «господин Яков», ибо негоже хамить человеку, который тебя лечит.

— Кхххккк… так ты же эти побои и натворил… — сипло прокашлял он.

— Что не отменяет выказывание уважения последующему лечению, — сказал ему веско, возвращаясь к целительству. — И нечего на меня свои проблемы с Хенвлоу переводить. Не я тебе память блокировал и марафон скудных жизней устраивал. Так что, сказал бы хоть спасибо.

— Знал бы кому именно говорить, сказал бы. — всё ещё едко подметил Яков.

— Между прочим, он спас не только тебя, но и всех нас. И продолжает это делать. И вообще, раз руки есть, то сам распаковывай! — жёстко ворвалась в беседу Елизавета, тоже оскорблённая его тоном. Бросив ему упаковку с брикетами на колени, она пошла в сторону бара, громко ворча. — Если бы я знала, что ты такой грубиян, попросила бы Семёна тебе память не возвращать. Прежним ты был лучше.

— Но-но-но, подруга, не буянь, — пришлось немного притормозить разошедшуюся Лизку. — Это же ты всё знаешь, а он и не в курсе. В общем, я Последний Шаман, ликвидатор на пол-ставки, боец-молодец, в регрессии ходец и по воронам спец. Так что, прошу любить и жаловать.

— Озарённый, значит, — вынес он вердикт, морс допивая и жестом показывая, что с лечением достаточно. — Нечто такое я и предполагал. И давно?

— Почти две недели как. — прикинул по дням, сам удивляясь своему прогрессу за столь краткое время.

И закономерным оказался тот факт, что Яков мне ни сколько не поверил.

— Брешешь. — сказал он уверенно.

— Отнюдь, — не согласился с ним, тоже беря горсть брикетов из коробки. — Более того, я ещё и твой племянник, так что, дорогой дядя, веди себя достойно образу Семьи Кравец.

В этот момент черноволосый и иссечённый шрамами мужчина напрягся и медленно выпрямился на своём стуле.

— А вот с этим не шути так. — заявил он угрожающе, на что я лишь улыбнулся.

— А мне и не до шуток. Вот уже две недели как не до шуток и если по уму да по серьёзке говорить, то в прошлой жизни я аккурат являлся Сергеем Кравец. Хочешь верь, хочешь проверь. — развёл я руками перед его очень хмурым и не добрым взором.

— Наш код связи при экстренных случаях? — сразу же задал он вопрос и я ответил.

— Jango-sigma-4115

— Полное имя ультра-крафтера?

— Микки Морео Гнасси.

— Сколько родинок на теле Сергея?

И тут я не выдержал и хохотнул, вспоминая тот же вопрос-проверку, заданный мне когда-то Елизаветой.

— Ахахах, Лизка, да это, я смотрю, в тренде! Ты потом генетически проверься, вдруг ты тоже из их семьи? — хихикал я, а на не понимающий взгляд Якова только рукой махнул. — Не парься. А у Сергея, то есть, у меня, было 29 родинок и я до сих пор не понимаю, как можно быть на столько себялюбивым.

Яков прожигал меня глазами, в которых сталкивалось и переплеталось столько чувств, сколько я в принципе в людях за раз не встречал. И ярость, и гнев, и отчаяние, и страх, и надежда, всё в одном человеке. На тонком плане его эмоции выглядели как перепутанный клубок ярчайших нитей, которые одновременно и страшно попытаться расплести, и очень хочется.

— Может тебя окончательно убедят невидимый ультра-кар и наставник, прикованный к скале? — выложил я все козыри на стол и это его почти прошибло.

—…чтоб тебя. — ругнулся он и стеклянная бутылка из под морса лопнула в его руке. — Если твой рассказ искусно сплетённая ложь, добытая из памяти моих родственников, то клянусь, смерть твоя будет долгой.

— Яков! — воскликнула Елизавета, уже готовая подойти и расколоть об его голову последнюю целую бутылку алкоголя. — Не знаю, о чём ваша беседа, но если ты ещё раз будешь угрожать моему другу, то сдохнешь раньше, чем попробуешь это сделать.

Из темноты зала она подходила взбешённой фурией и сущность за её спиной окончательно сбрасывала с себя остатки блоков. Теперь, вместо бесформенной глыбы, за плечами Елизаветы находилось создание, выточенное будто из тёмно-синего камня. К тому же, с изящных рук этого существа тянулись белые тонкие нити, становящиеся длиннее и шире по мере её нарастающего гнева.

— И между прочим, если не забыл, ты у меня до сих пор в долгу. Всё понял? Я доходчиво объяснила? — вытянув руку с зажатой бутылкой, она и сама не заметила, как намерением отправила белые нити вперёд, в сторону Якова.

И попытавшись заслониться от них ладонью, Яков замер, так как нити тут же оплели его эфирную суть и начали множиться, сплетаться, переплетаться и превращаться… в те самые блокирующие жгуты, которые я снимал с Елизаветы! Да только в этот раз они полностью контролировались ею.

— Так-так-так. Всё. Баста. Достаточно, — замахал я руками, глядя, как оба участника конфликта удивлённо замерли. — Лизка, подбери свои способности и прекрати опутывать Якова. Яков, подбери наконец челюсть и перестань тянуться силой к своим кристаллам в предплечьях. Да, я их вижу, точно также, как и всю твою энергетическую структуру. И не смотри на меня так. Всё сказанное мной выше является правдой и мне нет резона тебе или Елизавете врать.

—…так бы и сказал спец Хенвлоу. — пробормотал Яков, разминая выпущенную из пут руку.

— Спец Хенвлоу не оказался бы в той же заднице, что и все здесь присутствующие, — парировал его вывод, беззаботно затачивая батончик и наслаждаясь его мясным вкусом. — И кстати говоря. Ты вот этого мог и не помнить, но за тобой пятнадцать ковбоев отправили только чтобы увезти. Они все здесь, можешь любого поспрашивать. Сделать я этого им, конечно, не позволил, но от тебя дожидаться благодарности, скорее всего, придётся вечность.

— И ты ему доверяешь? — спросил он у Елизаветы, которая ошарашенно наблюдала за своими руками, ведь и в ней самой начал открываться третий глаз.

— Как себе, Яков. — коротко прозвучал её ответ.

— Ладно… — выдохнул он и в этом движении будто разом телесно сдулся, хоть и продолжал говорить веско и тяжело. — Ладно-ладно-ладно, хорошо. Допустим, на минуту, что всё действительно обстоит так, как ты говоришь. Тогда в чём резон тебе помогать ей? Или помогать мне? Скажи, чего ты хочешь? И отвечай честно. А я уж тебя послушаю и решу, по пути ли нам или нет.

— Вооот с этого и следовало начинать разговор. — пропел я сплитом голосов Сергея и Грея, которые к этому моменту прекрасно оценили, взвесили и поняли характер вновь себя обредшего Якова Кравец.

Уже тогда, будучи в его сознании, я предвосхитил, что разговор с ним будет долгим и уж точно не простым. Да и до схи пор, для меня казался крайне удивительным тот факт, что этот древний человек способен на связную и толковую речь, после пережитого им кошмара. После предательства, подставы, пыток, допросов и долгих лет под чужими личинами, он сидел сейчас передо мной тем собой, который жил волей, борьбой и противостоянием.

И именно эта фигура мне и нужна была на игровом столе.

— Да всё просто, Яков. Я старик. Такой же, как и ты. Я повидал дер*мо. Не только в своей жизни. И в твоей тоже. И в чужих. И во всех тех, в которых жил когда-то. Я тоже вижу всё, что вокруг происходит. Всю эту треклятую ложь, позорную постанову зацепившихся за власть, в которую поверили миллионы. И мне это не нравится, Яков. Крайне не нравится. И я совру, если скажу, что не чувством мести пропитаны мои мотивы. И ею тоже, это правда. Но кроме неё меня ведёт безумное желание. Знаешь, такое сумасшедшее желание о справедливости. И я сейчас говорю не про их справедливость, не про общепризнанную, или идейно верную, нет. Я говорю о своей личной. О той, которая не даст людям помирать в двадцать лет от энергетического истощения. О той, которая не заставит озарённых одиночек батрачить в тюрьмах по три смены кряду. О той, которая откроет глаза всем тем, кому глаза закрыли. О той справедливости, которая поможет честно и открыто сказать о происходящих в мире изменениях. И если ты искал союзника на этом пути, мой дорогой друг и любимый дядя по прошлой жизни, то он сейчас перед тобой.

Сказал я, глядя прямо ему в глаза.

Сказал, как не говорил никому и никогда и голос мой не дрогнул ни разу. Стоя прямо перед ним, я протянул ему руку и лучи поднимающегося из за горизонта солнца проникли в таверну, озаряя мою злую улыбку. Я ждал. Я надеялся. Ну же, возьми и пожми мою руку, Яков и, чёрт тебя подери, улыбнись также, как и я. Горько и зло. Ты можешь!

— Ну так что, по пути нам или нет? — спросил его сурово и…

…Яков улыбнулся.

И пожал мою руку.

— Вот так-то лучше, — произнёс он сухо и всё таким же крепким оказался его хват. — Скажи, с чего планируешь начать?

И я ему поведал о том, что со всего только-что произошедшего и начал, заставив Якова Кравец, последнего наследника Семьи Кравец, улыбнуться ещё раз.