Последний тигр. Обитель Святого Ястина

Глава 16

Барахольщик явился ночью, когда почти все спали, прополз будто уж меж камней к теплому очагу. Агний, уронив голову на грудь, дремал и он попытался украсть огонь из чаши. Его выдал рой, почуяв бывшего хозяина, он заворочался и загудел. Циклоп проснулся и забил тревогу. Гван схватился за молот, а Орис за кочергу, но первым успел Сырой. Подбежал и боднул Барахольщика лысой головой в лицо. Обессиленный от голода, тот не сопротивлялся. Огарок предложил забить его камнями, но Орис не позволил. Гван поморщился, но поддержал. Убивать безоружных — бесчестье и позор на любой земле. Северяне так и вовсе, приговаривая человека к смерти, давали ему палку. Не на этом берегу, так на том пригодится. Без головы то с палкой сподручнее идти, а Долина теней в холодные дали тянется, поговаривают что и края то ей нет. Прогневил ты мать Землю и отца Дракона, будешь вечность идти, но так и придёшь никуда.

Орис оттащил Барахольщика подальше, связал ему руки и плеснул водой в лицо. Очень уж хотелось поговорить по душам. Орис был уверен, что еретик многое знает и может рассказать, но и обмануть может. А еще наверняка попытается зачаровать. В отличие от магии Создателя, вторая Речь своей власти в этих подземельях не теряла.

— Ничему то тебя жизнь не учит, — плюнул в сердцах Гван и попросил Сырого присмотреть. Тот не отказал, ему было все рвано где досыпать, присел у камушка, руки на груди сложил и ушел сонными тропами. Орис же в эту ночь больше спать не планировал. Он растормошил Барахольщика и протянул ему чашу с водой.

— Пей, — сказал грамард.

Барахольщик улыбнулся, приложился к чаше и осушил её в два глотка.

— Признай, мой звездоголовый друг, я тебе нужен, потому ты так добр ко мне. Ты хочешь узнать, что будет дальше. Что будет, когда явится моя богиня.

— Ну для тебя то ничего хорошего, мастер Кауль Еремин из Дагоста. Твоя богиня ошибок не прощает, а ты много их уже совершил.

Барахольщик изо всех сил пытался улыбнуться невозмутимо, но его выдали глаза. Он боялся.

— Что ты там говорил о великом зле? — спросил Орис.

— Суть его — внутри нас, — ответил Барахольщик. — Мы и есть то самое зло.

— Так вот я собираюсь любой ценой дать злу отпор. Тебе то конечно этого не понять, ты уже поддался, но раз ты до сих пор дышишь, то можешь и изменить своё решение.

— И что мне это даст? Твое уважение, милсдарь? Прощение Создателя? Наш выбор всегда следствие наших желаний, а я желаю силы и власти.

— Этот нерест прошёл, твои перспективы смыло волной, а оставшиеся возможности сожрали крабы. Что будешь делать? Каяться? Вот только покаяние плохо сочетается с силой, не правда ли?

— Не пытайся, грамард, — покачал головой Барахольщик. — Не искушай меня соврать тебе. Я знаю все свои дороги на этом жизненном пути, я их видел. Мойры показали мне каждый узелок. Каждую ниточку. Лучше скажи чего тебе надо? Вдруг моей скудной власти еще хватит помочь.

— Берегонт создаёт поле для второй Речи, а что создает его для магии Создателя? — спросил грамард.

— Я впечатлен, — ответил Барахольщик. — Такой вопрос достоин ответа. И он очень прост — человек есть физическое тело, как и любое другое материальное тело, он обладает полем. Но в сравнении с эманациями берегонта, это поле ничто.

— Что может укротить или разрушить силу берегонта?

— Лишь воля богини.

— Лжёшь, — покачал головой Орис. — Твоя богиня также подвластна его чарам, я знаю.

— Ничего ты не знаешь, — вдруг разозлился Барахольщик, веревки на его руках скрипнули. — Ты глуп и невежественен, как и все остальные, тупые твари Создателя! Вы все — ошибка! А ваш мир… она сотрёт его с лица земли, обернув в огненный кокон! Никто и не узнает что вы когда то существовали!

— Ну наконец-то, — улыбнулся Орис. — Мы начали говорить искренне. А её огненный кокон похож на тот, что породил Килийские острова? Страшное было время, когда земля из воды выходила!

Но Барахольщик на уловку не попался. Он закрыл глаза и тяжело дышал, ему явно было больно, но он ни за что бы не признался в этом. Орис осмотрел его, но ран не нашёл, возможно, когда его первый раз связывали, то сломали что-то. Пока они в банном зале бодались меж собой, он сумел освободиться и сбежать, но вернулся. Зачем? Власть Речи он не утратил, её нельзя утратить, но можно лишиться контроля над роем, если чья-то песнь перебьёт твою. Циклоп его одолел, неужели он вернулся в надежде снова бросить ему вызов? Для драки он выглядел слишком изможденным. Хотел что-то выведать? Отвлечь? Его появление всех переполошило, но ему то от того какая выгода?

Орис повернул голову, увидел спящего Сырого и по традиции караула дважды свистнул, но дед даже не шелохнулся, грудь его мерно вздымалась, видимо сонные тропы далеко его увели.

Барахольщик рассмеялся и Орис все понял, вскочил, принялся кричать и голосить во все лёгкие:

— Караул! Подъём! К оружию!

Никто не ответил. Все в пещере спали мертвым сном.

Кастор во сне махал руками, стонал, но глаза его оставались закрыты, а Звезда мерно горела на груди. Циклоп ссучил во сне ногами, будто бежал куда-то, рой, укрывший его одеялом, мерно гудел. Гван сидел чуть в стороне, свесив голову на грудь, рука его крепко держала молот, так крепко, что костяшки побелели. Как и сам металлический клюв килийского ворона.

— Ты снова их подвёл, малыш-ш-ш, — прошептал за спиной голос Барахольщика. Орис резко обернулся, но мастера и след простыл. Огонь в чашах яростно вспыхнул, будто в них подлили масла. По стенам поползли голодные тени. В надежде на чудо Орис принялся молиться, но Речь Создателя была бессильна. Камень под ногами дрогнул, по стенам побежали трещины. С потолка посыпался песок. Орис обернулся и увидел рой. Тот больше не охранял спящего Циклопа, а замкнувшись в круг, сверлил камень, на том самом месте, где был изображён древний символ. Барахольщик прыгнул в воду и теперь грёб на ту сторону озера. В попытке его перехватить, Орис тоже прыгнул в озеро, вода была жутко холодная, удар вышиб весь воздух, горло схватил спазм. Орису казалось что он чувствует чью-то руку на затылке, рука давила, погружая его под воду. В панике он задёргался и глотнул воды. Закашлялся, попытался выплыть, но теперь кто-то хватал его за ноги и тянул вниз. Он бился с невидимым противником и не мог одолеть, боль в груди стала невыносима, лёгкие горели. Но тут невидимая рука отпустила. Он рванулся к поверхности и сделал спасительный глоток воздуха.

В пещере царил хаос.

Все разом проснулись и забегали.

Гван, размахивая молотом, кричал людям не подходить к воде, но Попрыгунчик и Сырой не послушались и уже плыли к Орису. Грамард огляделся и понял в чем опасность, на том берегу не было ни одной змеи. Все ядовитые твари были в воде. Он начал усиленно грести к берегу, но руки не слушались, да и ног он уже не чувствовал. Попрыгунчик успел первым, подхватил его и развернувшись, поплыл обратно. Сырой же плывя следом, громко шлёпал по воде и кричал, отпугивая змей.

Из воды выбрались живыми.

Кто-то принёс одеяла, рядом поставили три чаши с маслом. В резко наступившей тишине Орис услышал печальные колокольчики — Циклоп плакал.

В камне на том берегу зияла дыра. Ни Барахольщика, ни роя в пещере не было.

Попрыгунчик утёр воду с волосатого лица и хмыкнул.

— Ну теперь мы точно знаем, что выход есть, — сказал Мистат Лайер, сыщик его королевского Величества, по прозвищу Камыш.

— Хорошо, когда проблемы сами тебя покидают, — сказал Сырой, нервно хихикнул и принялся бегать вокруг огненных чаш.

— А я бы так не сказал, — пробормотал Кастор, не отводя взгляда от дыры в стене. — Как он это сделал?

Раз полоска, два полоска, уши, лапы, хвост из воска…

— С моей помощью, — процедил Орис, он крепко стискивал зубы, чтобы не стучали. Снаружи его била крупная дрожь, а внутри полыхала ярость, какой он прежде никогда не испытывал. — Он использовал меня как источник. Он что-то знает такое о магии Создателя, чего не знаем мы.

Дрожь так и не прошла. Пока разбирали леса в Драконьем зале, пока сооружали плоты, чтобы переправить людей через озеро. Очень пригодились бочки из под масла. Работали все, но подъём на поверхность продвигался медленно. Кастор, что шёл впереди каждой группы со звездой в руках, был только один, а он быстро уставал и приходилось делать перерывы. Смельчаки рискнули было сунуться с огненной чашей, но так обгорели, что спасти не смогли. Что именно случилось никто толком и разобрать не успел, единственный выживший утверждал что почувствовал горячий порыв ветра, а дальше весь тоннель уже был объят пламенем. Были и те, кто пошёл в темноту и пропал, ни тел, ни костей, хотя Кастор, прошедший по тоннелю уже дюжину раз, настаивал что тот совершенно безопасен, ни ям, ни разветвлений. Если уж даже он там не заблудился…

Орис укутался с ног до головы, но продолжал дрожать. Говорил он теперь мало, боялся прикусить язык. Мышцы под кожей каменели и местами он не чувствовал то рук, то ног. За пару дней он сильно похудел, щеки ввалились. Гван ругался с ним, пытаясь заставить отдыхать, но Орис и слушать не хотел. Вина грызла его сильнее чем боль в теле, физически он был готов стерпеть всё, только бы избавиться от насмешливого голоса в голове:

— Ты снова подвёл их, малыш-ш-ш…

Кастор смотрел с сочувствием, но не лез. Он как никто понимал что переживал Орис и знал, что завершенное дело станет лучшим лекарством. Грамарду наверняка станет лучше, когда все эти люди окажутся под небом Создателя.

На третий день большая часть людей уже вышла на поверхность. Длинной цепочкой растянувшись по горному хребту, они спускались с высокого Края в долину Верхнего озера. Путь их лежал к стенам брошенной крепости Виль, единственного места, которое могло укрыть их от хищников.

В пещерах осталось меньше десятка человек и почти все свои. Орис и Кастор, Камыш, Попрыгунчик, Сырой, караульный, чьё имя Орис наконец запомнил — Сом. А ещё Огарок и четверо его парней.

Гван с Циклопом ушли с предыдущей группой, чтобы поддерживать порядок во время спуска. Люди устали и измучились от голода, все чаще происходили стычки, а опасность еще не миновала. Без него Орису было неспокойно и он всё поглядывал на компанию Огарка, уж не задумали ли чего? Например вынести мешочек камушков. Досмотр был строгий, раздевали до исподнего, но мало ли чего удумал этого герой. Глазки то его прищуренные так и бегали.

Сыщик тоже поглядывал. Чуял неладное, но ошибся. Они оба ошиблись.

Огарок всё мялся, мялся, а потом подошёл к Кастору и сказал:

— Прошу прощения, милсдарь белоплащник, но мы пожалуй… останемся мы.

Кастор растерялся и подозвал Ориса. Так они и стояли вдвоем, ошарашенные, а Огарок говорил.

— Мы обсудили и решили остаться, за хозяйством присмотреть. Камушки обратно собрать, да тоннели завалить.

— Да вы же тут с голоду помрете, — покачал головой Кастор. — Да еще и камни ворочать. Недели не протянете.

— Протянем, милсдарь, — вдруг сказал Попрыгунчик и тоже шагнул вперёд. — Змеи они твари питательные. Да и выход у нас если что имеется. По ту сторону и поохотиться можно, угодья высокие, не охраняются, тропы тут не для гернова коня, а до ближайшего поста не всякий горл долетит.

— Решено, — сказал Сырой и встал. — Остаюсь. Мне все равно уходить на тот берег скоро, сделаю ка хорошее дело напоследок.

— Мне бы щепотку всего, — добавил Сом и рассмеялся. — Так ты сказал? Вот тебе твоя щепотка.

— Ты что тоже? — удивился Орис.

— Пригожусь, — кивнул Сом. — Меня по ту сторону лишь верёвка ждёт, а тут глядишь, героем стану.

— Вот уж это вряд ли, — прошептал Орис. — Да и кто о том героизме узнает?

— А это не важно, мы будет знать, — сказал Сыщик.

— Мистат! — воскликнул Кастор. — Ты же королевский сквайр!

— Вот потому я и остаюсь, — твердо сказал сыщик. — Мне от короля больше и деться некуда, если вернусь в столицу, придётся все что видел и слышал рассказывать, а если здесь останусь, то может и есть шанс тайну берегонта уберечь. Именем то короля чего только за южными границами не делается. Да и всех местных я знаю, договорюсь, коли язык не отсохнет. А даже если отсохнет, то я и на пальцах смогу.

Все засмеялись.

— Слышал я грамотей вашу беседу, — вдруг серьезно сказал Сырой. — С недругом нашим общим. Ты уж найди эту тварюшку беспозвоночную и головку то ему об стеночку разбей.

— Сделаю, — так же серьёзно ответил Орис. Он обхватил себя за плечи и держал, потому что дрожь от эмоций усиливалась. Он с такой силой сжимал челюсть, что та болела. — А вы обещайте не пропасть здесь. Мы как до Решани доберемся, постараемся помощь послать.

— Ох, не говорили бы вы никому лучше, — покачал головой Сыщик. — Чую я от помощников всяких только беды будут. Считай нет нас. Сгинули мы.

Орис и Кастор переглянулись.

В тоннель входили в гробовом молчании.

Провожали их молчаливые фигуры — истинные служители тайного братства.

Братства Святого Ястина.