Последствие

ГЛАВА 20

Мы были на пол пути к государственному лесу Непаг, когда пошел сильный снег, и мне пришлось включить дворники арендованного Land Rover. Весь пейзаж был совершенно белым, а туман уменьшал видимость, поэтому я ехала очень осторожно и медленно. Это не помешало Хейдену каждые несколько минут комментировать, чтобы я замедлилась, его челюсть была напряжена так, будто мы могли умереть в любой момент.

— Тот, кто любит жить опасно, сейчас действительно боится, — сказала я ему, когда мы добрались до Хартфорда.

— Да? Одно дело делать это самому, но совсем другое — отдать тебе весь контроль, — прорычал он, глядя на дорогу впереди.

Я вздохнула. Хотелось бы, чтобы хоть немного солнца скрасило этот день и подняло мне настроение. Я была подавлена с тех пор, как мы вчера вернулись с кладбища. Я должна была отпустить все мрачные мысли и сосредоточиться на предстоящих выходных с Хейденом, но было тяжело осознавать, что это может быть наш последний шанс создать счастливые воспоминания вместе. Наше счастье было омрачено осознанием того, что наше время вместе может быть ограничено.

— Я скучаю по вождению. Я просто не понимаю, почему мне запрещают водить. Я чувствую себя прекрасно.

— Мы не можем рисковать. Ты же знаешь.

Он заерзал на сиденье и прислонился головой к окну. Я бросила на него косой взгляд, и подумала, что это самое подходящее время, чтобы рассказать ему о том, что Кармен сказала мне сегодня утром.

— Твоя мама предложила мне переехать к тебе.

Он выпрямился, и наши взгляды на мгновение встретились, прежде чем я снова сосредоточилась на дороге.

— Она предложила?

— Да.

Я позволила своим мыслям отвлечься на момент с Кармен на кухне:

— Этот дом кажется другим, когда ты здесь, дорогая, — сказала она мне, кладя грязные тарелки в посудомоечную машину после завтрака. Ее дружелюбие истончило стену, которую я воздвигла между мной и ней, и я чувствовала себя более расслабленной с ней, что создало более крепкую связь между нами. В эти дни она была более энергичной и здоровой на вид, и она осталась дома, чтобы заботиться о Хейдене, решив наладить отношения между ними и перестать так много работать в больнице.

— Мне нравится быть здесь. Это гораздо лучше, чем быть запертой в собственном доме.

Она повернулась ко мне лицом, ее искреннее выражение было увертюрой к ее следующим словам.

— Я много думала об этом, и я хотела поговорить с тобой. И Хейден, и я рады, что ты здесь, и я понимаю, как тяжело тебе живется с матерью. Я пыталась поговорить с ней раньше и сказала ей взять себя в руки и лучше относиться к тебе, но это было похоже на разговор со стеной.

Я уставилась на нее, тронутая ее жестом.

— Ты это сделала? Ты говорила с ней?

— Пару раз, да. Но твоя мать — это нечто, и это еще одна причина, по которой я хочу сделать тебе предложение, Сара.

У меня пересохло во рту.

— Да?

— Твое восемнадцатилетие будет меньше чем через два месяца, и тогда ты сможешь покинуть свой дом, если захочешь. Поэтому я хочу, чтобы ты приехала и пожила с нами.

Значимость ее слов помешала мне легко подобрать слова. Она восприняла мое молчание как нежелание, поэтому поспешила успокоить меня.

— Тебе не нужно ни за что платить, если тебя это беспокоит. Мы не пользуемся детской комнатой, так что ты можешь остаться там. Мы просто отремонтируем ее так, как ты хочешь. — Я все еще не могла произнести ни слова, мое сердце расширялось от благодарности. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя под давлением, дорогая, поэтому тебе не нужно отвечать мне сейчас. Но подумай об этом, ладно? Теперь мы семья.

— И что ты думаешь? — Спросила я Хейдена после того, как рассказала о нашем разговоре, и он долго молчал.

Он провел пальцами по моей щеке, и я взглянула на него. Я была встречена легким изгибом его губ.

— Я бы не хотел ничего большего, чем это. — Он убрал руку. — Но меня беспокоит, что я не знаю, каков ее мотив сейчас.

— Мотив?

— Да. Тебе не кажется, что это слишком большое совпадение, что она приглашает тебя переехать к нам, когда она пытается завоевать мое расположение? Я не хочу, чтобы она водила нас за нос.

Мое сердце сжалось.

— Я понимаю твое недоверие, и то, что ты говоришь, правдоподобно, но я не думаю, что у нее есть скрытый мотив. Хейден, она очень помогла мне в последние несколько недель, особенно во время твоего пребывания в больнице. Она никогда ничего не просила взамен, и я не могу не чувствовать благодарность. У меня никогда не было ничего подобного с моей собственной матерью. Это кажется нереальным, только это не так, и я не знаю, как ей отплатить. Она предложила мне бесплатно пожить в твоем доме. Это просто показывает, какая она потрясающая.

Я бросила на него еще один взгляд и прикусила губу, когда заметила его поджатые губы. Он не доверял ей, поэтому ему было бы трудно даже начать видеть ее в новом свете.

— Твоя жизнь с ней была тяжелой и разочаровывающей, и это еще мягко сказано. Если бы я была на твоем месте, я бы, наверное, тоже не хотела иметь с ней ничего общего. Но я говорю с точки зрения человека, который видит, как сильно она сейчас страдает. Я вижу, что она изменилась и чувствует себя виноватой за то, что отдала предпочтение Кайдену, и это говорю я — человек, который не верит другим легко, как и ты.

Я съехала с шоссе и продолжила путь по городу к шоссе 44. Краем глаза я увидела, как он провел рукой по лицу.

— Я не знаю, — сказал он. — Я ничего не знаю. Я пытался произвести на нее впечатление с тех пор, как себя помню, но всегда получал один и тот же разочарованный взгляд. Я никогда не понимал, почему я недостаточно хорош для нее, и это убивало меня день за днем. Я думал, что если моя собственная мать не может принять меня, как кто-то другой сможет? — Его голос был напряженным, и было больно слышать еще одно свидетельство о шрамах, которые он носил с детства.

— Она сказала мне, что приняла тебя, но тебе нужно услышать это от нее. Если ты позволишь ей объясниться… Может быть, тебе будет легче простить ее. Я не знаю. — Я громко выдохнула. — Ее извинения запоздали, да, но лучше поздно, чем никогда. По крайней мере, она пытается, в отличие от моей матери, так что это что-то значит, верно? Просто подумай об этом.

Он начал постукивать пальцами по бедру, довольно долго молча. Как только я решила оставить эту тему, он сказал:

— Я подумаю об этом.

Я улыбнулась.

— Это здорово.

— Я сказал, что подумаю об этом. Я не говорил, что прощу ее, так что сотри эту улыбку с лица, — укусил он. В ответ я чмокнула его в щеку, и он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — За что это?

— Если ты продолжишь дуться, я продолжу тебя целовать, — игриво сказала я и посмотрела на него, когда он ничего не сказал.

Он скрестил руки на груди.

— Иногда мне интересно, не безумнее ли ты меня, — пробормотал он.

Я усмехнулась.

— Мы идеальная пара, да?

— Пара, заключенная в аду, — пробормотал он в ответ, определенно настроенный на спор.

— Ну, в аду жарко, и поскольку я ненавижу холод, мне нравится, как это звучит, — весело возразила я, как раз поворачивая на шоссе 44.

Я практически видела, как он закатил глаза.

— Как скажешь. — Он расцепил руки и снова начал постукивать пальцами по бедру. — Я ей не доверяю и не уверен, нравишься ли ты ей на самом деле или у нее есть скрытые намерения, но, скажем так, я дам ей шанс. В любом случае, хорошо, что она попросила тебя переехать к нам, потому что я этого хотел с самого начала. — Он накрыл мою руку на рычаге переключения передач. — Ну и что? Ты переедешь к нам после своего восемнадцатилетия?

Мой пульс участился. Я никогда не думала, что настанет день, когда мне представится возможность покинуть токсичное заточение, которым был мой дом, и жить с Хейденом и его мамой. В каком-то смысле все происходило быстро, и это звучало так хорошо, что казалось иллюзией, как будто это могло выскользнуть из моих рук в любой момент.

С другой стороны, я так этого хотела. Я и так проводила большую часть времени в их доме, так в чем же разница?

— Я должна признать, что, хотя наши дома находятся прямо рядом друг с другом, мне кажется, что я перееду в другую часть города. — Я сказала это бодрым тоном, но не смогла сдержать дрожь в голосе. Я даже не заметила, что мои руки начали потеть.

— Тебе не нужно бояться, Сара, — сказал он, и его мягкий голос успокоил меня. — Я позабочусь о тебе и заставлю тебя чувствовать себя как дома. Пожалуйста, скажи, что переедешь ко мне. Пожалуйста.

Я облизнула пересохшие губы. Я знала, что это было важно для него так же, как и для меня. Я бы сделала огромный прыжок веры, но я решила верить в положительный исход своего решения.

— Хорошо, — взволнованно ответила я. — Я перееду к тебе после своего дня рождения.

— Да! — Он ударил кулаком в воздух и поцеловал меня в щеку, улыбаясь.

— Увидишь. Все будет хорошо.

И в этот момент, несмотря на то, что могло или не могло произойти в ближайшие пару дней, я полностью ему поверила.

Через пол часа пешком мы добрались до нашей с Кайденом поляны. Несколько дюймов снега покрыли землю, что усложнило наш поход, но, в отличие от меня, Хейдена это не смущало. Его настроение улучшилось с тех пор, как я согласилась переехать к нему домой, и он продолжал дразнить меня из-за моего красного носа и щек, используя каждую возможность, чтобы кидать в меня снежки.

— Как ты можешь быть таким счастливым, в такой мороз? — Пожаловалась я, обнимая себя. Мои стучащие зубы были еще одним доказательством того, как ужасно мне холодно. Словно по команде, на нас обрушился сильный порыв холодного ветра, и я схватила Хейдена за руку, прижавшись к нему как можно ближе.

— Я счастлив, потому что ты смешная. Ты ведешь себя так, как будто холод смертелен для тебя.

— Садист! А если я умру от переохлаждения?

— Мы не будем здесь достаточно долго, чтобы ты успела замерзнуть до смерти, так что перестань драматизировать.

Окружающие безлистные деревья качались под порывами ветра, омываемые несколькими солнечными лучами, пробившимися сквозь облака. Это был единственный источник красок и тепла в этом унылом пейзаже. Хейден направился к участку земли, который был менее покрыт снегом, и вытащил из своей дорожной сумки водонепроницаемое уличное одеяло.

Он положил его и очистил землю от снега, прежде чем собрать несколько камней и сделать из них небольшую платформу. Затем он вытащил из сумки дрова и положил их на камни. Я улыбнулась, завороженно наблюдая, как он разводит костер. Он так сильно напоминал мне Кайдена, который разжигал огонь каждый раз, когда мы оставались здесь на ночь.

— Ты обо всем подумал.

— Конечно, подумал. Я бы не хотел, чтобы ты «умерла от переохлаждения». — Драматично сделал кавычки он, и закончив, сел и раскрыл объятия, приглашая меня присоединиться. — Иди сюда. Я согрею тебя.

Ему не нужно было повторять дважды. Спустив рюкзак на одеяло, я бросилась в его объятия. Он поднял меня на колени, заставив сесть на него верхом, и поцеловал меня. Волна тепла пробежала по мне, когда мои губы раздвинулись, а его язык метнулся навстречу моим. Он обхватил меня за талию и прижал к себе.

Его губы продолжили свой путь по моей челюсти, и я наклонила шею, чтобы дать ему лучший доступ. Я впилась пальцами в его плечи, когда он пососал место под моим ухом, и мне стало гораздо теплее, чем всего пару секунд назад.

— Твоя кожа такая мягкая, — пробормотал он и стянул мой вязаный шарф на несколько дюймов вниз, чтобы поцеловать впадинку моей шеи. Он обхватил меня за задницу и прижал к себе, прежде чем снова завладеть моими губами, и я тихо застонала. Я не могла удержаться, чтобы не прижаться к нему, покачав бедрами, чтобы встретиться с его.

Я вся стала горячей и задыхалась, когда через несколько минут отстранилась, чтобы сесть рядом с ним.

— Я же говорил, что согрею тебя, — сказал он и обнял меня за талию, а я коснулась своих распухших губ, снова завороженная тем, как хорошо он целуется.

— Я никогда не сомневалась в твоей тактике.

Его смех наполнил воздух, и я улыбнулась, довольная тем, что заставила его рассмеяться.

Мы замолчали, и наши взгляды устремились на проясняющееся небо. Облака уплыли, и ярко светило солнце, творя чудеса с моим настроением. Дрова трещали и потрескивали, а пламя танцевало по восходящей спирали, что успокаивало меня и согревало от случайных порывов ветра.

— Иногда мне хочется, чтобы мозг был похож на компьютерную память, — сказал он. — Мы могли бы стирать любые данные, которые захотим, и заменять их новой информацией. — Он взглянул на меня. — И ты смогла бы полностью забыть тот вечер, когда я привел тебя сюда, и помнить только сегодняшний день со мной.

Я уставилась вдаль, думая об этом. Я была поражена, что он хотел сделать это для меня — заменить старые воспоминания новыми, что помогло бы мне забыть весь негатив.

— Я действительно ценю то, что ты делаешь для меня. Это место уже кажется другим, потому что ты тоже другой.

Он провел пальцами в перчатках по моей щеке.

— Ты знаешь, что это никогда не было правдой? Притворство, что я собирался изнасиловать тебя той ночью, угрожая украсть твою девственность… Все это было только для того, чтобы залезть тебе в голову. Я никогда не хотел этого делать.

— Я знаю.

Он сжал пальцы в кулак.

— Прости, мне так жаль.

— Все в порядке. — Я взяла его руку в свою. — Я не буду лгать, то, что ты сделал той ночью в лесу, казалось слишком реальным, но я знаю, что ты сожалеешь об этом, и я знаю, что ты не причинишь мне вреда.

Я коснулась его губ своими, говоря правду своих слов этим сладким поцелуем.

— Ты не тот старый Хейден, который вселял в меня страх. Ты заставляешь меня чувствовать себя счастливой и любимой, и это все, что сейчас для меня важно.

Он отстранился с улыбкой.

— Это хорошо.

— Но мне вот что интересно.

— Да?

— Тогда ты точно знал, как добраться до этого места. Откуда ты знаешь об этом месте? Ты уже бывала здесь с Кайденом или он тебе о нем рассказал?

— На самом деле, это было любимое место моего отца.

О. Мои губы приоткрылись от этого неожиданного открытия. Кай никогда мне этого не рассказывал. Он упомянул, что ему нравится это место на небольшом холме, потому что отсюда открывается прекрасный вид на небо, но он не сказал, как он его нашел.

— Ого. Я не знала.

— Папа часто приводил сюда нас с Кайденом. Эти воспоминания живы в моей памяти, как будто все произошло только вчера. Кармен приводила нас сюда несколько раз, когда мы были в начальной школе, что помогло мне запомнить дорогу.

Я переплела свои пальцы с его. Кай не мог рассказать мне ничего об их отце, так как не помнил его, поэтому мне было еще интереснее.

— Я всегда хотела спросить тебя о твоем отце. Ты помнишь, каким он был?

Тень улыбки мелькнула на его губах, когда он направил свой теплый взгляд в небо.

— Он был лучшим. — Его прошептанные слова несли глубокую тоску, и я не могла отвести взгляд от его лица, очарованная его восхищенным выражением. — Он всегда играл с нами и выводил нас на улицу. Он никогда не злился на нас, и он всегда был таким… полным энергии.

Он поцеловал меня в лоб и прижал к себе. Стая птиц заполонила небо, создавая формации, которые привлекли наше внимание в короткий момент тишины.

— Мы с Кайденом были совершенно разными даже тогда. Кайден был застенчивым и не хотел расставаться с нашей матерью, в то время как я был гиперактивным и хотел быть в центре всеобщего внимания. Папа называл меня своим маленьким авантюристом, потому что мне нравилось исследовать и делать то, что мне не положено делать.

— Например, что?

— Например, забираться на верх шкафа, чтобы достать игрушку, с которой я хотел поиграть в детском саду.

Я рассмеялась.

— Что?

— Да. Раньше они держали некоторые игрушки на самом высоком шкафу. У нас было мало времени для игр, но мне было скучно, и я хотел поиграть с этой игрушкой. Рядом был ящик, поэтому я сначала залез на него, а затем забрался на верх шкафа.

Мой тихий смех перешел в оглушительный.

— Что сказала твоя воспитательница?

Он фыркнул.

— У нее чуть не случился сердечный приступ. Она начала кричать на меня и позвала других воспитателей, чтобы они помогли ей спустить меня. Кармен так разозлилась на меня и хотела наказать, но папа… О, черт, он рассмеялся, когда услышал об этом. Он смеялся над этим несколько дней. Он даже сказал мне, что гордится мной.

Я провела пальцем по его челюсти. Моя грудь наполнилась горькой болью, болью за Хейдена, который так рано потерял отца.

— Похоже, у Кармен и твоего отца были разные стили воспитания.

— Ты можешь сказать это снова. Она всегда была строгой. Возьмем, к примеру, нашу диету. Она запрещала нам есть шоколад и закуски большую часть времени, но папа разрешал нам есть их, когда ее не было рядом, чтобы присматривать за нами, обещая сохранить это в тайне.

Теперь он улыбнулся по-настоящему, и его голос становился все более неустойчивым, чем дальше он погружался в воспоминания.

— Я так его любил. — Его слезящиеся глаза остановились на моем лице. — Я был его любимцем, и только он и я знали об этом. Однажды он рисовал, держа меня на коленях, и я помню, как он говорил, что любит меня больше всех. Я проводил там много времени, наблюдая, как он рисует… Я даже мечтал однажды стать таким, как он.

Его лицо вытянулось, и первая слеза скатилась по щеке, прежде чем он отвернулся от меня и вытер ее.

— Хейден, иди сюда. — Я обняла его и прижала его голову к своему плечу.

— Я скучаю по нему, и это так больно. Почему он должен был умереть? Почему я должен был потерять его?

Я закрыла глаза, чтобы остановить слезы, и положила подбородок ему на макушку.

— Кармен рассказала мне о том дне, когда ты его нашел. — Я почувствовала, как он дрожит, и я обняла его крепче. — Мне так жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этого.

— Это пиздец. — Его хриплый голос пронзил мое сердце, и мои слезы хлынули наружу. — Я открыл ту дверь, ожидая, что он будет работать над своей последней картиной и будет покрыт краской, как обычно. Вместо этого он лежал неподвижно на полу, покрытый собственной кровью.

Мое сердце подпрыгнуло. Я не хотела его прерывать, поэтому промолчала.

— Я думал, это краска. — Он издал печальный смешок, который был похож на удар под дых. — Я знал, что что-то не так, но я думал, что он откроет глаза и объяснит, почему вокруг него так много красной краски. Но с каждым шагом я видел все больше и больше краски вокруг него, и она была такой темно-красной, что это не могла быть краска. Ее запах ударил меня вместе с осознанием. Это была не краска, и он не собирался открывать глаза.

Мое лицо было мокрым от слез, которые я проливала молча, мои руки держали Хейдена, как будто я никогда его не отпущу. Его дрожь усиливалась.

— Там было так много крови, — прошептал он, разбивая еще один кусочек моего сердца.

— Тсс. Не думай об этом.

Он выпрямился, чтобы посмотреть на меня, позволяя мне увидеть его слезы, и это было слишком больно.

— Иногда я так сильно его ненавижу. Почему он бросил меня? Он сказал, что любит меня, так почему он бросил меня?

Он схватил меня за куртку, когда начал рыдать, и я снова потянулась к нему, притягивая его обратно в свои объятия.

— Бывают моменты, когда люди слишком потеряны в своей темноте, чтобы думать о последствиях своего выбора, — сказала я ему. — Он любил тебя, но он был сломлен.

— Любил ли? Я не знаю. Я сомневался, что он любил меня слишком много раз, потому что если бы он это делал, он бы этого не сделал. Он бы не ушел, бросив меня.

Теперь, когда я узнала его настоящие чувства по поводу смерти его отца, я смогла полностью понять, почему он так зол на Кайдена за то, что тот решил спасти его, и зол на меня за то, что я косвенно способствовала этому. Он чувствовал себя брошенным, потому что, по его мнению, люди, которых он любил, оставили его, что усиливалось его расстройством.

— Он любил тебя, — повторила я. — Он очень сильно любил тебя, но его боль ослепила его. Его боль и тьма играли с его разумом, затмевая все хорошее в его жизни, пока единственным, что имело значение, был выход.

Его кулак ударил по земле.

— Если бы я только пришел туда раньше, он был бы жив. Я бы смог спасти его…

Я подумала о его последней записи в дневнике, которую я прочитала сегодня утром. Он упомянул, что сожалеет, что не спас его.

— Нет, не говори так. Это не твоя вина.

— Но…

Я обхватила его лицо и заставила его посмотреть на меня.

— Не надо. Я так долго винила себя, но правда в том, что ты не можешь винить себя за чужое решение. Так же, как Кай принял решение спасти тебя, твой отец принял решение покончить с собой. Так что, пожалуйста, не вини себя.

Наступило еще одно молчание, прерываемое только нашими рыданиями, когда мы держались друг за друга. Я не могла стереть его боль и переживания от покинутости, но я доказывала ему снова и снова, что он не одинок. Я не уйду.

— Мы оба много страдали, но теперь мы есть друг у друга, и мы исцелимся по частям вместе, — сказала я ему через некоторое время. Теперь он был намного спокойнее, и его слезы высохли. — Однажды нам обоим станет легче. Нас не будут тяготить сожаления и боль. Мы выйдем из этого сильнее.

Он удерживал мой взгляд, когда гладил мою щеку, и я наклонилась к его прикосновению.

— Ты так много значишь для меня. Тебе всегда удается создать свет, который выводит меня из моего темного разума.

Его губы скользнули по моей щеке, придавая моим щекам румянец крошечными поцелуями на моей холодной коже. Печаль ушла из его глаз и сменилась мягкостью, которая растопила меня.

— Теперь ты знаешь о моем отце и о том, как я узнал об этом месте. У него было еще одно любимое место, и именно туда мы сейчас идем. Он часто водил нас туда.

Я наклонила голову набок.

— О? И это?

Уголки его губ изогнулись.

— Бревенчатая хижина в близлежащей горной местности. — Он наклонил голову ко мне, всего в нескольких дюймах от наших губ. — Это прекрасное место. Вот увидишь. — Его теплое дыхание ласкало мою кожу, прежде чем он поцеловал меня и стер все мои мысли в сладкое забвение.

К тому времени, как мы добрались до домика, который Хейден арендовал на выходные, на улице уже стемнело. Мы почти не разговаривали, когда вошли туда, и мое волнение усилилось, потому что я знала, что это оно.

Мы с Хейденом собирались заняться сексом.

Я села на диван и молча наблюдала, как Хейден разводит огонь в камине. В комнате было темно, единственным источником света была лампа в дальнем углу. Больше, чем когда-либо, я осознавала, как сокращаются его мышцы после каждого движения, и его восхитительное тело, которое мне хотелось целовать и трогать. Его руки никогда не казались более мускулистыми или сильными, чем сейчас — те самые руки, которые собирались обнять меня, когда мы пересечем последний шаг к тому, чтобы стать одним целым.

Я огляделась, чувствуя волну благодарности к нему за то, что он привел меня в место, хранящее некоторые из его самых драгоценных воспоминаний. Оно было обставлено простой мебелью и несколькими украшениями, которые придавали ему жизнь и излучали успокаивающие флюиды.

— Ты перестанешь быть дышащим трупом? — Сказал он, когда огонь ожил, и он выключил лампу. В комнате стало темнее, освещенной только пламенем, которое образовывало самые замысловатые фигуры.

— Дышащим трупом?

— Ты вообще не сдвинулась с места. Давай. Подними свою задницу.

— Если это твоя версия прелюдии, я должна сказать тебе, что она не работает, — игриво ответила я, наблюдая, как его губы изогнулись во внезапном веселье.

— Ты наконец-то узнала, что существуют ответные действия. Поздравляю. — Он хлопнул в ладоши, и я закатила глаза, вставая, чтобы помочь ему с одеялом.

Мы положили одеяло на плюшевый ковер перед камином, и я полезла в свой рюкзак за Pringles и пакетиками Cheetos и Doritos. Я села рядом с ним и положила голову ему на плечо, когда он обнял меня за талию.

— Тебе холодно? — Спросил он меня.

Я открыла пакетик Doritos и полезла внутрь.

— Нет.

— Что ты думаешь об этом месте?

Я положила в рот Dorito, прежде чем передать ему пакет.

— Здесь мило и уютно. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как будет выглядеть улица утром.

— Завтра мы осмотримся. — Он взял несколько Dorito и засунул их себе в рот. — Мне просто нравится все в этом месте. Для меня это особенное место, потому что каждый раз, когда я думаю об этом, я вспоминаю все веселье, которое мне довелось провести с отцом. Я чувствую себя здесь умиротворенно.

— Спасибо, что привел меня сюда. Это действительно особенное место. — Он ответил едва заметной кривой ухмылкой губ, завороженный пламенем, кружащимся в камине. Я взяла свой рюкзак и вытащила его дневник. — Я закончила его читать сегодня утром.

Он взглянул на дневник в моей руке с проблеском неуверенности на лице.

— И что ты думаешь?

Я перелистнула страницы до его последней записи. Мне хотелось рассказать ему так много всего.

— Что ты способен на самые прекрасные вещи. Ты всегда хочешь дарить любовь и бороться с негативными мыслями. Последняя запись…

Я начала читать ее вслух:

«В своей жизни я о многом сожалею, но если бы мне пришлось составить список из пяти главных вещей, о которых я сожалею, вот он:

1) Не появился раньше и не спас своего отца

2) Не избежал той машины

3) Ничего не сделал, наблюдая, как Сара падает с той чертовой лестницы

4) Душил Сару

5) Не был «нормальным» близнецом

Может быть, если бы я был нормальным, у меня был бы шанс на нормальную жизнь.

И я бы сделал Сару счастливой».

Я посмотрела на него.

— Неважно, «нормальный» ты или нет. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Теперь, после всего, я чувствую, что все эти вещи помогли нам, потому что позволили нам учиться на своих ошибках. Я всегда думала, что ошибки — это плохо, но если я не совершаю ошибок, как я могу надеяться измениться? Ошибки нужны мне, чтобы учиться, приобретать опыт и преодолевать неудачи, чтобы я могла стать лучше и сильнее в будущем. Чтобы я могла стать лучшей версией себя однажды. Так же, как ты. Все это привело тебя к тому, кем ты являешься сегодня. Так что это не обязательно совсем плохо.

Он молча смотрел на меня, его лицо оставалось пустым, пока он размышлял над моими словами.

— Тебе следует сформировать свою собственную философию, — наконец сказал он. — Ее можно было бы назвать «скучно до смерти».

Я поджала губы.

— И тебе следует перестать быть таким зависимым от сарказма.

Он улыбнулся.

— Никогда. Это мой ежедневный наркотик.

— Я думала, что я твой ежедневный наркотик.

— Ты как самый доступный вид наркотика.

— Ха-ха-ха. Не смешно.

— Тогда почему ты улыбаешься?

Это было безнадежно. Я улыбалась как дура.

Он достал свой телефон.

— Я хочу тебе кое-что показать. — Он несколько раз постучал по экрану, сидя на пятках. — Я хочу сделать новую татуировку, но эта будет самой особенной. Я собираюсь сделать ее прямо под твоей татуировкой.

Во мне пробежали искры волнения.

— Какую татуировку?

— Она о нас с тобой. Вот. Посмотри.

Он протянул мне свой телефон, и я прочитала его заметку.

«Я запугивал тебя, унижал.

И мне было больно самому потому, что я чувствовал твою боль.

Мы истекали кровью, вместе как одно целое, потому что наша буря

всегда предшествовала солнцу».

Я подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом, полным потребности, снова находя свой дом.

— Хейден, это прекрасно. Как ты так красиво нас описал?

Он пожал плечами.

— Я просто подумал о вещах, которые определяют нас — тех плохих вещах, которые в конце концов приводили к чему-то хорошему.

Я передвинулась так, чтобы мои колени коснулись его колен, и положила свою руку на его.

— Мне нравится. Вместе мы справляемся со всем. Несмотря на все бури.

Он кивнул и взял свой телефон, чтобы положить его на пол.

— Вместе как одно целое.

Я приблизилась к нему. Мое сердце забилось быстрее, когда мы посмотрели друг на друга, наше дыхание смешалось.

— Вместе как одно целое. Я люблю тебя, Хейден Блэк.

Огонь отражался в его глазах, его губы были всего в одном вздохе от моих.

— И я безумно тебя люблю, Сара Декер.

Наши губы соединились, и он толкнул меня на одеяло, нависая надо мной. Я с большой интенсивностью исследовала его рот, желая гораздо большего, и вжала пальцы в его плечи, которые напряглись от моего прикосновения. Он зарылся головой в мою шею и переместил руки под мой свитер, нежно скользя ими вверх по талии, прежде чем он обхватил мою грудь поверх моего бюстгальтера. Я извивалась от желания.

— Ты нервничаешь? — Прошептал он поверх моих губ, его глаза потемнели.

— Больше нет.

Он расплылся в самой прекрасной улыбке и стянул с меня свитер и майку, оставив меня только в бюстгальтере. Румянец покрыл мои щеки, но на этот раз я не хотела прятаться от него, позволяя ему свободно видеть каждый дюйм моей неприкрытой кожи.

Его теплые пальцы скользнули по моим ребрам на пути к моей спине. Он расстегнул мой бюстгальтер и отбросил его в сторону, отстраняясь, чтобы осмотреть мой обнаженный верх. Его быстрое дыхание совпадало с моим.

— Ты прекрасна, — хрипло сказал он, наблюдая за быстрым подъемом и падением моих грудей. Он взял их в руки и поцеловал каждую из них, уделяя особое внимание двум твердым бугоркам, которые поднялись, чтобы встретиться с его губами. — Самая красивая девочка на свете.

Я откинула голову назад и застонала, запустив пальцы в его волосы, чтобы удержать его близко ко мне. Его руки и рот занимались любовью с моей кожей, лелея каждый изгиб и складочку. Его горячие поцелуи согрели меня изнутри и затуманили мой разум, когда он двинулся, чтобы снять с меня джинсы.

Я приподнялась на локтях, прикрытая только своими трусиками. Любое чувство неуверенности, которое у меня могло быть, было стерто под его любящими глазами, которые бродили по мне. То, как он смотрел на меня, заставило меня почувствовать себя действительно самой красивой девушкой, и больше, чем когда-либо, мне нужно было, чтобы мы стали единым целым.

— Это несправедливо. Я здесь голая, а ты полностью одет.

Он улыбнулся.

— И что ты собираешься с этим делать?

Сидя на корточках, он позволил мне раздеть его, следя за каждым моим движением, пока его дыхание становилось тяжелее. Мои глаза впитывали его рельефную грудь, пресс и татуировки, которые подчеркивались тенями, танцующими на его коже в тускло освещенной комнате. Я возилась с молнией его джинсов, касаясь его эрекции, прежде чем остановилась, чтобы прикрыть ее рукой. Это было последней каплей для него, видимо, потому что в следующий момент он одним быстрым движением снял джинсы и боксеры и толкнул меня обратно на одеяло.

— Это смешно, — сказал он и оставил на моей шее легкий поцелуй.

— Что смешного?

— Как одно твое прикосновение может превратить меня в это. — Он указал на свой член, потом оперся на одну руку, наклонившись, чтобы посмотреть мне в лицо, его выражение было полно похоти. — Я хочу отдать тебе все и забрать у тебя все. И я хочу этого прямо сейчас.

Он продолжал целовать меня, устраиваясь между моих ног и начав тереться об меня. Кровь гудела в моих венах от предвкушения, когда я провела руками по его сильной груди. Он был моей погибелью, и пути назад не было. Я обхватила его щеки, глядя на него умоляюще.

— Тогда сделай это.

Он застонал.

— Я сделаю. Но сначала… — Он изменил позу, встав на колени и широко раздвинув мои бедра.

Я издала хриплый стон, когда его губы скользнули по моему животу и сдвинулись еще ниже.

— Хейден? — Я схватила его за голову, когда он поцеловал место прямо над краем моих трусиков. Все во мне отчаянно нуждалось в поцелуе, который был гораздо более интимным, чем что-либо еще.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — хрипло ответил он и снял с меня последнюю часть одежды, полностью обнажив меня перед ним.

Мир перестал существовать в тот момент, когда он опустил голову и сделал именно то, что сказал. Мое тело питалось захватывающими ощущениями, которые проносились сквозь меня, и я не могла перестать звать его по имени снова и снова, пораженная тем, что он делает это со мной, пораженная тем, как хорошо его губы и язык ощущаются на мне. А затем мое удовольствие достигло пика, и любовь к этому прекрасному несовершенному парню нахлынула на меня мощными волнами оргазма.

Он был всем для меня.

— Ты так чертовски красива, — сказал он, отстранившись, чтобы посмотреть мне в глаза.

Блаженная и почти безмолвная, я наблюдала, как он потянулся к своей сумке и схватил упаковку презерватива, не отрывая глаз. Он разорвал ее, и моя грудь сжалась от волнения.

Мы действительно собирались это сделать.

— Ты мне доверяешь? — Спросил он меня и устроился между моих бедер.

— Да.

Он провел рукой по моим волосам.

— Я сделаю так, чтобы было как можно меньше боли. — Я кивнула и схватила его за плечи, завороженная невероятно мягким взглядом его глаз.

В один эмоциональный момент он вошел в меня и приблизил свои губы к моим, медленно продвигаясь внутрь меня. Его язык скользнул в мой рот, отвлекая меня от моего дискомфорта своими возбуждающими движениями, и мое сердце забилось сильнее, подпитываемое нашей любовью и потребностью.

— Больно? — Его голос был напряженным, показывая, насколько он себя контролирует.

Больно?

Не совсем. Я ожидала сильной боли, но ту, что я чувствовала, была довольно тусклой, и она постепенно уменьшалась, чем дольше он оставался внутри.

— Нет. — Он все еще не двигался. — Эм, знаешь… — Я покраснела. — Теперь можешь двигаться. — Я прикусила губу. — Пожалуйста.

Его губы изогнулись в восхитительной улыбке, он начал размеренный темп, который принес мне растущее удовольствие, устранив все следы неприятной боли. Не было произнесено ни слова, пока он показывал мне, как сильно он меня любит, все эти сломанные и неуместные части нашего прошлого склеивались в ясную картину единства и преданности. Наконец все встало на свои места.

Наши сердца бились в унисон, пока мы наслаждались друг другом. Я провела пальцами по его спине и притянула его ближе к себе. Его губы были горячими и огненными на моей шее, когда он увеличил темп, что удвоило мое удовольствие, заставив меня издавать звуки, на которые я никогда не думала, что способна.

— Ты восхитительна, Сара. Такая восхитительная, — процедил он сквозь зубы, капли пота стекали по его вискам.

Он поднял мои руки над моей головой и переплел свои пальцы с моими. Его губы соответствовали его настойчивости, двигая его тело с моим в полной гармонии, и снова мой мир взорвался мощным удовольствием, которое было усилено связью, которую я разделяла с ним, что привело меня к чистому счастью.

— Я люблю тебя, — сказали мы почти одновременно, прямо перед тем, как он кончил, прижимая меня к себе.

Позже мы лежали голые на одеяле в нашем послесвечении, сплетенные вместе в объятиях. Его пальцы скользили по моей талии, пока он с обожанием смотрел мне в глаза, что усиливало мощную нить, которая связывала наши несовершенные сердца вместе. Потрескивающие звуки огня завершали романтическую атмосферу в тихой комнате.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросил он.

— Как будто я хочу сделать это с тобой еще миллион раз. — Он улыбнулся, и я лениво провела пальцем по его щеке и челюсти. — А ты?

Его руки сжались вокруг меня.

— Я чувствую себя очень высоко.

— Так что, я твой лучший наркотик в конце концов?. — Я поцеловала его прямо в сердце.

— Определенно.

Я начала рисовать различные фигуры на его груди, разглядывая каждую из его татуировок.

— Я никогда не думала, что это может быть так.

Я практически могла видеть, как он сдерживает смех надо мной со всем своим самодовольством.

— Да? Это ничего, малышка. — Он приподнял мой подбородок и заставил меня посмотреть на него снизу вверх. — Я покажу тебе гораздо больше, сегодня ночью.

Мои щеки горели, но я решила превратить это в шутку.

— И днем. И все выходные.

Он поджал губы, словно собирался расхохотаться.

— Ненасытная? Считай, что мы уже в пути. Я как раз взял достаточно презервативов.

С широкой улыбкой я закрыла глаза и прижалась к его груди, навсегда запомнив этот момент. Как он и сказал раньше, мы были двумя поврежденными частями, которые нашли свой путь друг к другу, чтобы снова стать целым.

Он был той половиной, которая сделала меня целой. Он был тем, кто принял всю меня и сделал меня лучше. Он помог мне понять, что я всегда должна идти вперед и бороться, чтобы стать сильнее, несмотря на все, казалось бы, непреодолимые препятствия на моем пути.

И я буду лелеять эту ночь вечно — момент, когда мы пересекли последнюю часть моста, который разделял нас.

Ночь, когда мы стали вместе как одно целое.