Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)

ЧТО ДЕЛАЕТ ДЕДУШКА

Сема любит дедушку больше, чем бабушку. Он и не пытается скрывать это. Когда бабушка говорит: «Эх ты, Старый Нос!» — это у нее звучит так, как будто она говорит: «Эх ты, дурак, чтоб тебя черти утащили». А когда дедушка говорит: «Эх ты, Старый Нос!» — это у него звучит так, как будто он говорит: «Эх ты, мой дорогой, трудно тебе приходится».

Профессий у дедушки много: он был продавцом живой птицы, бакалейщиком, агентом по страхованию жизни, приказчиком, комиссионером по продаже и покупке домов. Всего не перечислить! Но ни одна профессия не сделала его карман тугим. Шутя, он говорит, что ему нужно уметь считать, самое большее, до десяти. Дедушке приходится иметь дело с маленькими цифрами: грош, пятак, гривна, пятиалтынный…

Но жить нужно — нужно зарабатывать деньги. Нужно выдумывать деньги! Это очень трудно. Когда дедушка был молодым, он надеялся на помощь свыше. Бог, мало ли что может бог! Град пустить, метель поднять, зрячего ослепить, реки осушить.

Но потом дедушка изменился, и с богом у него установились довольно холодные отношения. Во всяком случае, на него дедушка особенно не рассчитывал.

Сейчас дедушка — комиссионер по покупке и продаже домов. Нельзя сказать, чтоб это было очень прибыльное дело. В местечке многие имеют свои домики, но никто не собирается их продавать или покупать. На прошлой неделе семья Нюрельман продала свой дом. Почему? Нюрельманы уезжали в Америку. Но, во-первых, не каждый день люди уезжают за океан, во-вторых, кроме дедушки, в местечке есть еще девять комиссионеров по покупке и продаже домов. Поэтому дедушка часто лезет в чужие дела и вместо домов продает картофельную муку, щепу, камни для бритв…

У дедушки всегда деловой вид, всегда он куда-то торопится. Прежде чем совершить сделку, дедушка с жаром рассказывает бабушке, что? эта сделка может дать.

— Допустим, — говорит дедушка, — мадам Фейгельман согласится продать свой дом с флигелем за пятьсот рублей. Как раз сейчас хочет купить дом без флигеля мосье Фиш… Мы продаем Фишу дом, а на комиссионные забираем флигель и сдаем его семье Ровес. Это даст нам… — дедушка щурит правый глаз, — пятьдесят — шестьдесят рублей в год!

Но потом выясняется, что мадам Фейгельман не продает своего дома, а думает лишь его продать, когда ее сын Моська, которому сейчас год, достигнет совершеннолетия, а господин Фиш действительно хотел купить дом на те деньги, что он заработает при покупке партии леса у польского помещика, но так как помещик прогорел и лес не прибыл, то он, Фиш, пока дом не покупает. Так рушится вся дедушкина постройка! Два дня бабушка распекает его за флигель, а на третий дедушка придумывает остроумную операцию с бязью и подсчитывает, что это дело может дать.

Все дни старик что-то ищет, что-то прикидывает, берет на заметку… Отрывки разговоров, случайно услышанные слова, чьи-то намеки — все это мысленно склеивает он, как клочки разорванного письма, и составляет очередной план. Нужду свою дедушка старательно прячет. Заняв до четверга рубль, он расплачивается в четверг. Правда, он пошел на новый заем, но это никого не касается. Одним словом, дедушка крутится!

Днем, падев свои черные в белую полоску, тщательно выутюженные брюки, он выходит в город. Около аптеки он встречается с друзьями. Они говорят обо всем, кроме того, что их действительно интересует. Прислонившись к железным перилам, они толкуют о фальшивомонетчиках, о новом правительстве во Франции, о недавно назначенном губернаторе, даже о революции. Это больное место дедушки. Когда произносят слово «революция», дедушка вздрагивает, как будто называют его фамилию. Из-за этой революции его сын торчит где-то в глуши, и дай бог дожить до его возвращения.

Дедушка вздыхает и, постукивая палкой по деревянному тротуару, медленно идет домой. По дороге он заходит в обувной магазин Гозмана и уславливается, чтоб его имели в виду, если прибудет небольшая партия дамской обуви. У него есть покупатель — что-нибудь особенное! Прощаясь, он начинает думать, кто бы мог быть покупателем, если действительно обувь прибудет. Новая комбинация! Может быть, выгорит дело…

Чем ближе подходит дедушка к дому, тем хуже становится его настроение. Завтра опять нужно идти на базар. Боже мой! Базар пожирает все. При этой дороговизне только Ротшильду хорошо… Навстречу дедушке бежит Сема. Пальцы торчат из его больших, завязанных веревочкой ботинок… Дедушка гладит Сему по голове:

— Что это у тебя такие синяки под глазами, Сема? Ты ел что-нибудь?

Сема прижимается к дедушке, обнимает его:

— Ел, дедушка, много ел!

— Ну, вот и хорошо!

Дедушка лезет в карман, шарит рукой, но потом вспоминает, что денег нет, и вздыхает.

— Дедушка, а у нас гость!

— Какой гость?

— Я знаю? — пожимает плечами Сема, — Может быть, даже этот господин от папы. Бабушка спрашивала у него, как выглядит Яша.

— От папы?.. Что ж ты мне сразу не сказал, Старый Нос!

И, оставив Сему, дедушка бежит в дом.