Преданный друг (СИ)

ГЛАВА 18. ЕГОР

Ника возвращается к Лаврику.

Эти слова бились в голове подобно пульсу, пока Егор быстро шел по улице в направлении заброшенного парка.

Она не просто уезжает из города, а уезжает к бывшему мужу. Всего три месяца после развода спустя; возвращается к Лаврику, как ни в чем не бывало, как будто так и должно быть.

Разумное, хорошее, верное решение!

А что ей здесь ловить? Ни собственного жилья, ни работы, ни сколько-нибудь полезной профессии — хотя уж за пять лет чему-то да можно было бы научиться, хоть какие-то курсы уж можно было окончить, чтобы зарабатывать самой себе на хлеб!..

Но это же Ника. Егор намеренно был жестоким. Ника Зиновьева не умеет плавать в большой воде без поддержки и никогда не приспособится к жизни в одиночку.

Лучше ей и вправду вернуться к мужу. Пусть, пусть возвращается.

Ему следовало бы остаться дома и не идти никуда после того, что услышал, но Егор не собирался снова позволить Нике сбежать без объяснения лицом к лицу.

Придется ей все-таки сказать ему, что все было ложью. Что она самонадеянно решила: Егор услышит «я тебя люблю» и забудет обо всем, раскроет ей объятья и скажет, что все будет хорошо и они будут жить долго и счастливо до конца своих дней. И что, подождав три недели и осознав, что план легкого будущего не сработал, Ника решила вернуться к своему богатому и такому удобному мужу и жить так, как раньше.

Спать в его постели.

Родить ему второго ребенка. Третьего. Кучу детей!

Он никогда не думал, что сможет так сильно на нее злиться… и ревновать.

Егор прошел мимо школьного стадиона, где заканчивался дружеский футбольный матч между десятыми классами, и неосознанно замедлил шаг, когда нападающий синей команды, худой высокий парень, точным и красивым ударом пробил ворота соперника.

— Два — ноль в пользу десятого «Б», — возвестил Дамир Фаритович, учитель физкультуры, немногочисленным болельщикам и просто зевакам, столпившимся у края площадки. — Десять минут до конца матча!

— Оле-оле-оле-оле! — махали руками «синие» — их можно было узнать по флажкам в руках, — прыгая на месте и перекрывая возмущенные крики «зеленых» в адрес своего неудачливого вратаря. — Костян, красава!

— Алибабасов, идиот косорукий! Не выспался, что ли? — возмущалась больше всех смутно знакомая Егору темноволосая девушка из «зеленых». — А ты, Анчутка, какого фига радуешься! Это ж нам забили!

— Слышь, Державина, ты за них что ли болеешь? Вали давай на синюю половину тогда! — поддержали ее тут же, и Егор увидел худенькую, плохо одетую девушку, которую буквально вытолкнули из толпы. — Можешь вообще в тот класс перейти, мы не заскучаем.

Девушка метнула на одноклассников полный ненависти взгляд и отошла в сторону, яростно швырнув свой флажок на землю. Фыркнув, кто-то из десятиклассников поднял его. Учитель же, как обычно, показательно ничего не заметил.

Совсем как раньше, подумал Егор, отворачиваясь и продолжая путь. Изменились только имена, и вместо Хрюни изгой класса теперь называется Анчуткой…

Он неосознанно бросил взгляд чуть выше по улице, где стоял Хрюнин дом. Отучившись в техникуме и скинув десяток килограммов — что, в общем-то, не исправило ситуацию, — Лешка Хрюня год назад открыл у трассы небольшой автосервис, и говорили, что дела у него идут неплохо. Уж во всяком случае лучше, чем у Лапшина, который после армии так и не вернулся в университет и вот уже вторую весну ошивался в деревне, занимая себя ролью ди-джея в местном клубе.

Но у Хрюни был отец — начальник нефтебазы и возможность вложить деньги в дело, которое принесет прибыль не завтра и даже не через год.

Кто был у этой девушки в одежде с чужого плеча?..

Кто остался сейчас у Ники?

Почему она жила с Лавриком так долго и ушла от него именно тогда, когда его помощь была нужна ей больше всего — после смерти своего отца, когда она и ее мама остались вдвоем? Будто намеренно прыгнула в глубокую воду в момент, когда на море бушевал шторм… и только спустя два месяца бесплодных попыток справиться все-таки решила уцепиться за плавающий неподалеку спасательный круг.

Егор опустился на скамейку в пустом парке и запрокинул голову, подставляя лицо солнцу и чувствуя, как растворяется в других, куда более рациональных и логичных мыслях его злость.

Может быть, Нике и вправду лучше вернуться к мужу, в большой город, в ставшую привычной за пять лет жизнь. Что он, Егор, мог бы ей предложить? Съемную квартиру в деревне, где нет даже горячей воды? Небольшую зарплату фельдшера, на которую только в деревне и прожить? А ее сын, ведь он наверняка привык иметь все, что захочет… И судя по всему, очень любит своего отца и мать и будет очень рад тому, что они снова начнут жить вместе.

Как он может осуждать Нику за такой выбор?

Как он может верить слухам… и совершенно не верить словам, которые она ему сказала?

Егор посмотрел на часы. Было пять минут шестого и время, казалось, вдруг начало ускорять свой бег, будто опомнившись и решив, что для раздумий его было достаточно.

Егор оглядел парк и снова посмотрел на часы, и было уже пятнадцать минут, и тогда он тут же посмотрел на циферблат в третий раз, и была уже половина, и стало ясно, что ни на один из вопросов ответа ему не получить.

Поднявшись со скамейки и засунув руки в карманы куртки, он направился к выходу.