Предательство босса Мафии

15

ВИНСЕТ

— Люди Валенте проникли на один из наших складов прошлой ночью, — говорит Данте, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку дивана, на котором сидит. — Мы потеряли еще пять человек.

Лицо Доминика бледнеет, глаза краснеют от ярости.

— Попроси Алексея выделить время для встречи завтра вечером. — Он поворачивается ко мне. — Узнай, где прячется эта крыса Элио Валенте, и приведи его ко мне.

Я киваю.

Входит Маркус, держа руки за спиной.

— Мы нашли одного из людей Элио на складе. Он был ранен в ногу и потерял много крови, но врач сказал, что он будет жить.

На лице Доминика растянулась зловещая улыбка.

— Приведи его ко мне, как только он очнется.

Маркус подходит к креслу рядом со мной и садится.

— Нам нужно действовать быстро и найти Элио, пока он не сделал еще один шаг, — говорит он, его взгляд мечется между нами. — Мы не можем позволить ему укрепиться, а нам нельзя терять деньги.

Данте смотрит на меня.

— Ты здесь, чтобы помочь, или собираешься сбежать, как маленький мальчик?

Я бросаю на него взгляд.

— Я здесь, потому что мой брат хочет, чтобы я был здесь.

Он поднимает руку в защиту.

— Без обид, чувак. Ты предпочитаешь убегать, когда тебе что-то не нравится. Ты не можешь винить меня за то, что я думаю, что ты снова сбежишь.

Я стискиваю зубы.

— Пошел ты, Данте.

— Хватит! — Доминик хлопнул рукой по столу. — Никто не убегает и никого не заебывают, вы поняли?

Мы с Данте зыркаем друг на друга, потом оба киваем.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Спрашиваю я Доминика. Я ненавижу мафию и кровопролитие, но убегать — не вариант. Не тогда, когда вся моя семья в опасности. Я готов отдать все, чтобы они были в безопасности, в том числе и свою жизнь.

— Пока ничего не предпринимай, — отвечает он. — Просто оставайся в безопасности и не доверяй ни одной чертовой душе, пока все это не закончится.

Я знаю, что он имеет в виду Изабеллу, когда говорит мне не доверять ни одной душе. Я не идиот, чтобы разболтать ей о делах мафии, и считаю Изабеллу слишком невинной для такого мира, как наш. Это одна из причин, почему меня беспокоит ее долг перед Элио. Она может думать, что ему от нее нужны только деньги, но я достаточно знаю таких мужчин, как он, чтобы понять, что он не отпустит ее легко, когда она вернет деньги, украденные ее братом.

Элио — чертов садист, которому нравится играть со своей жертвой, прежде чем разорвать ее на части. Не помогает и то, что женщина так чертовски упряма и не хочет моей помощи. Мои легкие сжимаются, а по позвоночнику пробегает жар. Я не видел ее уже несколько недель и скучаю по ней. Мне нужно увидеть ее сегодня вечером.

— Ты, блядь, слушаешь? — Спрашивает Маркус, его голос возвращает меня в настоящее. — О чем, черт возьми, ты думаешь?

— Не твое дело. — Я смотрю на Доминика, который смотрит на меня так, будто хочет раскроить мне голову, чтобы прочитать мои мысли. — Ты позвал меня сюда только для того, чтобы сказать, что я должен быть осторожен?

— Ты ожидал чего-то другого? — Он сужает глаза, сжимая челюсть. — Это все, что будет, пока я не услышу от тебя, что ты готов стать частью Коза Ностра.

Я готов, но мне обидно, что он считает меня бесполезным для него. Однако я не говорю ему об этом. Вместо этого я поднимаюсь со стула.

— Если это так, то я ухожу отсюда.

Придя домой, я снимаю пиджак и бросаю его на один из диванов, а затем сажусь на него, откидываю голову на подголовник и закрываю глаза, чтобы подумать. Если Изабелла в долгу перед Элио, то, возможно, я смогу использовать ее, чтобы найти его. Но для этого мне понадобится ее разрешение, и я должен быть уверен, что не подвергну ее опасности.

Я открываю глаза, когда слышу, как кто-то пытается отпереть дверь. Я вскакиваю на ноги, отодвигаю диван и нащупываю под ним свой пистолет. Мои братья научили меня прятать оружие во всех уголках дома, как только я стал достаточно взрослым, чтобы жить самостоятельно, и я всегда следил за тем, чтобы пистолеты были заряжены. Кто знает, когда я стану мишенью для соперников моей семьи?

Слабое звено семьи Романо, называет меня Данте. Но он ошибается. Если я не делаю того, что делают другие, это не значит, что я не могу защитить себя.

Держа пистолет наготове, я на цыпочках прокрадываюсь в фойе, прячусь за стеной и держу палец на спусковом крючке. Просто на случай, если мне действительно понадобится выстрелить.

Через несколько секунд дверь открывается, и в комнату входит женская фигура. Изабелла? Я быстро прячу пистолет за спину и отхожу от стены.

Изабелла отшатывается назад и издает тоненький вскрик. Когда ее глаза встречаются с моими, она наклоняется вперед и сжимает грудь, задыхаясь.

— Твое хобби — пугать людей?

Я подхожу к ней и обнимаю ее.

— Мне очень жаль. Я не знал, что это ты. — Я разглядываю джинсы и рубашку, в которые она одета. Я впервые вижу ее волосы, собранные в пучок, и опухшие глаза, как будто она плакала. — Ты в порядке?

— Хм… — Она кивает. — Могу я войти?

— Конечно. — Я уступаю ей дорогу и следую за ней, пока она идет в гостиную. — Хочешь что-нибудь выпить? Может быть, кофе? У меня есть виски, если ты предпочитаешь именно это.

Она смотрит на меня, и трудно не заметить грусть, омрачающую ее глаза.

— Я не могу пить.

Я опускаюсь на диван рядом с ней.

— Почему? Из-за работы?

На мгновение она странно притихла, воздух между нами потрескивает от напряжения.

— Нет. Я просто не могу пить, Винсент.

Я поворачиваюсь к ней лицом, а затем беру ее руки в свои. Они такие маленькие и холодные, когда я их потираю.

— Ты знаешь, что можешь сказать мне, если что-то не так. Я буду более чем счастлив помочь тебе.

— Ты не можешь мне помочь. — Она вздохнула. — Никто не может мне помочь.

У меня в животе завязывается узел. Хотя она не говорит, что именно, я понимаю, что что-то действительно не так. Изабелла всегда либо кипучая, либо говорит в ответ, но сегодня она другая. Она холодная и замкнутая, да еще и грустная.

— Скажи мне, в чем проблема.

Мне все равно, нужно ли кого-то убивать. Если кто-то причинил ей вред, то не доживет до завтрашнего дня. Я никогда раньше так не думал, но ради этой женщины я бы с радостью отправился в ад и обратно.

— Винсент… — Она бормочет мое имя как будто оно тяжелое, ее глаза закрываются. После глубокого вдоха ее глаза открываются, и эти золотисто-коричневые шары впиваются в мои. — Я беременна.

Лед покрывает мою кожу, а кровь сворачивается.

— Ты что?

— Я беременна, — повторяет она. — Я узнала об этом сегодня днем и не имею ни малейшего представления о том, что мне делать.

Я склоняю голову, улучив момент, чтобы собраться с мыслями. Мы занимались сексом, поэтому я знаю, что для нее не исключена беременность, но… я никогда не думал о том, чтобы стать отцом. Подумать об этом, я даже никогда не думал о том, чтобы остепениться или посвятить себя женщине. Но это Изабелла, я не могу от нее отказаться. Я, конечно, должен взять на себя ответственность, потому что знаю, что для нее это еще тяжелее.

— Что ты собираешься делать? Я поддержу твое решение, каким бы оно ни было.

Она потирает ладони.

— Я оставлю ребенка.

— Я действительно стану отцом? — Это похоже на сон. Трудно поверить, что это происходит. Я борюсь между желанием, чтобы это было реальностью, и желанием, чтобы этого не было. Учитывая, что Элио все еще скрывается поблизости, а Каморра использует любую возможность для нападения, сейчас не самое подходящее время для рождения ребенка.

Тем не менее я сказал ей, что поддержу любое ее решение, и я серьезно это сказал. Я должен обеспечить их безопасность — и Изабеллы, и ребенка.

— Я знаю, что ты не готов к этому, — отчаянно говорит она. — Я рассказала тебе только потому, что ты отец и заслуживаешь знать. Ничего страшного, если ты не хочешь участвовать в жизни этого ребенка. Я смогу вырастить ребенка…

— Ты ничего такого не сделаешь. — Я оборвал ее, злясь на то, что она даже предположила, что я брошу ее и нашего нерожденного ребенка. — Мы сделали этого ребенка вместе, и я не позволю тебе растить его одной.

Глаза Изабеллы удивленно расширились, губы разошлись, как будто она не ожидала моей реакции. Ее ранимость пронзает меня насквозь, и я понимаю, как сильно она сама, должно быть, переживает эту новость.

— Винсент, я не хочу втягивать тебя в это, — настаивает она, ее голос дрожит. — Я знаю, как опасна твоя жизнь, и не стану винить тебя, если ты не захочешь в этом участвовать.

Я протягиваю руку и нежно касаюсь ее лица, большим пальцем смахивая шальную слезу.

— Изабелла, возможно, я не был готов к этому, но я никуда не уйду, — заверяю я ее, мой голос тверд и решителен. — Мы разберемся с этим вместе, обещаю.

Она смотрит мне в глаза, в ее взгляде мелькает неуверенность.

— Но как же твоя семья, твои братья? Они не примут…

— Они примут все, что сделает меня счастливым, — перебиваю я, не оставляя места для споров. — А ты и наш ребенок делают меня счастливее, чем я когда-либо был.

У Изабеллы перехватывает дыхание, ее выражение лица смягчается от эмоций.

— Винсент, я не знаю, что бы я делала без тебя, — признается она, ее голос едва превышает шепот.

— Тебе никогда не придется это узнать, — клянусь я, притягивая ее к себе и прижимая к себе. В этот момент, когда она прижимается к моей груди, я понимаю, что мои чувства к этой женщине не просто мимолетны. Она дорога мне гораздо больше, чем я сам себе признаюсь.

Когда она отстраняется, то опускает взгляд, и я спрашиваю:

— Есть ли что-то еще, что я должен знать?

По ее лицу катятся слезы.

— Мне так жаль, Винсент. Клянусь, я никогда не хотела тебя обманывать.

Я растерялся. Действительно растерялся.

— Что ты имеешь в виду?

— Это касается Элио. — Она делает еще один глубокий вдох. — Я солгала тебе о своих отношениях с ним.

— Что значит, ты солгала? — Мое терпение истончается по мере того, как во мне просыпается ужас. Что бы она ни сказала, я надеюсь и молюсь, чтобы это было не то, о чем я думаю. Что угодно, только не это.

Она убирает дрожащие руки между бедер.

— Обещай, что не будешь злиться на меня, когда я скажу тебе.

Я не могу сейчас ничего обещать, потому что знаю: что бы ни заставило ее так вздрогнуть, это не может быть чем-то хорошим. Но она беременна, напоминаю я себе. Мне нужно быть с ней помягче, независимо от того, что она собирается мне сказать.

— Я не буду слишком остро реагировать.

Она кивает. Из ее горла вырывается тоненький звук, когда она сглатывает.

— Я не лгала тебе, когда говорила, что в долгу перед Элио.

— Но?

— Он не хотел, чтобы я возвращала деньги, он хотел от меня чего-то другого.

Секс? Если это то, чего он хочет, если он хоть пальцем тронул ее, чтобы взять силой, я обязательно найду его и вырву ему яйца, клянусь.

— Чего он хотел?

Она наклоняет голову, наши глаза встречаются.

— Тебя.

— Меня? Не хочешь уточнить? — У меня такое чувство, что это действительно то, о чем я подумал.

— Элио хотел, чтобы я привела тебя к нему. Он перевел меня в ЛайфПлюс именно с этой целью. — Ее голос срывается, в глазах блестят слезы, которые она старательно сдерживает. — Я согласилась на это, потому что не знала тебя, и жизнь моей бабушки была под угрозой.

От ее признания у меня по венам бежит лед. Все это неправда. Для Изабеллы я был лишь средством достижения цели. Моя жизнь в обмен на жизнь ее бабушки, и ничего больше. Отлично!

— Почему ты рассказываешь мне об этом сейчас? Потому что ты беременна?

— Нет. — Она нервно поморщилась. — Это не потому, что я беременна. Я…

— Что бы ты ни собиралась сказать, это всего лишь отговорка, Изабелла. — Я издаю беззлобный смешок, но он никак не успокаивает сильную боль в груди. Мое сердце разрывается на части, и я совершенно ничего не могу сделать, чтобы спастись. — Ты бы рассказала мне об этом, если бы не узнала, что носишь моего ребенка?

Она откидывает голову назад и вдыхает. Слезы катятся по ее щекам, каскадом стекая по ее прекрасному лицу. Я сжимаю кулаки по бокам, это единственное, что я могу сделать, чтобы не протянуть руку и не вытереть ее слезы. Я не могу позволить своим эмоциям управлять мной сейчас. Прежде чем простить ее, я должен убедиться, что она не играет со мной в дурака. Я должен быть уверен, на чьей она стороне.

Мысли переключились на моих братьев. Доминик как-то обмолвился о том, что Изабелла не заслуживает доверия. Неужели они с Маркусом уже знали о ней и Элио? Если да, то почему он ничего не сказал? Конечно, это было бы похоже на него — держать язык за зубами только для того, чтобы преподать мне урок.

Какой же я идиот.

Проходит мгновение, прежде чем Изабелла наконец отвечает на мой вопрос.

— Да, я бы так и сделала. Я решила рассказать тебе об этом до того, как узнала о своей беременности.

В моем горле раздается сардоническая усмешка.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? У тебя было несколько недель, чтобы признаться, и все же ты солгала мне.

— Я солгала, потому что боялась. Я не знала, могу ли я доверять тебе, а жизнь моей бабушки под угрозой. — Она обхватывает мою руку. Теперь она не борется со слезами, а позволяет им свободно течь. — Ты должен понять, пожалуйста.

Несмотря на ярость, мне удается сохранить спокойный голос.

— Зачем ты мне это говоришь? Ты могла бы привести меня к нему и вернуть свою бабушку. — Мой взгляд падает на ее живот. Так трудно поверить, что там растет маленький человечек. Человек, который сделает меня отцом. — Ты боишься, что наш ребенок возненавидит тебя за то, что ты убила меня?

— Да, боюсь. — Она не отрицает этого и не пытается успокоить меня словами. — Но это не единственная причина, Винсент.

— А какая?

— Ты мне небезразличен, — говорит она, в ее тоне сквозит искренность, а глаза смотрят прямо в мои. — Я не могу стоять в стороне и смотреть, как тебе причиняют боль, потому что ты мне небезразличен.