Словами не описать, какую радость эта новость вызвала у наших родительниц. Марина Федоровна вызвалась купить нам путевки. Чтобы наверняка, и мы не передумали. Организовала это в течение трех дней. Помимо путевки в Хургаду сразу приобрела для нас экскурсии на пирамиды и в город Луксор – это были мои особые пожелания.
Мама позаботилась о поездке в несколько ином ключе. Накупила мне нижнего кружевного белья, два пеньюара, один из которых совершенно прозрачный, пару сексуальных сорочек, а также два новых бикини. Складывалось впечатление, что я еду работать в бордель, а не на отдых. По маминому мнению, путь к сердцу мужчины лежит через постель, а не через желудок. И чтобы привязать его к себе, нужно стать соблазнительницей. Почему она сама не пользовалась этими хитростями, оставалось непонятно. Что-то подсказывало мне, секса в их с отцом жизни давно нет.
Пришлось данную новость сообщить и Юле с Денисом. Люси с нами в этот день не было. Мы все вместе поехали кататься на велосипедах на набережную, и я выложил им свои планы на будущее. У них был секундный шок, выраженный глупым выражением лица и отсутствием речи, а затем Юля неуверенно улыбнулась и сказала, что это правильное решение. Ей всегда нравился Марк и даже чуточку больше, чем один из наших одногруппников, имя которого она не стала упоминать, а потому такое завершение – или начало новой – истории пришлось ей по душе. Даже позавидовала нашей возможности поехать за границу. Только она слышала, летом в Египте слишком жарко, но, боже мой, разве в Краснодаре не то же самое?
Денис признался, что после моего дня рождения не исключал вероятности нашего сближения с Марком. Он заметил, как Марк заботливо ухаживал за мной за столом, как проявил тактичность, позволив мне завершить разговор по телефону, отведя мою маму в сторону и как тревожился за меня, когда услышал душераздирающий крик из моей спальни. Все это убеждало Дениса, что я нахожусь в надежных руках, и разумно поступаю, прекратив рыдать в подушку и открывшись навстречу новым чувствам именно с Марком. И то, что я знаю его много лет, тоже говорит в его пользу.
Друзья поддержали меня, и после этого я не имела права свернуть с намеченного пути и пойти на попятную. Теперь моя жизнь связана с Марком, и я должна приложить усилия, чтобы его полюбить. Как мужчину. Все ждут от меня именно этого, и я не должна их подвести. Даже Шандор желал мне такой судьбы. А как я могу пойти против его воли?
В день вылета папа отвез нас в аэропорт. Он обнял меня на прощание, но следов радости на его лице я не замечала. В отличие от мамы эта поездка ему не нравилась. Он не считал Марка «лучшим вариантом», как назвала его мама. Слишком быстро все происходило. Отец переживал, что моя попытка забыться с Марком причинит мне больше вреда, чем пользы.
– Все будет хорошо, папа, не переживай.
Он пожал руку Марку и уехал. После этого Марк осмелел и стал вести себя более раскованно. Я постоянно чувствовала, как он обнимал меня за талию, за плечо или держал за руку. Только делал это не как прежний друг, а с чувством собственника. Мне не очень нравились эти перемены, но раз я выбрала такой путь, приходилось терпеть. Вероятно, я действительно еще не была готова быть с другим. Но надеялась, что чем быстрее окажусь в отношениях, тем быстрее боль начнет ослабевать. Появятся новые эмоции и ощущения.
Во время полета Марк достал портативную версию своей домашней приставки и, спросив меня, не возражаю ли я, если он немного поиграет, окунулся в игру. Вопрос оказался риторическим. Не рассчитывая на такой исход, я даже не брала с собой книги, которую можно было бы почитать. Я намекнула об этом Марку, но он только упрекнул меня в непредусмотрительности. После этого я предприняла несколько попыток увлечь его разговором, но закончилось тем, что он попросил позволить ему поиграть в тишине. И мне ничего не оставалось, как уставиться в иллюминатор и наблюдать за меняющимися картинками ландшафта. Я надеялась, что меня не ждет такой одинокий отдых на протяжении десяти дней. Хотелось все-таки общаться с Марком, раз мы поехали вместе. Но может Марк просто боится летать на самолете, и игры позволяют ему отвлечься? Я убедила себя, что причина именно в этом, вынула из кармана сидения напротив меня журнал и стала его листать.
Наш номер оказался с видом на прилегающую к отелю территорию, за которой виднелась полоса моря. Темного цвета мебель и рамка под картину, висящая над широкой двуспальной кроватью, придавали интерьеру благородства и дороговизны, и в купе со светлыми обоями, белой постелью и бирюзового цвета покрывалом и шторами смотрелись очень гармонично и ярко.
На маленьком квадратном столике, на котором гостеприимный отель оставил нам на блюде фрукты, я узнала знакомые с детства бананы, апельсины, персики и виноград. Но был здесь и неизвестный мне плод желтого цвета, вытянутый как регбийный мяч. Я взяла его в руки и поднесла к носу. Он ничем не пах, и я перевела изумленный взгляд на Марка, интересуясь, что это за чудо чудесное и как его едят? Марк сказал, что это манго, едят его без кожуры, нарезая кубиками. Повертев его в руках и не решившись попробовать, я положила манго на место.
К столику были подставлены два мягких кресла той же расцветки, что и текстиль, с деревянными подлокотниками и цилиндрическими ножками. Я представила, как мы с Марком будем сидеть за ними, вкушая экзотические фрукты и обсуждая события прошедшего дня. Может быть даже выпьем шампанское.
В панорамное окно светило яркое солнце и только кондиционер спасал нас от жары, стоявшей на улице. В номере была душевая, в которой находились одноразовые средства личной гигиены, полотенца и фен, а также маленький балкон с плетеной мебелью, где можно было бы попить чай или кофе по утрам. Когда солнце еще не светит с нашей стороны.
Оставшись довольной предоставленным нам номером, я поспешила разобрать чемодан, в котором были упакованы наши с Марком вещи. Мы переоделись в купальники и накинули поверх майку и шорты. Марк хмыкнул, когда я ушла надевать купальник в душевую. Но у меня не хватило духу сделать это при нем. Когда я вернулась в комнату, он обнял меня и поцеловал.
– Твоя скромность делает тебе честь, но я надеюсь, сегодня вечером ты забудешь о ней?
– О чести или о скромности?
Марк усмехнулся.
– Обо всем.
– Дай мне немного освоиться, Марк.
Мы отправились обследовать местность. Стояла жара, и на улице нечем было дышать. А может мне так казалось из-за волнения. Мысли о предстоящей ночи не позволяли мне успокоиться. На территории нашего отеля находилось два бассейна с шезлонгами – взрослый и детский, а также бассейн с горками, как в аквапарке. Тут же расположились два ресторана со шведским столом и баром. Мы зашли в ресторан и поужинали. После этого взяли с собой воды и отправились к морю. Немного покупались и позагорали.
Из-за темных очков, которые были на глазах у Марка, я не могла видеть, куда направлен его взгляд, но я его чувствовала, чувствовала на себе. Я даже заметила напряжение в его плавках, которое он пытался тщетно скрыть. Все это меня смущало. Я не привыкла к такому бесстыдному изучению моего тела.
Морально готовила себя к предстоящей ночи. Я понимала, что мне не отделаться словами: «Давай завтра, сегодня я устала от перелета». Марк приехал сюда с определенным намерением и уже продемонстрировал, что не готов откладывать все в долгий ящик. Я старалась не думать о Шандоре, это мешало настроиться на нужный лад. Я здесь с другим мужчиной, а Шандора на его месте не будет никогда.
Оказавшись в номере, мы обнаружили в нем бутылку шампанского и два бокала, коробку конфет и цветы.
– Это все для тебя, – целуя меня, сказал Марк. – Кто в душ первый? Или может быть вместе?
– Нет, давай ты первый.
Тем временем я нашла свое белье и пеньюар. Выбрала белый, не прозрачный. Сердце билось как сумасшедшее, но не от счастья. Оно словно выражало протест тому, что должно было случиться, никак не могло свыкнуться с мыслью, что все потеряно. Я уговаривала себя собраться с духом. Лучше уже не будет, нужно жить так, как есть. С Марком. Возможно, я полюблю его. Со временем. Когда образ Шандора станет тусклее. А для начала надо пережить эту ночь, дальше – проще.
Марк вышел в одном полотенце на бедрах. Я лишь мельком посмотрела на его обнаженную грудь, которая совсем не имела «растительности», и быстро шмыгнула в душ со своими вещами.
Помылась, почистила зубы, оделась. Посмотрела на свое отражение в зеркале, и воображение нарисовало предстоящую сцену. Сейчас я выйду и окажусь в объятьях Марка. Он будет меня целовать. Уже не как подросток, дающий мне первые уроки поцелуев, а как мужчина, который хочет меня, который станет тем, кем мог стать Шандор, если бы не назвал меня деткой. Ах, нет, я не буду думать о Шандоре. Но думать о Марке на его месте еще сложнее. Неужели это действительно я, и я отступаю от собственных принципов, ложась в постель к мужчине, которого не люблю? Ради чего? Ах, да, конечно, ради мамы. Нет, не только ради мамы. Ради себя. Мне надо забыть Шандора. Пусть не сердцем, но телом. Юля считает, что отсутствие опыта с ним поможет мне на пути к забвению. Но так ли это?
Но поздно, я уже здесь. Я дала свое согласие.
– Прости, – сказала я – то ли самой себе, то ли Шандору – и вышла из душевой.
Марк разлил шампанское по бокалам, открыл коробку конфет. Протянул бокал мне.
– За начало новой жизни! За нас!
– За нас, – подхватила я чужим голосом.
Марк пригубил немного шампанского. Я опорожнила его весь. Напиться и забыться – словно девиз произнесла себе я.
– О, Лиза, так не пойдет. Ты мне нужна трезвая.
– Для чего тогда шампанское?
– Для романтики.
Он забрал бокал из моих рук и поставил вместе со своим на столик. Прижал меня к себе.
– Наконец-то, – с хрипотцой сказал Савельев, – я так долго этого ждал.
И он стал целовать мои губы. Я вдруг вспомнила о случае с презервативом и испугалась, что Марк решил, будто я уже не девственница, и будет слишком тороплив и резок.
– Марк, – отстраняясь от него, произнесла я, – погоди. Ты ведь будешь аккуратен… и нежен?
– Конечно, доверься мне.
И он снова стал меня целовать. Я закрыла глаза и представила на его месте… нет, уже не бразильского героя сериалов… Я представила Шандора. Его губы, его руки, его ласки…
Когда все закончилось, и Марк дремал, я никак не могла уснуть. Я вновь и вновь переживала то, что произошло. Несмотря на воображаемый мною образ Шандора и осторожность моего партнера, страх не оставлял меня, и у Марка возникли сложности с проникновением. Я была напряжена, и пока Савельев не шепнул мне, чтобы я расслабилась, иначе у нас ничего не выйдет, он не мог преодолеть барьер моего страха. Но стоило мне прислушаться к его совету, как он стал двигаться энергичнее, и я поняла, что он уже во мне. Никакой боли, никаких чувств, никаких эмоций, словно ничего не происходило. А где же экстаз и наслаждение, о котором все говорят, к которому все стремятся? Или это оттого, что без любви? Или так бывает в первый раз? Хотелось верить, что в следующий раз все будет по-другому, иначе ради чего все это?
Незаметно для себя я заплакала. Тихо и тоскливо. В груди опять горел огонь. Словно я предала Шандора, предала свои чувства к нему. А в голове звучало одно и то же слово: «Прости… прости… прости».
Я проснулась от легких поцелуев к моим губам, чувствуя, как пальцы Марка описывают круги вокруг моего соска. Я открыла глаза и стыдливо потянулась к одеялу, которое прикрывало только нижнюю часть моего тела.
Уже рассвело, и сквозь прозрачный тюль виднелось безоблачное небо.
– Нет, Лиза, я хочу на тебя смотреть.
Марк вырвал одеяло из моих рук и отбросил его в ноги.
– Марк, мне холодно. Нужно добавить градусы на кондиционере.
– Сейчас я тебя согрею.
Марк прижался ко мне всем телом, и я ощутила, что он снова возбужден. Его губы завладели моим ртом, и его язык проник к моему языку. Он скользнул рукой по моему телу вниз и приложился к влажной ложбинке между ног. Я увернулась от его губ.
– Марк, давай не сейчас.
– О, милая, тебе надо привыкать к тому, что мужчина любит заниматься этим по утрам.
Его пальцы проникли в меня.
– Какая ты влажная, – простонал Марк, – ты готова принять меня.
Под пальцами Савельева я испытала боль и схватила его за руку, вынудив покинуть мое тело.
– Марк, у меня все саднит. Я больше не могу. Разве тебе мало тех двух раз, что были ночью?
– Очень мило с твоей стороны разыгрывать девственницу, но мы оба знаем, что вчера вечером ты ею не была.
Он навис надо мной, упершись руками в кровать, и расположившись бедрами между моих ног. О нет, только не это – мое лицо стала заливать краска. Я не смогла удержать испытующего взгляда Савельева и вцепилась в его плечи, пытаясь сбросить его с себя.
– Я не разыгрываю, Марк. У меня действительно все болит, и вчера у меня это было впервые.
– Кроме твоих слов иных подтверждений этому я не имею, – пытаясь проникнуть в самую глубину моих глаз, сказал Савельев.
– Для тебя это имеет какое-то значение?
– Что? Доказательства? Нет. Просто мне бы хотелось слышать от тебя правду. У тебя с ним все-таки что-то было? Презервативы ты с ним использовала?
– Марк, слезь с меня! – Не переставала я предпринимать попытки вырваться из его тисков.
– Ответь мне!
– Марк, не было у меня ничего с ним!
Он скатился с меня, и я быстро села на кровати, укрывшись одеялом.
– Тогда где кровь, Лиза?
Я уставилась на блюдо с оставшимися фруктами.
– Не знаю, Марк. Я читала, что так бывает. Кровь есть не всегда.
– Как бы на такой ответ отреагировал цыган, окажись он в постели со своей невестой? Думаешь, его бы он удовлетворил? Или его семью, получившую бракованный товар?
– Ты стал разбираться в цыганских обычаях?
Я повернулась к Марку и посмотрела ему в глаза. Он лежал на боку и подпер голову рукой. Его тело ничто не прикрывало.
– Это воспоминания из той передачи, о которой я тебе рассказывал. Там тоже об этом говорили.
Несколько секунд мы пристально друг на друга смотрели: Марк, ожидая моего ответа, а я – пытаясь его найти.
– Нам обязательно об этом говорить? – спросила я.
– Нет, если ты не беременна, и твой порыв не связан с желанием замаскировать его ребенка под моего.
Я с горечью усмехнулась.
– Если бы я была беременна его ребенком, меня бы здесь не было, Марк.
А потом я стала серьезной и отвернулась от него. Снова уставилась на фрукты.
– Марк, давай условимся, что если ты хочешь, чтобы мы были вместе, то мы больше никогда не будем говорить о нем. Это в прошлом и возврата к нему нет.
– Меня это вполне устраивает.
– Вот и отлично.
Дни потекли один за другим. Мы прекрасно проводили время. Когда никуда не ездили – купались, загорали, катались с горок в бассейн, и даже сходили на дайвинг. Мы обсуждали местные достопримечательности, любили наблюдать за остальными отдыхающими и пробовали угадать, из какой они страны. Забавно, но часто мы принимали русских за иностранцев. Настолько наш человек умел себя преподнести, что узнать в нем соотечественника нам не удавалось.
Мы ездили на пирамиды и к Сфинксу, посетили древние города и храмы, бывали в музеях и катались по Нилу – и такого восторга мне еще не доводилось испытывать. История из учебников вышла на поверхность, и я не могла поверить, что касаюсь ее своими руками. История, которой больше тысячи, а то и несколько тысяч лет! Я снова поражалась, как такие громадные и мощные сооружения, как пирамиды и храмы могли строить обычные люди, не прибегая к помощи современных машин и оборудования? Какие силы им помогали? Не причастна ли здесь магия? Ведь она ощущалась тут везде: в воздухе, в дуновении ветра, в частицах песках, в лицах древних божеств на статуях. Каждая фигура в камне неслучайна, за ней целая история, и открывать ее для себя заново мне не наскучивает.
За день до отъезда мы сидели на креслах в своем номере, работал кондиционер. Был жаркий вечер, и мы не решились сидеть на балконе. Смеркалось. Уже зажигали огни на территории отеля. Марк налил нам по бокалу шампанского, и мы подводили итоги своего отдыха. На мне был шелковый пеньюар, и я взобралась к Марку на колени. Он сидел с голым торсом в шортах. Мы оба хорошо загорели, и особенно заметно это становилось, когда мы обнажались донага. Эта забавная картинка вызывала у меня смущенную улыбку.
– Как жаль, что скоро нам уезжать, – сказала я.
– Да, это была незабываемая поездка, – целуя меня в щеку, признался Марк. – Нужно взять за правило отдыхать так каждый год.
– Было бы неплохо. Не представляешь, как мне здесь понравилось. Изучать это в университете – одно, но увидеть все собственными глазами, совсем другое. Словно ты попал в историю, вернулся на много веков и тысячелетий назад.
– Почувствовала себя царицей Египетской? – рассмеялся Марк. – Уж я-то знаю про твое богатое воображение.
Я посмотрела на Савельева. Воздействие ли шампанского или романтика, витавшая в воздухе, но мне показалось, что все у нас с ним сложится, что он тот, кто мне нужен. Если другой потерян навсегда. Сексуально мы друг другу подходили. От разочарования первой ночи не осталось и следа в ночи последующие. Марк был страстным любовником. Мое тело отзывалось на его ласки, я стала получать удовольствие. Я не бралась сравнивать свои первые ощущения, которые испытала с Шандором с теми, что чувствовала с Марком. Я боялась разочарования и как следствие неудовлетворенности, а потому наслаждалась ласками Марка, как если бы никогда и ни с кем другим их не испытывала. И если мне не суждено полюбить Марка, то хотя бы так он способен меня удовлетворить.
Держа в одной руке бокал, второй я провела по его лицу, по его губам, коснулась их своими губами, чуть сжала зубами, спустилась рукой к его груди.
– О, Лиза, я тебя не узнаю, – охрипшим голосом сказал Марк. – Оказывается в скромной девушке, которую я знал всю жизнь, скрывалась настоящая сексуальная тигрица. Как же быстро ты овладела искусством обольщения.
– У меня был хороший учитель, – целуя Марка в губы, прошептала я. Ах, божечки, чему же я учусь?!
– Если ты не успокоишься, я продолжу обучение.
– А кто сказал, что я против?
Дважды Марка просить не пришлось. Он забрал у меня бокал, поставил его на столик, и, подняв меня на руки, перенес на кровать. Я закрыла глаза, и передо мной вновь был Шандор. Мы занялись любовью.
Едва отдышавшись от очередного соития, я прильнула к Савельеву.
– Марк, давай поженимся.
Мне кажется, он даже перестал дышать. Я встревожено посмотрела на него.
– Вот так сразу? – подал он голос.
– А чего тянуть? Мы знакомы сто лет, к чему нам долгие прелюдии?
– Любишь меня?
Марк, ну зачем? Зачем ты все портишь? Я не выдержала его взгляд и опустила голову ему на грудь.
– А как же твои жизненные принципы, что выйдешь замуж только по любви?
– Мы можем попробовать построить брак на чем-то другом. Тысячи семей так живут.
– Почему мы не можем жить без регистрации? Или ты придерживаешься старомодных взглядов – взял, так женись?
– Ты боишься брака? – Я снова подняла глаза на Марка.
– Нет. Просто не уверен, что ты на самом деле к этому готова.
– Я хочу семью, Марк. Белое платье, свадебный торт и все такое…
Он усмехнулся.
– И детей?
И снова меня пронзили непрошеные воспоминания. Но я хлопнула ресницами и прогнала их прочь.
– Нет, детей пока не хочу. Сначала планирую поработать, найти себя.
– Я могу подумать? – снова усмехнулся Марк.
– Да, у тебя есть время до утра, – улыбнулась я. – Пойду в душ и спать, завтра тяжелый день.
Проснувшись на утро, я не обнаружила Марка в номере. Не было никакой записки. Накинула халат и вышла на балкон. На небе снова не было ни облачка, солнце хоть и не светило на нашу сторону, но знойный воздух обжег мои ноздри. Я посмотрела вниз на нашу территорию, поискала Савельева взглядом. Не обнаружив, вернулась в номер. Не сбежал же он от страха за тридевять земель, услышав о браке? Тема брака ни один год обсуждалась в наших семьях, пора бы к ней и привыкнуть. Или реальность оказалась страшнее, чем он ожидал? Я открыла шкаф, вещи Марка на месте. Нет, вероятно, все-таки куда-то вышел.
Я переоделась в шорты и футболку, и стала собирать чемодан, чтобы скоротать время до возвращения Марка. Ведь улетаем уже ночью.
Не прошло и пяти минут, как дверь открылась, и появился Марк. А вместе с ним работник отеля, который прикатил нам столик с едой. А вот и завтрак.
– Я думал, ты еще будешь в постели, – сказал Марк, когда мужчина ушел.
– Мне раздеться? – спросила я.
– О нет. Оставим как есть. Позавтракаем?
Мы сели в кресла, подкатив столик ближе. На нем стояли два хромированных блюда, накрытых крышкой-куполом. Я подняла свою. На блюде стоял маленький красный бархатный футляр. На миг в памяти всплыли другие коробочки, повязанные ленточкой. Такие простые, но такие дорогие сердцу… Но прочь былые воспоминания, кажется, Марк созрел.
Я положила купол на столик, взяла футляр. Открыла. Никаких сюрпризов. Там было золотое кольцо с прозрачным камнем. Наверняка не бриллиант, но я за этим и не гналась. Если бы обошлось без кольца, меня бы это тоже устроило. Хоть я и говорила про «платье, торт и все такое», на самом деле подобная романтика с Марком меня не интересовала.
– Елизавета, – Марк опустился на колено, – выйдешь ли ты за меня замуж?
В шортах и майке он выглядел очень забавно. Совсем не романтичный вид.
– Да, Марк. Я согласна.
Засыпая в самолете, меня пронзила внезапная мысль.
– Марк, а куда мы едем?
– Лиза, мы уже не едем, мы летим, – сквозь сон пробормотал он.
– Хорошо, куда мы летим?
Савельев открыл глаза и посмотрел на меня озабоченным взглядом. Как смотрят на сумасшедших.
– Мы летим домой, в Краснодар. У тебя все нормально? Ты вроде не боишься летать.
Я развернулась к нему лицом, насколько позволял ремень безопасности.
– Нет, Марк, я не об этом. Куда мы едем в Краснодаре? Мы же с тобой это не обсудили.
– Пока по домам. А потом, я думаю, тебе нужно переехать ко мне.
– Мне было бы удобнее, если бы ты переехал к нам.
– Куда? На твою кукольную кроватку? Это неправильно. Мужчина должен женщину приводить в свой дом, а не наоборот.
– Да, ты прав. Но есть обстоятельства, о которых я пока не могу тебе сказать, требующие моего присутствия дома.
– Какие? – устало вздохнув, спросил Марк.
– Я же говорю, пока не могу тебе их озвучить. Я думаю, в ближайшее время ты узнаешь. А с кроватью мы что-нибудь придумаем.
– Давай обсудим это завтра. А сейчас поспим, хорошо?
– Хорошо.
На самом деле причин было несколько. Одна из них заключалась в предстоящем разводе родителей. Я не могла оставить маму одну в такой период. Одному богу известно, как она переживет этот удар. Я знала, что такое остаться без любимого мужчины, понимала, как нужна поддержка близких в этой ситуации. И хоть от мамы я ее не получила, сама проигнорировать ее вероятное горе не могла.
Вторая причина, удерживающая меня дома, это Шандор. Я надеялась, что когда-нибудь он снова позвонит. Позвонит и расскажет, куда устроился на работу, и если в школу, то как его приняли ученики, я спрошу, перечитывает ли он Лермонтова, и не прочтет ли он мне еще несколько его строк, скучает ли он по Краснодару, и нет ли у него желания приехать сюда на летние каникулы. И многое-многое другое. Но об этом, разумеется, Марку я сказать не могла. Это моя маленькая тайна от него. Пусть я выхожу за него замуж, но Шандор, это тот, кто останется со мной в мыслях навсегда.
Отец встретил нас в аэропорту, отвез Марка, затем мы поехали домой. В самолете толком поспать не удалось, и я хотела скорее оказаться на своей «кукольной» кроватке, чтобы отдохнуть. Отец видел мою усталость и не донимал вопросами. Он помог мне добраться до комнаты, и я, не в силах пойти в душ, уснула.
Мама располагала свободным временем, поэтому вечером встречались у нас. Она настругала несколько салатов, приготовила мясо по-французски. Я в это время разбирала вещи, стирала, мимоходом, делилась впечатлениями. Но маму особо не интересовали мумии и пирамиды. Гораздо интереснее ей было, как у нас дела с Марком. Я порадовала ее ответом, что с Марком у нас все хорошо. Кольцо я сняла, чтобы не будоражить ее преждевременными новостями, оставила их до вечера.
– Ну вот и славно. Давно бы так.
Вечером двумя семьями собрались в зале. Накрытый стол, вино, шампанское. Мы с Марком рядом. Удовлетворенный взгляд родительниц и немного озабоченный – отца. Мы с Марком поднялись на ноги, и Савельев взял речь.
– Елена Ивановна, Андрей Александрович, спешу поблагодарить вас за вашу прекрасную дочь, которую я помню еще двухлетней кривоногой девчонкой, отвешивающей мне тумаков. Я был джентльменом и не мог ответить ей тем же, а потому мне ничего не оставалось, как терпеть ее нападки и изображать из себя боксерскую грушу. Но девочка выросла, превратилась в обворожительную красавицу, и еще лет десять назад покорила мое хрупкое мужское сердце, когда стала моей партнершей по танцам. С тех пор оно безраздельно принадлежит ей, и будет принадлежать до конца жизни.
Я уставилась на Марка во все глаза. Что он такое говорит? Это правда или он все придумал, чтобы порадовать наших мам? Но нет, конечно, выдумал. Если бы он любил меня, разве бы я об этом не знала, разве смог бы он скрывать это столько лет? Конечно, он постоянно норовил поцеловать меня, но это скорее забавы ради, а не из-за бушевавших в нем чувств. Да, разумеется, это вымысел. Но бог ты мой, какой эффект произвели эти слова на наших мам! Я усмехнулась и выбросила глупые мысли из головы.
– Два дня назад я сделал Лизе предложение выйти за меня замуж, и она приняла его. И теперь мы оба просим вашего благословения.
Все онемели от удивления, когда Марк закончил говорить. Такой быстрой развязки – или завязки – не ожидал никто. Даже те, кто мечтал о том двадцать с лишним лет. Когда первый шок прошел, тетя Марина и мама принялись нас поздравлять, целовать и хвалить, какие мы молодцы. Я продемонстрировала им свое кольцо и надела его на палец.
И только отец смотрел на меня без тени улыбки. Я подошла к нему и обняла, тихо шепнув на ухо:
– Папочка, порадуйся за меня. Твоя дочь не каждый день выходит замуж.
– Что ты делаешь, Лизонька? – также тихо прошептал он с болью в голосе.
Я отстранилась от него и улыбнулась. Пусть видит, что я счастлива. Он выдавил из себя улыбку, но глаза оставались грустными. Я вернулась на место, понимая, что разговор между нами не окончен.
Когда первые страсти улеглись, мамы стали обсуждать, где мы будем жить. Я поделилась своим желанием остаться в родительском доме. Крестная не согласилась с такой мыслью, напомнив, что моя комната не годится для семейной жизни. Ведь скоро пойдут дети, и тесниться в маленьких пространствах втроем будет некомфортно. Кроме того, если Марк уедет из своего дома, то тете Марине одной в трехкомнатной квартире будет совсем тоскливо. В то время как у Лены есть муж. И лучше бы нам жить с моей крестной, потому что комната Марка достаточно просторная, и в ней нужно только заменить диван двуспальной кроватью, но это не проблема.
Эта дребедень продолжалась весь вечер. Под конец я от нее устала. Мы так ни до чего толком и не договорились. Решили сначала подать заявление, а затем обсуждать остальные вопросы. Тетя Марина все-таки настаивала, чтобы мы жили у них. Я обещала подумать.
На прощание Марк меня поцеловал и обещал завтра позвонить. Едва за ним и тетей Мариной закрылись двери, как мама снова бросилась меня обнимать и целовать. В который раз услышала, какая я молодец, как разумно поступаю. Я пыталась зарядиться ее энергией и тоже в это поверить. Ведь бояться нечего. Мы знакомы с Марком много лет, я все о нем знаю. Все его странности, привычки, увлечения. Кардинально что–то менять в нем я не собиралась. Хотела только, чтобы он больше времени проводил со мной, меньше за приставкой. И способ как этого достичь, я уже знала.
Мама находилась в душе, когда отец вошел ко мне в комнату. Он подозвал меня к себе и обнял, уткнувшись губами в мою макушку. Какое-то время мы постояли молча.
– Папа, все будет хорошо, – понимая, чем вызвана его невыраженная тоска, сказала я. – Не переживай.
– Ты беременна?
Я отстранилась от него и удивленно посмотрела ему в глаза.
– Папа, ты врач. Ты должен знать, что через десять дней об этом еще не известно.
– Ну может… не от Марка, – совсем тихо и нерешительно закончил он.
Я вспомнила ту ночь месяц назад, когда отец приехал за мной к Шандору. Я встретила его в футболке Слободы, с лохматой головой и засосами на шее. Он звал меня домой, но я осталась. И отец вообразил, что у нас с Шандором что-то было… или что-то будет, и оставил мне те злосчастные презервативы, один из которых выпал из моего кошелька при Марке. И воспоминания о той ночи по всей видимости не дают покоя не только мне, но и отцу. Ах, папа, если бы… Я высвободилась из объятий отца и села на кровать.
– Если бы я была беременна от Шандора, я бы никогда не вышла замуж за Марка. Ни за Марка, ни за кого другого. Я правда хотела ребенка от Шандора, и если бы мне случилось от него забеременеть, то вся моя жизнь снова бы наполнилась смыслом и мне бы никто не был нужен, кроме этого ребенка. Но – увы. Я не беременна. Ни от Шандора, ни от Марка. Более того, папа, у меня с Шандором не было секса. Ты все неправильно понял. А Марк обещал позаботиться о том, чтобы пока у нас не было детей.
– Хорошо, – присаживаясь рядом, сказал отец. – Тогда зачем все это? Мы не против, чтобы вы жили вместе. Чья была инициатива с браком?
– Моя.
– Лиза, это неправильно. Кому и что ты хочешь доказать?
Я молчала.
– Не делай этого, – продолжил отец. – Хочется тебе быть вместе с Марком, ради бога, но замуж выходить надо по любви. Ты же всегда об этом говорила.
– Я не знаю, как тебе объяснить, папа. Это очень… деликатная тема.
– Я врач, со мной можно говорить на самые деликатные темы.
Отец обнял меня одной рукой за плечо. Я опустила глаза на свои руки, нервно защелкала ногтями.
– Он не поймет… – спотыкаясь, заговорила я, – если я останусь не замужем… а сама была с другим мужчиной.
– Кто?
Но уже в следующую секунду догадался, о ком речь.
– А почему он должен что-то понимать, Лиза? Шандор женился. У него своя семья. Нужно прекратить оглядываться на него и думать, как он отреагирует на твои поступки.
– Да, он женился. Но я никак не могу свыкнуться с мыслью, что мы расстались навсегда. Мне слишком больно так думать. Проще жить надеждами и мечтами. Это согревает мое сердце. Если во что-то сильно верить, это обязательно произойдет, ведь правда, папа?
– Не всегда, дочь. На работе я очень часто сталкиваюсь с тем, что никакая вера не поможет, когда все безнадежно. Я понимаю твое желание выглядеть в глазах любимого мужчины целомудренной. Но в этом вопросе две стороны. Ты не думаешь о Марке. Ты его используешь. Это тоже нехорошо.
– Марк не глуп, папа, но его все устраивает. Значит, нам с ним по пути. Прими как данность мой брак с ним, и постарайся выглядеть чуточку счастливее, когда видишь нас вместе. Марк не заслуживает такого отношения.
Я повернулась к нему и решила сменить тему.
– А теперь расскажи мне о своих планах. Ты нашел Ларису?
– Нет, я же сказал, что не могу оставить тебя в таком состоянии.
– Я в норме. Видишь, я даже замуж собираюсь. Тебе пора перестать озираться и переживать за меня. Я взрослая девочка. Пришло время оторваться от папиной жилетки.
– Ты всегда можешь припасть к ней, даже будучи взрослой. Но сейчас, мне кажется, твой отец тебе мешает. Хочешь, чтобы я быстрее съехал?
– Папа, как ты можешь? Думаешь, мне за счастье быть с мамой в предстоящие дни? Я очень хотела, чтобы у вас все наладилось. Но одного моего желания мало. Раз ты полюбил другую, и твои чувства испытаны временем… и разлукой, жестоко заставлять тебя жертвовать собой ради взрослой дочери. Которая к тому же собирается замуж.
– Спасибо, Лиза. Ты должна понимать – я ухожу от мамы, но не от тебя. Ты всегда можешь прийти ко мне и поговорить, как и раньше. Любая прихоть, любое твое желание для меня закон.
– И тебе спасибо. И не переживай за меня. Марк не какой-нибудь злодей, ты знаешь его с младенчества. У нас должно все получиться.
На следующий день мы подали с Марком заявление в ЗАГС. Мамы включились в работу. Начались обсуждения – где, во сколько, каким образом будем праздновать. Мои слова, что можно обойтись без пышной церемонии, проигнорировали. Обязательно нужно снять кафе, пригласить фотографа и тамаду, оператора и звукорежиссера. Пригласить друзей – как же без них! Платье обязательно самое красивое с кучей юбок, с кринолином и желательно белое. И все в таком духе весь вечер.
Затем снова вернулись к вопросу нашего с Марком проживания. Тетя Марина слезно настаивала, чтобы мы жили у них. В их трехкомнатной квартире с большой спальней и кухней нам, молодым, будет гораздо удобнее, чем у моих родителей. Даже если они отдадут нам свою спальню, а сами займут мою маленькую комнату, то все равно спальня сравнительно меньше, чем та, которую предлагала Марина Федоровна.
Но мама тоже не отступала. Она не могла расстаться с дочерью, и выдвигала свои аргументы. Самый весомый, что с родной матерью проще ужиться молодой хозяйке, чем со свекровью. Мать и подскажет, и поможет, где надо.
– А ты думаешь, у меня она будет как золушка, что ли? – возмутилась мать Марка. – Разве я не могу также ей помочь и подсказать, где надо?
– Это ты сейчас добрая и пушистая, а вот поженятся они, и ты сразу покажешь свои коготки, – не унималась мама.
– Господи, Лена, что ты такое говоришь? Да Лизонька мне как дочь родная. С чего мне на нее когти выпускать?
Мы с Марком тихо посмеивались, глядя на эту мелкую ссору двух подруг. Отец был на дежурстве, и участия в этом не принимал. А мне так хотелось, чтобы он выступил с аргументом в мою пользу. Но пока по всем пунктам мама проигрывала. Ее доводы были менее весомы, чем у тети Марины.
– Может, нам снять отдельную квартиру, чтобы не быть яблоком раздора? – предложил Марк во всеуслышание.
– Вот еще! Вам негде жить что ли? – возмутилась тетя Марина. – Тратить деньги на съемную квартиру, когда лучше отложить эти деньги на что-то полезное.
Пока мамы продолжали обсуждать и доказывать друг другу, чья квартира лучше для нас, мы с Марком решили покинуть их, направившись в мою комнату. Шанди был тут же, спал на моей подушке. Марк прижал меня к себе и поцеловал.
– Я так соскучился. Когда мы встретимся, как взрослые люди?
Я рассмеялась.
– Когда мамы договорятся, где нам жить поживать, да добра наживать.
– Лиза, чего ты упрямишься? Это ведь из-за тебя весь сыр-бор. Поехали к нам. Там нам действительно будет комфортнее.
– Марк, я подумаю.
– И как долго ты будешь думать? Может, сейчас соберем твои вещи и к нам? Я очень соскучился по тебе.
И он снова меня поцеловал, демонстрируя свою тоску.
– Ты же еще в отпуске, мы можем встретиться завтра у тебя, когда тетя Марина будет на работе.
– Хорошо, я согласен. Заодно присмотришься к новым апартаментам.
Я тянула время. Ждала ответа от отца и надеялась, что переезжать не придется. Только бы он быстрее решил свои вопросы.
И он действительно их решил. Сказал, что уезжает на пару дней на симпозиум в Москву. Для мамы новость стала неожиданной, но я знала, что дело не в симпозиуме и не в Москве.
После занятия любовью мы лежали с Марком в его постели. В его комнате. Впервые я осмотрела ее с любопытством. Ведь мне прочили ее в семейный «угол». Она действительно очень просторная. Трехстворчатое пластиковое окно с глухой центральной створкой, через которое проникает много света, находится на северной стороне и здесь никогда не бывает солнца. Именно поэтому комната остается прохладной даже в жаркую погоду. Светло-серые шторы, обрамляющие окно, подчеркивают высоту потолков, свисая с карниза вертикальными полосами и укладываясь на полу красивыми складками. В углу трехстворчатый белый шкаф с зеркалом. Обычно Марк перед ним одевается и завязывает галстук. У комнаты квадратные очертания и по центру стоит раскладной диван серого цвета из велюра, который тетя Марина грозится заменить двуспальной кроватью. Сейчас он разобран, и на нем лежим мы. Напротив нас на столике расположен телевизор, и мне известно, что нередко Марк играет за ним в свою приставку. На полу мягкий ковер с геометрическими узорами, на стене над диваном огромная фотография ночного города. Предположительно это Нью-Йорк. Над нашей головой идеально ровный потолок с широкой полусферической люстрой, на которой изображены геометрические орнаменты, напоминающие узоры на ковре. Стены в комнате оклеены белыми обоями с серыми вкраплениями и добавляют помещению света и пространства. Ремонт в комнате сделан год назад и вся мебель в ней еще новая, и если не считать отсутствия кровати, она готова к началу семейной жизни. Наверное, при иных обстоятельствах я была бы рада стать хозяйкой этого «угла», добавить женских штучек в интерьер комнаты, но пока меня тянули к себе родные пенаты и покидать их я не собиралась.
– Марк, что это было позавчера? – окончив осмотр комнаты, спросила я.
На нас не было никакой одежды, и даже одеяло Марк не потрудился достать. Он лежал на спине, откинувшись на подушке, одну руку положил себе под голову, второй притянул меня к себе и смотрел в потолок.
– Ты о чем?
– О твоей речи перед родителями.
Я ютилась на его плече и смотрела на его профиль.
– Что не так? – Не понимал Марк суть вопроса. Или делал вид, что не понимает.
– Ты сказал, что уже больше десяти лет в меня влюблен. Это правда?
– Я так сказал? – не глядя мне в глаза, изобразил удивление Марк.
– Не так, но что-то в этом роде. Ты сказал это ради красного словца?
– А если нет? – скосив на меня глаза, сказал Савельев.
– Тогда ты должен признать, что половину жизни меня обманывал, вынуждал быть с тобой откровенной, при этом причиняя себе боль.
– Это что-то изменит в наших отношениях сейчас? – Марк снова уставился на потолок.
– Эта правда потребует от меня больших усилий в построении нашей семейной жизни. Одно дело выходить замуж за мужчину, который относится к тебе как к старому доброму другу, хоть и увлечен, как женщиной, и совсем другое – за мужчину, который тебя любит, а ты не отвечаешь ему взаимностью. Я буду ежечасно испытывать чувство вины перед тобой.
– Почему ты не допускаешь мысль, что тоже можешь ответить на мои чувства?
– Ты так и будешь отвечать мне вопросами?
Марк усмехнулся, не переставая смотреть в потолок.
– Ладно, Лиза, расслабься, позавчера я немного приукрасил действительность. Но согласись, красивая легенда получилась?
Я недоверчиво смотрела на Марка и молчала. Он запутал меня своими ответами, и я уже поверила, что он в меня влюблен, а теперь отказался от своих слов, и я снова подозревала его в лукавстве.
Марк опрокинул меня на подушку и навис надо мной, улыбаясь во весь рот. Он вздернул пальцем кончик моего носа и насмешливо сказал:
– Лиза, нельзя быть такой доверчивой. Ну, какая любовь? Кому она нужна? Кого она сделала счастливым? Ты красивая девушка, и меня к тебе тянет. Мне нравится твое тело, и я всегда хотел узнать, какое оно под этими дурацкими платьями. Я забавлялся, вгоняя тебя в краску делясь подробностями своих отношений с другими девушками. Ты выглядела такой скромницей, и мне хотелось раскрепостить тебя, научить целоваться, и не только этому. И как видишь, я в этом преуспел. Разве для всего этого нужна любовь?
– Зачем тогда тебе нужен этот брак?
– Потому что именно такой я всегда представлял свою жену. Похожую на тебя. -Он погладил меня по лицу и поцеловал в губы.
Марк снова поцеловал меня, прошелся языком по моим губам. Он снова стал возбуждаться, упираясь мне в бедро.
– Боже, Марк, какой ты ненасытный, – томно сказала я, поглаживая Марка по плечу.
– Ты сводишь меня с ума.
И он, перекатившись между моих ног, снова вошел в меня…
На следующий день я пришла в гости к Юле. Она готовила ужин для своей семьи, и между тем я рассказала ей, как мы с Марком отдохнули, где бывали и что видели. Я стала показать ей фотографии, и тогда она заметила на моем пальце кольцо. Получив от меня подтверждение, что оно означает именно то, о чем она подумала, она бросилась меня обнимать, словно только и ждала этой новости. Ее радости не было предела, и я чуточку позавидовала ее способности так реагировать на события в моей жизни. Она без конца твердила, что я молодец, что согласилась выйти за Марка замуж, и убеждала меня, что мы обязательно будем счастливы. Ведь он меня так любит.
Кроме того, Юлю интересовало, будет ли у нас свадьба, где и сколько человек в числе приглашенных, и кто будет моей свидетельницей. О последнем она могла и не спрашивать. Разве ответ не очевиден? Но Юля все равно распиналась в благодарностях за такое доверие.
А после ей захотелось узнать, понравилось ли мне быть с мужчиной. Я ответила коротко и односложно: «Да», но этот ответ ее не удовлетворил, и она забросала меня другими вопросами, желая знать все подробности. Но я по-прежнему считала, что говорить на такие темы с кем-либо, кроме своего партнера непозволительно, и прервала поток ее любопытства. Юля театрально надула губы, но я осталась верна своему решению, и чтобы разрядить обстановку, пообещала подобрать ей лучшего из друзей Марка в свидетели, чтобы ей было приятно коротать с ним свадебный вечер.
Юля посмеялась, перестала дуться, и на том инцидент был исчерпан.