Предать, чтобы спасти

Глава седьмая

Во вторник нас ожидала планерка по результатам прошедшего праздника. Трегубов был очень доволен. Ему звонили из министерства, выражали благодарность за культурно-массовое мероприятие, проведенное в выходные, призывали продолжать в том же духе, а театрализованные экскурсии ввести в постоянную программу мероприятий. Руководство наверху посчитало их очень содержательными и информативными. Обещали всех премировать и наиболее отличившихся наградить грамотами. Все бурно отреагировали на последние новости.

После этого благодарность объявил Харитонов, похвалил всех, назвав нас очень дружной командой, с которой приятно работать. Далее заговорил о новых планах. На прошлой неделе пришли документы для выездной выставки в Новороссийск. Нужно собрать для нее одну из экспозиций нашего музея. Тема выставки – Кубань во время Великой Отечественной войны. И хоть девятое мая прошло, но помнить о тех событиях мы должны не только в этот знаменательный для страны день, но и в любой другой. Подготовка к этому мероприятию началась еще два месяца назад. Шли согласования, подписание необходимых документов, осмотр помещения для выставки, соблюдение всех условий для ее проведения. Осталось уладить небольшие формальности, собрать музейную экспозицию по ящикам и отправить ее на выставку.

– Хорошо, занимайтесь этим вопросом, – одобрил его план Трегубов. – Насколько я помню, еще ряд согласований проходят на других объектах?

– Да, дальше планируется выставка из музейного фонда, которая сейчас не экспонируется в музее. Пока готовим документы. Думаю, к концу июня закончим.

– Хорошо, это далеко идущие планы. Вы что-то хотели добавить по курсам?

– Да, договор пришел на прошлой неделе. Начало курса в будущий понедельник, 31 мая. Нужно оплатить его, – Харитонов сделал жест в сторону нашего бухгалтера, – и копию платежного поручения предоставить мне. Это «пропуск» на семинар.

– Вы хотели изменить заявку на участников, вы это сделали?

– Да, направил им на прошлой неделе факсом.

– Вы уже сказали ей?

Складывалось впечатление, что мы здесь лишние. Трегубов вел переговоры с Харитоновым, а мы скучали. Но последующие слова заставили меня оживиться.

– Нет, еще не сказал, – и, обернувшись в нашу сторону, Игорь обратился ко мне: – Лиза, я включил вас в заявку на прохождение курсов по повышению квалификации. Проходить они будут в Санкт-Петербурге. Тема «Работа с посетителями музея». Вам интересно?

– Вам не кажется, что надо было сначала спросить, а потом включать меня в заявку, а не наоборот? – Не сдержалась я от комментария.

– Вам интересно? – игнорируя мое замечание, повторил Харитонов.

Устраивать перепалку на глазах у коллег – не в моих правилах, и я была вынуждена согласиться:

– Да.

– Я был уверен в таком ответе. Сэкономил мое и ваше время. Мы уезжаем в понедельник рано утром. Вернее, улетаем. Во всяком случае, я рассчитываю, что билеты на 31 мая нам кто-нибудь купит.

Нам? Он едет со мной? Ох, только не это.

– Ну, конечно, Игорь Владимирович, – откликнулась сотрудница отдела кадров.

– Это все, что я хотел сегодня высказать.

– Простите, могу я уточнить? – спросила я.

– Конечно.

– Я еду не одна?

– Нет, мы едем вместе, – спокойно ответил Харитонов.

– А на сколько дней эти курсы?

– На пять, – пояснил Харитонов. – Обратные билеты нужны на пятницу.

Затем заговорили на другие темы, но я выключилась из обсуждения. Я могла думать только о том, что Харитонов самовольно назначил мне обучение, даже не потрудившись спросить моего мнения! А у меня вообще-то семья! И я обещала им свое присутствие и внимание, когда закончится праздник. А вместо этого мне предстоит сообщить Марку, что я должна уехать из Краснодара на несколько дней. Как он к этому отнесется?

Пять дней, всего пять дней, но боже как это много, когда речь идет о Харитонове. Что он задумал? Он сделал это специально? Знал же, что я не смогу отказаться! Курсы в самом Питере – это ли не мечта каждого экскурсовода? Мне приходилось бывать в нем десять лет назад с родителями, и тогда город произвел на меня неизгладимое впечатление. Я мечтала вернуться и продолжить его изучение, но до сих пор такой возможности мне не представлялось. И вот Харитонов дал мне такой шанс… И если бы не Марк, как бы я была этому рада.

Ах, зачем, зачем Игорь избрал меня объектом своего преследования? Зачем он вводит меня в искушение? Что ему надо от меня? Секс? Зачем ему такие сложности – любая побежит за ним, дай он ей только знак, зачем ему я? Ему нравится сопротивление? Или я все неправильно понимаю? Но нет, я уже не глупая наивная девочка, чтобы не различать взгляды мужчин. И в глазах Харитонова я вижу страсть и желание. Да и меня влечет к нему.

Но что нового я получу в этих отношениях? Секса мне хватает и с Марком. Конечно за два года разнообразие в постели сменилось однообразием, но это говорит лишь о том, что мы закончили с экспериментами и выбрали то, что больше всего нам доставляет удовольствие. В сексуальных отношениях мы достигли гармонии. Мне не достает с ним только тех дружеских бесед, которые были между нами в прежние времена. Но ведь это поправимо, правда? Все можно вернуть? Вполне, было бы желание.

Когда планерка закончилась, мы разошлись по рабочим местам, но я не могла включиться в работу. Все время думала о поездке в Санкт-Петербург и гадала, как скажу об этом Марку. Воображение рисовало его упрекающий взгляд исподлобья и губы, цедящие: «Ты же обещала…». И снова скандал и мамины упреки, что не забочусь о муже. Господи, дай мне сил пережить все это.

В обеденный перерыв я находилась в кабинете одна и пыталась ознакомиться с материалами для новой экспозиции. Дверь и окно были открыты настежь и мне приходилось придерживать бумаги на своем столе, чтобы они не улетели от гуляющего сквозняка. В помещении не было кондиционера и проветривание было единственным способом вентиляции воздуха.

Я повернула голову налево к окну и посмотрела на безоблачное небо. Погода располагала к прогулке, пусть даже до кафе и обратно, но я предпочла остаться на работе. В свете последних событий я потеряла всякий аппетит и не хотела ни с кем разговаривать.

- Пообедаем? – услышала я над своим ухом.

Харитонов навис надо мной, словно коршун, упершись одной рукой на спинку моего стула, а второй на стол. Еще с утра на планерке я подметила, как грамотно подобрана каждая деталь его одежды. На нем голубая рубашка свободного кроя с расстегнутыми пуговицами, а под ней белая то ли футболка, то ли майка с мысообразным вырезом. Белые облегающие джинсы с коричневым кожаным ремнем подчеркивают мускулистость его ног и придают всему его образу весьма привлекательный вид. На ногах легкие светлые кеды без единого намека на потертость и нечистоплотность. Короткий волос на его голове небрежно взъерошен, но в этом чувствуется признак тщательно проработанного стиля, а не ленивое пренебрежение внешним видом.

– Спасибо, я не голодна, – устремляя взгляд на свои бумажки, ответила я. – Сыта новостями.

Исходящий от него аромат туалетной воды поднял волнение в моей и без того неспокойной груди.

– А я настаиваю. Хочу их обсудить.

– Мы можем обсудить здесь. В рабочей обстановке.

– Ты хочешь оставить меня без обеда?

– А ты хочешь оставить меня без семьи? – все также, не отрываясь от бумаг, вторила я.

Он нашел стул в кабинете и поставил его к моему столу, сел.

– Лиза, прекрати. Я делаю это для тебя. Побывать в Питере – это ли не мечта любого музейного работника? А ты знаешь, что обучение будет проходить непосредственно в рабочих пространствах ведущих музеев Санкт-Петербурга?

– Теперь знаю, – ответила я, поднимая глаза.

Он улыбнулся и смягчил тон:

– Может, все-таки пообедаем? Я чертовски голоден.

Я поняла, что мне от него не отделаться и решила уступить.

– Хорошо. Пошли.

В кафе мы встретили наших коллег Розу Ивановну и Виталия Николаевича. Они помахали нам рукой, и мы прошли глубже в зал, где обнаружился свободный столик. Игорь помог мне сесть, отодвинув стул, затем прошел на свое место. До нас за столом кто-то сидел и его еще не успели убрать от крошек, но так как других свободных мест не было, мы согласились подождать, пока официант приберет за предыдущими посетителями.

И пока он вытирал стол, Игорь заказал комплексный обед, а я только салат и чай. Есть действительно не хотелось.

– Я говорил, что сегодня ты хорошо выглядишь?

– Только что, спасибо.

Сегодня я решила волосы оставить распущенными, что позволяла себе на работе нечасто, и именно это преображение не осталось Харитоновым незамеченным.

– Может, ближе к делу? – попросила я.

– Хорошо, с чего начать?

– Объясни, зачем эта поездка?

– Ты же сказала, тебе это интересно. Я тоже решил, что тебе будет интересно. Во-первых, сам Питер. Разве не здорово выехать туда за счет музея? Во-вторых, новые знания, обмен опытом с ведущими музейными специалистами, как Санкт-Петербурга, так и других городов. В-третьих, хорошая компания.

– Ты всегда такой самоуверенный?

– Да.

– Хорошо, со мной все понятно. Зачем едешь туда ты? Тебе все это известно изнутри.

– Время не стоит на месте. Как показывает практика, наши две столицы развиваются быстрее, внедряют какие-то новые технологии, которые до нас доходят с опозданием, а я хочу идти в ногу со временем. И почему бы не сделать это в хорошей компании? Чем ты недовольна?

– Я только возвращаюсь в семью из трехнедельного марафона, а ты снова отлучаешь меня от них.

– Если ты не была готова к такому режиму, зачем вышла из декрета?

Справедливый вопрос. Крыть нечем. Хотела – получи.

– Ты прав. Только я не ожидала, что меня отправят учиться далеко от дома.

– Ты не дала мне возможность обсудить с тобой эту тему заблаговременно, и я принял решение за тебя сам.

Заметив недоумение на моем лице, Игорь напомнил мне о том разговоре на улице после репетиции праздника, которую мы устраивали на 9 Мая.

– А если бы я откликнулась на твой призыв, что бы это изменило? Курсы были бы в Краснодаре?

– Нет, но в начале мая еще можно было перенести их на другое время.

Нам принесли заказ. Харитонов жадно набросился на него, а я взяла вилку и стала ковыряться в своем салате. Он совсем не лез ко мне в горло. Меня ждала очередная ссора с Марком. А мне так хотелось ее избежать и не видеть его вечно упрекающего взгляда.

– Я должна сказать тебе спасибо? Или ты ждешь от меня другой благодарности?

Я зацепила на вилку лист салата и съела его.

– Пока достаточно «спасибо», – многозначительно глядя мне в глаза, ответил Игорь.

Я не знала, радоваться мне или огорчаться, что «такая птица» появилась в «нашем гнезде». Он открывал передо мной новые горизонты, новые возможности, наполнял мою профессиональную жизнь смыслом. Но в то же время я понимала, за все надо платить. И о какой цене речь, я догадывалась. И я снова спросила себя, готова ли я переступить через Марка, чтобы удовлетворить собственные амбиции? Для меня было бы лучше, если бы такой выбор передо мной не стоял.

– Могу задать вопрос? – продолжил Харитонов. – Вероятно очень личный.

Ему нужно мое разрешение? Разве все предыдущие вопросы о Марке были не личного характера?

- Если я скажу «нет», это что-то изменит? – спросила я.

Игорь усмехнулся.

– Я могу промолчать, а ты будешь терзаться мыслями: «Что же он хотел спросить?».

– По-твоему я настолько любопытна?

– Все женщины любопытны.

– Но вопросы задаешь ты. Выходит, мужчины тоже любопытны.

– Кто он?

Вилка с салатом замерла в моей руке. Я недоуменно уставилась на Харитонова, пытаясь понять, о ком он спрашивает.

– У тебя уже должен быть готов ответ, – сказал он. – Ты наверняка над ним думала.

– Было бы неплохо понимать, над чем я должна была думать.

– Кто такой Юра?

Я все-таки донесла вилку до своего рта и стала пережевывать салат.

– Никто… Просто друг.

– Не хочешь говорить?

– Не о чем говорить. Просто друг, который учился со мной. Когда выпустились, он уехал. Вот и вся история. Я не знаю, что вообразила себе Оксана Тимофеевна, но между нами ничего не было.

– И после этого ты вернулась к Марку…

– Я не уходила от Марка. Был просто друг… хороший друг. Он привел меня в мастерскую, научил основам гончарства, и на этом все.

– А я так ждал романтической истории, – ухмыльнулся Харитонов.

А как я ее ждала, но…

За несколько часов до конца рабочего дня я позвонила Марку, попросила его забрать Полину и приехать с ней ко мне. Стояла хорошая солнечная погода, и я хотела прогуляться с ними в Екатерининском сквере или в парке Горького. У меня назрел разговор с Савельевым, откладывать который не позволяли обстоятельства. Мы должны решить нашу судьбу сейчас, до моего отъезда. Марк не мой идеал мужчины, но он не глуп, и должен понять, что, если мы не изменим наши отношения, нас ждет крах. Готов ли он к нему? В любом случае, я поняла, что не могу взять всю вину на себя. Если нам суждено расстаться, то хотя бы не по моей инициативе. Я должна предпринять попытки сохранить нашу семью. Чтобы никто не усомнился в том, что я не старалась.

Мы выбрали Екатерининский сквер. Сбывалась моя мечта. Место, где прежде находилась огромная клумба, а еще раньше памятник Екатерине Великой, огородили забором и сейчас за ним велись реставрационные работы. Постановлением главы администрации Краснодарского края два года назад было принято решение о воссоздании памятника Екатерине II, и все краснодарцы с нетерпением ждали этого радостного события. И я в том числе.

Мы стали гулять по периметру сквера. Марк не захотел доставать из машины коляску, чтобы после прогулки она не испачкала ему салон, и поэтому Полину он держал на руках. Он прислонил ее к своей груди спиной, и она имела возможность наблюдать за всем происходящим перед своими глазами. Разумеется, оживленное движение на улице было ей интересно, и она не возражала против такой прогулки.

На ней была легкая шапочка с вязками, рубашка и комбинезон. Все в сиреневых тонах и белой окантовкой по краям. Мама настаивала, чтобы на ножки мы одевали ей вязаные пинетки, но я не хотела приучать дочь к теплу, решив с малых лет закалять ее. Что-то подсказывало мне, мои проблемы со здоровьем в детстве были связаны именно с отсутствием закалки моего организма.

– Марк, тебя устраивают наши отношения? – спокойно спросила я.

Он резко повернул голову в мою сторону. Его брови нахмурились.

– Мне не нравится тон, которым ты это спрашиваешь.

– Чем тебе не угодил мой тон?

– Такие вопросы задают, когда хотят расстаться. И именно таким тоном.

– А ты бы этого хотел?

– Расстаться?! Ты меня для этого позвала гулять?

– Марк, я просто спросила, все ли тебя устраивает в наших отношениях.

Он снова устремил взгляд вперед.

– Не все, – сказал он, – но мы ведь всегда можем договориться и прийти к согласию.

– И что тебя не устраивает?

– Твоя работа и твой график. Ты еще не наигралась с ней? Может, вернешься домой, в семью и займешься воспитанием дочери?

– По-твоему я вышла из декрета ради забавы? Ты так ничего и не понял?

– Что тебе стало скучно дома? Это я понял.

– Марк, дома мне не хватает общения. Я именно потому и рвусь к людям, что они дают мне то, в чем отказано в родных стенах. Почему мы не можем общаться как раньше, Марк? Ты мог бы хоть иногда отрываться от своих игр и проводить время со мной, с дочерью?

– Лиза, ты работаешь до семи часов, и даже в выходные занята. Когда ты хочешь, чтобы мы общались?

– Но сейчас мы нашли для этого время. На улице тепло, и мы могли бы так гулять каждый вечер.

– О чем ты хочешь, чтобы мы говорили? В нашей жизни не происходит ничего интересного, что бы мы могли обсудить.

– Неправда, Марк! Ты ходишь на работу, я хожу на работу. Там всегда что-то происходит, мы можем обсуждать друг с другом, как прошел наш день, чем он был примечателен. Ты можешь рассказать мне о своих коллегах, мне было бы интересно узнать, с какими людьми ты работаешь.

– Полагаю, ты ждешь того же и от меня?

– Ты мог хотя бы попробовать преодолеть в себе скуку и выслушать, чем насыщен мой день.

Марк поменял руку, удерживающую Полину, и выдохнул:

– Ну расскажи, что примечательного произошло сегодня у тебя на работе.

Это краткое «ну», в котором чувствовалось одолжение, совсем не располагало к диалогу, но я, глубоко вздохнув, заставила себя проглотить обиду и сказала:

– Давай я начну свой рассказ с праздника. Ты ведь даже не знаешь, как он прошел.

Следующие полчаса я вещала Марку о праздновании Дня музеев и о своем участии в этом мероприятии. Он узнал, что идея, когда-то подброшенная им по поводу «живой картинки», оказалась действенной и вызвала у посетителей неоспоримый интерес. И министерство культуры тоже оценило ее по достоинству. Рассказала я и о других мероприятиях, прошедших в рамках Дня музеев, подчеркнув, что никто на празднике не был обделен вниманием, и развлечения нашлись для всех категорий посетителей – как для детей, так и для стариков.

В своем повествовании я упоминала имена своих коллег, поясняла, кто из них какую роль выполнял, и кто чем отличился. Рассказала я и о Харитонове, только называла его Игорь Владимирович, словно он был высокопоставленным руководителем в возрасте, и называть его иначе не позволяла субординация. Я приглушала в своем вещании восторженные возгласы в его адрес, чтобы Марк не подумал, что я как-то особенно выделяю Харитонова среди остальных.

Савельев слушал молча, и в какой-то момент мне показалось, что на самом деле он не слышит меня, но он стал задавать вопросы, и сердце радостно отозвалось на его любопытство. В процессе обсуждения он оживился, и я вновь узнала в нем того Марка, с которым была знакома долгие годы.

Домой мы вернулись, когда уже стемнело. Я всю дорогу в машине развлекала Полину, чтобы она не уснула. Она начала капризничать и тереть глаза, потому что обычно в это время ложилась спать. Мама стала нам выговаривать за столь позднюю прогулку и нарушение режима у ребенка, но заметив, что мы с Марком вернулись в бодром расположении духа, быстро успокоилась, но просила, чтобы в следующий раз мы гуляли без Полины.

Нас такое предложение вполне устроило, и на следующий вечер Марк забрал Полину от Ларисы, завез ее домой к бабушке, а потом приехал за мной. Мы пошли с ним в парк Горького, и там провели целый час, пока солнце не скрылось за горизонтом.

Мы шли по аллее, справа от нас были фонтаны, слева лавочки и деревья. Уже смеркалось, и людей в парке почти не было – только встретили пару бабулек, совершающих вечерний моцион, и группу молодых людей, дружно распевающих дворовые песни на одной из лавочек.

Марк рассказал, что сегодня у одного из его коллег в юридическом отделе, которого зовут Вася, вместо предрекаемой по результатам УЗИ девочки родился сын, и Вася был немало удивлен, услышав эту новость. От растерянности он даже решил, что звонившая ему жена вовсе не жена ему, а какая-то другая женщина, перепутавшая номер. Они с женой набрали для будущего малыша вещи в розовых цветах, и одеяльце на выписку тоже купили розовое, и что теперь со всем этим розовым делать, он ума не приложит.

– Надеюсь, – рассмеялась я, – ты сказал ему, что не будет ничего страшного, если его новорожденный сын походит в розовом? Не говорил ему о моем сине-голубом детстве?

– Что ты?! Чтобы его сын ходил в розовом! Он и слышать об этом не захотел.

Я не удержалась и снова рассмеялась. Когда Марк входил в раж, он мог быть очень комичным рассказчиком. Савельев повернул ко мне голову и, улыбаясь, посмотрел на меня странным взглядом.

– Что? – спросила я. – Разве не смешно? Вы – мужчины – такие забавные, когда речь касается вашего мужского эго.

Марк продолжал смотреть на меня с непонятным выражением на лице, и я стала беспокоиться, все ли у меня в порядке с косметикой.

– Марк, не смотри на меня так. У меня тушь размазалась?

– Нет. Ты такая красивая, когда смеешься. Я забыл, когда в последний раз видел тебя такой. Живой и светящейся изнутри.

– Марк, – прижимаясь к его плечу, сказала я серьезно, – для того, чтобы я улыбалась и смеялась, надо совсем не много. Просто поговорить со мной.

Марк обхватил меня за плечо и чмокнул в щеку.

– Расскажи мне еще что-нибудь забавное о твоих коллегах, – сказала я.

Он задумался, а потом выдал другую историю, правда, связанную не с коллегой, а с их деловым партнером. Секретарь, забивая в типовом договоре имя директора второй стороны, отчего-то решила, что в предоставленных ей данных закралась ошибка, и указала лицом, представляющим стороннюю организацию, не Кравца Юлия Мироновича, а Кравец Юлию Мироновну. Когда деловой партнер указал им на ошибку, допущенную в договоре, организации Марка пришлось извиняться за оплошность, и чтобы замять недоразумение они предложили контрагенту более выгодные условия сделки, чем обсуждались изначально.

– И снова задето мужское эго! – подметила я.

– Да уж, носить имя Юлий и без того, наверное, не сладко, а когда этим еще и в договоре тычут, вдвойне неприятно.

– Думаю, Юлий Цезарь бы с тобой не согласился, – рассмеялась я.

– А ты знаешь, сколько раз мое имя перевирали?

– Один раз точно знаю.

Марк недоуменно посмотрел на меня.

– Ты забыл о Маркуше?

Мама до сих пор называла Шанди этим именем, и наш кот отзывался на оба.

– Да, этот случай тоже достоин внимания. Но я о другом. Как только мое имя не писали. И Мрак, и Макар, и Марс, и даже Маркс.

Я снова рассмеялась.

– Марк, ты напомнил мне одну историю, связанную с Марксом. Ты помнишь памятник Карлу Марксу на Ейском шоссе?

– Ну конечно.

– Но не всем известна история, как она оказалась в Краснодаре. Этот памятник готовили для Красноярска, но по недоразумению завод-изготовитель отправил его вместо сибирского города в наш. И краснодарцам оказалось проще установить его у нас, соорудив соответствующий постамент под него, чем заниматься пересылкой в Сибирь.

– Бедные красноярцы! Интересно, чем перед ними откупался завод-изготовитель?

– Таких подробностей я не знаю.

Мы снова заговорили о коллегах Марка, и когда в его рассказе промелькнуло имя Валентина, я не удержалась и поведала Марку, как тот делал мне предложение выйти за него замуж.

– Когда успел?

– Помнишь твой день рождения в ресторане, когда ты знакомил свою маму с Ольгой? Именно в тот вечер.

– О, я помню, каким он тогда ушел с ресторана. Неудивительно, что на следующий день он и половины произошедшего не мог вспомнить.

– Ах, и даже меня забыл? – театрально обиделась я.

– Нет, тебя помнил. Он настоятельно просил твой номер телефона, но я ему так и не дал.

– Бедняга! Он до сих пор один или женился?

– Да он никогда не бывает один. Постоянно слышим, что он то с одной, то с другой.

– Боже ты мой, так он дон Жуан?

– Нет, просто в постоянном поиске.

– Хм. А что он за человек? Он активный? Целеустремленный?

– Почему ты спрашиваешь? – покосился с подозрением на меня Марк.

– У меня есть подруга, которая до сих пор одна. Может, нам попробовать их свести? Если, конечно, ты за него ручаешься.

– Ты про Юлю?

– Да. Как думаешь, они подойдут друг другу?

– Да в общем-то ничего плохого о нем сказать не могу. Любит велосипед, даже на работу круглый год ездит на нем.

– О, я не знала. Здорово! Мне кажется, это то, что надо.

Марк усмехнулся.

– Хочешь стать сводницей?

– А почему нет? Должна же я как-то помочь подруге.

Мы поднялись на возвышение, где находилась белокаменная ротонда с ажурными металлическими плетениями на куполе. С одной стороны нам открывался вид на аллею с тремя чашами фонтанов, а с другой – на колоннаду, неподалеку от которой находился пруд с птицами. В этот час ротонда была свободна, и Марк привлек меня к себе. Стемнело и в парке зажгли фонари.

– Что ты предлагаешь? – спросил он. – Как мы их сведем – устроим случайную встречу или сразу обозначим им, что к чему?

– Мы можем куда-нибудь сходить и позвать их с собой. Я скажу Юле, что ты придешь с другом, которому нужна компания, то же самое ты скажешь Валентину. И посмотрим, что из этого выйдет.

– Куда ты хочешь сходить?

– Может быть в джаз кафе? Там можно послушать неплохую живую музыку.

Марк скорчил гримасу.

– Нет, надо что-нибудь поактивнее. Может, мы выберемся туда, где можно потанцевать? Мы давно с тобой не танцевали.

– Да, это было бы здорово. Надеюсь, ты не забыл движений?

– Разве это можно забыть? Да еще с такой партнершей.

Он поцеловал меня. Я смущенно огляделась вокруг. Нам нечасто доводилось проявлять чувства на показ, и мне было неловко, что нас мог кто-то увидеть.

– Ты знаешь, какие-нибудь заведения, где танцуют? – спросила я.

– Ночной клуб «Афродита».

– О, нет. Однажды мы были с Юлей в подобном месте. Лена притащила нас туда. Это был настоящий притон. Я тебе рассказывала, помнишь?

– Когда это было? Пять лет назад? Или больше? Лиза, с тех пор клубы изменились. Сейчас они более респектабельные и цивилизованные. Я, конечно, не большой знаток их, но слышал от ребят на работе, что в этом клубе можно отлично провести время. И главное, потанцевать. Вот только когда мы туда пойдем? Наши выходные не совпадают.

– Можно в пятницу.

Марк изогнул бровь.

– Да, – усмехнулась я, – в субботу мне на работу, но я справлюсь, не переживай. Выпью побольше кофе и буду как огурчик.

– Договорились. Я уже в предвкушении.

Марк снова меня поцеловал, но уже более продолжительным поцелуем.

– Марк, я думаю, нам пора домой. Уже совсем темно.

– Я только «за».

И его недвусмысленный взгляд дал мне понять, что в эту ночь мы уснем не скоро.

Начав примирительную акцию с Марком, я отказалась от обедов с Харитоновым. Когда он пригласил меня в кафе на следующий день после нашей с Марком прогулки с Полиной, я уже договорилась с Альбиной, что она составит мне компанию, и мы вместе сходим с ней пообедать. Об этом я ему и сообщила, подчеркнув, что могу принять его предложение, только если его устраивает присутствие третьего человека с нами за обеденным столом. Он усмехнулся, но отказался.

Однако, когда мы с Альбиной заняли столик в кафе, где прежде бывали с Игорем, и сделали заказ, он нарисовался перед нами и просил принять его за своим столом, потому что свободных мест не осталось, а искать другое заведение – не было времени. Я оглядела зал в надежде обнаружить пустой стол, но все действительно было занято, и я с тревогой посмотрела на Альбину. Как она отнесется к такой компании? Но она уже убрала сумку с соседнего стула, приглашая Игоря к нам присоединиться.

– Вы простите, дамы, я не хотел нарушать ваш покой, – опускаясь на стул, извинился Харитонов. – Но может оно и к лучшему. Альбина, я не имел удовольствие услышать ваше мнение о празднике. Поделитесь?

И они стали обсуждать прошедшие мероприятия по случаю празднования Дня музеев, а я лишь исполняла роль стороннего слушателя. Они неплохо поладили между собой, и мне показалось, он смог расположить Альбину к себе. Я думаю, тот неприятный для меня инцидент, когда она застала его целующим мою руку, в эту минуту был совершенно забыт. Этот мужчина мог очаровать кого угодно. Когда этого хотел. В любом случае, я была рада, что он отвлек от меня свое внимание и позволил мне настроиться на приятное общение с Марком.

На следующий день Игорь снова хотел со мной пообедать, но я предпочла ему Розу Ивановну и Виталия Николаевича. Они тоже собрались в кафе и позволили мне составить им компанию, и на этот раз Игорь не стал навязывать нам свое общество.

– Ничего, я свое наверстаю, – тихо шепнул Игорь, когда я отказала ему в очередной раз. – На следующей неделе.

На третий день он уже и не пытался меня пригласить на обед. Однако я все равно его встретила в кафе. Я снова пришла туда с Альбиной, а он уже обедал с нашей кассиршей Кариной Авагян. На вид ей было около тридцати лет, она обладала яркой армянской внешностью и была обладательницей большого бюста, что, разумеется, не могло остаться незамеченным таким сердцеедом, как Харитонов. К счастью, в кафе нашелся свободный столик, и даже два, и мы с Альбиной заняли свое место не только на удалении от Игоря и его спутницы, но и оказались за ограждением плетеного забора, которое практически скрывало нас от глаз Харитонова.

– Ох, Игорь Владимирович времени зря не теряет, – прокомментировала Альбина, когда мы сделали заказ. – Бабник похлеще Трегубова. То к тебе мосты подбивал, то меня пытался охмурить, а мы ведь дамы замужние, а теперь и до Карины добрался.

– Он просто бережет свои зубы.

– В смысле?

– Мы с тобой пришлись ему не по зубам, вот он и сменил объект своего внимания.

Мы посмеялись, и на этом разговоры о Харитонове закончились.

У Юли дома появился стационарный телефон, и теперь мы могли с ней общаться чаще, потому что времени на личные встречи не оставалось. В четверг я позвонила ей и пригласила сходить в ночной клуб. Она удивилась моему приглашению, потому что воспоминания о посещении подобного заведения были свежи не только у меня, но и у нее. Но я передала ей слова Марка, что клуб, в который мы собираемся вполне приличный, славится своей благопристойностью и популярен среди уважаемых людей города, и у меня нет оснований ему не верить. В любом случае, он будет с нами и если нам не понравится, то мы сразу уйдем. Как бы между прочим я сообщила подруге, что с Марком будет его друг с работы, и нам бы хотелось, чтобы Юля составила ему компанию.

Конечно, подруга сразу поняла, что мы задумали, но возражать не стала. Ей тоже хотелось перемен в жизни. Работая с детьми, она стала мечтать о собственном ребенке, но, разумеется, планировала его завести только от любящего и любимого мужчины, но пока в этом вопросе ей не везло.

В пятницу утром мы с Марком едва не поссорились, потому что он придрался к моему платью, которое я надевала на работу. Это было платье моего любимого фасона с широкой юбкой, коротким рукавом и поясом. В зоне декольте оно имело квадратный вырез и глухую спину. Марк поинтересовался, не собралась ли я в этом же наряде пойти в ночной клуб. Когда я подтвердила его догадки, он посмеялся надо мной.

– Лиза, мы же не идем в клуб «кому за пятьдесят».

– По-твоему я одеваюсь старомодно?

– Я тебе не раз говорил, что твою фигуру надо подчеркивать, а не прятать за этими ужасными платьями. Есть у тебя что-нибудь более подходящее для клуба?

Он сам открыл шкаф и стал просматривать мой гардероб, двигая одну вешалку за другой.

– Я, конечно, не большой спец по этому, – сказал Марк, – но нужно что-то более броское. Юбка покороче, и какая-нибудь яркая блузка. А еще лучше с блестками или как это называется? Можно даже в джинсах пойти. Они будут смотреться вполне уместно.

– Мы же хотели потанцевать! В джинсах танец будет смотреться нелепо.

– Ты думаешь, в ночном клубе будут играть вальс?! – усмехнулся Марк.

– Не думаю, но я все-таки предпочитаю двигаться под музыку в платьях.

– Лиза, но только не в этом платье.

Он отыскал в моем гардеробе юбку пенал черного цвета, но критически окинув ее взглядом, сдвинул ее ко всем остальным вещам, и продолжил осмотр.

– Может, мы после работы съездим в магазин, и ты подберешь что-нибудь подходящее? Времени будет достаточно.

– Марк, зачем мне одежда на один вечер? Давай обойдемся тем, что есть.

– А у тебя осталась юбка, в которой ты ходила на танцы?

– Марк, она короткая.

– Это то, что нужно.

– Ты хочешь, чтобы я сверкала задом?

– Не настолько уж она и короткая. Одень под него боди. Я видел у тебя с открытыми плечами

– Марк, я его носила как белье, там все на виду.

– Лиза, у тебя нет ничего, что стоило бы спрятать. Как раз наоборот.

Мой черный боди имел открытые плечи и вырез в виде сердечка, все это держалось только на моей груди, и как в таком можно выйти на люди я не понимала. Это все равно, что быть голой. Но тем не менее я нашла на полке боди и подала Марку. Вслед за этим отыскала юбку.

– Примерь, я хочу посмотреть.

Я взглянула на часы, и, убедившись, что времени достаточно, быстро скинула с себя шорты и майку, натянула боди и поверх него юбку. Она была широкая и сантиметров на десять ниже моих ягодиц.

– И ты хочешь, чтобы я так пошла в клуб?!

Я стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Чашки боди приятно подчеркивали округлости моей груди и делали ложбинку между ней еще более привлекательной. Из-под черной юбки выглядывали пусть и не длинные, но стройные и ровные ножки и если бы мне было лет пятнадцать, то такой наряд я бы нашла вполне уместным. Хотя и в те годы я так не одевалась.

– Марк, мне двадцать три года, у меня ребенок, а я должна выглядеть, как школьница?

– Лиза, это только на один вечер. Накинь сверху жакет и все будет выглядеть гораздо скромнее.

Он подошел ко мне сзади и обнял. В отражении я увидела, что его взгляд направлен на мою грудь.

– Мне нравится, – сказал он.

– Марк, ты, правда, хочешь, чтобы я в этом пошла и все на меня таращились?

– Но ты ведь будешь со мной.

– Я умру со стыда.

– От этого еще никто не умирал.

Марк поцеловал меня в открытое плечо. Из коридора донесся голос мамы, и ему пришлось отстраниться от меня. Она покормила Полину и спрашивала, что ей одеть.

– Мама, я сейчас все принесу.

Я посмотрела в зеркало и, решив, что как-нибудь переживу один день позора, согласилась надеть этот наряд сегодня вечером. Тем более что подходящий жакет для прикрытия слишком откровенного верха у меня был.

Мы приехали в клуб к самому открытию. Так как мне в субботу на работу, мы не стали затягивать с выходом. Юля приехала с нами. Она надела на себя узкие джинсы и майку с золотыми пайетками на тонких бретелях. На ней не было бюстгальтера, и я удивилась ее смелому наряду. Волосы она распустила и подвила кончики, а на ноги надела туфли на высоком тонком каблуке. Меня поразило такое сочетание джинсов и обуви, но должна признаться, что все вместе это смотрелось гармонично.

Я тоже надела туфли на высоком каблуке и распустила волосы. Я не стала их завивать, а позволила им свободно облегать мои плечи. Тем более что это в какой-то мере позволит мне прикрыть плечи, если вдруг станет жарко, и я решусь снять жакет.

Марк надел на себя серые узкие джинсы и белую рубашку, закатав рукава и расстегнув верхние пуговицы, чтобы выглядеть менее официально. Он не был завсегдатаем клубов, и мне показалось, чувствовал себя здесь немного неуютно.

По центру зала, в котором мы оказались, располагалась просторная площадка для танцев, а в конце нее возвышалась небольшая сцена, где стояла музыкальная аппаратура и микрофоны. Над танцевальной зоной на потолке находилось множество светильников, которые мерцали разноцветными огнями, и иного освещения в этой зоне в момент, когда мы вошли, не было. В центре висел большой зеркальный шар, и при попадании на него света он начинал переливаться и блестеть. По периметру зала я увидела удобные мягкие диванчики и между ними низкие столики, чтобы иметь возможность поставить на них бокалы или стаканы с напитками. Эта зона освещалась приглушенным светом, и справа была отделена от танцплощадки деревянной решетчатой перегородкой. С этой же стороны за диванами я обнаружила длинную барную стойку, где маячил опытный бармен, лихо приступивший к своей работе.

Был здесь и второй этаж балконного типа, и там я заметила столы повыше, за которые можно сесть и заказать что-то посущественнее. Они находились за стеклянным прозрачным ограждением и позволяли беспрепятственно наблюдать за всем происходящим на танцплощадке. Но мы предпочли остаться внизу и, отыскав свободный столик под балконом ближе к бару, сели за него. Марк сделал звонок Валентину, и сообщил нам, что его коллега уже здесь.

Валентин чуть выше среднего роста, и красавцем его не назовешь, но имел особый мужской шарм, который притягивал женский взгляд. Когда он появился в поле нашего зрения, я заметила, как одинокие девушки задерживали на нем свой взор, оценивая его внешний вид и свои шансы быть им замеченной. Валентин пришел в джинсах и голубой рубашке, и как Марк закатал рукава и расстегнул на ней верхние пуговицы. На ноги он надел белые кеды, волосы зализал назад и, конечно, не забыл побрызгать на себя мужским парфюмом.

Савельев представил его Юле, и я заметила, с каким любопытством она его рассматривала. Я не могла понять, удовлетворена ли она его внешним видом, но, по крайней мере, не увидела и разочарования в ее глазах. Юля всегда в первую очередь любила глазами, а уж потом изучала характер. И поэтому я понимала, как важно Валентину произвести на нее первое впечатление.

Когда со знакомством было покончено, мужчины заказали нам в баре коктейли и к ним закуски. Мне Марк принес напиток под названием Мохито, а Валентин Юле – Маргариту. Марк сел рядом со мной, а Валентин около Юли. Мужчины принесли и себе напитки, и я с тревогой посмотрела на Марка, переживая, что он за рулем решил употреблять алкоголь. Он заметил мой взгляд и успокоил, что себе заказал безалкогольный.

Заиграла музыка, но в самом начале вечера желающих выйти на танцпол пока не наблюдалось. Хотя зал оказался довольно многолюдным и свободных столиков я уже не замечала. Заняты были и все места около барной стойки. Отовсюду слышались голоса, и нам пришлось ближе склоняться друг к другу, чтобы иметь возможность разговаривать.

Мы обсуждали окружавшую нас обстановку и интересовались у Валентина, который здесь не впервые, какие программы обычно проходят в этом заведении. И не знает ли он, что предложат нам сегодня. Обычно здесь устраивают развлекательные шоу с участием самих посетителей. Желающих приглашают на сцену и между ними проводятся различные испытания. Это могут быть соревнования по вокалу, по танцам, или на эрудицию и смекалку. Все это сопровождается шутками, розыгрышами и смехом. Победителей ждут призы от заведения. Как правило, это бесплатные напитки в баре. Сегодня обещали в программе вечера танцевальное шоу. Валентин сказал, что будет присутствовать какая-то известная в узких кругах танцевальная хип-хоп группа, которая преподаст уроки танцев прямо на танцполе, а после будет выбран лучший танцор.

Я глянула на Марка.

– Ты знал?

– Да, Валька мне уже все уши прожужжал про это шоу.

– Конечно, – поддакнул Валентин, – вы оба танцуете, как такое можно пропустить? Вы должны обязательно принять участие.

– Мы не танцевали хип-хоп, мы больше по бальным танцам, – сказала я.

– Какая разница?! – рассмеялся Валентин.

В отличие от Вали, для меня разница между бальными танцами и хип-хопом была значительной. Но я не стала спорить.

– Ой, а я хочу принять участие, – откликнулась Юля. – Я всегда мечтала научиться танцевать. Пусть даже хип-хоп.

Юля протянула к нам свой бокал, и мы чокнулись.

– Валя, а ты знаешь хозяина этого клуба? – спросила Юля.

– Лично с ним я не знаком. Но он всегда здесь и обычно сидит на балконе, – он поднял указательный палец вверх. – С ним, как правило, его друзья, среди них бывают и женщины. Они никогда не танцуют. Только едят и пьют.

– Наблюдают за всеми свысока, – протянула Юля, – удобная позиция. А ты часто здесь бываешь?

Подруга завела разговор с Валей, и мы одновременно с Марком откинулись на спинку нашего дивана, чтобы не мешать их беседе. Я, не выпуская из рук стакан с мохито, стала пробовать закуски, которые лежали на блюде. Для удобства Марк взял его в свои руки. На тарелке оказались сырные шарики в панировочных сухарях, рулеты из говяжьего языка с тертым сыром и дроблеными орехами, еще какие-то деликатесы, в которых я почувствовала вкус рыбы и креветок. Мой мохито быстро закончился, и Марк взял мне еще.

Пока я пробовала закуски и угощала им Марка со своих рук, Юля и Валя отважились пойти на танцпол. Чтобы не потерять столик, мы с Марком пока решили от танцев воздержаться. Из-за решетчатого ограждения я не видела свою подругу, и могла только воображать, что происходит между ней и Валей на танцполе. Играла достаточно энергичная музыка, и было любопытно посмотреть и на коллегу Марка – как он владеет своим телом в танце.

– Нам надо было сесть с другой стороны зала, – раздосадовано сказала я, – там нет решеток.

– Но и бар далеко.

– Тебе здесь нравится, Марк?

– Я еще не понял. Нам надо потанцевать.

В левой руке я держала свой стакан, а правую вложила в ладонь Марка. Мы сидели друг к другу достаточно близко, и я ощущала исходивший от него аромат туалетной воды.

– Это была чудесная неделя, правда? – спросила я, слегка улыбаясь.

– Да. – Марк поднял мою руку и поцеловал.

– Пообещай, что так будет всегда.

– Мне бы очень этого хотелось.

Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, а потом Марк опустил взгляд на мои пальцы и, потерев безымянный, на котором не было никакого кольца (все кольца, что он мне дарил, я носила поочередно на левой руке), сказал:

– Лиза, выходи за меня замуж.

– Марк, – осторожно усмехнулась я, – мы уже столько раз об этом говорили. Зачем нам брак? Мы можем быть счастливыми и без него.

– А ты счастлива?

– Эту неделю да.

– Бросай свою работу, у меня скоро отпуск, давай куда-нибудь съездим. Вдвоем… Ты и я.

– А как же Полина и твои мечты об отдыхе втроем?

– Пусть она немного подрастет. Твоя мама уже написала заявление на увольнение, она сможет побыть с внучкой, пока нас нет. Да и моя мама идет в отпуск со следующей недели.

Ах, божечки, что же будет, когда я скажу ему о поездке в Питер? Ох, это совсем не то, что он хочет сейчас от меня услышать. Я поднесла стакан к своим губам и сделала большой глоток.

– Марк, давай не в этом году.

– Не в этом году – что? Ты говоришь о браке или путешествии?

– Всё, Марк, всё не в этом году. Я не оставлю работу. Я не хочу быть домохозяйкой, как мама. Для нее это ничем хорошим не закончилось, она зациклилась на доме и потеряла папу.

Ну вот, я снова прикрываюсь родителями. Как же некрасиво использовать их доброе имя, чтобы скрыть ложь.

– Ты дорожишь нашими отношениями?

– Конечно, Марк. Ведь у нас дочь, и я хочу, чтобы она выросла в полноценной семье.

– Мне приятно слышать эти слова, – Марк снова поцеловал мою руку. – Лиза, я давно хотел сказать….

В этот момент музыка стала играть тише, и мы услышали вступительную речь в микрофон. Это заговорил ведущий, который представился нам как Роман Романыч. Он поприветствовал всех собравшихся на танцплощадке, а также тех, кто сидел за своими столиками на первом этаже и на балконе, и рассказал программу сегодняшнего вечера, кульминацией которого станет выбор победителя или победителей в конкурсе по хип-хопу. Но в течение всего вечера и всей ночи от нас ждут любых выдающихся танцев под уже известные всем мелодии и самые активные и энергичные танцоры получат призы. А какие это будут мелодии, мы должны будем сами узнать и продемонстрировать свои способности на широкую публику.

Как только Романыч заговорил, Марк смолк, и когда я между затяжной речью ведущего спросила у него, что он хотел сказать, Савельев ответил, что это может подождать. Он предложил мне быстрее доедать закуски и идти на танцпол, потому что сейчас там начнется самое интересное.

– Как думаешь, какие еще танцы нас ждут, кроме хип-хопа?

– Не знаю. Может, брейк-данс?

Мы засмеялись. Это совсем не то, на что рассчитывала я, предпочитая бальное направление, но мы находились в ночном клубе и сомнительно, чтобы здесь заиграл вальс или танго.

Марк поднялся и поставил тарелку на столик. Там оставалось всего две закуски.

– Ты куда?

– Закажу тебе еще мохито.

– Ты хочешь меня напоить?

– Чуточку хмеля тебе не помешает. Меня раздражает твой жакет.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти связь между двумя его фразами. Видимо, сказывались два стакана мохито, которые я уже выпила. Марк был намерен избавить меня от жакета, и считал, что еще один стакан мохито позволит мне раскрепоститься. Когда он вернулся, я доедала последний рулет. И то, что он больше не взял закуски, немного встревожило меня. Марк определенно хотел меня напоить. Ох, ну гулять – так гулять!

Со стороны сцены слышались приглашения принять участие в ознакомительной разминке двух девушек и двух мужчин. Как я поняла по возгласам, их оказалось больше, и ведущий оставил всех, кто пожелал прийти. Роман Романыч попросил их представиться, и поочередно они назвали свои имена. Среди участников я услышала голос Юли и ее имя. Неужели и правда она? После знакомства ведущий спросил у собравшихся на сцене, какие танцы кроме хип-хопа они знают? Среди участников прозвучали как названия современных танцев, некоторые мною неизвестные, так и классические. А знают ли молодые люди элементы движений названных им танцев? Каждый из участников пытался изобразить тот танец, который называл, и так как мы не могли видеть того, что происходило на сцене, то только по бурным взрывам смеха нам было понятно, что показываемые движения выглядят весьма комично.

– О, Юля, какие у вас чудесные движения, – снова заговорил ведущий. – Напомните, какой танец вы назвали?

– Вальс.

– Ах, так это был вальс.

Послышался взрыв смеха, и мне стало интересно, чем Юля вызвала такую бурную реакцию зала.

– А где вас учили такому вальсу?

– Моя подруга занималась танцами и показывала эти движения.

– Хм. А сама подруга с вами?

– Со мной.

– Где же она?

– Она пьет мохито.

Послышался взрыв смеха.

– Тогда понятно, откуда такие движения. Она планирует выйти на танцплощадку?

– О, конечно. И ее партнер по танцам тоже.

– Боже, какой чудесный вечер нас ожидает. У нас есть одна пара профессиональных танцоров. А есть в зале еще, кто занимался или занимается танцами?

Мы с Марком посмеялись над происходящим на сцене и поняли, что нам сегодня не остаться в тени.

– Так что, Лиза, пей свой мохито, ты теперь просто обязана произвести впечатление и не посрамиться перед непрофессионалами.

Алкоголь действительно ударил мне в голову, и я почувствовала, как страхи стали отступать. Мне захотелось танцевать, и, покончив с закусками, мы с Марком вышли в зону танцев. За наш столик тут же устремились другие молодые люди, и мы поняли, что уже за него не вернемся. В моей руке был стакан с мохито, и я стала пританцовывать вместе с ним.

Ведущий распустил участников ознакомительной разминки, и снова заиграла громкая музыка. Танцплощадка оживилась, и найти Юлю с Валентином в образовавшейся гуще народа не представлялось возможным. Я быстро опорожнила свой стакан и, поставив его на барную стойку, потянула Марка танцевать.

Пока никаких сюрпризов. Звучал современный хит и для того, чтобы размяться это оказалось в самый раз. Хотя и с этой музыкой мы с Марком проявили находчивость и превратили танец не в банальное топтание на месте, а в увлекательное зрелище с вращениями, поддержками и прогибами в спине. Люди вокруг нас расступились, предоставив нам больше места для движения. Мне стало жарко, и я сама стала мечтать о том, чтобы снять жакет. Но куда его деть?

Когда песня закончился, мы услышали аплодисменты. Я не сразу поняла, что они предназначались нам, а когда это обнаружила, стала кланяться во все стороны.

Заиграла новая мелодия и ею оказалась… ламбада. Мне было восемь или девять лет, когда я впервые ее услышала, и мы всем классом танцевали ее на переменках в школе. Мы никогда не танцевали ее с Марком, к тому времени как мы пошли на танцы, ее эпоха закончилась, и до сегодняшнего дня я ее даже не вспоминала. И поэтому все, что происходило дальше, было полной импровизацией. Мне кажется, я никогда не была Марку ближе в танце, чем сейчас. Мы так страстно прижимались друг к другу и так энергично раскачивали бедрами, что моя юбка летала в разные стороны, обнажая мой зад, но мне было все равно. Жакет полетел с моих плеч куда-то в сторону, и мы снова заставили публику расступиться перед нами, дав нам больше пространства. Это не было топтание на месте – мы чередовали покачивания бедрами с пируэтами и прогибами в спине, с головокружительным вращением в поддержке и даже с акробатическим трюком, во время которого я испугалась, что моя грудь выскочит из корсета. Но к счастью, все обошлось. Зато мой зад разглядел любой, кто следил за этим танцем. Но мохито сделал свое дело, и я расслабилась. По окончании танца мы снова принимали бурные овации.

Марк прижал меня к себе.

– Ты – чудо! Я люблю тебя, – сказал он мне в самое ухо.

В этот момент и мне казалось, что я его люблю. Но, наверное, виной тому был мохито. Мы снова стали танцевать, но уже не так экспрессивно, ограничиваясь лишь небольшим пространством. Все на танцполе снова сошлись в центре, и я увидела приближающихся к нам Юлю и Валентина. Мы склонились головами, чтобы лучше друг друга слышать, и Юля сказала:

– Ребята, вы потрясающе танцевали. Это какая-то ваша старая постановка?

– Мы никогда не танцевали ламбаду, – мотнула головой я, – это полная импровизация.

– Вы – супер!

О, да, мохито действительно сотворил чудо, и я совершенно расслабилась. Мой жакет кто-то поднял с пола и положил на спинку диванчика, стоявшего неподалеку, и молодые люди, которые за ним сидели, пообещали приглядеть за моей одеждой. Я не возражала. От танцев мне стало еще жарче, и ничто не заставило бы меня снова его надеть.

И когда через несколько зажигательных танцев на сцене снова появился Роман Романыч, я и сама была готова выйти к нему, если он снова станет приглашать желающих к себе. Это был мужчина лет двадцати пяти с короткой стрижкой, рваных джинсах и черной футболке с неоновым рисунком.

– А вы хорошо разогрелись, – сказал Романыч, – и во многом вашему разогреву поспособствовал зажигательный танец одной из пар на нашем танцполе. Где эта очаровательная дама и ее кавалер – боже, как я ему завидую! – которые произвели фурор своим сногсшибательным танцем? Не прячьтесь, я вас видел.

Народ расступился, и мы с Марком оказались в свете софитов.

– Прошу вас, идите ко мне, мы должны обязательно познакомиться.

Мы с Марком поднялись на сцену под ошеломляющие аплодисменты и свист. Если бы не мохито, наверное, я бы покрылась краской по самые уши, мне редко доводилось быть под столь пристальным вниманием. Во всяком случае, последние семь лет я старалась этого избегать. Конечно, на работе мне приходилось быть центром внимания, проводя экскурсию, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Здесь оценивали меня, а на работе – мою способность интересно донести информацию до слушателя. Ведущий разделил нас с Марком, встав между нами.

– Боже, как вы прелестны, – восхищенно сказал Роман Романыч, глядя на меня. – Я ведь прав, ребята?

И снова очередной крик, и свист послышался со всех сторон. Романыч взял мою руку и театрально поцеловал.

– Где вы научились так танцевать ламбаду?

– Здесь, на этом танцполе, – ответила я в микрофон, который мне протянул ведущий.

– Вы шутите?! Вы наверняка знали, что будет ламбада и готовились к ней ни один день.

– В последний раз я танцевала ее в начальной школе. Но это был совершенно другой танец.

– А в это охотно верю, потому что, если бы вы так танцевали тогда, вас бы исключили из школы за совращение малолетних.

Зал посмеялся.

– Что же я хотел? – вернув себе серьезный вид, сказал Романыч. – Я совершенно обескуражен и забыл весь сценарий. Ах, да. Позвольте представиться. Роман.

Он протянул мне микрофон.

– Елизавета.

– Какое замечательно царское имя, – оборачиваясь к залу, сказала ведущий. – Это про вас говорила девушка по имени Юлия?

– Да. Это моя подруга.

– Признайтесь, это мохито сотворил с вами такое чудо?

– Мохито сделал этот танец только ярче.

– Ребята, заказываем все мохито, и успех в нашем конкурсе вам гарантирован.

Послышались крики из зала: «Мохито на танцпол», и громкий смех на эти слова. Роман Романыч покосился на Марка.

– А ему обязательно здесь находиться? – спросил он меня, указывая на Савельева.

Это, конечно, была шутка, и зал на нее соответствующе отреагировал.

– Да, я без него никуда.

Романыч наигранно печально вздохнул и изобразил всхлип.

– Мое сердце разбито. Представьтесь, счастливый человек.

– Марк.

– Марк, вы знаете, как вам повезло?

– Безусловно.

Савельев обошел Романыча, приблизился ко мне и обнял за талию одной рукой.

– Да, Марк, – прокомментировал его действия ведущий, – такую девушку надо держать около себя. А то я парень молодой и холостой… А, кстати, Елизавета, Марк, откройте тайну. Вы женаты?

Марк сделал знак, желая ответить на вопрос ведущего. Когда тот протянул ему микрофон, Савельев сказал:

– Нет, мы не женаты. Все мои четыре предложения были отвергнуты.

В зале послышались изумленные возгласы, словно перед ними сидел суфлер и показывал, какие звуки им издавать. Я покосилась на Марка. Он говорил шутливым тоном, но все равно я не понимала, зачем это вытаскивать на широкую публику.

– Елизавета, да вы разбиваете не только мое сердце, но и своего гениального партнера по танцам. Как вы жестоки!

– Не спешите ее винить. Возможно, я делал свои предложения неправильно.

Я склонила голову к уху Марка и тихо шепнула:

– Марк, что ты делаешь?

– Подыграй мне, Лиза. Все ждут шоу, – также тихо шепнул Марк.

Он опустился на одно колено и устремил на меня свой взгляд. Зал притих, и даже музыку выключили. Марк заговорил без микрофона.

– Лиза, у меня нет с собой очередного нового кольца, но если ты позволишь, я воспользуюсь тем, что уже дарил тебе по такому же случаю раньше.

Марк стянул с моей левой руки кольцо и протянул мне.

– Ты знаешь, что владеешь моим сердцем уже долгие годы, и именно танцы позволили мне понять всю глубину моих чувств к тебе. Мы вместе уже много лет, а я не перестаю любить и восхищаться тобой. Ты подарила мне дочь, и я надеюсь, что однажды у нас будет и сын, и наши дети должны жить в полноценной законопослушной семье. А потому я прошу тебя стать моей женой и быть со мной в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, в уме и безрассудстве… пока смерть не разлучит нас.

Из голоса Марка исчезли шутливые нотки, и в каждом слове я слышала правду и искреннее желание услышать «да». Зачем он выбрал юриспруденцию? Из него бы вышел потрясающий актер.

– Да, Марк, я согласна.

Он надел мне кольцо на правую руку и тишину нарушили бурные овации и поздравительные крики.

Дальше все продолжалось в том же духе – Романыч разыгрывал из себя страдальца с разбитым сердцем, задавая нам вопросы о нашем танце и вообще о наших увлечениях, и в конце поинтересовался, будем ли мы участвовать в соревновании на лучших танцоров вечера.

– К сожалению, нет, – сказала я. – Мы не сможем остаться до конца ночи. Как заметил Марк, у нас есть маленький ребенок.

– Жаль. Но вы заслуживаете нашего подарка. Это любой напиток из бара за счет заведения.

И снова шквал аплодисментов.

Следующие несколько часов пролетели как одно мгновение. Мне кажется, так много я не танцевала даже в годы своей танцевальной юности. И это на высоком каблуке, на котором я крайне редко ходила в последнее время! Но это был такой драйв! И так не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась.

Но время уже давно перевалило за полночь. С утра мне на работу, и ближе к трем часам мы стали прощаться с Юлей и Валентином, которые предпочли пробыть в клубе до самого закрытия и принять участие в конкурсе. Мы стояли чуть в стороне от танцплощадки и обменивались напутственными пожеланиями. Свой жакет я держала в руках.

– Валентин, я могу тебе доверить свою подругу? – наигранно сурово я взглянула на Валю.

– Конечно, Лиза. Верну ее домой в целости и сохранности.

– Боже, какая скучная развязка, – услышав слова Вали, сказала Юля.

И мы все рассмеялись, понимая, к чему она клонит. Ей определенно понравился Валентин, и она была не прочь потерять бдительность.

– О, ребята, смотрите, а вон и хозяин, – сказал Валя, указывая кивком головы в сторону балкона. – Тот лысый здоровый мужик, видите?

Мы подняли глаза и посмотрели в указанную сторону. Хозяин заведения сидел к нам полубоком, но преимущественно спиной и его лица мы не могли рассмотреть.

– А напротив него, видимо, его друг. Он тоже часто здесь бывает.

Ох, я чуть не упала, когда увидела устремленные на себя карие глаза Харитонова. Друга хозяина. Никогда мне не хотелось так провалиться сквозь землю, как в эту минуту. Его ухмылка на лице холодом прошлась по моему телу. Машинально я стала гладить по своим волосам, прикрывая ими свою грудь. Как давно он здесь? Видел ли он мой танец с Марком? А его предложение? А… о, Господи, сколько же ерунды наговорил Марк. Но стоп! Разве это плохо? Как раз наоборот. Жаль, если он этого не видел и не слышал.

Игорь поднял бокал и взмахнул им в мою сторону.

– Ты его знаешь? – резко переведя на меня взгляд, спросил Марк.

– Кого?

– Друга хозяина.

– С чего ты взял?

– Лиза, я же не слепой. Он смотрит на тебя и тебе салютует бокалом.

– Неудивительно, Марк. Ты только посмотри на мой наряд, он же кричит о доступности. Пошли домой, я устала. Пока, ребята. Хорошего вечера.

И я, развернувшись, потянула за собой Марка.

Пока мы ехали в машине, с моих губ не сходила улыбка. Я вспоминала весь вечер и в первую очередь наши танцы. Особенно ламбаду, что вызвала огромный резонанс у публики. Я действительно превзошла саму себя. Так отважно и пылко мне никогда не доводилось шевелить бедрами в такт с Марком. Я чувствовала его каждой клеточкой своего тела, чувствовала его страсть и желание. Был тому причиной мохито или наши новые отношения с Марком, позволившие мне стать с ним раскованной, но именно этого мне не хватало прежде. Я поняла, почему так часто в танцевальных конкурсах выигрывают именно пары, ведь не каждый сможет изобразить страсть с человеком, который тебе не больше, чем партнер по танцу. Я не могла.

– Чудесно потанцевали, – сказал Марк, везя нас домой по пустынным улицам города. – Сходим еще как-нибудь в клуб?

– О, я буду только рада. Это такой кайф. Такое чувство, будто я скинула лет десять.

– О нет, десять лет назад ты танцевала иначе. Может мы зря бросили танцы? Не хочешь вернуться?

– Марк, когда нам этим заниматься?

Он промолчал, но я знала, что сейчас он снова думает о моей работе, отрывающей меня от семьи. Даже в выходные дни. Чтобы прервать неловкую паузу, я стала надевать свой жакет. Жар из меня весь вышел, и я стала замерзать.

Мне на телефон пришло сообщение. Я вынула его из сумки, которую оставляла в машине.

– Кто это так поздно? – спросил Марк.

Харитонов. Было бы странно, если бы он не подал «голос». Я представила, как он одним пальцем набирает смс на своем телефоне, ухмыляясь своим бесстыжим мыслям.

– Это Юля. Желает нам спокойной ночи.

– Юля? У нее есть мобильный?

– Да, ты не знал?

Теперь мне придется купить Юле телефон. Марк отвлекся на дорогу, а я открыла сообщение. «Можешь опоздать, я договорюсь с Трегубовым». И это все? Ни комплиментов, ни восторгов, ни пошлых шуточек? Я могу опоздать? А чем я буду расплачиваться за такое милосердие? Ну, уж дудки, я не буду зависеть от него. Я приду к десяти и ни минутой позже.

Когда мы вошли в дом, мама не спала. Она только покормила Полину, та уснула, и, домывая бутылочку, мама тоже собиралась идти спать. Это обстоятельство меня порадовало, потому что ближайшие четыре с половиной часа я планировала провести в беспробудном сне.

С удовольствием освободившись от своего наряда и быстро приняв душ, я прыгнула в постель, желая только одного – спать, спать, спать. Однако Марк не разделял моего желания. Только моя голова коснулась подушки, он склонился надо мной и стал осыпать поцелуями.

– Марк, пожалуйста, не сегодня.

– Нет, Лиза, сегодня… сейчас. Я встану вместе с тобой и отвезу тебя на работу. Помнишь? И в горе и радости, и в болезни и здравии… Не отказывай мне. После таких танцев мне нужна разрядка.

– Марк, я так устала, – сказала я, еле ворочая языком.

– Мы по-быстрому.

Он снял с меня сорочку и отыскал пальцами бугорок между моих ног. Его губы нашли мои и страстно приникли к ним. Несмотря на жуткое желание спать, тело отозвалось на его ласки. Я издала легкий стон.

– Лиза, я люблю тебя, – почти шепотом сказал Марк. – Это правда. И всегда было правдой.

Я была не в силах реагировать на его слова. Все мое нутро пульсировало внизу живота и ждало кульминации. Марк скользнул губами вниз к средоточию моего желания.

– Нет, Марк… не надо… я готова… войди в меня…

Утром, позавтракав и собравшись на работу, я снова зашла в нашу комнату. Полина к этому времени проснулась, и ею занялась мама. Марк спал в спальне один. Я присела на краешек кровати и посмотрела на его безмятежно спящее лицо. Он столько раз вчера сказал, что любит меня, но любит ли? Какая глупость! Разве спал бы он сейчас, будь это правдой? И в горе, и в радости? Ерунда! Сказал, что встанет и отвезет, но когда прозвенел мой будильник, он выпустил меня из объятий, перевернулся на другой бок и снова уснул. Нет, я не буду его будить, чтобы напомнить о данном обещании. Я отдалась ему не ради этого, я тоже хотела.

Тогда от чего меня гложет тоска? Почему сегодня я проснулась с чувством, что меня ждет тяжелый день? Ах, да, конечно. Я должна сказать Марку о своем отъезде. Он неизбежен – договор на курсы подписан, билеты куплены, номера в гостинице забронированы. Я не могу отказаться от поездки. На кону моя работа, моя карьера. Но кого она волнует, кроме меня? За эти четыре дня я хотела показать Марку, как мы можем быть счастливы, общаясь не только, как любовники, но и как друзья, но услышал ли он мой призыв? Не закончится ли идиллия, когда я поведаю ему об отъезде в Питер? Ах, если бы только у меня было чуть больше времени до сегодняшнего дня, чтобы укрепить наши новые отношения!

Проклятый Харитонов! Насколько спокойнее была бы моя жизнь, не появись он на горизонте! Это ведь из-за него все мои тревоги и сомнения. Разве переживала бы я так, отправь меня Трегубов в Питер одну или с другим коллегой? Нет, конечно, нет. Но Игорь… Он несет в себе искушение и… любопытство. И я боюсь, что не смогу против них устоять. И отсюда все мои страхи. Ах, Лиза, ты должна быть сильной. Ты не должна сломаться под натиском Харитонова. Подумай о Марке, подумай о дочери, ведь ты действительно мечтаешь о полноценной семье для нее. Семья – это важно, тебе ли этого не знать?

Я глубоко вздохнула, поднялась с кровати и, посмотрев на свой целомудренный образ в зеркале, отправилась на работу. На мне снова было платье с широкой юбкой до колена, волосы я собрала в высокую шишку, а на ноги надела туфли на низком каблуке. От вчерашней роковой танцовщицы не осталось и следа.

Я пила уже вторую чашку кофе за это утро, когда Игорь вошел в кабинет. У нас была открыта дверь, и ему не составило труда преодолеть ее порог с занятыми руками. В них он держал два картонных стакана, накрытых крышками с носиком.

– Доброе утро, дамы.

Кроме меня в отделе находилась Жанна Михайловна, которая сидела за своим рабочим столом около окна. Она руководитель моего отдела, кроме того экскурсовод с двадцатипятилетним стажем, и от нее я получала самые ценные советы относительно нашей работы. Я просматривала программу новой экскурсии, разработанную совместно с методистами, которая должна была начаться в одном из залов нашего музея со следующей недели, а Жанна Михайловна что-то писала.

– Доброе утро, Игорь Владимирович, – поприветствовала Жанна Михайловна.

– Зачем так официально? Я с дружеским визитом.

На нем синие узкие джинсы, подчеркивающие длину и рельефность его ног, белая футболка и клетчатая рубашка с расстегнутыми пуговицами. Я уже успела понять, что это его любимый стиль одежды, и только следила за тем, как менялись его рубашки. Сколько их у него? Мне казалось за этот месяц он каждый раз был в новой. Сегодня на улице было дождливо, но я не заметила следов грязи на его светлых кедах.

Я тоже поприветствовала его и снова погрузилась в бумажки. Хотя слово «погрузилась» совсем не подходило к данной ситуации. Я перестала понимать, что на них написано и несколько раз перечитывала одну и ту же строчку. Игорь поставил рядом с моей чашкой один из стаканов, аромат из которого был намного приятнее того, что шел от моего кофе, взял стул и сел с торца моего стола, откинувшись на спинку.

– Вы извините, Жанна Михайловна, но кофе у меня только для Лизы.

– О, ничего страшного. Я не пью кофе. У меня от него давление поднимается. Это вы – молодежь – хлещете его круглыми сутками, а у меня уже здоровье не позволяет. Хотя раньше я тоже им увлекалась.

– Не наговаривайте на себя, Жанна Михайловна. Вы еще очень бодры и свежи.

– Как жаль, что у нас в отделе нет мужчин, так приятно получать комплименты.

– Если хотите, я буду приходить к вам каждый день и раздавать суточную дозу комплиментов.

– Ох, и шутник вы, Игорь.

Несмотря на то, что он вел диалог с Жанной Михайловной, я чувствовала, как все это время он не спускал глаз именно с меня. Моя открытая шея обезоруживала меня, и мне дико хотелось распустить волосы, чтобы прикрыться.

Игорь пододвинул ко мне стакан с кофе.

– Выпей, пока горячий.

– Спасибо, у меня уже есть, – не отрывая взгляда от бумаг, сказала я.

Боковым зрением я увидела, как он повернул голову в сторону нашего столика. На нем мы держали чай, кофе и продукты для легкого перекуса.

– Это не кофе, – заключил он, снова оборачиваясь ко мне, – это пыль. Я тебе настоящий кофе принес.

– Сколько я тебе должна?

– Нисколько. Это от чистого сердца.

Я оторвалась от своих бумаг, взяла сумку и, отыскав в ней кошелек, вынула из него сто рублей и протянула Игорю.

– Сдачу оставь себе.

Он не совершил ни одного движения, чтобы забрать деньги. Вместо этого он поднес свой стакан ко рту и сделал несколько коротких глотков.

– Ммм, – протянул он, – вот это кофе. Попробуй, мгновенно проснешься.

Я поняла, что он не отстанет, поэтому протянула руку к стакану. Кофе действительно оказался вкусным и бодрящим. Правда, от него стало еще жарче, и на моем лбу проступил пот.

– Приятный вкус, спасибо.

– Опять плохо спала?

Я быстро глянула на Жанну Михайловну. Она сидела наискосок от моего стола, но довольно близко и наверняка все слышала. Что она подумает? Но женщина сделала вид, что полностью поглощена своими записями.

– С чего ты решил, что я вообще спала?

Я снова устремила взгляд на текст экскурсии.

– Даже так? Неудивительно после всех событий.

Что он имеет в виду? Все-таки все видел и слышал?

– Мне кажется, тебе пора перевернуть страницу, – сказал Игорь. – Ты читаешь ее слишком долго.

Черт, как легко с ним потерять контроль над своими действиями!

– Иногда эта страница может оказаться содержательнее всех последующих и чтение остальных уже не требуется.

Я чуть заметно улыбнулась своей находчивости, позволившей мне выразиться аллегорией. Понял ли он ее истинный смысл? Я снова сделала глоток кофе. Он вообще собирается уходить или так и будет здесь сидеть, и сверлить меня своим взглядом?

– Я не знала, что руководство работает в выходные дни.

– Предыдущие три недели тебя в этом не убедили?

– Мы готовились к празднику, я думала из-за этого.

– Вообще я не планировал сегодня выходить… Всю ночь был в клубе. Голова трещит.

Он замолчал. Что такое? Ждет, что я как-то отреагирую? Он думает, я буду развивать эту тему при Жанне Михайловне?

– Программа вчера была хорошая, – продолжил Игорь. – Танцевальная. Я занимался танцами и эта тема мне близка. Даже был призером на нескольких чемпионатах по бальным танцам.

Я впервые оторвалась от своих бумаг, чтобы с удивлением и любопытством посмотреть на Харитонова.

– Ты танцевал?!

Игорь растянул губы в улыбке, обнажив свои неестественно белоснежные зубы. Ему все-таки удалось привлечь мое внимание.

– Да, пятнадцать лет.

Ох, лучше бы я об этом не знала. Я вмиг вообразила себя летящей с ним по залу в вальсе.

– Почему бросил?

– Получил травму.

– На танцах?

– Нет. В одной перепалке с братьями, после чего с танцами пришлось завязать.

– Вчера в клубе были соревнования?

Я еще не общалась с Юлей, и мне стало интересно, чем дело кончилось.

– Да, – насмешливо сказал Игорь, подыгрывая моей непросвещенности.

– И были победители?

– Да.

Он замолчал. Ведь знал, что мне любопытно, кто победил! И специально меня испытывал. Он видел Юлю со мной рядом и должен был ее запомнить.

– Кто-то, кто раньше занимался танцами? – спросила я.

– Нет. Кажется, их звали Юлия и Валентин.

– Серьезно?

Мой голос дрогнул, и я стала прочищать горло, чтобы скрыть свое возбуждение. Наверное, наш диалог казался странным Жанне Михайловне. Хоть мы и говорили тихо, она не могла нас не слышать. Что она думает обо всем этом?

– Да, для новичков они станцевали недурно.

Мне так хотелось радостно посмеяться, представляя движения подруги и ее кавалера, но я не забывала о Жанне Михайловне и подавила в себе смех.

– Не приглашаю тебя на обед, знаю, что снова откажешь. Но если вдруг надумаешь, знаешь, где меня найти.

Игорь поднялся и направился к выходу. Это все? Он даже никак не прокомментирует вчерашнее? Не скажет ни слова обо мне? Не вгонит меня в краску перед моей коллегой? Неужели ничего не видел? Может, он пришел позже? Да, скорее всего. Разве стал бы он сидеть в стороне так долго, не заявляя о себе? А, впрочем, почему я так плохо о нем думаю? Ведь он ни разу не вышел из музея вместе со мной, о чем я его и просила. Может, не в его духе играть в открытую? Не могла понять, рада или разочарована я данным обстоятельством.

В пороге Харитонов остановился и обернулся к нам. Только в этот момент я поняла, что наблюдала за его удалением, и быстро уставилась на свои бумажки.

– Это юбка или платье?

Я увидела недоуменный взгляд Жанны Михайловны. Ага, значит, следила за нашим разговором. Но только я могла понять, о какой одежде идет речь.

– Юбка.

– Тебе идет такой наряд. Не пренебрегай им.

Харитонов вышел, и только потом я увидела, что сто рублей так и остались лежать на столе.

В обед я решила никуда не выходить. Во мне было уже несколько чашек кофе, вместе с ним я перекусила печеньем, и голода не испытывала. А потому решила прикорнуть на своем столе, чтобы немного вздремнуть. Жанна Михайловна ушла с другими коллегами до магазина, и никто не мешал мне поспать. Я подложила руки под голову и закрыла глаза.

Через сорок пять минут меня разбудил будильник на телефоне. Но я открыла глаза не сразу. Нащупав мобильный рукой, я отключила его и позволила себе еще немного полежать с закрытыми глазами. Когда мое сознание полностью проснулось, я подняла голову со стола и открыла глаза. Но я сразу же их закрыла. Что это? Я еще сплю? Я снова распахнула веки и посмотрела на свой стол. Передо мной лежал букет из крупных бордовых роз. Откуда они? Неужели кто-то приходил? Харитонов? Что это? Тринадцать штук? О чем они? Ах, божечки, сейчас же вернется Жанна Михайловна! Как я ей это объясню?

Мне пришла мысль выбросить цветы в мусорное ведро, которое стояло под моим столом, но, уже взяв букет, довольно объемный, остановилась. Они такие красивые! И, наверное, дорогие. Жалко… Но принять нельзя! Это как подкуп. Что же делать?

В этот момент дверь в кабинете открылась и вошла Жанна Михайловна. На плече у нее висела сумка, а в руках она держала два пакета.

– Вот, не удержалась, купила подарков своим… О! Цветы! Какие красивые! От кого?

– А это…. – лихорадочно соображала я, – это принес один наш посетитель музея. Он был у нас на празднике. Ему все понравилось, и он решил нас отблагодарить.

– Принес сюда? Вниз? Как он прошел?

– Я не знаю. Может, его пропустили.

Дурацкая ложь! Жанне Михайловне не составит труда узнать, кто приходил сюда с цветами. Простому человеку действительно не пройти до наших кабинетов.

– Простите, я вас обманула. Я не знаю, кто принес цветы. Я прикорнула на столе, чтобы поспать, а когда проснулась, обнаружила этот букет. У вас случайно не день рождения? Может это вам?

– Нет, Лиза, у меня день рождения зимой. А где лежали цветы?

– Они… там… здесь… на моем столе.

– Значит, у тебя появился поклонник.

Я почувствовала, как краска залила мое лицо, и чтобы ее скрыть, я взяла букет и направилась с ним к окну.

– Жанна Михайловна, ну какой поклонник? Я почти замужняя женщина.

– Как будто у замужней женщины не может быть поклонника.

– Давайте его выбросим. Как-то некрасиво принимать букет. Словно мы с чем-то согласны.

– Тоже мне придумала! Такую красоту и выбрасывать!

Жанна Михайловна расставила пакеты на своем столе и подошла ко мне.

– Дай-ка сюда, – забрав у меня букет, сказала она. – Сейчас мы его поставим в вазу. Пусть порадует наш глаз. Он, наверное, долго простоит, выглядит как свежий.

– Может, вы заберете его домой?

– Я?!

– Ну да, я не могу. Марк не поймет.

Жанна Михайловна взяла вазу, которая стояла на подоконнике, и которую мы использовали на 8 Марта или в свой день рождения, и примерила под нее букет.

– А почему мы не можем оставить его здесь? – спросила она.

– Чтобы все спрашивали, от кого он?

– Знаешь ведь от кого, да? – заглядывая в мои глаза, спросила она.

– Догадываюсь.

– От Игоря?

Я промолчала.

– Ты аккуратнее с ним. Слышала, что случилось с твоей «заместительницей», пока ты в декрете была?

– Поэтому и говорю, давайте выбросим цветы.

– Давай-ка я лучше заберу их домой. За мной сегодня как раз муж приедет.

– Заберите.

Харитонова в этот день я больше не видела. После букета это казалось странным, и я подумала, а может цветы были не от него? Но от кого еще? Больше некому.

Эпопея с цветами на этот день не закончилась. За мной на работу приехал Марк и … тоже с цветами. Заметив меня, идущую от служебного входа, он вышел из машины и открыл заднюю дверь. Марк поднял с сиденья огромный букет разноцветных роз и протянул мне.

– Марк, – выдохнула я, – боже, какая красота! Сколько же их?

– Не знаю, я не считал.

– Что за повод?

– Разве нужен повод, чтобы подарить своей невесте цветы?

Улыбка сошла с моих губ.

– Марк, это было шоу. Я не твоя невеста.

– Садись в машину, поговорим.

На душе снова заскребли кошки. Ох, что же будет?! Я села на переднее сидение, цветы положила назад.

– Куда поедем? – спросил Марк

– А есть варианты? После вчерашнего я хочу только домой. Ты представляешь, я сегодня в обед спала на своем рабочем столе!

– Прямо с ногами?

– Нет, – рассмеялась я. – Я положила на стол только руки с головой. Но это были бесценные сорок пять минут сна. Никакой кофе мне не помог справиться с желанием поспать.

Марк взял мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

– Прости, я обещал отвезти, а сам как последняя скотина даже не встал.

– Я не в обиде. Я не королева какая-нибудь, чтобы ради меня вставать по утрам.

– Нет, не королева. Но ты женщина, которую я люблю.

Ни капли иронии в его глазах. Но я все же попыталась обратить его слова в шутку.

– Марк, выйди из роли. Здесь никого нет, кроме нас.

– Почему ты не веришь мне?

Потому что я знаю, что такое любовь, и это не она, – хотелось сказать мне, но я промолчала.

– Да, я долго прикрывал свои чувства за маской шутки и насмешки, но игра окончена, Лиза. Я больше не могу и не хочу молчать. Я правда люблю тебя долгие годы. С тех пор как мы стали танцевать. Мне тогда было четырнадцать, а тебе двенадцать. В моем голосе начиналась «ломка», и твои формы стали меняться. Я вдруг стал испытывать к тебе влечение, мое первое влечение, и танцы этому только способствовали. Я пытался шутить с тобой по этому поводу, проверял твою реакцию, но ты по-прежнему относилась ко мне как в другу и не думала о переменах в наших отношениях. Я сказал себе, что подожду, возможно, ты еще просто не созрела на такие чувства. И я ждал. А ты все не откликалась. Тот день, когда ты все-таки отозвалась на мой поцелуй, был самым счастливым днем в моей жизни. На тот момент.

– Разве это любовь? Ты сам называешь это влечением.

– Вместе с влечением пришла и любовь. Я думал о тебе каждый божий день, засыпал с мыслями о тебе, а сколько раз ты мне снилась!

– Почему ты молчал, Марк?

Но ответ я уже знала. Я сама поступала также с Шандором. Я боялась его потерять и поэтому скрывала свои чувства. Хотя с моим темпераментом это оказалось нелегко и ненадолго. Я так и не научилась применять правило номер три «Больше шутить». А Марк владел им в совершенстве.

– Я боялся потерять тебя, – подтвердил Савельев мои догадки, – боялся вспугнуть своими чувствами и вызвать отторжение.

– А все твои девушки?..

– Они ничего для меня не значили. Я же мужчина, мне надо было где-то снимать напряжение.

Левая рука Марка скользнула к моей щеке.

– Но с тех пор, как мы вместе, есть только ты. И так будет всегда, пока ты рядом. И я надеюсь, пусть даже через десять лет, ты все-таки ответишь мне взаимностью.

Он коснулся моих губ своими.

– А как же?..

Я не знала, как продолжить. Мы условились не говорить о Шандоре, но после услышанного я не понимала, почему Марк рекомендовал мне соблазнить Шандора в состоянии его опьянения, если сам имел на меня виды.

– Тот разговор на Новый год, ты помнишь его? Вы приходили к нам с Ольгой. Как ты мог такое предложить, если любил меня?

– Я не знаю, как это пришло мне на ум. Наверное, я сказал не подумав. Но в любом случае, я подозревал, что ты не воспользуешься советом.

– Почему?

Ах, Марк, если бы ты знал, как я была близка к тому, чтобы им воспользоваться.

– Ты была слишком робка и неопытна, чтобы провернуть такое. И чересчур совестлива.

Робка и неопытна? Ерунда. Совестлива? Это точно. Савельев снова поцеловал меня.

– Марк, ты ставишь меня в неловкое положение.

– Как ты сказала? «Эта правда потребует от меня больших усилий в построении нашей семейной жизни… Я буду ежечасно испытывать чувство вины перед тобой». Из-за этого ты себя чувствуешь неловко?

– Я так сказала?

– Да. Слово в слово.

– Марк, ты очень мне дорог. Я люблю тебя, но… Любовь бывает разной…

– Я согласен на то, что есть, если ты со мной.

– Я с тобой.

Он снова поцеловал меня.

– Поехали домой, – сказал он и завел машину.

Это признание осложнило и без того нелегкий разговор, который нам предстоял. Но может быть, я зря себя накручиваю, и Марк примет мой отъезд достойно? Как мужчина, который действительно любит… и доверяет. Доверяет? Разве может мужчина доверять, когда речь не идет о взаимной любви? Ох, что же будет?!

Когда мы дома ужинали, мама вместе с Полиной на руках крутилась рядом, демонстрируя внучке семейную идиллию. Марк без конца отвлекался на дочь, строя ей рожицы и показывая «козу рогатую». Полина смотрела на него серьезно, словно он был ребенком, а она взрослая, и в такие игры не играет. Более того они не достойны ее интеллекта.

Я размышляла над тем, как начать разговор. Присутствие мамы меня смущало. Если она встанет на сторону Марка – а она встанет на его сторону – я не вынесу двойного сопротивления. Они вдвоем меня просто уничтожат, и я наделаю беды им назло. Но потом подумала, что может быть присутствие мамы наоборот позволит Марку отнестись к моим словам с меньшей агрессией, и мы сможем урегулировать вопрос мирным путем.

Мы пили чай, когда я, наконец, решилась заговорить на волнующую меня тему. Перед нами лежали булочки, посыпанные сахаром, песочное печенье и сочни. Телевизор был включен и по нему показывали вечерние новости, но они скорее шли фоном, потому что никто их не слушал. На улице уже стемнело, и на кухне горел свет. Скоро нужно укладывать Полину спать и если не сейчас, то другого удобного момента не представится до следующего вечера.

– Марк, я должна тебе кое-что сказать.

Нет, Лиза, не таким тоном, иначе он сразу заподозрит неладное. Я улыбнулась и продолжила как можно непринужденнее:

– Представляешь, меня отправляют на курсы. Тема «Работа с посетителями музея». Они позволят мне улучшить качество моей работы с посетителями и научат тактике привлечения их в наши стены. Во всяком случае, программа курса рассчитана именно на это, и я надеюсь, отступлений от темы не будет. Но обучение – это всегда полезно, правда? Помнишь, ты тоже ездил на семинар в Москву? Он оказался для тебя полезен?

– Не скажу, чтобы очень полезен, я мало нового узнал, но, конечно, ты права. Если ты хочешь развиваться в выбранном тобой направлении, то любое обучение тебе пойдет на пользу. Это как-то поощряется на работе?

– Я надеюсь. Экскурсовод, у которого есть дополнительные «корочки», ценится выше. Возможно, повысится моя категория, а вместе с ней и зарплата.

– Тогда я за тебя рад. И хоть я не очень понимаю, как это может быть интересно, но раз ты выбрала такой путь, я не смею тебе препятствовать.

Я посмотрела на маму. Мне не понравился ее настороженный взгляд. Только бы она не сболтнула что-нибудь лишнее! Пока все идет неплохо.

– Но самое потрясающее, Марк, – жизнерадостно сказала я, – что эти курсы будут в Санкт-Петербурге. Представляешь? Я поеду в Питер! На целых пять дней! Мы были там с мамой и папой…. Мама, помнишь? Там так здорово! Я очень надеюсь, что у меня будет время его снова посмотреть.

Марк стал пережевывать свою булочку медленнее. Его взгляд устремился в чашку с чаем, и в моем сердце тревога только усилилась. Все, это конец. Мама развернулась и вышла из кухни, приговаривая Полине, что у бабушки устали руки, и Полине надо немного полежать. Ой, мама, зачем ты меня бросила?

– Марк, ты за меня не рад? Я понимаю, что я обещала быть рядом, но пойми, это такой шанс. Эти курсы будут проходить в самих музеях, а питерские музеи – это не то же самое, что наши. Ох, Марк, как же тебе объяснить?

– Я понял, Лиза, не надо мне ничего объяснять. Конечно, это здорово. Ты хотела поехать в Питер, помнишь? Вот тебе и шанс представился.

Однако на лице Марка я не видела радости. Он выглядел и говорил так, словно каждое слово ему давалось с трудом и стоило больших усилий сохранять спокойствие.

– Да, Марк, мне удастся совместить приятное с полезным, и это действительно здорово.

Я протянула руку к Марку и сжала ему запястье.

– Я так переживала, что ты разозлишься на меня. Я ведь обещала посвятить время семье после праздника. Но это ведь всего на пять дней, и когда я вернусь, мы снова будем вместе. Марк, ты же не обижаешься, правда?

– Нет, Лиза. Это справедливо. Я учился, теперь твоя очередь. Было бы странно, если бы я тебе запретил. Конечно, я не очень доволен, что ты уедешь, но, наверное, мы справимся. И мама идет в отпуск. Правда, у нее дача…

– Спасибо, Марк, мне было важно получить твое одобрение.

– Когда ты улетаешь?

– В понедельник.

– В какой?

– Послезавтра.

– Уже?

– Ну да.

– А во сколько?

– Кажется, самолет в семь утра.

– Отлично, я успею отвезти тебя в аэропорт до работы.

О, нет, только не это.

– Марк, зачем? Надо выезжать часа в четыре или пять. Это рано. Поспи лучше. Я поеду на такси.

– Ерунда какая! Я сам тебя отвезу.

– Марк, я еду не одна, и мы договорились с коллегой, что поедем на одном такси.

– Давай заедем за твоей коллегой, я вас обеих отвезу.

Ох, что за настойчивость? То не смог встать, чтобы отвезти меня на работу, а тут вдруг благородство проснулось! Что же делать? Солгать, сказав, что моя коллега не имеет телефона и связаться с ней, чтобы изменить планы, невозможно, потому что завтра я ее не увижу? Или все же согласиться и написать Игорю, чтобы ехал самостоятельно и ни при каких обстоятельствах ко мне не приближался в аэропорту, пока Марк не скроется? А если Марк его увидит и узнает в нем друга хозяина клуба? Да и Харитонова посвящать в наши семейные распри неохота. Кто знает, что у него на уме? Возьмет, да и подставит. Нет, лучше сразу сказать правду.

– Марк, – улыбаясь и сохраняя видимое спокойствие, сказала я, – мой коллега не женщина, а мужчина. Завтра я его не увижу и не могу сообщить ему об изменении планов. И поэтому мы сами доберемся до аэропорта. Он заедет за мной на такси.

– Мужчина? – Брови Марка собрались у переносицы.

Я не смогла вынести его взгляда, и, прикрываясь желанием доесть свое печенье с чаем, отвернулась от Марка.

– Да.

– Я думал, у вас в отделе работают только женщины.

– У нас в отделе только женщины, но он не из нашего отдела.

– Кто он?

– Наш куратор. Я тебе рассказывала о нем.

– Игорь… как его там?

– Владимирович.

– Сколько ему лет?

– Я не знаю. Лет тридцать пять.

Я беззаботно взглянула на Марка и увидела, как он сжал губы.

– Женат?

– Марк, я не знаю. Я с ним работаю, мне ни к чему владеть такой информацией.

Мы долго и пристально смотрели друг на друга. Я еле выдерживала его взгляд, но боялась, что если отведу, он примет это как волнение.

– Марк, что не так?

– Ты едешь с мужчиной, и я об этом узнаю, как бы невзначай. Ты вообще собиралась мне об этом рассказать?

– Какое это имеет отношение к моей учебе?

– А какое Вася и его новорожденный сын имеют отношение ко мне?

– Какой Вася?

– С моей работы. Ты хотела все узнать о моих коллегах, и я тебе о нем рассказал. Почему я не мог узнать, что ты едешь на курсы со своим коллегой и что этот коллега мужчина?

– Марк, я не думала, что это так важно. Ты что, ревнуешь? Брось, я с тобой, помнишь?

Марк стал большим пальцем быстро щелкать по костяшкам остальных пальцев на левой руке, тяжело дышал, и я видела, что он находится в крайней степени раздражения. Его взгляд метался по всей кухне, но ни на чем не останавливался и ничего не замечал.

– Когда ты узнала об этих курсах? – вдруг обратил он на меня свои глаза.

– После праздника на первой планерке. Я, честное слово, ничего не знала о них до того дня.

– Когда это было?

– В этот вторник.

Марк сжал губы.

– Это когда мы гуляли с Полиной?

– Да.

Савельев поставил локти на стол, скрестил пальцы и уперся лбом в них. И вдруг засмеялся. Не по-доброму так.

– Дурак… ой, дурак… какой же я дурак! – протянул он, продолжая смеяться. – «Я с тобой», «Ты мне дорог» – какая чушь! Я перед тобой всю душу вывернул, а ты просто мною играла всю эту неделю. Задабривала, значит. Ты для этого все устроила – прогулки под луной, клуб этот чертов, танцы, вывела меня на чистую воду, а теперь сообщаешь, что уезжаешь с каким-то мужиком на целую неделю!

– Марк, о чем ты говоришь? Я еду на учебу.

– Да, и именно поэтому я узнаю об этом только сегодня! А ты хорошая актриса, Лиза! Браво! Приз Каннского фестиваля достался бы тебе!

Марк выскочил из-за стола и бросился из кухни. Я двинулась за ним. Он схватил ключи от машины со стеллажа и стал обуваться.

– Марк, пожалуйста, не уходи. Все, что было в эту неделю – правда! Я хотела тебе показать, как может измениться наша жизнь, если мы станем ближе друг к другу. Я уезжаю не навсегда. Неделя быстро пролетит, и я вернусь. И все будет также как вчера, как позавчера. Пожалуйста, не уходи.

Я вцепилась в его плечо и едва не плакала.

– Мама, скажи ему, чтобы он остался! – крикнула я.

Она вышла из зала с Полиной на руках.

– Что случилось? Марк, куда ты уходишь? Уже ночь на дворе.

– Я не могу дышать одним воздухом с вашей дочерью, Елена Ивановна. Он слишком ядовит для меня.

– Марк, ну что ты такое говоришь? – продолжала мама. – Ну поругались – помиритесь, не бросаться же каждый раз из дома, когда случаются разногласия.

Марк вырвался из моей руки и вышел из дома, в чем был – домашних в шортах и футболке.

– Ой, Полиночка, какая же твоя мамка дура!

– Мама, как ты можешь такое говорить моей дочери?!

– Слава богу, она пока этого не понимает. Не могла со мною заранее поговорить? Мы бы вместе придумали, как сделать так, чтобы он не узнал ничего о твоем кураторе.

Ого! У меня появился союзник. Неожиданно.

– Мама, не хорошо подслушивать.

– Говорить надо было тише.

– Что нам теперь делать? Он наверняка опять напьется и сядет за руль.

– Молиться, Лиза, только молиться.

Через час позвонила тетя Марина и сообщила, что Марк у нее и останется ночевать. На вопрос, все ли с ним хорошо, она ответила, что он немного выпивший, но в остальном все нормально. Ни слова упрека или намека на то, что знает, что произошло. Может, Марк ей не сказал? В любом случае, это известие позволило нам с мамой расслабиться. Полина уже спала, и я наконец-то и сама легла спать. Я попросила маму ночью покормить дочь, потому что утром мне снова на работу. Разумеется, она согласилась.

На следующий день Харитонов на работе не объявлялся, чему я была несказанно рада. После ссоры с Марком меньше всего хотелось видеть источник нашего разногласия. Если бы Игорь совсем исчез было бы еще лучше. Однако меня ждала поездка с ним в Питер, и что там произойдет, одному богу известно. Но нет, все не должно закончиться так. Я не хочу быть виновной в том, в чем Марк меня подозревает. Только не из-за Игоря.

Но что же делать? Как ему противостоять и не потерять работу? Должен же быть какой-то выход? Неужели на Харитонова нет никакой управы? И вдруг на помощь мне пришла природа. У меня началась первая после родов менструация. Появился веский аргумент отказать Харитонову. Это обстоятельство меня взбодрило и успокоило. Вместе с тем я начала принимать противозачаточные таблетки, так как Марку в этом вопросе больше доверять не могла. Теперь надежда только на себя.