Президент Всея Руси

Глава 9

Незаметно зима вступила в свои права. Все вокруг накрыло снежным одеялом и жизнь везде замерла. Везде кроме Изрога. Здесь Ярославу пришлось даже изобрести снеговую лопату. Все сырьевые производства активно работали, а в школе шла активно военная подготовка. Зимой дала свои плоды летняя агитация и люди с окрестных селений начали приводить своих детей в школу. Больше отдавали на прокорм, раз была такая возможность. Одного только они не знали ушлые родители, что девяносто восемь процентов так и останутся с Ярославом.

Как встал лед на реку прибыл тиун Борис Фёдорович. В этот год в Изрог заехали в начале сбора налогов.

Тиун сильно удивился преображению села за год и в нарушение традиций гостить остановился у Ярослава.

Пока накрывали обед, Ярослав проводил экскурсию по своему хозяйству.

— А это Борис Федорович бумажная мастерская — указал Ярик на небольшую пристройку возле церкви.

— Ничего не понимаю, какой-то чан с бурдой и какие-то странные штуки с колесиками, как вы бумагу получаете из этого? — спросил озадачено тиун рассматривая помещения.

Ярослав рассказал весь технологический процесс без утайки подробностей.

— Так это же очень просто и я так смогу сделать в Туле — задумчиво произнес княжий человек.

— Только сырье нужно, у меня опилки наша лесозаготовка поставляет, мы для нее пилы двуручные сделали — ответил Ярослав.

— Если решите делать, присылайте ко мне своего толково человека, мои ребята ему все в подробностях расскажут — продолжил он.

— Но почему ты так просто мне все свои секреты рассказываешь, вроде ты парень умный, ведь лишь на одной бумаге ты озолотишься?

— Борис Федорович ты же знаешь что мне было откровение божье?

— Да я слышал такие слухи, да и жизнь это уже подтверждает.

— Так вот я считаю не вправе сам лично обогащается этими знаниями, для этого я и сделал школу и все остальное внедряю — произнес Ярослав а про себя подумал что, как мне еще в жатые сроки подготовить а главное прокормить кадры для будущих мануфактур.

— Чтобы государство наше Русь окрепла, объединилось и смогла отразить зло великое с востока вскорости-продолжал юноша.

— Что такое государство? — перебил Борис Фёдорович.

— Это довольно не просто объяснить, но если сказать совсем просто, то это объедение всех княжеств в единое царство — ответил Ярослав.

— Эх, Ярославка правильная мысль, ток ма не быть этому, наши князья грызутся меж собой до одури и конца и края этому нет, ты уж поверь мне старику, мне уж пришло поучаствовать в этих свалках — махнул рукой тиун.

После этого экскурсии они пошли на обед, который накрыли в казарме.

— Ярослав а мне говорили, что ребят своих ты еще воинскому искусству обучаешь? — спросил после трапезы Борис Федорович.

— Не воинскому, а солдатскому, мы тренируемся для отражения нападений степняков.

— А давай посмотрим чему они у тебя научили за год, а то мне тут сорока одна напела, что будто это твои сорванцы потрепали прошлой зимой банду Гаяза.

— А этот ли Гаяз напал на Изрог и окрестные селения прошлым летом? — как бы невзначай по интересовался Ярик.

— Он родимый, никак мы этого змия придушить не можем, будто знает о наших засадах он.

Ярослав крепко задумался, в пазл о предательстве Лукьяна встал еще один элемент.

— Хорошо давай устроим учебный бой, десяток на десяток? — спросил юноша.

— Тимофей собери десяток проверяй юнцов, а то ты мне всю плешь проел с ними — крикнул тиун.

Все вышли во двор на плац, с двух сторон встало две ватаги. Люди тиуна были в неплохих доспеха, они выбрали себе в оружие деревянный меч и щит. Все бойца были рослыми, но юными видимо новый набор. Возглавлял ватагу Тихон к нему подошел Тимофей и давал, какие то наставления перед боем. Со стороны Ярослава ватагу возглавил Ратибор, его люди взяли учебные копья и щиты, из доспехов у них были лишь их клепаная самоделка.

Сначала провели индивидуальные сражения. Каждая из команд выставляла своего бойца, а Тимофей, старый дружинник, выступал в роли рефери. Поединок на деревянных мечах и учебных копьях вёлся до первого «критичного» попадания, которое Тимофей определял с безжалостной прямотой.

И тут ватага Ярослава познала горечь поражения. Один за другим её бойцы выходили на площадку и возвращались, понуро шаркая ногами. Дружинники тиуна были сильнее, тяжелее, их плечи были шире от долгих лет тренировок. Удар деревянного меча по шлему, точный тычок копьем в грудь — и Тимофей коротко бросал: «Убит!» или «Ранен!». Лица юных изрожцев пылали от стыда и злости. Они знали приёмы, но против грубой силы и опыта их навыков не хватало.

Победителей было лишь двое. Сенька, коренастый и юркий, как горностай, умотал своего неповоротливого противника, заставил того споткнуться и, воспользовавшись моментом, легонько ткнул ему тренировочным копьем в подбородок. «Убит» — скрипуче признал Тимофей.

А Ратибор… Ратибор не просто победил. Он показал урок. Его противник, рослый парень с насмешливыми глазами, уже потирал руки, предвкушая лёгкую добычу. Но когда Тимофей дал отмашку, Ратибор не бросился вперёд. Он принял прочную стойку, его щит был неподвижной стеной, а взгляд — холодным и сосредоточенным. Дружинник обрушил на него град ударов, но каждый раз дерево трещало о щит Ратибора, не заставляя его отступить ни на шаг. Видя, что ярость атаки иссякла, Ратибор сделал один шаг вперёд. Не размахиваясь, коротким, как удар змеи, тычком он отправил остриё своего учебного копья точно в незащищённый щитом бок противника. Тот ахнул, больше от неожиданности, чем от боли.

«Смерть», — бросил Тимофей, и в его голосе впервые прозвучало уважение.

Ратибор молча кивнул и отошёл, не позволяя себе ни улыбки победы, ни торжествующего взгляда. Он уже был командиром, а не просто бойцом. Ему было шестнадцать, но в эти мгновения он казался старше своих лет.

Затем настало время группового боя. Перед ним Ярослав подозвал Ратибора, положив руку ему на плечо.

— Ратибор, забудь про индивидуальные победы. Это не десять поединков, это один. Проводи атаку стремительным натиском. Главное это строй. Держите строй, как мы учили. Они сильнее поодиночке, но мысильнее вместе.

Ратибор встретился взглядом с Ярославом и коротко кивнул. В его глазах горел не огонь безрассудной отваги, а холодная сталь решимости. Он подошёл к своей десятке, которая, ещё не оправившись от поражений, смотрела на него с надеждой и сомнением.

— Слышали Ярика? — его голос был тихим, но каждое слово резало воздух. — Они думают, что мы дети. Докажем, что они ошибаются. Щиты сомкнуть! Копья наготове! За мной!

Тиун подал команду к началу боя.

— Ура, за Ярослава! В атаку! — крикнул Ратибор, и в его крике был боевой клич, который сплотил их волю.

«Ураааа!» — подхватила ватага, и на этот раз в их голосах зазвучала не юношеская удаль, а собранная ярость.

Отряд Ярослава не побежал, а двинулся строем компактной фалангой. От такого дисциплинированного и неистового напора дружинники тиуна опешили. Они привыкли к лихой свалке, к геройским выходкам, а не к этому стальному катку.

Раздался оглушительный треск дерева о дерево, площадку заполонили отборная ругань и хриплые вздохи. Отряды сошлись в бою.

Ратибор не метался впереди, доказывая свою доблесть. Он шёл на полшага сзади, его глаза метались, оценивая картину боя, голос, сорванный до хрипа, рубил команды сквозь грохот:

«Левой! Левой, бей! Сенька, прикрой фланг! Навались! Сомкнуть строй! Сдёрнуть этого ухаря справа!»

Он был мозгом этого стального организма. Видя, что могучий дружинник вот-вот проломит их строй, Ратибор коротким окриком перебросил на угрожаемый участок двух бойцов. Щиты сомкнулись, и яростный натиск захлебнулся. Он видел, как Сенька, увлёкшись, начал высовываться из строя, и тут же рявкнул: «Сенька, назад, в строй!» — заставляя того послушно отступить.

Ватага прошла сквозь отряд дружинников как нож сквозь масло. С треском и грохотом. И как ни пытались люди тиуна сопротивляться, их разрозненный, лихой отпор разбился о монолитную дисциплину. Несмотря на то, что каждый из них в индивидуальной схватке на голову превосходил любого из юнцов, строевая выучка и воля одного шестнадцатилетнего парня решили всё.

Когда Тимофей остановил бой, на площадке стояли, тяжело дыша, десять уставших, но не сломленных мальчишек. А против них — десять смущённых и разгромленных взрослых мужчин.

В конце провели стрельбы. Здесь всё было предсказуемо: в скорострельности их самодельные арбалеты проиграли лукам, но в меткости на средних дистанциях не было равных. Каждый болт, выпущенный рукой ученика Ярослава, вонзался в центр мишени, тогда как стрелы дружинников усеивали щит более живописно и беспорядочно.

Ратибор, вытирая пот со лба, снова стал не командиром, а немного уставшим подростком. Но в глазах у него теплилась искра — искра понимания той страшной и великой силы, которую Ярослав вложил в его руки: силу управлять волей других людей.

Тимофей с тиуном, о чем коротко переговорили и Борис Федорович начал.

— Добрые у тебя ребятки Ярослав, сплочённые, не плохо твоя школа их готовит — начал он разговор после боя.

— Ребята стараются — коротко ответил Ярик, ожидая продолжения от княжого человека.

— А если следующим летом Тимофей тебе тысячи две человек проведет ты сможешь их так же натаскать? — спросил с задумчивость он.

— В целом да, но кормить и содержать такое количество людей негде — после небольшой паузы ответил Ярослав.

— Так чего тут думать, провиант я найду и они его с собой привезут, а селить никуда не надо пусть сами себе или землянки или шалаши поставят на околице.

— Не, так не пойдет, толку с этого не будет, половина помрет от дизентерии, в учебе надо главное создать условия для получения навыков, только тогда с нее прок есть.

— Хорошо и что ты предлагаешь? — спросил Борис Федорович.

— Думаю поступить так, пусть Тимофей приводит первые пять сотен в конце апреля, с помощью них мы поставим бараки и распашем еще поля на той стороне реки, остальных пусть приводит к середине лета, мы их отсортируем и проведем им курс молодого солдата, а с осени приступим к полноценным занятиям — рассказал свой план юноша.

— На подготовку уйдет где-то пол года, год. Борис Федорович а куда ты их дальше планируешь девать?

— Ну, с десяток в дружину ко мне, а остальных по деревням обратно отпустим, сам понимаешь прокормить такое количество на постоянной основе не с могу, а так пусть они живут земельку пашут, а в случаи нужды все не зеленых новобранцев набирать — сказал тиун.

— А ежели кто решит у нас в Изроге после учебы остаться, ты не будешь против?

— Мне так еще лучше, не надо бегать по деревням собирать ополчение, но только я сильно сомневаюсь, что тебе удастся их здесь удержать, но если получится, то я не против — ответил Борис Федорович.

После этого они еще несколько часов обсуждали подробности, организации тренировочного полигона.

По окончанию их разговора Борис Федорович протянул Ярославу пергамент.

— Что это?

— Это назначение тебя старостой, князь Роман Глебович одобрил- с лукавой улыбкой произнес.

На следующий день тиун провел вече, на котором объявил волю князя. Большинство людей с радушием приняли эти известия, поскольку за год на практике убедились в феноменальных способностях Ярослава.

Лукьян был видимо за ранее осведомлен о решении и на вече не присутствовал.

После отъезда тиуна Ярослав чувствовал себя выжатым. Ответственность за две тысячи душ легла на плечи тяжким грузом. Он механически осматривал новые постройки, не видя их, пока не наткнулся на Марфу, которая кормила в загоне истощённую лошадь из рук — последние яблоки из осенних запасов.

— У тебя лицо, будто ты один против орды ходил — тихо сказала она, даже не поворачиваясь, будто чувствуя его присутствие спиной.

Ярослав молча прислонился к частоколу. Ему отчаянно хотелось поделиться сомнениями, выложить на кого-то этот груз. Но как рассказать ей, девушке из этого века, о демонах будущего, которые гонят его вперёд? О том, что он боится не справиться и погубить всех, кого успел полюбить?

— Борис Фёдорович две тысячи человек нам подкинет — наконец выдохнул он, глядя, как аккуратные движения её рук успокаивают животное.

Марфа на мгновение замерла, потом обернулась. В её глазах не было ни страха, ни удивления — лишь спокойная, твёрдая уверенность.

— Значит, будем кормить две тысячи человек — просто сказала она. — Я подсчитаю, сколько нужно засеять ячменя и ржи на новых полях.

В её простых словах не было ни тени сомнения. Она не спрашивала «зачем?» или «как?». Она уже видела проблему и искала решение. И в этот момент Ярослав понял, что её вера в него такая же опора, что и дубовая балка в их новой шахте. И от этой мысли он улыбнулся

В ту же ночь, когда Борис Фёдорович уехал, в дальней избе на отшибе Лукьян принимал гостя. Человек в дорожном плаще с капюшоном, пропахший дымом и конём, с жадностью пил воду.

— Старостой посадили — скрипел Лукьян, бесцельно ворочая кочергой в печи. — Мальчишку.

Незнакомец хрипло рассмеялся: «Князю лишь бы подати исправно шли. А с этим… Ярославом… у него и правда подати идут. Исправно.

— Его везение не вечно — прошипел Лукьян. — Ты передай Гаязу… что поток железа из Изрога скоро превратится в реку. Он сунул руку в сундук и достал оттуда аккуратный стальной арбалетный болт, сделанный в мастерских Ярослава. — Пусть посмотрит, с чем ему скоро придётся иметь дело. И пусть поторапливается, пока река не разлилась из берегов.