Президент Всея Руси

Глава 17

Время шло поход откладывался, Ярослав организовал постовую службу и полностью продумал снабжение отряда. Тут он конечно развернулся на полную катушку, и он без зазрения совести стал обирать Рязань поставляя в первую очередь свою продукцию через подставных купцов, благо таких было весьма много после истории с фьючерсами. Но в целом задачу по снабжению он выполнил. Тут хорошо сработала его идея с деревянными рельсами к августу она была проложена до Рязани и после сбора урожая первые конные составы пошли в город.

И вот в первой декаде сентября войско тронулось, к этому времени Ярослав значительно перетасовал свой офицерский состав, а так же солдатский. Значительно увеличив количество легкой конницы.

Серое небо нависло над землёй, словно тяжёлый полог, но осенний воздух был тёплым и влажным, наполненным запахом листвы и сырой земли. Солнце, скрытое за плотной пеленой туч, лишь изредка пробивалось слабыми бликами, оставляя мир в приглушённых, будто выцветших красках. Леса по сторонам дороги стояли оголённые, чёрные ветви тянулись к небу, словно моля о милости, а под ногами войска хрустел бурый ковер из опавших листьев.

Войско двигалось неспешно, растянувшись по дороге длинной змеёй. Кони фыркали, разгребая копытами грязь, а люди шли, кутаясь в плащи и тряпки, хотя холод ещё не пробирал до костей. Доспехи звенели глухо, без привычного боевого лязга это сырость приглушала звуки. Щиты, покрытые плотной кожей, отсырели, а древки копий потемнели от влаги.

Тяжёлые повозки, гружённые мешками зерна, бочками с водой и солониной, скрипели и увязали в размокшей дороге. Колеса, обитые железными обручами, врезались в грязь, оставляя глубокие, неровные колеи, которые тут же заполнялись мутной водой. Быки, запряжённые в дышло, напрягали жилистые шеи, упираясь в ярмо, их широкие ноздри раздувались от усилия. Погонщики покрикивали на них, пощёлкивая кнутами, но не били надо сберечь силы путь предстоял еще долгий.

Возле особо топких мест воины подходили к обозу, упирались плечами в борта и с хриплыми возгласами помогали тянуть. Дерево скрипело, верёвки натягивались, как тетивы, а грязь чавкала под сапогами. Иногда повозка оседала набок, и тогда раздавалось отборная ругань — приходилось раскидывать груз, подкладывать жерди под колёса, снова впрягаться и тянуть, пока пот не заливал глаза.

В воздухе стоял густой запах скота, сырой древесины и человеческого пота. Из-под колёс летели комья грязи, пачкая одежду и доспехи тех, кто шёл рядом. Но никто не роптал, потому что все понимали без этих мешков с мукой, без этих бочек с водой и вяленой рыбы войско далеко не уйдёт.

Иногда повозка попадала в колею, оставленную предыдущим обозом, и тогда движение становилось чуть легче. Но ненадолго, впереди снова ждали рытвины, лужи и размытые дождём склоны. А за спиной, на уже пройденной дороге, оставались лишь глубокие следы, словно шрамы на теле земли.

Осень не спешила отдавать землю зиме, и в этой странной, тёплой мгле таилась тревога, будто сама природа затаила дыхание перед грядущей битвой.

Движение шло вдоль реки Оки на восток, а затем север в сторону города Муром

Наше войско подошло к месту первым, тут удачная позиция сама просилась в руки. Слева, за неширокой речкой Талой, стеной стоял древний лес, чёрный от осенней сырости. Справа, за пожухлой луговиной, мерно дышала Ока, её темные воды медленно катились к далёкому Мурому. А прямо перед ратью расстилалось озеро Сомша, оно было неглубокое, с топкими берегами, идеальный рубеж для обороны.

— Становись! — разнёсся зычный голос князя, и войско быстро заняло позиции.

Ярослав, отвечавший за снабжение, разбил лагерь в тылу, на безопасном расстоянии, но так, чтобы в случае необходимости быстро поддержать основные силы. Здесь, среди повозок с припасами и резервного снаряжения, кипела своя работа, подвозили провиант, чинили сбрую, пересчитывали запасы продовольствия.

Тем временем вперёд, к основному войску, уже укрепившемуся у озера Сомша, двигался отряд разведчиков под началом Миролюба. Эти были лёгкие, быстрые воины, привыкшие к опасной работе разведчиков.

Но самое неожиданное это то, что они везли с собой. Два орудия, прикрытые холщовыми полотнищами, тащили на специальных лафетах, запряжённых парой крепких лошадей. Десяток картечных зарядов, да негусто, но достаточно, чтобы в решающий момент посеять хаос в рядах противника. Битва с Гаязом это уже показала.

— Передайте князю, стрелять будем только по его команде — наказал Ярослав Миролюбу перед отправкой.

А в тылу Ярослав, прислушиваясь к доносящимся от озера приглушённым звукам, лишь мрачно усмехнулся:

— Ну что ж, гости идут… Пора встречать.

Ярослав, будучи человеком осторожным по своей сути, не стал отправлять все орудия на передовую. Два из них остались в тыловом лагере. Они прикрытые пропитаной воском холстиной, стояли наготове рядом с повозками, окружённые плотным кольцом охраны.

— Пусть думают, что у нас только те два ствола у озера, — провёл ладонью по холодному металлу одного из орудий Радогор, коренастый детина с обожжённым лицом, которого прозвали в отряде Огнедаром.

— Именно, — кивнул Ярослав, окидывая взглядом лагерь. Если прорвут нашу линию у Сомши или попытаются зайти с фланга через лес — встретим их вот этим. Он похлопал по ближайшему орудию, и глухой звук разнёсся по стоянке.

Заряды лежали в деревянных ящиках. Возле каждого орудия дежурили два пушкаря и помощники.

Где-то впереди, у озера, уже слышались первые крики и звон оружия, похоже разведка столкнулась с передовыми вражескими дозорами. Но здесь, в тылу, пока царила напряжённая тишина, прерываемая лишь фырканьем коней и скрипом колес у повозок.

Ярослав подошёл к краю лагеря, откуда между деревьями виднелась гладь озера.

— Готовьте резерв. Как только Миролюб подаст сигнал — выдвигаемся.

Орудия в тылу молчали, но их молчание было обманчивым — оно таило в себе гром будущей битвы и невероятный ущерб.

День догорал, окрашивая свинцовые воды Сомши в багровые тона. Основного сражения так и не произошло, лишь перестрелки вперемешку с короткими стычками передовых дозоров. То там, то здесь вспыхивали локальные схватки, наши разведчики под командой Миролюба сталкивались с вражескими лазутчиками, обменивались ударами копий, парой стрел — и вновь расходились, как волки, пробующие силу друг друга.

У озера, где стояли основные силы, воины по-прежнему держали строй, но напряжение немного спало. Кто-то даже присел на корточки, доставая из-за пазухи краюху хлеба. Всадники спешились, давая коням передохнуть. Лишь у двух тщательно замаскированных орудий пушкари не теряли бдительности, то и дело поглядывая на противоположный берег, где в сумерках уже замигали вражеские костры.

В тылу у Ярослава тоже было относительно спокойно. Мстислав лично обошел караулы, проверив, все ли на местах. — Не сегодня, — проворчал Ярослав, наблюдая, как последние отсветы заката гаснут над лесом. Завтра будет жарко.

Где-то в темноте, на нейтральной полосе между двумя станами, еще слышались редкие крики, лязг оружия — то ли очередная разведка столкнулась, то ли кто-то из дозоров решил прощупать оборону под покровом темноты. Но это уже не имело значения.

Холодный рассвет только-только размыл сизую пелену тумана над озером, когда вражеские рога прорезали утреннюю тишину. Всеволод Большое Гнездо, не став тратить время на манёвры, обрушил на наши позиции первый мощный удар.

Сквозь чащу леса и вдоль берега Талой реки хлынули плотные порядки вражеской пехоты, тяжело вооружённые гридни в кольчугах, с топорами и щитами, сомкнутыми в стену. За ними двигались лучники, осыпая наши ряды тучей стрел. Земля дрожала от топота сотен ног, а воздух наполнился рёвом боевых кличей.

— Щиты вперёд! Копья на руку! — прокатилось по нашим рядам.

Первая линия встретила врага железной оградой копий. Лязг металла, хруст ломающихся древков, рёв сшибающийся воинов — всё слилось в единый гул битвы. На флангах завязалась рубка это конница Всеволода пыталась зайти сбоку, но наши, используя топкий берег Сомши как естественную преграду, отбивали атаки.

Вражеский натиск был яростен. Под напором превосходящих сил наши воины начали медленно пятиться, сжимая ряды. Княжеские дружинники Всеволода, покрытые потом и кровью, рвались вперёд, чувствуя запах победы.

— Держать строй! Ни шагу назад! — гремели голоса сотников, самих втянутых в кровавую мясорубку.

Над полем боя уже стоял густой смрад — смесь пота, крови и влажной земли.

Первый натиск захлебнулся в грязи озёрного берега. Вражеские дружины отхлынули, оставив перед нашими щитами груды тел но ненадолго. Едва наши воины успели перевести дух, заменить пробитые щиты и отвести раненых в тыл, как снова загудели вражеские рога.

Всеволод, недовольный заминкой, бросил в бой свежие силы. На этот раз он ударил одновременно в центр и по флангам, заставив наши ряды дрогнуть под напором новых воинов.

— Орудия — огонь!

Грохот разорвал воздух. Два чёрных жерла плюнули дымом и картечью, врезаясь во вражескую пехоту. В первых рядах образовались кровавые прогалины.

— Мало… Эх, мало, зарядов! — прошипел один из пушкарей, уже заряжая новый заряд.

Бой превратился в мясорубку. Наши держались, но шатко, как подкошенный дуб, который ещё стоит, но уже дрожит под ударами топоров. Всеволод, видя это, не отводил войска, методично перемалывая наши силы.

Внезапно с востока, где густой лес расступался к пойме Оки, донесся топот сотен копыт. На опушке показались всадники в островерхих шлемах, с кривыми саблями наголо это волжские булгары. Их кони, низкорослые и выносливые, легко преодолели топкие берега ниже по течению, куда их навел Всеволод. Теперь орда выходила в тыл основным силам рязанцев, угрожая замкнуть кольцо окружения.

Передовой разъезд Ярослава успел проскочить в лагерь буквально под носом у кочевников.

— Булгары! — задыхаясь, докладывал старший разведчик. — Их не меньше пяти сотен. Идут по нашему следу!

Ярослав резко поднял голову, моментально соображая. Всеволод схитрил, пока его дружины давили с фронта, степняки должны были ударить с тыла и перерезать пути к отступлению.

— Разворачивать орудия на восток! — рявкнул он, хватая щит. — Щитовую стену у повозок! Лучникам — занять возвышенность!

Лагерь превратился в крепость. Бойцы сцепили телеги, образовав импровизированную стену. Два резервных орудия теперь смотрели в сторону леса, откуда уже выкатывались первые всадники.

— Огонь!

Грохот разорвал воздух. Картечь выкосила передовые ряды булгар, смешав коней в кровавую кашу. Но степняки не дрогнули, они рассыпались в лаву, налетая со всех сторон.

— Копья! — Ярослав встал в первую линию, подняв меч. — Русские не сдаются!

Два орудия Ярослава гремели без остановки, выкашивая целые ряды булгарской конницы. Дым застилал поле, смешиваясь с пылью и паром от разгорячённых коней. Каждый залп оставлял после себя груды тел, но кочевников было слишком много — они шли волна за волной, не давая пушкарям передышки.

Отряд Ярослава медленно пятился к лесу, сжимаясь в плотную щитовую стену. Мстислав, окровавленный, с выбитым глазом, рубил кривой булгарской саблей, подхваченной с земли.

— Держаться! — хрипел он, но голос его тонул в рёве боя.

И в этот момент новая беда — часть булгар, проскочив вдоль берега, врезалась в тыл рязанского войска.

Удар был сокрушительным.

Роман Глебович, рязанский князь, пытался перестроить ряды, но было уже поздно. Видя летящую на них конницу, воины дрогнули. Первые побежали ополченцы с флангов — затем паника перекинулась на дружину.

— Стой! Стой, смерды! — орал князь, но его никто не слушал.

Войско превратилось в бегущую толпу. Кто-то бросал щиты, кто-то пытался переплыть Оку, кто-то падал, сражённый булгарскими стрелами.

Ярослав, увидев это, понял, битва проиграна.

— К лесу! — скомандовал он остаткам своего отряда. — Прорываемся к чащобе, там оторвёмся!

Но булгары уже окружали их, зная что бежать некуда.

Над полем боя стоял стон раненых, а вода в Оке медленно краснела…

Среди всеобщего хаоса и бегства, как скала среди бушующих волн, стоял Мстислав — младший брат Ярослава. Его дружина, окружённая со всех сторон, сжалась в последний живой щит, прикрывая отступающих.

— Ни шагу назад! — гремел его голос, заглушая топот коней и предсмертные крики.

Он бился как одержимый. Его меч, зазубренный от ударов, рубил булгарских всадников одного за другим. Кровь заливала лицо, доспех был изрублен, но он продолжал стоять, отбивая атаки.

Когда пал последний из его дружинников, Мстислав остался один перед лавиной врагов.

— Так не достанусь же я вам живым!

Собрав последние силы, он рванулся вперёд, не в бегство, а в свою последнюю атаку.

Три всадника рухнули замертво, сражённые его яростным натиском. Четвёртый, могучий булгарский воин, метнул в него копьё. Оно пробило грудь насквозь.

Мстислав пошатнулся, но не упал. Опершись на меч, он поднял голову, глядя в сторону леса, где скрывались остатки рязанцев.

— Бегите, брат… — прошептал он, будто Ярослав мог его услышать.

И тогда враги набросились на него.

Когда всё было кончено, булгары, привыкшие к жестокости, в молчании раздвинулись перед его телом. Даже они понимали что такие воины достойны уважения в любом бою.

А над полем, где погиб Мстислав, кружили вороны, словно провожая его душу в небесную дружину.

Он пал — но не сдался.

Дым и пыль застилали поле боя, смешиваясь с предвечерним туманом. Ярослав, с окровавленным мечом в дрожащей руке, смотрел туда, где только что пал его брат. Мстислав. Его щит был разбит, броня изрублена, но он стоял до конца, пока булгарские стрелы не нашли его сердце.

— Нет… — хрипло вырвалось у Ярослава.

Боль, острее любого клинка, пронзила грудь. В душе образовалась пустота. Он даже не успел подбежать к нему, не успел закрыть ему глаза, не успел сказать последнее слово. Да я рослав был из будущего, но пранишка за эти четыри года стал ему родным.

Ярость и отчаяние.

Он рванулся вперёд, не разбирая дороги. Его воины, те, кто ещё держался рядом, пытались удержать его, но он вырвался.

— На них! ЗА МСТИСЛАВА!

Его меч, залитый кровью, рубил без устали. Он не чувствовал ударов, не замечал ран. Лишь гнев, лишь месть.

Один. Второй. Третий булгарин пал под его ударами. Но их было слишком много.

Последний удар

Сначала он не понял, что ранен. Лишь внезапная слабость в ногах заставила его осесть. Затем жгучая боль в спине. Он удивлено посмотрел и увидел копьё.

Ярослав оглянулся. Молодой булгарский воин, с перекошенным от ярости лицом, выдернул древко, готовясь добить.

Ярослав попытался подняться и не смог. Ноги не слушались. Кровь хлестала из разорванных ран.

Последний взгляд, он упал на колени. Перед глазами плыли тени: Мстислав, Радогор, воины, что полегли сегодня.

Где-то рядом слышался топот коней, крики, лязг оружия. Но для него всё стихало.

— Прости, брат… я… не уберёг…

Меч выпал из ослабевших пальцев.

Булгары уже спешились, подходя к нему. Но он не видел их.