Президент Всея Руси

Глава 27

Прошла зима, короткая и суровая, оставив после себя лишь воспоминания о трескучих морозах да, о долгих вечерах, проведенных над чертежами. С первыми ручьями, побежавшими по склонам оврагов, в Рязани закипела работа.

На специально отведенной площадке у реки, где еще год назад стояли лишь испытательные печи, теперь возвышались три огромные реторты — каждая в два человеческих роста, из огнеупорной глины, укрепленной железными обручами. Их устанавливали на массивные подъемные механизмы — систему блоков и лебедок, позволявших регулировать высоту над печами, тем самым регулируя температуру, чтобы разделять нефть на фракции.

Николаос, сын Исидора Царьградца, с утра до вечера крутился среди рабочих. Молодой, лет двадцати, смуглый, с вьющимися черными волосами, он унаследовал от отца не только греческие черты лица, но и острый ум инженера.

— Смотри, князь! — он ловко взобрался на леса рядом с одной из реторт. — Если поднять на третью метку — будет легкая фракция, для ламп. На вторую — тяжелая, для корабельной смолы.

Ярослав одобрительно качал головой.

Каждое утро Николаос собирал вокруг себя группу учеников — бывших углежогов, смоловаров, даже пару бывших воинов, проявивших склонность к ремеслу.

— Нефть требует аккуратного и внимательного подхода — объяснял он, проводя рукой по стеклянной трубке, по которой стекала уже очищенная жидкость. — Перегнал плохо — получишь мутную бурду. Сделал правильно и получай отличный товар, который всех озолотит.

Ярослав, наблюдая за работой учеников, строго предупредил:

— Запомните простое правило, нефть любит порядок. Один непотушенный факел, и вся ваша реторта взлетит на воздух. Проверяйте задвижки дважды, держите песок всегда под рукой, и если учуяли запах — не геройствуйте, зовите старшего.

Николаос, стоя рядом, добавил на практическом примере:

— Вот видите эту бочку? Вчера один болван решил починить её с горящей лучиной, хотел осмотреть дно. Теперь его брови будут отрастать до лета.

Ученики засмеялись, но стали внимательнее осматривать оборудование. Ярослав одобрительно кивнул:

— Кто аккуратен, останется цел. А кто останется цел тот и зарплату получает и тратит ей на себя и свою семью, а не на лечение. Вот и вся мудрость.

Рабочие дружно закивали — такая простая арифметика им была куда понятнее высокопарных речей.

Жаркое июльское солнце стояло в зените, когда Николаос вытер ладони о промасленный передник и крикнул:

— По местам!

Двадцать его учеников разбежались по заранее распределенным позициям. У печей стояли самые крепкие, с мокрыми тряпками на шеях. У подъемных механизмов были те, кто лучше всего считал в уме. Возле сборных резервуаров стояли девушки как самые аккуратные, с чистыми деревянными ковшами для отбора проб.

— Подать сырую нефть!

По желобу из бочки потекла черная, густая нефть. Она медленно заполняла первую реторту, установленную на средней высоте.

— Печь — разжигаем!

Снизу, через специальные воздуховоды, рабочие поддали жару. Огненные языки лизнули глиняное дно реторты. Николаос, стоя на деревянном мостике, внимательно наблюдал за термометром — стеклянной трубкой с подкрашенным спиртом, совместное изобретение Ярослава и Ивана.

— Первая ступень — держим!

Ярослав, стоя в тени навеса, молча наблюдал. Его пальцы непроизвольно сжимали деревянные перила — здесь и сейчас рождалось нечто большее, чем просто новый промысел.

Через полчаса из отводной трубки показалась первая капля.

— Легкая фракция! — крикнул один из учеников, подставляя медную чашу.

Жидкость была прозрачной, с золотистым оттенком, и пахла… странно чисто для чего-то, рожденного из такой грязи.

Через некоторое время Николаос, уже регулировал высоту подъемника:

— Здесь даем сильнее жар выпариваем остатки нужна смола для судов!

Ярослав подошел ближе. Его тень легла на деревянные мерные рейки, но никто не отвлекся — все были слишком заняты.

— Князь! — Николаос подбежал, вытирая пот со лба. — Смотрите? Работает! Три реторты смогут и три продукта сразу делать если нужно!

Ярослав взял пробу — каплю светлой жидкости растер между пальцами.

— Завтра запускаем остальные шесть. Подумай, может систему желобов или трубок сделать чтобы принимать бензин с нескольких реторт, и сделай расчет по производительности.

На лицах рабочих, почерневших от копоти, появились улыбки. Они еще не понимали, что стали первыми в мире нефтепереработками — но чувствовали, что участвуют в чем-то важном.

В этот же день где-то за полночь, когда дневной жар спал и над рекой лег туман, в кирпичном доме на княжеском дворе собрались ближние люди Ярослава. За столом, покрытым картами и чертежами, сидели трое — сам Ярослав, его друг с юности Ратибор — воевода и стратег, не раз водивший полки через степь, и молодой офицер из новой гвардии, вернувшийся из Воронежа: Мстислав, прозванный Чёрной Волной.

Он сидел чуть в стороне, вросший в темноту, и только бледное пятно его лица выделялось на фоне потёртой кожи его не то куртки, не то доспеха. Казалось, тень намеренно и щедро лилась ему на лицо, оставляя миру лишь размытый контур.

— Шестьсот человек, десять кораблей, готовы — говорил он, указывая пальцем на изгиб Дона у Калача. — Лёгкие, быстроходные, как вы и просили, княже. Паруса широкие, но больше для попутного ветра. Основная тяга на веслах. По двадцать на борт. Можем идти против течения без остановки дня три.

Ярослав слушал внимательно, время от времени переглядываясь с Ратибором.

— А экипаж? — спросил тот.

Мстислав чуть усмехнулся уголком рта:

— На каждом — по шестьдесят душ. Полсотни воинов, десяток гребцов и пара рулевых. Вооружены мечами, луками и арбалетами. Есть даже пара "огнемётов", как вы заказывали. Грек что-то там придумал с бутылками и смесью своего сына… Не уверен, что это не сожжёт нас самих, но проконтролирую лично как бойцы эти бутылки будут бросать.

Ратибор хмыкнул и откинулся на спинку стула:

— Ну что, пират, теперь ты капитан и приходится еще инженером становится? Грек с огнём возится — а ты ему помогаешь?

Мстислав чуть улыбнулся, поймав взгляд Ратибора. Он постучал пальцами по рукояти кинжала:

— Я не инженер, старый друг. Просто знаю, как зажечь пламя в нужное время и в нужном месте. А если ты начнёшь меня пиратом величать — первым же кораблём отправлю тебя и твоих людей на разведку в самое пекло.

Ратибор рассмеялся, покачав головой:

— Ладно, ладно, Чёрная Волна. Не обижайся так. Просто привыкли мы тебя видеть где угодно, только не за чертежами да расчётами, да и похож ты на брата князя, тебя даже зовут так же, ты нам как родной.

Ярослав, следивший за ними, слегка посмурнел при упоминании брата, сказал:

— Он, правда изменился, Ратибор. Помнишь, как он тогда пришел с Днепра, за пять лет сильно вырос, я рассчитываю на него.

Мстислав немного помрачнел, но в глазах мелькнуло тепло:

— Я не забуду того дня. Но вы дали мне шанс стать больше, чем я был. И я сделаю всё, чтобы не подвести вас. Обещаю.

— Хорошо, — сказал Ярослав. — Когда можно выступать?

— Через десять дней. Корабли готовы, провизия загружена. Но есть ещё один момент.

— Говори.

— Степняки знают, что мы строим флот. У них свои глаза в Воронеже. Их хан уже послал гонца вниз по Дону — к тем, кто живёт междуречии. Они могут нас встретить.

Ярослав задумчиво потер подбородок.

— Тогда тем более нельзя ждать. Если они начнут собираться, нам будет труднее. Значит, ударим первыми.

Ратибор кивнул:

— Думаю, стоит разделиться перед самым Калачом. Половина отвлечёт их основные силы, половина зайдёт с тыла через старое русло. Это если решат стоять на берегу.

— Согласен, — сказал Ярослав. — Только пусть командиры проверят снаряжение. Особенно новые легкие пушки. Старая добрая картечь, думаю тоже хорошо нам поможет. Посмотрим, прав ли я.

— А если правда взлетим на воздух, и порох и бензин все таки? — усмехнулся Ратибор.

— Тогда хотя бы полыхнет красиво, — ответил князь.

Все слегка улыбнулись

Мстислав встал:

— Передам приказ на пристань. Корабли будут готовы.

Когда он ушёл, Ярослав и Ратибор остались одни. Тихий плеск воды доносился из реки, где-то далеко в ночной тьме лаяла собака.

— Думаешь, справятся? — спросил Ратибор.

— Он уже прошёл огонь, воду и медные трубы — Ярослав усмехнулся. — Справятся.

Солнце только-только взошло над Рязанью, когда Ярослав, едва сомкнув глаз после ночного совещания, он вновь направился в кирпичную мастерскую. Его мысли всё ещё были там — за Доном, среди затонов Дона и засадных отрядов. Но сегодня нужно было вернуться к делам ближним: ведь ни один поход, ни одна победа не возможны без прочной опоры на хозяйства и ремёсла.

Мастерская уже проснулась: дымок из трубы, глухой стук молота о наковальню, запах гари и масла. В центре помещения, как чудовищный железный зверь, стоял прототип парового двигателя — ещё не до конца собранный, но явно живой. К нему были прикованы взгляды Никодима, старого кузнеца, и его сына Тихомира, который, несмотря на раннее время, был одет аккуратно, как и положено управленцу великого княжества.

— Смотри, Тихомир, — Ярослав указал на трубку термометра — простую стеклянную колбу с подкрашенной жидкостью. — Пар давит на поршень, тот двигается, и маховик получает импульс. Если настроить правильно — можно привести в движение станок, насос… даже повозку.

— Повозку? — Тихомир приподнял бровь. — На пару?

— Почему бы и нет? — сказал Никодим, поправляя рукава. — Давай, проверим золотники.

Тихомир вздохнул, но всё же наклонился, чтобы осмотреть предохранительный механизм.

— Ваша светлость, я не против прогресса. Да только деньги любят счет вы сами меня так учили, поэтому моя совесть не дает разорить казну ради ещё одной вашей машины.

Ярослав улыбнулся:

— Это не просто выдумка. Представь, что такое фабрика с десятью такими машинами. Не нужно ни рабов, ни рабочих, ни даже силы рук.

— Так было с каждым изобретением, — отозвался Никодим на сына. — Когда я первый раз сделал мехи с автоматическим ходом, он тоже говорил, что это бесполезно.

— Пока их сделали и до ума довели, не раз обожглись, а это все расходы — проворчал Тихомир, но уже без прежней уверенности.

— Ну ладно, — Ярослав кивнул. — Давайте попробуем. Подожги горелку, Никодим. Только осторожно — сегодня я залил новую смесь. От Николаоса получил.

— Опять этот грек? — Никодим недоверчиво принюхался. — Он мне уже масло испортил прошлый раз.

— Это не просто масло, — вставил Тихомир, понюхав. — Это нефтяная фракция. Легче, светлее и горит довольно ярко.

— Вот именно, пока не дизель, но уже близко! — Ярослав щёлкнул по рычагу. — Готов?

Никодим кивнул. Через двадцать минуту из котла повалил белый пар. Цилиндры заскрипели, маховик дрогнул… и вдруг резко закрутился, выбив искры из каменного пола.

— Работает! — воскликнул Ярослав.

Тихомир невольно отступил на шаг.

— Похоже, вы двое снова сделали невозможное.

— Не вы, — сказал Никодим, похлопав сына по плечу. — А мы трое.

Тихомир посмотрел на них — на своего отца, старого кузнеца, и на Ярослава, князя, который мог бы жить в роскоши, но предпочитал возиться с машинами, будто мальчишка.

Он вздохнул и сказал шутливо.

— Хорошо. Я дам вам ещё один месяц. Но если через это время вы не покажете что-то, что будет реально приносить доход… я забираю ваш котёл и делаю из него решётки на амбар.

Ярослав рассмеялся.

— За это я тебя ценю, Тихомир. Ты хоть и скуп, но умеешь видеть выгоду.

— Спасибо Княже, приму за комплимент- ответил Тихомир.

Пар тем временем продолжал клубиться, маховик вращался всё быстрее, и казалось, что в мастерской рождается будущее.

Солнце уже поднялось выше, и утренний туман над Окой растаял, когда Ярослав, всё ещё с запахом масла на руках, выслушивал доклад Тихомира о производстве кирпича. В помещении мастерской было душно — жар от котла смешивался с напряжённым молчанием.

Внезапно распахнулась дверь, и вбежал гонец. Лицо его было перепачкано пылью, на плечах болталась разорванная накидка.

— Ваша светлость! — выдохнул он, чуть не споткнувшись на пороге. — С юга… большое движение… степняки собирают орду!

Ярослав моментально напрягся. Он бросил взгляд на Тихомира, который уже начал считать что-то про себя, и на Никодима, чья рука потянулась к молоту, будто он мог защитить их всех одним ударом.

— Говори ясно, — приказал Ярослав, подходя ближе. — Что за племя? Откуда?

— Хан Куртук… — голос гонца дрожал. — Они двинулись с зимовий в степи. Тысячи три всадников, может больше. Идут к Дону. У них новые союзники — из глубин степи. Не просто набег, князь… это поход.

Тишина повисла в мастерской, будто пар замер в трубах.

— Значит, раньше, чем мы думали, — пробормотал Ярослав. — Они знают про наш флот. Знают про пороги.

Ярослав был неприятно удивлен этому факту, когда несколько лет назад узнал о наличие порогов на Дону, в будущем он о них ничего не слышал. Но после их изучения понял, что камни являются известняками, и скорее всего за сотни лет они просто сточились.

— И хотят перехватить инициативу, — добавил Тихомир, хмурясь. — Если они закрепятся на Дону до того, как мы пройдём пороги, ни один корабль не минует их заслоны.

— Нужно опередить их, — сказал он твёрдо. — Мы не можем позволить им взять контроль над водными путями. Это решает всё.

Он повернулся к гонцу:

— Свободен.

Гонец развернулся и вышел.

— Сколько времени у нас есть? — спросил Тихомир.

— Недели три. Может, дней пятнадцать, если они пойдут без отдыха — сказал Никодим.

— Тогда выступаем немедленно. По реке быстрее, чем по степи. Нам нужно первыми занять ключевые участки Дона, особенно у Большого Порога. Там можно устроить засаду.

Тихомир вздохнул, понимая, что его планы на бюджет и хозяйство снова отодвигаются на второй план.

— Прикажете передать в Воронеж?

— Да. Отправь двух гонцов. Один — к Мстиславу, чтобы готовил флот. Второй — Ратибору. Пусть собирает основной отряд. Через два дня мы должны быть на воде.

Тихомир попытался было что-то добавить, но Ярослав уже шёл к выходу.

— Подготовь коня, — бросил он одному из слуг. — Мне нужно видеть карту и говорить с офицерами. Сейчас же.

Через полчаса в княжеском доме собрались командиры. Стол был завален картами, свитками и чертежами новых кораблей. В воздухе стоял запах горячего парафина и натянутых нервов.

Ярослав быстро оглядел чертежи, развешенные на стене. Карта реки, от Воронежа до самого Калача, была покрыта метками: точки переправ, места для засад, обозначения старых русел и ключевых порогов.

— Мы начинаем раньше, чем планировали, — объявил Ярослав. — С юга идёт большое кочевое племя. Нам нужно выступить в Воронеж и пройти пороги Дона до того, как они укрепятся там. Это будет решающий шаг.