Президент Всея Руси

Глава 29

Солнце медленно поднималось над равниной, освещая участок реки, где было мелководье. Бурлящие воды Дона здесь сужались, образуя опасные перекаты и виднелись каменистые выходы известняка. Это место было не было порогом в прямом понимании, просто — оно стало естественной границей между степью и землями Красноградского княжества.

После успешного десанта на Дону и захвате лагеря хана Куртука Ярослав понимал, что главная битва за реку только начинается. Враг не простит такого унижения. Степняки идут большой ордой к ним, но теперь они уже не будут недооценивать противника. Им нужна была крупная победа, чтобы сломить дух сопротивления степи раз и навсегда.

Именно поэтому он выбрал пороги как идеальное поле для решающей битвы.

Под руководством Ярослава и его команды началась недельная подготовка к оборонительной операции. Местность тщательно изучалась. Ратибор и Мстислав лично объезжали каждый склон, каждую развилку дороги, определяя, где лучше всего установить засады, где можно спрятать пушечные батареи, где организовать укрытия для лучников.

— Мы не будем атаковать первыми, — говорил Ярослав на совете офицеров. — Мы примем удар. Пусть они думают, что мы слабы. Пусть их самоуверенность станет их гибелью.

Пушкари работали день и ночь. Десять пушек были установлены на возвышенностях, откуда открывался обзор всей долины. Они могли стрелять как по флангам, так и прямо в центр наступающих рядов. Каждое орудие имело свой расчёт, обученный лично Иваном, также он следил за качеством пороха.

— Главное точность, — повторял он. — Одного попадания достаточно, чтобы сломить строй, поверьте, бывалому артиллеристу я это видел не раз.

На подходах к броду были вырыты ямы с заострёнными кольями на дне, заваленные хворостом и прикрытые дерном. Эти ловушки должны были замедлить движение конницы. Также были построены деревянные заграждения — засеки, покрытые маслом и бензином, чтобы их можно было поджечь в нужный момент.

Сенька Шустрый возглавил группу разведчиков. Они регулярно выезжали в степь, собирая информацию о передвижениях врага. При этом часть дезинформаторов отправилась в тыл к степнякам, распространяя слухи, будто Ярослав не успел собрать войско и боится прямого столкновения. В этом очень хорошо помогли люди Гаяза.

— Пусть думают, что мы запуганы. Пусть верят, что легко возьмут брод. Тогда они пойдут без осторожности.

Кроме того, через одного из пленных Ярослав направил послание самому сыну Куртука, Кайрату:

"Если хочешь спасти отца сделай, так чтобы войны степи не пошли к броду".

Это вызвало у молодого хана желание показать свою силу, и он двинул армию быстрее, чем планировал, на это и рассчитывал Ярослав.

Но не только материальные вопросы решались в эти дни. Ярослав лично общался с воинами. Он ходил по лагерям, разговаривал с людьми, рассказывал истории прежних битв, напоминал, зачем они здесь.

— Вы не просто защитники. Вы основатели нового государства. То, что мы делаем сегодня, войдёт в летописи. Помните об этом.

Вечером перед решающим днём все собрались у костров. Воины пили медом, пели песни, точили оружие. Где-то вдалеке, за холмами, уже виднелись факелы вражеской армии. Ночь была тихой, но напряжённой. Казалось, всё вокруг затаило дыхание.

Ярослав стоял у реки, смотрел на отражение луны в воде и думал.

— Завтра всё решится, — прошептал он.

На следующее утро, когда солнце только-только поднялось над горизонтом, когда первый звук боя разнёсся по равнине. Тысячи копыт забили в землю, поднимая облака пыли. В степи, за холмами, показались первые отряды степняков — конные всадники, закованные в кожаные доспехи и вооружённые луками и саблями.

Их было три тысячи или даже больше.

А на склонах реки стояли две тысячи воинов Ярослава.

Но численное превосходство не играло роли. Здесь решала тактика. И Ярослав знал это лучше любого из своих командиров.

Первыми выступили лучники и арбалетчики. Скрытые за деревянными щитами и естественными укрытиями, они начали обстрел ещё до того, как степняки приблизились к основным позициям. Кони падали, всадники катились по земле, но строй продолжал двигаться.

— Не спешите! — кричал Ратибор, стоя на возвышении. — Цельтесь в грудь, в шею!

Степняки, не ожидавшие такого сопротивления, попытались атаковать фланги. Но там их уже ждали засеки, покрытые маслом, и залпы из короткоствольных ружей, изготовленных по чертежам Ярослава. Огонь вспыхнул внезапно, охватывая передовые ряды врага.

— Подожгли! — крикнул Богдан, махая факелом.

Конница замедлилась. Паника начала расти.

В этот момент с вершины холма прогремела первая пушка. Грохот был таким, что даже сами защитники невольно вздрогнули. А для степняков он стал настоящим ударом небес. Ядро влетело прямо в центр строя, сметая десяток всадников и выбрасывая тела в воздух.

— Заряжай вторую! — крикнул командир пушкарей, управляющий расчётом. — Дайте им ещё!

Остальные девять пушек последовали примеру. Один за другим залпы накрывали подходы к броду. Где раньше были плотные строи, теперь остались лишь обломки и трупы. А холм на котором стояли пушки заволокло дымом

Кайрат, сын Куртука, видя хаос, приказал перегруппироваться и атаковать слева, где, по его мнению, оборонительная линия была слабее.

Но это была ловушка.

Ярослав заранее сделал просвет в обороне, чтобы заманить врага в конкретную точку. Когда степняки устремились туда, из засады ударили лучники и арбалетчики, а затем выскочили группы легкой пехоты под командованием Мстислава Чёрной Волны. И закидали степняков дротиками.

Это был решающий поворот.

Молодой хан потерял контроль над ситуацией. Его лучшие воины оказались в западне, окружённые со всех сторон. Каждый шаг вперёд становился смертельным. А пушки продолжали работать, нанося урон по тылу.

— Они ломаются! — крикнул Сенька Шустрый, укорачиваясь от сабельного удара.

— Давайте вперёд, ну же ребятки под надавите! — ответил Мстислав, рубя одного из командиров степняков.

К полудню всё было кончено.

Тысячи степняков либо погибли, либо бежали, бросая оружие и доспехи. Кайрат исчез в самой гуще боя, и его тело так и не нашли. Возможно, он погиб. Возможно, скрылся. Но его армия больше не существовала.

На поле стояла тишина, нарушаемая лишь стонами раненых и треском догорающих остатков костров. Победители медленно собирались в кучки, осматривали трофеи, помогали своим.

Ярослав стоял на самом высоком месте, рядом с Ратибором и Мстиславом.

— Мы сделали это — сказал он, глядя на бескрайнее поле.

— Да — кивнул Мстислав. — Но это ещё не конец.

— Посмотрим — Сказал загадочно Ярослав.

Этим же вечером.

Темнота в палатке была плотной, почти осязаемой. За тонкими полотнищами шатра доносился лай собак, глухие голоса стражи, скрип деревянных колес повозок. Хан Куртук сидел на полу, привязанный ремнями к столбу, и смотрел перед собой. Его доспех был сорван, лицо — покрыто кровью и грязью, руки — в ссадинах от верёвок.

Он знал, что проиграл.

Но мысль о поражении не причиняла ему боли. Боль пришла раньше — когда он увидел, как его воины бегут, как конница разваливается в хаосе, как знамёна падают в пыль.

Я недооценил их — думал он, глядя на трещину в крыше шатра, где просачивался слабый свет.

— Не Ярослава… нет. Я недооценил то, что они стали единым целым.

Куртук не был глупцом. Он знал, что такое война. Знал, что такое победа и поражение. Но сегодняшний день был другим. Сегодня он почувствовал, как теряет контроль над своим миром.

Всю свою жизнь он правил степью. Он объединил племена, заставил их подчиняться, стал законом и судьбой для тех, кто жил под его знаменем. Он считал себя непобедимым. Считал, что время, опыт и численность сделают его армию несокрушимой.

Но Ярослав показал ему, что это не так.

Эти люди не просто воины. Они знали, зачем дерутся. У них была цель. И она сильнее страха — думал он, вспоминая лица противников. — Их каждый шаг был частью замысла. Никакого хаоса. Только точные удары.

Он вспоминал своих сыновей. Младший, Айдар, остался дома. Старший, Кайрат, должен был командовать в бою. Но его тело так и не нашли. Возможно, он мёртв. Возможно, бежал. Возможно, он тоже стал пленником.

Если он жив, он будет мстить — думал Куртук. — Как я когда-то мстил за своего отца.

Но теперь всё было иначе. Он сам оказался в роли побеждённого. И эта мысль давила на него сильнее, чем железные оковы.

Дверь в шатёр распахнулась. Внутрь вошли двое. Один — высокий, широкоплечий, с раной на щеке. Другой — ниже, но с горящим взглядом.

— Пленник проснулся? — спросил Мстислав, подходя ближе.

Куртук медленно поднял глаза, но ничего не ответил.

Мстислав усмехнулся.

— Готовься. Потому что завтра ты встретишься с Ярославом.

На следующее утро его вывели из шатра. Солнце уже высоко поднялось над равниной, и воздух был наполнен запахом свежего хлеба и дыма. Лагерь Ярослава был чистым, организованным. Люди работали, восстанавливали укрепления, лечили раненых. Не было чувства торжества, только чувство выполненного долга.

Его провели через строй воинов, мимо пушек, которые ещё хранили следы пороха. Он видел, как молодые офицеры обучают новобранцев. Как женщины помогают врачам Житодуба. Как подтянулись торговцы и уже начали обсуждать цену на трофеи.

Они даже после боя продолжают строить — подумал он.

Его привели к большому шатру, где внутри, за простым столом, сидел Ярослав.

Он не был одет в богатые одежды. Простая рубаха, без лишних украшений.

— Присаживайся, — сказал он, указывая на стул.

Куртук сел.

— Ты убил моих людей, — начал Ярослав. — Ты напал на мои земли. Ты хотел уничтожить мой народ.

— Я делал то, что должен был сделать, — ответил смело Куртук. — Такова наша традиция. Таковы законы степи.

— Твои законы больше не работают, — спокойно сказал Ярослав. — И ты это понимаешь.

Повисло долгое молчание.

— Ты хочешь меня казнить? — спросил хан.

— Нет, — ответил Ярослав. — Я хочу предложить тебе сотрудничество.

Куртук моргнул. Это было неожиданно.

— Ты хочешь, чтобы я служил тебе?

— Нет. Я хочу, чтобы ты стал моим союзником.

Хан посмотрел на него с недоверием.

— Ты победил меня. Почему ты не убьёшь меня, как делают все ваши князья?

— Потому что я не просто князь, — сказал Ярослав. — Я строю государство. И в этом государстве есть место и для степняков. Но не как врагам. А как партнёрам. Ты же знаешь что стало с половцами Гаяза.

— Да они служат тебе.

— Не мне, они помогают ради себя.

Куртук задумался.

— Что ты предлагаешь?

— Территории, где твои племена смогут жить свободно. Гарантированную защиту от других набегов. Обмен товарами. Военную помощь, если потребуется.

— И взамен?

— Лояльность. Отказ от нападений. Участие в совместных операциях против общих врагов.

Хан долго молчал.

— Мои люди не примут это легко.

— Они примут, — сказал Ярослав. — Если ты скажешь им, что это лучший путь.

— А если я откажусь?

— Тогда я отпущу тебя. Без оружия, без доспеха. Пусть твои племена выберут нового хана. Но знай — ты мог изменить судьбу своего народа, но предпочёл ему свою гордыню.

Куртук встал. Он посмотрел в глаза Ярославу. И впервые за много лет почувствовал уважение к своему врагу.

— Ты не такой, как другие, — сказал он. — Ты не хочешь крови. Ты хочешь мира.

— Я хочу порядка, — поправил его Ярослав. — Чтобы мои дети росли без страха. Чтобы мои люди могли работать, учиться, строить. Если ты поможешь мне в этом — ты получишь больше, чем в любой битве.

Через три дня, в присутствии старейшин племён, Ярослав и Куртук подписали договор. Он был написан по-русски.

Хан Куртук, бывший враг, стал союзником Ярослава как и многие до него.

Он вернулся к своим племенам, и хотя многие не сразу приняли его решение, со временем они поняли: этот союз дал им больше, чем удачный набег.