Президент Всея Руси

Глава 13

После того памятного боя бойцам пришлось отразить еще два наката в тот день, но в ближний бой кочевники уже осмотрительно не вступали, и, несмотря на то, что в количественном отношении их было гораздо больше, обстрел с их стороны не приносил должного результата, поскольку уровень бронирования войск вятичей был довольно высок.

А вот залпы арбалетчиков каждый раз снимали свою кровавую жатву, болты били точно и каждый раз доставали либо всадника, либо коня.

Пока шла перестрелка, удалось вывести бывших рабов из оврага, в живых осталось семь сотен, но среди них было много раненых. И Ярослав принял решение отправить их в тыл, к башне.

К вечеру пришло срочное донесение, что на левом фланге замечен крупный отряд противника, который, по-видимому, ищет брод для переправы.

— Миролюб, выступай на левый фланг, нанеси им на переправе максимальный урон и отходите. Мстилаву передай приказ на отвод людей, и завтра с утра тоже уходите к башне, — отдал приказ легкой коннице командир.

— Ратибор, переходим ко второй фазе нашего плана. Сегодня ночью надо произвести отход; артиллерию, обоз и раненых начинай отводить уже сейчас, — сказал Ярослав.

— Есть!

Сворачивание лагеря прошло оперативно, и они смогли засветло выдвинуться на запасные позиции.

Основной отряд отходил уже ночью, в кромешной тьме, благо дорогу обоз уже накатал хорошую, и держать направление не составляло труда.

Миролюб на броде с утра встретил крупный отряд кочевников. Речушка в этом месте была небольшой, но с крутого берега лучникам удалось хорошенько проредить ряды противника, затем они отступили напрямую к третьей башне.

А кочевники двинулись в сторону холма, и каково же было их удивление, когда они увидели на холме своих соплеменников. Сначала они обрадовались, думали, что Гаяз все-таки смог сломить этих упрямых вятичей. Но ближе к обеду они поняли, что их противник отступил.

Вперёд отправилась разведка и вскоре сообщила, что вятичи встали в оборону возле одной из трех башен.

А в это время возле третьей башни царило радостное возбуждение. Бойцы Ярослава после ночного перехода трупами падали от усталости прямо там, где стояли, и Ярослав дал им отдохнуть. Ближе к обеду все начали просыпаться и стихийно образовывать небольшие группы, где еще и еще раз обсуждали свой по-настоящему первый бой и первую значимую победу.

Ратибор дергался, его такая разнузданность нервировала.

— Успокойся, Рад, пусть люди посмакуют победу. Впереди у нас еще много работы, они заслужили. Первую часть плана мы сыграли как по нотам, — сказал улыбающийся Ярослав.

— А что это такое — нота? — спросил Ратибор.

— Потом расскажу, начштаба, — махнул рукой Ярик и от души рассмеялся, глядя на недоуменное лицо друга.

Настроение его было приподнято. Житодуб доложил с утра расклад по раненым и убитым после первого боя: потери составили пятьдесят три человека убитыми в основном ополченцы и сто сорок четыре раненых, из которых лишь три десятка тяжелые.

После доклада медицинская служба с тяжелыми ранеными была отправлена к опорной крепости.

Потери противника были в разы больше, и это радовало, хотя численный перевес все равно оставался за ним.

К вечеру, когда страсти успокоились, отряд начал занимать боевые позиции. Оборона строилась следующим образом: в центре была третья башня, гарнизон которой значительно усилили, два батальона выдвинуты чуть вперед и перекрывали подходы к башне слева и справа. Ополченцы были распределены вдоль засечной черты, к этому времени, помимо засеки, здесь были оборудованы для защиты от обстрелов из досок ростовые щиты.

На следующий день кочевники нагнали их и сходу попытались наскочить на батальоны. Но мандража первого боя у солдат Ярослава не было, и они спокойно расстреливали кочевников из укрытий.

Ярослав на крыше башни тоже подстрелил несколько человек из арбалета.

А в это время резерв тяжелой конницы во главе с Ратибором пересек засечную черту возле пятой башни и устремился в сторону обоза противника. Они налетели на обоз как страшный ураган, убивая возниц и поджигая телеги, юрты, разрушая всё, до чего могли дотянуться. Спустя полчаса обоз был разорен, и к небу устремился громадный столб дыма. А всадники с такой же быстротой отступили.

Дым из лагеря заставил кочевников в тот день отойти.

Затем в течение недели шла смертельная игра в кошки-мышки: отряд Ратибора, усиленный легкой конницей, не давал Гаязу двинуться с места. Если кочевники не били в лоб оборонительные порядки, а пытались обойти с флангов, незамедлительно выдвигался сводный летучий отряд и бил или по обозу, или в тыл, или во фланг кочевникам.

В конце концов, своими действиями они сильно разозлили Гаяза. Половцы перегруппировались и решили бить в лоб, причем половина войска спешилась и под прикрытием щитов пошла на штурм в пеших порядках.

Предстояло второе крупное сражение. Битва началась утром. Люди Гаяза двинулись на порядки вятичей без хитростей, всей массой, прямо в лоб. Люди Ярослава ощетинились копьями, стрелки приготовили оружие и ожидали команды.

Ярослав невозмутимо наблюдал за полем боя с высоты третьей башни. Как военачальник он сильно вырос после первой битвы; теперь на практике опробован механизм управления. И этот механизм — его ученики, которых Ярик обучал уже третий год, — не подвели его, и теперь его уверенность ничто не могло поколебать.

— Сигнальщик, стрелки — огонь залпами! — скомандовал Ярослав и, дождавшись обратного сигнала, махнул рукой.

Засвистели болты и стрелы, вятичи открыли огонь по наступающим. В ответ конные кочевники рассыпались вдоль засеки и начали стрелять в ответ.

— Что скажешь, Ратибор, одолеем Гаяза? — спросил Ярик друга.

— Несомненно.

— Ты командуй, а я пойду к бойцам, спущусь, — хлопнул по плечу Ратибора Ярослав.

— Но я не умею, — запнулся Ратибор.

— Учись. А вдруг меня убьет стрелой, что тогда делать будете? — усмехнулся Ярослав.

Ярослав быстро спустился по лестнице и быстрым шагом направился в сторону первого батальона, подбодрил комбата.

— Бранислав, здрав будь. Как бойцы? — спросил он парня, бывшего охотником, но уже дослужившегося до звания командира батальона.

— Бойцы, сам директор нас посетил! Поприветствуем его! — гаркнул комбат в ответ.

— Ярый! Ярый! Ярый! — начали скандировать солдаты.

— Как видишь, ребята воодушевлены, — сказал комбат Ярославу с легкой усмешкой, хотя в ней чувствовалась определенная нервозность.

— Держитесь. Сегодня будет ой как непросто выстоять, но твои ребята выстоят, я знаю, — сказал с уверенностью в голосе Ярик и похлопал его по плечу.

Ярослав пошел ко второму батальону, а противник неумолимо приближался. Еще мгновение — и две людские массы сойдутся в смертельном контакте. Ярослав шел быстрой и уверенной походкой, а в это мгновение стрелы, словно испугавшись его воли, втыкались в землю возле него.

— Смотри, Ярый здесь! — пронеслось по рядам солдат.

— А ну, не отвлекаться! — гаркнул Чтибор, командир второго батальона.

— Ишь, дармоеды, директора не видели! Да он с вами вчера из общего котелка ел! А ну, не зевай, половец совсем близко! — проговорил он зычным голосом.

В этот момент кочевники подошли совсем близко, и один отряд кинулся в сторону батальона.

Раздались крики, гортанные возгласы кочевников, матерная брань вятичей, звон оружия и стоны первых раненых.

— Ребята, а ну, не боись! Слушай мою команду! Пикинеры, а ну сь колом! А ну, коли! — стал браво приказывать Чтибор.

По его команде пикинеры делали под шаг и делали выпад копьем, и за минуту кочевников смяли.

— Шаг назад! — продолжал Чтибор.

Бойцы по команде вернулись на исходную позицию, а перед ними распластались три десятка дерзких кочевников, вряд ли кто-то из них выживет.

— Вижу, у вас тут все хорошо устроено, — сказал Ярослав, пожимая руку Чтибору.

— Командир, обижаешь! — ухмыльнулся комбат.

— Надо выстоять сегодня, удержать позиции.

— Мы не отступим! — уже серьезно ответил Чтибор.

Он еще немного поговорил с командиром и пообщался с простыми солдатами.

Когда он говорил с одним из бойцов, левую щеку резануло болью. Он потрогал ее рукой и увидел кровь.

Глядя в круглые глаза солдата, произнес:

— Збышек, да не бойся ты так, до свадьбы заживет, — и улыбнулся.

В этот момент сигнальщики стали подавать команды: первому батальону приказывалось выдвинуть правый фланг вперед. «Обойти пытаются, — понял Ярик. — Вот Гаяз, собака, не дурак совсем». Он все больше проникался уважением к предводителю половцев.

Когда Ярослав поднялся на башню, две людские массы сшиблись в смертельном бою.

Батальоны держались, и волна отхлынула, отступила. Затем всадники за их спинами вновь погнали пеших на лес копий, словно почуяли слабину.

Батальоны держались, противник вновь отпрянул.

И в третий раз повторился накат.

— Ну, Гаяз, собака, сейчас ты у меня выкусишь! — Ярослав, почему-то начал гневаться и материться, чем даже удивил Ратибора, который не замечал такого за своим командиром ранее.

— Сигнальщик, приказ: артиллерия — огонь! — вскрикнул Ярослав.

Вверх взметнулся характерный флаг в виде двух кругов-колес лафета и посередине пушки, хотя со стороны он мог напоминать некий орган. Но через мгновение это уже мало кого стало волновать.

— Ваня, огонь! — махнул он рукой.

Бабах! Бабах!

Раздались нестройные выстрелы, словно гром среди ясного неба.

Спустя тридцать ударов сердца — вновь.

Бабах! Бабах!

Ветерок снес облако порохового дыма, а перед глазами дерущихся открылась страшная картина. Четыре выстрела скосили десятки кочевников, словно корова языком слизала. Люди опешили, такого чудовищного урона никто не мог представить даже в страшном сне.

— Сигнальщик, приказ: артиллерия — огонь! — вскрикнул Ярослав.

Мгновение — протрубил горн.

Бабах! Бабах!

И кочевники дрогнули, и дух их был сломлен. И, несмотря на то что они практически проломили ряды вятичей, им все равно пришлось отступить.

А солдаты Ярослава взревели:

— Ярый! Ярый! Ярый!

Ярослав горько ухмыльнулся, картина десятков трупов на поле боя — как его людей, так и противника — его абсолютно не радовала.

— Ратибор, переходим к третьей фазе. Командуй отход к «опорнику». Уходим в ночь, — приказал он.

Ночью, уже по отработанной тактике, войска ушли к опорной крепости.

Несмотря на разрушительный разгром, Гаязу удалось восстановить контроль над ордой, хотя войско уполовинилось к изначальной численности. Утром следующего дня разведка донесла, что войско вятичей бежало, и, судя по следам, уходил отряд численностью всего в несколько сотен, остальные разбежались кто куда. Гаяз нутром чувствовал, что его войску не хватило буквально каких-то крох, чтобы додавить и сломить этих проклятых вятичей, а потом бы они отыгрались за всех его погибших соплеменников. Такой шанс упускать нельзя.

Гаяз отдал приказ, и, несмотря на страх перед волшбой вятичей страх перед Гаязом был больше, орда вновь пустилась в погоню.

К обеду они обнаружили войско противника. Вятичи стояли как ни в чем не бывало возле крупной башни или, правильнее сказать, небольшой крепости, вокруг которой было множество укреплений.

Когда вперед выдвинулись эти странные повозки с металлической трубкой, а в небо взметнулся вновь знакомый флаг, тут Гаяз все понял. Они попали в ловушку.

Бабах! Бабах!

Несмотря на то что расстояние до вятичей было далеко где-то три полета стрелы, порядка трех десятков всадников скосило.

И тут началась паника. Кочевники бросились врассыпную, а со стороны из-за крепости за ними выдвинулся большой отряд конницы.

К вечеру, настегивая коней, они достигли рубежа засеки, но и тут их ждал неприятный сюрприз, проходы сквозь башни были перекрыты отрядами вятичей. По всей видимости, крупный отряд спрятался в башне. Кто-то из кочевников бросился на прорыв, но, дойдя до сотни метров до вятичей, кони падали, словно подкошенные.

Ярослав верхом на коне догонял во главе своего конного отряда беглецов. Третий этап подходил к завершению. Остался последний штрих.

— Мне нужен Гаяз! Пусть выйдет, поговорим! — кричал в рупор Ярослав.

Ярослав отметил про себя, что ловушка захлопнулась, как он и рассчитывал. План его был прост, но рискован одновременно: при отходе к «опорнику» он оставил значительные силы в трех башнях; в них набилось по сотне в каждую. Сделать с башней кочевники ничего не могли, и, как рассчитывал Ярослав, они пустились в погоню. После же того как орда прошла мимо, солдаты начали массированно минировать местность «чесноком». «Чеснок» — небольшой четырехконечный металлический шип, если его бросить на землю, то один шип всегда будет направлен вверх, а остальные составят опору. Ящики с «чесноком» были уже давно заложены в башни и ждали своего часа. И вот он пришел. Это средство обороны отлично зарекомендовало себя против кавалерии.

— Чего ты хочешь, урусс? — вперед выехал всадник в богатом облачении, в ламелярном бронзовом доспехе.

— Если ты не гордец, то я хочу дать тебе возможность сохранить жизни твоих солдат, — громко, чтобы слышали его солдаты, сказал Ярослав. — Вы проиграли, и ты понял это. Ты не дурак, Гаяз, но твои воины храбро сражались, и это достойно уважения, — уже спокойно, глядя в глаза, продолжил он. — И у меня найдется для таких воинов работа и достойная оплата. Мне нужен союзник в степи, и им можешь стать ты, Гаяз, — закончил Ярослав.