При чем тут руны?

Глава 13

В субботу начался обычный тренировочный день. Приехал к политинформации и со всеми вместе на полном серьёзе слушал, как надо любить Родину, особенно когда в силу исполнения служебных обязанностей от неё временно оторван. Родина у воина Гардарики в душе и он не должен её посрамить. На чужбине мы обязаны служить примером и высоко нести знамя…

Прямо как в своём мире во времена СССР побывал на лекции «Советский человек в буржуазных странах». Ребята слушали инструктора с той же приличной скукой, один я думал, что мысли сходятся точно не только у гениев. Ну, кто-то же придумал методичку в соответствии с основной линией!

После политинформации занятия на полигоне. Отряд за два с лишним месяца потерял пятерых магов, и я просто обязан был задуматься о пополнении. Однако из-за своих планов совершенно не хотелось привлекать новых ребят.

Потому обозначил своим пацанам запредельные требования к новичкам: владение немецким без акцента, сдача наших завышенных нормативов, и чтоб простояли по минуте против троих бойцов отряда, отобранных случайным образом.

Сам со своими злодейскими замыслами дрался с парнями из службы Гены Гудкова и только улыбался. Руны на моей груди об опасности для моего здоровья не сигнализировали. Арестовывать меня не планировалось.

В перерывах между упражнениями, спаррингами и коллективными драками наносили руны на пластины бронежилетов или на каски. Ёлки-палки! Пацаны, вроде, все были на глазах.

Однако незадолго до обеда Женя подводит ко мне инструкторов и говорит, что эти трое давно хотят войти в отряд, нормативы сдали, немецким языком владеют хорошо, остались только спарринги.

И что делать? Приказал провести жеребьёвку и приступать. Мой номер из фуражки не вытащил ни один, а я так надеялся хотя бы одного избавить от отряда! Поединки прошли все трое, после собеседования о приёме должен вынести решение командир, то есть я.

Спросил их, где они учили немецкий язык. Так они поведали, что родители научили. Их папы и мамы из Германии переселились в Гардарику, получили за двадцать лет права подданных, но права избирать или избираться, тем более права носить оружие они не получат никогда.

А детки, те самые парни, совсем другое дело. Разницы в обращении они к себе не чувствовали, а в школе иностранным языком преподавали родной им немецкий. Вот и пошли ребята в армию добровольцами, когда напала Европа.

Но они вообще не воевали! Сразу стали инструкторами немецкого языка, а другие навыки им охотно преподавали их курсанты, офицеры фронтовой разведки на секундочку. Вот пацанам кажется, что с моим отрядом точно повоюют.

А они вдобавок ко всему ещё и маги! Звали их Карл, Пауль и Генрих, уж такие имена выбрали при крещении в католическом костёле их родители. Я скептически спросил:

— Вы из одной деревни, что ли?

— Мы городские, — возразил Карл.

— Города разные, — добавил Пауль. — Мы даже из разных княжеств.

— Познакомились уже в армии, — пояснил Генрих.

— Вы хорошо понимаете, чем занимается отряд? — спросил я строго. — За каждым бойцом убитых немцев египетские пирамиды, если плотненько уложить.

— Так мы затем и пошли добровольцами, чтобы убивать на войне европейцев! — воскликнул Карл.

— Мы жители Гардарики! — горячо проговорил Пауль.

— Гардарика же всегда состояла не только из русских! — запальчиво сказал Генрих. — Главное же, кто свой, а кто чужой. Мы свои!

Мдя, вопросов больше не придумалось. И у меня не нашлось ни единой причины им отказать! Я нехотя проворчал:

— Вы приняты условно. Возможно, подполковник Логинов будет возражать, он же вас привёл.

Парни молча мне откозыряли, да я повёл отряд в столовку питаться.

После обеда у меня два часа теории, за ней кристаллотека. Далее ужин, магический обряд и к Вале. Дома снова ужин… ну, для начала…

Валентину удивила моя привычка просыпаться в шесть утра даже в воскресенье. Просто удивила, замуж же за меня выходить она не планировала — отрабатывала свои пять ночей до залёта.

Она без возражений поднялась и занялась собой, так когда я закончил утренние процедуры и зарядку, меня ждал готовый и сервированный завтрак на кухне.

Валя приготовила омлет с ветчиной, гренки и салат из свежих помидоров. Всё получилось очень вкусно. После кофе я направился в кабинет работать, а Валентина в гостиной включила тихонько радио и засела за вязание.

Достал из ящика стола свою тетрадь и приступил к индивидуальным занятиям. Мне уже не особенно нужны магические кристаллы, чтобы вспоминать всё в мельчайших подробностях.

Хотя работа заключалась в том, чтобы из хаоса событий выделить и грамотно сформулировать главное. Я рисовал карты, свой маршрут, топографию отдельных участков, положение своих танков и вражеской техники.

Каждый бой стандартная задача — описать его математически. Здорово помогало, что я только так и думаю. Больше вспоминал. Исключением стали решения, когда противник не оставлял времени подумать, я командовал инстинктивно.

Однако, оказалось, что и перепуганный я дёргался строго в соответствии — математика, похоже, стала частью натуры. Оставалось только вспомнить, осмыслить и записать.

Но ведь форму недолго и потерять! Потому, несмотря на результаты, я занимался до обеда. Вот закончил я описывать последний на этот раз эпизод, закрыл тетрадь и положил её в ящик, и тут же Валентина позвала обедать.

Обед у неё получился ещё лучше завтрака и ужина, о чём я ей искренне сообщил. Девушке явно было приятно, маги такое чувствуют. После обеда позвонил в загородный дом предупредить Миланью и вызвал машину.

Традиционно заехали в супермаркет, то есть в большой коммерческий гастроном. Миланья мне обрадовалась, как первый раз возвращаюсь с войны. После деловой беседы с врачом обошли народ, раздавал гостинцы и общался о жизни.

Интересно, что увечные солдаты считали, что война практически закончилась. Своего осталось только Данию освободить, а чужое увечных воинов не интересовало.

Ну, можно отжать какие-то земли, так ведь никому новые княжества или королевства не нужны, придётся их присоединять к старым княжествам. И с какой радости вся Гардарика должна ради этого воевать? Пусть эти княжества сами воюют.

Солдаты думали, что из военной необходимости, может, и придётся повоевать в Европе, но недолго. Мысли сходятся не только у гениев, солдаты мыслят одинаково. И увечные солдаты хорошо знают, что такое война и чего она стоит — никому из молодых они не желают платить, сколько она уже стоила им.

Вот Светка и Ваня ничего о войне не знали, и знать не хотели! Ребята мне просто обрадовались, а я им вдвойне. Доктор сказал, что их регулярно навещает лидер клана рысей Тимофей.

Его долго не было, вот приехал посмотреть на ребят позавчера. Он просил мне передать, что от обоих получен отчётливый отклик. Бедный Тимоша, хорошо его контузило на фронте!

Лидер клана передал такое мне, одному из сильнейших тотемных воинов-рысей. Да я и без него отлично ощущал маленьких рысят. Ванька поедет в урочище клана, всё равно я не определяю в нём мага. А Света пойдёт в гимназию развивать магические способности. Сама потом станет рысью, если захочет.

Счастливый я долго возился с малышами. Они снова на мне катались, трепали уши, я их подбрасывал. Ребята кричали:

— А я! А меня! — и, конечно, повторяли. — Папа! Киса!

Вечером уже собрался к себе. Вызвал машину, жду её и думаю, что это отличная возможность меня арестовать. Дали мне повидаться с детьми и хватит, дальше нет смысла тянуть.

Но у магов нет сантиментов, им всё равно, с кем общаюсь. И руны на груди не предупреждали об опасности. «Москвич» приехал через десять минут и быстро довёз меня до квартиры. Валера с автоматом и шофёр вели себя как обычно.

Дома вкусный ужин, поболтал с Валей, да потащил её в койку. Завтра непростой денёк, мне многое требовалось успеть…

Утром в понедельник небо хмурилось, шёл слабый дождик. Я вышел из «москвича» на служебной парковке и сразу заметил новый автобус. У его дверей стояла строгая девушка не-маг с очками на востром носике, с косичками, на русой голове светло-синий беретик с хвостиком, в белой блузке и зелёной юбочке до коленок.

Она встречала моих бойцов, заворачивала переодеваться в парадную форму — в театр всё-таки собрались. Я заранее надел парадную форму, даже приклеил алые полоски и прицепил наградные ленточки, она меня придирчиво осмотрела и пропустила в салон.

Собрались все, пришли даже условно принятые инструкторы, единственные сержанты в нашей офицерской компании. Парней у меня всех повысили за это лето, лично каждого представлял к новым званиям и наградным лентам. Хорошо хоть не всех за один раз, но операций хватило всем.

Поехали. Я сразу усыпил девушку не-мага и уложил на отдельном сиденье. Потом взял под контроль не-мага водителя и велел ему рулить к Дому советов. Ребята с интересом следили за моими действиями, и я обратился к ним с речью:

— Мы ещё в поезде об этом говорили. Меня не арестовали после того разговора за три дня…

Я дал ребятам время оценить сказанное. Все они думают, что на меня настучали, но нет никакой реакции властей на непременные доносы. Я заговорил далее:

— Это продолжение того разговора, практическая часть. Я считаю вредным продолжение войны и уверен, что хан Керим должен уйти с поста. Сейчас я еду к нему, чтобы поговорить. Вы можете попытаться помешать мне…

Я взял выразительную паузу, но парни по-прежнему сидели на креслах или стояли, держась за поручни, глядели на меня с острым интересом. Немного испуганными казались только новенькие. Агрессии не чувствовалось.

— Я не заставляю вас идти со мной, — продолжил я. — Инструкторы останутся в автобусе в любом случае, — я посмотрел на новеньких. — Это приказ.

Перевёл с них взгляд и обратился к бойцам:

— Если вы пойдёте за мной, ничего хорошего я лично вам не обещаю. Мы просто спасаем жизни своих солдат, никакой благодарности нам не будет. Нас многие назовут предателями…

Я замолчал в ожидании возражений, но парни молчали. Все побледнели, некоторые криво улыбались. Я перешёл к конкретным вещам:

— Мы так уже делали в немецких штабах. Разницы только, что у нас нет оружия, и нам запрещено убивать и калечить. В нас будут стрелять на поражение, но мы должны обойтись магией и голыми руками.

Автобус остановился у ступеней. Я решительно развернулся и вышел в двери. Неспешно поднимаюсь по ступеням и чувствую, как мои пацаны выходят из автобуса. Идут за мной. В салоне остались только трое немцев.

У входа охрана, солдаты с винтовками, маг офицер только один. Можно выключить его одними руками, но столько бойцов всё равно успеют поднять тревогу, могут даже выстрелить.

Меня поддерживает отряд, уверенно отключаю мага от эфира и оставляю без сознания. Он падает на бок, а я беру под контроль караул. Охрана на входе ничего не замечает, мимо них спокойно проходят почти сорок человек.

Миновал вестибюль бегом, побежал по широкой лестнице. Время дорого, моё магическое воздействие уже почувствовали в доме все маги. Выбегаю в коридор, а вот и долгожданные печенеги в офицерской форме с пистолетами.

Ванька врубил рысье подавление, его поддержали всем отрядом. Но главная поддержка на меня. Печенеги все сплошь военные маги, под воздействием только бледнеют, но себя контролируют. Оцениваю опасность и начинаю выключать их направленными ударами.

Мои парни хорошо знают, как работать под обстрелом. Толпой за мной не побежали, а те, кто вбежал в коридор, маятником стремительно сокращают дистанцию. Азиаты пробуют давить им волю, создавать фантомов, но ни в кого не успевают толком прицелиться.

Мои ребята тоже сильные маги, и нам прибавляют сил те, кто пока остался за поворотом. Горностаи, росомахи, волки и беры при помощи магов усиливают многократно. Распахиваются богатые двери, и к охранникам выбегает помощь.

Печенеги тоже умеют драться, редко удаётся обезвредить с одного удара, но не вывозят — удары всё-таки достигают целей. Славная получилась махаловка, прям как в кино!

Азиатов связали ближним боем, нас становится много, прибежали все. Я в голове отряда, врываюсь в распахнутые двери и резко приседаю. Надо мной просвистели сразу две пули.

Двое печенегов укрылись за столами и палят из пистолетов. Как дети прямо! Вырубаю их направленным воздействием и оглядываюсь в помещении. Ага, это приёмная, а вон то — двери в кабинет Председателя. В кабинете чувствуется один сильный маг.

Я очень вовремя подумал:

— Хорошо, что у Керима нет сейчас посетителей! — и рывком открыл створку.

Сам в проход сразу не лезу, изнутри прилетает три пули. А хан хорошо разбирается в таких делах, третья пуля шла низко и расколола дорогой паркет на полу.

Прыжком с места врываюсь внутрь наискось. Переворачиваюсь в воздухе и отталкиваюсь от стены ногами. В стенку стреляет хан, а я уже в новом прыжке.

С кувырком падаю на пол, один оборот, и руками отталкиваюсь от паркета. Прыжок с рук в другую сторону. В рысьем трансе да с накачкой от магов я такое делаю запросто. Только хан не знает, его пули снова разбили паркет в месте, которое я уже покинул.

А большой у Председателя кабинет! Опять отталкиваюсь от стены ногами и только тогда прыгаю к столу хана. Сам хан стоит бледный за столом и стреляет из пистолета. У обеих стенок маячат его фантомы, он даже пытается меня давить, только со мной оно не работает.

Приземляюсь сбоку от его стола, Керим наводит пистолет и стреляет, я уклоняюсь вправо. Пуля пролетает рядом с моей головой, бью его по руке. Пистолет падает на пол, и я говорю спокойным тоном:

— Хватит уже стрелять, надоел.

Толкаю его в грудь, он падает в кресло. Присаживаюсь на край стола и продолжаю:

— Привет.

— Привет, — прохрипел Керим.

— Тут все ждут, что я тебя убью, — сказал я с грустной улыбочкой. — Особенно ты.

— А ты разве не будешь? — хрипло воскликнул хан. — Зачем тогда это всё⁈

— Чтоб показать, что мой отряд всегда может прийти к тебе, — я криво усмехнулся. — За тобой.

— Но я ж тебе этого никогда не прощу! — выпалил Керим. — И приму меры! Чтоб тебя не стало!

— Я сказал, что многие думают, что я тебя убью, — говорю ему заботливо. — То есть не один ты.

— А кто ещё? — спросил он.

— Понятия не имею, — признался я. — Но до меня довели, что кланы считают тебя на посту Председателя помехой. Ты не захочешь останавливать войну на любых условиях.

— Останавливать войну⁈ — воскликнул хан. — Когда нам с союзниками осталось так немного, чтобы довести Европу до капитуляции⁈

— Ну, сам не отрицаешь, что ты против мира с Европой, — усмехнулся я и процедил. — А я солдат и не хочу воевать с Европой дальше! Чтоб потом по твоей милости воевать ещё и с Японией! Ты представляешь, сколько ребят убьют или покалечат?

— Но ты сам голосовал! И союзнический долг! С Гардарикой же никто не станет разговаривать в мире! — закричал Керим.

— Я тоже иногда ошибаюсь, — признался я и деловым тоном спросил. — Тебе лично какое дело до мира? Если ты по своей воле уйдёшь с поста Председателя, всё равно останешься ханом печенегов. Или кланы Гардарики тебя убьют на самом деле. Они точно найдут способ.

Керим насупился и промолчал, а я, взяв паузу, продолжил:

— Я считаю тебя другом и пришёл дать тебе дружеский совет. А в качестве ответной любезности, если надумаешь уходить, назови преемником князя Москвы Ивана.

— Почему его? — глухо спросил хан.

— А он обещал перевести в фонд «Детский праздник» сто миллионов рублей, если станет Председателем, — запросто ответил я.

Керим вытаращил на меня глаза и прошептал:

— Сто миллионов?

— Это просто по ходу дела! — раздражённо сказал я. — Твои парни прямо стреляли в нас боевыми патронами! Неужели ты думаешь, что я бы повёл своих ребят под пули за какие-то деньги! Тем более безоружных! Твоих печенегов никого не убили!

Он вдруг расхохотался, счастливые слёзы выступили на его раскосых глазах. Ну, нервы у мужика, пора завязывать. Я проговорил:

— Тоже очень рад, что всё так хорошо складывается. Мы пойдём, ты, пожалуйста, не поднимай тревогу, — встал со стола и направился к выходу. В дверях обернулся и сказал. — Пока.

— Пока, — ответил он и заржал ещё сильнее.

Я вышел из кабинета и громко проговорил:

— Всё! Уходим!

Организованной толпой отряд направился на выход. Уже простившиеся с жизнями охранники лежали на полу, никто не спешил вставать или как-то дёргаться, даже когда рядом падали их пистолеты и отдельно обоймы.

Уселись в автобус, я велел водителю:

— Теперь давай в театр. Давай быстро, мы опаздываем.

Впрочем, дело вместе с разговором не заняло более четверти часа. Я обратился к парням:

— Я сказал хану, чтоб уходил. Спасибо вам за помощь. Теперь будем ждать неприятностей.

— А какой хоть спектакль? — спросил меня Ваня.

— Сам без понятия, — признался я. — Вот девушка проснётся и скажет.

Приехали мы к самому началу, буфет пропустили. Давали спектакль «Царевна-лягушка и Иван-царевич», что, по-моему, очень символично. Представление смотрели организованные группы детей и немного солдат. А в буфет попали на антракте, угощали ребятню конфетами.

Обратно в Центр приехали на том же автобусе. Парни отряда вылезли на служебной парковке, а девушка с косичками и водитель сразу уехали. Пошли в казарму сменить парадку на повседневную форму.

Затем парни отправились на полигон заниматься, а я направился в кабинет майора Левицкого. Этот странный человек не пожелал перебираться в управление, хотя и сам выделил Мирзоеву под него отдельное здание. Старики вообще привязчивы к одному месту, впрочем, Сергею Юрьевичу лишь слегка за сорок.

Зашёл я в приёмную, сказал Вове, что к командиру по неотложному, и он разрешил проходить. Я вошёл в кабинет и откозырял майору. Он козырнул в ответ и разрешил присаживаться.

Я сел за «т»-образный стол, и Сергей Юрьевич заговорил:

— Из театра? Понравилось?

— Не-а, — признался я. — Нафиг бойцам эти детские представления?

— И что предлагаешь? — улыбнулся майор. — По утрам идут только детские, взрослые вечером, а у вас служебное время до девятнадцати.

— Значит, вообще не надо театра, отменяй, — сказал я. — Пусть пацаны лучше слушают политику, а в театры ходят в свободное время.

— Сам-то давно ходил в театр? — ухмыльнулся майор.

— Да только что! — парировал я. — Разреши возвращаться к исполнению?

— Иди, — добродушно разрешил он.

Направился я на полигон. Первым делом сказал пацанам неофициально, что не надо нам пока больше новобранцев. Уж такой у нас отряд, и вообще скоро должна война закончиться.

Ребята великолепно уловили недосказанное мною и согласились, что хватит нам новичков. С этими работать и работать! Бедные немцы думали, что пропущенные подачи при проверке самое страшное. Самое-самое только начиналось.

Спарринги потому и называются учебными, что они постоянно, а то, что дерёмся в полный контакт — это у нас традиция такая. Опытные бойцы понимают, что с этими ребятами им идти в бой, потому дерутся без жалости. Ну а от волкодавов Гены Гудкова поблажек ждать глупо по определению.

Но в индивидуальных поединках солдаты всё же соизмеряют силы. Даже с инструктором рукопашного боя Генрихом. Другое дело коллективные драки магов стенка на стенку, там уже не до нежностей даже мне. Главное, чтоб самого не убили, и чтоб наши победили.

А как ещё приучить пацанов к работе в команде? Привить чувство локтя, наглядно показать наши магические преимущества? Основы, конечно, преподавали индивидуально, маг заклинания сначала должен прочувствовать, понять скупые, отрывочные пояснения. Ребята участвовали в обряде нанесения рун — на пластины их бронежилетов и наносили.

Само собой сразу далеко не забирались, больше проверяли. Смотрели, как они управляют техникой. Все обладали навыками вождения даже танков, хотя, конечно, танкистами не были. Вот занимались с ними, а они отдыхали за рычагами или у прицелов.

Я как командир уделял новобранцам больше всех внимания, всё равно же тренируюсь на полигоне лишь до обеда. После обеда принялся сживать их со свету добрый рысь Ваня, а я занялся теорией.

Потом кристаллотека, ужин в столовке, обязательный магический ритуал в расширенном составе, и конец службы на сегодня. Вызвал машину и поехал к Вале опять ужинать и по-всякому отдыхать.

Во вторник с утра после приезда в Центр до политинформации хватало времени, чтобы переодеться в рабочую одежду. В зелёных хлопчатобумажных комбинезонах без знаков различия приличные люди в служебных машинах не ездят, тем более не появляются на глаза девушкам.

Сижу такой на полянке политинформации прямо жопой на траве, с умной и страшной рожей слушаю инструктора, как надо Родину любить за рубежом да сколько там соблазнов, а враг рядом и ждёт малейшей слабины…

Вот достал уже инструктор гундежом, как приходит сержант Володя. Отдал честь инструктору и говорит, что полковника Большова срочно вызывает директор майор Левицкий.

Инструктор строго сказал:

— Большов! К директору!

— Слушаю! — подскочил я, козыряя, и убежал с полянки вслед за Вовой.

Тот в приёмной устроился за своим столом, а я прохожу в кабинет. Майор мне откозырял и говорит:

— Привет, Артём. Позвонили из Совета обороны, хан Керим знает, что ты в Москве и назначил заседание Совета представителей на десять. Потому бегом переодевайся в парадку и на служебную парковку, скоро приедет за тобой машина.

— Слушаю, — сказал я громко, тоже откозырял и, грязно про себя ругаясь, выбежал из кабинета.

Блин! Приехал же в парадке! Думал, что ловко сэкономил время, ага! Хорошо ещё, что со знака танкиста больше не сдираю алые полоски и на кителе все наградные ленточки, не надо искать. Парадка у меня с недавних пор как раз вот для таких случаев… ну и для девушек немножко.

Быстрым шагом прошёл на служебную парковку, туда только заехал чёрный «москвич». Я увидел через лобовое стекло Валеру…

Номера часто менялись, а Валера единственное условие. Вот уселся я на заднее сиденье, хлопнул дверцей, и машина сразу тронулась. Приехали к Дому советов за пять минут до назначенного срока.

Я вышел из автомобиля, и тот поехал на служебную парковку. Спокойно поднимаюсь по ступеням. Парням у входа предъявил офицерскую книжку, дежурили уже другие.

Меня пропустили, и я прошёл в зал на первом этаже. Знакомыми представителями я не обзавёлся, ни с кем персонально здороваться не требовалось. Сказал в пространство перед собой:

— Здравствуйте, — и невозмутимо прошёл к стулу рядом с табличкой «Москва».

— Надо же! — проговорил представитель Смоленска. — Артём Большов в этот раз не самый последний! Господа, поздравляю! У нас уже историческое заседание!

Раздались сдержанные смешки, на меня смотрели доброжелательно. Последней пришла представитель Тьмутаракани, но женщине простительно, и она пришла вовремя.

Я ощутил приближение ещё одного сильного мага. Открылась дверь, и прозвучал голос хана Керима:

— Всем здравствуйте.

Он прошёл на своё место во главе стола, и баритон представителя Смоленска заявил:

— Председатель прибыл, новое заседание Совета представителей объявляю открытым. Хан попросил нас собраться, потому предоставляется слово ему.

Я старательно смотрел перед собой с невозмутимым видом, словно меня не касалось. Керим отчётливо проговорил:

— Я созвал вас, чтобы заявить, что я не могу исполнять обязанности Председателя по состоянию здоровья. Не чувствую себя полностью уверенным. Я знаю, что должен исполнять обязанности до избрания нового Председателя, потому, чтобы всё упростить, предлагаю вместо себя кандидатуру князя Москвы Ивана. Вопрос ставится на голосование. Кто за то, чтобы князь Москвы Иван стал Председателем Совета обороны, прошу поднять руки.

— Напоминаю, что голоса представителей королевств не учитываются и имеют только рекомендательное значение, — проговорил представитель Смоленска.

Королевства разделились. Норвегия и Швеция за предложение, Дания и Молдавия рук не подняли. Понятно, что я поднял руку, за мной проголосовал представитель дальневосточников, далее Рязань, Новгород, и проголосовал представитель Печенежской орды. Вот за ним подняли руки представители всех степняков, княжества стали голосовать активнее.

Выдержав пятисекундную паузу, представитель Смоленска заявил:

— С перевесом в два голоса предложение хана принимается. Новым Председателем Совета обороны избран князь Москвы Иван. Он будет немедленно извещён об избрании. Хана Керима прошу приготовить дела к передаче…

Я почувствовал на себе насмешливый взгляд, оборачиваюсь и встречаюсь глазами с весёлыми глазами хана. Он усмехнулся и подмигнул мне, у меня упала челюсть. Хан отвёл глаза, закаменел мордой, встал и направился из зала. Представитель Смоленска хорошо поставленным голосом проговорил:

— Заседание закрыто, прошу вернуться к обязанностям.

Я без спешки поднялся и направился к выходу. Охрана вызвала к ступеням машину для меня. Довольно быстро меня доставили обратно в Центр, и я опять явился к Левицкому доложить о прибытии.

— Что-то в этот раз быстро, — весело сказал майор. — Если не секрет, о чём говорили?

— Да ничего особенного, — ответил я. — Теперь Председатель Совета обороны наш князь Ваня.

— А хан⁈ — удивился Сергей Юрьевич.

— Говорит, заболел, — пожал я плечами.

— Наверное, что-то серьёзное, — сказал он почтительно.

— Наверное, — согласился я и проговорил. — Разреши возвращаться к занятиям?

— Возвращайся, — скомандовал он.

Я чётко откозырял, повернулся «кругом» и покинул кабинет.