При чем тут руны?

Глава 18

Шарлота и Мари признались в том, что они русские шпионки, и их отправили в места компактного размещения для ускоренного исправления. Обеих молодых и красивых девушек разместили в особых апартаментах, и перевоспитывали их чины Германии очень по-своему. Немцев заводило, что девушки такие симпатичные русские шпионки.

Книжек вслух им точно не читали. Впрочем, обязанности они исполняли необременительные, тяжёлой, грязной работой их не уродовали и сносно кормили — администрация заведения была заинтересована в том, чтобы девушки оставались молодыми и красивыми.

Шли они по одному делу, по одной статье и поместили их вместе. Их частенько даже сразу двоих перевоспитывали в одной комнате, а совместный труд сближает. Девушки крепко сдружились в местах компактного размещения.

Но вот Германия заключила мир с Гардарикой, Шарлоту с Мари признали достаточно перевоспитанными и амнистировали. Выдали документы, написали справки и обеих, в чём были, выставили из апартаментов на улицу. Даже обеда не дали.

Хорошо ещё, что дело происходило в пригороде Берлина. В Европе право частной собственности свято, загородный домик и уютная квартирка оставались за Шарлоттой. Они сначала пошли в квартиру и увидели, что дом её превратился в руины. Прохожие сказали, что давно уже в него попала бомба.

Раз уж всё равно пришли в центр города, навестили отделение европейского банка. Там у обеих оставались счета. Мари переводили всю дорогу пенсию на Дитриха, всего триста марок, но ведь почти за два года!

Деньги Шарлоты тоже лежали практически в неприкосновенности, только со счёта регулярно списывался налог за недвижимость и за коммунальные услуги. Которыми она не могла воспользоваться! В том числе и за квартирку в разбомбленном доме! Вот Шарлота ругалась!

Оказывается, ей надо написать заявление в домоуправлении, оно соберёт комиссию, и та вынесет решение с такого-то числа приостановить платежи. А без заявления по решению суда со счёта плата взимается автоматически, и обратно ничего не возвращается, только учитывается переплата в будущих платежах. Насчёт переплаты тоже нужно писать отдельное заявление.

Шарлота мрачно крыла немецким матом бюрократизм, а Мари смеялась — её-то за неуплату сразу выставили из наёмного жилья. Девушки сняли наличные деньги и прошли в обычный ресторан для народа.

Им хватало марок, но их же выгнали из партии, и в приличные рестораны более не пустят. Кормили в кафе для простых немцев хуже, чем в заведении, откуда их недавно освободили, но всё ж таки еда показалась вполне съедобной.

После обеда они прошли в отделение министериума обороны Европейского Союза, где отстояли в приёмную часовую очередь. По правилам им требовалось сообщать адрес жительства, обе указали дом Шарлоты.

Из представительства министериума они направились в приёмную партии единства и прогресса подавать прошения о восстановлении их в рядах и на помощь с трудоустройством. Далее… ну, далее они пошли по дорогам свободной жизни.

А Дитрих попал в русский плен в сентябре 1942-го года и просидел там почти всю войну. Стал он офицером, и русские работать его не заставляли. Они вообще никого не заставляли работать, работа была привилегией.

Не! Можно сидеть в бараке на пайке обычного заключённого, у русских в тюрьмах с голоду никто не умирал. Работали пленные вместе с русскими рабочими, а на посещение рабочей столовой давали талоны. Дитрих и на Родине так не кушал.

Главное, что за работу платили! Пусть удерживали половину за еду и участие в нападении на Гардарику, небольшую часть выдавали на руки, и её хватало на печенье, чай и сахар в киоске, а большая часть откладывалась.

Платили пленным, как русским рабочим, мужикам, обладающим профессией, очень повезло — они и дома столько не зарабатывали, если пересчитать рубли на марки.

А умный Дитрих начал с должности разнорабочего на стройке, пятьдесят рублей в месяц, или двадцать пять после всех вычетов. Он проявил усердие и за счёт знания русского языка и смекалки стал помощником бригадира, за эту должность платили уже сто рублей.

Пользуясь своим новым положением, Дитрих освоил ремесло каменщика, штукатура-маляра, монтажника и подбирался к профессии электрика, когда Гардарику и Германию угораздило заключить мир.

К тому моменту он полностью вылечился от ненависти к русским, получал триста с лишним рублей, только на чипок давали пятьдесят, да сто пятьдесят откладывалось. Дитрих реально думал получить деньги и остаться работать у русских далее.

Однако таких ушлых европейцев хватало, и разбираться с каждым начальство не видело смысла. По условиям мира всех пленных следовало отправить на родину…

Тут могли возникнуть сложности с солдатами из стран, занятых англосаксами, но с ними помогла Германия — она представитель Европейского Союза и на её территории расположены признанные Гардарикой правительства, так Германия примет всех.

Вот в Германии бывшие пленные уже будут думать, куда ехать и в какие посольства обращаться за рабочими визами. Понятно, Дитриха эти нюансы не волновали.

Ему расстроенному сказали, что его деньги, около трёх тысяч рублей, перевели в банк Европейского Союза, в Берлине он сможет их забрать по предъявлении офицерской книжки.

Дали ему книжку с записью о плене, свидетельства о полученных в Гардарике профессиях и затолкали вместе с другими немцами в товарный вагон.

В Гардарике пленных по пути кормили у полевых кухонь, в Германии они стали свободными людьми и о собственном питании должны заботиться сами. Хорошо, что Германия маленькая, ехать до Берлина оставалось немного.

Среди ночи на первой же немецкой станции состав остановился. Стояли долго, наконец, дверь вагона открылась, на перроне обнаружились немецкие солдаты с автоматами и два офицера — немец с какими-то исписанными листами в руках и русский с фонариком.

Солдаты направили на освобождённых пленных стволы, и немецкий офицер попросил всех оставаться на своих местах, поздравил с прибытием на Родину, сказал, что следующая остановка будет в Берлине, мужиков проводят в казармы временного содержания, а сейчас перекличка.

Германский офицер начал выкрикивать фамилии и, услышав отклик, ставил галочку. В вагоне все соответствовали списку. Немец сказал подождать немного, и задвинул дверь. Простояли ещё около часу и поехали.

После полудня остановились на пригородной станции Берлина, выпустили из вагонов и колоннами повели временно размещаться. Казарма Дитриху не понравилась, она значительно уступала даже русскому лагерю военнопленных.

Потолки низкие, окон мало, в большой комнате слишком тесно установлено множество кроватей просто с матрацами, белья и подушек не дали. О кормёжке не объявляли, и Дитрих решил не рисковать.

Срочно требовалось получить деньги, с деньгами в городе человек не пропадёт. В любом случае ему не нужно будет валяться на давно нестиранных матрацах или слушать всякую официальную ахинею. Гм, на голодный желудок.

Он направился на остановку автобусов, дабы добраться до пригородной станции метро. Дитрих надеялся на военные льготы. И, правда, вид его офицерской книжки вполне удовлетворил кондуктора. На станции метрополитена его без возражений пропустили на перрон.

До городского центра он добрался за час с небольшим и сразу направился в ближайшее отделение банка Европейского Союза. Девушка-кассир за окошком потребовала от него справку из министериума обороны, что он встал на учёт. Без справки разговаривать отказалась.

Бедный Дитрих побежал в представительство министериума и снова занял очередь. Всего через сорок минут открылись двери и вышел военный, за которым он занимал. Девушка в форме выглянула в коридор и сказала своё:

— Следующий, проходите.

Думая про себя, что всё это надо как-то автоматизировать, он вошёл в комнату приличных размеров и подсел к свободному столику.

— Документы, — строго сказала другая девушка в военной форме.

Дитрих подал офицерскую книжку и справку. Девица посмотрела бумаги и проговорила:

— Из плена? Денег на гостиницу хватит?

Он промычал, что должно хватить. Она подала ему список и попросила отметить галочкой отель, где он намерен остановиться. Справку девушка напишет сразу, а подробный ответ министериум отправит по адресу гостиницы.

Пока девушка заполняла формуляр, Дитрих просматривал список. Об одном заведении он слышал от знакомых, что оно вполне ничего — кормят сносно, клопов нет, девушки приличные.

Правда, говорилось это до войны, но вряд ли что-то сильно изменилось. Отель точно не разбомбили, раз он значится в списке. Он отметил гостиницу галочкой, а служащая приложила к справке печать.

В отделение банка Дитрих бежал галопом, к его счастью там ещё пускали посетителей. Увидев справку, девушка-кассир за окошком заговорила совсем другим тоном.

Она предложила Дитриху оформить в европейском банке несколько видов рублёвых срочных вкладов, или часть рублей перевести в марки и оформить срочные вклады в немецкой валюте — в ней процент больше.

Дитриху понравился курс, и он попросил выдать ему десять тысяч марок, а остальные деньги поместить на обычном рублёвом счету. Мало ли как жизнь сложится, он ещё не определился с планами.

Девушка отсчитала ему деньги, вернула документы и выдала книжку. На прощанье она сказала ему, что просто счастлива будет видеть его в этом отделении банка, когда определится.

Дитрих поймал таксомотор и велел ехать в гостиницу. Пусть и располагалась она не в центре — в центре почти всё разбомбили — не на метро же ехать офицеру при деньгах в отель. Немножечко из плена, но это уже детали.

Встретили его без особого восторга, портье за стойкой сразу потребовал справку из министериума обороны. Дитрих предъявил документ, и однокомнатный номер с отдельной ванной нашёлся, но сдаются комнаты только от трёх суток. Портье предупредил, что горячая вода подаётся с двадцати двух до двадцати трёх. Про электричество уже слагаются легенды.

Готовить пищу в номере нельзя, за это штраф десять тысяч марок. В ресторан свою еду и напитки проносить нельзя, за такое выселяют без разговоров в любое время суток и без возвращения денег.

Дитрих заплатил три тысячи марок за три дня, поражаясь, как выросли за войну цены, и откуда взялись эти странные правила. Неужели кто-то серьёзно что-то жарит в номере и прётся с ним в ресторан⁈

Он взял ключ, поднялся на два этажа и посмотрел комнату. Имелось окно со шторами, стояли широкая кровать, бельевой шкаф, стол на тумбах и стул. Зашла коридорная, принесла постельное бельё.

В Германии просят прислугу застелить постель только ленивые русские при деньгах, а Дитрих даже в мундире немецкого офицера — коридорная сразу вышла.

Дитрих постелил бельё сам. Вдёргивая пододеяльник, думал, что и с нательным бельём срочно нужно что-то делать. Но это может подождать до завтра, дня три всего носит, ещё не должно сильно провоняться.

Надо оставить трусы и майку как сувенир из Гардарики. Дитрих в плену носил и робу русских заключённых, мундир и сапоги вернули лишь за день перед освобождением и Дитрих вещи стирал, штопал, гладил и начищал.

Следуя программе, он спустился в гостиничный ресторан. К его удивлению свободных столиков не оказалось, и мэтр проводил Дитриха к компании военных, они, по его мнению, и не такое на войне повидали.

Дитрих ещё больше поразился, узнав в бравых солдатах знакомых по русскому плену! Они тоже его сразу узнали, такой уж у него облик. Человек, даже однажды его увидев, долго привыкал к мысли, что вот такое бывает на свете.

С этими парнями Дитрих часто пересекался по производственным вопросам. Мужикам повезло ещё на гражданке получить профессии, и в плену они усердно трудились — русские просто так никому денег не платили.

И так они в рабочие вопросы были все погружены, что только в берлинском ресторане узнали, что Дитрих офицер, аж целый гауптман. Сами парни успели получить максимум звания сержантов, а двое и вовсе были рядовыми.

Само собой немецкий военный снобизм никуда не делся, но, когда речь заходит о деньгах, немцы становятся демократами. Владельцы отелей не делали разницы в обращении с нижними чинами и офицерским составом.

Тем более не страдал снобизмом Дитрих, он в своё время добивался звания исключительно ради прибавки к жалованию. А парням явно польстило, что с ними за столом сидит настоящий офицер, пусть и необычного облика.

В Германии даже солдаты не угощают офицеров, каждый платит за себя. Дитрих спросил у подошедшей официантки тушёную картошку с кроликом, салат и шнапсу.

Парни делились впечатлениями. Их бы никогда не пустили в гостиницу, но, оказывается, они вернулись из плена богатыми людьми. Все побывали в министериуме обороны, и там их сюда направили ждать официальных ответов.

Ничего хорошего от родного министериума мужики не ждут, получат они повестки и поедут воевать с англосаксами, но тут уже ничего не поделать — так или иначе с Британией и Америками нужно что-то решать. Никто не виноват, что те по-хорошему не понимают.

Так, пока мужики ждут ответов, надо хоть немного пожить по-человечески. Дитрих поел и как следует выпил, а ребята на площадке для танцев сумели познакомиться с какими-то барышнями.

Понятно, Дитрих танцевать не ходил, мужики любезно договаривались за него. Одна девушка решилась за тройную плату, всего-то полторы тысячи марок, и подсела к парню. Сидели до десяти и поднялись в номера.

Мытьё под душем входило в обязательную программу, а о ванне в еле тёплой воде и мысли не возникло. Светили газовым фонарём. Девушка свет потушила, разделась и улеглась рядом с Дитрихом. Тот, представляя на её месте Мари, обнял и приступил…

Почти так же прошли два дня и на третий Дитриху на ресепшене гостиницы под роспись вручили официальный пакет из министериума обороны. Он поднялся к себе в номер и открыл пакет. Его снова призывают в ряды и уже назначили переводчиком в Хофен. Ему сообщили, что его жена Мари Шепард живёт по такому-то адресу, её он может взять на место службы.

Нужно зайти в представительство министериума и написать заявление, так как Хофен город закрытый, и приехать туда могут только местные жители, служащие в официальных командировках, члены их семей или их родственники по письменному приглашению.

Для решения всех вопросов Дитриху отвели двое суток, он должен прибыть к месту службы на третий день от получения повестки. Не теряя времени, он заказал таксомотор и отправился к своей Мари.

Шарлота и Мари добрались до загородного дома. Нужно отдать немцам должное — домик простоял необитаемый более года, и его ни разу не грабили. Ключ так и дожидался хозяйку под ковриком. Даже никто не попытался там поселиться, хотя тут описываются другие времена, и вообще мир магии.

Девушки объединёнными силами стёрли пылюку, отмыли, сменили шторы и постельное бельё. Вместе прошлись по окрестным магазинам, приготовили ужин да легли спать.

Утром только позавтракали, пили кофе, и к ним нанёс визит некий херр. Он сказал, что зовут его херр Пруст и он представляет службу охраны важных объектов или разведку по-простому.

Херр сказал Шарлоте, что ей не случайно позволили на следствии свалить ограбления на бедного Ганса, и компетентные органы хорошо знают, с кого следует спрашивать украденные деньги.

Просто пострадавшие редкие сволочи, у них нет наследников, а государственным чиновникам тем более не охота затрудняться, дабы подвести бедную девушку под конфискацию.

Однако те же чиновники, получив прямой приказ, вытряхнут из Шарлоты последний пфенинг в пользу государства. Вот чтоб они такой приказ и впредь не получали, Шарлотта подпишет вербовочные бумаги и продолжит шпионскую деятельность.

К сожалению, на Мари у службы охраны такого компромата нет, однако она может не сомневаться, что, если не согласится на вербовку, её никогда не восстановят в партии и не примут на приличную работу.

Шарлота ответила, что она всю жизнь мечтала работать на разведку, а Мари добавила, что с подругой, всё равно у неё нет приличной профессии. Девушки подписали бумаги, херр убрал их в папочку и принялся ставить задачу.

Подружки русские шпионки и будут работать по профилю, только наоборот, против русских. Сейчас русских бояр хватает в Германии, и служба обязана за ними следить.

Мари поручается один из важнейших, Артём Большов. Её муж уже получил назначение переводчиком в штаб танкового Центра, который расположен в городе Хофен. Вот она отправится туда с мужем, и через него будет получать сведения о боярине.

Хофен закрыли, а то девушки со всей Германии туда устремятся. Формально Шарлоту не пустят, но есть лазейка. Она сейчас подпишет заявление на участие в программе фонда «Детский праздник».

Херр вкратце рассказал об этой программе. Ну… не одного Артёма Большова ждали после службы смазливые молодые немки, так же работали с фондом многие русские маги. Правда мужики участвовали большей частью, сами того не зная, и за свои марки, но это уже нюансы.

Фонд этот сотрудничает с партией единства и прогресса, они и подбирают девушек, так служба просто подтолкнёт заявление Шарлоты. И девушки уже могут считать себя членами партии, партийные билеты им вручат в Хофене.

Шарлоте поручается обжиться, завести связи и крепко подружиться с русскими магами. На месте девушек офицеры службы сами найдут и точно не станут им сильно надоедать.

Далее беременную Шарлоту увезут в Гардарику, где она станет «спящим агентом» на многие годы, если не навсегда. А задания Мари будут зависеть от положения её мужа в штабе, от планов Большова и от многих других причин.

Дитрих пока живёт в отеле, ждёт ответа из министериума обороны. Ему уже отправлен пакет, где среди прочего укажут адрес Мари, и он вскоре сюда приедет. На этом херр Пруст с девушками попрощался и оставил их в предвкушении изменений в жизни.

Дитрих приехал через день, и всё закрутилось. Шарлота получила в приёмной партии единства и прогресса официальное приглашение в Хофен от фонда «Детский праздник».

Они приобрели подержанный «ситроен-маэстро», и вместе выехали в Хофен. Дитриха и Мари официально разместил танковый Центр в приличной квартирке, а Шарлоте неофициально помогал представитель фонда.

Она выбрала квартиру с отоплением и — это невероятно — даже с электричеством. Представитель фонда сказал, что она должна просто ужинать в коммерческих ресторанах и знакомиться с русскими танкистами.

Ошибиться практически невозможно, русские говорят с акцентом и только у них есть деньги на рестораны. Раз в неделю Шарлота будет посещать частную гинекологическую клинику, услуги врачей оплачивает фонд. Он пожелал ей обустраиваться и ушёл.

Тем же вечером её в ресторане пригласил на танец симпатичный рыжий русский обер-лейтенант. Познакомились, парень сказал, что его зовут Петей. Она пересела к нему за столик. Его милый акцент заводил девушку.

В конце вечера парень повёл её провожать, и она пригласила его к себе. Ну, там то, да сё. Ему очень нравились блондинки, а она впервые делала это с тотемным воином-рысью в трансе.

Шарлота ничего не знала о тотемном колдовстве, ей просто показалось, что она попала в сказку. Девушка так стонала, а Петя старался изо всех сил, и сил для неё нашлось прилично. За свидание парень подарил ей сто рублей, невероятные деньжищи для Германии!

На другой вечер в ресторане Петя сразу к ней подошёл как к знакомой. Далее всё по программе, только в койке она уже могла даже поддерживать разговор. Петя признался, что он такой в Гардарике не один, у него вот и братец близнец Стёпа, тоже служит в Германии.

Шарлота буквально умолила Петю прийти к ней на квартиру, минуя уже ненужный ресторан — она и сама хорошо готовит. Только пусть он приведёт братца, Шарлоте очень хочется попробовать это сразу с двумя одинаковыми парнями. Она всё-таки была извращенкой.

Петя сначала отказывался, а потом всё-таки пообещал поговорить об этом с братом. Наступил новый день, и он рано утром ушёл на службу. Шарлота его проводила до двери и вернулась отсыпаться.

Встала ближе к полудню. Она прошлась по коммерческим магазинам, потом готовила вкусный ужин на три человека с приличным запасом — эти русские такие обжоры! Вечером к ней постучали, и она открыла двум совершенно одинаковым парням. Кто из них Петя, она сказать не могла, да и стало это неважным.

Ну, в данном случае. Шарлота как будто общалась с одним человеком, он смотрел на неё в четыре восхищённых глаза, мило коверкал немецкие слова в две рыжие головы и лапал её фигурку в четыре руки.

Добрались, таким образом, до кровати. Бедная Шарлота думала, что раньше попала в сказку. Наивная девушка, всё только начиналось. Два тотемных рыся в трансе, ещё и с детства соперничающие за лидерство… то есть они никак не могли отнестись к делу легкомысленно. Шарлота верещала от кайфа всю ночь.

Под утро она потеряла сознание. Короткое время спустя её разбудили, и она проводила двух странно свежих офицеров на службу. Парни за свидание подарили ей по сто рублей каждый.

— А жизнь, кажется, налаживается, — подумала она, падая без сил в кровать спать дальше…