При чем тут руны?

Глава 6

В Москву вернулись в сложных чувствах. Немного стыдились, что уезжаем в тыл, и не хотелось расставаться с ребятами. Я, например, почти уверен, что не встречу больше Витю Сенцова никогда, даже после войны. Очень мы разные.

Разве что он сам будет искать боярина, чтобы помог в чём-то, но ему такое не позволит гордость. Просто будет иногда вспоминать и говорить друзьям под рюмкой, что довелось ему повидать боярина Большова на войне — ничего особенного, обычный парень, только кожа на морде пересажена, рысий мех, острые уши с кисточками и маг, как положено боярам.

У нас просто разная война. Чтобы в реальных боях уверенно выносить пачками не-магов или посредственных магов, мы должны усердно тренироваться с намного более сильными противниками.

К тому же руководство будет постепенно усложнять наши задачи, подбирать более трудных противников, ощупью определять наш предел. Мне, конечно, не докладывают, просто я и сам бы так с нами поступал. С одной стороны обидно сломать такой полезный инструмент, но с другой-то очень интересно, где ещё можно его употребить.

Так что нам по этой простой логике расслабляться нельзя, готовимся к подвигам и просто вынуждены работать над собой. А это уже добавочный наш бонус — мы не можем расти только сами.

В природе магов отдавать себя миру, и эффективность тренировок значительно возрастает. Основу составили парни Гены Гудкова. Эти маги по службе работают с самыми матёрыми диверсантами врага и очень непростые противники.

Не, логично же! С кем ещё тренироваться бойцам магического СМЕРШа, или как он в Гардарике называется, никак не дам себе труда запомнить. Для меня это просто служба Гены, а больше мне и знать не положено.

Просто стараюсь, чтоб у любимой Родины был самый боеспособный СМЕРШ, и его офицеры все остались живыми победителями. Мне же нравится приезжать в такую мирную Москву!

И с кем ещё тренироваться своим диверсантам, как ни с офицерами контрразведки. Пусть мы никакие не диверсанты и не разведчики, а просто рейдовые солдаты.

Вот рейдовые солдаты составляют постоянно сменяющееся большинство, с ними работать нам интереснее всего, они способны удивлять даже профессионалов. Многим их офицерам интересна сама магия, как нам, а не самые эффективные приёмы.

И на что мне отдельно указал майор Сергей Юрьевич Левицкий — к нам всё больше идёт отпускников и направляют для ознакомления. Начальник пехотного Центра сказал, что очень многим офицерам приспичило посмотреть на «того самого» Большова или чуть менее популярного Гаева.

Образовалась очередь, и он вынужден отбирать заявки по результативности частей. Получилась та же система, что и в танковом Центре. Кстати, Совет обороны оценил работу наших центров, признал, что организованное применение кристаллов на войне может принести много пользы, и выделил финансирование.

Теперь центры всех княжеств получают кристаллы, у нас вроде бы больше нет этого конкурентного преимущества. Количество чистых кристаллов на центр решено утроить, теперь их дают по шестьдесят штук.

Но ведь только в Москве есть столь популярные записи! И только я всё ещё покупаю у Епархии в среднем по двести камней в месяц. Вернее, не я, а связанный со мной фонд «Детский праздник».

Прибавим к камням популярность меня и Костика, вот и получим самую длинную очередь заявок при самых высоких требованиях. Просто посетить московские центры в войсках Гардарики стало престижным.

Мы стали одной из столичных достопримечательностей, блин! К нам уже водят экскурсии! Правда, плату берут не только деньгами, чтоб попасть в список надо убить очень много европейцев. Что ж, раз так само получилось, для победы Родины побудем и достопримечательностью.

Да ради Гардарики можно побыть хоть чёртом лысым, и начальство учитывает нашу готовность к сотрудничеству. Полигоны значительно увеличили, и на них появилась трофейная техника.

Причём, практически вся. Парни у нас осваивают управление европейскими грузовиками. Я сам итальянские машины увидел только в Центре. Мотоциклы, оказывается, тоже делают не только немцы.

Увидел в гараже все европейские легковушки, хотя на войне встречал только немецкие. Может, мне так везло, а, скорей всего, из-за логистики большие трудности с запасными частями. Даже французы вполне могут ездить на «опель-капитанах» или «опель-адмиралах».

Широко были представлены европейские броневики, хотя многие притащили просто для массовки. Вот сильно мне надо знать, что Румыния громоздит и крепит клёпками листы кровельного железа на свои грузовики? Иначе их изделия не назвать.

И, конечно же, возглавили экспозицию европейские танки. Даже итальянское творчество на эту тему! А чешские варианты более на войне не встречались, так ими занимаются историки.

Ездили мы по полигонам больше на немецких машинах. Ну, с французами я более-менее познакомился в городе N, а в четвёртый «панцирь» залез только в Центре.

Ничего не скажешь, хорошая машина. В нём экипажу намного удобнее, чем в «рысях», если не считать отопления. Ездили мы на немецких танках и, само собой, прикидывали, как бы мы на этом воевали. Летом весьма неплохо, но тренировались же в московском феврале — впечатления получились разноречивые.

Машина приёмистая, в управлении даже хорошая. А что не везде проходимая, так просто не надо лезть на непригодную местность. Пушка точная, эффективность на уровне и заряжать её несложно.

Забавляли наушники немцев, вместо наших шлемофонов. Эти оригиналы собирались воевать в Гардарике в пилотках круглый год? Хотя качество внутренней связи и оптики без вопросов европейское.

У «рысей» не хуже, но это больше моя заслуга и мой боярский бизнес. Тоже, помнится, у европейцев содрали. Но это уже неважно, занятно, что притащили к нам по пять трофейных «тигров» и «пантер».

Причём, все мои бойцы осваивали их в обязательном порядке. Прямо сдавали нормативы по вождению и стрельбе, как когда-то в Корпусе. Такое ощущение, что трофеи притащили специально для нас. Это наводит на мысли о наших новых операциях на фронте.

Разумеется, одними занятиями в Центре мирная моя жизнь не ограничивалась. Каждое воскресенье ездил в свой загородный дом поговорить с увечными солдатами, с Миланьей и лечащим врачом. Обязательно играл со Светой и Ваней или они со мной игрались.

В другие детские дома больше не ездил, да и не звали. Лидер моего клана Тимофей остался танкистом, учится в другом Центре или воюет. О технических заменах мне сообщал начальник моего Центра майор Левицкий, посылал своего сержанта Володю. Аркаша уехал со своим майором Антоновым, а то ж пропадёт без него Пётр Алексеевич.

Каждую новую девушку обязательно вожу в «Савёловский», там ко мне уже привыкли, не таращатся удивлённо, и пресса не одолевает вопросами. Я сказал Логинову, что давненько даже в Центре нет журналистов, так он ответил, что я и всё со мной связанное опять под негласным запретом.

Оказывается, моя группа теперь секретный магический отряд, напрямую подчинённый Совету обороны, как отдельная боевая единица.

— Ты же против того, чтобы у нашего подкомитета появилась своя часть, но ведь не может быть частей, которые никому не подчиняются. Официальный танковый батальон формально входит в армию Литвинова, а твой отряд магов в прямом подчинении Совета обороны.

И нечего возразить, я ведь всегда выполнял приказы Совета обороны. Правда, мне нравилось думать, что мы сами по себе, однако оказалось, что так в нормальных странах не бывает. Гардарика же нормальная страна?

Честно говоря, совсем нормальной я любую страну с русским населением не считаю. Ну, народ такой. И особое географическое положение. Умом не понять, остаётся только верить. А это главное — верить, что всё равно у нас всё будет хорошо.

Мне оно несложно, сам же русский, вот с искренней верой в Гардарику поехали мы на фронт за неё воевать, а философией пусть грузятся всякие мыслители. Ну, подчинены мы кому-то, на что оно влияет?

Как обычно под вечер в вагон вошёл незнакомый майор и вручил мне письменный приказ Совета обороны. Мы на время стажировки придаёмся такой-то армии. Вышли из вагона и за майором прошли строем на привокзальную площадь.

Организованно запрыгнули в два грузовика под тентами, через час с небольшим высадили нас в ближних тылах. Сразу распределили в батальоны полка, и прямо с колёс принялись мы магически поддерживать пехоту.

Далее нормальная война со всеми фронтовыми мероприятиями. На пятый день осталось немного поднапрячься, и прорвём мы европейскую оборону. Вот в этот момент посыльный сержант передал мне приказ явиться в наш блиндаж.

Ну, являюсь, приветствую, а там у стола с расстеленной картой сидит незнакомый жилистый мужик полковничьего звания, довольно сильный маг. Совсем молодое лицо, только седина в тёмно-русых коротко-стриженных волосах выдаёт возраст.

— Начальник разведки армии полковник Вадим Петренко, — представился он. — Присаживайся.

Я подсел к столу, и полковник заговорил далее:

— На этом участке мы вскоре прорвём оборону неприятеля. За прорывом обычно следует бросок танков на вражескую территорию. Захват вот этой деревни, — он ткнул карандашом в карту. — Просто сам напрашивается. Однако кого там встретят наши танки?

Вадим сделал паузу и доверительно сообщил:

— Относительно недалеко от деревни расположен этот посёлок, — он снова ткнул карандашом в карту. — Там конечная станция железной дороги, на нём снабжение многих европейских частей. По агентурным данным в посёлок прибыли составы с шестьюдесятью танками «тигр». Вчерашней ночью они из посёлка ушли, воздушная разведка не может их найти.

Я старательно делал умное лицо с пересаженной кожей и не лез с замечаниями. Полковник выдержал паузу и сказал:

— Если разделить шестьдесят танков на два-три отряда, их можно надёжно спрятать и в лесах. Только зачем? Они могут замаскироваться целиком вокруг деревеньки и подождать атаки наших «рысь-2». Из такой ловушки наши танки удрать не сумеют, всех там и сожгут. А завтра из посёлка враг перебросит пехотные части с артиллерией и отобьёт у нас свои окопы.

Петренко, наморщив лоб, воззрился на меня. Я понял, что надо как-то реагировать, и сказал:

— Ужас.

— К счастью у нас есть ваш магический отряд! — проговорил Вадим. — Вы должны скрытно пройти к деревне…

— Пешком⁉ — воскликнул я.

— Я ж говорю, скрытно! — повторил Петренко. — Вы проверите, есть ли в деревне или рядом с ней «тигры». Если нет, сообщите по рации…

— А если есть? — угрюмо уточнил я, уже зная ответ.

— Тогда убьёте экипажи, захватите «тигров» и тоже сообщите! — с воодушевлением поведал полковник. — Вы же все сильные маги!

— Нас всего сорок четыре, — сказал я глухо. — Экипажи одиннадцати машин.

— А вам придадут батальон бойцов с опытом управления и стрельбы! — поведал Вадим добрым тоном. — Мне говорили знающие люди, что после наших «рысей» человек справится с любым танком!

— Наговаривают зря, — проворчал я недобро.

— Э? — не понял Вадим и воскликнул. — А! Я в другом смысле!

— Я тоже, — сказал я.

— Хорошо. Приказ ясен? — проговорил полковник.

— Так точно! — подскочил я, отдавая честь.

— Выходите сразу после прорыва вражеской обороны, — деловито сказал он. — Когда дойдёте до цели, стемнеет.

— А это тут причём? — уточнил я.

— Над деревней резко усилили активность наши истребители, у противника нет возможностей воздушной разведки, — сообщил Петренко. — Если «тигры» в деревне, они должны простоять в противотанковых засадах всё светлое время. Ты сможешь уверенно предполагать их позиции, и после заката они должны расслабиться.

— Ага, — догадался я. — Тогда разреши идти?

— Иди, — отпустил меня полковник.

На участке, наконец, прорвали вражескую оборону. Танки с десантом рейдовой пехоты поехали хулиганить в ближних тылах противника и давить его артиллерию.

А я ещё раз посмотрел карту и по рации велел отряду собраться. Группы подходили по одной, примерно, полчаса, парни сдержанно улыбались. Они уже бывалые солдаты, и ничего особенного не случилось — подумаешь, прорвали фронт. Просто настроение хорошее.

Так на этот случай есть командиры, мы умеем испортить настроение. Потребовал я внимания и донёс до них новую задачу, особенно упирая на её важность, и вообще забыв, что ребята спозаранку воюют. Кому сейчас легко? Все так и живут.

Парни прониклись важностью задачи, налились суровостью и парами пошли за командиром. Вроде бы, ерунда идти, какие-то полчаса на танках со средней скоростью.

Но у танков средняя скорость тридцать-сорок километров в час. То есть пешком прямиком до деревни три часа на морозе. После целого дня всамделишной войны.

А я ещё и хитрый герой, всегда иду в обход. Противник же может ждать в засаде, выставил наблюдателей на подходах. Отряду магов они не помеха, но это же неглавное — я не просто так смотрел на карту.

Деревня небольшая, шестьдесят «тигров» незаметно не спрятать, да оно и не к чему. Рядом с селом лес, где можно спрятать два отряда тяжёлых танков резерва. «Тигры» же не обязаны ждать подхода русских танков в лесу до конца.

Дадут наблюдатели сигнал, что видят «рысь-2», танки немцев и поедут на огневую позицию. Их первая задача не позволить русским танкам удрать, а основная всех расстрелять. Пушки «тигров» пробивают «рысь-2» в лоб с полутора километров, а в борт даже с двух.

Вот, исходя из этих соображений, я и наметил, где сам бы спрятал резерв — давно не считаю европейца глупее себя. Ночного нападения из лесу враг практически не ждёт, потому повёл я отряд по кривой к лесному массиву.

Через час ходу дошли до опушки. Леса в Гардарике давно не растут сами по себе, все высаживаются по одобренным советами планам, но любые леса — это очень много деревьев и глубокий снег между ними. Да и стемнело.

Мне оно почти без разницы, но отряд ещё снизил скорость. Назначил мага Петю временным заместителем, приказал Ване пока отдать ему рацию, и два настоящих тотемных рыся пошли в дозор.

Обогнали пацанов на четверть часа своего хода и разделились, я взял чуть левее курса, а Ваня правее. Ещё через полчаса хода по лесу я почувствовал людей. Тревожно рыкнул Ване в эфире и немного подождал. Он меня, конечно, услышал и двинулся ко мне.

Почуяв его приближение, я легкой побежкой рыси, не оставляя на насте следов, двинулся к людям. Ваня видеть меня не мог, но так же бежал недалеко.

Издали я увидел отсветы костра, почувствовал живых. У огня сидят три мужика и девчонка. Трудно представить себе на их месте европейцев, я решил пообщаться с местным населением. Напустил на себя невидимости и подошёл к костру ближе.

Люди ко мне не повернули голов, девочка подросток длинной заостренной палкой шевелила в костре угли, а мужчины говорили о своём. Я послушал их разговор.

Все они ругали оккупанта — так не вовремя его принесло в село. Сиди теперь в лесу, жди, когда уйдёт. Ещё хорошо, что Алёнка смогла незаметно удрать и предупредить, чтоб папка и двое дядьёв из лесу носу не показывали, а то сразу пристрелят.

Вопросов у меня от их слов только прибавилось. Я снял магическое воздействие и учтиво откашлялся. Бородатые мужики сначала резко ко мне оглянулись, а потом взяли топоры и встали. Девочка встала с заостренной палкой.

— Здравствуйте, — говорю вежливо и спрашиваю. — А вы давно родную армию встречаете с топорами?

— И ты будь здоров, — степенно ответил старший мужчина. — А что родной армии среди ночи делать в лесу?

— К костру пустите? — сказал я.

Они кивнули, я подошёл, присел на корточки, снял рукавицы и протянул лапы к огню. Мужики опустились на ствол поваленной ёлки, но топоры поставили рядом с собой и требовательно на меня уставились. Девчонка осталась стоять.

— Ваня, иди сюда, — громко проговорил я.

Тотемный рысь вышел из-за деревьев.

— Веди сюда отряд, устроим короткий привал, — распорядился я.

— Слушаю, — ответил он, отдав честь, и скрылся в лесу. Я посмотрел на мужиков и представился. — Я командир отряда майор Артём Большов.

— А мы все тут Фомичёвы, — ответил старший. — Я Василий, — он указал ладонью. — Это мои младшие братья Иван и Прохор, а девочка моя дочка Алёна, — он прокашлялся и учтиво напомнил. — Так я спросил, что делать армии Гардарики в лесу.

— Да как всегда, воюем с европейцем, — ласково улыбнулся я…

Ну, рожа страшная, зато во всю мощь врубил рысье обаяние.

— То есть у нас дела военные. А вот вы что тут забыли? — спросил я.

Как все добрые русские люди они к жизненным явлениям относились неоднозначно. Что Европа напала на Гардарику и оккупировала столько территории — это, конечно, плохо. Зато пока они под оккупацией, никто не требует плату за вырубку леса на дрова…

— Так что же вы летом не запаслись? — не понял я.

— Да запаслись мы! А людям помочь? Дров много не бывает, — солидно пояснил Василий. — А зимой сонное дерево легче рубится, и отвозить его по санному пути проще.

Вот работали, как принято в деревне, весь световой день, Алёнка отвозила на санях в село очищенные от ветвей длинные куски стволов и доставляла еду. Спали у костров, чай они привычные.

Однако вообще у оккупации есть свои предметные, довольно неприглядные формы. Европеец в русских населённых пунктах всё берёт без платы, творит, что захочет, беспредельничает. Вот Алёнка не просто так удрала в лес.

Прошлой ночью немцы в село приехали на танках. А сидят мужики в лесу не только из-за неё. Для европейца любой русский, если вышел из леса, партизан — пристрелят и разбираться не станут.

— Да как вы это терпите⁈ — возмутился я. — Вот же и топоры у вас есть!

— Ну, порешим мы одного немца, ну, двоих, — спокойно глядя в мои кошачьи глаза, ответил Василий. — А дальше что мы можем? Уж коли вся наша армия нас не защитила от его войска! Повесят же, и все дела!

Из лесу вышел отряд. Я объявил привал. Парни соорудили несколько костров и подходили к нам за огнём. Алёнка подбросила еловых веток в костёр. Ваня над нашим костерком установил котелок, накидал в него чистого снега, а когда тот растаял, досыпал кофе.

— Понятно — не вы такие, жизнь такая, — хмыкнул я. — Сидите в лесу, а с жёнами вашими немцы. Хорошо, хоть свечку не держите.

— И ты, майор, ещё нам такое выговариваешь! — с горечью воскликнул Василий.

Ну… с женой у меня тоже не всё однозначно, но к этому делу оно точно не относится!

— Да, могу такое говорить, — ответил я насмешливо. — Я с первых дней войны убиваю европейцев, даже морда обгорела. И сюда мой отряд пришёл, чтобы освободить вашу деревню.

Возникла понятная пауза. Василий неуверенно пошевелил губами и сказал:

— Маловат отряд-то. Немцев на танках много приехало.

Я поднял руку и выпустил когти. Дождался, когда мужики их хорошо рассмотрят, втянул обратно и спросил:

— О магах знаете?

Мужики переглянулись, и Василий уточнил:

— Точно нашу деревню освобождать думаете?

— Точно, — сказал я.

— Так пока не освободили, мы же можем создать партизанский отряд? — спросил Вася.

Я улыбнулся и кивнул. Ваня разлил кофе по кружкам, добавил сахару из туеска. Я взял свою порцию и стал размешивать рысьим ножом.

— И нам же как партизанам полагаются выплаты за убитых европейцев? — уточнил Василий.

— Конечно, — кивнул я, помешивая сахар. — И трофеи с убитых все ваши.

— Тогда я, Ваня и Прохор партизанский отряд! — сказал Василий торжественно.

— А я⁈ — возмутилась его дочка.

— И ещё связной Алёнка, — согласился с ней папка.

— Очень мило, — проговорил я благодушно, хлебая ароматный кофе.

Рысь во мне довольно быстро привыкла к непривычному зверю вкусу. Кофе, конечно, не валерьянка, но тоже очень неплохо бодрит. И понял я уже, что зверство вообще не гарантия от чисто человеческих пороков.

Тот же алкоголь не вызывает у меня больше отвращения. Читал я в прошлой жизни у Томаса К. Джерома про пьяную в хлам кошку, кого задавила телега пивовара…

Но это всё лирика, конечно. Я допил кофе и сказал, что привал заканчивается через две минуты. Парни допили из кружек, потушили костры и построились.

Я повёл к ближайшей из предполагаемой стоянке «тигров». Бодро шли по лесу, партизанский отряд Василия с топорами шагали рядом со мной. Алёнка взяла заостренную палку и важно несла её на плече.

Прошли полчаса или чуть больше, и я почувствовал людей у костров. Взрослые люди у нескольких костров грели руки и обречённо ждали рассвета, после которого тоже ничего хорошего не ожидалось. Теплее не станет точно.

В резерве я оставил пятёрку магов и партизанский отряд Васи. Маги впереди не ощущались, я спокойно скомандовал отряду тихую атаку. То есть чтоб враги их не видели и дохли от ножевых ранений.

Не надеясь на ребят, сам пошёл вперёд и у первого костра нокаутировал двоих немцев быстрыми ударами в основание черепа. Обнаружили на окраине леса два десятка тяжёлых немецких танков и по одному нижнему чину на машину.

Большинство зарезали сразу, а своих я сначала допросил. Они точно знали, что в лесу оставили ещё часть танков, остальные в деревне. Начальство отправилось туда по делам, большая часть экипажей в самоволку, а их, несчастных задротов, оставили сторожить.

Где другая часть танков, они не знали. Я спокойно их прирезал и повёл отряд ко второму предполагаемому мной положению. Ну, что скажешь — мысли сходятся не только у гениев, и военная наука неумолима.

Танки прятались ближе всего к самой выгодной позиции, и так же, как и первых, несчастных часовых зарезали холодной ночью в лесу. Где-то в Гардарике. Похоже, что это европейская судьба.

Впрочем, у меня тоже судьба и приказ. Пока оставили «тигры» без присмотра и лесом прошли к точке, где от леса до села самое короткое расстояние.

Ко мне подошёл серьёзный Василий со своим партизанским отрядом. Заговорил рассудительно:

— Командир, так эта. Не дело в деревню идти всем. Парни не знают, где там и что, ещё откроют стрельбу и сожгут деревню. Нужна разведка. Вот давай первыми пойдём мы и твоих десяток.

Я почесал за острым рысьим ухом и ответил:

— Ладно. Только учти, Вася — я тоже пойду и, если что не так, до тебя точно доберусь.

— Буду рад, если ты пойдёшь с нами, — степенно ответил Василий.

Отобрал я десять парней, Ваню, конечно, взял с собой. Снова назначил за себя командиром мага Петю, Ваня ему оставил рацию. Я приказал слушать эфир и, если хоть один из нас погаснет, всем отрядом ворваться в деревню и всех врагов убить, хоть и спалят на хрен деревуху. Петя сказал:

— Слушаю!

А мы побрели за партизанским отрядом Василия. Даже Алёнка пошла со своей палкой. Хотел я сказать Васе, что девчонке лучше посидеть в резерве, но не стал вмешиваться в воспитание. Раз папа не возражает, кто я такой?

Взглядов от деревни вообще никаких не чувствовалось. Мы напустили на наш маленький отряд невидимости, обычные люди просто не захотят на нас смотреть, тем более что-то замечать.

Миновали пустое пространство и вошли на безлюдные улицы. По идее должны поднять лай цепные псы, да беднягам перетянули пасти и спрятали от беды, кого европейцы не пристрелили.

Прошли к добротному дому, зашли во двор, и Вася попросил магов пока подождать, они только посмотрят. Партизанский отряд вошёл в дом, не было их с четверть часа.

Через пятнадцать минут открылась дверца, и с крыльца сбросили труп в нижнем белье с проломленным черепом. За ним вылетел другой дохлый, явно порубленный при жизни топором. Далее вылетел труп с пробитым чем-то острым пузом. Потом поступали больше порубленные тела, но ещё парочка точно скончалась от колотых ран в живот или в поясницу.

На крыльцо вышел партизанский отряд Василия, последней вышла суровая Алёнка. Её палка от острого наконечника была залита кровью. И на её одежде красовались характерные пятна. Папка к ней обернулся:

— Алёна! Дальше не твоё дело!

— Но папа! — воскликнула девочка.

— Охраняй дом! — сурово приказал ей отец.

— Слушаю, — нехотя ответила Алёнка.

Она ушла в дом, мы проводили её глазами. Василий заговорил:

— Оккупантов в доме нет, — он точно не врал. — Пойдём далее.

Василий провёл нас через два дома и не возражал против нашего участия в ликвидации супостата. Я спящего не-мага могу прикончить недобрым взглядом, но оно требует магических сил, к тому же зарезал я слабого мага.

Вася открыл погреб и требовательно сказал в подпол вылезать. Вышли четверо дюжих парней. Вася сказал мне, что это братцы Петровы. Им он заявил, что мы тут совсем освобождаем село, кончилась оккупация.

И мы режем немца, всем бойцам его партизанского отряда за убитых заплатит Совет обороны, не считая трофеев. Братья Петровы тут же записались в отряд Васи и обыскали форму немцев.

Нашли какие-то марки, мы оставили их местным. Те охотно приняли европейские купюры, и повели в другой дом. По их словам, там семейство Ивановых. Дурни редкостные, но три крепких мужика сидят со стариками в подполе, пока немцы с их бабами… э… снаружи.

В доме Ивановых решили разделиться. Магам же нужно только поддерживать невидимость, а пятерых для этого хватает. Ну, среди немцев встречаются маги, но они же все спят — лёгкая цель.

Я серьёзно сказал Васе, что мне нужен командир части, живой и как можно быстрей. Он предложил сходить со мной лично. Василий никого от добывания марок отвлекать не собирается, он пойдёт со мной совершенно бесплатно! Хотя и стоит оно рублей сто, не меньше!

Я просто назло сказал Васе, что рублей ему не будет, а поведёт он меня из чувства долга. Или пристрелю его, суку такую, на месте. Василий сказал, что ненужно нервничать, он же не возражает.

Вдвоём с ним я прошёл в дом старосты. Усталость уже начала сказываться, троих немцев зарезал без всякого удовольствия. Ещё двоих порешил Вася топором, а шестой назвался оберстом, командиром полка, так его я пока резать не стал.

Пока разговаривал с вражеским полковником, в дом пришёл мой Ваня. Отвлёкся я от немца, и он доложил, что враг в селе кончился или сию секунду заканчивается — на местный актив прям нет никакого удержу.

Я ответил, что это ладно. Пленного пока загнали в подпол, Ване я велел сходить за отрядом и расположиться в селе на отдых до шести. В семь чтоб он пришёл ко мне с рацией.

Ваня откозырял, сказал:

— Слушаю, — и ушёл.

А я только снял шапку, полушубок и зимние ботинки и, далее не раздеваясь, упал в разобранную кровать оберста. Всё-таки уже около трёх утра, а силы не бесконечные.

Проснулся, как всегда, в шесть утра. Далее обязательные утренние процедуры с валянием в снегу. Освобождённые из оккупации тётки сварганили на завтрак творожную запеканку, молоко, варёные яйца и чай с мёдом.

В семь пришёл Ваня с рацией, и я доложил начальству, что танковая засада действительно была, но с опорой на местный партизанский отряд экипажи их ликвидировали, а командир пленён.

Заодно вспомнил про немца в подполе. Лично за ним спустился. Тот доложил, что рация у него только в его танке, но раньше восьми ждать вызова нет смысла — немцы любят поспать.

Ближе к восьми велел ему одеваться, и он повёл меня к своему «тигру». Залезли в холодную машину. Немец сказал, что его танк обычно отогревают бензиновыми горелками снаружи.

Мы оба надели наушники. Полдевятого сработала танковая рация, я приставил к голове оберста пистолет. Его спросили начальственным тоном, видел ли он русские танки. Тот ответил:

— Не-а.

Ему приказали ждать подкреплений, с ними придёт его новое начальство, дальнейшие приказы узнает от него.

— Яволь, — сказал оберст.

Рация погасла, и я приказал ему вылезать из танка. Когда я вылез из люка он стоял у борта. Ножом не достать, и вообще лень. Вынул «парабеллум» и выстрелил ему в затылок.

Его тело упало в снег, мозги вышибло через лоб. Моё боярское право врать, кому угодно и не брать пленных. Да и причём тут право? Я просто это могу. Неважен он, прибежал Ваня с рацией.

Вызывало моё начальство. Экипажи «тигров» едут ко мне в грузовиках под охраной танков. Я должен рассадить ребят по машинам, прогреть моторы и ехать навстречу немецким резервам.

Воздушная разведка докладывает, что из посёлка с железнодорожной станцией вышла пешком пехотная дивизия с артиллерией и около сотни четвёртых «панцирей». Танки, вроде как, пехоту охраняют, вперёд не спешат. Передовым отрядам ещё три часа пути.

Я сразу озадачил свой отряд оживлением машин. Одиннадцать тяжёлых танков со свастиками на башнях точно заработают. Если что и одиннадцать «тигров» с ближней дистанции сделают очень многое, но через час их станет намного больше.

Противник мечтал расстреливать беззащитных русских? Всего через полтора часа он встретит свои «тигры» и ему не будет пощады. Я представил себе, как «тигры» пробивают «панцири», как пулемётные очереди врезаются в колонны немцев, разлетаются ошмётки, и мертвецы кучно валятся на нашу землю.

Это будет через какие-то полтора часа! Я блаженно заурчал…