Прикосновение ненависти

7

СКАРЛЕТ

ДВА ГОДА СПУСТЯ

Жизнь не похожа на коробку шоколадных конфет, или как там говорится в той цитате.

Это как горящий мусорный контейнер, который преследует тебя по улице, но улица идет под уклон, а ты без обуви.

Ладно, это преувеличение, но последние два года были бесконечными американскими горками, с которых я, кажется, не могу сойти.

Прошло два года, а все по-прежнему считают Рена плохим парнем, что он жаждет крови, прячется, выжидая удобного момента для нападения, но в глубине души я все еще верю, что он хороший.

Я не видела его, по крайней мере, по-настоящему не видела и не разговаривала с ним с ночи моего шестнадцатилетия. Он нарушил данное мне обещание. Он так и не появился на моем семнадцатом дне рождения, что разочаровывало. Мне хотелось верить, что он все еще хочет меня, но я не могла знать наверняка.

Мое сердце жаждет его, даже спустя столько времени, и я продолжаю надеяться, что он найдет способ увидеться со мной, чтобы мы могли придумать, как наладить наши отношения. Это глупо, но я не могу отпустить это. Я как будто чувствую его рядом, хотя он далеко, и я не могу прожить так всю оставшуюся жизнь.

Я уже достаточно долго ждала. Мне нужно заставить его действовать.

— Что ты делаешь? — Игривый голос Тессы доносится до моих ушей, и я нахожу ее глаза в зеркале.

Черт возьми. Я снова отключилась.

Это часто случается — на занятиях и во время бесед. Мои мысли всегда там, где им не нужно быть. Я благодарна, что год заканчивается. Массачусетский технологический институт не для меня, и мне нужно сообщить новость Тессе, но я оставлю это на другой вечер. Сегодня вечером мы собираемся на вечеринку в честь окончания 1-го курса.

Тема: костюмированная вечеринка.

— Заканчиваю макияж. — Я улыбаюсь в ответ, добавляя немного золотого блеска на левый глаз. Я чувствую, как Тесса оценивает мой костюм, ее взгляд задерживается. Он немного коротковат и определенно тесен, чем мог бы быть, но я большая девочка.

— Ты ведь знаешь, что на самом деле ты не ангел, верно? — Я замечаю, как она улыбается мне в зеркале.

— А ты в курсе, что ты на самом деле не бабочка, верно? — Парирую я, склонив голову набок.

Поджав губы, она машет руками, изображая бабочку.

— Не указывай мне, кем я могу быть.

Мы обе хихикаем, и я заканчиваю наносить последние штрихи макияжа. Глядя в зеркало, я поправляю свой нимб, который висит в паре дюймов над моей головой, закрепленный ободком.

Я завила волосы и надела обтягивающее белое платье с золотыми вставками. Я выгляжу невинной и милой. Надеюсь, что эта привлекательность заставит Рена выйти из подполья сегодня вечером. Только если это он следил за мной все это время. Хотя это мог быть один из многочисленных телохранителей отца, что маловероятно.

Они здесь для того, чтобы защищать нас, и ни в коем случае ни один из них не осмелится пересечь черту. Преданность моему отцу огромна; он не только убил бы их, но и отказался бы предложить защиту их семьям.

Мысль о них заставляет меня задуматься, но ненадолго. Это не первая вечеринка, на которую мы пробрались в этом году, и проблем никогда не возникало. На самом деле все просто. Если понимаешь, что мужчины, которым поручено защищать тебя, тоже люди привычки. У них есть график, которому они следуют изо дня в день.

Я проверяю время на своем телефоне, прежде чем положить его в маленький золотой клатч.

— Осталось три минуты, — объявляю я, и Тесса знает, что это код для того, чтобы ускориться. У нас есть только небольшое окно, пока мужчины меняются сменами ровно в десять. Должно быть, это самая скучная работа в мире — сидеть перед дверью квартиры, и ничего не делать, кроме как ждать, когда появится опасность.

Если им повезет, этого никогда не случится, что означает, что они часами будут скучать до смерти. С другой стороны, мой отец им хорошо платит.

И для мужчины есть способы зарабатывать на жизнь и похуже.

Со всей осторожностью, как пара шпионов на задании, мы с Тессой топчемся у входной двери. Я приоткрываю ее чуть-чуть, выглядывая в коридор. Как всегда, по крайней мере из одной или двух других квартир на этом этаже доносится музыка, перекрывающая телешоу и фильмы, с приглушенными разговорами.

В чем разница?

Отсутствие человека, чья работа — сидеть за дверью. Они не всегда находятся в одном месте — скорее ходят по коридорам, чем часами не двигаются. От долгого сидения я бы сошла с ума, так что их можно понять.

Бросив быстрый взгляд, я обнаруживаю, что холл пуст, поэтому жестом приглашаю Тессу следовать за мной. Мы выскальзываем, бросаясь к ближайшей лестнице, тихо хихикая, как будто только что нарушили какое-то нечестивое правило.

Хотя я не буду сильно скучать по своему опыту здесь, в Массачусетском технологическом институте, мне будет не хватать этого. Как нам весело вместе, мы шныряем повсюду, смеемся без повода.

То место, куда мы направляемся, находится на два этажа ниже уровня земли, где клавиатура вмонтирована в стену рядом с дверью, ведущей на парковку. Мой отец настоял, чтобы я оставалась в самом охраняемом здании кампуса, и я не могу притворяться, что меня не успокаивает то, что мы должны ввести код, чтобы войти или выйти. Даже если этот маленький факт снижает вероятность того, что Рен сможет наносить тайные визиты.

Хотя, если он мог так легко проникать на территорию моего отца и выходить из нее, даже не наступив на скрипучую половицу, чтобы выдать себя, я уверена, что изучение кода не выходит за рамки его навыков.

Я хватаюсь за соломинку. Это довольно жалко.

Чувство свободы, которое испытываю, выходя на улицу, приносит тот же прилив облегчения, что и всегда. Я благодарна отцу за то, что он настаивает на моей безопасности, но порой мне трудно дышать, чувствуя, что кто-то наблюдает за каждым моим шагом.

И это не тот, кого я хочу видеть рядом с собой.

Когда мы отходим от жилого дома и переходим улицу, я осматриваю окрестности вокруг нас. Дело привычки, да — я все еще Росси, и за эти годы я услышала слишком много историй, чтобы когда-нибудь полностью потерять бдительность. Даже если бы я не была Росси, я все равно девушка, гуляющая по ночным улицам.

К сожалению, это достаточно опасно.

Тесса озвучивает мое первоначальное впечатление от других студентов, бродящих по тротуарам.

— Это как Хэллоуин со всеми этими костюмами.

Да, и некоторые люди отнеслись к этой теме серьезно. Там разгуливает парень в сумасшедшем наряде, который, я знаю, имеет какое-то отношение к научно-фантастическому фильму, но они никогда мне не нравились, так что я не могу точно определить, какой именно.

— Хищник, — говорит Тесса, прежде чем окликнуть его. — Супер детально. Так держать. — Она показывает ему поднятый большой палец, и он отвечает ей тем же.

Кажется, все воспользовались случаем, чтобы надеть как можно меньше одежды. Очень много обнаженной кожи, по крайней мере, когда речь идет о девушках.

— И тебе показалось, что мое платье короткое? — Шепчу я Тессе, чьи глаза расширяются, когда к нам неторопливо приближаются три девушки, одетые в ночнушки, облегающие задницу, и пушистые тапочки-мулы.

— Мы выглядим чересчур разодетыми, — возмущается она, прикусывая губу, когда они проходят мимо, вызывая гудки проезжающей машины.

— Нет, у нас все в порядке. Смотри, там ковбойша и бейсболист, — указываю на дом, где проходит вечеринка, в квартале от кампуса. Люди тусуются на лужайке и переднем крыльце, курят и пьют из пластиковых стаканчиков, а в окнах вспыхивают фиолетовые и красные огни.

— Когда ты повзрослеешь, возможности так нарядиться будет меньше, — размышляю я, оглядываясь через плечо.

Это потому, что я ожидаю увидеть темную куртку Рена, или потому, что я этого хочу?

Это не имеет значения, потому что его нигде не найти.

— Мы сливаемся. Не беспокойся об этом. — Она такая трогательно невинная, думает, что я беспокоюсь о том, как бы сбежать от охранников.

— Я уверена, что ты права.

Рен. Твой ангел ищет тебя.

Я сбилась со счета, сколько раз за последние два года прокручивала в голове звук его голоса, вибрацию в нем, когда он называл меня ангелом. Его ангелом. Если мой костюм недостаточно сильный сигнал, не знаю, что это.

Если только я окончательно не схожу с ума, и не выдумываю все это у себя в голове. Думаю, это возможно, как бы сильно этого не хотелось.

Если вы думаете о чем-то достаточно долго. Если вы верите в это, вы начинаете думать, что это правда, хотя на самом деле это заблуждение. Если бы я не чувствовала того, что чувствую в душе к Рену, то поверила бы в эту мысль, но я просто не могу.

— Счастливого окончания года! — Совершенно незнакомый человек обвивает руками наши шеи и притягивает к себе для небрежных объятий, как только мы входим в шумный трехэтажный дом. — Мы, черт возьми, сделали это!

— Да, мы это сделали. — Мне удается вырваться, прежде чем он тронет меня за грудь, к которой его рука находится довольно близко, и тяну Тессу за собой.

Некоторые люди используют любой предлог, чтобы распускать руки. Есть только один человек, которому хочу позволить это. Никто другой не подойдет.

Знаю, Тесса хочет, чтобы я расслабилась и начала встречаться. Есть способов отбросить эту идею, не признаваясь в том, что я хочу только одного мужчину. Того, с кем я никогда не должна была быть. Она никогда не настучала бы на меня намеренно, но однажды может случайно проговориться в присутствии не тех людей, а я не могу этого допустить.

Так что для нее безопаснее думать, что я, ну, не знаю, незаинтересована.

Мы останавливаемся на кухне, чтобы выпить пива из бочонка, прежде чем отправиться на экскурсию по остальным участникам вечеринки. Людей становится больше, так что нам требуется время, чтобы протолкнуться сквозь толпу. Обычно на выходные сюда приезжают дети из Бостона и окрестностей, чтобы повеселиться, но это разовое мероприятие, проводимое в середине недели. Глупая я думала, что тут будет менее многолюдно. Если уж на то пошло, это самая многолюдная домашняя вечеринка, которую я когда-либо видела. Теперь, когда закончились последние экзамены, все хотят расслабиться.

Тесса узнает нескольких человек со своих занятий — я не могу расслышать их из-за грохочущих басов, доносящихся из колонок поблизости, — и жестом просит меня следовать за ней, пробиваясь сквозь толпу, чтобы поздороваться.

Похоже, мне больше нечем заняться, поэтому я плетусь за ней. Учитывая, сколько людей вокруг меня танцуют, пьют и обжимаются, уследить за ней непросто. Запах множества разных духов и тяжелых, приторных спреев для тела в сочетании с потом и разлитым в воздухе алкоголем вызывают у меня такое же головокружение, как и после нескольких кружек пива.

Затылок Тессы подпрыгивает вверх-вниз, но почти исчезает, когда трио девушек, танцующих так, словно никто не видит, чуть не сбивают меня с ног.

— Прости, детка, — кричит одна из девушек, прежде чем поправить мой нимб. — Ты выглядишь сексуально!

— Э-э-э, спасибо? — Она уже забыла обо мне, закинув руки за голову и подпрыгивая вверх-вниз в такт тяжелому, пульсирующему ритму, который вибрирует под ногам.

Не то чтобы я чувствовала себя выше их в чем-то. Мне весело. Просто я не из их числа.

Мы совершенно разные типы. Я даже не знаю, как вписаться.

Я не избегаю заводить друзей. Скорее, у меня нет сил выставлять себя напоказ. Какой смысл прилагать усилия, чтобы узнать кого-то получше, если он может уйти, не сказав ни слова?

Зачем раскрываться и делать себя уязвимой, когда я явно не стою того, чтобы оставаться рядом?

В такие моменты, как сейчас, этого достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Мысль о Рене заставляет меня согнуться пополам и схватиться за живот, потому что, я готова поклясться, кто-то пнул меня ботинком со стальным носком.

Это ничто по сравнению с очень реальной болью, разливающейся в моей груди, когда я вижу, как одна пара за другой танцуют, целуются и цепляются друг за друга. Почему я не могу быть одной из них? Почему в моей жизни этого не может быть?

Со мной что-то не так? Неужели я настолько непривлекательна?

Мой подбородок дрожит, и слезы угрожают затуманить зрение, прежде чем я успеваю сморгнуть их. Все это так несправедливо.

Я так по нему скучаю.

Я потеряла счет тому, сколько раз задавалась вопросом, каково было бы, если бы он был со мной. Сидеть в классе, ходить в кино, тусоваться дома. Это не обязательно должно быть что-то особенное. Само его присутствие позволило бы мне чувствовать себя спокойно.

Чего бы я только не отдала сейчас за его присутствие. Становится немного тесновато, и моя грудь сжимается все сильнее каждый раз, когда кто — то толкает меня — а это происходит примерно каждые три секунды. Такими темпами я не доживу до полуночи, прежде чем мой мозг отключится от недостатка кислорода.

Где Тесса? Черт, я потеряла ее из виду, а вокруг так много движущихся тел, что кажется, будто стены смыкаются со всех сторон. Они собираются раздавить меня — здесь нет даже щели, через которую можно было бы сбежать.

Вдох. Выдох.

Это должно прекратиться. Одно дело, когда беспокойство подкрадывается ко мне, когда я одна, где меня никто не заметит и не сможет воспользоваться ситуацией, если мне станет дурно. Почему бы мне не написать "жертва" на своей заднице, потеряв сознание посреди многолюдной студенческой вечеринки?

Ты же Росси, черт возьми. Возьми себя в руки.

Если бы только это было так просто. Если бы только у меня была сила моего брата. Сила, которой, как всегда говорил Рен, я обладала.

Паника начинает разрастаться в моей груди, и я оглядываюсь по сторонам, тусклое освещение и бесконечная толкотня мешают разглядеть Тессу. Куда она пошла? Я зову ее по имени, но чертова музыка мгновенно заглушает звук. Она стучит у меня в голове, угрожая расколоть череп надвое.

Это как кошмарный сон, от которого я не могу проснуться. Куда бы я ни повернулась, там еще больше тел, больше людей, которые пьют, смеются, танцуют, развлекаются и обжимаются. Они нависают надо мной, как упыри с пустыми лицами, которых почти не видно в темноте.

— Тесса… — Я задыхаюсь, изо всех сил пытаясь вдохнуть достаточно воздуха через сжатое горло, чтобы не упасть в обморок и меня не затоптали. — Рен…

Мне нужен воздух. Свежий воздух. Сейчас. Ничто в мире не имеет значения больше, чем выбраться из этого дома. Спасение снаружи, и это единственная надежда, за которую я могу цепляться, когда толкаюсь локтями в попытке вырваться из тесных объятий костюмированных тел, удерживающих меня на месте.

— Осторожно! — кричит девушка мне в лицо, когда я бью ее по ребрам. Я бы извинилась, но черт побери ее. Я умираю. Мне нужно выбраться отсюда.

Кто-то сильно толкает меня сзади, и моя паника переходит в полный ужас. Мне едва удается удержаться на ногах и избежать того, чтобы меня не затоптали, как, несомненно, произойдет с моим перегруженным работой мозгом.

Единственная причина, по которой я не падаю на колени, — это очень высокое, очень сильное тело, к которому я прижимаюсь. Тело в черной футболке и джинсах. Он поглощает мой вес, даже не дрогнув.

Не то чтобы у меня было время расслабиться, прижавшись к широкой, крепкой груди, поскольку пара больших рук обхватывает мои бицепсы и сжимает крепче, чем необходимо. Властно крепко. Ну и дерьмо. Это огонь.

Я вскидываю голову и готова поблагодарить того, кто это был, в надежде, что меня отпустят, но тот факт, что я смотрю в маску животного, а не на обычное человеческое лицо, только усиливает дурное предчувствие и страх. Требуется мгновение, чтобы определить, что это волк с заостренными ушами и искусственным мехом. Глаза черные, из-за чего невозможно разглядеть глаза человека под ними.

— Мне нужно идти. — Я не знаю, слышит он меня или нет. Я не слышу себя из-за какофонии, независимо от того, сколько силы вкладываю в свой крик. Утром я не смогу говорить, и уверена, что какое-то время буду оглохшей.

Мы с братом бывали на концертах, которые не были такими громкими.

Хватка незнакомца усиливается, и он начинает пробираться сквозь толпу гораздо легче, чем я, толкая меня перед собой, как лезвие снегоочистителя, оттесняя в ту сторону, откуда я только что пришла, пока не зажимает меня в темном углу комнаты.

— Что ты делаешь? — Я кричу, но звук заглушается прежде, чем он достигает цели. Он собирается делать со мной все, что захочет.

И никто даже не обращает внимания. Тела снова смыкаются, как только мы их минуем. Тяжело осознавать, что всем наплевать. Даже Тесса нас не заметила — я ничего не вижу из-за него и не знаю, где она. Паника захлестывает меня.

Я не вижу ее, а значит, и она меня тоже. Этот парень слишком большой, загораживает меня от всех остальных.

У меня внутри все переворачивается, тело трясется, и я почти уверена, что это то, что называют борьбой или бегством, но ощущение такое, как будто у меня сердечный приступ. Моя грудь. Она так болит. Я умираю?

— Я не могу… — Мне не хватает дыхания, чтобы сказать этому парню, что я не могу дышать. Я никогда не чувствовала такой беспомощности. Слабый толчок, которым я его одариваю, ничего не дает, но заставляет его наклоняться ближе, прижимаясь ко мне до тех пор, вплоть до невозможности двигаться.

Он собирается причинить мне боль, и никто об этом не узнает. Никто не услышит меня, если я закричу — чего я не могу сделать, так как мне едва хватает воздуха в легких, чтобы оставаться в сознании. Его фигура всепоглощающая. Все советы по самообороне, которые я когда-либо слышала, проносятся у меня в голове одновременно, но это бесполезно, потому что я не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы ударить ногой по его ноге или заехать локтем в нос.

Его гребаный волчий нос.

— Я… я… — В последнем отчаянном усилии слова вырываются дрожащим голосом. — Мне страшно.

Из-за маски не видно его глаз, не говоря уже о темноте вокруг нас. Все, что я вижу, — это две черные дыры, которые нервируют меня сильнее, чем когда-либо.

Он вообще слышал меня?

Внезапно его хватка ослабевает.

Он все еще прижимает меня к себе, но вместо того, чтобы сжать мои руки так, словно хочет сломать их, он просто держит их неподвижно. Его прикосновения, осмелюсь сказать, нежные.

Видимо, я нахожусь в бреду, придумываю все в своей голове, потому что мне нужно зацепиться хоть за какую-то крупицу надежды. Его грудь медленно расширяется в том, что кажется глубоким вдохом, прежде чем он так же медленно выдыхает.

Он говорит мне успокоиться? Демонстрирует, как это сделать? Так темно, что я едва могу его разглядеть.

Что-то во мне тянется к этой идее и хватается за нее. Он хочет мне помочь. Он пытается успокоить меня, совсем как сделал бы Рен.

Должно быть, я сошла с ума. Иначе почему у меня сжимается грудь в тот момент, когда эта дикая мысль ярко вспыхивает в голове? Одна мысль о нем — это булавка, которая лопает пузырь, заставляя меня дрожать, когда я начинаю дышать глубже, чем раньше.

Кирпичная стена в волчьей маске медленно кивает, не произнося ни слова, а может, и произносит, откуда мне знать. Ничего не слышу из-за шума вечеринки. Я даже не могу прочитать по его губам из-за маски.

Он мог бы воспользоваться мной, но не сделал этого. Теперь я понимаю, что он всего лишь пытался мне помочь. Он удержал меня от падения и оттащил в сторону, чтобы успокоить. Он не пытается причинить мне боль.

Каждая капля интеллекта, которой я обладаю, хочет, чтобы я остановилась. То, что он не пытается откровенно изнасиловать меня, не делает его принцем. Это даже не делает его достойным того, чтобы его знали.

Но…

Я так устала быть одной.

Нетронутой. Прошло так много времени с тех пор, как ко мне прикасались, а его руки скользят вверх и вниз по моим, и это так приятно. Его мужской аромат, корица и что-то еще, что я не могу разобрать, вызывает у меня желание прижаться носом к его рубашке и вдохнуть его.

Его тепло, его сила, его крепкое тело…

До этого момента я не знала, насколько глубока моя потребность. Потребность в общении. Чтобы кому-то снова было не наплевать.

Я хочу Рена. Он мне нужен. Я разваливаюсь без него. Я даже не могу пережить вечеринку без тоски по нему, без того, чтобы мое разбитое сердце не оплакивало его каждый раз, когда я вижу пару вместе.

Может, он мне и нужен, но совершенно очевидно, что я ему не нужна. И никогда не была нужна, если он смог развернуться и, по сути, бросить меня.

В конце концов, мне придется начать забывать о нем. По правде говоря, мне следовало начать это делать раньше. Я смотрю на незнакомца в маске передо мной, и все, о чем могу думать, это о том, как сильно я жажду чего-то другого, кроме одиночества.