Принцессы на обочине: Дворец на двоих

ЗАПРЕТ

Как потом все завертелось, Наташа уже даже не очень и помнит. Кажется, с того «голубого огонька», который устроил Вадик по случаю ноябрьских праздников.

Андрей пригласил ее танцевать. И она пошла, а потом они до ночи провожали друг друга домой.

Сначала говорил Андрей. Он рассказывал о странах, в которых побывал, о людях, которые были гостями в их доме, очень смешно рассказывал о гордости города штангисте — чемпионе мира.

Этот штангист был простой парень, а вот жена у него оказалась еще та акула. Она науськала знаменитого мужа, и он потребовал построить ему дом с тремя бассейнами для тренировки. Город поднатужился и построил. Тогда жена решила, что ее муж плохо питается. Теперь город отдавал чемпиону всю черную и красную икру, которая ему перепадала. Неловко чемпиону мира ездить на «жигуленке», тем более что с его огромными габаритами туда трудно было помещаться. Город заказал чемпиону специальную машину. Жене захотелось почета для мужа — и чемпиона сделали почетным гражданином города. Открыли детскую спортивную школу его имени. Он одновременно находился на трех спортивных сборах, при этом сидел дома. Наконец жена решила, что мужу пора становиться членом горкома партии. Город и на это пошел бы, но, как назло, чемпион вдруг очень плохо выступил на каком-то турнире. И из Москвы поступила команда — не очень-то потакать.

И тогда наш чемпион пришел к вечному огню возле парка Победы и торжественно сжег ленту почетного гражданина, сказав при этом, что город недостоин настоящего спортсмена. И уехал в другой город, не забыв при этом продать особняк какому-то торговцу.

Рассказывал Андрей и про художников и писателей, про артистов и музыкантов, которые бывали у них дома запросто. Но эти рассказы не были хвастовством. Наоборот, Андрей как бы стеснялся того, что он — никто. Просто папенькин сыночек. Оказалось, что он много читает. Даже таких писателей, которых читать запрещено. Отец позволял ему. И вообще, об отце он говорил только самое доброе.

А потом рассказывала Наташа. О матери, тоже об отце; они, кстати, были очень хорошо знакомы с Багиным-старшим, вместе когда-то воевали.

А потом Андрей стал говорить о себе и о Наташе. Это были какие-то удивительные слова, они ложились прямо на сердце. Наташка чувствовала их искренность. И тогда она рассказала Андрею о себе.

— Знаешь, я так долго отталкивала от себя эту правду. А после того, что увидела на острове, просто возненавидела тебя! На каникулах я каждый вечер засыпала с мыслью о том, что, к счастью, не видела тебя сегодня. Как же я тебя ненавидела!

— Я ужасно виноват перед тобой…

— Да, я знаю, но мне теперь как-то все равно. Это было испытание для нас.

— Да, наверное, испытание, которое я не выдержал. Но у меня есть и оправдание. Я хоть попытался выкарабкаться.

— Если бы не отец…

— Да и без отца я бы…

— Давай больше не будем об этом говорить никогда.

— Я страшно виноват перед тобой.

— Ну и все, забудем. Я, если хочешь, тебя простила.

— Правда? Простила?

— Ну да, да…

— И теперь мы сможем дружить?

— Дружить? Сможем. Конечно. Я ведь тоже этого хочу.

Потом, вспоминая этот их первый вечер, Наташка весело корила себя за такую безоглядную откровенность и податливость. Но иначе она не могла. Если бы она по-прежнему играла роль строгого судьи, которому еще надо многое доказать, она бы перестала себя уважать. Нет, на искренность она должна была отвечать искренностью. И это было так здорово.

Теперь они встречались с Андреем каждый день. Он бывал у нее дома. Она у него. Познакомилась с Багиным-старшим. Иван Степанович, которого знал весь город, косточки которого перемывали на каждом углу, в каждой очереди, оказался вовсе не монстром, а уставшим грустным человеком с открытым и добрым лицом. Он рассказывал смешные анекдоты про Василия Ивановича, расспрашивал о школе и молодежной музыке. Однажды повез их на зимнюю рыбалку, но, поселив в уютном домике с камином, сам уехал по каким-то срочным делам.

В этом домике было здорово. Телефон, телевизор, сауна, бильярдный стол. Наташка, оказывается, отлично играла в бильярд.

И так пролетела осень, зима, началась весна, очень ранняя в том году. А там и выпускные экзамены.

Наташку в городе теперь окрестили принцессой, имея в виду, что она скоро станет женой принца, сына местного царя. И Наташе это даже нравилось. Ничего обидного в этом не было. Они с Андреем действительно решили пожениться сразу же, как только поступят в институт.

А поступать они решили в Московский государственный институт международных отношений.

Мама отговаривала Наташу. Дескать, в этот институт девочек не принимают. Да и учиться там будет трудно, не стоит. Лучше в МГУ. То, что Наташа будет учиться в Москве, — не обсуждалось. Это было решено раз и навсегда. Она точно выходила на золотую медаль, и это тоже было уже известно. Но вот по поводу института мама с Наташей никак не могла согласиться.

Впрочем, это казалось самим Наташе и Андрею еще таким далеким. Надо было ведь сначала сдать экзамены в школе.

И хотя Наташа была уверена в своих знаниях, она стала усиленно штудировать учебники, пособия, задачники и много другой литературы, которая на экзаменах в школе и не пригодится, а вот в институт будет в самый раз. Андрей занимался вместе с Наташей. Они с утра уходили в маленький сад возле Наташиного дома, расстилали одеяло и, греясь на солнышке, читали, задавали друг другу вопросы, спорили и запоминали.

Андрей предлагал готовиться у них дома, там условия были куда лучше, но Наташе почему-то не хотелось, она чувствовала себя у Багиных скованно.

Их отношения перешли в спокойное русло. Они были рады видеть друг друга, и им грустно было расставаться. Андрей дарил Наташе кучу всяких безделушек, пока она не сказала, что больше не будет принимать подарков. Она и так ему всегда рада, а подарками он словно бы ее покупает. Андрей немного с ней поспорил, но подарков больше не носил.

Одно странно было в их отношениях на взгляд постороннего: молодые и красивые парень и девушка не позволяли себе не то что целоваться — даже держаться за руку. Андрей робел, а Наташа и мысли такой не допускала. Она была в этом отношении совершенно несовременная девушка. Очевидно, так ее воспитали мать с отцом и хорошая литература. Кроме того, между ними стояли Сильва и остров. Андрей понимал это особенно остро.

Первый экзамен оба сдали на «отлично», и у них появился свободный день. Андрей предложил все-таки пойти к нему домой, отец очень хотел видеть Наташу.

Наташа быстренько переоделась, ведь в школу она ходила только в форме.

Было уже совсем жарко, и Наташа надела легкое простенькое платье и те самые югославские босоножки. Ей этот визит казался очень важным. Андрей сказал, что отец специально ждет их. Значит, будет разговор серьезный.

По дороге они нигде не задерживались. Андрей был слегка напряжен. Он тоже чувствовал какую-то ответственность момента.

А когда уже подходили к дому, Андрей сказал:

— Знаешь, я волнуюсь что-то.

— Я тоже, — призналась Наташа.

Андрей открыл дверь своим ключом, кивнул охраннику, который дремал в прихожей, и повел Наташу на второй этаж, туда, где был кабинет отца.

Перед дверью они остановились, чтобы перевести дух.

— Ну, стучи, — сказала Наташа, глубоко вздохнув.

Андрей улыбнулся и постучал…

Никто не ответил. Андрей постучал еще раз и тихонько приоткрыл дверь.

Кабинет был пуст.

Андрей рассмеялся.

— Он, наверно, в саду.

Но когда они спускались, охранник, зевнув, сказал:

— Товарищ Багин уехали. Просили вас позвонить ему, как только вернетесь.

Так бывает, когда готовишься к чему-то серьезному, а это не случается, потом на душе как-то муторно. У Наташи сразу испортилось настроение.

— Ну чего ты? Его и по ночам вызывают. Сейчас я ему позвоню.

Андрей усадил Наташу в кресло, а сам набрал номер.

— Мне Багина Ивана Степановича… Это сын… Хорошо, я подожду… Алло, пап, мы пришли, а тебя нет. Нехорошо… Да, Наташа здесь. У тебя что-то случилось? Когда будешь?..

А потом Андрей молчал и только слушал.

Наташа взяла со стола «Огонек» и стала его перелистывать. Она редко читала этот журнал, он был очень уж скучным.

Андрей все еще слушал. И Наташа вдруг заметила в его лице какие-то непонятные перемены. Оно стало напряженным и каким-то чужим. На Наташу Андрей не смотрел, специально отводил глаза. И она поняла вдруг, что речь идет о ней. И поняла, что эта речь какая-то ужасно неприятная.

— Я все понял… Да, я все понял… Мы еще поговорим… Нет, это я сам решу… Нет. Это я буду решать сам. Пока.

Андрей положил трубку и сказал бодренько:

— Ну-с, так!.. Пойдем погуляем?

— А мы не будем ждать отца?

— Нет. Он… он очень занят… Он поздно вернется. Пойдем.

— Что-то случилось?

— У отца? А! Да, там… Ерунда, в общем… Ну, пошли?

— Вы говорили с отцом обо мне? — тихо спросила Наташа.

— О тебе? Нет, что ты? Так, ерунда. Ну, пойдем?

— Куда?

— Да просто…

— Ты мне хотел показать свой фильм о Кубе, — напомнила Наташа.

— Он… еще не совсем готов. Пошли?

Наташа поднялась.

— Андрей, что-то случилось, но ты не хочешь мне говорить. Почему?

— Да не случилось ничего страшного. Ничего вообще не случилось.

— Тогда давай дождемся твоего отца. Я уже настроилась…

— Ну я же говорю, он вернется поздно… Он не сможет… Да! Случилось! — вдруг закричал Андрей. — Только все это не имеет никакого значения. Это я буду решать!

— Что решать? Андрей, ради Бога! Что?

— Наташа, какая-то ерунда. Что я, в конце концов, мальчишка ему, что ли?! Мне уже надоело!

— Сядь и расскажи толком.

— Нет, мы должны уйти, я не могу здесь оставаться.

— Хорошо. Пошли.

Их уход из дома был скорее похож на бегство. Андрей так торопился, по улице почти бежал, все время оглядываясь, до тех пор, пока их особняк не скрылся из виду.

— У отца неприятности? Что-то с тобой связано?

— Наташа, ты будешь смеяться, но мой драгоценный папаша… Нет, это даже не смешно! Он запретил мне встречаться с тобой!

Наташа даже остановилась.

— Со мной?! Почему?! Я не понимаю, — сказала она, запинаясь.

— Думаешь, я понимаю? Он говорит — есть веские причины. А какие — не скажет.

— Но ты бы спросил.

— Он сказал — и не спрашивай.

— Подожди. У меня мать не торговка, не бухгалтер, не завхоз. Она известная учительница. Я…

Наташа вдруг замолчала. Губы у нее дрогнули, а глаза наполнились слезами.

— Да что я оправдываюсь? Что я навязываюсь?! Это мерзко! Твой отец!.. Это стыдно!

Она повернулась и побежала.

— Наташа! Постой! Ну куда ты?! — догнал ее Андрей.

— Катись к своему папочке, пусть он сам выберет тебе девушку! На него не угодишь!

— Да он не будет решать за меня! Я ему так и сказал! Ты же слышала. Я тебя не оставлю! Я плевать хотел на его запреты! Я уже не мальчик? Послушай, поверь мне, я даже не хотел тебе говорить! Ты меня заставила. Я на эти запреты — тьфу! Я не буду жить без тебя! Слышишь? Я же люблю тебя, Наташка!

И она вдруг сама прижалась к его груди, обняла крепко-крепко.

— Не бросай меня, Багин, слышишь, не бросай, потому что и я люблю тебя!

До поздней ночи они бродили по улицам, мучительно ища причину отцовского запрета. Ничего не понимали. Потом они бросали мучиться догадками и целовались, потом снова говорили.

Андрей обещал прийти утром, как обычно. Они снова поцеловались, и он побежал домой.

Но утром Андрей не пришел. Не пришел и на следующий день. До самого экзамена Наташа его не видела.

Что она пережила за эти дни! Она сотню раз мысленно прощалась с ним навсегда. Но тут же снова встречалась, чтобы сказать ему, какой он слабый, безвольный, униженный. Потом снова прощалась и даже старалась забыть. Это превратилось в какую-то навязчивую идею — забыть, срочно забыть о нем!

Потом она позвонила. Спрятала подальше свою гордость и позвонила. Специально выбрала автомат в безлюдном месте, чтобы никто не мешал говорить.

К телефону долго никто не подходил, потом ответил совсем чужой голос, наверно, охранника:

— Кто спрашивает? Андрея дома нет. Когда будет, неизвестно.

Мать видела, что творится с дочерью, и не знала, что ей посоветовать. На все вопросы Наташа отвечала одинаково:

— Ничего не произошло. Все нормально.

— А почему Андрей не приходит?

— Занят. У него дела.

— Вы поссорились?

— Нет. Все нормально.

Она не могла готовиться, часами смотрела на одну страницу и не понимала, что написано. Она засыпала под утро, вернее, не засыпала, а забывалась каким-то тяжелым мороком.

Она много раз за эти дни спрашивала себя — зачем, почему? Ну не было в ее жизни этого мальчика, жила же как-то. Надо было ей тогда отшить его раз и навсегда. Если бы знать…

А потом наступил день накануне экзамена. Теперь Наташа уже ни о чем не думала, она просто ждала, когда наступит завтра. Она увидит Андрея, она просто посмотрит ему в глаза, и ей все станет ясно. А когда все ясно, с этим можно справиться.

День был пасмурный, дождливый, скучный. Наташа сидела в своей комнате и читала учебник. Теперь она уже хоть что-то понимала из написанного. Как-то успокоилось ее сердце. Мать не тревожила ее, понимая, что с Наташей сейчас лучше не говорить — дочь со всем справится сама.

А после обеда в дверь вдруг постучали.

— Я открою! — крикнула мать Наташе, но та, конечно, все равно выглянула из своей комнаты.

На пороге их дома стоял какой-то незнакомый человек.

— Здравствуйте, — сказал он. — Денисова Наталья здесь проживает?

— Да, это моя дочь, — сказала мать слегка встревоженно.

— Это я, — сказала Наташа.

— Вы должны проехать со мной, — сказал человек.

— Куда? Вы кто? — спросила мать еще тревожнее.

— Я по поручению товарища Багина. Я водитель. Товарищ Багин просил вас приехать сейчас к нему.

— Хорошо, — сказала Наташа. — Я сейчас. Только переоденусь.

— Мне поехать с тобой, Наталья? — спросила мать.

— Нет-нет, я сама.

Водитель привез ее в горком партии, провел через посты и оставил в приемной, где секретарша усадила Наташу в кресло, а сама зашла в кабинет.

— Товарищ Багин вас ждет, — сказала она Наташе через минуту, раскрыв дверь кабинета.

Наташа почему-то совсем не волновалась. Почему-то ей было даже немного весело. Вся эта чиновная церемония рассмешила ее.

Багин вышел из-за стола, он улыбался и протягивал Наташе руку:

— Ну, здравствуй, гордость города! Садись. Будем толковать с тобой. Чай? Кофе?

— Спасибо.

— Спасибо, да или спасибо, нет? — улыбнулся Багин.

— Спасибо, нет.

— Как знаешь. Горкомовский чай вообще-то славится. С лимончиком, с пряником, а, не соблазнишься?

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда давай к делу. Я тоже люблю сразу быка за рога. Бык в данном случае — это я. Так вот, Наташа, только с тобой я могу поговорить откровенно, только у тебя могу просить помощи. Я знал твоего отца, больше чем знал. Война, понимаешь, делает людей братьями. Я знаю твою мать. Прекрасный педагог, удивительная женщина. Я немного знаю тебя. Думаю, мы сговоримся. Сговоримся, а? — весело подмигнул он.

Наташа пожала плечами.

— Сговоримся, — сам ответил Багин. — Речь, как ты догадываешься, об Андрее. Парень он славный, добрый, мягкий. Да что я тебе рассказываю — ты знаешь. Правда, растет без матери, а у меня времени на его воспитание маловато. Но не в этом дело, хотя и в этом тоже. Словом, так. Ты мне очень нравишься. Лучшей пары для своего сына я бы и желать не смел. Не знаю, что уж он тебе там про меня нарассказал, но вся правда в том, что я теперь действительно против ваших отношений. Никаких загадок здесь нет. Просто парень должен выполнять свои обязанности до конца. А у него такие обязанности, как оказалось, есть. И связаны они, увы, не с тобой. Да, я понимаю, он там увлекся, повел себя легкомысленно, понимаю, что у вас, наверное, все намного серьезнее. Но мужчина должен отвечать за свои поступки.

— Какие поступки? — спросила Наташа, хотя уже догадывалась, о чем вдет речь.

— Ты же знаешь, что он встречался с вашей одноклассницей, Сильвой Беридзе. Более того, у них была интимная связь.

— Да, я знаю. Но они расстались. И вы сами…

— Да, я сам был против. Сильва ему не пара, я и до сих пор так думаю. Но все дело в том, что она беременна от Андрея. А это, согласись, в корне меняет дело.

Наташа опустила голову. Ей хотелось сейчас же встать и уйти. Теперь все стало на свои места. Больше не о чем было говорить. И, как знать, если бы она действительно ушла, все в ее жизни сложилось бы иначе. Но она почему-то сидела, уставившись в пол, и только качала головой.

— Он, конечно, мучается. Он к тебе ведь прекрасно относится. Но и сам постепенно начинает понимать, что я прав. Пойми и ты меня. Я ведь не враг ни тебе, ни ему. Но я сам отец и считаю, что, если он бросит Сильву, это будет нечестно.

— А что я должна сделать?

— Просто немного помочь ему. Этот разговор останется между нами. Завтра вы с ним увидитесь. Ты просто скажи ему, что больше не хочешь с ним встречаться… Ну что там еще говорят в таких случаях? Помоги и ему и мне. Я очень тебя прошу. Хотя понимаю, что это совсем непросто.

Может быть, уйди Наташа вот сейчас, все было бы по-другому, но у нее просто не было сил подняться. И тогда Багин сказал:

— Это совсем непросто… И я понимаю это прекрасно. Готов даже компенсировать твои душевные затраты в разумных пределах.

Наташа так посмотрела на Багина, что тот, смешавшись, суетливо проговорил:

— Ну, скажем, тысяч пять тебя устроит? Можно купить машину.

— Я подумаю, — сказала Наташа вдруг спокойным и даже немного насмешливым голосом. — Это очень заманчивое предложение.

Она встала.

— Так мы договорились? Я могу на тебя рассчитывать?

— Я подумаю, — повторила Наташа. — До свидания.

Вот теперь все действительно было ясно. Хотя загадок снова было полно.

Впрочем, Наташа решила сначала проверить свои догадки и, найдя в сумочке двушку, из автомата позвонила Сильве.

— Привет, — сказала она. — Как готовишься?

— Нормально, — пробурчала Сильва. Она, конечно, не очень-то рада была Наташе, но любопытство взяло верх. — Слушаю тебя.

— Я чего звоню. Мы расстаемся с Андреем. Я считаю, что он должен вернуться к тебе. Это уже решено, мы с ним все обговорили. Только у меня одно условие. Пригласишь меня на крестины.

Минуту на том конце провода молчали.

— Вы правда расстались? — наконец осторожно спросила Сильва.

— Позвони ему, если не веришь, — напропалую врала Наташа. — Так ты позовешь? Когда, кстати, должен родиться ребеночек? По тебе же ничего не видно. — Наташа говорила как можно беззаботнее. Она словно чувствовала, как Сильва мучается.

— Да нет никакого ребеночка, Наташка, — наконец выдавила из себя Сильва. — Только ты — никому, ладно? Мой отец вдруг начал мне внушать, что я беременна. Глупость какая-то. Слово с меня взял, что я так всем и буду говорить.

— Надо слушаться отца, Сильва, — торжествующе произнесла Наташа. — А по поводу Андрея я пошутила. Мы с ним скоро поженимся.

На следующий день она увидела Андрея. Он был осунувшийся, бледный. Наверное, она выглядела не лучше. Они не успели поговорить до экзамена, но зато уж после…

— Я сбегу из дома! — кричал Андрей. — Это подлость с его стороны. Знаешь, я ведь и сам поверил.

— И я поверила! Если бы он не начал про деньги… Это был уже перебор! Ему не надо было про деньги.

— Все, решено. После экзаменов сразу едем в Москву. Только, знаешь, давай не будем это время встречаться. Я боюсь, мой папаша может еще что-нибудь учудить. Он же все эти дни не выпускал меня из дому. Охраннику приказал, представляешь?

— Противно это… Но с волками жить…

— Отец не волк… Он просто…

— Да что же я ему так не глянулась?

— Ох, не знаю. Да и знать не хочу!

Наташа обо всем рассказала матери, и та вдруг встала на их сторону.

— Езжайте в Москву, поступайте. А Багин, пройдет время, одумается. Родителям вообще трудно привыкнуть, когда дети покидают родное гнездо.

Они сдали экзамены. Прошел выпускной бал. Наташа, как и ожидалось, получила золотую медаль.

На следующее утро кто-то постучал в дверь.

— Кто это может быть? — спросила мать. У Наташи екнуло сердце. Она боялась новых каверз со стороны Багина-старшего.

Мать открыла, на пороге стоял мужчина. Наташа потом даже не смогла бы вспомнить его лица, настолько оно было невыразительным.

— Здравствуйте, — бесцветным голосом сказал мужчина. — Денисовы здесь живут?

— Да. А вы от товарища Багина? — спросила мать, зная, каких гостей можно ждать.

— Багина? — переспросил мужчина. — Нет-нет, я не от Багина. Я из горстройуправления. Мы просто предупреждаем всех жильцов, что на этой улице будут сноситься деревянные дома и жильцы будут расселяться. А это ваша дочь? — кивнул мужчина на Наташу.

— Да.

— Значит, вас двое? Квартира, стало быть, вам нужна однокомнатная.

— Наверное. А что строить здесь будут? — спросила мать.

— Ну что ж, приятно было познакомиться, — не ответил на вопрос мужчина, попрощался и ушел.

— И чего приходил? — сказала мать. — В жэке все списки есть.

Наташа пожала плечами. Тревога была напрасной — этот человек был для нее не опасен.

А через неделю ребята сели на поезд и уехали в Москву.

Наташа вспомнила слова Вадика о том, как разлетятся они в разные стороны и даже вспоминать друг друга не будут. Это было грустно. Но это была — жизнь.

Наташе казалось, что эта грусть будет в их с Андреем жизни единственной.