Принцессы на обочине: Дворец на двоих

ИСТОРИЯ КИЕВСКОГО КНЯЖЕСТВА　

Когда Андрей вернулся домой, Наташи еще не было. Он бросил сумку на стол и сел на кровать. Настроение у него было препаршивое. Он обвел взглядом свое убогое жилище, и настроение от этого нисколько не улучшилось.

Нужно было что-то делать. Андрей не привык быть на вторых ролях в этой жизни и поэтому не мог примириться с тем, что произошло. Но он понимал, что изменить ничего не в силах, а вот это его удручало и даже бесило. Странно, но впервые за все время Андрей был рад, что Наташи нет дома. Он почему-то не хотел ее сейчас видеть. Андрей не знал, не мог понять, почему так происходит, но он почему-то обвинял во всем именно ее. Нет, умом он все прекрасно понимал, но легче от этого не становилось. Поэтому он предпочел бы пережить это плохое настроение в одиночестве, иначе сорвался бы на Наташке и обидел бы ее ни за что. А ему этого совсем не хотелось.

Но не успел он об этом подумать, как в прихожей хлопнула дверь и через минуту Наташка влетела в комнату. Она с ходу подбежала к Андрею, быстро, как всегда это делала, чмокнула его в щеку и сказала, потянув его за рукав:

— Вставай, пошли быстрее!

— Куда? — раздраженно спросил Андрей.

— Там в гастрономе масло дают. Я заняла очередь.

— А ты сама не можешь?

— Там дают только по двести грамм в руки, а вдвоем мы возьмем четыреста. Так ты идешь или нет?

Андрей тяжело вздохнул и встал.

— Ладно уж, пошли, — сказал он.

Наташа заметила, что у Андрея плохое настроение, но не стала ни о чем спрашивать. Она просто бросила сумку на стол и побежала к двери, крикнув Андрею на ходу:

— Догоняй!

В гастрономе было полно народу. Все толпились, что-то кричали. Какой-то лысый мужик пытался записывать номера, но обнаружилось, что он вписал себя первым, хотя был только восьмым, и его вообще вытолкали из очереди. Мужик долго бегал по магазину, требовал книгу жалоб, но на него никто не обращал внимание.

Андрей пристроился на подоконнике. Он нашел глазами Наташу, кивнул ей, еле улыбнувшись. Наташа отыскала свою очередь и подошла к Андрею. Она тоже уселась на подоконник рядом с ним, заглянула ему в глаза и сказала:

— Что-нибудь случилось?

Андрей не ответил, только отвел взгляд.

— Ты обижаешься на меня за что-то? — спросила Наташа.

— Нет, конечно нет, — ответил Андрей.

— Так в чем же дело? Почему ты не хочешь со мной разговаривать?

— Почему ты так решила? Хочу.

— Тогда давай поговорим.

— О чем? — буркнул Андрей.

— Что-то случилось, я же вижу, — сказала девушка.

— Ничего со мной не случилось.

— Я ведь не слепая, Андрюша. Ну не хочешь говорить — не надо. Пошли, наша очередь уже подходит.

Всю дорогу до дома Андрей молчал. Наконец Наташе это надоело, и она сказала:

— Андрей, я больше так не могу. Мне начинает казаться, что я в чем-то виновата перед тобой.

— Ни в чем ты не виновата, — сказал Андрей и тяжело вздохнул. — Просто… просто у меня плохое настроение.

— Что-нибудь в институте?

— Да так… ничего.

— Значит, что-то все-таки случилось.

— Я же сказал — ничего, — раздраженно буркнул Андрей.

В этот момент он злился на весь свет. Он злился на Наташу из-за того, что она была невольной виновницей его унижения, злился на себя, злился на отца за то, что он отказался ему помогать. Андрей злился на этих маменькиных сынков из института, злился на продавцов в магазине, на прохожих, на всех.

Он подошел к мусорному ящику, который стоял на тротуаре, и изо всех сил пнул его ногой. Ржавый контейнер глухо ухнул, и из него вылетела куча мусора.

— Да что с тобой! — воскликнула Наташа и схватила его за рукав.

— Ничего, отстань! — раздраженно сказал Андрей, вырвался и побежал по улице.

— Постой! Ты куда?! — услышал он, но даже не обернулся.

Андрей пробежал три квартала, повернул за угол и побрел по переулку. Домой ему не хотелось.

Он нашел какой-то тихий скверик, сел на лавку и достал пачку сигарет. Потом долго чиркал спичками и никак не мог их зажечь. Спички ломались одна за другой. Наконец одна из них нехотя загорелась, и Андрей прикурил сигарету.

«Пэл Мэлл» был несравненно приятней на вкус, чем дешевая «Астра», и от этого стало еще противней. Выпустив облако дыма, Андрей поморщился и швырнул сигарету в детскую песочницу. Сигарета упала на бортик, и из нее к кронам деревьев потянулась тоненькая струя дыма. Андрей долго угрюмо смотрел на нее и потом подумал, что глупо швыряться дорогими сигаретами, огляделся по сторонам и, никого не заметив вокруг, поднял окурок и сел на прежнее место.

Домой он вернулся поздно вечером. Он осторожно открыл дверь ключом, разулся прямо на пороге и пошел в свою комнату.

Наташа еще не спала. Она сидела на диване с книгой на коленях и ждала его. Она не сказала ему ни слова, только кротко посмотрела в глаза и улыбнулась.

Андрей снял куртку и сел рядом.

— Есть хочешь? — тихо спросила Наташа.

Он кивнул головой. Наташа вышла из комнаты и через минуту вернулась с тарелкой жареной картошки с мясом.

— Она немного остыла, — сказала Наташа извиняющимся голосом.

Андрею стало стыдно. Он встал, подошел к ней, обнял ее, нежно поцеловал в щеку и сказал:

— Прости меня. Я был не прав.

— Ничего, — вздохнула Наташа. — Я все понимаю.

Она нежно улыбнулась ему и прижалась к его груди.

— Ладно, ешь, — сказала она через минуту, — а то все остынет.

Андрей сел за стол, взял в руки вилку и жадно набросился на еду, потому что он действительно проголодался.

На следующий день Андрей вошел в аудиторию уже не так уверенно, как обычно.

Но группа отнеслась к нему на удивление дружелюбно. Ребята улыбались ему, хоть и несколько свысока. Это немного успокоило Андрея, и внутреннее напряжение, которое не покидало его, постепенно отступило.

За парту к нему подсел Антон, хлопнул его по плечу и спросил:

— Ну что, старик, как делишки?

Никакого намека на издевку не было. Андрей дружески улыбнулся и ответил:

— Нормально.

— Это плохо.

— Почему? — удивился Андрей.

— Потому, — ответил Антон наставительно, — что должно быть отлично. Иначе незачем жить на этом свете.

— Ну, в таком случае у меня все отлично.

— Точно?

— Точно! — уверенно ответил Андрей.

— Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я! — воскликнул Антон и встал из-за парты. — Прости, но я пойду к себе, а то скоро пара.

— Если хочешь, можешь сесть со мной, — сказал Андрей и убрал сумку со стула.

— Спасибо за приглашение, — ухмыльнулся Антон, — но у меня своя компания.

— Ну смотри, хозяин — барин, — натужно улыбнулся Андрей и развел руками. Он изо всех сил старался не подать виду, что слова Антона хоть сколько-нибудь задели его.

В аудиторию вошла пожилая накрашенная преподавательница истории, и началась пара. Читала преподавательница интересно, хотя и немного тихо, поэтому минут через пять все разговоры в аудитории прекратились, а продолжал звучать только ее низкий монотонный голос.

— Таким образом, — бормотала она, уткнувшись в свой потрепанный талмуд, — сложились все предпосылки для возникновения единого государства с централизованной властью. Экономическая ситуация в это время…

Андрей достал из сумки тетрадь и стал честно конспектировать лекцию. Он решил не упускать ничего с самого начала.

Но постепенно внимание Андрея ослабело и мысли его обратились к другому. Не дописав предложения до конца, он остановился, а через минуту стал рисовать на листе бумаги какие-то каракули. Потом эти каракули стали приобретать очертания кроссовки. Андрей очень удивился этому рисунку. Он сначала просто нарисовал силуэт обуви, а потом стал рисовать и протектор на подошве, и кожаные нашивки сверху, и даже плетение шнурков. Кроссовка приобретала все более натуральный вид.

Закончив рисовать, Андрей начал писать в столбик названия всех известных ему заграничных фирм. «Адидас», «Сейка», «Панасоник», «Наполеон»…

— …С течением времени Киевское княжество становилось все более могущественным, — продолжала бормотать преподавательница.

«Мальборо», «Риорда», — продолжал писать Андрей. Делал он это машинально. А думал об отце, о доме, вспоминал о том, как в общем-то неплохо ему жилось, как, рано или поздно, у него всегда появлялась та вещь, желание иметь которую он высказывал…

— Лекция закончена! — громче сказала историчка и захлопнула свой талмуд. — На следующем занятии будет семинар по пройденным темам. Всем просьба подготовиться.

Андрей очнулся от своих размышлений и тоже стал собираться.

В коридорах было полно народу. Со всех сторон — разноголосая речь парней и девушек, которые о чем-то спорили, что-то обсуждали, над чем-то смеялись.

А Андрей брел совершенно один среди этого столпотворения, стараясь не смотреть по сторонам. Ему было не по себе от своего одиночества, которое на фоне всеобщего веселья и возбуждения становилось еще более явным. Он вдруг подумал, что они совсем одни в этом большом чужом городе, он и Наташа.

Ему очень захотелось к ней, захотелось так сильно, что он еле сдержал себя, чтобы не убежать с занятий прямо сейчас. Ах, как он хотел сейчас оказаться вместе с ней в их полуподвальном «дворце». Просто сидеть рядом, разговаривать о всякой всячине, взявшись за руки. С каким наслаждением он положил бы голову ей на плечо, слушал бы ее спокойный тихий голос и чувствовал бы прикосновение ее щеки. С ней он бы сразу забыл обо всем: о том, что одет намного хуже других, о мусорных баках, которые вынужден убирать по утрам, о холеных и прилизанных студентах, которые так гордятся достижениями своих высокопоставленных папаш…

— …Эй, ты что, уснул?!

Андрей очнулся от своих мыслей. Антон тряс его за плечо.

— Ты куда побрел? — спросил он, ухмыляясь. — Следующая пара совсем в другом конце института.

— А?.. Да-да, я знаю… — забормотал Андрей.

— Ну, а если знаешь, куда бредешь? Пойдем покурим.

Он взял Андрея под локоть и потащил к выходу.

Во дворе стояло несколько ребят из их группы.

— …Так что ты не прав! — доказывал Леша Никите. — Я могу перечислить тебе много имен.

Антон с Андреем подошли и тоже закурили. Андрей при этом не стал вытаскивать из кармана свою пачку «Астры», а достал только одну сигарету.

— Ну, перечисли, — сказал Дима.

— Есенин, Маяковский, да тот же Пушкин, не говоря уже об Омаре Хайяме, — стал перечислять Алексей. — Так что о вреде алкоголя в работе можно очень даже сильно поспорить, не находишь?

Последние слова были обращены к Андрею. От растерянности он покраснел и невнятно пробормотал:

— Ну… я не знаю…

Но его ответ нисколько не интересовал Леху, который ткнул пальцем в Андрея только для того, чтобы был еще один неоспоримый аргумент.

Ребята продолжали что-то доказывать друг другу, а Андрей никак не мог вникнуть в суть их спора. Дима говорил что-то о точных науках, о математике и об акробатах, а Леша утверждал, что во Франции пьют все прямо с шести лет, и о том, что на подводных лодках матросам каждый день выдают по сто пятьдесят граммов красного вина, чтобы поддержать их здоровье. В результате каждый говорил о своем, и получалась полная белиберда.

Но не это было главное для Андрея. Он теперь не чувствовал себя таким уж одиноким. Он был в компании, его приняли. И не важно, что на него никто не обращает внимание. Главное, что его сюда позвали, что его сюда допустили.

Через несколько минут Никита, которому надоело спорить, посмотрел на часы и сказал:

— Ну ладно, ребята. Нам пора, а то Артемон опять разругается.

Артемоном они называли преподавателя по марксистско-ленинской теории, потому что его звали Артемий Павлович.

Все сразу замолчали и потянулись в вестибюль. Андрей пошел вместе с ними, стараясь не отставать.

Пара прошла довольно скучно. Все усердно конспектировали, боясь попасть в немилость к плюгавому лысому толстячку, который читал один из ведущих в этом институте предметов.

Андрей тоже усердно записывал. Но все было так запутано, так скучно и неинтересно, что он пугался при одной только мысли, что это необходимо будет сдавать.

Когда наконец преподаватель замолчал, все вздохнули с неподдельным облегчением. Из аудитории вылетели быстрее, чем обычно. Был обеденный перерыв, и студенты потянулись в столовую. Но Андрей уселся на подоконник и стал перелистывать учебник: у него не было денег.

— А ты почему не обедал? — несколько насмешливо спросил Леха, когда через полчаса вся компания однокурсников вернулась из столовой, оживленно обсуждая что-то.

— У меня от столовской пищи всегда была изжога, — соврал Андрей.

Леха понимающе кивнул, как будто это было самое обычное дело, и уселся радом.

— Что читаешь? — спросил Антон, увидев в руках Андрея книгу.

— Да так… — сказал Андрей и показал обложку. — К паре готовлюсь.

— Похвально. Ученье — свет, а неученье — тьма. — Антон тоже сел на подоконник, заставив Леху и Андрея немного потесниться.

— Ну так вот, — продолжал рассказывать Вовка, — я ей говорю, чтобы она одевалась быстрее, а то предки вот-вот нагрянут, а она уставилась на меня, ресницами моргает и просит, чтобы я ее хоть поцеловал.

Ребята засмеялись. Андрей засмеялся тоже.

— Послушай, — сказал Антон, — у нас тут сегодня вечером небольшой сабантуйчик намечается. Как ты?

— Это ты мне? — удивился Андрей.

— Тебе, кому же еще.

— Ну-у, я не знаю, — растерялся Андрей.

— А чего тут знать? Приходи и все.

Антон протянул Андрею клочок бумаги.

— Это адрес, — сказал он и спрыгнул с подоконника.

Вслед за ним спрыгнул и Алеша, и все вместе побрели по коридору. Только Андрей остался сидеть на месте, недоуменно крутя адрес в руках.

— Да перестань ты… Нормальный парень… — услышал он краем уха возглас Антона…

Домой Андрей бежал быстрее ветра. Он ворвался в комнату и, отметив, что Наташи еще нет, вывалил на кровать все свои вещи и стал подбирать, что бы ему надеть. Он рылся очень долго и наконец подобрал самый приемлемый вариант — строгие серые брюки с манжетами и голубую рубашку с воротником-стойкой.

Андрей очень спешил. Он хотел уйти раньше, чем вернется Наташа, а для этого нужно было поторопиться. Быстро переодевшись, благо рубашка и брюки были выглажены заботливой Наташиной рукой, Андрей уже собрался было уходить, но потом из тетрадки вырвал лист и написал размашистым почерком:

«Ушел на тренировку по баскетболу. Буду поздно.

Всем сердцем обожаю Вас, моя дорогая.

Навеки Ваш Андрей!!!»

Сложив записку домиком, он поставил ее на самую середину стола.