Призраки Эсхатонии

Часть 3. Тайна Огненного Умы. Глава 1. Отец Сайлас

Насвистывая веселую мелодию, по грязным улочкам Старого Города шел молодой человек, невысокий, кряжистый, широкоплечий. Мешковатые замызганные штаны и потертая рубаха навыпуск, на плечи накинут легкий плащ с капюшоном – ночью прошел сильный дождь, редкий гость в душном и засушливом Ка-Дифе. Парень насвистывал мелодию «По волнам Дао-Рао» – песенки, которую так любят горланить в питейных местные патриоты. В общем, всем своим видом парень походил на рыбака, возвращавшегося с утреннего лова. Этому образу не соответствовали лишь ботинки – тяжелые, из крепкой кожи, хорошо прошитые. Ботинки были потертые и грязные, но тот, кто удосужился обратить на них внимание, безошибочно определял, что они дорогие. На беду парня среди таких внимательных горожан оказались двое угрюмых мужиков, скучавших возле замшелой питейной. Они проводили парня взглядами, обменялись короткими репликами на валонийском и поднялись следом.

Если бы рыбак обернулся, то почуял бы неладное. К неприятностям на улочках Старого Города местным не привыкать, и способ их избежать зачастую один – держаться людных мест, где хотя бы кинжалом в спину не пырнут. Однако парень слежки не заметил и вскоре совершил роковую ошибку – свернул в узкий и тихий проулок, по которому так удобно срезать путь. Здесь-то его и догнали преследователи. Парень услышал шаги за спиной в последний момент, прижался к стене, пропуская прохожих, но тотчас понял, что влип. Высокий мускулистый небритый тип, похожий на грузчика, застыл поперек переулка, в то время как его худощавый напарник с козлиной бородкой проскользнул мимо парня и развернулся, блокируя путь вперед.

– Эй, чмарь, хорошие у тя ботинки! Дай поносить, – худощавый головорез оскалился в улыбке, демонстрируя отсутствие сразу нескольких передних зубов.

– Бросьте, ребя. Я на них целый год копил, – жалобно попросил бедолага. – Я же местный, всю жизнь горбачусь на причале.

– Чой-то я тебя не знаю, – ухмыльнулся худощавый. – Да и говорок у тебя пришлый, верно, Тад?

Небритый тип, к которому был обращен вопрос, согласно кивнул.

Рыбак затравленно огляделся: проулок был пуст. Худощавый решил, что жертва собирается позвать на помощь, а потому поспешно вытащил из-за пояса кинжал с длинным лезвием.

– Сымай живо, а то порежем!

Небритый мужик набросился на рыбака, схватив за руки, но тот внезапно проявил чудеса ловкости. Вывернувшись из захвата, он, словно заправский борец, вошел с противником в клинч, и голова нападавшего оказалась зажата у рыбака подмышкой. Парень изо всех сил сцепил руки и провел удушающий прием. Головорез замолотил кулаками, но молодой противник стойко держал удары. Одновременно он отходил вдоль стены, прикрываясь бандитом от его худощавого напарника с кинжалом. Последний, не ожидавший такого поворота, стоял, разинув рот.

Небритый сопротивлялся еще несколько секунд, но удушающий прием сработал, и бедняга обмяк в захвате. Рыбак отшвырнул нападавшего и вытащил из-за пояса короткий нож. Только теперь худощавый, дико бранясь, пошел в атаку. Он метил врагу в живот, но противник лихо парировал удар коротким лезвием. Худощавый атаковал снова, и опять безуспешно. Рыбак контратаковал. Он пресек неуклюжую попытку противника защититься и мощным ударом вогнал нож ему в сердце. Худощавый мешком осел на грязную землю, а рыбак наклонился и подобрал выпавшее из рук поверженного врага оружие. Свой нож он так и оставил в теле жертвы. Затем повернулся к первому противнику. Грузчик стоял на четвереньках, хватая ртом воздух. Не дожидаясь, пока враг очухается, парень подошел к нему и кинжалом худощавого ударил в шею. Тот хрюкнул, попытался схватить своего убийцу за ногу, но парень отскочил. Кровь хлестала из перебитой артерии так сильно, что даже будь грузчик не в полузадушенном состоянии, все равно бы ничего не сделал. Не прошло и минуты, как он затих, распластавшись в грязи.

Рыбак осмотрелся, убедился, что в проулке по-прежнему никого, подошел и вложил окровавленный нож в руку худощавого. После чего поспешил покинуть место трагедии. Он выглядел спокойным, но теперь шел, оглядываясь, и веселую мелодию насвистывать перестал.

Пройдя пару кварталов, он оказался у входа в плотницкую мастерскую, у дверей которой спорили несколько валонийцев. Рыбак бочком обошел их и постучал в дверь трехэтажного деревянного дома. Пока он ждал ответ, не сводил глаз с мастеровых на соседнем крыльце. Те никак не могли договориться с плотником по поводу оплаты заказа.

За дверью послышалась возня.

– Че надо? – раздался недовольный голос.

– Я к Стэйну.

За дверью воцарилась тишина, словно хозяин осмысливал ответ. Наконец, лязгнул засов, дверь отворилась и рыбак проскользнул внутрь. Первое, что он увидел в маленькой и грязной прихожей, – ствол огнедыха, направленный ему в живот.

– Ты ошибся, приятель, – с угрозой сказал Стик, держа палец на спусковом крючке. – Здесь нет таких.

Рыбак усмехнулся:

– Герои не боятся смерти, их страшит лишь забвение.

Стик сдвинул брови, словно не веря ушам, но все же опустил огнедых.

– Слава – лучшее лекарство от таких страхов, – пробурчал он отзыв на пароль.

– Вот и славно, – гость довольно кивнул. – Где Стэйн?

– Наверху. Я провожу, – Стик указал на деревянную лестницу в темном углу.

По скрипучим ступенькам они поднялись в мансарду – светлое помещение с широкими окнами, выходившими на юг и на север. Из окон открывался вид на волны серых черепичных крыш Старого Города, которые вплотную подходили к мансарде. Гость наметанным глазом определил, что в случае необходимости это отличный путь отхода.

С широкой кровати в углу комнаты поднялся плечистый человек – герцог Стэйн Шу собственной персоной. С момента бегства из Кровавой долины он отрастил бороду и усы, а невзрачную одежду сменил на брутальный кожаный костюм, привычный для местных наемников.

– Здравствуй, Туск, – если Шу и удивился визиту, то не подал виду.

– Здравствуй, Стэйн, – в тон ему ответил молодой человек. – Тебя непросто отыскать. Можно подумать, ты прячешься не только от Голубого сыска, но и от Республики.

– Я остался в Ка-Дифе, потому что мое задание не выполнено.

– Разве? Насколько я знаю, ты его провалил. Голубой сыск тебя переиграл.

– Это была случайность, – набычился Шу.

– Случайность, что к тебе в замок попали путешественники, среди которых оказалась брадосская ищейка? Они случайно перестреляли твоих парней и случайно перехватили наше оружие? – ухмыльнулся Туск. – Мы тоже читаем брадосские газеты, хотя и с опозданием.

– Я нигде не прокололся. Если бы не этот проклятый мост, обвалившийся некстати, они бы проехали мимо… – Шу выругался.

Стоявший в сторонке Стик уловил в голосе хозяина смятение. Шу был старше, сильнее и опытнее гостя, но явно побаивался его.

– Кого теперь волнуют причины, если результат не исправить.

– Именно для этого я остался в Ка-Дифе. У меня здесь хорошая агентура.

– И что ты хочешь раскопать на задворках Брадоса? Может, расскажешь что-то важное о храме невов, который, как оказалось, стоял у тебя под носом, но который нашел не ты? – манера общения Туска все больше походила на допрос.

– Этот храм невов не могли найти столетиями, – пробурчал Шу. – Да и брадосские механики не обнаружили там ничего интересного.

– А как же дайлы?

Судя по вопросу, у Туска были свои источники в Ка-Дифе, так как про кристаллы Небесных воинов газеты Брадоса не писали.

– Дайлы, конечно, ценная находка, но механизмов невов там нет, – с кислым выражением лица ответил Шу.

– Да бог с ними, с дайлами, – махнул рукой Туск. – Железный Канцлер больше расстроен тем, что наше оружие не попало к повстанцам Шак-Рамы.

– Оно бы им не особенно помогло, – неосторожно брякнул Шу.

– Вот как? Хочешь сказать, что план Железного Канцлера – ерунда? – собеседник недобро прищурился.

Шу открыл было рот, но Туск не дал ему вставить и слова:

– Тебе ли не знать, что восстание в Дармунде – лишь часть большого плана. Мы потратили немало усилий и денег, чтобы склонить валонийскую знать Шак-Рамы к мятежу и одновременно убедить Совет кланов Валонии поддержать своих соотечественников, ввести на юг Брадоса войска. Безусловно, Ар-Кан подавил бы мятеж, но для этого ему потребовалось бы перекинуть элитную гвардию с восточного фронта. И как раз это дало бы нашим войскам возможность нанести сокрушительный удар. Мы бы захватили Вестманскую долину, которая важна как источник ресурсов. А теперь продуманный план Железного Канцлера идет псу под хвост из-за того, что ты называешь случайностью.

– Я не снимаю с себя ответственность, но именно поэтому остался в Ка-Дифе, – с жаром заговорил Шу. – Я нашел, как все исправить. Мой агент сообщил крайне важные сведения. Если мы воспользуемся ситуацией, то Республика захватит не только Вестманскую долину, но, пользуясь неразберихой, половину Брадоса!

Туск презрительно фыркнул. Когда Шу с жаром начал объяснять детали, на лице агента Дантара читалось явное недоверие, но по ходу рассказа оно сменилось интересом.

– Если твой человек не врет, у нас есть шанс стать героями, – задумчиво сказал Туск, когда Шу закончил.

– Я ему верю, он ненавидит Брадос. И мы обязательно воспользуемся этим шансом, – горячо заверил Шу. – У меня уже готов план. Единственная проблема – надо кое-чем закупиться и кое-кого подмазать, а у меня исчерпаны средства. Но клянусь: я больше не подведу Железного Канцлера!

– Деньги не проблема. Я сейчас же повидаюсь с местными пурпурными, они нам кое-что должны, – сказал Туск. – Встретимся вечером, но не здесь. Это место подходит, чтобы скрываться от ищеек, но вокруг полно сброда. На пути к вам я оставил два трупа, все спишут на уличную драку, но не хотелось бы возвращаться в этот квартал.

– Предлагаю увидеться в «Ночной кобыле». Это в Старом Городе, – сказал Шу. – В качестве ориентира: дойти до пожарной каланчи…

– Не беспокойся, я найду, – оборвал его Туск и направился к двери. Уже на пороге он остановился и улыбнулся. – Я рад, что ты остался в Ка-Дифе, Стэйн.

Гость спустился по лестнице. Стик выглянул на площадку, услышал, как скрипнула входная дверь и вернулся к Шу.

– Кто этот самодовольный сопляк?

– Туск – молодая кровь в разведке, лучший друг Железного Канцлера, – Шу с явным облегчением выдохнул.

– Теперь понятно, откуда столько гонора.

– Его опасно недооценивать. Он решителен и беспощаден. Если мы провалим и это дело, он убьет нас обоих в назидание другим.

– А если дело выгорит, заберет всю славу себе, – хмыкнул Стик.

– Живой безызвестный герой лучше мертвого неудачника, – рассудительно возразил Шу.

***

За полгода в Ка-Дифе Сет-Дар уже несколько раз посещал Золотой храм Огненного Умы, и каждый раз его поражали великолепная архитектура и царящая внутри величественная атмосфера. Храм стоял на небольшом скалистом островке, в сотне метров от берега, где расположился квартал Пристань. Высокое одноэтажное здание красного цвета имело круглую форму, свод поддерживали десятки высоченных внутренних и внешних колонн, а отливавшая золотом крыша напоминала котелок с загнутыми полями. Вокруг храма раскинулся живописный парк. Над мощеными плитами дорожками смыкались густые кроны деревьев, которые хорошо защищали как от жаркого полуденного света Ока Шакры, так и от ветра, налетавшего с просторов озера Дао-Рао.

Внутри храм выглядел не менее грандиозно, чем снаружи. Стены украшали разноцветные драпировки, среди которых преобладали золотистые цвета. Красные деревянные колонны поддерживали высокий свод, создавая ощущения пространства над головой. Окна располагались в несколько ярусов, от самых больших у земли, до самых маленьких под крышей, благодаря чему свет попадал в самые отдаленные уголки храма. Деревянные статуи духов стихий на входе и вдоль стен были выше обычных, а их лица скрывали не традиционные маски, а причудливые шлемы, напомнившие Сет-Дару броню невов в подземном храме в Кровавой долине.

Жемчужиной всего этого великолепия была трехметровая статуя Огненного Умы, искусно выточенная из красного дерева. Глаза бога были слегка прикрыты, от чего в хорошую погоду казалось, что он щурится от падающего на его лицо света, а в плохую – что готовится заснуть, погруженный в размышления о судьбах людей. Ума был одет в гигантский красный халат, украшенный позолоченной вышивкой с древними рунами.

Огненный Ума сидел в сердцевине огромного цветка. От цветка отходили стебли-корни, которые вились по полу и оплетали колонны, очень густо ближайшие и немного дальние. Создавалось ощущение, что Ума вырастил храм вокруг себя. Архитекторы продумали мельчайшие детали. Например, деревянные корни, отходившие от цветка, превращались в каменные, когда вились по гранитному полу, и вновь становились деревянными, когда оплетали колонны.

Алтарь перед богом был завален благовониями и яствами, фруктами и выпечкой, которые меняли каждое утро. Из большой курительницы струился резкий, будоражащий аромат. Рядом стоял послушник со связкой особых благовоний в руке. Священники говорили, что божеству следует вдыхать лишь особый аромат палочек, секретный рецепт изготовления которого знали лишь служители Золотого храма.

Сет-Дар стоял в стороне от главного алтаря и наблюдал за прихожанами. Храм всегда пользовался популярностью среди кадифцев и приезжих, но сегодня, накануне праздника Высокого Ока Шакры, гостей было особенно много.

Механика тронули за плечо, и он обернулся.

– Мне сказали, отец Сайлас подстригает кусты в парке, – сообщил Теон. – Он правая рука настоятеля, но не чурается любой работы.

Аркаирский механик, обычно выглядевший по-королевски, в этот раз оделся в неприметный потрепанный костюм. Сет-Дар знал, почему Теон не хочет бросаться в глаза: в его кармане лежало сокровище стоимостью в полмиллиона рэйвов. Единственное, с чем врач не смог расстаться, – трость. Сет-Дар наметанным глазом определил, что его друг вооружился версией-клинком.

Они вышли из храма, обошли толпу возле фонтана для омовения и по гравийной дорожке углубились в парк. Здесь народу было немного: день выдался пасмурный, с просторов Дао-Рао дул порывистый ветер. Они миновали аллею, где кроны деревьев смыкались над головой, и вышли к зеленому лабиринту. Он представлял собой сеть дорожек, обрамленных высоким, выше человеческого роста, вечнозеленым кустарником. В недрах лабиринта были разбросаны беседки, в которых обычно уединялись молодые парочки. Сет-Дар сам пару раз приходили сюда с Тианой на выходных.

Отца Сайласа они обнаружили в дальнем конце лабиринта. Огромным секатором он подравнивал кусты.

– Добрый день, отец Сайлас, – поздоровался Теон.

Священник обернулся. Он был чуть старше аркаирского механика. Загорелое лицо южанина с широкими скулами, крупный нос, гладко выбритые щеки и подбородок. Черные волосы коротко подстрижены, на висках пробивалась седина, а на голове намечалась лысина. Он был одет в простую светло-серую рясу, подпоясанную красным поясом – знак отличия священников Огненного Умы. Отец Сайлас дежурно улыбнулся и вперил в незнакомцев взгляд черных внимательных глаз.

– День добрый, господа. Да прибудет с вами Ума, – голос у священника был мягкий и приятный. – Чем могу служить?

– Меня зовут Теон, моего друга Сет-Дар. Мы хотели бы передать привет от Торуса.

– Торуса? Простите, не понимаю, о ком речь, – голос Сайласа не изменился, но брови непроизвольно сдвинулись, и Сет-Дар уловил в лице священника что-то знакомое.

– Я понимаю вашу осторожность, отец Сайлас, – мягко продолжил Теон. – Торус Мэйв не тот человек, знакомство, с которым стоит афишировать. Тем более, как я понимаю, он еще и ваш брат.

Конечно! Сет-Дару захотелось хлопнуть себя по лбу. В лице Сайласа угадывалось определенное сходство с Торусом. Теон тоже заметил и выдвинул догадку, которая, как это часто бывало, попала в точку.

Священник по-прежнему напряженно смотрел на них. Он не отпирался, но и ничего не подтверждал.

– Догадываюсь, вы ждете записки от брата, он отправлял такие со своими курьерами, – продолжил Теон. – К сожалению, в этот раз у него не было возможности черкнуть пару строк. Его ранили в стычке с контрабандистами, требовалось срочно покинуть Ка-Диф, пока стража не нагрянула.

– Он серьезно ранен? – с беспокойством выпалил Сайлас.

– Рана не угрожает жизни, говорю вам как врач. Однако скрываться в городе было опасно: ваш брат по приезду успел поцапаться с местными головорезами.

– Он должен был первым делом навестить меня, – все еще с сомнением в голосе заметил священник.

– Да, он провел в Ка-Дифе достаточно времени, но к вам так и не заглянул, – кивнул Теон. – Подозреваю, он не хотел приходить к вам с пустыми руками. Все это время он искал для вас одну ценную вещь … – Теон сделал выразительную паузу. – В итоге он ее нашел и попросил нас передать.

Врач полез в карман, но священник внезапно схватил его за руку.

– Нет. Не здесь. Если это то, о чем я думаю… – его голос дрогнул.

– Именно то, – подтвердил Теон.

Сайлас оглянулся. Рядом никого не было, но он явно осторожничал.

– Идите за мной. На острове есть только одно место, где можно спокойно поговорить.

Вслед за Сайласом они пошли обратно к храму. Перед главными воротами священник повернул направо. По узкой каменной лестнице они спустились вниз, вдоль скалы, на которой высился храм, почти к самому берегу озера. Под скалой обнаружилась небольшая площадка, на которой едва поместилась одноэтажная постройка, выкрашенная в темно-красный цвет. Сайлас отворил дверь. Это было что-то вроде привратницкой: стойка, пару стульев, шкаф, забитый свитками и книгами, дальняя стена задрапирована тяжелым занавесом с вышитыми золотыми нитками изображением Огненного Умы. За стойкой в такой же, как и у Сайласа, рясе сидел человек. При виде гостей он поднялся.

– Да прибудет с тобой Ума, отец Шан, – приветствовал его Сайлас. – Я хочу провести моих гостей вниз.

Отец Шан, еще довольно молодой, до синевы выбритый толстяк, вытаращил глаза. Похоже, намерение Сайласа его удивило.

– Эти господа из Королевского исторического общества, – пояснил Сайлас. – Настоятель в отъезде и я взял на себя смелость помочь им осмотреть нашу святыню.

Лицо отца Шана приобрело осмысленное выражение. Он с почтением кивнул Сет-Дару и Теону:

– Да прибудет Ума с нашим великим королем. Прошу, господа, проходите.

Шан извлек из-под стойки большой железный ключ и передал Сайласу. Затем подошел к занавесу и откинул его. За тканью в скале оказалась небольшая железная дверь. Сайлас отворил ее и взял со стойки масляный фонарь.

За дверью каменная лестница вела вниз. Сет-Дер сделал несколько шагов и невольно поежился. Стены смыкались над головой, создалось ощущение, что он снова вернулся в пещеры Кровавой долины. Лестница забирала вправо. Сайлас шел первым, освещая путь, Теон за ним, Сет-Дар замыкал шествие.

– Мы спустились ниже уровня воды, – заметил Теон и его голос гулко отразился от стен тоннеля.

– Все верно. За этой стенкой Дао-Рао, – Сайлас похлопал ладонью по каменной породе.

Лестница привела гостей в небольшую пещеру. Сайлас поставил фонарь у входа, достал огниво и пошел вдоль стены, зажигая висевшие большие масляные фонари.

– Ого! – с чувством произнес Теон.

По мере того, как пещера озарялась все более ярким светом, перед удивленными зрителями раскрывались подробности ее необычного убранства.

Подземный храм был с полсотни шагов в диаметре, высотою в три человеческих роста. Когда-то это была пещера, наподобие тех, что Сет-Дар с друзьями видели в Кровавой долине. С потолка остроконечными копьями свисали сталактиты, в дальнем слабо освещенном конце пещеры возвышался каменный «лес», но большая часть пространства была освобождена от вековых природных наростов, а пол застлан квадратными гранитными плитами. На краю этой рукотворной площадки восседал подземный Огненный Ума. В отличие от своего верхнего собрата этот Ума был чуть меньше человека и отлит из черного металла. Сидел он не в цветке, и не в огне, а на квадратном каменном постаменте. Его поза была необычной. Как правило, руки божества были сложены на животе или покоились на коленях, а здесь – левая чуть отведена в сторону, а в правой – небольшая чаша.

– Я не знал, что здесь есть подземный храм. В путеводителе по Ка-Дифу его нет, – сказал Сет-Дар.

– В подземный храм мы никого не пускаем, – подтвердил отец Сайлас. – Изначально наши предки, прибывшие из Эсхатонии, молились здесь, а затем воздвигли храм наверху. Это место осталось для избранных. Многие столетия здесь было личное святилище валонийских королей. Молодые правители после коронации приезжали сюда помолиться об успехе своего правления. Существовала традиция бросать золотые монеты в чашу Огненного Умы. Правда, с тех пор, как в Валонии у власти Совет кланов, традиция прервалась, но мы бережно храним все подношения.

Теон и Сет-Дар подошли к статуе и убедились: чаша в руке божества была почти доверху наполнена золотыми монетами. Сама статуя была выполнена очень искусно, древний мастер-литейщик позаботился о деталях. Ума был одет в железный халат с большим вырезом, на руках носил двойные браслеты. На голой груди божества был выгравирован какой-то знак. Сначала Сет-Дар принял его за древнюю руну, но приглядевшись с удивлением понял, что это циферблат обычных часов с тремя стрелками, застывшими на одиннадцати, часе и пяти. Еще юношу смутил взгляд божества. Сет-Дар не сразу, но все же понял, понял, что не так. Ума не улыбался. Плотно сжатые губы выражали недовольство, словно божеству не нравилось присутствие чужаков в своем храме. И эта деталь переворачивал образ Огненного Умы с ног на голову. Сет-Дар внезапно ощутил, что смотрит в глаза тому самому древнему божеству, которое бросило вызов всесильным Небесным воинам и обрекло на гибель народ великой Эсхатонии.

– Много людей знают про это святилище? – спросил Теон.

– Само его существование мы не скрываем, просто не придаем особого значения, – пояснил Сайлас. – Главным местом паломничества всегда был Огненный Ума в верхнем храме. Простые люди сюда молиться не ходят.

– Но нам вы его показали, – заметил Теон.

– Мой брат доверился вам. Какая рекомендация может быть лучше?

Теон понимающе кивнул, достал из кармана мешочек и вынул ожерелье. Священник с трепетом взял его в руки.

– Я и не думал, что этот день настанет, – его голос дрогнул. – Вы даже не понимаете, какую услугу оказали Огненному Уме.

– Да, не понимаем, – подтвердил Сет-Дар. – Не расскажете, почему это так важно? Это сокровище принадлежит королевской семье, за его кражу пожизненное заключение – самое малое наказание.

Отец Сайлас долго не отвечал, с восторгом рассматривая ожерелье. Затем перевел сияющий взгляд на гостей.

– «Слезы Умы» изначально не принадлежали короне Брадоса. По легенде, их привезли из Эсхатонии послушники Огненного Умы, которые стали строить храмы в новых землях. Долгое время ожерелье хранилось в одном из таких святилищ. Не могу утверждать наверняка, но, вероятно, это был храм, который недавно обнаружили недалеко от Ка-Дифа.

– Кровавая долина. Мы там были, – кивнул Теон. – Собственно, мы те самые путешественники, что его обнаружили.

– Вот как! – брови Сайласа взметнулись вверх. – Воистину Огненный Ума вездесущ. Теперь я не удивлен, что и мой брат остановил выбор на вас.

Сет-Дара так и подмывало возразить, что выбор Торус Мэйв сделал под давлением обстоятельств, но поймал себя на мысли, что им, действительно, слишком часто везло.

– «Слезы Умы» были похищены из храма много лет назад разбойниками и впоследствии проданы королевской семье Брадоса. Королю Ар-Кану они достались по наследству, но не он их истинный хозяин. Признаться, я, как и мои предки-священники, дед и отец, мечтал, чтобы «Слезы» вернулись в лоно Огненного Умы, но, разумеется, и в мыслях не было заполучить их незаконным путем.

– Это ваш брат предложил, – догадался Сет-Дар.

– Да, это его идея. Мой брат никогда не уважал закон и выступал против диктата воли короны. Он говорил, что не может один человек, или кучка «избранных», решать судьбы целых стран. Он восхищался Аркаиром и Дантаром. Торус всегда был бунтарем и в итоге пошел по кривой дорожке, – вздохнул Сайлас. – Мы редко виделись, но несколько лет назад он навестил меня. Мы много выпили, разговорились о наших ценностях, традициях Валонии, Огненном Уме. Не помню, каким образом речь зашла о «Слезах Умы», и Торус пообещал, что вернет их. Он, дескать, совершил в своей жизни немало гнусных дел, так пусть хотя бы одно будет во благо Огненного Умы. Тогда я воспринял его слова как пьяное бахвальство, но, когда стало известно об ограблении «Божественного Ветра», понял, что он осуществил задуманное. Сначала я испугался, но затем, да простят меня боги, обрадовался, что ожерелье вернется домой.

– В газетах не писали, что были украдены именно «Слезы», – заметил Теон.

– Да, не писали, но в высшем обществе Брадоса это не секрет. А наш настоятель, отец Даррос, близок к наместнику Ка-Дифа.

– Что вы будете делать со «Слезами»?

– Мой брат не оставил выбора. Я не могу, да и не хочу возвращать «Слезы» королевскому дому. Я буду хранить их, как делали мои предки. Я понимаю, чем рискую, но, видимо, такова воля Огненного Умы. Я не могу посвятить в эту тайну даже отца-настоятеля. Не сомневаюсь, что Даррос, как истинный брадоссец, вернет ожерелье королю, а это означает, что моя связь с братом-преступником выйдет наружу, и меня, в лучшем случае, попросят покинуть службу в храме.

– Но для чего «Слезы Умы» были созданы? Их использовали в каком-то магическом обряде? – поинтересовался механик.

– Никто не знает. Мой дед рассказывал, что «Слезы» являются ключом к могуществу Огненного Умы, ключом к изменению судеб людей. Дед неплохо знал эсхатонский и нашел в книгах библиотеки храма несколько упоминаний о «Слезах», – Сайлас любовно провел пальцами по камням, затем убрал их в мешочек. – Что стоит за этими иносказаниями, я понятия не имею. К сожалению, эсхатонский я не знаю, но раз «Слезы» вернулись домой, обязательно найду переводчика, чтобы изучить эти рукописи.

– Разрешите помочь вам с переводом? – встрепенулся Сет-Дар.

– Вы знаете эсхатонский? – удивился Сайлас. Механик кивнул. – Я у вас в долгу, поэтому с удовольствием предоставлю доступ к храмовой библиотеке. Только вам придется продолжить играть роль членов Королевского исторического общества, чтобы у наших братьев не возникло вопросов.

– В последнее время мы нарушили столько законов Брадоса, что такая мелочь нас не остановит, – улыбнулся Теон.