Про героев и людей

Софья

Вечер возвращения Лобарта с женой и сыновьями был украшен торжественным праздником, каким он только мог быть у простолюдинов. Двор превратился в место встречи для соседей и друзей, которые с нетерпением ожидали этого дня. Все собрались у трех массивных столов, установленных под открытым небом, где вскоре появились изысканные угощения.

Грегор, отец Лобарта, на правах хозяина командовал застольем. Под его строгим руководством откупорили бочку привезенного сидра. Больше ни один хозяин в округе не мог похвастаться таким драгоценным напитком, который сиял золотистым отблеском в глиняных стаканах. Все присутствующие ждали с нетерпением начала пиршества, их разговоры наполняли воздух веселым жужжанием. Соседи, обменявшись вежливыми приветствиями, принялись рассказывать друг другу о своих бедах и новостях, поднявши бокалы в знак дружбы.

Слухи об исключительном происшествии с Микой незамедлительно затмили прочие обсуждения. Лобарт с гордостью принимал поздравления за сына. Он взял стакан в руки и с глубокой почтительностью похлопал по нему, словно исполнял роль музыканта перед началом концерта.

— Друзья! Спасибо, что пришли. Я счастлив и горд, что мой старший сын получил знак героя! Вот он! Сам Тиберий Звездный его благословил, он станет первым из нашей семьи…

— Он станет паладином! — перебил сына Грегор. — Мой внук будет разить нечисть сияющим клинком! Как же я этого ждал!

— Он станет повелителем стихий, как наш король! — пискнул малыш Лефти.

— Что за вздор? — возразил Грегор. — Его благословил па-ла-дин! Все решено.

— Я бы хотела, чтобы он стал друидом, — вмешалась мать Мики.

— Ну, уж нет! — вскочил староста деревни, Расти. — Все друиды — большие любители животных! Это все знают!

— Что же ты это им не говоришь? — вступился Лобарт. — Это мой сын, в конце концов, он станет тем, кем я захочу!

— А разве я смогу выбрать? — наконец подал голос Мика.

— Насколько я знаю, нет, — ответил ему Расти. — А кем ты сам хочешь стать?

— Воином, как Гор На Драк!

За столом все рассмеялись.

— У тебя будет возможность обладать магией или невидимостью, но ты бы выбрал размахивать топором как лесоруб? — возмутился Грегор. — Парню надо поспать и хорошенько все обдумать!

Праздничное застолье продолжалось до поздней ночи, когда звезды взошли на небосводе, словно подмигивая усталым, но счастливым сердцам. Лобарт туманно смотрел на редеющих гостей, Лефти уже давно увела мать, а Грегор подсел к своему старшему внуку. От него сильно пахло алкоголем.

— Силы в тебе что надо, все-таки сын мельника, не абы кого. Завтра поеду в Богарт, там есть один мой должник, владеет мечом — даст фору любому паладину. Так что к урокам приступишь через месяц-два точно. Каждый день, по часу после утренней работы. А письменный экзамен… у нас в деревне есть один человек, который может с этим помочь. Ну, Проклятая Агата, ты ее видел. У нее еще дочка твоих лет. Только не вздумай с ней водиться. Герою это ни к чему!

Мика, был очень уставшим после дороги и совершенно напрасного пиршества. Он вырвался из плена своего деда и пошел прогуляться по знакомым улочкам, подышать свежим ночным воздухом. Последние капли энергии утекли из его усталого тела после прогулки, и он едва добрался до своей комнаты.

Мика разделся, накинул одеяло и медленно лег на свою постель. В его уме проносились образы праздничных гуляний и возложенные на него ожидания. Справится ли он? И нужно ли это всё ему? а вдруг он всех подведет? Как же хорошо было быть простым сыном мельника…

Мика закрыл глаза и погрузился в глубокий сон. Мрачные тени сновидений скользили перед его взором, а его дыхание становилось все более ровным и спокойным. В своих снах он, возможно, продолжал путешествовать по столице, встречался с новыми друзьями и воскресал на Красном Алтаре. Но наяву он останется неподвижным, пока новый день не придет и не разбудит его, наполненного новыми силами и готового встретить свою новую жизнь.

Дверь комнаты с силой распахнулась. В проеме появился дед Грегор, жесткий и бесцеремонный, все-еще пошатываясь. Он еще не ложился? Стоя на пороге, он с недовольным видом наблюдал за Микой, стирающимся осознать себя в реальном мире. Грегор неодобрительно оценивал бездействие внука и в два шага приблизился к кровати, грубо и безжалостно встряхнул Мику за плечи.

Просыпайся, недоумок! — рявкнул он громким, неумолимым голосом.

Мика лишь испуганно замер. Грегор чуть смягчился.

— Не время для лени, Мика! — пророкотал Грегор с презрением. — Ты должен быть готов к жизни, к суровым испытаниям, которые она накладывает на нас. Поднимайся, вся наша семья, вся деревня рассчитывает на тебя!

Мика встал с постели, подчиняясь строгому указанию дедушки. Уже утро?

— Уже утро! Твой бездельник-отец готовит мне лошадь, я отправляюсь в Богарт за учителем для тебя, а ты немедленно ступай к Агате, я только что у нее был. Она не хотела учить тебя, но, сказать по правде, у нее не было выбора, если она хочет продолжать жить среди нас.

Мика, собираясь на свой первый в жизни урок письма, облачился в единственную чистую одежду, которую нашел. Его штаны были сделаны из грубого льна, немного потертые и поношенные, свидетельствующие о многих годах использования. Рубашка из тонкого хлопка имела покоробленное плетение, но была мягкой и приятной, она уже несколько раз была подвержена починкам и латанию. Мика надел пояс из грубой кожи, хотя крепить к нему было решительно нечего, но так он смотрелся солиднее и взрослее. На ногах Мики были старые, но крепкие деревянные сабо.

Почтительно попрощавшись с дедом, Мика вылетел во двор. Солнце уже застенчиво показывало свой краешек далеко над полями. Отец возился с семейной лошадью, когда Мика пробежал мимо него. Останавливаться было нельзя! Грегор мог выйти в любую секунду. Родная деревня, раскинувшаяся у умирающей речушки, была скромной и уютной. Деревянные избы с покосившимися стенами стояли вдоль улочек, образуя маленький лабиринт, который Мика прекрасно знал. По обочинам раскинулись ухоженные цветочные клумбы. Здесь и там стояли деревянные скамейки. Вдалеке слышались голоса детей и гусиный гогот. Деревенская церковь, стоящая на небольшом холме была особенно красива в первых лучах солнца. Ее двери были как-всегда открыты, словно приглашая жителей присоединиться к службе и найти утешение в вере.

Мика пронесся мимо местной лавки, где обычно собирались люди, чтобы пополнить запасы или просто поболтать. Аромат свежей выпечки и местных продуктов проникал из открытой двери. Мальчик был ужасно голодным, а те замечательные дни, когда добрый Григорий кормил его в “Кабаньем рыльце” остались позади. Лавка принадлежала деревенскому старосте Расти, и двое его сыновей-близнецов что-то крикнули пробегающему мимо Мике. Дети старосты были немного старше, и обычно бросали в сына мельника камни, но не сегодня. Это было что-то вроде приветствия. Жизнь и правда уже изменилась.

Дом Агаты, стоящий на опушке леса, отличался своей простотой и загадочностью одновременно. Избушка была построена из грубого дерева, с извилистыми сучьями, выглядящими, как протянутые к небу руки. Ее стены были покрыты лишаем, который придавал им зловещий вид. Крыша была покрыта соломой, но с годами она постепенно побледнела и прохудилась

Проклятая ведьма, порочная гадина — обычно такие слова говорили местные жители про Агату. Мика знал лишь то, что она была монахиней, но решила завести себе ребенка, хотя это категорически воспрещалось в церковных кругах. Сбежала в деревню и за скромные дары стала кем-то вроде писаря. Но презрение к ней с годами не прошло.

Мальчик приблизился к ведьминому жилищу и, собрав остатки смелости, вошел внутрь. Дверь в избушке была низкой и скрипучей. Внутри царил полумрак, разреженный лучами света, проникающими сквозь дыры в худой крыше и старинные окна. В избе была всего одна комната, в отличие от дома Мики, где было 4 довольно больших помещений. В центре комнаты стоял кривой стол, покрытый покрывалом из грубого льна, на котором располагались различные фиалки, свечи, склянки и книги. В углу комнаты тлели угли в маленькой печи. Запах смолы и пряностей наполнял воздух, добавляя месту некоторую таинственность в глазах восьмилетнего мальчика. Прямо перед ним стояла испуганная девочка.

Софья, восьмилетняя девочка, привлекала внимание, прежде всего своими широко посаженными глазами, за что деревенские мальчишки ее прозвали жабой. Тем не менее, ее глаза были большими и красивыми, искрились любопытством и придавали ей особое очарование. Софья была хорошенькой девочкой, с мягкими чертами лица и румянцем на щеках. Ее белокурые волосы были толстыми и излишне пушистыми. Мика долго не мог для себя решить, нравится она ему или нет, в конце концов, он решил оставить этот вопрос для Мики из будущего.

Одежда Софьи была довольно бедной. Она носила простое платье из серого хлопка без излишних украшений или деталей, которое было изрядно потерто. Одна из пуговиц на платье была потеряна, швы были неумело стянуты слишком толстой нитью. Она старалась держать одежду в чистоте, но пятна и потертости были неизбежны. Общаться с этой неблагополучной девочкой было строго запрещено, словно это она была виновата в своей нелегкой судьбе.

— Я к Агате, — довольно грубо сказал Мика, и с ужасом услышал в своем голосе презрение.

— Не обижай мои Софушку, — раздался скрипучий голос Агаты сзади. Ведьма тростью отодвинула мальчика, вошла в избу и рухнула на скамью. — Здесь ты у меня в гостях, мальчик. И если тебе хватит ума не вести себя как твой дурак-дед, ты сможешь хоть чему-то научиться.

— Извините, — покорно ответил Мика.

— Твой дед мне много чего обещал, чтобы я сделала из тебя кого-то похожего на человека, но скажу сразу, ума я тебе не добавлю, — Женщина улыбнулась. Она была вовсе не старухой, но зубов отчего-то изрядно не хватало.

— Я не дурак! — встал на защиту своей чести Мика. — Сам Тиберий Мерквуд по прозвищу Звёздный оставил на мне свое благословении.

— Величайший из паладинов избрал тебя? А ну подойди.

Мика нерешительно приблизился к Агате. Оказавшись рядом, ведьма с завидным проворством схватила его за воротник и притянула к себе вплотную. Мика лишь испуганно пискнул. Внимательно осмотрев, а скорее даже обнюхав, мальчика, Агата его оттолкнула и вынесла вердикт:

— Больше похоже на ожог. От губы до подбородка будет широкий шрам. Будешь им всю жизнь гордиться?

— Да. И я стану героем и прославлю свой род и свою деревню! А знаете, что герои охотятся на ведьм? — затарахтел обиженный Мика.

— Садись маленький герой, — спокойно сказала Агата, указав на скамью у стола.

Она вынула откуда-то огромное гусиное перо и безмолвно протянула Софье. Та, все так же безмолвно, положила его на стол перед Микой.

— Напиши свое имя, маленький герой, докажи ведьме, что ты не полный дурак.

Мальчик залился краской.

— Принеси уголь, моя хорошая. И сходи, надергай с дров березовой коры, что приволок мельник, — обратилась Агата к дочери.

Софья молча вышла прочь. Мика рассерженно дёргал волоски из гусиного пера.

— Твой дед поехал в город и обещал привести достаточно бумаги и чернил, но пока обойдемся по старинке.

— Он поехал в город, чтобы привезти мне учителя фехтования! — огрызнулся Мика.

— Даже твой дурак-дед понимает, что будучи сыном мельника и не зная ужасов голода, ты и без уроков уделаешь большинство других ребят. Но большинство городских детей немного умеют писать, их обучают этому в церкви. Так что наши уроки носят первостепенную важность.

— Какую? — спросил Мика, но их прервала Софья.

Девочка вернулась, противно скрипнула дверью, положила перед Микой несколько крупных кусков белой коры и два угольных камушка.

— Какое у тебя имя? — внезапно спросила Агата.

— Мика, — озадаченно ответил мальчик.

— Ты всю жизнь будешь мальчиком Микой, маленький герой?

— Я ничего не понимаю, — признался Мика.

— Мика — имя для мельника, герою нужно геройское имя? Может Микаэль?

— Оно стало еще длиннее, так я его точно никогда не напишу, — запротестовал Микаэль.

— Дорогая моя, напиши ему имя, — обратилась Агата к Софье.

Девочка покорно взяла уголек со стола и аккуратно приложила его к импровизированной бумаге. Ее рука двигалась с легкостью и грацией, напоминая танец. Каждое движение было осмысленное, все линии переплетались, образовывая буквы, наполнялись смыслом.

Когда Софья закончила, Мика впервые в жизни увидел, как изумительно красиво выглядит его имя. Но повторить такое? Задача не легче, чем оседлать дракона.

Агата попросила дочь написать каждую букву отдельно, но Мика опять заупрямился: одно дело брать уроки у загадочной ведьмы, но учиться у девчонки выглядело унизительно.

— Дедушка сказал, что это вы будете меня учить! Зачем здесь она? — выразил свое недовольство мальчик, указав пальцем на испуганную Софью.

— Я почти ничего не вижу, неужели ты не заметил, маленький герой?

— Что? Но как вы выполняете работу? К вам же ходят с письмами и всяким разным…

— Мне подождать, когда ты сам догадаешься? — презрительно ответила Агата.

— До чего? — мальчик недоумевающе посмотрел на полуслепую ведьму, на кору с собственным именем, на Софью, и начал что-то подозревать.

— Ну, уж нет! — Мика соскочил с лавки. — Нет! Эта… Она не будет учить меня. Нет.

Он выскочил из старой избы, оставив дверь нараспашку. Солнце было уже на пути к зениту, раскаляя землю и заставляя тени сжиматься в неподъемную плотную массу. Кажется, настало то самое время, когда неплохо было бы перекусить. Мика быстрыми шагами побежал по извилистым дорожкам, окруженным зеленью раскидистых деревьев. По пути домой, Мика зашел на мельницу и отчитался отцу, что обучение прошло хорошо. Мика понимал, что сейчас не время расстраивать отца, и когда вернется дед, тот наверняка найдет ему учителя получше. Вернувшись, домой, Мика нашел на столе небольшой кусок подсохшего хлеба и немного сыра. Он с благодарностью принял этот скромный обед, оставленный матерью. После этого Микаэль направился помогать отцу с младшим братом. Отец занимался ремонтом глиняных жерновов, а маленький Лефти с интересом наблюдал за всем происходящим, почти не участвуя в процессе. Мика присоединился к ним, подавая инструменты и выполняя маленькие задания, которые ему доверял отец. Вместе они трудились, до самого заката, а после их ожидали домашние заботы.

Прошло несколько дней, в которые жизнь Мики стала привычной: с утра он делал вид, что идет на занятия по письму, а сам высыпался под любимым дубом на берегу реки. Наконец-то дед вернулся из ближайшего города. С собой он привез много разных мелочей, включая бутылки с чернилами, охапку перьев, большие полотна тонкого папируса. Но среди прочего дед привез еще одного гостя — незнакомца, который, как оказалось, и должен был стать учителем фехтования для Мики.

Незнакомец совсем не походил на мастера по обращению с оружием. Он был низким, сгорбленным мужчиной, в серой тунике с капюшоном и с темными, почти черными глазами.

— Декстер, — коротко представился он семье мельника.

Его внешность скорее напоминала бандита, чем учителя, но дед был уверен в своем выборе и уверил Мику, что этот человек знает искусство фехтования лучше из всех, кого он может позволить. Он будет приезжать каждый месяц на три дня. Этого должно быть достаточно, по заверению отца и деда. Возмущение матери осталось без внимания, когда сомнительного вида учителю предоставили кровать прямо в доме. Мика испытывал некоторое недоверие к незнакомцу, но ничего не мог с этим поделать. На следующее утро он встретился с ним на небольшой площадке за домом, которая стала полем для тренировок.

Учитель начал обучение с объяснения различных стоек, показав ученику правильную осанку и позиции тела перед боем. Мика ожидал, что его обучат обращению с топором, но Декстер настаивал на том, что короткий меч будет лучшим выбором для начала.

— Если хочешь топор, ищи себе в учителя лесоруба, парень, — отвечал он на претензии.

Мика, хоть и немного разочарован, сосредоточился на обучении и старался усвоить каждое движение и позицию. Декстер оказался строгим, требовательным и непреклонным. Он раздраженно объяснял стойки и движения, давал скупые инструкции и указывал на ошибки с помощью хлесткого деревянного прута.

Тренировки продолжались на протяжении всего дня, и Мика постепенно, через ошибки и боль, начал понимать важность контроля над своим телом. Он усиленно работал над своей гибкостью, координацией и реакцией, стремясь не попасть под гнев учителя.

С каждой тренировкой недоверие Мики к незнакомцу начало постепенно рассеиваться. Он замечал, что за грубым и строгим лицом учителя скрывается искренняя приверженность искусству фехтования. Дед уверял, что Декстер вовсе не был бандитом, но был первым заместителем капитана гарнизона Богарта. Спустя три дня, когда Декстер уехал, Мика начал чувствовать в себе решимость, и желание продолжать, он даже немного привязался к учителю и перестал его призирать. Казалось, теперь целый месяц можно беззаботно ждать его следующего приезда. Но Мика совсем забыл, о своём маленьком секрете.

Враньё раскрылось с громким скандалом. Ох, что там началось! К благословению паладина Тиберия на теле Мики добавилось несколько благословений от деда, парочка от отца, и еще пусть и не сильные, но самые обидные благословения от матери. Только маленький Лефти пришел к брату, без чувств лежащему в своей кровати, и сочувственно положил голову ему на плечо. “Когда я стану героем — я за все тебя награжу” — пообещал Мика себе, впервые в своем брате он увидел не маленького недоумка, а маленького доброго человека.

На следующее утро, весь в боевой раскраске, Мика без лишних напоминаний бегом отправился в избушку Агаты. Страха перед домом и самой ведьмой уже не было, он спрятался глубоко за страх перед своими старшими родственниками. Мика бесцеремонно уселся на скамью, где он сидел неделю назад.

— Ой! — вскрикнула Софья, увидев гостя.

Мика впервые услышал ее голос, он был очень необычный, ни низкий, ни высокий, но какой-то приторно-мягкий, при этом скорее приятный, чем отталкивающий.

— Что с тобой случилось? — спросила девочка.

— Упал, — совершенно очевидно соврал Мика.

— А мы тебя заждались, маленький герой, — сказала Агата и, не подумав встать с постели. — Кажется, вчера мы все узнали, что ты маленький врунишка.

— Я не врал…

— Мне всё равно, можешь не приходить. Твой дурак-дед всё равно мне заплатит. А если нет, то твой отец, мягкий, как коровье…

— Довольно! — закричал на ведьму Мика. — Я готов приступать.

— Приступай, — спокойно ответила Агата на истерику мальчика и отвернулась к стене.

И они приступили. Мика никогда бы не подумал, что писать и читать — очень сложное занятие, требующее колоссального терпения и постоянные тренировки. Однако он оказался довольно способным учеником, так что через месяц он смог написать свое имя, а еще через два ему доверили чернила и бумагу. Порой, Агата отсутствовала, и уроки Софья проводила без присмотра матери. Она, к удивлению ученика, оказалась вовсе не жабой и дочерью ведьмы, она была очень умной и застенчивой девочкой. Мика почтительно держал дистанцию и все всех устраивало.

Пришла зима. В родной деревне заметно похолодало, иногда даже падал снег, но его жизнь никогда не была особо долгой. Мика слышал от деда, что там, в Диких Землях, куда герои отправляются на борьбу со злом, снег лежит несколько месяцев и бывает глубиной в человеческий рост.

Сыновья деревенского старосты Расти повадились брать Мику с собой на разные гуляния. В течение короткого времени они превратились из бывших обидчиков в верных товарищей. Снова и снова они собирались вместе, чтобы мирно ловить рыбу в речушке или смело закидывать дом вредного монаха навозом. Но иногда их фантазии уносили их далеко от деревни, и они отправлялись на поиски золота в ближайшие пещеры. Мике нравилось проводить время со своими новыми друзьями, и вскоре к ним присоединились еще ребята, которые были менее сообразительными, но зато более бравыми и крепкими. С каждым новым приключением мальчики становились все дружнее. Они делили секреты и смеялись до слез. Ребята видели в Мике будущего героя, избранного, а он, в свою очередь, ощущал себя полноправным членом этой банды. Такая дружба продолжалась всю зиму, и не думала останавливаться.

Года нещадно летели. Мика активно прогрессировал в своих уроках чтения у Софьи, приобретая все больше знаний и расширяя свой словарный запас. Он уже без труда писал небольшие предложения и приступил к изучению истории королевства. Несколько раз он ездил с отцом в Богарт и помогал с бумагами. Он также оттачивал свои навыки фехтования на тренировках с Декстером, который стал ему почти другом, все реже и реже он получал от него наставления, и все чаще принимал похвалы. К третьему году обучения они перешли к практике с копьем.

Для всей семьи стало большим сюрпризом, когда Лефти неожиданно начал стремительно расти и превзошел Мику в росте, хотя ему всего девять лет. Этот вызвало смешанные чувства у Мики. С одной стороны, он гордился своим младшим братом, с другой стороны, он почувствовал некую ревность, поскольку раньше он был малышом, а теперь кто малыш?

На этот вопрос внезапно ответила мама Мики, которая после долгого перерыва родила двойню. Это событие немного оттянуло внимание от старшего сына.

Одним чрезвычайно жарким днем, в честь одиннадцатого дня рождения Мики, ему подарили кожаную пращу. Мика был вне себя от радости и нетерпения, и не задержался дома, поскольку с появлением новых брата и сестры в их доме стало тесновато. Он знал, что его друзья всегда найдут, чем его можно развлечь.

Когда Мика прибыл к обычному месту встречи, его товарищи уже ждали его там. Они сразу подхватили его настроение и поздравили, по-братски похлопав по спине. С улыбками на лицах, они решили отправиться к реке, месту, где они проводили много времени вместе.

Подойдя к краю обрыва, за которым струились прохладные воды, они заметили Софью. Она сидела на берегу и мирно собирала блестящие камни из воды. Ее лицо сияло от счастья и спокойствия.

— Э-эй, жаба! — закричал один из мальчиков.

— Жаба! Жаба! — подхватили другие.

Софья медленно обернулась к ним. На лице не осталось ни следа от улыбки.

Ребята расхохотались.

— Ну же, давай с нами! — подтолкнул локтем Мику один из мальчиков.

— Квааа-кваа… — продолжили хором орать Софье с обрыва.

Мика стоял оцепенев. Он видел, как глаза девочки начинают блестеть от влаги, как ребята только набирают обороты.

Он стоял.

— Ну, давай, ты с нами или нет?

Он квакал.

Он квакал так задорно, что ребята не удержались на ногах от смеха. Потом он присел, и прыгал, изображая лягушку.

Софья убежала в слезах, а одичавшие парни кидали ей вслед камни.

Он страдал.

Но какое это имело значение?

На следующий день, впервые после грандиозного скандала, Мика пропустил уроки письма и чтения. Он не пошел помогать отцу, он весь день просидел в тени любимого дуба за пшеничными полями.

— Ты сегодня не пришел, — раздался ужасно знакомый приторный голос.

— Как ты меня нашла? — не оборачиваясь, спросил Мика у Софьи.

— Ты писал сочинение о своих любимых местах, забыл? — пожала плечами девочка. — Ты можешь больше не приходить. Ты уже достаточно хорошо все знаешь. Моя мать давно мне твердит, чтобы я заканчивала эти уроки.

— Она просила закончить занятия?

— Да, уже давно. Но у тебя так хорошо получается. Но тебе не стоит больше приходить, твоим друзьям не стоит видеть нас вместе, — ее голос был таким тихим и спокойным, что Мике пришлось спрятать голову в колени, чтобы скрыть стыд, наполнивший глаза.

— Я… я не должен был… — начал Мика.

— В этом нет нужды, я все понимаю. Это было не в первый раз, они постоянно делают мне гадости. Не стоит из-за меня ссориться с друзьями.

— У меня нет друзей! — отрезал Микаэль. — Нет, есть. Не хочешь присесть рядом? Мы с тобой уже три года каждый день занимаемся, но ни разу даже не поговорили.

— Сиди тут один, Микаэль, сын мельника, — сказала Софья, развернулась и пошла.

— Мне завтра приходить? — спросил Мика, но ответа уже не было.

Он пришел.

Целый год Мика не общался со своими бывшими друзьями. Он стал все более молчаливым и задумчивым, сосредоточившись на своих занятиях. Ни ребята, ни деревенская община не знали причину его отстраненности. Но долго скучать ему не пришлось. Уже совсем скоро настал день, когда Мика должен был отправиться в столицу, чтобы исполнить свою и дедову мечту. Вся деревня собралась, чтобы проводить его и пожелать удачи. Грегор настоял, чтобы он сам отправился в столицу сопровождать внука. Лобарт остался на хозяйстве, чтобы вести дела в его отсутствие. Мика жал всем руки и принимал пожелания хорошего пути, когда заметил Софью, стоящую поодаль от всех. Она пришла проводить Мику глазами, не страшась презренья окружающих. И тогда Мика почувствовал себя почти героем. Он спрыгнул с телеги и, расталкивая зевак, быстрым шагом подошел к Софье. И на глазах у бывших друзей, перед всей деревней и всем миром, он ее поцеловал.