Профессор, поправьте очки!

18.

– -Скажите, профессор, у вас есть приличный пиджак?-спросил Чикильдеев.

– -Разве вы не видели меня в пиджаке?-удивился профессор.

– -Видел, потому и спрашиваю.

Потапов, как всякий нормальный ученый, допускал сарказм только в отношении оппонента.

– -Вы, извините, какую-то чушь городите. Вы имеете хотя бы представление о том, что это за пиджак? Он был куплен в двухсотой секции ГУМа в 1973 году по талону Всемирного конгресса миролюбивых сил. Вы хотя бы знаете, кто отоваривался в двухсотой секции?

– -Миролюбивые силы?

– -Перестаньте ёрничать! Члены правительства и ЦК! В то время, как по всем магазинам очереди вились винтом, здесь можно было запросто оторвать самый лучший товар.

– -Ваших членов ЦК, если они не сменили те пиджаки, что я видел, сегодня не пустят в приличное общество. А мы с вами люди состоятельные, идем покупать акции, черт возьми… Слушайте, я придумал. Поскольку погода позволяет, я дам вам свой плащ. Отличный макинтош фирмы Macintosh… Очки, кстати, тоже придется снять. В них вы будто только что вышли из благотворительной столовой. Наденете темные, фирмы Ferre, у меня есть.

– -А темные зачем?-возмутился профессор.-Я вам не Джон Минолта какой-нибудь! Я без оптических очков, да еще в темных, ничего не увижу!

– -И не надо. Ваше дело не видеть, а делать вид.

Когда они, уже принарядившись, съезжали в севиных "Жигулях" с Большого Каменного моста, Сева напомнил:

– -Значит, если у вас попросят визитную карточку, скажете, что забыли их все в машине. Вместе с сотовым телефоном. Понятно?

– -В жизни столько не врал,-сказал профессор.

– -Боюсь, еще предстоит побить парочку рекордов. Вы же бывший советский человек. Обломок империи. Вам всё должно быть по плечу.

– -"Сегодня – рубеж ударника, завтра – комсомольская норма",-бесцветно процитировал Потапов.

– -Хороший лозунг,-сказал Чикильдеев.-Так и действуйте. Грудь сделайте коленом, как у жареного гуся. Изобразите солидного человека. Фотографии Муссолини видели?

– -Бюсты Цезаря видел.

– -Тоже сойдет… Вот так, уже лучше. В лице – немного от кольта…

Профессор выпятил губу и поднял одно плечо.

– -Нормально,-одобрил Сева.-Чем меньше вы будете походить на подписчика "Учительской газеты", тем наше дело надежней… Машину мы поставим подальше, уж больно она выглядит… непредставительски. Ведь мы приехали по крайней мере на "Мазде", не так ли?

Когда они припарковались, Сева не позволил профессору самому открыть дверь.

– -Входите в роль, шеф.

Профессор выбрался из "Жигулей" и стал с любопытством озираться.

– -Магазин "Букинист" в "Метрополе" еще не закрыли, случайно не знаете?

– -Вы еще начните прохожих об этом расспрашивать!-зашипел Сева.-Вы – солидный, уважаемый человек. Банкир. Спонсор. Крестный отец. Вам до фени – Москва это вокруг вас или Лондон.

Даже несмотря на темные очки было ясно, что профессор заморгал; он снова стал удручающе похож на спущенную шину.

– -Так не годится, профессор,-сказал Чикильдеев, прохаживаясь возле него, как режиссер возде актера, путающего роль.-Взбодритесь. Скажите мне: "Всеволод, это вам минус!".

– -Зачем?

– -Скажите.

Профессор облизнул губы и вяло произнес:

– -Всеволод, это вам минус…

– -Строже!

– -Это вам минус.

– -Еще строже!-гаркнул Чикильдеев так, что несколько воробьев перелетели на всякий случай подальше.

Голова у профессора дернулась, словно тоже пытаясь улететь, но не улетела, а проскрежетала треснувшим голосом:

– -И когда вы наконец засохнете, Всеволод!

На его очках запылал солнечный отсверк, как на стеклах лимузина.

– -Прекрасно!-восхитился Сева.-Потрясающе! Так держать. Идемте.

Они неспешно пошли по широкому тротуару; севин плащ проветривался на легком сквознячке, свисая с профессорских плеч. Когда Сева потянул тяжелую ручку двери, навстречу возникло строгое лицо, над ним – нимб с орлом и околышем.

– -Вы по какому делу?

– -По поводу акций,-веско уронил Чикильдеев.

– -Сейчас свяжусь,-сказал постовой и набрал номер.-К вам, Владимир Эрастович. Двое.

Сева с беспокойством посмотрел на профессора, но тот стоял, как загипнотизированный.

– -Четвертая дверь налево,-сказал милиционер, вручая им жетоны посетителей.

Сева поблагодарил; профессор слегка кивнул очками. У двери с табличкой "В.Э.Белопухов" Сева постучал.

– -Одну минуту!-прокричали оттуда.

– -Простите их за задержку, шеф, они не знают, с кем имеют дело,-сказал Сева с прогибом в сторону профессора.

Две канцелярские кисы несли мимо электрический чайник Elram.

– -Опять к Эрастовичу народ,-сказала одна.

– -Он мне надоел, всё время зайкой называет и разговорами достал о том, как трудно по Москве стало ездить!

Сева с признательностью посмотрел вслед беспечным созданиям, щедро делившимся бесценной информацией.

– -Прошу!-донеслось из-за двери.-Проходите, не стесняйтесь!

Слов нет, до чего приятно встретить в казенном месте приветливого человека! Хотя, собственно, уважаемые граждане, с чего быть кислым, когда сидишь в нормальной обстановке в центре одного из самых необыкновенных городов мира и продаешь людям секрет, как разбогатеть? Про такого чиновника можно с завистливым вздохом сказать: родился в бумажке.

– -Владимир Эрастович?-осведомился Сева.

Профессор, следуя инструкциям, качественно молчал.

– -Да, я,-сказал человек.

– -Очень приятно,-сказал Сева, пожимая протянутую руку, и, едва успев приземлиться на стул, воскликнул:--До чего же трудно стало ездить в нашем городе, скажу я вам! Битый час простояли в пробке на Смоленской площади. Чуть не сбрендили от выхлопных газов. Поднимаю голову, а наверху рекламный щит: "Добра и счастья. Plaza." Прямо театр абсурда!

– -Совершенно справедливо!-тут же подхватил Белопухов.-А если бы вас на "скорой" везли? В каком виде вы до больницы добрались бы, а?

Окончив говорить, Владимир Эрастович преобразился еще чудеснее. Теперь он смотрел на Чикильдеева и профессора почти с обожанием.

– -Как замечательно, что вы пришли! Если бы вы знали, какой прекрасный выбор вы сделали! Тот, кто умеет распоряжаться деньгами, покупает наши акции целыми авоськами!

– -Несомненно,-согласился Сева.

Профессор немо чернел очками, как будто окружающие разговаривали на птичьем языке.

– -Мы, разумеется, интересуемся вашими акциями,-снова заговорил Сева.-Мой шеф хотел бы узнать об этом подробнее.

– -Собираетесь вложить крупную сумму?-понимающе сказал Владимир Эрастович.

– -Два миллиона,-сообщил Сева.

Профессор дернул щекой и пошевелился.

– -Может быть больше,-сказал Сева.

– -Рублей?

– -А вам чего бы хотелось?-спросил Сева.

– -Понял,-тут же отозвался Белопухов.-Ну что ж, подземный торгово-рекреационный комплекс на Манежной площади – один из крупнейших в Европе, общая площадь его четырех этажей – 70 тысяч квадратных метров, что всего лишь в двадцать семь раз меньше площади княжества Монако. Строительство, начатое в 1993 году, велось круглосуточно. Котлован… Простите?-вежливо повернулся Владимир Эрастович к профессору, у которого в этот момент снова что-то задергалось в лице.

– -Видите ли,-вмешался Сева,-вы очень кстати коснулись строительства, поскольку мой шеф хотел бы, чтобы ему всё рассказали-показали подробнее. Сами понимаете, когда человек хочет вложить такую кучу денег, у него возникает вполне законное желание, так сказать, пощупать покупку руками.

– -Что пощупать?-не понял Белопухов.

– -Этажи вашего подземного города.

– -Нашего! Нашего подземного города!-воскликнул Владимир Эрастович и залучился счастьем.-Великолепная мысль! Простите, не имею чести знать…

– -Просто Всеволод,-сказал Сева.

– -Очень приятно! А господин?..

– -Всеволод, дай ему мою визитку,-повелительно сказал кто-то, обращаясь явно к Чикильдееву, и тот не сразу понял, что это неожиданно подал голос профессор.

– -Я… я…-проговорил Сева, запинаясь,-я их в машине забыл…-и, ненавидя себя, добавил:--Вместе с сотовым.

– -Ай-яй-яй!-сочувственно огорчился Белопухов.-И далеко машина?

– -Порядочно. У "Националя",-брякнул Чикильдеев.-Ничего, в следующий раз обязательно не забуду. Шефа зовут Потапов Аркадий э-э… Марксович. Такое, знаете, архаичное отчество.

– -Очень, очень приятно!-заверил Владимир Эрастович и опять осчастливил всех улыбкой.-С огромным удовольствием, господин Потапов, проведу вас по сверкающим этажам прекрасного детища инженерной мысли и финансового гения.

Он выскочил из-за стола, как будто был напичкан пружинами.

– -Идемте в сказочный мир!

Покинув кабинет и добежав до конца коридора, Белопухов распахнул тяжелую створку, выпуская себя и своих спутников на улицу.

Длинное белое облако, словно крыло ангела, висело в небе над городом; на тротуаре паслись голуби; мимо них валил народ, который в Москве никогда не кончается.

Владимир Эрастович бодро зашагал в ту сторону, где вдалеке в позе циркового наездника восседал на игривом коне бронзовый маршал Жуков.

– -Обратите внимание, господин Потапов, какая приятная ирония судьбы! В конце прошлого века Москва по воле выдающегося архитектора Николая Алексеева получила на Красной площади торговые ряды, прозванные Верхними. Наш век снес их – а затем построил другие ряды – Подземные!..

– -Наверное, когда землю рыли, немало всего нашли,-небрежно заметил Чикильдеев.-Место ведь историческое…

– -Разумеется!-радостно заверил Белопухов.-Очень много всего нашли! Это ведь только при Сталине здесь устроили площадь, а прежде место называлось Занеглименье, поскольку находилось за рекой Неглинной. И купцы здесь торговали, и стрельцы жили, и Моисеевский монастырь стоял… Женский,-сказал он, интимно понизив голос.

– -Подземных ходов наверное наоткрывали!-снова сказал Чикильдеев, забежав немного вперед, чтобы успеть поглядеть в лицо Белопухову.

Ему показалось, что Владимир Эрастович на сей раз выказал подозрительно мало восторженности.

– -Про ходы не знаю. Предметы разные нашли, кладбище монастырское. Хороши, говорят, были одеяния усопших великосхимниц… Еще мост нашли, его остатки можно осмотреть.

Он указал куда-то вбок, но Сева вернул его в нужное русло наивным вопросом:

– -А что, мост тоже акционируется?

– -Нет,-смущенно ответил Владимир Эрастович и тут же гордо объявил, очерчивая рукой причудливый пейзаж с растущими из земли куполами, на самом большом из которых Св.Георгий протыкал копьем змея,-Вот оно, наше чудо! Построено на века из железобетона, мрамора и передовых идей! Под нами сейчас три этажа. Хотели строить семь, но передумали: дошли до глины и остановились. К тому же американцы подсказали: народ у нас ленивый, все равно ниже третьего не опустится. Зато теперь подземный город не подмокнет… Кстати, за всё время строительства не было ни одной протечки. Представляете: это в нашем-то российском болоте!

– -Бросьте!-сказал Сева.-Чтобы такая большая стройка – и обошлась без разных-всяких случаев!

– -Я вам говорю!

– -Что – и не проваливалось ничего никуда, инструменты не крали, цемент с плиткой налево не уплывали?

Белопухов надулся.

– -Ну, знаете ли, у вас старорежимные понятия о строительстве… Впрочем,-он понизил голос и жестом позвал Севу с профессором наклониться к нему поближе.-Был один случай. Рабочий упал в котлован и разбился.

– -Ну и бог с ним, с турком,-сказал Сева.

– -Почему – с турком?-не понял Владимир Эрастович.

– -А разве не турки строили?

– -Нет. "Мосинжстрой".

– -Странно. У нас обычно всё приличное турки строят.

– -Вы что! Какие турки!-зашептал Белопухов, делая страшные глаза и часто моргая.-Здесь же Кремль в двух шагах!-он показал на башни, которые вонзались в небо почти над самой головой.

– -Тогда понятно, почему не турки,-согласился Сева.

– -Это была странная история,-продолжал Владимир Эрастович, снова моргая, так что Сева тоже стал вслед за ним моргать, как зачарованный.-Похоже, что страховая цепь была подпилена! Но до конца так ничего и не выяснили.

– -У нас по пьянке всякое бывает,-заметил Сева.

– -Он не был пьян,-сказал Белопухов.-Он вообще не пил. А главное,-добавил он почему-то испуганно,-он производил какие-то несанкционированные работы.

– -Какие работы?-переспросил Сева.

– -Не знаю. Несанкционированные. Говорят: что-то копал!-совсем прошептал Владимир Эрастович.-И происходило это вот здесь, где мы сейчас стоим…

В тот же момент Чикильдеев и Белопухов услышали странный звук, похожий на стон, и с беспокойством посмотрели на профессора. Профессор стоял, задрав голову кверху, и в каждой половинке его очков отражался флажок-флюгер ближней кремлевской башни.

– -Шеф хочет мне что-то сообщить,-непререкаемым тоном сказал Сева.

Белопухов снова стал прежним лучезарным Владимиром Эрастовичем.

– -Конечно, прошу вас!

Чикильдеев и профессор отошли в сторону, и последний зашептал с горячностью параноика:

– -Это же Угловая Арсенальная башня!

– -И что из этого следует?-осведомился Сева.

– -А то, что она же знаменитая Собакина башня! Петр Фрязин, он же итальянец Пьетро Солари, “заложиша в 1492 году стрельницу новую над Неглимною с тайником”!

– -Профессор, давайте выберем время для лекций в другой раз.

– -Вы что себе позволяете!-прохрипел Потапов таким страшным голосом, что Сева оробел.-Вы забыли, кто я! Хотите, чтобы я послал вас принести визитки из машины?

– -Извините, Аркадий Марксович. Слушаю вас внимательно.

– -Стеллецкий считал, что ход к библиотеке надо искать отсюда и называл башню важнейшим ключом к подземному Кремлю! Сюда вел заповедный тайный ход из тесаных плит, по которому шел дьяк Макарьев!

– -И что?

– -А то! Мы только что слышали, что один из рабочих вел здесь свои собственные раскопки – и был убит!

– -Бросьте, профессор…-начал было Сева, но Потапов с такой силой наступил ему на ногу, что Чикильдеев чуть не прикусил себе язык.

– -Расспросите, друг мой, поподробней про это дело,-прошелестел профессор ему в ухо, причем "друг мой" прозвучало совершенно зловеще.

– -Всё устроим!-заверил Сева.

Они вернулись к Белопухову, который умильно разглядывал псевдобилибинские узорчатые чугунные лапы скамеечек.

– -Шеф хочет,-сообщил Сева,-узнать адрес погибшего рабочего. Он сказал, что хочет оказать содействие семье человека, который построил его подземный город.

– -Благородно!-сказал треснувшим от волнения голосом Белопухов.-Только вот как его фамилия?.. Мелочная такая, знаете ли, фамилия… Грошовая…

– -Копейкин,-подсказал Сева.

Владимир Эрастович и Сева посмотрели на профессора. Тот немо смотрел на них, а потом выжал из себя:

– -Алтынов.

– -Нет, знаете ли, другая…

– -Крошкин, Тютелькин,-предположил Чикильдеев.-Малюткин…

Белопухов скорбно улыбнулся.

– -Никчёмов! Пустяков!..

Владимир Эрастович потер лоб.

– -Не могу припомнить… Ну, да ладно. Пойдемте дальше.

Он повел их зигзагом меж куполов и фотографирующихся, сорящих семечками и хрустящих чипсами граждан, продолжая журчать словами, но Сева и Потапов плохо слушали.

– -…открывается панорама на Тверскую улицу и гостиницу "Националь". Вы, кажется, сказали, что как раз здесь припарковались?-вдруг расслышал Сева.

– -Угу,-пришлось ему согласиться.

– -Смотрите: с эспланады всё как на ладони!-восторженно сказал Белопухов.-Какая ваша машина?

– -Бордовая,-выдавил Сева, судорожно всматриваясь.

– -Это которая отъезжает? -в изумлении пролепетал Белопухов.

– -Да нет… вон та!

– -Так эта зеленая.

– -Я и говорю: бордовая, в натуре!-раздраженно сказал Сева, и Белопухов поспешил перевести разговор:

– -Вспомнил! Иголкин его фамилия!

– -Кого?-растерялся Сева.

– -Рабочего, которым вы интересовались. А найти его можно через фирму-подрядчика. Миссия ваша благородна, так что звоните и спрашивайте… А впрочем, спросите знаете у кого?-вдруг оживился Белопухов.-У прораба.

– -Это что-то вроде бригадира,-проявил эрудицию Сева.

– -Совершенно справедливо. Начальник того участка, где работал Иголкин. Говорят, они были с ним друзья. Сейчас он работает на строительстве жилого комплекса “Вавилон” в Кутушкино.

– -Как же мы его там найдем?

– -Что вы! Прораба на стройке всякий знает! Назовите только фамилию: Фуфаев.

Севе показалось, что весь площадь вокруг вздрогнула и обернулась. Он смятенно посмотрел на профессора. Тот лунатическим движением снял очки; глаза под ними были совершенно безумные.