Профессор, поправьте очки!

26.

Сева и профессор снова очутились в комнате с нарами. Термоса и стаканчиков там уже не было.

– -Вернулись в расположение части,-констатировал Сева.

– -А мне, знаете ли, прогулка понравилась,-сказал профессор.-Поучительная.

– -Эти прогулки меня и настораживают. Что-то он нам больно много рассказывает-показывает. Боюсь, не к добру.

– -Мы пока живы-здоровы.

– -Мы пока живы, потому что ему здесь скучно, как обезьяне в пустыне. Вот он понт и ломит. Хороший понт дороже денег.

– -Это что – такой афоризм?-спросил профессор.

– -Это закон.

– -Да бросьте! Что вас так волнует? И кофе нас вот напоили…

– -Насчет кофе верно, напоили, это я припоминаю,-сказал Сева.-И потому вынужден отлучиться.

Профессор прилег на шершавое одеяло, а Сева вышел в коридор, где размещалось заветное помещение. В местах данного предназначения чувствуешь удивительную изолированность от остального человечества, что располагает к раскрепощению мысли и вдумчивому размышлению. Блуждая взглядом по стене, Чикильдеев в конце концов обратил внимание на железную дверцу – шкаф не шкаф… с замочком хитрого профиля. После того, как руки освободились, Сева попытался поддеть дверцу ногтями, но ту изнутри держала задвижка. Недолго думая, Сева достал авторучку Bic. Мудрецы, придумавшие когда-то для двери хитромудрый ключ, не могли предположить, что через полвека каждый будет носить у себя в кармане такой восьмиугольник.

Сева повернул ребристую отмычку – и перед ним открылось отверстие, вполне достойное того, чтобы в него пролезть. Внутри угадывалась толстая труба, за ней несколько других, поменьше. В первую секунду Сева отшатнулся, вспомнив подвиги профессора в подземном городе. Ему даже показалось, что шершавый от пива Красный Восток голос вдруг крикнул в ухо: "Ты что, пингвин, с ума сбалдел?.." Впрочем, Чикильдеев тут же опомнился.

Какой бы ни был раззасекреченный спецобъект, канализация в нем всё равно действует по общечеловеческим законам. Сева просунул руку в темноту и нащупал в стене скобу, затем другую. Путь наверх был открыт. Слегка нервничая, Чикильдеев полез в тесный, как лисья нора, лаз, с горечью отметив отсутствие заботы строителей о рабочем человеке. Ощущая спиной сквозь рубашку наличие в трубах горячей и холодной воды, а также похвальную прочность кронштейнов, Сева преодолел несколько скоб и увидел узкую полоску прищемленного света. Он понял, что это еще одна заслонка, неведомо где расположенная. Сева прижал ухо к железу, пытаясь уловить малейший шорох, которым выдаст себя мир, находящийся по другую сторону. Он сидел так довольно долго, пока упавшие за воротник несколько капель не придали ему смелости. Тогда Сева пальцем поднял защелку, приоткрыл дверку, и взгляд его проник в неведомое пространство. Как вы догадались, ничего неожиданного Сева не увидел – такое же точно заведение, какое он покинул несколько минут назад. Если бы не другой цвет стен, можно было бы даже подумать, что никакого перемещения в пространстве не произошло. Но оно всё же произошло, поэтому нужно было поскорее убираться подальше от мышеловки с унитазом – либо в дверь, либо обратно по скобам. Поколебавшись, Сева выбрал первое.

Он вылез из отверстия и выглянул в коридор. Все эти остросюжетные мотивы были не в его характере, но приходилось наступать на горло собственной пасторали.

Больше всего Севу пугали двери, мимо которых он проходил. Из-за одной бубнили голоса. Сева хотел прокрасться мимо, но вдруг в "бу-бу-бу" явно послышались интонации Викентия Сергеевича. Жилы в севином теле натянулись и неслышно зазвенели. Дверь была неплотно прикрыта. Вот что значит беспечность! Никогда и нигде – слышите? – не считайте себя в безопасности от чужих глаз и ушей! Даже под землей. Недаром, ох, недаром прижимала палец к губам женщина на плакатике!

Не в силах побороть приступ любопытства, Сева осторожно заглянул внутрь. О радость! Это была не просто дверь, это был тамбур, вторая дверь которого тоже была прикрыта неплотно. Сева с облегчением покинул наполненный беспощадным неоновым сиянием коридор и нырнул в темноту. Отсюда в узкий просвет ему была видна комната – очень похожая на ту, в которой их принимали в подземелье в первый раз – и находящийся в ней человек. Но это был не Викентий Сергеевич, а другой – с итеэровской головой на тонкой шее, при галстучке а ля подающий надежды молодой специалист ("тритутик" – окрестил его про себя Чикильдеев). Тритутик смотрел с уважительным вниманием подчиненного в ту сторону, откуда раздавался знакомый голос. Переместив глаз, Сева обнаружил недавнего экскурсовода по подземелью. К его удивлению Викентий Сергеевич оказался не в очередном историческом оперении, а в костюме и при галстуке, заставляющих вспомнить сакраментальные имена из Пантеона моды.

Перед Викентием Сергеевичем лежали бумаги, которые он разглядывал с видимым удовольствием – примерно с таким же, с каким рассказывал о предназначении петли над задним сиденьем ЗИСа. Наконец он поднял глаза на тритутика и сказал – неожиданно весело, с чапаевским задором:

– -А не врёшь?

– -Не вру, Сергей Викентьевич,-сказал тритутик, и Сева чуть не подпрыгнул: наврал им всё-таки этот подземный кавалерист, назвался шиворот-навыворот, а на самом деле вот как он, оказывается, как звучит! При этом Севе удивительно естественно забылось про удостоверения с фамилиями "Питухаев" и "Свищов".

– -Откровенно говоря, с большим трудом разобрались. Но теперь точно установлено: получился перехват разговоров на креольском языке,-между тем сообщил тритутик.-Текст проверен и переведен специалистами.

– -А на языке антарктических пингвинов ничего нет?-в свою очередь сострил Сергей Викентьевич или как его там звать? кому верить?.. Поэтому мы будем всё так же именовать его на привычный манер: Викентий Сергеевич.-И что они там?

– -Обычный треп местных контрабандистов. Разрешите – почитаю?

– -Ну, почитай. Интересно, какие их там проблемы мучают.

Тритутик взял листок и с выражением стал читать, ухитряясь неплохо исполнять сразу на два далеких негритянских голоса:

– -Вот один говорит: "Бра Ипо и бин гоуи, и Рамгот вака тронг фо хилл", то есть: Брат Бегемот ушёл… свалил, по-нашему, а Козёл сильно пошел в гору. Другой отвечает: "Де кин де ток Рамгот бринг фанфан каго эн дон пул Бра Арата гона уата" – Поговаривают, что Козёл принес красивые вещи и сбросил Брата Крысу в воду…

– -В общем, ясно,-перебил Викентий Сергеевич.-Значит, говоришь: Козёл пошёл в гору? Надо же, всё совсем как у нас… Ну, хватит о папуасах, напряги свои компьютерные мозги и не отвлекайся на заморских козлов, своих хватает. Даю ответственное задание: отработать одного гуся по полной программе: сама птица, помощники, охрана, водители, парикмахер… ну и конечно – неформальное общение: срочные вызовы на деловые переговоры в сауну… хе-хе… и так далее…

Последние слова смазал переливчатый сигнал телефона. Жестом заморозив тритутика в позе почтительно замершего суслика, Викентий Сергеевич снял трубку:

– -Слушаю.

И тут же его фигура встрепенулась, словно в наушнике вдруг прозвучал пронзительный окрик трубы.

– -Ясно! -бросил он в трубку, а трубку – обратно на аппарат.-Начальство прибыло. Так что валяй, работай. Сканируй от Москвы до самых до Гаваев.

Сева тихо запаниковал, ожидая, что тритутик выйдет через тамбур, в котором он затаился. Он уже был готов сбежать в коридор, но в последний момент увидел, что объект направляется в другую сторону – к одной из фальшивых дверей, с которыми Сева уже был знаком. Сева сморщился, ожидая услышать характерный хруст осыпающейся штукатурки, но дверь вполне нормально открылась и компьютерный работник исчез за ней в глубине неведомых помещений.

Викентий Сергеевич подождал, пока наступит тишина, одернул пиджак и придушил себя галстуком. Сева настороженно наблюдал, как он вышел из-за стола, приблизился к другой двери – не к той, за которой скрылся тритутик – и остановился перед ней как бы в раздумии.

"Ага, уж эта точно фальшивая",-обрадовался Сева.

В тот же момент над фальшивой дверью зажглась лампочка и прозвучало нежное "ди-инь!..". Створка ушла в стену, обнаружив за собой сверкающую кабину лифта. Впрочем, зеркала и лампы в ней заслоняла внушительная фигура в темно-синем плаще (очевидно наверху город орошал дождик).

Прибывший в лифте вышел наружу. Сева увидел поредевший местами седой английский газон, агатовые глаза и властные щеки. На миг показалось, что Викентий Сергеевич стал как будто ниже ростом, но это он просто пожимал протянутую ладонь – и тут же он обнаружился снова в нормальный рост за плечами человека с агатовыми глазами. Аккуратно освобождая гостя от плаща, Викентий Сергеевич сказал – очевидно в виде приветствия:

– -Как живет отец мой Ра-Хар-Ахт, ликующий в небосклоне под именем своим как Шов, который есть солнце?

"Чересчур заковыристо",-критически подумал Сева.

Прибывший в лифте выразил ту же мысль более конкретно:

– -Экий ты далеко умный!

Викентия Сергеевича ничуть не смутила такая двусмысленная оценка его слов, а крупный, освободившись от плаща, прошел в глубь комнаты и спросил:

– -У тебя водка есть?

– -Есть.

– -Ну налей наркомовские сто грамм. А то сейчас пришлось пить какую-то гадость с Компаневичем на брудерштраф… тьфу, брудершарф. До сих пор в горле будто мухи ползают.

– -Да уж, у нас, в России, всё – либо тусовка, либо партийное собрание,-вставил Викентий Сергеевич, доставая из сейфа бутылку Кристалла и конфеты Визит.

Гость налил себе полстакана, выпил, но конфеты отодвинул.

– -Показывай, что у тебя новенького.

В руках у Викентия Сергеевича чудесным образом возникла кипа бумаг, которые он с готовностью протянул крупному человеку из лифта.

– -Ну давай-давай… Вот они, кандидаты-бандидаты, сенаторы-депутаторы,-сказал тот, присев за стол, а Викентий Сергеевич остался согнутым гвоздем стоять над ним.

– -Это кто у нас?.. А! Вот кто! Этот хуже еврея. На днях телевидение брало у него с Шашакиным интервью, я ему так прямо и сказал: вот вы с ним и в одной камере! Хе-хе…

Перевернув пару листов, гость ногтем черкнул на следующем и сказал с утробным хеканьем:

– -А на этого горючее не трать, он теперь ноль на постном масле. Адвокат его сплоховал: пришел в тюрьму с незашитыми карманами… хек, хек!.. Так что не скоро увидим нашего друга. Как говорят Заратустры: Фомка, не зевай!.. Ну ладно, скоро всё проще будет. В Англии – слышал? – изобрели какую-то штучку: вживляют ее тебе в загривок или прямо в мозги…

– -Чип,-подсказал Викентий Сергеевич.

– -Во-во! Чип и Дейл. И запрыгают все, как эти бобики из мультиков…-гость снова хекнул, очевидно, представив себе соответствующую картину устройства человеческого общества, но тут же вернулся к суровой действительности:

– -Что-то мы с тобой растеклись мыслями по дереву. А между прочим, уже началась борьба за народное волеизъявление…- в руках у него появился сложенный бумажный листок.-Я тут отметил, что и о ком нас особенно интересует. Обрати внимание на того козла из президентского гадюшника, о котором я тебе говорил. Чем быстрее, тем скорее. Они у нас забегают, как чеканашки!.. Кстати, может тебе еще аппаратурки подкинуть?

– -Не надо аппаратурки,-сказал Викентий Сергеевич.-А вот людей подкинуть надо бы. Материала много, болтают густо. Щебечут, как птицы на закате. Даже размеры взяток открыто по эфиру гонят. Прямо скучно становится.

– -А ты не скучай: нас тоже пишут. Поэтому нам надо иметь больше их и на всех сразу. Сначала – мозги людей, а уж потом, как завещал классик – банк, мосты, телефон, телеграф… Работников я тебе подброшу. Есть у меня на примете опытные кадры. А этот твой… суслик компьютерный… ("Про тритутика,"-догадался Чикильдеев) Не пора ли его уже на иглу посадить? А то у них у всех слишком быстро кожа на языке начинает чесаться.

– -Понял. Сделаем.

– -Вот и умница. Тебе цены нет. В рублях, разумеется.

После этой шутки оба засмеялись. Гость – благодушно, Викентий Сергеевич – несколько натянуто.

При обсуждении последней темы Сева ощутил содрогание в желудке. На миг он потерял контроль над собой и повел себя не лучше профессора, то есть сморщился и, кажется, даже застонал. Во всяком случае, гость Викентия Сергеевича метнул в сторону двери такой взгляд, что Чикильдеев отшатнулся и, уже спрятавшись во тьме, услышал:

– -Что это у тебя там?

– -Наверное дверь неплотно прикрыта,-в какой-то степени совершенно справедливо заметил Викентий Сергеевич.

– -Тьфу ты! А то так и кажется: вдруг сейчас сам Хозяин войдет!

– -Упаси бог!-услышал Сева голос Викентия Сергеевича и злобно подумал:

"А сам-то нас пугал!"

Пора было покидать тараканье гнездо. По большому счету Сева мало что понял. Он хотел было тихо уйти, но тут Викентий Сергеевич сказал слова, от которых у Чикильдеева вмиг размагнитились все мышцы на ногах:

– -Ну а с этими двумя – как?

– -Обыкновенные придурки, искатели сокровищ. Вроде прошлогоднего, который румынский золотой запас вынюхивал.

– -Вот и действуй по тому же сценарию.

Сева замер и прижался к бетону, как к родному существу.

– -Что они делают-то?

– -Приходится чем-то занимать,-отозвался Викентий Сергеевич.-Водил их сегодня в спецгараж.

– -Нашел тоже заботу, порох на них тратить!

– -Надо уважать чужой интеллект,-мягко возразил Викентий Сергеевич.-Мой дядя-покойник, даже когда раскладывал отравленное печенье для крыс, делал вид, что оно случайно упало и закатилось под шкаф.

– -Это верно! Я тебе тоже историю расскажу. Главный ленинградский чекист Заковский однажды увидел в окне, как его подчиненный бьет стулом какого-то придурка. Так он тут же набрал номер и врезал ему: "Когда работаешь, олух, зашторивай окна!"

Сева слушал этот разговор, но уже не понимал смысла. Зачем?.. Почему?.. Зачем ему знать о каком-то Козорезове, о папуасах, о козле из гадюшника, пусть даже и президентского?.. Он ведь просто хотел помочь придурковатому профессору найти либерею!.. Эх, жизнь наша! Непредзказуема ты, как футбол! Мы-то думаем, что ты зависишь от незримых всесильных законов общественного развития, от мистической воли небес, а оказывается – вся ты в руках какого-то Викентия Сергеевича, любящего временами щеголять в малиновых галифе!..

С поющими цикадами и кружащими осенними листьями в голове Сева сам не помнил, как добрался обратно до их с профессором резиденции и немного пришел в себя лишь когда увидел перед собой знакомое лицо в очках с графинными стеклами.