Программа

28

Тим подходил к маленьким группкам или присоединялся к большим скоплениям народа, ни на секунду не оставаясь в одиночестве. Ли как привязанная следовала за ним, словно она пришла с ним на вечеринку, где никого не знала. Когда Тиму понадобилось в туалет, какой-то мужчина Про отвел его до самой двери. Оказавшись на улице, Тим глубоко вздохнул и снова вошел в образ. В кружке, собравшемся под деревом, Том Альтман с удовольствием полил грязью свое детство, родителей, неудачный брак, работу, богатство и все остальное, что было связано с его прежней жизнью.

Его, как и других новичков, поместили в одну из групп. После оры Дон попытался пробраться к своей шокированной и расстроенной жене, но поток Про смел его и отбросил назад. С тех пор Тим больше не видел других Нео. Куда бы он ни посмотрел, со всех сторон ему лучезарно и безразлично улыбались как минимум трое Про. Ну разве не здорово? Разве не клево чувствовать себя постоянно в компании других людей? Он позволил Тому уловить всеобщее игривое настроение и с некоторой иронией стал изображать радость, которую проявляли люди вокруг него, пока не почувствовал, что на лице у него застыла приклеенная улыбка.

Дальше были упражнения, лекции и игры — посредством них в сознание Тима закладывалось огромное количество принципов и правил. Ведущие упражнений казались еще более резкими и властными из-за того, что с их лиц не сходили милостивые улыбки. Тим воспользовался этой притворной открытостью и сымитировал любопытство ученика, которому все внове и все интересно. Таким образом, он смог изучить территорию ранчо лучше, чем это было позволено Нео. Во время сеанса диких воплей у Тима перехватило дыхание и он почувствовал, что отключается. Он сказал кому-то, что сейчас упадет в обморок от голода, на что ему ответили, что еще не время для еды. Его похлопывали по спине, гладили по голове, целовали в щеки.

Горящие желанием продемонстрировать царящую у них утопию, Про пригласили его на экскурсию по территории. Том Альтман, человек действия, с удовольствием согласился. Его провокационные вопросы были всего лишь прикрытием для Тима Рэкли. «Отличный вопрос, Том. Мы увеличиваем прибыль, получаемую от первой фазы скрытыми, но вполне законными доходами». Чем более ловко людям удавалось обходить закон, тем сильнее восхищался ими Том Альтман. Все, кроме Ли, которая украдкой бросала на него тревожные взгляды, были рады похвастаться устройством Программы.

Тим не сомневался, что скоро и от него самого потребуют присоединиться к той рабской работе, которую он наблюдал. Ведь должен же кто-то чистить дорожки, мыть посуду, выносить мусор. Всем этим действиям придавался несвойственный им ритуальный характер. Одно механическое действие накладывалось на другое до тех пор, пока не оставалось места размышлениям. Тим хотел обеспечить Тому выгодное положение в структуре Программы — положение, которое откроет доступ к финансовым документам. Его рвение шло на пользу как его целям, так и целям Тома.

Границы ранчо регулярно обводили мелом, и Про соблюдали эти границы как святыню. За белой полосой не было ни единого следа. Тим видел, как один Про пробирался через колючий кустарник, царапая руки, чтобы ни один волосок не нарушил невидимой стены, существующей вокруг ранчо в его воображении.

Время от времени мимо него проходил Скейт со своими пыхтящими доберманами, но поговорить с ним не представлялось возможным. Тим заметил, как даже самые ответственные и покорные члены секты напрягались в присутствии Скейта и начинали еще активнее следовать правилам. Рэндел появлялся изредка, только чтобы вызывать нужного человека к ТД.

Насколько Тим понял, ТД выстроил великолепную систему получения сведений — у него было шестьдесят восемь информаторов, готовых рассказать все, причем не только о себе, но и о других. Даже о своих дурных мыслях нужно было докладывать партнерам по росту. И о мыслях о дурных мыслях тоже.

Весь день Тим бродил по ранчо, прикрываясь неподдельным восхищением, и запоминал расположение служебных построек, дорожек, самого ранчо и земли за обведенным мелом периметром. Он искал хоть какие-нибудь нарушения: угроза пожара, несоблюдение правил водоснабжения, утилизация вредных отходов. Но ничего не нашел.

Когда все-таки пришло время поесть — было, наверное, часов шесть вечера, судя по тому, как солнце лениво клонилось за горизонт, — Ли сообщила ему, что здесь принята «очищающая» диета. Его расспросы насчет того, что это за диета, были встречены обычными общими фразами и уклончивыми ответами.

Столовая располагалась неподалеку от Зала роста. Подчиняясь указаниям Ли, Тим помог вымыть посуду, оставшуюся после завтрака. Работа на кухне отличалась монотонностью — но не эффективностью — конвейера. Том должен был ровно два раза встряхнуть каждую мокрую тарелку над раковиной, а потом вытереть ее круговыми движениями полотенца по часовой стрелке, начиная от центра расширяющимися спиралями к краям. После того как он вытирал донышко таким же образом, ему надлежало вытереть край одним круговым движением. После каждых пяти тарелок Том должен был помыть руки и сменить полотенце. Посуду ТД хранили отдельно и мыли ее тоже отдельно исключительно Про мужского пола. Учитель не мог есть из того, чего касались чужая слюна или женские руки.

Тим намеренно допустил несколько ошибок, чтобы посмотреть, обращают ли в самом деле Ли и ее товарищи внимание на соблюдение этих правил. Еще как обращали! Ему выговаривали за то, что он вытирал против часовой стрелки, за то, что он прерывал круговое движение по краю тарелки, за то, что забывал помыть руки. Обо всех его промахах немедленно докладывали Ли — Про подбегали к ней и критиковали Тима на особом языке Программы. Потом Рэкли пришло в голову, что такие мелкие пакости не помогут ему завоевать доверие Ли и других сектантов. Если он хотел внедриться в эту среду, ему лучше включиться в Программу. Он провел с собой серьезную воспитательную беседу, и вновь появившийся Том с удвоенным рвением принялся перетирать тарелки.

После того как столы накрыли, Тим сел за стол вместе с остальными, положив руки на колени, — на тарелке перед ним лежала вареная цветная капуста. Прошло пятнадцать минут: шестьдесят восемь Про и шесть Нео неподвижно и молча сидели в ожидании, уставившись на еду. Наконец скрипнула ручка двери, что означало прибытие ТД. Он занял свое место перед тарелкой, проглотил первую ложку супа и наклонил голову набок, явно довольный.

Ученики ТД приступили к трапезе.

Тим и Ли сидели по-турецки на его кровати лицом друг к другу. Его сумка стояла у кровати, застегнутая не так, как он ее оставил, но прибрано все было хорошо. Он правильно сделал, что вынул оттуда запрещенный груз.

Другие Про приступили к выполнению своих обязанностей — они загружали коробки, раскладывали письма по конвертам — Система личностного совершенствования Хьюстона! — поддерживая плавное течение жизни империи ТД. Тим и Ли были одни в домике. Том Альтман и его 90 миллионов долларов явно требовали круглосуточного надзора. Тим воспользовался этой возможностью и потребовал, чтобы Ли согласилась ответить на его вопросы. Совок, которым он подпер дверь, наделает много шума, если кому-то вздумается их прервать.

Ли яростно защищала то, что испытала в Ряду жертв:

— Я научилась принимать свое тело. Моя сыпь прошла. Ведь так?

— А как насчет других людей, на которых кричали? Они все это заслужили?

— Программа направлена на отрицание жалости. Все сами воплощают в жизнь свои слабости. Их нужно выбить из равновесия. Учитель кричит только на тех, кто позволяет ему это.

— А Джоанна? Помнишь, как все на нее кричали? Обзывали ее жирной свиньей? Как она могла воплотить собственные черты лица?

Ли закусила губу и отвернулась — первая трещинка в монолите уверенности.

— Есть какая-то причина, по которой Учитель так разговаривал с ней. Возможно, это было сделано для того, чтобы она чему-нибудь научилась.

— Но ты не знаешь чему? — доискивался Тим.

— Мне и не нужно знать. Джоанне нужно. Это ее лицо, а не мое.

— Ты не знаешь причины, но хочешь всю свою жизнь посвятить этой доктрине?

Ли посмотрела на него с выражением, с которым ветеринар смотрит на упрямую кобылу, которую необходимо отглистогонить.

— Ты это серьезно? Хочешь спросить, чем я отличаюсь от любого католика? Я знаю причины, по которым ТД заставляет меня обращать критику на себя. Мне этого достаточно. — Она начала что-то бормотать.

— Что? Что ты там говоришь?

— Твои сомнения — последнее прибежище старого программирования. Твои сомнения…

— ТД, наверное, очень боится за Программу, раз не позволяет вам даже думать о ней.

Ли сверкнула на него глазами:

— Учитель ничего не боится. Я сама сдерживаю свои суждения.

— Ты говоришь, что не любишь, когда тебе лгут. А что, если я докажу, что ТД тебе соврал? Это заставит тебя изменить свое мнение?

Ли ненавидящим взглядом скользила по лицу Тима.

— ТД сказал тебе, что он доктор наук, так? Что у него есть докторская степень? — Тим вынул документ из брошюры, в которую спрятал его, и развернул.

— Ты согласился не привозить сюда ничего постороннего.

— Потому что ТД не хочет, чтобы сюда попадала свободная информация из внешнего мира. И ты поймешь почему. — Тим протянул ей копию свидетельства ТД об окончании курсов по почте. Ли отвернулась и сердито уставилась на темное окно.

— Взгляни на это. Ответь мне. Это наша договоренность. Ведь мы так решили.

Ли с секунду рассматривала листок:

— Видимо, у него есть свидетельство. Эти степени все равно ничего не значат.

— Да мне плевать, даже если он получил первый приз на собачьей выставке. Я просто спрашиваю, почему он солгал тебе.

— Может быть, он получил докторскую степень уже после этого свидетельства.

— Вот что он делал после этого свидетельства. — Тим сунул ей под нос список его приводов.

С секунду Ли сопротивлялась, не желая смотреть, но листок приковывал ее взгляд:

— Не может быть. Это фальшивка.

— А штемпель с числом в верхнем правом углу я тоже подделал? И официальную печать Министерства юстиции?

Ручка совка загрохотала о деревянный пол. Тим сунул листки обратно в брошюру. Ли метнулась, вынула из-под кровати толстую папку с названием «Работа по росту» и зашвырнула ее Тиму на колени за секунду до того, как дверь открылась и в комнату заглянул Рэндел.

— Все это должно быть сделано к утру. Завтра вечером ты получишь новые задания, так что ты обязательно должен это закончить. — Ли подняла голову и очень натурально изобразила удивление при появлении Рэндела. Тим был рад, что он именно ее избрал себе в сообщницы.

— Почему здесь совок? — поинтересовался Рэндел.

— Мы немного прибрались, перед тем как приступить к работе по росту, — сказала Ли.

Рэндел поджал губы. Дверь скрипнула, распахнулась, он вошел внутрь и посмотрел на Тима:

— Тебя ждут в Комнате развития А.

Ли обратилась к Тиму:

— Мне нужно кое-что сделать в модуле. Увидимся вечером.

— Буду ждать с нетерпением.

Ли искусно прикрыла раздражение широкой улыбкой.

Рэндел повел Тима вверх по склону холма, к длинному зданию, в котором раньше располагался лечебный корпус. Рэндел вошел и щелкнул выключателем, тут же по всему длинному коридору разлился свет — очередной театральный ход. Все эти манипуляции осветили только центральный коридор, уходящие от него в стороны ответвления остались погруженными во мрак.

Рэндел завел Тима в какую-то комнату. Треугольник света из коридора высветил мягкое кресло и складной металлический стул, повернутый спинкой к двери. В углу на полу стоял телефон без провода.

— Садись, — сказал Рэндел.

Когда Тим подошел к стулу, дверь за ним захлопнулась, оставив его в полной темноте. Заходя, он на всякий случай пригляделся к замку — одноцилиндровый с поворачивающейся ручкой, открывается наружу. Тим на ощупь добрался до двери и дернул ручку — заперто, как он и предполагал. Может быть, его раскусили. Он ведь не проверил их с Ли комнату на наличие жучков. ТД вполне мог слушать их крамольные речи.

В коридоре раздались шаги. Кто это может быть? Его палач? Скейт, которому приказали пустить его на собачьи консервы?

Тим пробрался обратно и сел на складной стул. Он поставил стул так, что мог видеть дверь краем глаза, не поворачивая голову и не глядя через плечо. Раздался металлический звон, дверь открылась. Темный силуэт ТД вырисовывался в полоске света. Тим, моргая, смотрел на него.

ТД щелкнул выключателем:

— Почему ты сидишь в темноте?

Это был довольно прозрачный тест, направленный на проверку степени повиновения Тома Альтмана. То же самое касалось и выбора места между мягким креслом и неудобным складным стулом.

— Рэндел привел меня сюда.

— Уверен, он не имел в виду, что ты должен ждать в темноте.

ТД опустился на диван и молча смотрел на Тима до тех пор, пока тому не стало неловко от этого пристального взгляда:

— Для бизнесмена ты в довольно хорошей форме.

— Я много занимаюсь теннисом. Спорт позволяет мне выбросить из головы работу, а до недавнего времени помогал отвлечься и от неприятностей дома.

ТД прищурился, сжал веснушчатые губы, его маленькая бородка подпрыгнула. Он откинулся назад, положив ладони на подлокотники кресла. Как и отец Тима, ТД полностью контролировал все движения своих рук, ног и мимику — казалось, он оттачивает их каждую секунду, доводя до совершенства.

— Как ты думаешь, Том, почему все великие движения по развитию человеческого потенциала зародились в Калифорнии? Что делает это красивейшее побережье и пустынные земли такой плодотворной почвой для личностного роста и развития?

— Невероятное обилие солнечного света и марихуаны?

ТД рассмеялся, при этом на его гладких щеках не появилось ни одной морщинки. Его глаза невероятного небесно-голубого цвета приковывали внимание:

— Это граница. Край континента. Сюда все еще стекаются блондинки из Огайо и крепкие ребята из Мэна.[25] Они едут на запад, как тысячи до них, в поисках неизвестно чего. И когда они приезжают на этот край света, им больше уже некуда двигаться, поэтому они обращаются внутрь себя, исследуют собственные глубины. Но обнаруживают все ту же чепуху, которую им много лет вбивали в головы. Я решил создать Программу отчасти как ответ на всю ту ерунду, которую у нас продвигают на рынке в качестве продуктов просвещения и самовоспитания.

ТД разжал руки, потом снова сжал их:

— Я изучал работы философов и священнослужителей, художников и ученых и понял, что все они говорят примерно об одних и тех же примитивных вещах, которые никому и никогда еще не помогли. Я поставил под сомнение собственные мысли, все убеждения, которых придерживалось человечество за свою тысячелетнюю историю. Программа — это пример, которому должны последовать все: демонтировать социум и историю и заново построить себя в этой модели. Не модели счастья, а модели приверженности. Модели силы. Посмотри на то, что я сделал на этом ранчо. Шестьдесят восемь человек. Шестьдесят восемь хозяев собственной судьбы. Скоро это станет общенациональным движением. В следующем месяце у нас пройдут семинары в Скоттсдейле и Кембридже, на них уже все места раскуплены. В Хьюстоне и Форт Лаудердейле, где семинары пройдут только через три месяца, списки участников заполнены уже почти наполовину. И все это только на дешевых листовках и рассказах людей друг другу о нашей Программе. У нас даже нет сайта в Интернете. Пока. Нет своих представителей в этих городах. Пока. Нет книг и аудиокурсов. Пока. Нет рекламы. Пока. Но все это уже готовится. Они пытаются помешать нам…

— Кто?

— ФБР, полиция, казначейство. Потому что мы выделяемся из общей массы. Но у них ничего не выходит. Настолько мы успешны.

— Почему они пытаются остановить вас?

Тихий стук в дверь возвестил о появлении Рэндела. Он вынул телефонный провод из кармана куртки, воткнул его в телефон и розетку. Через секунду телефон зазвонил. ТД взял трубку и сказал:

— Ладно, ладно. Какие там компьютеры? Ну тогда покупай, — и повесил трубку.

Рэндел забрал телефонный провод и ушел. ТД повернулся к Тиму и заговорил так, как будто их никто не прерывал.

— Почему они пытаются меня остановить? А почему они забрасывали камнями мучеников? Бросали христиан львам на съедение? Высмеивали Фрейда? Напоили Сократа ядом? Подавали в суд на Билла Гейтса? Заставили Галилея под страхом смерти отречься от своих открытий? Я говорю, что Земля вращается вокруг Солнца. Я говорю, что мы не должны подчиняться собственной слабости, мы должны подчинять слабость себе. Это очень просто. И отрицать это невозможно. Я помогал Про сбросить вес, бросить курить, разорвать унизительные отношения. Я делал так, что девушки, которые раньше не могли смотреть другим в глаза, вставали и кричали перед сотнями людей.

— Страх — великий и неисчерпаемый источник мотивации.

ТД в волнении подался вперед:

— Именно. Я вселяю в людей страх, чтобы они могли посмотреть ему в лицо и избавиться от него. Некоторые скажут, это радикальная мера…

— Это не более радикально, чем говорить, что Земля круглая. Прививать детям полиомиелит, чтобы выработать у них иммунитет против этого страшного недуга. Или лечить грибковые заболевания плесенью.

— Да. Да. Да. Изменить историю удавалось только великим радикальным идеям. Программа — это следующий шаг в эволюции человечества. Каждый Про приведет десять Нео. Наше движение распространится по всему миру. Жалость и стыд исчезнут. Вина будет считаться тем, чем она на самом деле является, а именно пороком. — В его пронзительном взгляде плескалась достойная миссионеров убежденность. — Ты согласен с этим, Том? С тем, что вина — это порок?

— Чем больше я об этом думаю, тем яснее это понимаю.

— После семинара я поискал информацию о тебе в Google, но ничего не нашел. Странно для такого влиятельного человека, как ты.

— Моя компания занималась работой, имеющей отношение к обороне. Они любят, чтобы связанные с этим люди держались в тени.

— Значит, ты хорошо умеешь хранить секреты, да?

— Да.

— Те многочисленные овечки, которые тогда были на семинаре, они хотят, чтобы их контролировали. Они не могут быстро избавиться от этой потребности находиться под контролем. Ты — другое дело. Ты интуитивно чувствуешь принципы, заложенные в основе Программы. Ты человек действия. Не события случаются с тобой, а ты с ними.

— Мне нравится так думать.

— И твой развод не просто случился с тобой. Что-то послужило тому причиной.

Том Альтман смело встретил взгляд ТД:

— Да.

— Ты один являешься причиной всего, что происходит в твоей жизни. Только ты один.

Пол сотрясли раскаты грома, и Тим вдруг понял, что на улице идет дождь, что он барабанит по крыше и что дождь начался уже некоторое время назад. В комнате повисло чувство оторванности от мира. Они с Учителем были наедине на вершине холма в пустом здании, и от ветреной ночи их отделяло только тусклое освещение и тонкая крыша.

На лице Тома отразилась буря эмоций. Он отвел глаза, вытер нос кулаком:

— Я выяснил, кто убил Дженни.

— Ты человек действия. И у тебя есть все необходимые ресурсы.

Том Альтман резко поднялся.

— Сядь, — сказал ТД. — Ты можешь с этим справиться.

— Нет, я хочу постоять.

ТД поднялся с кресла и встал прямо перед Томом:

— Ты решаешь проблемы при помощи денег, Том. Ведь это твое старое программирование?

— Да.

ТД смотрел на него пристально, не мигая:

— Ты нанял кого-то?

Том Альтман закатил глаза.

— Твоя жена не вынесла решения, которое ты принял?

Том, задыхаясь, выдавил из себя:

— Дело было не только в этом. — Тим был как зачарованный. Он физически чувствовал, как входит в образ. Вот он облокотился на спинку стула, ТД в точности повторил его движение, не отрывая взгляда от лица Тома. Тим понял, что собирается сказать Том, только когда услышал первое слово его фразы. — Он… он убил не того парня. — Это признание было очередной частью рассказа Тома Альтмана, и все же оно не было полностью вымышленным, в нем ощущалась тесная связь с теми трупами, которые Тим оставил за собой в безумной гонке прошлого года.

— Я так не думаю, Том. Он убил того парня. Ты указал ему не того, кого нужно. Ты или твои люди. Но ты ведь спешил, не так ли? И у тебя были деньги, чтобы поторопить других. Деньги убили не того парня. Так? Твои деньги.

«И вот теперь, — подумал Том Альтман, — он сделает мне огромное одолжение и поможет избавиться от груза в 90 миллионов долларов».

Какое-то время они сидели в тишине. За окном бушевала непогода. ТД торжественно кивал, как священник. Вдруг он наклонился и сжал коленку Тима рукой, оказавшейся на удивление сильной:

— Мы поможем тебе преодолеть это. Прояви преданность, и Программа сделает все остальное.

ТД поднялся, и Том, который не любил проявлять пассивность, последовал его примеру. Эхо шагов ТД в ботинках с толстыми подошвами разносилось по всему пустому коридору. Снаружи стояла Лорейн в темно-сером плаще. Белый овал ее лица выглядел загадочно, в руках она сжимала закрытый зонт и пару галош, которые она дрожащими руками протянула ТД.

— Пожалуйста, иди и приготовь мне постель. Потом Том будет ждать тебя в своем домике, чтобы подготовиться ко сну. — Лорейн стояла перед Учителем в ожидании. — Это все.

Лорейн заспешила прочь и скрылась за стеной дождя. ТД пропустил Тима обратно внутрь. Дверь захлопнулась, и все погрузилось в полумрак. ТД наклонился развязать шнурки и отбросил ботинки в сторону. — Я пошлю ее за ними позже. Она хорошая… одна из хороших, Лорейн.

Том Альтман кивнул.

— Они больше всего нуждаются в том, чтобы их сломали и перепрограммировали. Женщины. На большом половом конвейере желание быть жертвой в основном закладывается в людей вместе с маткой. Женщины созданы для того, чтобы вынашивать детей. И что же они делают со своей болью? Со своей злостью? Они принимают ее, поглощают, растворяют в своей готовой к развитию яйцеклетки утробе. Они проталкивают эту боль и злость по венам и артериям до тех пор, пока все их тело ими не пропитается, пока они не закостенеют от стремления быть жертвами. Их нужно разбирать на части, а потом собирать заново. По-другому с ними нельзя.

ТД сунул ноги в калоши и сверкнул на Тима на редкость хищной ухмылкой — как будто волчий оскал блеснул из-под чепчика бабушки Красной Шапочки.

— Есть большая ирония в том, что женщины считают мужчин богами, потому что мы скорее склонны разрушать, чем создавать. И именно мужчины дали миру самые великие идеи, изменившие ход мировой цивилизации. Создать что-то новое можно, только если предварительно разрушить до основания старое. Для того чтобы внедрить какие-то инновации, нужно уничтожать. Каждая великая доктрина убивает все ей предшествовавшие. Изобретение видео прикончило радио, мой друг. Любая сука может щениться. Только способность разрушать может заставить уважать Бога. И Бог Отец, и Аллах заслужили уважение тем, что стерли с лица Земли парочку крупных городов.

— Как насчет Будды? — спросил Тим.

— Последователи Будды сжигают друг друга, а иногда и себя на кострах, руководствуясь его учением. — Он похлопал Тима по плечу. — Так что прибереги свою иронию до следующего раза.

ТД толкнул дверь, шагнул под дождь, и оба мгновенно промокли до нитки. Он прижимал зонтик к груди Тима до тех пор, пока тот его не взял. ТД подмигнул ему и пошел, бодро помахивая руками и сложив губы трубочкой, по чему можно было догадаться, что он что-то насвистывает.