Прощай, Эдем! Книга 2: Деннис

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Почему Деннис Харпер поссорился с матерью, Стефани Харпер. — Совет Мартины. — Деннис пытается понять, что именно связывает его с Мартой Липтон. — Встреча с Анеттой. — Подруга сообщает Марте о последнем разговоре с Рудди Чарлтоном. — Деннис Харпер удивительно беспечен. — Обеспокоенность Мартины. — Репортер Бернар Лафарг продолжает собирать информацию. — Знакомство с Анеттой Финн.

Ночь опустилась на побережье Австралии внезапно, как обычно и бывает в этих широтах. На небе одна за другой, словно в калейдоскопе, сменялись вечерние краски: желтая, светло-оранжевая, кроваво-красная, тускло-бронзовая. И наконец воцарилась густая бархатная чернота. Цветущие деревья начали источать еще более сильный аромат, громко гомонившие птицы заснули, и город уснул.

Закатав манжетку, Деннис посмотрел на свой «Ролекс» с маленькими бриллиантами — было без четверти два. Ласково посмотрев на сидящую напротив Мартину, он сказал негромко:

— Уже поздно, а у меня завтра много дел. Может быть, пора спать?

Неожиданно Марта сказала:

— Деннис, помнишь, несколько дней назад ты сказал, что насмерть поссорился со своей мамой… Не знаю, может быть, с моей стороны и не очень-то прилично интересоваться твоей личной жизнью, но…

При упоминании о той далекой уже ссоре Деннис тяжело вздохнул.

— Да, поссорился… Хочешь, чтобы я тебе рассказал о той истории? Но для чего?

Марта отвела взгляд.

— Я и сама не знаю… Может быть, я хочу узнать об этом потому, что хочется лучше научиться разбираться в людях…

Деннис покачал головой.

— Разбираться в людях, Марта — не такое уж и благо, как может показаться на первый взгляд. Научиться разбираться в людях — значит, прежде всего, научиться разбираться в мотивах их поступков, а поступки эти чаще всего неблаговидные…

Марта робко спросила:

— Какие же?

Деннис вновь вздохнул.

— Предательство, непонимание, эгоизм… Мне кажется, что гораздо лучше оставаться в счастливом неведении относительно всего этого…

После непродолжительной паузы Марта напомнила:

— А как же твоя мать?

Деннис отвернулся.

— Это очень печальная история, — голос его прозвучал неожиданно глухо, — очень печальная и очень грустная история, Марта…

Марта несмело прервала Харпера:

— Там тоже были предательство, непонимание, эгоизм?

Подойдя к столу, Деннис взял стоявшую там бутыль белого вина и, вынув из бара два стакана, налил себе и Марте.

— Сегодня что-то очень душный вечер, — произнес он, протягивая стакан. — Необыкновенно душный… Давай немного освежимся…

По всему было заметно, что Харперу не очень-то хотелось вспоминать ту историю и возвращаться к той ситуации.

Марта послушно пригубила.

— Понимаешь, в чем дело, — после довольно-таки продолжительного молчания сказал Харпер, — у нас с матерью очень сложные отношения.

— У всех детей непростые отношения с родителями, — вставила Мартина.

Деннис согласно наклонил голову.

— Возможно. Но у нас с мамой — особенно.

— Она что, не любит тебя? — поинтересовалась Мартина.

— Нет, что ты, она души не чает и во мне, и в моей сестре Сарре… — вспомнив недавний вопрос Марты, Харпер произнес: — Нет, там не было ни предательства, ни эгоизма… Скорее — непонимание… Хотя мама считает, что я предал ее.

Мартина отставила стакан.

— Предал? Неужели?

Деннис налил в свой стакан остатки вина из бутылки.

— Во всяком случае, она так считает…

— У нее были на это какие-то причины?

Выпив вино залпом, Деннис вытер рот шелковым платочком.

— Я уже сказал тебе, что эта история — очень, очень печальная…

Марта, поняв свою бестактность, наконец-то спохватилась:

— Если ты не хочешь, то можешь и не рассказывать, Деннис…

Тот только поморщился.

— Нет, ты не думай, ничего такого, что могло бы бросить тень на нас, Харперов, там нет… Во всяком случае, мне так кажется… — Деннис поудобней расположился на стуле и, вздохнув, начал: — Около года тому назад, когда я еще не был так богат — во всяком случае, в то время я не достиг таких финансовых успехов — так вот, около года назад я познакомился с одной девушкой. Мы встречались довольно долго, около полугода… Моя мать, Стефани Харпер, не знала об этом…

— Почему?

— Дело в том, что Илона Джакоби — так звали мою девушку — была из очень бедной семьи, из той, что принято называть неблагополучной: ее отец работал каким-то мелким клерком в «Харпер майнинг», компании, принадлежавшей моей маме. Ее мать была алкоголичкой и вот уже который год находилась в специализированной клинике… Илона работала лаборанткой в колледже. Это была очень тихая, скромная девушка — во всяком случае, в то время она казалась мне именно такой… Не знаю — полгода, которые мы встречались, много или нет, однако спустя именно этот срок мы решили, что не можем жить друг без друга… Мы любили друг друга, — голос Денниса Харпера дрогнул.

Мартина несмело спросила:

— И вы решили пожениться?

Деннис ответил тихо и печально:

— Да. Мы так решили… Я познакомил Илону с мамой — в такой ситуации, как ты понимаешь, это было необходимо. Не знаю почему, но она сразу же не понравилась никому, в том числе и маме. Только моя родная сестра Сарра поняла меня… Мать категорически заявила, что если я пойду на этот шаг, она разорвет со мной всякие отношения, чуть ли не проклянет меня. Я, однако, настаивал на своем.

— И что было дальше?

Деннис вновь тяжело вздохнул.

— Я, однако, настаивал на своем, — повторил Деннис, — вскоре было объявлено о нашей помолвке. Когда мама узнала, что я иду наперекор ее воле, она выгнала меня из дому…

— Ей не хотелось видеть невесткой дочь собственного же клерка? — уточнила Марта.

— Я слишком поздно понял это… Так вот: мать буквально вышвырнула меня из дому… В Эдеме был дикий скандал…

Мартина перебила рассказчика:

— В Эдеме? А что такое Эдем?

При упоминании об Эдеме Деннис Харпер несколько просветлел.

— Эдем — это такой большой белый дом, стоящий на вершине скалистого утеса на берегу Тихого океана. Как утверждают многие — самый шикарный дом во всей Австралии. Что-то вроде родового поместья Харперов, — пояснил Деннис.

— Значит, твоя мать выгнала тебя из дому?

— Да, представь себе…

— А как же твоя девушка — вы поженились?

Деннис покачал головой.

— Нет…

— Но почему? — в голосе Мартины прозвучало удивление.

— Фатальное стечение обстоятельств: буквально неделю спустя она погибла в автомобильной катастрофе, — голос Денниса звучал очень печально, во всяком случае, Мартина никогда еще не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Она уже пожалела, что вызвала его на этот разговор. — Да, погибла в автомобильной катастрофе. Врачи утверждали, что смерть наступила мгновенно… Я пережил настоящий шок. Только представь себе — тебя выгоняют из дому, оставляют безо всяких средств к существованию, родная мать прилюдно называет тебя предателем… И тут еще такое…

Поднявшись со своего места, Марта подошла к Деннису и погладила его по голове — ее движения были нежны и мягки.

— Бедный, бедный, — вздохнула она. — Как много пришлось тебе пережить…

Деннис печально посмотрел на девушку.

— Я попытался объясниться с мамой, однако она и слушать ничего не захотела… Короче, мне пришлось уйти из дому…

Марта пытливо посмотрела на собеседника.

— И что было дальше?

Деннис прищурился.

— Понимаешь, дальше я захотел всем, и, прежде всего, самому себе доказать, что и сам кое-чего стою в жизни… У меня были небольшие средства — я решил обернуть их и занялся бизнесом… И, как видишь, довольно успешно, — произнес Деннис.

После небольшой паузы Марта как бы между прочим поинтересовалась:

— Деннис, скажи, а ты часто вспоминаешь о той девушке?

Деннис покачал головой.

— Да… Мне все время кажется, что причина ее смерти — я. Знаешь, Марта, я все время думаю — если бы мы тогда не познакомились, если бы мы не полюбили друг друга, если бы… — он опустил глаза, — может быть, она осталась бы жива?

На этот раз вздохнула Марта.

— Да… Я понимаю, как тебе тяжело… — Марта запнулась, размышляя, как бы перевести разговор в другое, не столь тягостное для собеседника русло. Наконец, не найдя ничего более подходящего, она спросила: — Деннис, а ты никогда больше не предпринимал попыток помириться со своей мамой?

— Понимаешь, моя мать, при всех ее многочисленных достоинствах — человек довольно властный и самолюбивый, Впрочем, оно и понятно — находясь во главе «Харпер майнинг», компании, месячный оборот которой исчисляется миллионами… Да, я делал несколько попыток примириться с ней — через сестру Сарру. Моя сестра, — Деннис при этом воспоминании впервые улыбнулся, — моя сестра — единственный человек, который меня действительно понимает — так вот, она попробовала было объяснить маме… Но та и слушать ничего не захотела.

— Не знаю, может быть, я вмешиваюсь не в свое дело, однако мне кажется, что родители не должны вмешиваться в подобные вещи, — Марта почему-то вспомнила своего отца Гарри Липтона, активного анархиста — при всех его безобразных нравственных качествах он никогда не советовал малолетней Марте, с кем ей стоит водиться, а с кем не стоит. — Родители очень часто своими советами только все портят…

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Харпер, — не знаю… Относительно своей мамы я не хотел бы делать подобных обобщений. Хотя… Хотя, может быть, ты и права.

Неожиданно Мартина сказала:

— Знаешь что? Мне кажется, тебе необходимо поехать в этот Эдем и самому поговорить с мамой. Ты все-таки ее сын, мне кажется, она должна тебя понять… Понять и простить. Тем более, что этой девушки больше нет на свете…

Деннис испытывающе посмотрел на свою собеседницу.

— Ты действительно так считаешь?

— Да…

— Ты думаешь, она простит меня? Хотя, — Харпер тут же добавил, — хотя я до сих пор никак не могу понять, чем же я виноват перед мамой…

Мартина произнесла с большим воодушевлением:

— Я ведь понимаю — ты все время думаешь о той далекой ссоре… Тебя это гложет, ты не можешь обрести покоя…

— Да, — тихо согласился Деннис.

Мартина продолжала:

— Я абсолютно уверена, что твоя мать уже пожалела об этом… Она простит тебя — вот увидишь, обязательно простит… Я совершенно точно знаю, что и она мучается, что и ей тоже очень, очень тяжело… Может быть, еще тяжелее, чем тебе…

Деннис покачал головой.

— Я думал об этом…

— Ну и что?

— Да, я прекрасно понимаю, что и моей маме тоже очень тяжело… Но я почему-то боюсь встречи с ней… Знаешь, я очень часто вспоминаю тот скандал — при одном только воспоминании мне становится не по себе…

— И все-таки ты попробуй встретиться с ней, — произнесла Марта. — А теперь, — она посмотрела на часы, — наверное, пора идти спать.

Деннис медленно поднялся со своего места.

— Да, пожалуй, — произнес он.

Той ночью Деннис Харпер никак не мог заснуть. И хотя бессонница часто мучила его — на следующее утро он чувствовал себя совершенно разбитым — сегодняшний приступ был особенно острым.

Ворочаясь с боку на бок, Деннис размышлял над словами Марты.

«Может быть, действительно стоит встретиться и поговорить обо всем с мамой? — думал он. — А почему бы, собственно, и нет? Ведь я ее сын… Наверняка стоит так поступить… Только вот поскорее бы уладить все свои дела в Мельбурне…»

Последние сообщения с одной из мельбурнских бирж, на которой играл Харпер, заставляли его все время откладывать свой отъезд из города.

«Во всяком случае, я абсолютно ничего не потеряю, — продолжал Деннис свои размышления, — ничего. От такого разговора я только выиграю. Если мать прогонит меня, если она не захочет со мной разговаривать — я даже почувствую некоторое облегчение — во всяком случае, не буду томиться в неизвестности… Мне станет тогда ясно, что все мосты окончательно сожжены и надеяться на что-то не имеет никакого смысла. Пусть она отпишет все свое состояние на Сарру и Тома, я и без того достаточно состоятельный человек… А может быть… может быть, она все-таки простит меня? Ведь прошло уже столько времени…»

Неожиданно размышления Денниса приняли несколько иной оборот. Его мысли почему-то перескочили на Мартину Липтон.

«Никак не могу понять, почему за этот короткий срок она стала мне так близка? Что может связывать нас: меня, преуспевающего бизнесмена, и ее — обыкновенную проститутку… И что у нас может быть общего? Может быть, это потому, что Мартина так похожа на покойную Илону? Я с самого начала, еще в «феррари», когда она показывала мне дорогу в «Маджестик», обратил на это внимание: тот же разрез глаз, рта, тот же овал лица… Та же манера вызывающе улыбаться… Хотя, наверное, не поэтому или, точнее, не только поэтому… А может быть…»

Деннис никак не хотел себе признаться, что Мартина стала по сути единственно близким ему человеком. Этой девушке он мог рассказывать абсолютно все, и он знал, он просто не сомневался, что будет понят…

«Я ведь знаком с ней всего только несколько дней, а кажется, будто бы мы знаем друг друга целую вечность… Ей даже и говорить много не надо — она понимает все и так, безо всяких слов…»

Видимо, эти размышления настолько успокоили Денниса, что он и не заметил, как уснул…

Марта, как правило, поднималась несколько раньше Денниса — она, как и Харпер, любила с самого раннего утра стоять под душем.

Девушка вышла из ванной комнаты впрочем, ванной ее можно было назвать с определенной натяжкой, это, скорее был небольшой плавательный бассейн — вытирая на ходу голову махровым полотенцем. Ее внимание привлек телефонный звонок. Пройдя в соседнюю комнату, она подняла трубку.

— Алло…

С той стороны послышался голос ее лучшей подруги Анетты:

— Мартина, нам необходимо как можно скорее встретиться — голос у Анетты был необычайно взволнованный.

Повесив полотенце на спинку стула, Мартина присела.

— К чему такая спешка? — удивилась она. — Что-нибудь случилось?

Анетта Финн говорила чрезвычайно серьезно.

— Да… То есть, еще не случилось, но очень скоро может случиться. Кстати, а почему ты мне не позвонила? Я звонила тебе вчера и наговорила на автоответчик, чтобы ты непременно со мной связалась.

Мартина действительно прослушала кассету — кстати, это входило в ее немногочисленные служебные обязанности, но, целиком занятая своими мыслями, не придала информации своей подруги должного внимания.

— Извини, — начала Липтон, — у меня не было времени… Так что же, наконец, случилось — можешь ты мне это объяснить?

С той стороны провода послышалось:

— Это не телефонный разговор…

Мартина забеспокоилась — она достаточно хорошо знала свою подругу и могла со стопроцентной уверенностью сказать, что Анетта никогда не стала бы звонить ей в такой ситуации да еще утром, если бы на то не было действительно веских причин.

— Тогда хоть намекни…

Однако Анетта была категоричной:

— Короче, через полчаса я жду тебя в кафе «Пеликан» — там, где мы встречались с тобой в прошлый раз. Поняла?

— Хорошо, приду, — пообещала Мартина и повесила трубку.

Спустя двадцать минут — несколько ранее назначенного времени — она сидела за столиком, нетерпеливо поглядывая на входную стеклянную дверь.

Наконец к столику подошла Анетта. Отдышавшись — видимо, девушка опаздывала и поэтому ей пришлось бежать — она без подготовки, едва только поздоровавшись, сразу начала:

— Вчера я виделась с Рудди Чарлтоном, он предложил мне деньги за то, что я сообщу ему компрометирующую информацию о тебе…

Мартина насторожилась.

— А для чего это ему надо?

Анетта наклонилась поближе к своей подруге.

— Он предлагал мне целых пять тысяч долларов от имени издателя какой-то паршивой бульварной газетки — кажется, она называется «Обнаженная правда»…

— «Голая правда», — поправила Марта.

— Да, наверняка так, впрочем, как она точно называется, в этой ситуации не имеет значения, — ответила Анетта. — Так вот: этот подонок сказал, что если я расскажу издателю этой газеты о твоей жизни, то получу эту сумму…

Мартина пожала плечами.

— В моей жизни нет ничего такого, что я хотела бы скрыть… Да, я действительно проститутка — ну и что? Сколько людей занимается проституцией, торгуя, правда, не телом, а душой… Только тогда это называется выгодным бизнесом…

Анетта выжидающе смотрела на Мартину.

— Ну, и что же ты ему ответила? — наконец спросила та.

При воспоминании о той встрече в кафе у Олимпийского стадиона Анетта заулыбалась.

— Я послала его подальше, — произнесла девушка, — подальше… Я обругала его самыми последними словами — поверь мне, Марта, этот негодяй действительно заслужил такого.

Марта улыбнулась.

— Не сомневаюсь, — произнесла она, — ты правильно поступила…

Анетта во всех подробностях рассказала подруге о той встрече.

— Так и сказала? — не поверила ей Марта.

— Представь себе… — Анетта сделала небольшую выжидательную паузу. — Правда, я никак не могу понять, для чего этому Чарлтону необходимо так поступать… Для чего ему мешать твое имя с грязью…

Марта, которая давно уже знала о мотивах этого поступка Чарлтона — Деннис также рассказал ей о своей утренней встрече в кафе «Маджестика» со всеми подробностями — очень серьезно произнесла:

— Тут дело не во мне, тут все упирается в Денниса Харпера…

— Но при чем тут какая-то бульварная газета? — недоумевала Анетта.

— Значит, у Чарлтона есть свои интересы на этот счет, — сказала Марта. — Может быть, он хочет выудить у него побольше денег… Впрочем, так оно и есть… Деннис говорил, что этот мерзавец хочет разрабатывать какие-то заброшенные золотые прииски…

— И для этого ему нужны деньги, — закончила Анетта мысль подруги, — теперь мне все понятно… — девушка внимательно посмотрела на подругу. — Ты будешь рассказывать об этом Деннису?

— Если ты только не возражаешь, — кивнула в ответ Марта. — Ведь эта история прежде всего относится к нему…

— Да, ты права, — произнесла Анетта. — Действительно, Денниса надо поставить в известность… Мне кажется, он настолько богат, что ему ничего не стоит… — она запнулась, так и не закончив фразу; Анетта не могла сформулировать, как именно может поступить патрон и благодетель ее подруги по отношению к подлецу Чарлтону.

Впрочем, Марта и без того прекрасно поняла, что именно имеет в виду Анетта.

— Я не думала, что этот Чарлтон способен на такие вещи… Ладно, хватит об этом. Может быть, расскажешь, как твои дела?

Взгляд Анетты сразу же стал каким-то тусклым. Она вздохнула.

— Скверно, Марта… Хуже не бывает…

Марта полезла в сумочку.

— Может быть, тебе нужны деньги? — она, вынув из ридикюля кошелек, открыла его к, не считая, протянула лучшей подруге крупные банкноты. — Возьми…

Взгляд Анетты выразил необыкновенное удивление.

— А ты?

Марта только улыбнулась в ответ.

— Бери, бери — у меня их много… Я теперь очень богата, Анетта… Буквально вчера Деннис Харпер продолжил со мной контракт. Знаешь, сколько он предложил мне в неделю?

— Сколько?

— Никогда не поверишь! Целых пять тысяч долларов!

Анетта несмело взяла деньги.

— Ну, раз такое дело… — она положила банкноты в кошелек. Спасибо. Когда тебе их вернуть?

Мартина махнула рукой.

— Бери так… Считай, что это в подарок… И знаешь что?

Анетта подалась вперед.

— Что?

— Может быть, тебе стоило бы поменять квартиру. Я очень часто вспоминаю наше хозяйку — эту гнусную образину Элеонору Лафарг… — при одном только воспоминании девушка поморщилась. — Найти бы что-нибудь более подходящее…

— Ты говоришь — мне поменять квартиру? — переспросила Анетта. — А ты что… Впрочем, понимаю, — Анетта махнула рукой. — У тебя теперь началась совершенно иная жизнь…

Мартина виновато усмехнулась.

— Что поделаешь… Во всяком случае, что касается меня — на панель я больше никогда в своей жизни не вернусь, это уж точно… А о нашей квартире мне даже вспоминать гадко…

— Не бойся, у меня теперь чисто, — будто бы оправдываясь, сказала Финн. — Все в порядке.

— Так что ты скажешь?

— А эта мегера Лафарг несколько дней назад заходила, — произнесла Анетта. — И знаешь что?

— Что?

— Я ее тоже выгнала… Она довела меня так, что я, схватив со стола кухонный нож — ну, тот самый, ты должна помнить, с костяной рукояткой…

Анетта долго рассказывала подруге, как обошлась она с гнусной квартирной хозяйкой.

— Что-то в последнее время ты стала очень агрессивной — резюмировала Марта. — Всех, как я посмотрю, выгоняешь… И этого Чарлтона, и теперь вот — квартирную хозяйку… Нельзя так жестоко поступать с людьми, Анетта…

Девушка в ответ только ухмыльнулась.

— Что поделаешь — такие уж люди мне попадаются… Они сами виноваты… Они все — и Чарлтон, и Лафарг — почему-то считают, что коли я проститутка, то вести себя со мной можно как с последним отбросом…

Мартина поднялась из-за стола.

— Ладно, — она взяла свой ридикюль. — Спасибо, что предупредила меня. Если у тебя будут какие-нибудь сложности — обязательно дай знать…

Анетта в ответ сказала:

— Боюсь, что сложности теперь начнутся у тебя, дорогая… Да, — спохватилась девушка, — совершенно вылетело из головы: ты не знаешь, такой Джордж Баггс — он действительно сотрудничает с Деннисом Харпером?

— А, такой очень серьезный господин, — ответила Марта. — Да, я его видела несколько раз… Он, кажется, адвокат, занимается юридическим оформлением всех дел Денниса… А что?

Анетта оглянулась по сторонам — будто бы Джордж Баггс мог быть где-то неподалеку.

— Представляешь, какое совпадение, — произнесла она, — этот Джордж Баггс — мой дядя по матери… Это ее старший брат…

— Не может быть! — воскликнула Марта. — Это точно?

Анетта кивнула головой.

— К сожалению…

— Почему — к сожалению?

— Представляешь, что бы было, если бы он узнал, чем я занимаюсь в Мельбурне? Ведь и он, и все родственники, и мой папа совершенно уверены, что я учусь в университете на юриста… Ты, часом, не проговорилась ему обо мне? — с тревогой поинтересовалась девушка.

Марта поспешила заверить, что ее имя никогда не фигурировало в разговорах с адвокатом Денниса.

— Нет, все нормально… При нем я вообще предпочитаю не распространяться о своем прошлом, — сказала она. — И твое имя, будь уверена, не произносилось ни разу, так что можешь не волноваться…

— Смотри, не проболтайся, — сказала Анетта. — Ну, все, я пошла…

— Подумай над моим предложением, — произнесла на прощание Марта. — Я имею в виду относительно новой квартиры…

Финн помахала рукой.

— В самое ближайшее время я обязательно этим займусь, — пообещала она.

Первое, что сделала Марта, вернувшись в номер «Маджестика» — рассказала Деннису о разговоре с Анеттой — правда, она не назвала ее имени, сказав просто: «одна моя подруга»…

К немалому удивлению девушки, Деннис воспринял ее сообщение совершенно спокойно.

— Ну и что?

Марта, усевшись напротив — на столе уже дымился горячий кофе, принесенный в номер по звонку Денниса — удивленно посмотрела на него.

— То есть, что значит — ну и что?

Деннис равнодушно пожал плечами.

— Если его действительно интересует твоя или моя жизнь — это его право…

— Но ведь он наверняка интересуется всем этим не из чувства одного лишь голого любопытства! — воскликнула Марта. — Ты ведь сам рассказывал мне, что этот подонок говорил тебе что-то насчет денег, которые он бы хотел вложить в какие-то заброшенные золотоносные жилы, он набивался тебе в компаньоны, а ты…

Деннис махнул рукой.

— Вот ты говоришь мне — «интересовался всем этим не из чувства одного лишь голого любопытства». — Деннис невольно сымитировал интонации собеседницы, — ты говоришь, что он… — Харпер слегка, только одними уголками губ улыбнулся. — А я тебе в ответ на это говорю — ну и что?

— То есть как это «ну и что»? — в голосе Марты слышалось явное недоумение.

Деннис был совершенно спокоен и невозмутим — придвинув Марте коробку с печеньем, он сказал:

— Попробуй лучше вот этого… Рекомендую.

Однако девушка никак не могла успокоиться.

— Никак не пойму, почему ты настолько равнодушен к этому вопросу?

— Потому что меня это совершенно не касается… Я даже немного виню себя за тот утренний скандал в кафе, — произнес Деннис, надкусывая печенье и запивая его кофе. — Мне кажется, у меня нет никаких причин для серьезных волнений…

— Но ведь, насколько я поняла, этот мерзавец предложил тебе выбор: или ты принимаешь участие в каких-то его делах, или…

Деннис с совершенно спокойным выражением лица перебил собеседницу:

— На юридическом языке это называется «шантаж». Если тебе не очень понятно — спроси у мистера Баггса, он пояснит…

— И что же ты собираешься предпринять? — не сдавалась Марта.

Допив свой кофе, Деннис отодвинул чашку в центр стола.

— А почему, собственно, я должен что-то предпринимать? Я взвесил все «за» и «против»…

— Но ведь этот подонок связался с какой-то бульварной газеткой…

Деннис махнул рукой.

— А что, собственно, может эта газетка? Марта, — Деннис выпрямился, — я — джентльмен, во всяком случае, я никогда не совершал ничего такого, за что могут зацепиться все эти грязные пасквилянты…

— Но ведь Чарлтон бьет только на то, что ты… — Марта на мгновение запнулась, — что ты взял меня на работу, взял с панели…

Деннис с улыбкой прервал девушку:

— И, таким образом, совершил благородный поступок, вырвав тебя из порока, — нарочито-высокопарно произнес он. — Да нет, не волнуйся… Во-первых, необходимо доказать, что ты была проституткой. Во-вторых, необходимо доказать, что это — безнравственно… И вообще, — он поднялся из-за стола, — хватит об этом. Признаюсь, все эти разговоры стали мне порядком надоедать… Проститутка, не проститутка — это мое частное дело… — Деннис прошел в соседнюю комнату переодеваться. Через какое-то время оттуда донесся его голос: — Марта, допивай скорее кофе… У меня до визита мистера Баггса есть целых два часа… Я хотел бы предложить тебе пройтись по магазинам. Надеюсь, ты не станешь возражать?

Фил Якобс не зря считал, что самая ценная способность Бернара Лафарга — неоспоримые данные настоящего сыщика. Так оно и было. Отчитавшись перед своим боссом о проделанной в «Маджестике» работе и даже прокрутив на диктофоне наиболее любопытные места своих аудиозаписей, Бернар, не теряя времени, отправился собирать информацию дальше — спустя полтора часа его «ниссан» был припаркован на одной частной стоянке неподалеку от забегаловки, бывшей, как указывалось на вывеске, не чем иным, как «ночным клубом для мужчин, не страдающих комплексами». Бернар знал наверняка, что в этом заведении часто собираются недорогие проститутки.

Пройдя вовнутрь, молодой репортер заказал себе бокал слабоалкогольного пива — а будучи на службе, он редко позволял себе что-нибудь покрепче — и, усевшись в углу, стал ждать.

Бернар осмотрелся. Это заведение — с довольно обшарпанными стенами, с шатающимися столиками и скрипящими стульями — было довольно типичным в своей категории: забегаловка, превращавшаяся по вечерам «в ночной клуб», пользовалась популярностью у проституток и их типичных клиентов — таксистов, мелких клерков, мелкооптовых продавцов из соседних магазинчиков.

Время было довольно раннее — что-то около четырех часов дня, и по этой причине посетителей было немного. По причине малочисленности клиентов небольшая сцена, на которой по вечерам девушки демонстрировали сеансы стриптиза, была пуста.

Бернар решил, что если даже сегодня он не найдет никакой стоящей информации, то придет сюда и завтра; дело, которое он расследовал, было настолько важным, что репортер «Обнаженной правды» был согласен потратить на него сколько угодно времени.

Дверь раскрылась, и в зал вошла молодая девушка, брюнетка, внешность которой воскрешала в памяти героинь латиноамериканских телесериалов. Прическа, косметика и особенно одежда не оставляли сомнений, что это — проститутка.

Оставив бокал с недопитым пивом, Бернар поднялся и, подойдя к вошедшей, весело подмигнул.

— Ну, как твои дела, малышка?

Девушка, не отвечая, подошла к стойке и, взяв джин-тонику, отвернулась.

— Не хочешь со мной разговаривать? — не отставал Бернар.

Обернувшись, девушка произнесла:

— Оставь меня в покое…

— А почему? — продолжил Бернар. Он был уверен, что это знакомство может быть полезным для его расследования. — Почему я должен оставить тебя в покое? Я сегодня свободен, хотел бы весело провести время… Хотел бы, чтобы все вокруг улыбались… Ты такая грустная, — он осторожно погладил ее по голове — просто плакать хочется, глядя на тебя… Может быть, — он сделал жест рукой в сторону своего столика, может быть, составишь мне компанию на этот вечер?

Девушка послушно поднялась и уселась за столик Бернара. Тот, глядя на нее, ожидал, что она скажет хоть что-нибудь в ответ. Однако девушка продолжала молча тянуть свой джин-тоник.

Бернар участливо посмотрел на нее.

— Я вижу, у тебя какие-то серьезные неприятности? Могу ли я помочь?

Девушка подняла голову.

— Боюсь, что нет…

Бернар, обнадеженный тем, что собеседница все-таки заговорила, удвоил натиск:

— А все-таки…

Допив джин-тоник, девушка поднялась и направилась к стойке — за следующей порцией. По всему ее виду было заметно, что она собирается напиться как следует.

Бернар опередил ее — быстро вскочив со своего места, он первым подбежал к стойке. Когда похожая на латиноамериканку девушка попыталась расплатиться, Бернар только заулыбался.

— Не стоит… Я пригласил, следовательно, я угощаю… Иди, сядь, поговорим…

Девушка молча проследовала к столику.

— Могу ли я тебе хоть чем-нибудь помочь? — вновь начал репортер.

Та слабо махнула рукой.

— Едва ли…

Бернар понял, что теперь лучше всего — замолчать, дождавшись, пока собеседница выпьет и у нее развяжется язык. После нескольких маршрутов к стойке бара и обратно за джин-тоником девушка, подняв голову, недоуменно посмотрела на Бернара.

— А ты кто такой?

Бернар непринужденно улыбнулся.

— Твой друг.

Девушка продолжала непонимающе смотреть на соседа за столиком.

— А откуда ты тут взялся?

Продолжая все так же улыбаться, Бернар ответил:

— А я тебя пригласил сюда…

Девушка подняла брови.

— Действительно?

Бернар поспешил заверить, что он ни в коем случае не обманывает собеседницу.

— Конечно… А ты что, не помнишь? Я за тобой давно наблюдаю…

Девушка, вызывающе перебив его, спросила:

— Наблюдаешь? Вот как? Вынюхиваешь, высматриваешь? Ну, и каковы результаты?

— Мне кажется, — начал Бернар, — мне кажется, что тебя гложет какая-то мысль…

— А хоть бы и так, — огрызнулась девушка, — хоть бы и так… Тебе-то что?

— Просто я хочу тебе помочь…

— Все только и делают, что хотят мне помочь, — голос девушки звучал очень агрессивно. — Все только и заняты, что лезут в мою жизнь… И этот негодяй Чарлтон, и эта старая свинья Элеонора Лафарг…

При упоминании о своей матушке Бернар едва не свалился со стула — он ожидал от собеседницы всего чего угодно, но только не этого.

— Кто, кто ты сказала? — переспросил он, не веря свои ушам.

Девушка подняла на него глаза.

— Лафарг. Элеонора Лафарг, — повторила она по слогам. — А ты что, знаешь ее?

Придя в себя, Бернар произнес:

— Да, конечно…

— Откуда?

Бернар сразу же понял, что проститутка наверняка снимает одну из квартир, принадлежащих матушке. Зная склочный характер матери, он ничуть не удивился, услыхав из уст незнакомой девушки столь нелестные характеристики в ее адрес.

— Когда-то снимал у нее квартиру, — спокойно ответил Бернар. — Ох, и натерпелся же я! — поняв, что надо не упускать момент, он продолжил: — А ты, как я понял, тоже снимаешь у нее квартиру?

Девушка кивнула.

— Да.

Сходив к стойке бара, Бернар принес еще один джин-тоник.

— В таком случае, — весело сказал он, — в таком случае, мы с тобой друзья по несчастью… Давай выпьем по этому поводу…

Спустя полчаса Бернар знал о своей собеседнице абсолютно все: и то, что ее зовут Анетта Финн, и то, что ее отец, Герберт Финн, уверен, что его единственная дочь учится в каком-то университете, и даже то, как крупно повезло ее лучшей подруге Мартине Липтон — подумать только, она теперь работает на самого Денниса Харпера.

Мартина Липтон не раз утверждала, что Анетте нельзя много пить — от излишнего употребления джин-тоника она становилась очень болтливой, настолько болтливой, что утром, проснувшись с тяжелой свинцовой головой, она с ужасом вспоминала, что и кому о своей и не только своей жизни рассказывала…

Бернар узнал и причину столь тягостного настроения своей новой случайной знакомой — его матушка, Элеонора, явившись в отсутствие квартирантки с полицейскими, опечатала квартиру — все вещи, разумеется, остались там. Представившись журналистом одной провинциальной газеты (по понятным соображениям Бернар не рассказал Анетте ни о том, что он — сын ненавистной квартирной хозяйки, ни о своем расследовании), молодой репортер, почему-то проникнувшись к девушке чувством сострадания, предложил переночевать у себя… Он поспешил заверить Анетту, что не является извращенцем, садистом и что ни в коем случае не станет делать того, чего девушка не захочет делать сама. Конечно же, кроме одного лишь сострадания, Бернаром Лафаргом руководили и несколько иные мотивы — он небезосновательно ожидал, что Анетта, проникнувшись к нему доверием, и дальше расскажет что-нибудь небезынтересное о своих превратностях и злоключениях, а главное — о прошлом своей лучшей подруги.