Прощай, Эдем! Книга 2: Деннис

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Анетта Финн обнаруживает в рабочем компьютере Бернара Лафарга статью о Деннисе Харпере и своей лучшей подруге. — Ее мысли на этот счет. — Бернара продолжают терзать сомнения. — Откровенный разговор с Анеттой. — Что же делать?.. — Поиски Бернаром и Анеттой Денниса Харпера и Мартины. — Мартина привыкает к хорошим манерам. @BODY ТЕХТ+ = Вот уже третий день Анетта Финн жила в квартире Бернара Лафарга. Материальных затруднений Анетта не испытывала: у нее еще оставалось немного денег, полученных от Марты при последней встрече. Кроме всего прочего, жизнь у Бернара давала одно заметное преимущество — за квартиру не надо было платить. Откровенно говоря, девушка так и не могла сказать себе, на каких правах она тут обитает. На правах хорошей знакомой? Но, во всяком случае, не настолько хорошей, чтобы так вот запросто жить у малознакомого человека. На правах любовницы? Тоже маловероятно, ведь после той ночи она ни разу не была вместе с Бернаром. На правах невесты? Девушка и верила, и не верила словам Бернара Лафарга, сказанным при ней миссис Лафарг… То есть, она, конечно же, хотела в это верить, но прекрасно понимала, что это вряд ли возможно. «Скорее всего, Бернар тогда сказал своей матушке о нашей грядущей свадьбе лишь для того, чтобы как следует позлить ее, — решила она. — Во всяком случае, сам он, наверняка, уже позабыл о своих словах…»

Анетта практически не видела Бернара, поскольку он, как правило, уходил рано утром, часов в восемь, а когда возвращался, то Анетта, как правило, уже была в постели. На вопросы Анетты, чем он теперь занимается (девушка уже знала, что ее новый знакомый работает репортером в той самой газете, которую когда-то назвал ей мистер Чарлтон, однако не придала этому значения), Бернар обычно отшучивался. Понимая, как занят Лафарг, Анетта не рискнула приставать к нему с новыми расспросами, справедливо полагая, что если Бернар сочтет нужным, то сам расскажет, чем он занимается в «Обнаженной правде».

Бернар отсутствовал целый день, и Анетта, не зная, как и чем занять себя, пристрастилась к компьютерным играм — благо, в кабинете хозяина стоял превосходный компьютер. В тот момент, когда ее бывшая квартирная хозяйка рассказывала Якобсу разные ужасы про нее и про Марту, Анетта решила посмотреть, что же записано на дискете, которую Бернар неосторожно оставил на своем рабочем столе. Анетта потом оправдывалась, говоря, что думала, будто бы там записана какая-нибудь интересная компьютерная игра — безусловно, она немного лукавила. Марта не раз говорила ей, что многих людей, наподобие Анетты, погубило одно чисто женское качество — любопытство…

Выйдя в каталог, Анетта, к своему удивлению, обнаружила файл, название которого ее заинтриговало — «Марта». «Неужели это имеет какое-нибудь отношение к моей подруге, — подумала девушка, — или же это просто какое-то совпадение?..»

Однако это не было совпадением. Это была та самая статья, которую Бернар написал о Марте и Деннисе…

Прочитав материал с дисплея, Анетта несколько минут сидела как оглушенная. Смерть Рудди Чарлтона была для нее полнейшей неожиданностью. Еще большей неожиданностью явилось то, что в этом ужасном и загадочном преступлении ее новый знакомый без зазрения совести обвинял (хотя и в подтексте) Денниса и Марту. Материал был выстроен столь грамотно, что если бы Анетта не знала Марту, то у нее, наверняка, зародились бы сомнения относительно ее невиновности. Однако более всего девушку поразила позиция Бернара, даже не столько это, сколько сам факт написания статьи Лафаргом…

Наконец, придя в себя, Анетта вышла из директории дискеты и выключила компьютер.

«Это я во всем виновата, — подумала она, — да, только я. Это от меня он узнал и о жизни Марты, и о ее детстве и юности, и о разных подробностях, и об отношениях с Деннисом Харпером… Боже, какая же я была дура! А этот Бернар — я ведь доверилась ему, я считала его таким порядочным человеком… Боже, но почему мне все время так не везет в жизни!.. Почему я все время доставляю столько неприятностей людям, которые меня так любят — той же Мартине…»

Первым порывом Анетты было выкинуть дискету с записанной статьей куда-нибудь подальше или как минимум стереть с нее этот злобный пасквиль — да не просто пасквиль, а настоящее обвинение в убийстве. Однако в последний момент, просчитав, что у Бернара безусловно есть принтерная распечатка, она передумала это делать.

«А может быть, Бернар не так сильно виноват? — подумала Анетта. — Может быть, его просто используют? Может быть, он и сам не ведает, что творит? Не могу поверить, чтобы он был таким законченным негодяем…»

Наконец, Анетта решила, что в сложившейся ситуации лучший выход — откровенно поговорить обо всем с самим Лафаргом…

К удивлению Анетты, Бернар вернулся домой гораздо раньше обычного — после шести. Вид у него был очень мрачный — девушке показалось, что его неотступно терзают какие-то мысли. Едва поздоровавшись с ней, Лафарг сбросил с себя куртку и плюхнулся в кресло.

Искоса поглядывая на Бернара, Анетта соображала, с чего же ей лучше начать разговор о случайно прочитанной статье. Как ни странно, но в глубине души она не верила, что Бернар сознательно пошел на такую низость. Во всяком случае, с первой встречи Лафарг показался ей весьма порядочным человеком.

Совершенно неожиданно для Анетты первым заговорил Бернар:

— У меня неприятности, — голос Лафарга прозвучал как-то приглушенно, словно он говорил, уткнувшись лицом в подушку.

Девушка натянуто улыбнулась — улыбка вышла какой-то неестественной, похожей, скорее, на гримасу.

— Я вижу…

Медленно подняв на Анетту глаза, Бернар тихо произнес:

— Я очень виноват перед тобой, Анетта…

Девушка была готова ко всему, но только не к такому повороту событий. Она сразу же поняла, что речь пойдет о вещах, имеющих отношение к ее лучшей подруге Мартине.

— Я очень виноват перед тобой, — повторил Лафарг. — Мне очень, очень стыдно…

Анетта уселась рядом.

Бернар продолжал, стараясь не встречаться с девушкой взглядом:

— Дело в том, что я… я просто запутался. В моей газете — ты ведь, наверняка, знаешь, что я служу репортером в «Обнаженной правде» — мне поручили провести расследование, имеющее отношение к твоей лучшей подруге…

Спустя полчаса девушка знала абсолютно все: и о планах Якобса относительно Денниса и Марты, и о том, как в действительности погиб Рудди Чарлтон, и о шантажных талантах непосредственного шефа, а теперь еще и компаньона Бернара.

— Знаешь, что, — сказал Бернар после продолжительной паузы, — знаешь, все-таки хорошо, что я рассказал тебе обо всем этом. Мне сразу же стало легче дышать…

Анетта сидела молча. Наконец, смахнув с ресницы слезу, она произнесла:

— Значит, ты просто использовал меня?.. Значит, я была нужна тебе только как источник информации, которую вы с этим проходимцем Якобсом собирались продать? Значит, ты не… — после этих слов Анетта зарыдала навзрыд.

Бернар положил свою ладонь на ее плечо.

— Да, Анетта, я использовал тебя… Я очень виноват перед тобой, мне очень неудобно, мне просто стыдно… Но теперь, — голос его дрогнул, — теперь я во всем тебе честно признался…

Анетта всхлипнула:

— Теперь уже поздно…

— Но почему?

Вытерев рукавом красные от слез глаза, девушка произнесла:

— Поздно… Теперь этот подонок Якобс начнет шантажировать Денниса… И во всем виновата я! — девушка зарыдала вновь. — Боже, зачем я тогда тебе доверилась? Зачем я встретила тебя?..

— Но почему «поздно»?.. — вновь спросил Бернар. — Мне кажется, еще далеко не все потеряно… — он сделал небольшую паузу, после чего произнес более твердо и спокойно: — Надо что-то делать…

— Что, что ты теперь можешь сделать?! — сквозь рыдания ответила Анетта. — Раньше надо было думать, что делаешь…

— Обожди, — с этими словами Бернар поднялся со своего места и вышел в соседнюю комнату — туда, где стоял компьютер. — Вот, — он протянул девушке дискету, вернувшись спустя несколько минут. — Я только что стер с нее всю информацию…

Взяв злополучную дискету, Анетта с хрустом разломала ее — дискета полетела в мусорное ведро. Туда же полетели и кассеты с записями, сделанными Бернаром. После чего Анетта несколько успокоилась.

— Остается распечатка этой злополучной статьи, — задумчиво произнес Бернар. — Она хранится в кабинете у Якобса. Наверняка, он положил ее в свой стенной сейф: он всегда хранит там самое ценное.

— А взять ее оттуда никак нельзя?.. — с надеждой в голосе поинтересовалась Анетта.

— Боюсь, что нет, — ответил тот, — шифр от сейфа известен только одному Филу. Я сегодня уже пробовал попросить статью обратно — я говорил тебе. По-моему, это вызвало его подозрения… Только не знаю, в чем можно меня заподозрить…

— Еще бы! — в голосе Анетты прозвучала издевка. — Ты ведь самый талантливый борзописец во всей Австралии! Самый талантливый кляузник…

Поняв, что возражать нечем, Бернар молчал.

— А если сказать, что ты случайно стер информацию с дискеты?.. — предложила Анетта после некоторого молчания.

Бернар поморщился:

— Ты не знаешь Якобса. Он, наверняка, не поверит мне. К тому же, он вновь отдаст этот текст в набор, только на этот раз — оператору…

— Когда он собирается опубликовать этот материал? — спросила девушка.

Вспомнив подробности последнего разговора с боссом, Лафарг произнес:

— Точно он не сказал, говорит, что надо несколько дней обождать — во всяком случае, в самое ближайшее время он собирается встретиться с Деннисом Харпером, чтобы показать ему… — он так и не смог произнести «показать ему мою статью».

Анетта долго и напряженно молчала: она обдумывала все возможные варианты. Наконец, не найдя ничего лучшего, предложила:

— А если ты пойдешь в полицию и все расскажешь — я имею в виду убийство Якобсом Рудди Чарлтона — тогда что?

Лафарг только махнул рукой.

— Не стоит, — произнес он. — Да, полиция действительно не любит Якобса, но против него нет никаких фактов. И кроме того, Анетта, в таком случае мне придется проходить по этому делу как прямому соучастнику преступления. А Якобс, безусловно, будет все отрицать…

И Анетта предложила следующее:

— Мне кажется, что тебе стоит как-нибудь поговорить со своим шефом — может быть, удастся урезонить его?

Бернар только поморщился:

— Боюсь, что из этой затеи ничего не получится. Фил слишком любит деньги, чтобы оставить возможность сорвать с Денниса куш побольше…

— И все-таки, — продолжала настаивать Анетта, — ты виноват, и поэтому тебе придется что-нибудь предпринимать…

— Но что же?

Анетта тяжело вздохнула:

— Понятия не имею…

— И я тоже, — честно признался Бернар. — Положение безвыходное…

Поднявшись с кресла, Лафарг принялся расхаживать по комнате взад и вперед; по его выражению лица можно было с абсолютной уверенностью сказать, что весь он погружен в размышления.

— Знаешь, что, — произнес он, — мне кажется, надо действовать несколько иначе…

Анетта повернулась в его сторону.

— То есть?

Бернар, продолжая расхаживать взад и вперед по комнате, сказал:

— В таких случаях надо представить себя на месте того человека, против которого пытаешься что-то предпринять и…

Девушка только махнула рукой:

— Если ты это насчет своего Якобса, то тут и представлять нечего. Он — то давно уже представил, как будет себя вести Деннис…

— Не перебивай… — Лафарг наморщил лоб. — Кстати, а как, по-твоему, должен повести себя этот Деннис Харпер?..

Анетта пожала плечами:

— Мне кажется, он бы выгнал этого проходимца вон, — сказала она.

— …чтобы на следующий день прочитать о себе и о Марте набор гадостей, купив газету в любом киоске, — продолжил Деннис. — Что ж, выгнать Якобса — конечно же, романтично и мужественно, однако надо быть реалистами. Мне кажется, что Деннису проще согласиться…

Решив помочь и неизвестной ему девушке, и мультимиллионеру Деннису Харперу, к которому — Бернар замечал в себе это неоднократно! — он испытывал неприязнь только потому, что Деннис волей судьбы оказался богаче его самого, Лафарг поступал так только для того, чтобы загладить вину перед Анеттой. Впрочем, к этому чувству примешивалось подсознательное ощущение вины перед тем же Харпером — сознание того, что этот молодой человек по его вине может попасть за решетку в наказание за преступление, которого на самом деле не совершал, приводила Бернара в ужас. Фил Якобс не зря сказал, что Бернар слишком жалостливый и чувствительный — он действительно не потерял совести…

Анетта с сомнением покачала головой.

— Считаешь, что Деннис согласится на его условия? — спросила она.

Бернар кивнул:

— Считаю, что у него теперь просто нет иного выхода…

Вспомнив, как лихо поступил Харпер с Чарлтоном, Анетта сказала:

— Но ведь Чарлтон тоже пытался в свое время шантажировать Денниса…

— Это — совсем другое, — отмахнулся Бернар. — Совершенно иная ситуация…

— В чем же различие?

Бернар принялся объяснять:

— Во-первых, Чарлтон, отправляясь к Деннису, не имел на руках абсолютно ничего — он не располагал ничем, кроме угроз. Он попытался взять Денниса нахрапом, но из этого ничего не получилось. Во-вторых, Якобс делает упор не на связь мультимиллионера с проституткой, а на то, что против Денниса Харпера все улики в деле об убийстве Чарлтона. В-третьих, отправляясь на свидание с этим человеком, он, наверняка, захватит с собой мою статью… — при упоминании о статье Бернар помрачнел. — Черт! И угораздило же меня связаться с этим проходимцем…

Анетта заметила нравоучительно — на этот раз, как подметил Бернар, это нравоучение прозвучало вовсе не зло, в отличие от предыдущих разов:

— Раньше надо было думать…

Бернар поморщился:

— Сам знаю…

На некоторое время и Бернар, и Анетта замолчали, обдумывая, что же можно предпринять в сложившейся ситуации.

Наконец девушка напомнила:

— Ты что-то начал говорить, будто бы надо представить себя на месте того человека, который является твоим противником. Правда, я так ничего и не поняла… — призналась она.

— Да, постой… Ты перебила мою мысль, Анетта, — тихо сказал Бернар. — Ты не так поняла — я говорил не о Деннисе…

— А о ком?

— О Якобсе.

— Ну и что?

— Понимаешь, — Бернар, подойдя к девушке, уселся напротив, — понимаешь, я вспомнил: Якобс очень рассчитывает на то, что все произойдет очень неожиданно… Ну, я говорю о его предстоящей беседе. Он не раз повторял мне: «Главное — целиком и полностью деморализовать человека».

— И что с того?

Бернар внимательно посмотрел на девушку, словно пытаясь понять — действительно ли она не понимает его мысль, или же спрашивает просто так, как говорится, для проформы.

— Ну, и ты не знаешь, что следует делать дальше? — спросил он.

Та пожала плечами.

— Честно говоря, Бернар, — произнесла она полным оправданий голосом, — честно говоря, меня эта история настолько поразила, настолько вывела из состояния душевного равновесия, что теперь я очень тяжело соображаю… Извини, но я бы хотела, чтобы ты не переспрашивал меня больше, а объяснял все просто и ясно…

Бернар кивнул:

— Что ж, идя навстречу твоим пожеланиям, обещаю объяснять все просто, ясно и доходчиво…

Анетта наклонила голову в знак того, что она действительно приготовилась выслушать все, что ей скажет Лафарг.

— Продолжай…

— Значит, — произнес он, — значит, самый естественный шаг с нашей стороны — пойти к Деннису и Мартине и честно рассказать обо всем…

До Анетты наконец дошло, что именно имеет в виду Бернар.

— И когда ты собираешься это сделать? — спросила она.

Бернар растерянно произнес:

— Не знаю… Мне кажется, в этой ситуации нельзя терять ни минуты. Чем скорее, тем лучше, это же понятно.

Самообладание вновь вернулось к Бернару, как только он переключился на конкретные размышления о дальнейшем плане противодействия Якобсу.

Анетта покачала головой:

— Любопытно… Ну, и как ты себе это представляешь?

Бернар уставился на нее:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты придешь к Деннису Харперу и заявишь, что ты и есть тот самый человек, который написал о нем гнусный пасквиль…

Бернар виновато опустил голову и тихо произнес — при этом он старался не встретиться взглядом с Анеттой:

— Придется…

Анетта предложила:

— Может быть, это стоит сделать мне? Ну, поговорим сперва с Мартой, а потом — и с самим Деннисом Харпером. Если, конечно, он захочет меня выслушать, — добавила она.

— Может быть, — неопределенно произнес Бернар. — Только мне кажется, что говорить с Деннисом должен именно я.

Анетту это решение несколько удивило.

— Ты?

Бернар вздохнул вновь — еще тяжелее, чем в прошлый раз.

— Да, я… Я очень виноват перед этим человеком, Анетта. Я кругом виноват, я виноват перед всеми: и перед Деннисом Харпером, и перед тобой… Это мой единственный шанс хоть как-то искупить свою вину. Я понимаю, что тебе гораздо проще сделать это…

— Я тоже виновата, — вставила Анетта. — Я очень виновата перед своей лучшей подругой — я говорю о Марте…

На Бернара эта реплика не произвела никакого впечатления.

— Я понимаю, — продолжал он, — что ты хочешь помочь мне. Не надо этого делать, я сам должен исправить свою ошибку. Дай мне этот шанс, Анетта…

Слушая Бернара, Анетта, к своему удовлетворению, поняла, что не ошиблась в оценке этого человека. «Значит, — подумала она, — этот Бернар не такой уж и подлый человек, как я сперва подумала… Он действительно хочет загладить свою вину…»

Стараясь казаться как можно мягче, Анетта предложила:

— Давай пойдем на компромисс…

— То есть?

— Я согласна — разговаривать с Деннисом Харпером действительно будешь ты — тем более, это чисто мужской разговор… А с Мартиной поговорю я — мне ведь тоже стыдно…

Судя по всему, Бернара это предложение вполне устроило.

— Я согласен, — кивнул он, — пусть будет так, как ты сказала…

Поднявшись со своего места с самым решительным видом, Анетта посмотрела на электронные часы, стоявшие на столе.

— Шесть вечера, — сказала она. — Ты сам говоришь, что нельзя терять ни секунды… Кто знает, когда именно этому Якобсу взбредет в голову начать шантажировать Харпера… Надо хотя бы упредить его, надо подготовить Денниса к этому разговору…

Бернар с готовностью поднялся с кресла.

— Хорошо, — согласился он. — Сейчас позвоню… — он потянулся за телефоном. — Какой номер у этого Денниса Харпера в «Маджестике»?..

Как назло, трубку никто не снимал. Анетта, стараясь придать своему голосу максимум спокойствия — это, впрочем, получилось у нее с трудом, — произнесла в трубку:

— Анетта или Деннис, срочно позвоните по следующему номеру, — она назвала телефон Лафарга, — дело очень важное, совершенно не терпящее никаких отлагательств. Еще раз повторяю — срочно позвоните мне или хозяину квартиры, Бернару Лафаргу, по номеру…

Повесив трубку, Анетта отставила телефон и, обернувшись к репортеру, сказала:

— Как назло, никого нет… Всегда вот так: когда человек тебе нужен, он почему-то исчезает…

— А когда он тебе не нужен, — улыбнулся Бернар, — он всегда маячит на твоем горизонте…

Анетта подняла на Бернара глаза.

— Имеешь в виду кого-нибудь конкретного? — спросила она.

— Да.

— Надеюсь, не меня? — в голосе Анетты неожиданно прозвучал некоторый вызов.

— Нет, что ты. Я тебе так благодарен.

Анетта удивленно подняла брови…

— Ты — мне?.. — переспросила она. — Ты мне благодарен?

Бернар кивнул:

— Да, Анетта.

— За что?

Бернар вздохнул.

— Знаешь, — произнес он, — знаешь, если бы не ты, я был бы совершенно другим человеком…

— Это ты о Марте и вообще обо всей этой неприятной истории? — уточнила девушка. — Что поделаешь… Так уж получилось.

— Не только о Марте, — сказал Лафарг. — И о Марте, и о тебе, и обо всех нас…

Запомни хорошенько: вилку всегда надлежит держать только в левой руке, а нож — только в правой. Есть, правда, некоторые исключения. Например, когда ты ешь блюда туземной кухни. Однако, повторю еще раз, в европейской традиции принято вести себя за столом только таким образом…

Вот уже целых полчаса мистер Джордж Баггс по просьбе Денниса Харпера обучал Мартину правилам этикета. Нельзя сказать, чтобы мистеру Баггсу это занятие доставляло большое удовольствие — все-таки по образованию и призванию он был юрист, а не учитель хороших манер, — однако он настолько уважал Денниса Харпера, что никак не мог проигнорировать его настоятельную просьбу заняться Мартой.

«Мне надо, чтобы через неделю, максимум через две, Мартина Липтон выглядела настоящей леди, — попросил Деннис. — Насчет этой девушки у меня далеко идущие планы…»

Мартина же, наоборот, хотя и несколько комплексовала из-за своей некомпетентности в самых простых, как сказал мистер Баггс, вещах, однако слушала своего нового учителя с неослабевающим вниманием. К желанию выглядеть «настоящей леди», чтобы не ударить лицом в грязь перед родственниками Денниса Харпера и особенно его мамой, Стефани Харпер, примешивалось чисто детское любопытство. Ей, выросшей в почти трущобном предместье Мельбурна, было просто интересно узнавать, что, оказывается, есть с ножа — неприлично, что для рыбы и для мяса существуют специальные приборы — наборы вилочек, ложечек и всякого прочего, — что к каждому определенному блюду полагается определенный сорт вина…

— Значит, насчет ножа, надеюсь, ты все усвоила? — произнес мистер Баггс.

Мартина согласно кивнула:

— Да…

— Вот и отлично, — произнес Джордж. — Тогда перейдем к следующему… Есть надо небольшими кусочками, крайне желательно — беззвучно. Это значит, что за едой категорически нельзя чавкать, сморкаться, сопеть… Понимаешь, о чем я говорю?

— Почему?

Мистер Баггс продолжал все тем же менторским тоном — он явно вошел в роль наставника:

— Потому что подобные звуки могут испортить у людей, сидящих с тобой за одним столом, не только аппетит, но и настроение на целый день.

Марта подняла руку вверх — совсем как школьница, которая хочет уточнить у учительницы интересующий ее вопрос.

— Слушаю, — сказал Джордж.

— А если я за столом одна — тогда можно?

Мистер Баггс явно не понял этой реплики своей ученицы.

— Что — можно?.. — спросил он.

— Ну, тогда можно издавать неприличные звуки: сморкаться, сопеть, чавкать?

Мистер Баггс покачал головой:

— Нет.

— Но почему?.. — удивлению Мартины не было предела. — Вы ведь сами только что сказали, что главное — не испортить у сидящих за столом людей аппетит и настроение. А если за столом, кроме меня больше никого нет, что же тогда?..

Мистер Баггс решил пойти на некоторые уступки.

— Хорошо, — произнес он, — если ты без этого не можешь — я имею в виду о чавканьи, — тогда можно. Только желательно не слишком громко — чтобы не было слышно не только за стеной у соседей, но и в соседней комнате… А вообще, Мартина, мне не слишком нравится такая позиция…

Мартина подняла голову и внимательно посмотрела на Джорджа.

— Что вы имеете в виду? — спросила девушка. — Что именно вам не нравится?..

— Понимаешь, — начал мистер Баггс, — понимаешь, это значит, что когда никто не видит, как ты делаешь какие-нибудь неприличные с общепринятой точки зрения вещи, тогда можно все… Интересно, почему ты не спросила меня — если, мол, в одной комнате со мной, за одним столом сидит глухой и слепой человек — можно ли тогда вести себя подобным образом?

Такой поворот проблемы неожиданно развеселил Мартину Липтон.

— Действительно, — воскликнула она, — действительно, как это я сама об этом не подумала! Кстати, мистер Баггс, а как бы вы сами ответили на этот вопрос? — она внимательно посмотрела на своего учителя, ожидая, что же он ответит.

— Знаешь, — сказал Джордж, — это, конечно же, дело вкуса, только я бы на твоем месте никогда так не поступал… Даже если ты живешь на необитаемом острове…

Марту этот ответ несколько удивил.

— Вот как? — воскликнула она. — Но почему? Ведь на необитаемом острове мне некому портить аппетит своими, как вы говорите, неприличными выходками? Я ведь там совершенно одна… Почему же тогда я не могу поступать так, как хочу?

— Понимаешь, — терпеливо начал Джордж. — Понимаешь, ты, конечно же, вольна поступать так, как сама находишь нужным… Только я бы так никогда не поступил… Это неуважение к самому себе… Так можно окончательно опуститься и деградировать…»

— То есть?..

Мистер Баггс вздохнул:

— Понимаешь, с этого все и начинается — когда человек начинает плевать на людей. Так можно окончательно опуститься. Сперва перестанешь уважать самого себя, потом — начинаешь открыто плевать и на других…

Сделав заговорщическое выражение лица, Мартина произнесла шепотом:

— Я все поняла, мистер Баггс. Я никогда не буду опускаться… И все-таки — можно ли задать вам только один вопрос?

Мистер Баггс сдержано улыбнулся:

— Можно. Только при одном условии — если он имеет отношение к теме нашего разговора.

— Мистер Баггс, — Мартина понизила голос так, что ее едва было слышно, — и все-таки… Если я на необитаемом острове, если рядом совершенно никого нет… Могу ли я хоть немного почавкать?

Мистер Баггс пожал плечами:

— Ну если ты уж действительно не можешь без этого жить… Не понимаю только — для чего тебе это так необходимо?

— Просто нравится, — ответила Мартина, — нравится, и ничего не могу с собой поделать.

Так и не поняв, в шутку ли говорит его подопечная или всерьез, мистер Баггс сдержанно заулыбался.

— Теперь дальше… Надеюсь, ты понимаешь, почему нельзя есть большими кусками?

Мартина округлила глаза:

— Нет…

— Потому, — произнес Джордж, — что это — очевидный признак жадности. Знаешь, только наши далекие предки отрывали мясо зубами большими кусками. Мы же не первобытные дикари, не правда ли?

Мартина хмыкнула в ответ.

— Мне иногда кажется, что первобытные люди гораздо образованнее нас, — ответила она. — Вот взять хотя бы аборигенов Австралии. У них, в отличие от нас, не принято обманывать друг друга. А если они и едят свои национальные блюда большими кусками, то это ведь не самое страшное, не так ли?

Мистеру Баггсу ничего не оставалось делать, как согласиться, тем более что он и без Мартины был прекрасно осведомлен о том, что она говорит правду.

— Возможно, возможно, — закивал он в ответ. — Однако в данный момент мы не будем говорить о пороках современной цивилизации. Наоборот, в мою задачу входит научить тебя правильно вести себя в хорошем обществе.

— Что еще?

— Очень важный момент, — продолжал мистер Баггс, — научиться правильно выбрать тему разговора…

— То есть?

— Ну, понимаешь, нельзя говорить о вещах, способных испортить сотрапезникам аппетит. Вот, например, сегодня за завтраком ты вдруг, ни с того ни с чего, начала рассказывать, какие ужасные крысы обитали на твоей исторической родине — я говорю о Кавалерийском переулке…

Мартина тут же возразила:

— Но ведь они действительно там обитали — что я могу поделать? К тому же утконос, поданный к столу, чем-то напомнил мне этих отвратительных грызунов.

При одном только упоминании об этом животном мистер Баггс поморщился.

— Но ведь люди бывают очень впечатлительными, — попытался объяснить он Марте всю нетактичность ее утренней реплики. — Я, например, знаю одну леди, которая однажды упала в обморок, когда за столом кто-то в шутку сказал, что в каком-то осажденном городе люди ели от голода кошек…

— И не только в осажденном городе, — тут же поправила собеседника Мартина. — Я, например, знаю один ресторан, где под видом жаркого из кролика регулярно подают драных кошек…

Мистер Биггс вновь поморщился.

— Только не вздумай ляпнуть об этом где-нибудь за столом — особенно, когда попадешь в Эдем, в дом Харперов…

Мартина передернула плечами.

— Хорошо. Но ведь это факт. Я думаю, что многие люди зачастую обращают больше внимания на внешнюю форму вещей, чем на их истинную суть…

— Это ты о чем?

— Думаю, что если бы ту престарелую леди усадили за стол, где было бы жаркое из хорошего помойного кота…

При словосочетании «помойный кот» Джордж как-то неловко закашлялся, было впечатление, что пытался подавить в себе рвотные спазмы.

— … так вот, если бы она бала как следует голодна, думаю, она ни за что бы не заметила подмены, — закончила свою мысль Мартина. — Кроме того, если люди действительно столь впечатлительны, как вы говорите, то их надо заранее предупредить, в какой ресторан стоить ходить, а в какой — не стоит. А где это еще сделать, как не за столом?

Доктор Баггс слегка вздохнул: доводы Мартины, при всей их нелепости, были в чем-то логичны. Кроме того, Джордж не отличался такой оригинальностью постановки вопросов, как Мартина, и поэтому не всегда мог сразу же парировать ее реплики.

— Возможно, возможно, — пробормотал он. — Но все-таки мне кажется, что об этом можно сказать и при других обстоятельствах… Ладно, — сказал Джордж — то ты усвоила — я говорю о том, что можно рассказывать за столом, а что нет?..

Однако Мартине настолько понравилась эта тема, что она никак не хотела отстать от адвоката.

— Не совсем…

Джордж начал заметно нервничать.

— Что же тебе не понятно? — спросил он, стараясь подавить некоторое раздражение. — Спрашивай, а я постараюсь ответить.

— Я не понимаю: о чем же тогда можно разговаривать?..

— Ну, скажем, на какие-нибудь нейтральные темы, — ответил тот. — О чем-нибудь таком, что всем приятно и интересно…

— Но если я оказываюсь за столом с совершенно незнакомыми людьми, то откуда я могу знать, что именно вызовет у них интерес?

— Ну, допустим, о природе, о погоде…

Это предложение явно не удовлетворило Мартину.

— Но, о погоде можно узнать по телевизору или из газет, — парировала Марта. — Неужели пересказ содержания прогноза синоптиков — причем чаще всего ошибочного — доставит незнакомым людям хоть какое-нибудь удовольствие? Они просто сочтут меня за полнейшую идиотку.

«А ведь она права, — с тоской подумал мистер Баггс. — Она совершенно права. Никогда не ожидал, что женщина такого круга может обладать таким замечательно развитым логическим началом… Теперь я прекрасно понимаю, почему на подавляющем большинстве званых обедов парит такая невыносимая скучища… Впрочем, это знают абсолютно все, только никто не находит в себе мужества признать, что все обеденные темы на таких мероприятиях, как правило, высосаны из пальца…»

— Тогда говори о чем-нибудь таком, что не вызовет у собеседников и сотрапезников никаких неприятных эмоций, — произнес мистер Баггс. — Если ты попала в общество мужчин, то…

Неожиданно Мартина перебила его:

— Ну, о чем говорить в обществе мужчин, я прекрасно знаю…

«Сейчас, наверняка, скажет какую-нибудь гадость», — подумал Джордж.

— Мужчины, как правило, любят только три темы: во-первых — спорт, во-вторых — автомобили…

— Совершенно верно, — вставил Джордж.

— Ну еще… — Мартина замялась, словно раздумывая, стоит ли говорить мистеру Баггсу «в-третьих».

Тот одобряюще улыбнулся:

— Так о чем же они еще любят говорить? Первое и второе ты назвала абсолютно верно…

— Больше всего мужчины любят говорить о женщинах, — произнесла Мартина. — Даже не столько о самих женщинах, сколько о своих победах над ними, правда, чаще всего мнимых. Вообще, мистер Баггс, не в обиду вам будет сказано, вы ведь тоже мужчина, — так вот, все мужчины — отъявленные вруны…

Мистер Баггс широко улыбнулся:

— Все?

Спохватившись, Мартина поспешила несколько поправиться:

— Ну, бывают приятные исключения…

— Кто же?

— Деннис Харпер, например… Он вообще на удивление скромен, хотя иногда и бывает злоязычен… Однако исключения только подтверждают общее правило…

— Марта, ты, несомненно, права — я говорю об увлечении мужчинами спортом и автомобилями… Кстати, ты еще упустила бизнес, но — кстати, непременно запомни! — за столом говорить об этом не принято. А что касается женщин… — мистер Баггс несколько замялся. — Надеюсь, у тебя хватит ума не говорить об этом вслух — хотя бы за столом?

Мартина заулыбалась:

— Думаю, что да…

— Тогда пойдем дальше, — произнес Джордж. — Значит, о чем можно говорить за столом, а о чем нельзя — ты усвоила…

Мартина согласно кивнула:

— Думаю, что да. Да, вы еще забыли спросить, о чем можно говорить с женщинами, когда поблизости нет мужчин…

Джордж с интересом посмотрел на свою ученицу. Эта беседа, несмотря на некоторый перевес Мартины, занимала его все больше и больше.

— Ну и о чем же?

— Как, разве вы не знаете, о чем говорят между собой женщины, когда рядом нет мужчин…

Мистер Биггс честно признался:

— Ты будешь смеяться, но я действительно не знаю об этом. Буду очень благодарен тебе, если ты восполнишь этот пробел в моем образовании.

Мартина недоуменно посмотрела на своего собеседника. В этом взгляде явственно прочитывалось: «Неужели так трудно самому догадаться?..»

— Ну, и о чем же говорят женщины в отсутствие мужчин?.. — повторил свой вопрос Джордж. — Ума не приложу, о чем они…

Мартина нетерпеливо перебила Джорджа:

— А тем не менее все очень просто. Ну, разговоры о косметике, о салонах красоты — это, надеюсь, понятно. Однако главная тема… — Мартина, посмотрев на мистера Баггса, сделала выжидательную паузу, явно надеясь, что тот и сам догадается. Однако тот, на взгляд девушки, отличался необыкновенным тугодумием и по этой причине так и не додумался, о чем же могут разговаривать женщины, когда поблизости нет мужчин. — Ну, если мужчины, как правило, разговаривают о женщинах, то те, в свою очередь, разговаривают…

После такой прозрачной подсказки не ответить на этот вопрос было невозможно.

— О мужчинах? — с некоторым сомнением спросил Джордж.

— Наконец-то, — выдохнула Марта. — Ну, конечно же, о мужчинах, а о ком же еще?!

— А что же они говорят, если, конечно, это не секрет?

— Если это пожилые дамы — то, как правило, о достоинствах своих мужей, об их необыкновенно покладистом характере… Если это дамы лет за сорок — то об успехах по службе или в бизнесе…

Баггс заулыбался:

— Ну а молоденькие девушки или женщины вроде тебя?

— О любовниках, — совершенно спокойно, будто бы речь шла о совсем обыденных вещах, ответила Мартина. — О любовниках… Правда, такие, как я, иногда говорят еще и о женихах…

Говоря о «таких, как она» и о «женихах», Мартина, вне сомнения, имела в виду Денниса Харпера — мистер Баггс отлично это понял и поэтому повернул разговор в несколько иное русло.

— А когда молоденькие девушки, которые говорят о своих женихах, становятся, как ты только что сказала, дамами лет за сорок…

Мистер Баггс хотел было спросить: «Не хочется ли им наверстать упущенное?», но Марта прекрасно поняла его мысль.

— Нет, они всегда остаются такими, — не дала договорить Джорджу Мартина. — Во всяком случае, для своих мужей…

Спохватившись, что эта тема разговора все-таки несколько иная, мистер Баггс попытался сосредоточиться на проблемах поведения за столом.

— Ну, теперь о том, какие вина следует пить под какие блюда, — продолжил он. — Обед, как правило, начинается с менее крепких вин в последовательности к более крепким. От сухих вин надо переходить к сладким, от белых — к красным… Белое вино обычно подается к рыбе или устрицам, красное — к жаркому. На десерт принято подавать кофе и ликеры. Впрочем, некоторые предпочитают коньяк.

— А пиво?

Мистер Баггс явно не понял вопроса своей ученицы.

— Что — пиво?

— Вы не сказали — можно ли пить за обедом пиво?

Мистер Баггс неопределенно пожал плечами.

— Не знаю… Хотя, как мне кажется — это не совсем уместно…

— Но почему?

Джордж прекрасно знал, по какой именно причине на долгих обедах — вроде тех, что устраивались в Эдеме по случаю каких-нибудь семейный или иных торжеств, равно как и на всех других — категорически не рекомендуется пить пиво, но решил промолчать, полагая, что на этот вопрос Мартина сможет ответить и сама.

Марта повторила вопрос:

— Но почему?.. Почему за обедом нельзя пить пиво — разве в этом есть что-нибудь неприличное?

Джордж, осторожно начал:

— Дело в том, что некоторые обеды могут длиться по часу и более…

Мартина хмыкнула:

— Ну и что же с того?

— Во время таких обедов верхом неприличия считается встать и уйти…

— А, понимаю, — воскликнула Мартина, — понимаю прекрасно! Вы хотите сказать, что выпитое пиво начинает давить на клапан?

Мистер Баггс округлил глаза.

— На что, на что давить?.. — он так и не понял, что именно имеет в виду его подопечная.

Девушка вновь подивилась недогадливости своего учителя.

— Ну, на мочевой пузырь. Разве я как-то непонятно выразилась?

Мистер Баггс с трудом подавил в себе улыбку и, сделав необычайно строгое выражение лица, произнес, стараясь не смотреть в лицо Мартины, чтобы ни в коем случае не рассмеяться:

— И еще: ни в коем случае не вздумай выражаться подобным образом где бы то ни было. Эти твои жаргонные словечки — просто верх неприличия! — Джордж сделал небольшую паузу, словно давая Мартине время, чтобы та как следует запомнила его слова. — Надеюсь, ты понимаешь, почему на длительных обедах не рекомендуется пить пиво?

Мартина вздохнула.

— Понимаю, — протянула она. — Мне только вот что непонятно…

Думая, что на этот раз девушка спросит что-нибудь более приличное, Джордж, сделав доброжелательное выражение лица, произнес:

— Спрашивай…

— Хорошо, насчет пива и всего прочего я поняла. Но ведь мне может захотеться в туалет и без пива, и если это случится на таком обеде… Что же мне тогда делать — неужели под себя мочиться?

Джордж недовольно поморщился:

— Ну зачем же так грубо…

— А как?

Джордж сделал вид, будто бы не расслышал этот вопрос.

— Ну, о своем мочевом пузыре следует позаботиться перед обедом, — объяснил он. — Кстати, открою тебе небольшой секрет: многие люди — особенно те, у кого проблемы подобного рода — именно так и поступают.

Мартина вздохнула.

— Понятно, — произнесла она. — Ну, что там еще, мистер Баггс?

— Ну, и общее замечание — есть надо непременно с закрытым ртом.

— Да?

— Да.

— Почему же? Впрочем, я и без этого догадываюсь, — сказала девушка.

«Интересно, что же она скажет?», — подумал мистер Баггс.

— Ну, и почему?..

Марта, как показалось Джорджу, как-то весело подмигнула.

— С закрытым ртом есть необходимо для того, — начала она, — чтобы не мешать своими дурацкими разговорами другим людям. Особенно если тебя так и тянет сказать что-нибудь неприличное…

Несмотря на всю серьезность момента, мистера Баггса этот неожиданный вывод весьма позабавил.

— И поэтому — тоже, — смеясь, произнес он. — Интересный у тебя, однако, подход к проблеме поведения за столом…

Мартина недоуменно посмотрела на своего учителя и спросила:

— Что, я опять сказала что-нибудь не то?

Вид у нее, как, во всяком случае, показалось Джорджу, был какой-то виноватый.

— Так, так…

Мартина не отставала:

— А что, есть еще какие-то причины, почему есть надо с закрытым ртом?

— Конечно же, есть. Понимаешь, вид пережевываемой пищи у многих людей вызывает естественное отвращение, — пояснил Джордж. — Это — верх неприличия. Приблизительно то же самое, что объяснять за столом, что под видом жареного кролика подают в одном известном тебе ресторане… Хотя, честно признаться, твое объяснение мне тоже нравится…

Мартина пожала плечами:

— не понимаю…

— Что же тут непонятного?

— Вот вы ведь мне только что сами сказали, что есть надо только с закрытым ртом… А пять минут назад мы обсуждали проблему — на какие темы за столом можно разговаривать, а на какие — нет…

Джордж поспешил объяснить:

— Дело в том, что разговаривать можно только в перерывах между едой, и уж во всяком случае не тогда, когда ты что-то жуешь.

Мартина нехотя согласилась:

— Понятно…

— Ну, а если понятно, — продолжил мистер Баггс, — если тебе все понятно, то еще один вопрос…

— Вновь о культуре поведения за столом? — со скукой в голосе поинтересовалась девушка.

— А ты что, хочешь предложить мне какую-нибудь другую тему?.. — спросил Джордж, помня, сколь интересно объяснила ему недавно Марта о том, какие темы любят обсуждать женщины в отсутствие мужчин.

Марта пожала плечами:

— Не знаю…

— И все-таки — ты хочешь побеседовать со мной о чем-нибудь ином?..

— Нет, если Деннис попросил вас научить меня как вести себя за столом, то я думаю, можно и продолжить…

— О чем же тебе хотелось бы узнать? — спросил Джордж.

Мартина хитро улыбнулась:

— Мне кажется, мистер Баггс, — начала она, — что мы слишком много времени уделяем теории. Может быть, пора перейти к практическим занятиям?

Девушке, впрочем, как и самому Джорджу, до смерти надоели эти правильные разговоры — вполне естественно, что Мартина, пользуясь удобным поводом, решила выбраться из номера «Маджестика» куда-нибудь в город.

— Ты имеешь в виду какой-нибудь ресторан? — спросил Джордж.

Марта кивнула:

— А почему бы и нет? Вот сейчас придет Деннис — он с самого утра торчит на какой-то дурацкой бирже, решает свои проблемы — и втроем отправимся в ресторан. Думаю, Деннис по достоинству оценит ваши наставнические способности.