Простой советский спасатель 4

Глава 13

Я осторожно поднялся, стараясь не шуметь, и отступил на пару шагов назад, стараясь укрыться в тени кустарников, чтобы меня хотя бы не сразу заметили. Идиотский поступок согласен, но мне просто катастрофически тянуло узнать, кто шатается по городским коммуникациям, и каким боком здесь замешан Сидор Кузьмич. Лодку-то его Женька сюда пригонял, как раз к дереву.

Мне до сих пор не верилось, что мичмана — матерого сотрудника Комитета государственной безопасности — смогли вот так просто скинуть с лодки. Интуиция уверяла — быт такого не может, копай, Леха, ищи хвосты. Я изо всех сил старался н поддаваться на провокацию, но человеческое любопытство имеет железную хватку, а я в прошлом частенько подчинялся этому качество. С переменным успехом попадая в приключения и прочие разные удовольствия. Хорошо хоть не сдох, как знаменитая кошка, и даже хвост не прищемили, вовремя успевал вытащить.

Тем временем, железная решетка медленно проваливалась вовнутрь провала, причем без скрипа, а это уже говорит о том, что за входом кто-то тщательно ухаживал. После недолгого колебания я все-таки рискнул и медленно, стараясь не шуметь, не ломать ветки стал отползать поглубже в кусты. Точнее, попытался осторожно перебраться на другую сторону живой изгороди. Смелость и дурость вещи разные, а жить мне ой как хотелось, с каждым днем все сильнее, вдруг с удивлением осознал я.

Не отвлекаясь от процесса погружения в заросли и не сводя глаз с провала, который все еще расширялся, я осознал: а ведь и правда, там, в своём времени, после смерти Галки, моя жизнь превратилась в череду бессмысленных поступков. Я не дорожил жизнью, лез на рожон в моменты спасательных операций, хватался за любые шабашки, соглашался на посиделки, рыбалки, охоты, просто побухать, лишь бы не идти домой. В место, где никто меня не ждет, которое убивает тишиной быстрее, чем пуля.

На одном из ежегодных годовых медосмотров, наш психолог поинтересовался: почему я медленно, но верно себя пытаюсь уничтожить? Послал я тогда его в пешее эротическое корректно, но надолго. А сам задумался: в каком из ответов я накосячил, раз возник такой дурацкий вопрос? Все спасатели прекрасно знали, как и что отвечать во всех этих психологических тестах. И вдруг такой внезапный закидон от штатного психа.

Допуск я получил, но задумался, пытаясь понять причину глупого вопроса. Умирать по собственной инициативе я не собирался, потому через пару дней выкинул эту психологическую муть из головы и продолжил спасать, пить, гулять, спать и возвращаться в пустой дом как модно позже и желательно в компании очередной девицы. Теплое тело в кровати до утра создавало иллюзию жизни. А утром… утром очередная серая кошка превращалась в глупую хищницу, думая, что имеет на меня права.

Эти дамы, которые целенаправленно или случайно попадали в мой дом после очередной веселой попойки и оставались ночевать, глубоко ошибались, рассчитывая спасти меня от самого себя. Просто потому что они не были Галкой, как ни старались её затмить.

А здесь, в этом странном не детском семьдесят восьмом году все пошло не по плану, хотя и плана-то никакого не было. Я невольно улыбнулся, вспомнив курносый чуть вздернутый носик Леночки, и как она забавно морщит его, когда сердится. Ее звонкий голос и серьезное личико, когда она сосредоточено слушает, чуть склонив голову на бок.

Завязнув в собственных мыслях, я вздрогнул, услышав голос Лены. Потряс головой, матюкнувшись про себя: надо же было настолько погрузиться в воспоминания и фантазии. Скинув рюкзак и отложив его в сторону, чтобы не мешал, я опустился на корточки и раздвинул ветки, вглядываясь в открывшийся темный провал.

Кстати сказать, до меня, наконец, дошло несоотвествие, которое кололо глаза. В моём времени двери здесь уже не наблюдалось. Мы с парнями накидали досок и прикрывали ветками вход в наш склад. От железной решетки остались только штыри. Кто-то аккуратно срезал железо, попутно уничтожив плющ. Поэтому я и не обнаружил точку входа, но вот ветви плюща смущали сознание. Такой растет только в окрестностях Сочи, в наших местах его сажают целенаправленно, самому по себе в диких условиях, ему неоткуда взяться.

Из провала пахнуло сыростью, запах застоялой воды и плесени донесся даже до меня. из темноты донеслось огорченное «черт», в проходе кто-то закопошился и на свет появилась небольшая фигура.

Создание замерло на пороге, прикрывая лицо рукой. После темноты южное солнце нещадно ранило глаза. Я чертыхнулся и продолжил наблюдать. Руки, правда, зачесались выломать хворостину и ломануть напрямки к безмозглому человеку, который стоял в тени обрыва, чумазый с содранными коленками, с торчащим из кармана фонарем, и радостно улыбался миру. Но я сдержал свой порыв, решив немного понаблюдать за безбашенным созданием.

Проморгавшись, выходец из подземелья вытянул из второго кармана шуршащий пакет, достал из него карту и что-то отметил карандашом, предварительно послюнявив его. Язык от этого стал синим, и я невольно улыбнулся, вспомнив, как в детстве мы специально елозили химическим карандашом во рту, изображая мертвецов, которые охраняют сокровища.

Уже не скрываясь, я понялся в полный рост и замер, ожидая, когда же это неугомонное существо соизволит обратить внимание на то, что за ним наблюдают. Ждать пришлось долго. Искатель сокровищ убрал карту снова в пакет и в карман, развернулся и скрылся в темноте проема. Через пару минут выбрался обратно, держа в руках… два кирпича!

Сказать что я обалдел — это не сказать ничего. Это что еще за вынос ценного исторического имущества по кирпичику? Завал что ли разгребает?

Тем временем, неугомонный товарищ снова нырнул в провал, чтобы вылезти из него через пять минут, держа в руках… позеленевшую доску.

Тут я уже не выдержал: эдак мне торчать в кустах до скончания веков, ну или пока энский Индиана Джонс не вынесет наружу все подземелье.

Дождавшись, когда человек снова нырнул в коллектор, я выбрался обратно на тропу и на секунду задумался: подойти поближе и напугать, чтобы в следующий раз неповадно было? Или сдержать свою педагогические порывы, так сказать, и остаться на месте? В результате недолгих сомнений выбрал все-таки педагогику.

Тихо подошел к проходу и остановился так, чтобы поближе к акации, чтобы меня сразу нельзя было заметить, при этом я, при желании, спокойно смогу обездвижить любителя приключений на свою пятую точку, и даже утихомирить кирпичом при желании. Тем более, камушками меня уже обеспечили, осталось дождаться, когда из пещеры выберется виновник моей кровожадности.

И товарищ не заставил себя долго ждать. В очередной раз запнувшись о торчащий из земли корень, расхититель гробниц, в смысле, городских коллекторов, выбрался наружу, подскакивая на одной ноге и возмущенно шипя себе под нос всякие ругательные словечки. Однако, какой богатый словарный запас! И вроде ругается, но ни одного матерного слова!

Юный археолог левой рукой потер ногу, не выпуская какую-то дощечку из правой руки, и застыл, разглядывая свою добычу. Каюсь, я не удержался. Осторожно шагнув сторону человека, увлеченно изучающего кусок дерева, я практически прижался к чужой спине. Кто бы меня заметил! Человек никак не отреагировал на мое появление, и я, злорадно вздохнув, резким движением одновременно зажал рот и прижал к себе незадачливого товарища.

Неугомонное создание в первые пару секунд даже не сообразило, что с ним приключилось, и только потом принялось отбиваться брыкаться и даже сделало попытку укусить меня за руку.

Я близко наклонился к покрасневшему уху и, отчетливо чеканя каждое слово, прошипел:

— Какого. Черта. Ты. Здесь. Делаешь?!

Когда мозг пленника идентифицировал голос, несносное создание на секундочку замерло, а затем с новой силой забилось в моих руках. В конце концов чертовка умудрилась цапнуть меня за палец, я цыкнул и убрал руку с лица совей жертвы. Одновременно с этим я развернул человека к себе и повторил:

— Какого черты ты полезла одна в коллектор?!

— Ты что творишь? — синхронно выпалили мы, пылая дуг на друга праведным гневом, и застыли, сердито глядя друг на друга.

Елена, а это оказалась она во всей красе: сбитые коленки, растрёпанная коса, забранная в хвост высоко на макушке, повязанный на шее платок, испачканные шорты (шорты, чет побери!) и кеды. У меня не хватало слов, чтобы показать всю сиу своего восхищения женской глупостью!

— Ты зачем поперлась одна? Как ты вообще здесь оказалась? Знала и ничего не сказала? Ты соображаешь, что ты творишь? А если бы тебя здесь прибили? Да тебя никто не нашел бы! Ты о ком-то, кроме себя, вообще подумала своей дурной головой? — завелся я не на шутку, когда осознал масштаб бедствия, которое могло бы произойти. — Зуб даю, ты даже записку никому не оставила, да? — встряхнув Лену за плечи, рявкнул я.

— Ой, — пискнула девчонка и сморгнула слезы. — Ос-ставила… Честно слово, Леш!

— Кому? Отцу? Или бабушке? — снова тряханул я девушку.

— Т-тебе… а-атпусти меня! — Лена попыталась топнуть ногой, но у нее ничего не получилось. — Отпусти! Медведь!

Вместо того, чтобы выполнить просьбу, я, неожиданно для себя вдруг притянул ее к себе и впился поцелуем в возмущенно искривленные губы. Лена пискнула, заколотила кулачками по моим плечам, но спустя пару секунду расслабленно выдохнула и ответила на мой поцелуй.

— Лена, Леночка, — нежно целуя курносый нос, проникновенно заглядывай в глаза, позвал я.

— А? — пушистые ресницы затрепетали и распахнулись, являя миру затуманенные синие глаза.

— Бэ, — не удержался я. — Обещай мне, что ты больше никогда так не поступишь! — пользуясь случаем, я давил на одурманенное сознание, стремясь вырвать клятву. — Никогда больше ты не полезешь ни в какие подземелья одна, только со мной. Договорились?

— Да, — Лена моргнула, счастливо улыбнулась и прижалась щекой к моей груди, обхватив меня за торс обеими руками. — Ты как здесь оказался? — спустя время выдохнула она в мою рубашку. Тетя Гриппа тебе мою записку передала, да?

— Что? — я оторвал девчонку от себя и заглянул в глаза пытаясь понять, что она бормочет.

Лена захлопала ресницами, нахмурилась, приходя в сознание, и пояснила:

— Ну, я с утра записку на вахте у вас в общежитие оставила, просила, чтобы тебе передали. Мне пообещали. Ты же так меня нашел, да?

Я демонстративно застонал и громко протяжно вздохнул. Девочки такие девочки, никогда не мог понять их изысканную логику. Ну, вот почему было не зайти в комнату, и не позвать меня с собой, раз уж пришла в общагу и принесла записку? Где тут логика, спрашивается? Почему надо было перется одной, лезть под землю без страховки и предупреждения.

Ясное дело, она бы меня не застала, но это другой вопрос. Если знала, где вход, почему вчера не пришла и не сказала про свои планы? С другой стороны, почему тетя Гриппа ей не рассказала, что меня нет?

— Так, Лен, а ты во сколько приходила в общежитие?

И тут девушка густо покраснела.

— Я… рано утром… часов в шесть…

— А записку кому отдавала?

— Ну… там парень какой-то шел, я его попросила отдать записку тебе. Он обещал. Ведь отдал же? — тоненькая бровь выгнулась забавным ломиком, в девичьих глазах плескался вопрос.

— Нет. Никто мне ничего не отдал, — я покачал я головой.

— Но как же так? — растерялась девушка. — Ведь он же обещал…

— Вернусь — узнаю, может и принес кто записку в комнату. Я уехал очень рано. Другой вопрос, как ты умудрилась прошмыгнуть мимо меня в эту кроличью нору? Я здесь с рассвета торчу, и никого, кроме рыбаков на берегу, не видел. Да и они раньше меня тут обосновались. Как ты сюда попала? — я не сводил с девушки глаз.

— А я здесь… вышла, — Лена смущенно улыбнулась и потупила глаза.

Час от часу нелегче! Мало того, что эта… несознательная комсомолка, спортсменка и просто красавица поперлась искать приключения на свою аппетитную точку для приключений, так она еще и зашла где-то в другом месте, перлась одна-одинешенька под землей и радостно выпорхнула с кирпичами в совершенно незнакомом месте. Или она знала, где выход? — мелькнула мысль, когда волна моего праведного гнева схлынула.

— Где здесь? — затупил я и исправился. — Э-э-э… А где ты вошла?

— Там, — Лена неопределенно махнула рукой в сторону центра а я ужаснулся: она что хочет сказать что шла одна под землей через пол города?

— Ты что, забралась в водонапорную башню и шла оттуда? — принялся я пытать неразумную девицу, сурово нахмурив брови и сложив руки на груди. Лена виновато пожала плечами, покосилась на меня и улыбнулась краешком губ. Можно подумать я не замечу ее усмешки!

— Елена! — грозно начал я.

— Да я здесь недалеко забралась. — И у меня карта была вот! — не дожидаясь моего возмущения, девчонка быстренько достала из кармана шортиков бумажку, которую я не так давно наблюдал у нее в руках.

— Еще одна? — притворно застонал я, но руку протянул, принимая схему.

— Нет, это самодельная, — покачала головой Лена и вдруг смутилась пуще прежнего. — Это мы… с мальчишками в школе тут лазали, исследовали… Искали… — девушка неопределённо взмахнула рукой. — Ну и я вспомнила, покопалась в своих детских вещах и нашла, — Лена потупила глаза, всем своим видом выражая раскаянье. Да только верилось с трудом.

Она все больше и больше напоминала мне Галку при всей своей непохожести на мою покойную жену. Это пугало и притягивало одновременно: как две настолько разные внешне и по характеру девушки могли запасть мне в душу? То, что Лена прочно обосновалась на развалинах моей прошлой жизни, скрывать становилось невозможно даже от самого себя.

Думать о последствиях, если мне вдруг удастся вернуться в свое будущее, не хотелось. Да и положа руку на сердце: не очень-то я уже и мечтал вернуться в свой далекий две тысячи двадцать второй год. Что там делать? В реанимации лежать? Или на кладбище под звездой спасения, если врачи не вытянут?

«А как же родители и… Галка?» — сердце запуталось в ребрах, выдав тревожный кульбит, напоминая о моих здешних снах. Но я отмахнулся: мечтать о том, что привиделось — несусветная глупость. Жить нужно здесь сейчас, а прошлым я уже нажился, хватит. Будущего не существует, есть только прошлое и настоящее. Вот в нем-то я и попробую научиться жить заново нормальным человеком.

Сейчас разберусь со всеми странностями и соображу, как подготовится к глобальном переменам, которые ожидают всю нашу страну в не таком уж далеком будущем. К генсекам, само собой, я не полезу, (неохота остаток дней в психушке провести), но вот для отдельно взятого провинциального городка, в том числе и для спасательной службы, кое-что придумаю. Ну и про маньяков советских тоже не забуду.

Вздохнув полной грудью и прогнав призраков из прошлого настоящего, я улыбнулся, потянул Лену за руку, и мы вместе рухнули в высокую траву. Я постарался уронить девчонку на себя, чтобы она не ушиблась. Девушка охнула и в сто первый раз залилась красой. В этот раз от смущения у нее порозовели даже обнаженные стройные ножки.

Она задергалась в моих руках, уперлась ладошками в грудь, пытаясь высвободиться. Я улыбался, глядя, на ее закушенную губу и широко распахнутые глаза. Ничего такого делать я не собирался, но уже больно нравилось мне ее смущать. Она становилось такой забавной и трогательно-беззащитной в такие моменты. Из-за этого все время хотелось её поддразнивать и смущать.

Я не стал пугать свою отважную Лару Крофт советского разлива, подхватил её за талию и усадил рядом с собой на траву.

— Леш! — острый женский кулачок возмущенно и ощутимо стукнул меня по плечу. — Ты… Ты!

— Я, я, — расхохотался я. — А вот будешь знать как без меня под землей шататься! Рассказывай давай, и желательно сначала. Какого лешего вы тут с парнями делали и зачем рисовали карту?