Простой советский спасатель 4

Глава 7

Я вздрогнул и напрягся, пытаясь определить источник звука, чтобы понять, как действовать. Пожар? Кавалькада милицейских машин со включенными спец сигналами? Не похоже. На секунду накрыло будущим: наш провинциальный Энск в двадцать первом веке стал приграничным городком. Через дорогу, то бишь, через море, на другом берегу располагалась пока еще дружественная республика. Буквально за месяц энчане привыкли не только к постоянному гулу самолетов, но и к тому, что ночью над городом летает воздушная защита. В моем времени.

Здесь и сейчас несмолкающий вой вызывал неконтролируемый страх, чем-то отличаясь от привычной сирены. Скорее он напоминал сигнал воздушной тревоги из советских фильмов о войне, но чем-то неуловимо отличался. Я напрягся и оглянулся на Женьку. Напарник наполовину вылез наружу и что-то пытался разглядеть в безоблачном синем небе.

В этот момент я вдруг четко осознал: огромный гомонящий пляж накрыла тишина. Отчего-то даже дети перестали верещать, кричать, пищать и плакать, с недоумением поглядывая на своих родителей, которые замерли в нелепых позах, вслушиваясь в несмолкающий вой, выворачивающий душу.

«Это ж-ж-ж неспроста», — только и успел подумать я, когда где-то в районе бондарного завода при въезде на Центральный пляж что-то громыхнуло. Внизу раздался вопль: «Война-а-а-а», и волна паники одним криком смыла жуткое безмолвие с многолюдного пляжа, окатывая отдыхающих не просто паникой, страхом, истерикой, воплями, криками, суетой. Берег залило Ужасом, который опалил вены, резко повышая давление и градус агрессии у всех людей.

— Женька! Рупор! — заорал я, видя, как люди начинают метаться по пляжу, хватая поочередно то свои вещи, то детей, бросая коврики и сумки, начинают бежать к пешеходной зоне, а затем возвращаются, чтобы забрать надувные круги и шлепки.

Сирена не смолкала, нагоняя и усиливая человеческий страх. Отчего-то молчала система оповещения, через которую обычно предупреждают о том, что тревога учебная. Еще одна нестыковка, которую отметил мозг, но крики людей не дали додумать мысль до конца.

— Женька! Очнись! — я подскочил к напарнику, схватил за плечи и дернул на себя.

— А? Что? Леха! Ты слышишь? Слышишь?! Что, война? Война, да?! — на пепельно-сером лице Женьки остались одни глаза, в которых плескался ужас.

— Жека, соберись! Учебную объявляли? — я встряхнул парня, пытаясь вырвать его из фантазий. Сука, кто придумал этот жуткий звук? Под него невозможно думать, он вызывает одно желание: бежать и прятаться.

— Что? — Женька моргнул, пытаясь понять, что я от него хочу.

Краем глаза я замечал, как на берегу нарастала паника, начиналось неконтролируемое столпотворение.

— Ступин! — я размахнулся и залепил другу пощечину. Женькина голова дернулась от удара, глаза на секунду закатились, на побелевшей щеке резко проступил отпечаток моей ладони.

— Ты офигел? — завопил напарник, выпучив вмиг «протрезвевшие» глаза, схватившись за горящее лицо. — Чертов псих!

— Женя! Учебную тревогу объявляли?! — рявкнул я.

— Нет… кажется, нет, — растерянно моргнул Женька, до него, наконец, дошло, что вокруг твориться неладное. — Что происходит?

— А ты не слышишь? — я выхватил рупор из рук друга и спокойным голосом громко спокойно начал вещать.

— Граждане отдыхающие! Сохраняйте спокойствие! Это учебная тревога! Гражданка в синей панамке! Ваш мальчик сидит на коврике! Обратите внимание! Гражданка в синей панамке! Успокойтесь! Ваш сын возле вас на коврике!

Женщина в синей шляпе, наконец, услышала мой призыв, перестала истошно кричать «Кирюша» и глянула себе под ноги. Мальчишка лет пяти невозмутимо восседал на коврике и молча лопал огромное яблоко. Мамочка рухнула на колени, схватила сына за плечи и затрясла от избытка чувств, затем крепко обняла и зарыдала.

— Внимание! Говорит спасательная вышка! Граждане-товарищи отдыхающие! Просьба сохранять спокойствие! Учебная тревога! Спокойствие, только спокойствие! Мужчина с татуировкой русалки! Отставить панику! — гаркнул я, увидев, как высокий худой мужичок в возрасте с хвостатой девой возле сердца мечется среди толпы, прижав в груди одежду.

Вот он толкнул одного ребенка, второго, пробиваясь сквозь перепуганных людей к тротуару, сбил с ног какую-то старушку, в спину мужика тут же понеслись проклятья. Через секунду перепуганный товарищ наступил на детскую пластиковую паску, торчащую острым концом вверх, и заплясал на одно ноге. Тут же кто-то его задел, паникер рухнул на спину, неистово заорал и заколотил руками-ногами по песку, пытаясь подняться, но одежду так и не выпустил.

Пробегающий мимо человек запнулся о его ноги и упал сверху. Трындец! Только кучи покалеченных граждан нам сейчас не хватало!

— Женька! Давай, ори что-нибудь успокаивающее! Что это учебка, и все остальное! Я погнал!

— Ты уверен, что это учебная? Вдруг, правда?! — крикнул мне напарник, когда я уже скатывался по лестнице. — Накажут!

— Похрен, ори давай! Иначе у нас тут бойня начнется!

Я бежал к вырастающей куче тел и очень надеялся, что происходящее — не моя вина. И что мое попадание в прошлое, встреча с отцом, матерью и сами с собой не привели к внезапным глобальным изменениям в виде начало какого-нибудь неизвестного вооруженного конфликта.

— Граждане отдыхающие! Сохраняйте спокойствие! Это учебная тревога! Учебная тревога! Гражданин! Оставьте гражданку в покое! Сейчас милицию вызову! Женщина! Куда вы в лодку полезли! Не трогайте штурвал! Он не отрывается!

Женька начал нести несусветную чушь, но неожиданно спокойно, уверенно и с позитивом. С каждой репликой голос напарника обретал уверенность и силу. Юмор великое дело, если не шутить в тяжелые, страшные или непонятные моменты жизни, можно свихнуться от мыслей.

Мои же мысли, пока я бежал к вырастающей куче тел, выдавали отрывки знаний из школьной программы по гражданской обороне вперемешку с практическим опытом по спасению людей из личной жизни.

Перед глазами мелькали обрывки инструкции, я пытался сообразить, что реально можно применить в нынешних условиях, если тревога все-таки не учебная. Радио с телевизором на пляже не найти, значит, выяснить, учебная или настоящая тревога точно не получится. В курортной зоне я не помнил местонахождения ни одного бомбоубежища ни в этом времени, ни в будущем.

Вполне может быть, мой студент владел такой информацией, когда принимал должность спасателя, но в моей памяти её не осталось, а у Женьки в суматохе я не уточнил.

Что дальше? Дальше, если люди находятся в общественном месте, нужно их вывести в укрытие, а если его нет, спрятаться в любой яме, овраге или за насыпью. Из насыпей только замки из песка, из укрытий — дамбы, за которыми смысла прятаться нет, не подходящий объект. Черт, а где родная милиция, которая должна руководить эвакуацией? Или хотя бы успокоить перепуганное население?

— Р-р-разойдись! — хватая очередного паникера за плечи и отшвыривая от кучи мала, которая образовалась из-за упавшего мужичка, заорал я. — Граждане! Без паники! Работаем ОМОН! — твою каракатицу, что ты несешь, Лесаков!

— Гражданин! — подхватывая орущего толстяка, который упал последним, придавив своей массой горку из нескольких человек. — Пить надо меньше, товарищ! Точнее, жрать! Да не дергайся ты! Лежать, кому сказал! — рявкнул я.

Мужик вздрогнул, но послушался и замер. Я приподнял его и скатил с горы человеческих тел на песок.

— Сам встанешь?

— Нее-е-т! — проблеял внушительный дядя.

Я подал ему руку, заякорился ногами в песок, дернул и едва не ушел спиной назад, поднимая толстячка, но удержался.

— Кругом шагом марш! Не бежать! Не бежать, кому сказано! Давай к вышке! Шагом! Дамочку прихвати! — я вручил мужику женщину средних лет, которая лежала как раз под ним.

Растерянная, перепуганная, с круглыми пустыми глазами, она тихо икала и совершенно не осознавала, где находится и что происходит.

— Имя!

— Ли-и-и-и…

— Лида? — подсказал я.

— Ли-и-и-лечка-а-ах! — дама повисла на руках у мужчины.

— Лилечка, все будет хорошо! — улыбнулся я. — К вышке веди, там помогут! — тут же приказал мужику и принялся стаскивать очередного попавшего в замес, параллельно прикидывая, жив ли мужик в самом низу.

Третьим из кучи я выдернул подростка, поставил на ноги, хорошенько встряхнул, увидел осознание в глазах и тоже велел топать к спасательной конструкции. Логика моя была проста: возле спасателей паникеры должны хоть немного придти в себя, вроде как представители службы спасения, а, значит, и себя спасут, и потерпевших не бросят.

Организованных в кучку людей проще выходить из зоны поражения, чем несущееся перепуганное человеческое стадо.

Черт! Да почему никого нет? Вдвоем с Женькой мы не вывезем такую толпу, нужна как минимум милиция, чтобы распределять и успокаивать! Хорошо бы еще и службу психологов, да откуда их взять в Советском Союзе, тем более на пляже.

— Граждане! Не толпимся, на вышку не лезем! Учебная тревога! Спокойствие, только спокойствие! — надрывался Женька. — Товарищи отдыхающие! Осторожно, не завалите спасателя! Товарищ милиционер! Наконец-то! — радостно завопил Женька в рупор.

«Наконец-то!» — выдохнул я и продолжил разгребать кучу, пытаясь как можно быстрее добраться до нижнего товарища.

Внезапно все стихло, но истеричные граждане продолжали орать и куда-то бежать, потому что никто даже не понял, что сирена вырубилась.

— Уважаемые товарищи! — раздался незнакомый чуть запыхавшийся голос в рупор. — Говорит товарищ старший участковый Белюков! Сохраняйте спокойствие! Ложная учебная тревога! Внимание! Товарищи! Ложная учебная тревога! Сохраняйте спокойствие!

— Ну, мля, — вырвалось у меня от всего сердца как раз в тот момент, когда глас участкового стих. — Так ложная, или учебная? Ну-ка, дядька, поднапрягись! Опа! Стоишь? Стоишь! Молодец! А лучше присядь вот тут в сторонке! Цел? Ну и хорошо!

Пожилой мужчина тряс головой и охал, я помог ему осторожно присесть на песок недалеко от места, где он споткнулся о чужие ноги и рухнул сверху на несчастного мужичка, из-за которого образовалась куча.

— Товарищи! Сохраняйте спокойствие! С вами говорит старший участковый Белюков! — надрывался вместо Женьки милиционер.

Народ потихоньку начал останавливаться. Вслушиваясь в слова, я уже хотел махнуть напарнику, призвать его на помощь, когда громкоговорители на столбах снова ожили и оглушили едва угомонившихся людей все той же сиреной.

Толпа, секунду назад застывшая истуканами, синхронно вздрогнула, вскрикнула и снова начала суетиться и куда-то бежать, причитая, проклиная, матерясь.

— Нам врут, товарищи! Все пропало! — заверещала какая-то тетка, и все понеслось по кругу!

— Угу, клиент уезжает, гипс снимают, — бурчал я, стаскивая последнее тело с потерпевшего и уже понимая, что это никакая не тревога. — Мужик, ты как? — уложив второго снизу или предпоследнего упавшего сверху.

— Эй, мужик, ты жив? — окликнул я громким голосом.

Я поднял стонущую худосочную даму, поставил на ноги, придержал за талию, убедился, что крепко стоит на ногах и не рухнет, и обернулся.

Упавший мужичок так и лежал, крепко прижимая к себе одежду. Ему нереально повезло, свалился он в выкопанную детьми небольшую, но очень уютную ямку. Причем так удачно, что, на первый взгляд, практически ничего себе не повредил. Кроме разве что самолюбия. Туловище мужичка частично находилось в песчаной западне, а голова очень удачно разместилась на пригорке из сырого песка.

Получается, кто-то спотыкался его ноги, торчащие из ямы, а кто-то оступался, когда бежал, не разбирая дороги. В результате первый спотыкун приземлился поперек, следующий рухнул на него почти по диагонали, так и собрали ёлочку-лего из человеческих тел. И мужика не раздавили, тому было чем дышать, да и масса несильно давила на него.

— Ну, что, попаданец, жив? — стоя над ямой, повторил я свой вопрос, перекрикивая вой сирены. — М-да, а в ответ тишина, и мертвые с косами вдоль дорог, — вот и черный юмор подкатил на тарантасе. У меня так всегда, пока не определю, жив пациент или все, кранты.

Мужик таращился на меня квадратными глазами и бессмысленно улыбался Черт, неужто умом тронулся? Только психа нам сейчас здесь не хватало! В какой-то момент мне показалось, что дядька не дышит.

— Але, дядя! Ты как? — я опустился на корточки, вглядываясь в перепачканное песком лицо, хотел взять худую жилистую руку, чтобы проверить пульс, когда песчаный человечек мигнул раз, другой и проскрипел:

— Жы-ы-вой… Тьфу, — просипел мужчина, выплевывая песок.

— Млять! — отшатнулся я.

И тут одновременно произошли две вещи: сирена внезапно смолкла, а вместе с ней, как водится, на пляж обрушилась секундная тишина, в которой мое возмущение услышали все, как и чью-то реплику у меня за спиной:

— Ругаться нехорошо!

Я обернулся, собираясь послать умника, точнее, умницу, судя по голосу. Синеглазое чудо в панамке с цветком на всю макушку смотрело на меня широко раскрытыми глазами. Грязные дорожки от слез пересекали пухлые щеки. Прозрачный пузырь то надувался, то опадал, пытаясь вылезти из курносого носика, когда девчушка печально вздыхала.

Старший участковый с новой силой вещал с вышки, что тревога учебная, но ложная, или ложная, но учебная, кажется, он сам уже запутался. Где-то вдалеке послышались сирены скорой помощи, и это было хорошо. А я пялился на девчушку, пытаясь избавиться от дежавю.

«Дядя, а где моя мамочка?» — а мамочку мы только что вытащили из-под завала и уложили в черный пакет, рядом с мужем, сыном и пожилой парой. В пожаре погибла вся семья, включая старшего восьмилетнего брата, который забежал со двора попить воды, когда рванул газ. Малышка же, не сказав никому не слова, вышла из дома буквально за десять минут до трагедии и пошла в гости к собачке Рыжику в будку. Там и сидела, играя с овчаркой, когда случилось несчастье.

— Ты кто? — прохрипел я.

— Даша, — девчонка доверчиво мне улыбнулась.

— Ты чья?

— Мамина и папина, — малышка задумалась и радостно закончила. — А еще бабушкина.

— А бабушка где?

— Здесь я, товарищ спасатель, — простонали за моей спиной.

Я оглянулся: худая дама, которую я вытащил последней, держась за голову и поясницу, пыталась подняться на ноги.

— Даша, Даша, иди сюда, не мешай дяде! — позвала женщина, девчонка еще раз мне улыбнулась, и потопала на зов, плюхнулась рядом с потрепанной бабушкой и принялась слушать, что ей говорят строгим голосом, елозя ручонками по песку.

Я огляделся по сторонам, вокруг по-прежнему суетилась толпа, но истерика после того, как смолкала сирена, и новой порции успокоительных слов от участкового, пошла на спад. Не знаю, что это было, и почему сработало оповещение, главное, чтобы оно не врубилась в третий раз. Иначе появятся жертвы, как минимум сердечные приступы обеспечены после такого стресса.

Я вытащил мужика из ямы и повел в сторону пешеходной зоны. Дама с внучкой отказались от помощи и остались сидеть на песке. Женщина вытащила блистер с таблетками и сунула под язык какое-то лекарство. «Сердце, — отметил я про себя. — Не забыть прислать к ней врача на всякий случай».

Сдав мужика с рук на руки врачам из скорой и объяснив, что с ним приключилось, я метнулся к автоматам. Опустил три копейки, железный агрегат вздрогнул и погнал по своим искусственным венам вкусную сладкую воду. Возмущенно забурчал краник, открывая заслонку и выпуская воздух, и в стеклянный стакан полился лимонад.

Возле крайнего стояли три пацана, я кинул на них взгляд и забыл бы, если бы не случайная фраза одного из них.

— Вот это кипиш пацаны навели! Ты видал, Рожа, как менты засуетились! А эти, короеды, носятся курами без башки по пляжу. Вот смеху-то!

— Ага, Радист молоток! Такое отчудил! Че, еще по сто грамм?

— Наливай, — кивнул первый.

Тот, которого назвали Рожей, кинул монетку в автомат, дождался, когда стакан наполнится и протянул его собеседнику.

— Держи, Вобла.

Я хмыкнул, и правда на воблу чем-то похож: глаза чуть навыкате, нос с горбинкой и оспины по лицу, как чешуйки.

— Че уставился?

Я удивленно моргнул, допил лимонад, поставил стакан и ласково уточнил:

— Это ты мне… мальчик?

— Вобла, ты че, не надо, Вобла, пошли отсюда. Слышь, Скворец, скажи ему, — обратился Рожа к молчаливому третьему.

— Пошли, Вобла, ментов много, нам еще за Радистом чесать. Если в гадюшник опоздаем, точно на учет поставят, гады. И препод весь вечер ныть будет, морали читать.

— Бывай, фраер, — сплюнул Вобла и позволил друзьям себя увести.

М-да, шпана совсем оборзела. И куда только родители смотрят. Я нахмурился, пытаясь понять, чем меня так зацепил разговор мальчишек. Что натворил Радист, и кто он вообще такой, интересно? А если это пацаны кипиш устроили? Тьфу, ты, черт, привязалось словечко.

Я задумчиво кинул копейку в автомат, получил свою минералку, и пока пил прикидывал все за и против. По всему выходило, пацаны никаким боком не могли включить сирену. Если только не были радиолюбителями. Во всяком случае, хотя бы один из них. Например, Радист. И то это не точно.

Я задумчиво допил воду, выбросив из головы шпану с их загадочными разговорами. Подожду, что родная милиция расскажет, а потом решу, говорить или нет про странноватых ребят. Вернул стакан на место и уже двинулся к спасательной вышке, когда заметил знакомую личность.

Мужик в бейсбольной кепке совершенно не скрываясь, сидел в тенечке на скамейке. Козырек, как всегда, скрывал его лицо. Подозрительный товарищ видимо задремал. Во всяком случае, так мне показалось: голова безвольно висела, как будто мужчина нечаянно разомлел на солнышке и приснул.

Я остановился, размышляя, подойти что ли, присесть на лавку рядом, подождать, когда проснется, познакомится будто случайно. Когда на скамейку рядом с мужиком рухнула крупногабаритная дама.

Конструкция содрогнулась под весом чересчур хорошего человека, мужик медленно стал заваливаться на женщину. Я замер, пытаясь понять, что не так во всей этой дурацкой ситуации, хотя ответ был очевиден.

Через минуту голова товарища оказалась у тетки на плече. Дама недовольно дернула плечом, но бейсбольная кепка не отреагировал. Плечо дернулось еще раз.

— Товарищ! Как Вам не стыдно! — возмутилась дородная отдыхающая. — Вы пьяны-ы-ы-а-а-а-а! — конец фразы перерос в вопль похлеще тревожной сирены. — Па-ма-ги-и-те-е!