Против течения. Книга 1

Глава 1. Остров Серой Хмари

Стояла третья ночь от начала праздника Вила.

Воды Мёртвой реки оттолкнулись друг от друга и разошлись в стороны, а между ними появился проход. Никто из родившихся на острове не знал, куда он ведёт, ведь никто из них не покидал остров. Стоя на берегу, можно было видеть, как вначале широкий, вдалеке проход начинал сужаться, пока не становился похож на блестящую иглу, проткнувшую Реку.

Каждый год Атия не могла надивиться этому чуду. Едва начинались дни Вила, она обязательно, хоть раз в день, выходила на берег, а когда рядом никого не было, даже решалась войти в реку и встать между стенами воды. Хоть и знала, что за это попадёт. По законам острова, к Реке запрещено приближаться. Богиня Оямото строга и не прощает своеволие: смерть вступившим в её владения, смерть нарушившим запрет. Только грязные кровью лодочники и агенты могут входить в Реку. Оямото не трогает их, как и прочих тварей, живущих в воде.

А ещё не трогает Атию.

Оглядевшись по сторонам — нет ли поблизости кого из островных — девочка торопливо прошла по коридору между стенами и остановилась, обхватив себя за плечи и чувствуя, как трепещет сердце. Вода вздымалась на невиданную высоту — даже запрокинув голову, Атия не видела верха. Однако именно здесь, между стенами, за которыми таилась тьма, девочка чувствовала себя дома.

Вскоре она услышала тихое пение: нежное и волнующее, оно шло из толщи воды, звало, будило в душе того, кому няня Олына дала имя Зверь. Вот и сейчас он просился на волю, хотел вырваться в Великую реку. Может, выпустить?

В памяти тут же всплыли слова Олыны: «Нельзя, Атия! Нужно выбирать время. Пока рано».

— Нельзя, — строго сказала девочка тому, кто внутри.

Он нехотя уступил, притих.

…

Олына любила рассказывать, как восемь лет назад нашла Атию в коридоре между стенами. Выйдя из пещеры, она услышала в Реке плач младенца. Не веря ушам, Олына вошла в коридор и увидела стоящую там большую корзину. В ней лежал голый младенец, девочка. Багровое от плача личико сморщилось, редкие светлые волосёнки прилипли к голове. Увидев Олыну, девочка перестала плакать и уставилась на островитянку большущими голубыми глазищами. Олына растерянно оглянулась на вход в пещеру.

— Я сейчас, — пробормотала она. — Нужно сказать о тебе вождю Дьягусу… И остальным… Нельзя так, без разрешения.

Девочка серьёзно смотрела на неё из корзины. Олына добавила, извиняясь:

— Я вернусь!

Стремительно развернувшись, она побежала обратно к пещере. Вслед ей раздался детский плач. Сначала неуверенный, как будто младенец в недоумении спрашивал: «Она ушла? Да как так-то? А я?»

Но скоро плач стал пронзительнее. Он разливался по берегу, рвал сердце и вызывал только одно желание: вернуться и спасти малышку.

Навстречу Олыне из пещеры вышли несколько островитян. Она сбивчиво рассказала, что Река оставила им дитя в корзине.

— Мы должны принять его! — горячо говорила Олына. — У нас так давно не рождались дети. Это дар богини Оямото!

Люди в нерешительности топтались на берегу, прислушивались к крику младенца, приближались к проходу, заглядывали между стенами, но тут же отходили подальше.

Кто-то побежал за Дьягусом. Вскоре его привели, видимо уже рассказав о случившемся по дороге. Худой, высокий, с длинной спутанной бородой, в которой копошились насекомые, он гневно взглянул на Олыну, затем перевёл взгляд на проход между стенами, и вновь на Олыну. Младенец, устав от плача, затих и только жалобно всхлипывал.

— Ты заходила в Реку? — сурово спросил Дьягус.

— Нет, — солгала Олына.

Вождь недоверчиво покачал головой и обвёл взглядом притихшую толпу островитян. Все ждали его решения.

— Ребёнок останется в Реке! — объявил он. — Острову Серой Хмари не нужны такие подарки. Никто из жителей не нарушит запреты и не войдёт между стенами.

— Но! — вскрикнула Олына.

— Завтра Река сомкнёт воды, и ребёнок останется в ней! — властно перебил Дьягус. — А до тех пор, пусть его плач станет для островитян музыкой ветра и камней. Возвращайтесь в пещеры.

После этих слов все жители потянулись следом за Дьягусом прочь от Реки. На берегу осталась только Олына. Лысая, сгорбленная, она некоторое время взволновано ходила туда-сюда мимо прохода, замирая перед ним; лицо её нервически подёргивалось, губы что-то беззвучно шептали. Внезапно Олына рубанула рукой по воздуху, отбрасывая сомнения, и решительно вошла в проход между водными стенами. Быстрым шагом приблизилась к корзине, склонилась над ней. Девочка приоткрыла крошечный ротик, будто искала материнскую грудь. Это окончательно всё решило. Подхватив корзину, Олына побежала обратно на берег.

Там её опять ждал Дьягус с двумя советниками. Олына остановилась, двумя руками прижимая корзину к груди.

— Ты ослушалась моих слов, женщина? — произнёс Дьягус с угрозой.

Олына молчала, глядя на вождя исподлобья.

— Сейчас же унеси корзину обратно и оставь, где взяла, — приказал Дьягус. — А потом будем решать, что делать с твоим своеволием.

— Богиня Реки принесла мне дитя, — глухо сказала Олына. — Девочка останется со мной. Я стану ей матерью.

Она увидела, как из пещеры вышел Торио. Ветер трепал его кудрявые рыжие волосы, на лице — мрачная решимость. Он давно не ладил с Дьягусом. Поговаривали, что Торио сам не прочь возглавить общину, но открытых стычек между мужчинами до сих пор не было.

До сих пор…

Вместе с Торио вышли с десяток островитян-мужчин.

— Повторяю, Олына, — с угрозой сказал вождь, — немедленно отнеси корзину с младенцем обратно в Реку. Этому ребёнку не жить среди нас!

Он стоял спиной к пещерам и не видел Торио.

— Но почему? — хрипло выкрикнула Олына. — Последний живой младенец родился на острове пять лет назад! И каждый год мы отдаём Реке десятки своих мертвецов. Мы вымираем, Дьягус! В городах Элсар и Сухири, в Лесу, на Болотах и Руднике нас считают проклятыми, даже лодочники не рискуют высаживаться на наш берег, и мы хватаем еду на лету. Нам нужно больше детей! Они наше единственное будущее! Этот младенец…

— Довольно! — оборвал Дьягус. — Ты сама сказала, что мы отдаём Реке наших мертвецов, она несёт только смерть. И этот ребёнок причинит островитянам лишь горе. Если ты сейчас же не унесёшь его обратно, мне придётся поступить с тобой сурово.

К тому времени из пещеры вновь высыпали жители. Многие возмущённо роптали, бросая на Олыну гневные взгляды, другие, наоборот, смотрели с сочувствием.

Она поудобнее перехватила начавшую оттягивать руки корзину, наклонила вниз голову и глухо спросила:

— Что ты можешь со мной сделать? Боги и без того прокляли меня, отняв детей и мужа.

— Я прикажу связать тебя и оставить вместе с младенцем в проходе между стенами, — сказал Дьягус, глядя ей в глаза. — Завтра Река сомкнёт воды, и вы обе достанетесь ей.

Олына испуганно отшатнулась от него.

— Унеси корзину туда, где взяла, и мы накажем тебя только за то, что ты нарушила приказ богов и вошла в Реку.

Олына взглянула на младенца. Она понимала, что Дьягус исполнит угрозу. Но своими руками унести ребёнка обратно?! Люди стояли молча, глядя на неё и вождя в страхе и растерянности. Такого прежде не было, никогда островитяне не отдавали Реке живых. Но и выступить против вождя никто не решался. Он выбран богами, его решение — их решение.

— Ну! — потребовал Дьягус. — Последний раз говорю. Не заставляй нас делать это, Олына!

Её пробрала сильная дрожь, но она не сдвинулась с места.

Толпа вновь зароптала.

— Да будет так, — усмехнулся Дьягус и, обернувшись к соплеменникам, вскинул руку: — Олына предала наш род! За это последует наказание.

— Нет! — крикнул Торио и вышел к вождю.

Его спину прикрывали товарищи. Только сейчас Олына заметила, что в руках у них толстые палки и камни. Она часто заморгала, скрывая слёзы благодарности — Торио вышел защитить её! После смерти мужа никто за Олыну не заступался; даже когда на совете старейшин приняли решение переселить её в более сырую пещеру, сказав, что теперь, когда у неё не осталось семьи, прежняя пещера ей слишком велика.

Дьягус посмотрел на Торио, скользнул взглядом по оружию в руках его людей. Губы вождя искривила усмешка.

— Что это ты, Торио? — спросил он. — Почему кричишь? А ты, Осва? Зачем взял палку? Боги запретили нам входить в Реку, ибо она есть зло. Боги сказали нам отдавать Реке своих мертвецов. Или вы хотите пойти против богов и взять зло в обличии младенца?

Тот, кого звали Осва, опустил палку и неуверенно взглянул на Торио.

— Ты лжёшь нам! — отчётливо произнёс Торио и, вскинув голову, обвёл островитян горящими от гнева глазами: — Он лжёт нам! Расскажи нам, Дьягус, как ты нарушил запрет богов и вошёл в Реку!

Соплеменники удивлённо воззрились на вождя.

— Что ты несёшь? — взвился он.

— Я видел, как ты заходил в Реку и встречался между стенами с Великим Хранителем Элсара, — сказал Торио. — Это случилось после того, как мы нашли в пещерах залежи огневиков. Потом был праздник, после которого все быстро и странно уснули. Все, кроме меня и Гомона. (Он указал на воинственно сжавшего в кулаке большой камень островитянина). Мы в тот день отказались пить и видели, как ты…

Один из островитян, что защищали Дьягуса, сбросил хламиду и остался в одной набедренной повязке; в руках у него оказалась спрятанная под хламидой цепь с тяжёлым шаром на конце. Островитянин завертел ею так, что она со свистом разрезала воздух. Торио отшатнулся назад. Гомон не успел увернуться, и тяжёлый шар тут же с глухим стуком ударил его по шее. Островитянин рухнул, как подкошенный, и больше не шевелился. По камням потекла кровь. Это послужило сигналом к драке. Со всех сторон раздались крики:

— Бей предателей!

— Бей мятежников!

И мужчины, и женщины сшиблись в кучу, в воздухе замелькали палки, камни, раздались стоны боли. Пользуясь общей сумятицей, Олына побежала с корзиной в пещеру. Жена Торио по имени Ханя несколько дней назад родила мёртвого ребёнка. С тех пор она не выходила из пещеры, лежала, отвернувшись к стене, оказывалась от еды и только изредка издавала звуки, похожие на звериное рычание. К ней-то и понесла Олына младенца: он голоден, а у Хани ещё не должно полностью перегореть молоко. Девочка в корзине перестала плакать и смотрела на Олыну большущими глазищами — будто понимала, что происходит.

— Скоро мы тебя покормим, — сказала ей островитянка. — Ты у нас вырастешь сильной и крепкой.

Зайдя в закуток, где жила Ханя, женщина остановилась, давая глазам привыкнуть к полумраку. В пещере висел тяжелый смрад: смесь из запахов людей, пропавшей еды и газов, выбрасываемых из расщелин в камнях. У стены лежала куча тряпья. Не выпуская из рук корзину, Олына подошла к куче и тронула её рукой. Ощутила костлявое плечо человека.

— Ханя, — тихо сказала она.

Женщина не ответила, только дёрнула плечом, пытаясь скинуть её руку. Олына покусала губу, не зная, как продолжить разговор. С улицы доносились крики островитян, кто-то истошно вопил от боли. Но Ханя всего этого не слышала, погружённая в своё горе.

Неожиданно девочка в корзине захныкала. Тихонько, жалобно. Куча тряпья вздрогнула — Ханя резко развернулась и уставилась на корзину дикими глазами.

— Её принесла Река, — глухо сказала Олына. — Тебе, мне, всем. Взамен наших умерших.

Ханя молчала, только ноздри раздувались, когда она принюхивалась к запаху младенца.

Олына протянула руку и сквозь одежду ощупала её груди. Твёрдые, как камни, налившиеся молоком. Ханя сморщилась от боли.

— Сейчас мы сцедим плохое молоко, а потом ты накормишь девочку, — сказала Олына. — Она должна жить.

Ханя сглотнула, перевела взгляд на вход в пещеру, с усилием спросила:

— Что там за шум?

— Дьягус хотел убить ребёнка, но твой Торио ему помешал, — она помолчала и с теплотой в голосе добавила: — Думаю, скоро у нас будет другой вождь.

Ханя вновь взглянула на младенца. Девочка сморщила личико и заплакала. Жалобный голосок заполнил пещеру, проник в каждую трещинку между камнями, наполняя всё вокруг новой жизнью.

— Она голодна, — сказала Олына.

Ханя кивнула и сняла верхнюю половину платья, обнажив налившиеся молоком груди с оттопыренными сосками.

…

Уловив справа движение, Атия повернула голову. Близко к водной стене подплыла огромная чёрная остромордая рыбина. Повращав выпученными глазищами, она оскалила пасть полную острых белых зубов.

Не робея, Атия подняла руку и прижала ладонь к прохладной водяной стене. По пальцам заструилась вода. Рыба изумлённо щёлкнула зубами, закрыла пасть и прижалась мордой к стене. Выпуклые глаза изучающе смотрели на Атию. Рассмеявшись, девочка провела ладонью вверх, а затем вниз по стене. Рыбина последовала за рукой.

— Хочешь поиграть? — спросила Атия.

Рыбина повиляла хвостом, весело оскалила пасть.

— Только мне долго нельзя, — виновато сказала девочка. — Меня не должны тут видеть или будут ругать. Раньше у меня были Торио и няня Олына. Но их убил злой человек в лодке, и теперь я живу у дяди Осва, там, в пещере.

Она махнула рукой в сторону острова. Рыбина смотрела на девочку большим круглым глазом.

— Меня Атия зовут. Ты будешь со мной дружить?

Рыбина согласно вильнула хвостом и сделала кувырок.

Девочка широко улыбнулась. Так много хотелось рассказать новой подружке! Жаль только, рыбина не может ответить. И погладить её нельзя. Атия попыталась просунуть руку сквозь толщу воды, но не смогла.

— Кроме меня никто из наших не может трогать воду, — сказала она. — А я могу, я не такая, как они.

Её вновь охватила печаль. Прижав к стене вторую ладонь, девочка доверительно сказала:

— Дети Осва не хотят со мной играть. Салир дразнится, говорит, что моим отцом был червь Ооно.

В горле запершило от слёз, а в груди вновь заворочался Зверь. Всегда, когда Атии было грустно, он начинал шевелиться, словно хотел выбраться и утешить.

Неожиданно рыбина дёрнулась, чем-то напуганная, и скрылась в мутной воде. Атия испуганно обернулась к острову, но никого не было. Краем глаза она заметила что-то с другой стороны и, повернув голову, увидела огни. Они быстро приближались, заполняя собой проход. Казалось, горит сама Река.

Некоторое время Атия в оцепенении смотрела на огни, потом сорвалась с места и, не чуя под собой ног, бросилась на остров, к пещере. Ворвалась в узкий, низкий проход, врезалась в кого-то крупного.

— Что ты? Атия! Куда так несёшься?

Девочка узнала голос соседа по имени Нарок.

— Там на Реке! Огни! — задыхаясь, крикнула Атия.

Слева раздался возмущённый голос жены Нарока:

— Ты опять ходила к Реке? Тебе запретили…

— Да погоди ты, Сваоха! — осадил жену сосед. Он с тревогой всматривался в лицо Атии: — Огни, говоришь?

Девочка торопливо закивала:

— Много! Очень много! Как будто Река горит!

Соседи переглянулись.

— Думаешь, это связано с приездом лодочника? — спросила женщина, и голос её дрогнул.

— Не знаю, всякое может быть. Говорил я, добром для нас это не закончится. Беги к вождю, а я выйду, посмотрю, что там за огни. Если всё так, как говорит Атия, соберу людей. И не спускай глаз с девочки. Сама знаешь, что она для нас значит.

Сваоха посмотрела на девочку так, что та сжалась. Затем женщина схватила Атию за руку и потащила следом за собой, даже не заботясь, успевает та или нет. В пещерах, где жила их община, были пробиты многочисленные ходы. Они разветвлялись, скручивались в кольца и петли. Посторонний человек, попав сюда, легко мог заблудиться в бесконечных лабиринтах и навсегда пропасть. Встречавшимся на их пути людям, Сваоха кричала, чтобы собирались. Скоро на остров нападут.

— Нужно уходить! — голосила она. — Сюда идут люди с факелами. Нам всем конец!

Люди в смятении бросались ко входу в пещеру, чтобы увидеть своими глазами, что происходит на Реке. Были и те, которые присоединялись к Сваохе и шли к вождю.

Наконец, они добежали до его пещеры. Услышав шум, вождь вышел им навстречу, с тревогой переводя взгляд с одного лица на другое. Его звали Малий. Когда лодочник Гай убил Торио, он сам провозгласил себя вождём, а все были слишком растеряны и напуганы, чтобы оспорить это. Оглядев взволнованную толпу, Малий спросил:

— Что случилось?

— Вся Река в огнях! — крикнула Сваоха. — Жители городов идут сюда, чтобы убить нас!

— Не нужно было рассказывать рыжей лодочнице об убийстве Торио! — крикнул кто-то в толпе.

— Как можно было такое оставить? — тут же набросились на него другие.

— Теперь нас всех перебьют!

Вождь строго посмотрел на Сваоху:

— Ты сама видела их? — спросил он.

— Она видела, — женщина подтолкнула вперёд Атию. — Рассказывай!

Девочка, совсем потерявшись от страха, молчала.

Вождь наклонился к ней, заглянул в лицо:

— Не бойся, Атия, — ласково сказал он. — Расскажи, что ты видела.

— Огни, — тихо ответила девочка. — Они приближались к острову. Как будто Река загорелась. Я испугалась и побежала в пещеру, встретила Нарока и Сваоху.

— Это всё из-за случая с лодочником! — опять закричали в толпе.

А кто-то неуверенно предложил:

— Давайте откупимся от них Атией.

В пещере сразу стало тихо, люди избегали смотреть в сторону девочки — как будто думали о том, как бы откупиться ею, но не решались сказать. Атия невольно прижалась к вождю. Он всегда казался ей добрым и красивым: с опрятной бородой, доходящими до плеч светлыми волосами и голубыми глазами. Вождь погладил её по голове, осмотрел толпу и громко сказал:

— Вы знаете, что Атия дарована нам богиней Реки Оямото. После её появления дети в общине стали рождаться живыми, а взрослые — меньше болеть.

— Тогда почему Оямото допускает сейчас нападение на остров? — закричали в толпе.

— Почему не отгонит врагов от острова?

— Нам неведомо, что движет богиней, — оборвал вождь. — Но Атия останется с нами.

Все молчали.

Малий хотел ещё что-то сказать, но тут в глубине коридора раздались быстро приближающиеся шаги. Все обернулись, вглядываясь в темноту. Прошло немного времени, и на освещённый факелами участок выбежали Нарок и ещё с десяток мужчин. Они тяжело дышали, по лицам стекал пот, волосы прилипли к голове.

— Мы задвинули вход в пещеру, — сказал Нарок в ответ на вопросительные взгляды островитян. — Нужно уходить вглубь острова.

— Вы видели, кто это? — спросил вождь, стараясь сохранять спокойствие. — Они и впрямь опасны?

— Их много, гораздо больше, чем нас, — ответил один из мужчин, сопровождавших Нарока.

— В руках у них палки и длинные ножи, — подхватил второй.

В толпе испуганно заохали.

— Вы разговаривали с ними? Что им от нас нужно? — спросил вождь.

Мужчины хмуро переглянулись.

— Кнав хотел поговорить и проблизился к тем людям, но его разрубили пополам, — ответил Нарок.

Женщины запричитали. Вождь кивнул своим мыслям, спросил:

— Насколько удастся их задержать?

— Мы завалили вход, на некоторое время это их остановит. Но скоро они расшатают камни и войдут.

— Нужно уходить вглубь острова! — закричали в толпе.

— Мы не можем убегать всё время, — сказал Малий. — Даже у самых длинных дорог есть конец. Поэтому мы отправим наших женщин подальше в пещеры, а сами примем бой. Мы не станем сидеть в углах и ждать, пока нас передушат, как крыс.

— Да! — воспрянули духом островитяне.

— Я никуда не уйду! — закричала Сваоха. — Это мой остров и я буду драться за него рядом с мужем!

Её поддержали ещё несколько женщин.

Вождь обвёл их взглядом.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда те, кто чувствует в себе силы сражаться, остаются. Остальные забирают самых немощных и детей, — и уходят.

Вдалеке, послышался глухой удар. Как будто гора содрогнулась. На мгновение островитяне затихли, испуганно переглядываясь.

— Не будем терять время! — приказал вождь. — Несите всё, что может сойти за оружие!

Островитяне бросились по своим норам. Возле вождя осталась только Атия. После смерти Хани её растили Торио и Олына, но теперь и они мертвы. Нет, Атия не осталась одна, её приютила семья Освы, но девочка чувствовала себя там чужой. Вот и сейчас, они убежали собирать своих малышей, а про неё забыли. Вождь сжал её ладонь и заглянул в лицо. В полумраке его глаза поблёскивали.

— Атия, ты уже большая, и я скажу, как есть: ты должна убежать с острова.

Она испуганно моргнула.

— Я не хочу одна. Хочу со всеми, — губы девочки задрожали.

— Мы не можем убежать вместе с тобой. С острова есть только один проход по Реке между водами, и нам его перекрыли. Но для тебя вода не страшна, ты можешь переплыть Реку. Понимаешь, только ты можешь привести подмогу.

— Где она? Подмога? — тихо спросила Атия.

Несколько мгновений вождь смотрел на неё как будто в задумчивости, потом сказал:

— Плыви сначала направо от Острова, потом увидишь скалу, а на ней купол. Это будет город Сухири. Там есть храм богини Оямото. Скажи, кто ты и что здесь произошло.

Атия серьёзно кивала, стараясь ничего не забыть. Ещё бы — жизни всех островитян зависят теперь от неё!

Вождь пристально посмотрел на неё и добавил:

— Но сама ты не доплывёшь, слишком далеко. Нужно выпустить Зверя.

Девочка вздрогнула, посмотрела на него с изумлением. Она не думала, что о Звере знает кто-то кроме Олыны.

Малий улыбнулся:

— Олына мне всё рассказала. Я знаю, она запрещала тебе выпускать Зверя, но сейчас пора. Только он может спасти тебя. А заодно и всех нас.

Вождь повёл её тёмными коридорами, так, что вскоре девочка перестала понимать, куда они идут. Неожиданно она почувствовала сквозняк и запах Реки.

— Мне нужно вернуться, — сказал Малий. — Я должен быть вместе со всеми. А ты иди вперёд, никуда не сворачивая, пока не выберешься наружу.

Прежде чем Атия успела что-либо сказать, он выпустил её руку и ушёл, унеся с собой факел. Некоторое время девочка стояла, дрожа от страха и холода. Сквозь толщу скалы, в которой были прорублены пещеры, до неё доносился слабый стук — это нападавшие разламывали проход.

Атия направилась вперёд, ведя рукой по стене. Скоро стена стала влажной; пройдя ещё немного, Атия почувствовала под пальцами капли воды. Ветер становился холоднее и порывистее. Девочка остановилась и обернулась. За спиной было темно, и она с ужасом поняла, что даже если захочет вернуться к остальным, не сможет найти дорогу обратно.

— Малий! — испуганно позвала Атия.

Никто не ответил. Она заплакала, пошла дальше. Неожиданно сверху появился слабый свет. Подняв голову, она увидела провал, сквозь который было видно небо. Провал находился на высоте примерно в половину её роста.

Девочка снова ощупала стены, думая, как бы забраться наверх. Лазить по камням было для неё несложно, она часто прыгала по скалам вместе с детьми Освы. Но здесь было темно, а камни мокрые и скользкие. Нащупав наверху выступ, Атия ухватилась за него и подтянулась на руках, поискала ногой опору, но соскользнула с камня и упала. В груди заломило от боли. Какое-то время она лежала, приходя в себя, затем опять полезла наверх. На этот раз ей удалось забраться выше. Чувствуя, что вновь соскальзывает, Атия ухватилась за следующий выступ, потом ещё за один и, наконец, выбралась наружу. Легла животом на камни, пытаясь отдышаться. Рядом шуршала о камни Река.

Когда силы вернулись, Атия подняла голову и огляделась: она находилась на каменной гряде в части острова, куда люди редко заходили. Говорили, что камни здесь хрупкие, и можно провалиться. Слева виднелась россыпь огней, слышались глухие размеренные удары. Здесь они были гораздо громче, чем в пещере.

«Нужно привести помощь», — подумала девочка.

Вспомнились слова Малия: «Ты одна из нас можешь плавать и поэтому тебе идти за подмогой. Плыви сначала направо от Острова, потом увидишь скалу, а на ней купол. Это будет город Сухири. Там есть храм богини Оямото. Скажи, кто ты и что здесь произошло».

— В храм богини Оямото, — прошептала Атия и, поднявшись на ноги, подошла к воде. Волны беззвучно накатывали на берег, покусывали её пальцы. Вода терялась в темноте. Плыть направо от острова. Она почувствовала, как Зверь заворочался в груди.

«Сама ты не доплывёшь, слишком далеко, — вновь зазвучал в голове голос вождя. — Нужно выпустить зверя».

Выпустить… Но как? Атия так долго держала его внутри, что не представляла, как дать ему свободу. Вождь наверняка знал, он большой и умный — но он остался внизу.

Река манила её, затягивала в себя. Девочка осторожно вошла в воду сначала по щиколотку, потом по бёдра, грудь, вот уже вода достигала её подбородка. С каждым шагом ей становилось спокойнее, Река была подругой, Река была домом.

По телу прошла сильная дрожь, но она была скорее приятной, чем пугающей. Зверь заворочался сильнее.

— Выходи! — шепнула Атия. — Теперь можно.

И тут же почувствовала, как тело вытягивается и становится гибким. Девочка подняла руку, но вместо человеческой, увидела огромную мускулистую четырёхпалую, с мощными когтями. Тут же она поняла, что не может дышать, и в испуге погрузилась в воду. Вот так хорошо! Она огляделась, оказалось, здесь она видит лучше, чем на суше: каждую водоросль, каждый камешек на дне. Взвившись над водой, Атия увидела в воде своё отражение — длинное, покрытое блестящей зелёной чешуёй туловище, большая голова с шишкообразными наростами и зубастой пастью. Она вновь нырнула, подняв брызги и чувствуя неописуемый восторг от гибкости нового тела. Разрезая воду, Атия поплыла направо — как сказал вождь. К храму богини Оямото, за подмогой.