Путешествие в Шахристан

Ч а с т ь 12 В гостях у шаха

Дворец Шахрезада XIII в Ширин-Алтыне гораздо меньше и гораздо уютнее шахского дворца в столице. От самих шахрайцев ширин-алтынская резиденция Шахрезадов, в отличие от столичного дворца находившаяся в собственности шахов, получила наименование Изюминки. По словам Нибельмеса, сие название намекает на то, что его владельцы всегда знают 'почём фунт изюма' - на языке шахрайских метафор это означает прекрасную осведомленность о торговле и финансах.

Изюминка выстроена со сдержанной роскошью, которая подчеркивается не размерами дворца, а изяществом планировки и мастерством отделки. Мне же лично более всего запомнилось то, что каждый из восьми фасадов дворца, имеющего в плане форму октаэдра, неповторим и является парадным. Каждый из фасадов обращен на определенную сторону света и выполнен в чертах архитектуры проживающего в этой стороне народа. Меня умилило то, что роскошнейший из всех восьми северо-западный фасад явно воспроизводил лукоморские мотивы, хотя Нибельмес и уверял нас, что это сабрумайская архитектура. Западный фасад был посвящен атланам и имел забугорские черты, юго-западный был выполнен в стеллийском стиле, южный - в сулейманском, юго-восточный - в бхайпурском, восточный - в стиле Восточной Вамаяси, северо-восточный - в стиле Западной Восвояси, северный же наводил на мысли о степняцких селениях.

Фасады были разделены восемью апсидами башен. Именно в них мастерство архитектора воплотилось наиболее ярко, ибо каждая башня имела черты обоих соседствующих с ней фасадов, и при этом смотрелась целостно и живописно! Да и весь дворец, хотя и воплощал собой архитектурную эклектику, выглядел на удивление гармонично.

В самом центре Изюминки имеется небольшой восьмигранный внутренний дворик с непременным фонтаном, так что изнутри дворец несколько напоминал замок. Впрочем, для замка Изюминка имеет слишком много украшений: восемь фасадов, окружающих внутренний дворик, не уступают оригинальностью и разнообразием внешним. Предводительствуемые встретившим нас при входе дворецким, мы пересекли этот дворик и, поднявшись по широким ступеням массивного крыльца на второй этаж южного крыла Изюминки, вскоре оказались в отделанном дубовыми панелями трапезном зале.

Трапезная была невелика, от силы на дюжину гостей. Оформлена она была в сдержанном стиле Восточной Вамаяси, и даже стол и стулья, хотя и отвечали лукоморским представлениям о меблировке места приёма пищи, были исполнены с тем же внешним аскетизмом. Стены были украшены лишь несколькими вамаяського вида картинами, выполненными акварелью и представлявшими собой, как я позже узнал от Нибельмеса, лучшие образцы из серии '256 ликов огнедышащей горы Погремушки' кисти прославленного мастера Ляпуса Лазурного.

У дверей лакей-бхайпурец дожидался распоряжений хозяев по поводу трапезы, а сами они всем своим видом показывали, что дожидаются лишь нас и желают оную трапезу с гостями разделить. Даже грусть шахрайского народа на лице шаха, восседавшего во главе стола, сменилась радушием гостеприимства. Рядом с Шахрезадом была его супруга - никогда ранее не виданная нами миниатюрная женщина с приветливой улыбкой и живым умным взгляд. Несомненно, она, как и Пахлава-апа, относилась к прекраснейшим из шахраек, однако красота Ее величества была совсем иного рода: даже библиотечному было понятно, что такая женщина дарит мужчине возможности, а не обязанности, с ней чувствуешь себя хозяином, а не каменной стеной, ощущаешь торжество победителя, а не дурацкую неловкость охранника дорогостоящего, но непонятно для чего нужного трофея.

- Отчего же наш дорогой Нибельмес-ага пренебрег нашим приглашением на две персоны? - вопросил шах, тепло поздоровавшись с нами.

- Увы, Ваше величество, мне не с кем разделить столь лестное приглашение, - поклонился наш шахрай.

- Нибельмес-ага разборчив сверх меры? - с шутливой суровостью погрозил Шахрезад.

- Нибельмес-ага подражает Вашему величеству, - нашелся шахрай.

- А вот это правильно! - весело воскликнул шах, приобнимая свою супругу. - Просто правильно, ничего личного. Не каждому суждено быть принцем, но каждому возможно иметь спутницей принцессу.

Ее величество меж тем изволила подать знак к началу трапезы, и на столе появились традиционные "плоды Шахристана". Вспоминая наш обед у Дастар-хана, я должен заметить, что стол шаха показался мне ненамного более роскошным по сравнению со столом зажиточного крестьянина. Блюда, которыми нас потчевали в гостях у шаха, хотя и были по большей части еще не известны нам, но показались мне в целом схожими с творениями дастархановой кухни. Вообще же память Дастар-хана - не нашего знакомца Чебур-бека, а того легендарного вельможи, в честь которого плутоватый шахрайский аграрий взял себе второе имя - была почитаема и в шахском дворце. Его Величество заверил нас, что каждый шахрайский хозяин своим праздничным застольем стремится подражать пирам Дастар-хана. Впрочем, овеянные славой угощения древности, как посетовал даже шах, оставались недостижимым идеалом, ибо у Дастар-хана, как говорят, подавали такие легендарные блюда и напитки, как птичье молоко, соловьиные язычки, ласточкино гнездо, павлиний хвост, северное сияние и многие другие, рецепт которых, к сожалению, в настоящее время утрачен.

- Вот у кого, наверное, от гостей отбоя не было, - облизнулся боярин и потянулся за новой порцией жаркого. - Кому ж не хочется поесть на халяву!

- Так-то оно так, - промолвил шах, внимательно наблюдая направление боярского движения, - но все, как говорится, хорошо в меру. Согласно шахрайским легендам, бывало, Дастар-хан закармливал гостей до смерти, а потом устраивал по ним пышные поминки. Поместье Дастар-хана, говорится в некоторых мрачных сказаниях, со временем стали огибать десятой дорогой. Те же, кому довелось побывать там и с трудом вырваться из липкой паутины радушия хлебосольного хозяина, несколько дней не могли без отвращения и изжоги смотреть на еду. Дастар-хан стал под разными предлогами задерживать тех, кто по тем или иным причинам не мог проехать мимо его земель. Все они в полной мере сумели оценить нерастраченное радушие хозяина. Один из гостей даже вынужден был бежать под покровом ночи со всеми традиционными для побега из самой ужасной темницы атрибутами: веревка из связанных простыней, перепиленная решетка, скитание впотьмах тайными тропами, дышащие в спину загонщики, преследовавшие свою жертву с собаками, зажженными факелами и тарелками с пирожками...

Впрочем, мрачные легенды быстро забываются, и сегодня в Шахристане памяти этого воистину великого, по словам Шахрезада, человека посвящён ежегодный турнир в городке Саранчае, именуемый кубком Дастар-хана. Кубок этот, служащий наградою победителю, отливают из любимого шахраями серебра и вручают выжившему в соревновании по поеданию яств и потреблению напитков. Сам сосуд триумфатора нескольковедёрный - ибо объём его меняется от года к году в зависимости от изобилия шахрайской жизни - наполняется каким-то местным веселящим напитком и должен быть опустошён тем из соревнующихся, кто до того съел и выпил более остальных. Если же победитель после сего остаётся жив, то родственники уносят его и добытый им кубок.

Всё это Шахрезад поведал нам, когда в положенное время приспел черёд беседы. Отдав должное описанию и сравнению красот шахрайской и лукоморской столиц (от которого описания Петр Семенович, к моему недоумению, всячески уклонялся), собеседники волей-неволей подошли и к теме недавних наших международных переговоров.

- Вы показали себя настоящими патриотами, бескомпромиссно отстаивая интересы своего купечества, - Шахрезад доброжелательно, но все же неколько двусмысленно одарил комплиментом послов. Боярин Никодим почему-то густо покраснел.

- Мы лишь подражаем Вашему величеству, - столь же двусмысленно вернул любезность граф. - Ведь и Вы для защиты шахрайской торговли готовы на всё.

- Ноблесс оближ, как говорили древние шантоньцы. Ничего личного, - развел руками шах^[27]. - Но две наши державы, я не сомневаюсь, смогут вести торговлю, не мешая, а помогая друг другу. Ко взаимному обогащению.

- Неужели Шахристан собирается радеть об обогащении чужих купцов, а не об их разорении? - вмешался в разговор боярин.

- Наша забота - собственное преуспеяние, а не чужая бедность, - усмехнулся шах. - Ничего личного. Если кто-то настолько умен, чтобы богатеть вместе с нами, то мы не возражаем. А лукоморцы умны - причем ни я, не даже вы, никто из нас еще не догадывается, насколько! Мы, как выясняется, еще многого не знаем о Лукоморье...

- Ну а поборами-то обложить наших купцов вы все равно не прочь! - не унимался Труворович.

- Шахристан отнюдь не нуждается в том, чтобы облагать поборами иностранных негоциантов.

- Никакая деньга лишней не бывает! Тем более, что налоги у вас, как мы уже наслышаны, невысоки, да ещё и голытьбу всякую кормите, лечите за казённые счёт опять же, кров им оплачиваете...

- Налоги нужно собирать так, чтобы не разорить налогоплательщика, будь то аристократ, купец, ремесленник или крестьянин. Разорённый налогоплательщик в любом случае заплатит меньше, чем не разорённый...

- Ну хорошо, это понятно, а зачем нищебродам всяким ещё приплачивать? - не унимался Никодим.

- Мой мудрый прадед Шахрезад X по прозвищу 'Надо Просчитать' вместе со своими коллегами из руководства первой гильдии просчитал, что выгоднее кормить бедных, чем не кормить, - шах поднял указательный палец вверх, призывая к вниманию. - А ещё выгодно кормить стражников и чиновников, однако это выгодно лишь в том случае, если для них обильное жалование сочетается с суровым и неотвратимым наказанием за любой проступок. Всё это в совокупности позволяет стимулировать внутренний спрос и минимизировать риски социальной напряженности, которая в среднепрочной и долгосрочной перспективе препятствует эффективному развитию коммерции. Как известно каждому шахрайскому школьнику, инвестиционная привлекательность любого проекта, если максимально упрощать, зависит не только от объема необходимых первоначальных вложений, чистой прибыли и периода окупаемости, но и от таких факторов, как транспарентные и стабильные условия хозяйствования. Низкие коррупционные риски уменьшают издержки, а неизменные условия делают возможным долгосрочный анализ и прогнозирование как на микроэкономическом, так и на макроэкономическом уровне. Существенная же дифференциация в доходах между различными социальными стратами исключает как первый, так и второй из названных факторов... - тут шах заметил, что на слове 'дифференциация' взгляд графа окончательно остекленел^[28].

- Продолжайте, пожалуйста, Ваше Величество... - попытался дипломатично разрядить обстановку я, но Шахрезад не нуждался в подсказках.

- Кхм... НЕ-ВЫ-ГОД-НО! - подытожил свою экспресс-лекцию он. - Если в двух словах, то обдирать свой народ как липку просто НЕ-ВЫ-ГОД-НО. Нет, отдельные барышники, позор рода купеческого, которые гнались за короткими деньгами, действительно радели о том, чтобы трудовые ресурсы были бедны и неквалифицированы, но таких мы уже давно повывели...

- Казнили?! - Никодим аж подпрыгнул на подушках.

- Зачем? - улыбнулся уже привычной очаровательной улыбкой шах. - Разорили...

- Это ещё хуже... - вздохнул Рассобачинский, и шах подарил ему улыбку, в которой к вежливости прибавилась и немалая толика уважения.

- Вы совершенно правы, Ваше сиятельство, - чуть наклонил голову Шахрезад. - Но нам не интересны короткие деньги ради коротких денег. Если ты начинаешь дело, то должен строить свой торговый дом так, чтобы в нём торговали твои дети и внуки. Иначе ты не купец, а спекулянт.

- А детям и внукам нужны покупатели, - начал понимать граф. - Богатые покупатели...

- И чем больше их будет - тем лучше! - воскликнул шах, посмотрев на Рассобачинского с новым уважением. И тут же ввернул: - Так что мы, шахраи, заботимся о развитии внутреннего потребления, а не о том, чтобы мешать купцам дружественных держав. Коммерция и конкуренция - как две сестры...

- Порой так и поубивали бы друг друга? - невинно уточнил граф.

- Одной крови, Ваше сиятельство, одной крови и должны друг друга поддерживать, я имел в виду!

- Ваше величество, а отчего Ваш прадед получил такое необычное для правителя... эээ... - попытался увести разговор в сторону от опасной темы я, но понял, что ляпнул бестактность.

- Прозвище? - закончил мой вопрос шах и рассмеялся. - Да и у меня, как вы знаете, не лучше. Вообще от шахраев почетного прозвища не дождёшься. 'Шахрезад II Как Сказал бы Мой Отец', 'Шахрезад IV Куда Вложим Деньги'... Лишь трое из моих предков заслужили право именоваться так, как подобает великим государям: Шахрезад I Возобновитель, Шахрезад III Ирригатор и Шахрезад VII Преобразователь.

- Ирригатор? - окончательно проснулся боярин. - Разве же это почётное имя?

- Для шахрая - очень, - серьёзно ответил шах. - Величие Шахристана началось со стараний наших предков в обработке земли. Для этого они под руководством Шахрезада Ирригатора построили каналы для орошения неплодородных до того полей...

- Посторили руками рабов? - дотошно уточнил Рассобачинский.

- Да, это было не очень хорошо... - Шахрезад на мгновение смутился, но больше для виду. - Но, согласитесь, это лучше, чем делать рабов из собственных граждан. Пусть даже для великой и очень нужной стройки. А ирригация для первопоселенцев Шахристана была делом первоочередной важности.

- А как же торговля?

- Как гласит древний принцип: 'чтобы купить что-нибудь нужное - нужно сначала продать что-нибудь ненужное'. Когда в Шахристане стали выращивать продуктов больше, чем нужно для собственного потребления, началась торговля.

- А когда стали делать товаров больше, чем нужно для собственного потребления, то торговля продолжилась... - задумался о чём-то своём граф Пётр.

- Именно так, Ваше сиятельство, - улыбнулся шах. - Торговля - это средство для благополучия Шахристана, но не его основа. Я рад, что вы с нашими эмирами смогли найти общий язык и согласовать положения торгового договора. Однако уверен, торговля - это лишь первый шаг к сотрудничеству между нашими народами.

- То есть Ваше величество как монарх и как главный купец гарантирует, что никто теперь не будет препятствовать доступу восточных товаров в Лукоморье? - уточнил Рассобачинский.

- Гарантирую! - кивнул Шахрезад. - Я во исполнение древних монархических традиций нашего народа уже поставил свою подпись под этим договором. А договоры должны исполняться - этот принцип мы чтим. Осталась лишь одна мелочь: некоторое формальное уважение к нашим союзникам по Песчаному блоку требует, чтобы после моей подписи стояла и подпись кагана. Ведь товары из Вамаяси в Лукоморье повезут по землям Улюма.

- Ещё одно посольство?

- Нет, что вы! Едва ли Его степное величество рискнёт не подписать. Так что это просто визит вежливости, ничего личного. Никаких переговоров вести не придётся.

Мы приступили к десерту - некоей вариации на тему кексов и пастилы - и после этого более не возвращались к посольским вопросам, тем более что очаровательная хозяйка занимала нас беседой о местных искусствах и развлечениях, которым мы и собирались посвятить следующий день.