Путь падшего

25. Кощунники и шейная цепь

Мы без происшествий доставили послов в Дивию.

Рабочие Ветролома Настороженных, на котором располагались причалы военного Края, приступили к замене кристаллов в гнёздах нашего небесного дома, другие мастера занялись упрочнением силовых жилы, третьи проверяли борта — после длительных перелётов они расшатывались и начинали дребезжать. А челядинцы и мастера рода Зелдан и их союзников принялись за починку Молниеносных Соколов.

— Работы по подготовке акраба займут сутки, — сказал я бойцам. — До этого времени вы свободны.

А Сана Нугвари напомнила:

— Пендек, Миро и Таита — вам лучше поспешить в храм, ибо равновесие ваше давно склонено к благоволению, не теряйте времени.

Я взял извозчика и полетел в своё жилище на Четвёртом Кольце.

В Портовом Городе я нередко вспоминал Нау. Её круглые бёдра и остальную красоту. А о маленьком Ваене почти не думал. Но ещё на подлёте к тверди, когда я стоял на балконе, что-то во мне дрогнуло. До меня словно только что дошло, что у меня есть настоящая семья: красавица жена с самыми круглыми бёдрами на всей летающей тверди и немного грязерожденный ребёнок, который, если верить исследованиям Реоа, обладал мощной жизненной силой, как все грязерожденные.

Обидно завернуться в покрывало смерти и потерять всё. Может, ну его, это воинское предназначение? Может, поступить как Ио Варека — бросить службу и остаться в Дивии?

Но, конечно, это просто мысли. Обратного Пути нет. Если предам товарищей, то они будут меня оплёвывать с ног до головы на протяжении Всеобщего Пути. И оплёвывать будут буквально. Слюной.

Прибыв в своё жилище, я по-новому, с удивлением взглянул на него. И к чему мне такая громада? Почти дворец. Я, блин, даже не во всех его комнатах побывал.

Челядинца у входной арки нет. Нау не готова к моему визиту. Я хотел сделать ей сюрприз и не послал гонца.

Внутренний Голос напомнил, какие узоры на замке двери нужно поворачивать, чтобы открыть её. Вошёл в пустой коридор, освещённый одним желтоватым светильником. Издалёка, из одной из тех зал, в которых я никогда не бывал, доносилось протяжное пение.

Я пошёл на звук.

Привыкнув к моему отсутствию, Нау Саран превратила одну из зал в алтарную комнату Всенаправленного Ветра Моваха. Каким-то образом втащила в неё внушительную статую косматого и злого бога, а вдоль стен развешала полоски разноцветной ткани с шифрованными иероглифами.

В зале было традиционное круглое окно. Хотя оно смотрело в сад, но всё равно есть вероятность, что какой-нибудь глазастый сосед увидит кощунственного идола и обряды поклонения ему и побежит с доносом в сословие Помогающих Создателям.

И ещё. Госпожа Нау Саран нашла скучным поклоняться Моваху в одиночестве, поэтому пригласила нескольких единоверцев, все молодые мужчины. Окружив многорукого идола, они качали головами в остроконечных шапках и довольно громко пели гимны. Восхваляли истинную всенаправленность и отчётливо ругали сословие Помогающих Создателям, что оно столь глупо сократило направления Всеобщего Путь до Двенадцати Тысяч Создателей.

Полный набор кощунников и кощунственных речей. И где? В доме уполномоченного помощника Совета Правителей, славного дивианца который по умолчанию должен быть правоверным!

Самой Нау в молельной не оказалось.

Заметив меня, парни в остроконечных шапках испуганно заметались по комнате. Они оказались представителями мирных предназначений, а не теми воинственными моваховцами, которые лихими «Порывами Ветра» расправились с напавшими на нас наёмниками.

— Так-так, — сказал я.

Прошагав по коридору, я заглянул в ванную залу: так и есть — группа радостных сектантов плескалась в бассейне. Их остроконечные шапки выставлены в ряд, как дорожные конусы на месте аварии.

Со стороны выхода в сад послышался басовитый смех, сопровождаемый знакомым мелодичным хохотом Нау.

— Та-а-ак… возвращается, значит, муж из командировки…

Я направился в сад.

Интересно, что злости к моваховцам во мне нет. Больше раздражало, что моей недвижимостью, а так же смехом моей жены, распоряжались какие-то незнакомцы в остроконечных шапках.

В саду тоже нескучно: несколько сектантов расположились на циновках и устеленных роскошными матрасами лежаках. Обставив себя шкатулками с едой, они банально обжирались. Нау полулежала рядом на толстом белом матрасе и жестами посылала челядинцев то к одному, то к другому жрущему сектанту. Остальные гуляли по моему саду, как у себя на ветроломе, одетые в домашние халаты и тапочки. В мои домашние халаты и тапочки!

— Кажется, ваше время вышло, господа, — сказал я. — Пора и вам утекать.

Нау испуганно вскочила с матраса. Подбежав ко мне, поклонилась. После долгой разлуки славная жена должна произнести традиционное приветствие, упомянув, как истосковалась по любимому мужу. Вместо этого Нау пробормотала:

— Гости скоро уйдут.

— Дай-ка я их провожу, — сказал я, и вытянул руку с молниями.

Морщась от разрядов, Нау опустила мою руку:

— Гости сами найдут выход.

— Лучше бы они забыли сюда вход, — буркнул я.

Впрочем, служители Всенаправленного догадались, в каком направлении им двигаться. Спешно поклонившись мне, разбежались, как преступники во время облавы небесной стражи.

Пока меня не было, сад изменился. У пруда стояла закрытая тканью статуя. Подняв край покрывала, убедился, что статуя изображала шестирукого бородача с искажённым злостью лицом — Всенаправленный Ветер Мовах собственной персоной. У его подножия видна полузасохшая кровь жертвоприношения. Я всё ещё надеялся, что не человеческого.

Будто одной алтарной комнаты им мало! Ещё и в саду устроили культовое место.

— На моё золото воздвигла идолище поганое?

— Ты хочешь, чтобы я снова зарабатывала своё золото? — дерзко отозвалась Нау и задёрнула покрывало статуи.

Вместо ответа я схватил её за шею, пригнул и сказал:

— Я много дней провёл в низком царстве, милая жена.

— Как же я рада, что ты вернулся, — прохрипела Нау. — Разлука была невыносимой.

— Я думал о тебе.

— Понимаю. Позволь позвать челядинца, чтобы он подготовил ложе…

— Нет времени.

Расправив крылья, подхватил Нау и влетел с нею в первое попавшееся окно какой-то комнаты моего дворца.

✦ ✦ ✦

Акт супружеской верности получился весьма интенсивным, но при этом затянутым, как филлерный эпизод аниме сериала. Я был груб, жесток и безжалостен.

Сначала Нау терпела, потом ныла, потом рыдала и пробовала уползти, но я хватал её за ногу и тащил обратно на пол. Наше занятие любовью напоминало многократное изнасилование, которое в финальное его части начало нравиться Нау.

Утирая слёзы и радостно всхлипывая, она прижалась ко мне, не желая отпускать.

— Ну, всё, всё, — сказал я, отцепляя её руки от своих запястий. — Мне пора на войну.

— Нет, — замотала Нау головой. От её мокрых волос разлетелись капельки пота. — Я не хочу, чтобы тебя убили.

— У небесных воинов говорят: «Завернулся в покрывало смерти».

— Тем более не хочу.

— Милая жена, уверяю — в ближайшие десять поколений я не рассчитываю заворачиваться.

— Ветры Всенаправленного дуют во все стороны разом. Один из них всегда несёт смерть.

— Да что же ваш Мовах злой такой? Это потому что у него последователей нет?

— Мовах не злой и не добрый, он — весь и всё. Смирись с этим.

Я собрал разбросанные по полу доспехи. Кинул Нау ворох разорванных на лоскуты тканей, недавно бывших её халатом.

Глядя на её прекрасные бёдра с красными следами от моих пальцев, я проникся к Нау чем-то вроде любви.

— Обещаю, что не умру, — серьёзно сказал я.

Прикрывшись обрывками, Нау сказала:

— Подожди в спальне Ваена. Я скоро вернусь. У меня есть кое-что для тебя.

Надевать все доспехи лень. Поэтому я сложил их в кучу на покрывале и завязал его узлом. С этим тюком, словно изгнанник, я покинул комнату.

✦ ✦ ✦

Спальня маленького Ваена больше, чем жилище Танэ Пахау в Восьмом Кольце, включая двор подлеца-соседа. Через овальные окна рвался солнечный свет, рисуя на устеленном коврами полу жёлтые пятна. Деревца ман-ги росли из круглых углублений в полу. Их ветки шелестели на ветру из окон.

Колыбель младенца, похожая на Молниеносный Сокол, стояла у стены, выложенной разноцветной мозаикой. В некоторые плитки встроены маленькие фонари, ночью они давали интересное цветное освещение. Правда, мне оно напоминало отблески старого диско-шара, который вывешивали в спортзале транспортного колледжа во время дискотек. Под колыбелью раскинулась большая, утопленная в пол клумба с травой и цветами.

Ваен заметно вырос. Взгляд его приобрёл осмысленность. Он сидел в колыбели, что-то гукал, вертел головой и пытался ухватить меня за палец. На руках и ногах младенца деревянные браслеты, озарённые священниками Моваха. Подозреваю, пока меня не было, мама наряжала Ваена в остроконечную шапку.

Колыбель обвешана связками украшений, но не из драгоценных камней и металлов, а из дерева. Неужели священники Моваха так бедны? (Внутренний Голос напомнил, что деревца ман-ги — один из символов Моваха, так как их ветки росли во всех направлениях).

Ваен не спал, спала его сиделка, развалившись на лежаке, предназначенном для хозяев. Её мощная монобровь застыла в нахмуренном состоянии, напоминая галочку в чек-листе. Я пнул по лежаку — сиделка испуганно скатилась с него на клумбу.

— Принеси еды.

Монобровь сменила галочку на домик:

— Со всем уважением к вашей славе, светлый господин, но я не челядинка, а сиделка. Я смотрю за маленьким господином, а не ношу еду.

Акт супружеской верности так меня вымотал, что не нашлось даже слов, чтобы отругать дуру.

В комнату вошла Нау:

— Ты не слышала, что сказал светлый господин? — зашипела она на сиделку. — Принеси еду!

Наглая сиделка пошевелила бровью и вышла:

— Я позову челядинца, светлая госпожа. Он лучше знает, как приносить еду.

Извиняющимся тоном Нау сказала:

— Ваен её любит. Она умеет его успокоить.

— Она так заразительно храпит, что и Ваен засыпает?

— Сиделка поёт ему гимны Всенаправленного Ветра.

Я махнул рукой:

— Это твой дворец, Нау. Делай тут, что хочешь. Главное не подведи нас под Прямой Путь. И, умоляю, прикажи перенести статую с Мовахом внутрь дома. Нельзя ему в саду торчать, соседи увидят — непременно донесут.

Неожиданно мягко Нау согласилась:

— Хорошо, милый муж.

В комнату вошли два челядинца и внесли на руках шкатулки с едой и кувшины с питьём. Нау сама расстелила на полу обеденные покрывала и мы сели.

Сиделка с монобровью, отображавшей обиженное возмущение, хотела сесть с нами, но Нау её выгнала вместе с челядинцами.

Нау смущённо почесала кончик носа:

— Кажется, эта девка обнаглела…

— Милая жена, все служители Моваха обнаглели.

— Ты о недавних гостях?

— А есть ещё какие-то поклонники, которых я не заметил?

— Пойми, милый муж, эти люди всю жизнь провели на ветроломах, они не знали роскоши и не вкушали разнообразной мясной пиши.

— А если судить по тому, как они плескались в моём бассейне — то и не мылись?

— В такой роскошной купальне, как в нашем доме — никогда. На Ветроломе Вознёсшихся есть помывочная: большая клетка с корытами, в которые истопник пускает горячую воду. И эта помывочная считается самой лучшей на всех ветроломах. На других ветроломах моются из кувшинов. Если вообще моются.

— Ладно, я понял, на ветроломах всё плохо. Но я тут при чём?

— Для твоей казны полная горячей воды купальня — это мелкий расход. Для людей с ветроломов — богатство.

— Вот не жили они богато — нечего и начинать.

— Милый муж, умеешь ты сказать коротко и точно.

— Не тебя одну поразила моя мудрость.

— Однажды Мовах молвил: «Коли одно из направлений»…

— Давай не будем о Мовахе.

Нау покачал головой:

— Не получится избежать упоминания его имени. Смирись с этим.

Она подтянула к себе сумку, с которой ранее вошла в комнату, и вынула из неё шкатулку из полированного мрачного камня. Нау с трудом протянула её мне.

В наши дни каменные шкатулки не делали. Они остались как наследство незапамятных поколений, когда камень, в том числе мрачный, считался в Дивии роскошным материалом. Из гранита, сланца и мрамора делали не только шкатулки, но посуду, мочи-ки и даже доспехи для воинов. Можно сказать, это был своеобразный каменный век в Дивии.

Конечно, без озарений обработка камня не достигла бы таких невообразимых возможностей. Только благодаря магии можно сделать из гранита топор с острым лезвием, который не рассыпался после первого удара. Спустя поколения камень вытеснили металлы, кожа и небесное стекло — хит на все поколения, чьи свойства варьировались от хрупкости собственно стекла до гибкости пластика. Недаром в первый день в Дивии я принял доспехи Илиина за пластиковые.

Я принял шкатулку. Подцепил пальцем и снял тяжеленную крышку.

Внутри лежал браслет из плиток серого камня, с уродливым бронзовым наростом для гнезда на внутренней части одной из плиток. На современных спасительных украшениях гнёзда располагались в середине толщины предмета, так они не выступали слишком сильно и не теряли контакта с кожей человека, без которого украшение не будет действовать.

Я протянул руку к браслету, вспыхнул Внутренний Взор. Описание предмета состояло из двух иероглифов:

✦

ПУТЬ ВСЕНАПРАВЛЕННОГО

✦

У современных дивианских ювелиров так не принято. Создатели дорогих спасительных украшений забивали описание дурацкими, поэтическими метафорами с тремя слоями смыслов, доступных только образованным славным жителям. Заодно осваивали технологию навязчивой рекламы, вставляя описания заслуг мастеров, создавших украшения, и адреса лавок.

— Что этот браслет делает?

— Это не браслет, а шейная цепь. Позволь мне, милый муж…

Нау вынула украшение из шкатулки и надела на меня. Щёлкнул замочек, будто на петле вязки. Выступающая бронзовая часть с пустым гнездом больно врезалась в кадык.

— Давит, — пожаловался я.

— Растянется.

— И что сия шейная цепь делает? — прохрипел я. — Удушает?

Нау хихикнула.

У меня мелькнула мысль, что Нау решила меня прикончить. А что? Дом достанется ей и Ваену. Фанаты Моваха будут спокойно жить здесь, ходить в моих тапочках, плескаться в моих бассейнах…

— Я знаю, что ты подумал, милый муж. Но всё-таки, потерпи. Как ты мне недавно говорил.

Поскрипывая, ошейник растянулся, давление на кадык ослабло. Вероятно, плитки связаны системой тонких, вложенных друг в друга бронзовых трубочек, тянущихся, как пружины, такие использовались для соединения частей дорогих доспехов. Механический крепёж сочленений делали именно ювелиры, а не производители доспехов.

Нау сказала:

— Сию шейную цепь сотворили первые последователи направлений Моваха. Невежественные люди называют их Создателями.

Я кивнул, хотя для меня, что Мовах, что Создатели, что все остальные боги прошлого — одинаково безразличны.

Нау продолжила:

— Когда направления Моваха ещё не были спутаны глупцами, когда храмы его распространяли свои указующие персты во все стороны, награждая ветром благоволений всех достойных, обтекая недостойных…

— Каким ветром мне надуло этот ошейник? — прервал я. — Что он делает?

— Я рассказываю, не перебивай. И вот, в те великие времена жителей летающей тверди охраняли избранные ратоборцы Моваха.

— То есть — небесные воины?

— Нет, — недовольно скривилась Нау. — Ратоборцы. Это сейчас сословие воинов выродилось в каких-то слабаков, способных лишь воевать с безоружными людьми низа и разрушать их бедные лачуги…

Я хмыкнул, вспомнив просторные дома сиабхи. Вот уж кто не жил в лачугах. И назвать их безоружными могла только наивная девочка, выросшая в Дивии и видевшая низкие царства только в «Играх Света». Одна гвардия портового царя больше, чем всё наше воинство. Это не считая, что каждый портовый мудрец содержал собственную армию, численностью не меньше, чем у царя.

— Ратоборцы Моваха были не только защитниками летающей тверди, но защитниками большой тверди. Земли. Именно ратоборцы Моваха уничтожили обширные стада творений грязи и поражённых её испарениями низких людей…

Я оттянул пальцем ошейник:

— У меня мало времени, оно вообще вышло, пора и мне.

— Но я не дорассказала…

— Так. Или ты будешь краткой, или я снова яростно и несколько раз подряд исполню супружеский долг. Я как раз наелся озарённой еды, восстановил силы.

— И вот, — торопливо продолжила Нау, отодвинувшись от меня. — Ратоборцы Моваха носили доспехи и спасительные украшения, созданные последователями Моваха.

— И этот ошейник делает…

— Шейная цепь «Путь Всенаправленного» превращает кристалл, помещённый в её гнездо, в любой другой кристалл озарения.

— То есть, если я засуну в него кристалл «Внушения Неразумным», то он превратит его в «Порыв Ветра»?

— С условием, что у тебя есть усвоенный «Порыв Ветра».

Я отставил коробочку с едой:

— А какой смысл превращать кристаллы озарений, если я и так могу слиять свободные грани в кристаллы?

— А если у тебя нет граней?

— Ну, допустим. Всё равно, что особенного?

— Попробуй, сам поймёшь.

— Эй, челядинец, — крикнул я. — Принеси мне шкатулки с озарением «Внушение Неразумным».

✦ ✦ ✦

В будущем алхимики будут мечтать о превращении металлов в золото. Так и этот ошейник якобы превратит дешёвые кристаллы управляющих озарений в дорогие кристаллы озарений боевых.

Я спросил у Нау:

— Нужно ли тратить грани для превращения?

— Нужно лишь затратить сколько-то паутинок Линии Морального Права. Я точно не знаю. У меня недостаточное Моральное Право для «Пути Всенаправленного».

— Навсегда отбирает?

— Нет, конечно. Толщина восстановится с той скоростью, с какой у тебя восстанавливаются линии.

— Откуда у тебя этот ошейник?

— Мне его передали для тебя.

— Бесплатно?

Нау неопределённо мотнула головой:

— Мы хотим, чтобы ты понял истинную силу Моваха. Чтобы ты встал на его направления.

— Нет, я пока за Создателей. Но обещаю, что больше не буду смеяться над Мовахом и верующими в него.

Она пожала плечами.

— А так же разрешаю его служителям погулять в саду и помыться в купальне, — смилостивился я.

Нау махнула рукой:

— Когда ты уйдёшь, они так и сделают. С моего разрешения.

Я потрогал шейную цепь. Она уже совершенно не давила.

— Ты говорила, что ратоборцы Моваха носили не только украшения, но и могучие доспехи с такими же невиданными свойствами?

— Да.

— И где эти доспехи?

Нау пожала плечами:

— До наших дней дошло очень мало предметов, созданных при Всенаправленном Ветре Мовахе.

— Насколько мало?

— Раньше в нашем храме хранился полный набор доспехов и украшений Моваха, но во время войны верующих в Двенадцать Тысяч Создателей с последователями Луны, наш храм на Ветроломе Моваха снова разграбили. Уцелели эта цепь и бронзовый шлем.

— Понимаю, что наглею, но почему и шлем мне не подарили? Какие у него свойства?

— Милый муж, если тебя кто-то увидит в шлеме ратоборца Моваха, то ты мигом окажешься в прямом Пути, а оттуда полетишь в грязь, скованный «Подавлением Света» и сотней вязок.

— Шлем настолько заметный? — Тут меня осенило: — И выглядит он как остроконечная шапка, которую вы носите?

— Да.

— Вот ты не в первый раз упоминаешь, что безумцы из лживой веры уничтожили истинную веру во Всенаправленного Ветра Моваха. Но в зале скрижалей дворца Совета Правителей я читал древние скрижали, некоторые начертаны раньше появления Моваха…

— Пф, — уверенно усмехнулась Нау. — Раньше Моваха не было ничего, только дикость и невежество.

— О, поверь, запасов дикости и невежества у человечества хватит на двенадцать тысяч поколений вперёд.

— Что ты хочешь сказать, милый муж?

— Я установил череду смены верований в Дивии. Например, самой древней можно назвать веру в Двенадцать Звёздных Исполинов. Она упоминалась в самых старых скрижалях…

— Пф, Звёздные Исполины? Дикость и невежество.

— Куда, по-твоему, делись храмы Исполинов? Отчего умерли их последователи? Остались ли от них хоть какие-то спасительные украшения? Или хотя бы, не знаю, сандалии?

Нау не ответила, поняв, к чему я клоню. Я продолжил:

— И почему могучие ратоборцы Моваха не остановили безумцев Движения Луны, когда те начали разрушать их храмы?

— Если хочешь знать подлинную историю осквернения направлений Моваха, случившееся много поколений тому назад, то встань на направление к Моваху. Наши старшие всё тебе расскажут.

— И бронзовую шапку подарят?

— Станешь старшим священником храма — дадут поносить недолго.

Я перевёл разговор на другое направление:

— Не понимаю, если последователи Моваха владели этим ошейником, то почему они сами не превращали дешёвые кристаллы в дорогие? Глядишь, не ходили бы в тряпье, храм отстроили бы. И еду покупали бы, а не воровали у меня?

— Они не воруют. Это я угощала. И ты обещал не смеяться над нами.

— Я не смеюсь, а переживаю, что вы необоротистые.

Нау вздохнула:

— Самиран, мы выживаем как можем. Если священники Двенадцати Тысяч Создателей узнают, что у нас хранятся вещи ратоборцев, то тут же пошлют в храм стражников, чтобы отобрать их.

— Спасибо за доверие.

— А мы не доверяем, — засмеялась Нау. — Ты и так почти с нами.

— Каким образом?

— Сын — направлен к Моваху. Жена — давно к нему направлена.

— Теперь ещё и ошейник?

— Теперь и шейная цепь.

✦ ✦ ✦

Вошёл челядинец и поставил передо мною несколько шкатулок.

Я оттянул ошейник Моваха и вложил кристалл «Внушения Неразумным». Помня об особенностях работы с неизвестными озарениями, начал не с яркого, а с мерцающего кристалла. Мало ли что произойдёт?

Во Внутреннем Взоре появился иероглиф «Внушение Неразумным». В этом ничего необычного, кристаллы в оружии, украшениях и доспехах именно так и работали.

Я привычно перешёл в «режим» слияния граней, вызвав жёлтый вихрь, отвечающий за этот процесс. Так. А дальше? Обычно для слияния использовались свободные грани, которых у меня вообще нет.

— Потом надо… — начала Нау.

— Подожди, дай-ка я сам разберусь.

Всё-таки годы учёбы не прошли бесцельно. Я интуитивно предположил, что для конвертации кристалла «Внушения Неразумным» в другой кристалл, нужно вызвать целевое озарение. Я сложил три слоя узоров «Удара Молнии» и разложил их над вихрем. Именно так я делал бы, создавая кристалл из свободных граней.

Я подождал ещё, но магии не случилось. Тогда попробовал уловить иероглиф «Внушения Неразумным» своими линиями, одновременно погнав к ним узоры «Удара Молнии».

Нет результата.

— Старший сказал, что…

— Помолчи.

Мне хотелось самому допереть. С помощью Внутреннего Голоса прокрутил в голове разговор с Нау. Ага, что если для превращения нужно тратить паутинки не тех линий, которые нужны для обоих озарений, а только Моральное…

Иероглиф «Внушения Неразумным» замигал и исчез, будто вышло время его жизни. Одновременно с этим узоры «Удара Молнии», расположенные в центре вихря, наполнились чёрными гранями. Ошейник на моём горле заскрипел и резко нагрелся. От неожиданности я потянулся к нему, опасаясь, что он меня сожжёт. Это инстинктивное движение нарушил процесс: не успев наполнить все изгибы узора «Удара Молнии», грани разлетелись и растаяли.

Нау быстро пробормотала:

— Старший говорил, что не надо бояться тепла, ибо оно — дыхание Моваха.

Я взял ещё один кристалл «Внушения Неразумным» и вставил в пустое гнездо. На этот раз вытерпел нагрев ошейника и твёрдо удержал руку с вихрем. Ошейник ослаб, потеряв кристалл, но тут же заскрежетал и натянулся.

Оттянув ошейник, извлёк кристалл. Он, конечно, без подписей, но я так часто видел узоры «Удара Молнии», что без труда читал их в сплетении граней.

Убытка в толщине своей Линии Морального Права не заметил. Видать, она так велика, что конвертирование одного мерцающего кристалла не сказалось на ней.

Я повторил операцию с ярким кристаллом. На этот раз было намного сложнее удерживать во Внутреннем Взоре все его компоненты. Появились тошнота и головокружение, как при слиянии граней в кристалл. Ошейник разогрелся ещё сильнее, но когда я его оттянул, чтобы достать конвертированный кристалл, гнездо оказалось пустым.

— Старший говорил…

— Я знаю, — прервал я. — Нужно лучше стараться?

— Он сказал, что мастерство превращения кристаллов равно мастерству слияния граней.

Нащупав застёжку, я снял шейную цепь:

— Не прими за насмешку, но вы подозрительно легко расстались с вещью Моваха.

— Мы хотим тебе помочь. Мы… я не хочу, чтобы ты погиб.

— От верной гибели не спасёт, но поможет выжить. Всё-таки превращать кристаллы быстрее, чем создавать. Передай мою благодарность старшему вашего храма.

— Он как раз сейчас в подвале прячется. Может, сам передашь?

Я встал и поднял тюк со своими доспехами:

— Нет, время вышло, пора и мне идти.

Я и Нау вышли на балкон.

Челядинцы и погонщики подготовили мой небесный дом к полёту. Нефтер выдвинул сходни, устеленные белым ковром, вышитым иероглифами рода Саран. Я никогда не интересовался такими мелочами, как нанесение знаков семьи на предметы. Зато Нау весьма преуспела в этом деле. Теперь челядинцы носили ядовито-сиреневые халаты, расшитые узорами рода Саран. Деревянные ставни тоже украшены фамильными символами. Когда бродил по комнатам, отметил, что стены украшены лепниной с цитированием молитв некоему «Главному Создателю», но без упоминания Двенадцати Тысяч Создателей. В альковах появились статуи косматых мужиков в сиреневых, в цвета рода, халатах. Если им добавить ещё несколько пар рук — вылитые Мовахи.

— Не забывай, милый муж, что спасительное украшение отмечено знаками Моваха. Нельзя, чтобы его увидели безумцы Двенадцати Тысяч Создателей. И она показала глазами на Нефтера.

Я спрятал шейную цепь в тюк с доспехами. Позже перемещу его в «Тайник Света». Нет нужды всё время носить ошейник. Достаточно доставать его для конвертирования кристаллов.

— Куда летим, светлый господин? — спросил Нефтер.

— В Восьмое Кольцо.