Путь падшего

7. В плену или падение Диабы и серое мясо

Погрузившись в воспоминания о событиях до плена, я забыл о самом пленении. Я не слышал грохот стен летающей башни, не слышал всхлипывания и нервный лепет торговца. Боль от незаживающих ран не раздражала, заслонённая образами прошлого. Хорошо, что хотя бы руки мне развязали.

Правда, очень хотелось есть. Образы прошлого, содержащие сцены приёмов пищи, вызывали в желудке болезненные спазмы.

Возвращаться в настоящее было тяжело, как возвращаться в Транспортный Колледж из отпуска в Абхазии.

Сначала я поморщился от грохота, потом — от тычка в плечо. Наконец, сквозь грохот камней разобрал вскрик торговца:

— Кто-то пришёл, кто-то пришёл. Гляди-ка? Это низкий пришёл, неприятность принёс…

Открыв глаза, я приподнялся с пола и повернулся.

Перед прутьями нашей клетки стоял Диаба. В одной руке держал деревянный кувшин, из которого отхлёбывал горячее питьё, вкусно пахнущее травами и ягодами. Другой поглаживал свои усы, похожие на усы Илиина Раттара, но не настолько ухоженные и завитые.

Одет он в халат, вышитый крупными лепестками ман-ги, окаймлёнными бусинками чёрного небесного стекла высшей закалки и золотыми гранями. Халат безумно дорогой, хотя не новый: видны потёртости и несколько заплаток на подоле.

Кто жил в высшем обществе Дивии, тот с первого взгляда узнавал одежду с рынка для высокоморальных. Такие халаты конструировали и строили тщательно и неспешно, как доспехи или небесные дома. И стоили они столько же, а иногда и больше.

Подобные халаты — роскошь для дивианца среднего уровня доходов. Даже у меня было всего один такой халат. В подобной одежде старшие славных родов встречали некоторых гостей, демонстрируя богатство.

Кто продал низкому такую красоту? Если владелец продал родовой халат, что маловероятно, то его купил бы другой прирождённый житель, но никак не грязесос.

— Убедился, Самиран, что я не низкий? — сказал Диаба.

Я не стал отвечать. Диаба — падший в дорогом халате. Ну и что это меняет? Ничего. Не стоило тратить силы на словесный поединок.

— Ладно, попробуем поговорить по обычаям летающей тверди. Позволь представиться: меня зовут Диаба Разумеющий.

— Что делающий? — иронично переспросил я.

— Разумеющий.

— Но я слышал, как твои подхалимы называли тебя Властвующим.

— Разумеющий, Властвующий, Неистовый, Благодарящий… Угнетённые небом народы присоединили к моему имени много дополнительных имён. Но сейчас я — Разумеющий.

— Не путаешься?

— Одно имя для сиабхи, другое для ач-чийцев, третье для лесных, остальные — для остальных народов. Тебе же лучше, если я в беседе с тобой, буду Диабой Разумеющим, а не Умертвляющим или Карающим.

Я просунул руки между прутьями решётки:

— Дай мне время, и я присоединю тебе новое имя — Диаба Умирающий. Как тебе?

— Так себе. Но одно из моих славных имён, я уверен, ты слышал много раз.

— Неуважаемый, клянусь всеми Создателями, с того дня, как ты испуганно улетел из скалистого храма, унося недобитых грязных колдунов и Хозяев, я вообще о тебе не слышал. Ни как о Разумеющем, ни как о Благодарящим, ни, тем более, как о Карающем. Ты грязь под ногами дивианца, и ничего более.

— Я такой же высший, как ты. А у нашего племени принято отвечать на названное собеседником имя.

— Без всякого уважения, но на языке высших людей ты говоришь не очень правильно. Такого не бывает с прирождёнными жителями.

— Но и ты, парень, известен своими странными словечками?

Я постарался не выдать, что поразился осведомлённости собеседника.

С хитрой усмешкой Диаба продолжил:

— Я начал учиться языку позже, чем другие дети на Дивии. Точнее — моё обучение было прервано.

— Допустим. Но мне нет дела, как ты научился понимать язык.

— Я тоже родился на летающей тверди. Я равен тебе и любому другому так называемому «прирождённому жителю».

Последнее Диаба произнёс с иронией.

— Но я знаю и разумею намного больше, чем любые мудрецы низа и верха. Для меня они все суть одинаковые недоумки.

— Ты понял это в таком же видении, в каком ваши жрецы посещают летающую твердь?

— Нет. Я не одурманивал себя грибной мукой, чтобы видеть желанное, как это делают глупые жрецы. Мои знания почерпнуты из другого источника. И если ты правильно распорядишься своей судьбой, я тебе поведаю о нём.

Диаба помолчал, ожидая от меня вопроса, что там за источник? Но я не спросил. Рано или поздно сам скажет.

Диаба продолжил:

— Помню, как я и моя мать жили в Третьем Кольце. У нас был роскошный дворец, над которым висело три громадных небесных дома. Нам прислуживали сотни челядинцев с золотыми тарелками на груди… Мне не исполнилось и четверти поколения, когда всё это было потеряно после справедливого сравнения Обвинения и Правды в Прямом Пути.

Названия дивианских учреждений и юридических процедур он произнёс с презрением, а «справедливое сравнение» с иронией.

— Твоих родителей приговорили к падению в грязь?

— Только мою мать. Отец погиб в родовой войне против рода Миас за место в Совете.

— Вот ты и попался на вранье: какими бы несправедливыми ни казались тебе решения Прямого Пути, но Обвинение и Правда никогда не приговорят ребёнка к сбрасыванию в грязь. Тем более за преступление родителей. Тебе на грудь повесили бы золотую тарелку и отдали бы в челядинцы победившего рода. Или заставили бы принять их имя.

— Всё так. Как победитель в родовой войне против Те-Танга, ты знаешь, как победители наказывают побеждённых. Но моя мать не желала терять меня или падать в грязь за ошибки мужа, затеявшего глупую войну. Она собрала остатки золота и купила защиту наёмников. Они помогли нам скрыться от «правосудия» на Ветроломе Пяти Гракков. До сих пор помню, как ловко наёмники обезоружили и связали небесных стражников их же вязками. Но мы не прожили на Пяти Гракках и пяти дней, как сквозь стены нашего жилища прошли искатели рода Ситт. Одни наёмники вступили с ними в бой, другие помогли нам сбежать на какой-то необитаемый ветролом, помню, рядом с ним стояло громадное изваяние руки с перстом, указующим в небо.

Как бы давая мне время осознать трагизм своего прошлого, Диаба взял паузу и несколько раз отхлебнул пахучий напиток. Не дождавшись от меня реакции, продолжил:

— Мать понимала, что и здесь нас найдут. Она послала наёмника в одно из окраинных Колец, где он купил старый акраб для перевозки скота и слуг. Нагрузив его вещами и припасами, она попросила наёмников провести акраб к краю летающей тверди. Ведь только наёмники знали, как обходить сторожевые дозоры небесной стражи, охраняющей твердь от низких.

Диаба тихо засмеялся:

— Знание тайной тропы помогло мне вернуться на твердь, спустя пару поколений, когда наша первая каменная башня достигла высоты Дивии. Хе-хе. И не раз. Туда и обратно. Туда и обратно. Но и об этом ты, наверняка, догадался?

Я не стал сообщать Диабе, что тайные тропы известны дивианцам, поставляющим на Дивию незаконное вино.

Нахмурившись от моего кажущегося безразличия, Диаба сказал:

— Матушка моя была наивной женщиной. Она думала, раз акрабы летают над Дивией, то и за её пределами будут летать так же. Старая скотовозка не предназначена для глубокого неба. Недолгий полёт нашего небесного дома превратился в тошнотворно долгое падение. Я отчётливо помню, как мать отчаянно пыталась управлять скотовозкой, но она развалилась под напором ветра. Задняя часть оторвалась и улетела, одна стена рассыпалась в щепы. Ветер чуть не унёс меня, но по совету наёмника, собравшего нас в Путь, мать заблаговременно привязала себя и меня ремнями к остову акраба. А скотовозка падала и падала. В разломах и дырах я видел вращающиеся горы и леса. И они казались мне чем-то удивительным. Я был ещё мал и не понимал, что такое истинная твердь. Последнее, что помню, как мать обхватила меня, осыпая поцелуями. Потом — тьма.

Используя драматическую паузу, Диаба осушил кувшин до дна. Я слушал, стараясь не выдать заинтересованность.

— Потом я очнулся в чужих руках. Это были руки той… Впрочем, нет, тебе рано знать. Ты ещё не сделал выбор. Скажу кратко: моё падение закончилось смертью матери, а я выжил и стал падшим поневоле.

— История, достойная, чтобы её запечатлели в танцевальной «Игре Света», — ответил я. — Можно пригласить Шаати или Раану для исполнения танцев твоей матери…

Диаба не отреагировал на мой тонкий и оскорбительный намёк. Он бравировал знанием дивианских традиций и локаций, но всё же он не настолько погружен в быт летающей тверди, чтобы знать о Шаати, Раане и Лиине — троице неутомимых дивианских шлюх, чьи образы встречались в срамных «Играх Света».

Диаба сдержанно ответил:

— Повесть моей жизни не выдумка, в отличие от сотканных из пылинок света сказок, которым застилают свой куцый ум высшие люди.

— Все падшие родились в Дивии. И… это самое… упали с неё. Чего в твоей повести особенного?

— Я поведал о своём происхождении не для того, чтобы тебя удивить, — раздосадовано сказал Диаба.

— А для чего?

Вопрос поставил его в тупик. Отпив из пустого кувшина, Диаба сказал:

— Просто мало кто из падших знает и хочет знать правду о том месте, откуда их низвергли.

— Никто, кроме тебя?

— Меня и других борцов с летучими угнетателями.

— Ясненько, — вздохнул я. — Теперь ты хочешь объяснить правду мне?

— Ты сам убедишься в моей… в нашей правоте.

— А если нет?

Диаба пожал плечами:

— Шаман выпустит тебе кишки и поглотит твои грани. А твоё мясо… Ну, ты знаешь продолжение.

— Продолжение может быть другим.

— Не может. Не рассчитывай, что мы допустим восстановление твоих линий. Мои бойцы — это не те низкие, с которыми ты и твоё воинство имели дело ранее. Ха-ха, но в этом ты уже сам убедился, да?

Его слова звучали приговором. Чтобы не выдать испуга, я отвернулся.

К решётке подполз торговец.

— Прости, светлейший господин, — жалобно пробормотал он. — Я услышал, что ты прирождённый как я. Могу ли я рассчитывать на твою милость? Умоляю, отпусти меня. Я хочу домой. Обещаю, что никогда в жизни не буду посещать низкие царства.

Диаба пару мгновений помолчал, будто размышлял. Но я видел, как он двигал щеками, накапливая слюну. Потом плюнул сквозь прутья решётки в торговца.

— Тебе достаточно этого краткого ответа? Или мне позвать людей, чтобы они ответили подробнее, избив тебя палками?

— Не надо подробностей, — вздохнул торговец и отполз от решётки.

Диаба обратился ко мне:

— Ты не такой, как другие прирождённые жители, да?

— Чем же?

— Ты — демон. Ты не тот Самиран, который родился на Дивии, да?

Ладно, Диаба смог привлечь моё внимание. Впрочем, в его знании о моём демонизме тоже нет ничего удивительного.

Я ответил:

— Всех неизлечимо душевнобольных, считавшихся на Дивии демонами, сбрасывают в грязь.

— Врёшь. Шаман сказал, что у тебя…

Тут к Диабе подошёл какой-то воин и негромко доложил что-то. Я разобрал ач-чийское выражение «высший гнев» и не сдержал радостной улыбки: «высшим гневом» ач-чийцы называли нападение небесных воинов.

— Я продолжу раскрывать твои глаза в следующий раз, — сказал мне Диаба и поспешно ушёл.

— Надеюсь, что к тому времени ты сам закроешь глаза в смертельном сне, неуважаемый, — радостно ответил я вослед, прислушиваясь к нарастающему за стенами башни шуму воздушной битвы.

✦ ✦ ✦

Сначала никаких изменений в полёте башни не произошло.

И вот долгожданное — грохот камней башни усилился. Пол и потолок нашей темницы, вздыбившись каменными плитами, резко накренились. Так как мои руки лежали на прутьях решётки, я успел ухватиться, а вот торговец и незнакомец в чёрном халате, отлетели к стене. На торговца вдобавок опрокинулась деревянная лохань с нечистотами, куда мы успели по нескольку раз сходить.

Отплёвываясь от залившей лицо туалетной жижи, торговец зарыдал:

— Ну как же так… Почему всё на меня…

— Крепись, уважаемый, — ободрил я, — Видишь, как трясутся стены?

— Не вижу! — Торговец зажмурился, чтобы нечистоты не попали в глаза.

— Каменные башни встретились с нашими дозорными на Молниеносных Соколах!

— Меня спасут? — недоверчиво спросил торговец.

— Слышишь грохот? Это взрываются наконечники дерридов.

— Не знаю, что такое дерриды, но их грохот звучит слаще хора из Дома Пения! Сюда, сюда! Я тут!

Грохоча камнями, будто вот-вот развалится, башня сменила крен в другую сторону. В обнимку с лоханью для нечистот торговец отлетел от стены и ударился о прутья решётки.

— Во имя всех Создателей, уважаемый, ну почему ты такой беспомощный? — Я отобрал у него вонючую лохань и положил его руку на прут решётки. — Держись, и не отпускай, если хочешь жить.

— Хочу, хочу, — залопотал торговец и вцепился в решётку.

Мой третий сокамерник, немолодой мужчина в чёрном халате и розовом белье, дополз и тоже ухватился за прутья решётки. На его заросшем седой щетиной лице не видно радости от предстоящего освобождения.

— Сюда, сюда! — истошно завопил торговец. — Я тут, спасите меня. Скорее.

— Скоро только гракки родятся, — заметил я. — Лучше помолчи, не мешай мне слушать битву.

Звуки становились плотнее и интенсивнее. Моё ухо небесного воина, понабравшегося опыта на войне, легко отличало удары боевыми озарениями от взрыва призрачных орлов или дерридов. По направлению звука я отслеживал перемещения Молниеносных Соколов. Я вычислил, что эту башню и сопровождавшие её башни атаковали два больших отряда летучей кавалерии. Один из них — отряд Маджи, это они любили применять не самые удобные для воздушной битвы «Удары Грома».

Два больших отряда — это сила!

Я с надеждой вглядывался в темноту между деревянными перекрытиями и каменными столбами. Из-за тряски факела попадали со стен и потухли в мокром сене. Только несколько тусклых синих дивианских фонарей выхватывали из темноты руки или ноги выучек, бегающих по ярусам башни.

Любопытно пронаблюдать изнутри, как низкие готовились к тому, что небесные воины проникнут в башню.

Выучки и колдуны постоянно передвигались по ярусам вдоль стен, прислушиваясь — не пробивают ли летучие угнетатели брешь? При подозрении на пробитие, они собирались у подозрительного места и ждали, когда стену осмотрит грязный колдун, владевший «Зрением Тверди». Вот почему в битвах мы, проникнув в башню, тут же сталкивались с её защитниками.

По командирской привычке я начал прорабатывать контрмеры к их хитрости. Наверное, нам не надо ломиться сквозь бреши сразу, как только перепрыгнули на башню, а сделать несколько фальшивых пробитий, чтобы растянуть силы защитников. Колдуны со «Зрением Тверди» — редкость, так что мы можем быстро вымотать их ложными атаками.

Несколько раз сверкнули нечаянно выпущенные колдунами молнии. Кстати, на войне озарения с небесными искрами и огненные тоже редко встречались у колдунов. Зато они вволю кидались «Ледяными Копьями». Вероятно, это связано с общим количеством доступных им кристаллов боевых озарений. Отчего-то «Ледяных Копий» у них больше всего.

С секунды на секунду я ожидал, что врата или стена башни обрушатся и влетят небесные воины. Я живо представил себе эту сцену и прикрыл глаза, ожидая, что меня ослепит яркий солнечный свет.

Шло время, но свет всё не слепил.

— Скорее, скорее, — скулил торговец.

Я с трепетом отметил, что полёт башни стабилизировался, её больше не мотало, а пол сохранял наклонное положение, направленное в сторону движения. И это движение явно увеличивалось — башня летела со скоростью настоящих небесных домов.

Конечно, Молниеносный Сокол её нагонит и перегонит, но звуки битвы быстро отдалились, не потеряв плотности. Это значило, что летучая кавалерия продолжала биться с другими башнями, но этой удалось уйти!

Незнакомец в чёрном халате с облегчением вздохнул и убрал руки с решётки.

Торговец, сидевший на полу у решётки, поднял на меня залитое нечистотами лицо:

— Когда, ну когда меня спасут?

— Не в этот раз, уважаемый, — ответил я, но прутья решётки не отпустил, словно если бы я разжал пальцы, то каким-то образом подтвердил бы, что надежды на спасение нет.

Только когда перед нами появились выучки и начали спокойно собирать разбросанные по полу жерди, посуду и факела, я отошёл от решётки и сел на пол.

Факела снова запылали, заполняя камеру жёлтым светом и дрожащими чёрными тенями. Явился Диаба, одетый в доспехи. Подкручивая ус, он насмешливо сказал:

— Помнишь, Самиран, что я говорил тебе? Отныне мы не только не боимся летучих угнетателей, но можем легко от вас сбежать.

Я засмеялся.

Осознав двусмысленность хвастливой фразы, Диаба сделал вид, что его позвали:

— Никуда не уходи, Самиран. Я скоро вернусь и продолжу раскрывать тебе глаза на правду.

✦ ✦ ✦

Вернулся Диаба часа через два. За это время башня несколько раз наклонялась и меняла направление движения. Навряд ли эти манёвры были уходом от преследования. Скорее всего, башня ложилась на прежний курс, прерванный атакой летучей кавалерии. Да и никакой Молниеносный Сокол не стал бы преследовать одинокую башню. Мы уже знали, что одинокие башни нередко заманивали Соколов в ловушки.

Диаба снова одет в халат, на этот раз новый: белый, расшитый золотыми узорами. Он вёл себя как старший славного рода, демонстрирующий своё богатство и власть через частую смену дорогой одежды.

И начал он беседу сразу, без предисловий. Зашёл, так сказать, с козырей.

— Вы, дивианцы, украли благоденствие у всего мира, — сказал он.

— Да ладно, — спросил я.

— Вы украли, и врёте, что украденное всегда принадлежало вам.

— Я ничего не крал у тебя.

— И всё же ты крал благо каждый день. С самого рождения.

— Если ты полагаешь, что, родившись на летающей тверди, я украл чьё-то перерождение на ней, то уверяю: я не только не имел таких намерений, но и не уверен, что перерождение возможно. Хотя вы, низкие, верите в него без сомнений. Ведь вам грязные колдуны всё разъяснили, да?

Диаба усмехнулся:

— Болван. Ты даже не знаешь, что именно вы украли, но при этом поучаешь меня?

— И мысли такой не было.

— Да, — как бы нехотя согласился Диаба. — Некоторые низкие люди, особенно дикие, верят, что убийство высшего дарует перерождение на Дивии. Я же говорю тебе не о заблуждениях обворованных вами людей, а о том, что есть на самом деле. Лишь немногие знают правду о летающей тверди.

— Если собеседник заявляет, что только он знает, как оно «на самом деле», то это признак того, что сейчас он начнёт пересказывать свои заблуждения или ту разновидность лжи о предмете спора, которую ему вдолбили в детстве.

Диаба помотал головой:

— Учителя обучили тебя кидаться вязками хитро закрученных слов.

— Спасибо, но я и сам своего рода учитель.

— Меня твоими вязками колючих слов не победить. Ибо я ведаю истину, а ты нет.

Я закивал:

— Конечно, конечно. Особенно удобно спорить об истине с тем, кто твой пленник?

Диаба сделал непроницаемое лицо — ни усмешек, ни движений губ и глаз.

— Ты ещё недостоин знать правду. Поэтому я удаляюсь.

— Удаляйся. Буду ждать следующего разговора. Хоть кто-то развеселит меня в этом путешествии.

Кому-то могло бы показаться, что я напрасно отогнал единственного человека, который хотел прояснить цель моего пленения. Но опыт уполномоченного помощника научил меня выуживать из собеседников больше, чем они хотели рассказать.

Я знал, Диаба вернётся и продолжит доказывать, что прирождённые жители Дивии якобы обокрали низких. Ему важно не просто рассказать мне свою точку зрения на Дивию, но и склонить меня к ней. Даже не надо знать, что он имел в виду. Наверняка, низкие считали, что дивианцы украли у них магию Двенадцати Тысяч Граней.

Спустя несколько часов Диаба вернулся. Подойдя к прутьям решётки, сразу начал:

— Скажи, высший Самиран, вот вы назвали свои подлые нападения на людей всего мира «поисками правды». Но что есть правда по-вашему?

— Тебе не понять.

Диаба хитро улыбнулся:

— Ваши целители знают, что в голове у каждого человека, хоть высшего, хоть низшего, есть жирное серое мясо, не так ли?

— Хм, ты про мозг, что ли?

— Да, мозг. Так же ваши целители знают, что именно в сером мясе головы звучит не только Внутренний Голос, но и особый голос самого себя, который есть у всякого человека, даже не рождённого на Дивии.

— Допустим… Да. Мы все разговариваем и даже спорим сами с собой, это помогает нам понимать действительность.

— Да, да, — радостно закивал Диаба. — Ты правильно сказал, этот разговор с собой и помогает нам жить и лучше понимать, что происходит с нами на Всеобщем Пути. Ты немного мудрец, высший Самиран.

— Ты не первый, кто мне это сказал.

Диаба продолжил:

— Но знают ли ваши люди, что у самой тверди было такое жирное серое мясо? Такой мозг? И я говорю не про летающую твердь, а про настоящую твердь, на которой мы все стоим, а Дивия летает над нею.

— Ты уверяешь меня, что у Земли был мозг?

— Да, да, мозг. Был мозг. В земной тверди жило серое мясо, мозг, в котором тоже звучал Внутренний Голос. И он тоже помогал земной обширной тверди понимать, что с нею происходит.

Серое мясо, жирный мозг… Где-то я уже это встречал…

Голос напомнил мне, что в скрижали «Пути Создателей: откуда и куда они пришли» Создателей назвали «мозговым жиром земли». Хм, значит, что-то есть в словах Диабы? Впрочем, ничего странного, он мог нахвататься обрывков этих знаний из слепков, сделанных служанкой-шпионкой.

Космологические воззрения низшего дикаря, конечно, любопытны, но зачем он пересказывал их мне? Чтобы я поверил в жирный земной мозг? Мне стало скучно: Диаба не мог поведать мне ничего полезного, кроме идиотских легенд.

— Вот этот мозг Земли вы, высшие тени, и украли.

— Ясненько. Что ещё?

— Вы украли мозг Земли и спрятали его на Дивии, которая в свою очередь тоже краденный кусок всеобщей тверди. И подняли Дивию в небо, чтобы мы, истинные наследники жирного серого мяса, не смогли вернуть себе утраченное.

— То есть из-за нас низкие стали безмозглыми?

— Да, да, — закивал Диаба. Потом понял стёб и сказал: — Не надо. Это не смешно.

— Мне смешно.

— Мы не безмозглые, ибо жирное серое мясо было не нашим, а земным. Люди получали от него мудрость и могущество, которые летучие угнетатели забрали себе.

В целом легенда богоборчества низких понятна. Дивианцы — злые враги, которые украли у низких что-то, из-за чего они стали жить плохо. И пока «жирное серое мясо» не будет возвращено обратно в тело земли, мира не будет.

Диаба обрадовался моей задумчивости. Решил, что начал переубеждать меня.

— Ты ещё подумай, а потом я тебе кое-что покажу.

✦ ✦ ✦

Но в этот день Диаба ничего больше не показал, кроме очередного богатого халата. На этот раз халат украшен не драгоценными камнями и не золотыми гранями, а сразу кристаллами озарений. И это не кристаллы тусклого или незаметного уровня. Судя по сложному переплетению граней, не ниже светлого. Носить кристаллы в качестве украшения — это даже для богатого дивианца верх бесстыжей роскоши и расточительства. Ведь драгоценные камни и золото сохранялись много поколений, тогда как кристаллы со временем теряли грани и распадались.

Демонстрируя кристаллический халат, Диаба несколько раз подходил к моему перевоспитанию, как спортсмен к снаряду. Но все без особого успеха. И не из-за того, что я противился. Я как раз очень хотел понять миф о сером мясе и ворах, его укравшем.

Попытка понять легенду осложнялась тем, что упоминание о любом мясе неизбежно пробуждало во мне шашлычные аналогии. Вдобавок у Диабы не получалось внятно рассказать о мясе и его важности. Ведь он сам узнал этот миф из пересказов легенд прошлых поколений.

Его отлучки и возвращения объяснились тем, что он корректировал полёт башни. Только он знал, куда мы летим.

Диаба подошёл к прутьям клетки и сел на подставленный выучкой деревянный круг, предназначенный для каких-то механизмов башни, а в остальное время служивший стулом.

Начал свою повесть с тех слов, что и в предыдущие попытки:

— Множество поколений тому назад, когда на местах морей были равнины, а на местах равнин — горы, жило племя славных людей.

— Что за люди? — спросил я. — Как они назывались?

— Люди были люди. Они никак не назывались, так как были людьми.

— Ладно. И что делали люди?

— Ну вот. Эти люди жили. Охотились. Варили мясо…

— Серое?

— Да нет же, — возмутился Диаба. — Обычное мясо, на охоте добывали.

— Ясненько, — кивнул я.

— Ну вот. Рядом с людьми жило озеро.

— Именно — жило?

— Ну да, а что такого? Всё, что есть в мире — живёт. Живёт озеро, живут облака.

— Трава тоже живёт?

— И камни. Всё живёт. Любая звезда, сверкающая на небе, и всякая тающая искра, вылетевшая из костра.

— Так, и что дальше?

— Сначала озеро просто жило, как все реки и озёра. Как камни и животные. И люди не знали, что озеро было серым мясом.

— Та-а-ак, неуважаемый… Я очень хочу тебя понять, но не могу. Рядом с людьми жило озеро протухшего мяса? Или мясо похоже на озеро? Или…

— Это потому что ты окаменевший в высшем невежестве болван! — вскричал Диаба. — Я говорю, как всё на самом деле, а ты не можешь увидеть правду сквозь завесу собственных заблуждений.

— Вот когда ты меня ругаешь, то звучишь понятно. Но про озеро — непонятно вообще. Это было живое озеро серого мяса? И так же оно было мозгом Земли?

Диаба раздражённо пробежал по комнате.

— Да пойми ты, нечестивая тень испорченного урода! Было озеро, но оно не было как-то по-особенному живым. Оно жило, как всё живое живёт. И не живое тоже… И было оно серым мясом. Вот как было. А не так, как ты сказал.

— А как? — осторожно спросил я.

Диаба повторил всё то же начало о племени людей, называемых «люди», которые жили на берегу озера, которое тоже жило, как они.

— Понял?

— То есть озеро было мыслящим животным?

Диаба застонал, будто я воткнул ему нож в живот:

— И как нести правду таким болванам? О, моя женщина и Морская Матушка, я не могу пробить броню заблуждений на лицах летучих угнетателей.

Отчаявшись, Диаба перешёл с прозы на поэзию — затянул заунывную песню о счастливых людях, которые познали какое-то озеро и оно, будучи серым мясом, познало их, а затем открыло им власть над миром.

— Так ещё непонятнее, неуважаемый.

Дойдя до крайнего раздражения, Диаба пустился танцевать, показывая мне древнюю легенду в танце.

На самом деле смешного в этом ничего нет. Танец и пантомима — древнейшее средство коммуникации доисторических народов, не имевших письменности. Те же охотничьи или воинские танцы аборигенов Австралии служили не только для ритуала, а для передачи молодому поколению приёмов обращения с оружием или обучали как разделывать тушу добытого животного.

Диаба танцевал древнюю историю тщательно и весьма подробно. Наверно.

Наплясавшись, Диаба устало опустился напротив меня:

— Понял теперь?

— Нет, неуважаемый. Но вы отлично двигаетесь для своего возраста.

Диаба тяжело вздохнул:

— Как жаль, что нет моей жены. Она бы объяснила тебе в таких словах, что ты всё понял бы. Другим падшим она объясняла понятно, они сразу начинали нам помогать. А ты тупой.

— Нет, это ты тупой, раз не можешь мне объяснить.

Диаба грустно согласился:

— Может быть. Но ничего, когда мы прибудем, куда стремимся, я покажу кое-что.

— Снова станцуешь?

— Нет. Но ты поймёшь.

— Что пойму?

— Этого я не скажу. Ибо ты должен сам понять и начать делать что нужно. Или не понять, тогда шаман сделает с тобой, что нужно ему.

— А когда мы прибудем в это загадочное место?

Не удостоив меня ответом, Диаба ушёл. На этот раз надолго, видать, лёг спать.

Я отошёл к стене и уселся поудобнее. Снова погрузился в грёзы о недавнем прошлом.

Вспомнил полные забот, но радостные дни, когда мы наконец-то начали собирать небесное воинство для войны с Портовым Царством.