Пьесы

Повсюду воскурите благовонья.

Пристойно ли разубран трон! Тьфу, срам!

Что за подушки! Принести другие.

Ты думаешь, послы уже сегодня

Приема удостоятся?

Конечно.

Как ты, придворный, этого не понял?

К чему такая спешка?

Эх, простак!

Продай-ка должность, уезжай в деревню

И там крестьянствуй. Двор — не для тебя.

Эй, слуги, убирайте зал прилежней!

Иль вы хотите этих дам прелестных

В надеждах их законных обмануть?

А ведь они над красотой своею

Трудились только в чаянье приема,

Душась, причесываясь, умываясь,

Хоть первый налетевший ветерок

Свести на нет все их старанья может. —

Пройдите, госпожи мои, на хоры —

Оттуда лучше виден зал.

Спасибо.

Ну, убедился? Все они явились

Сюда затем, чтоб увидать послов

И рассказать при случае знакомым,

Как густы бороды у чужеземцев,

Каким умом сверкают их глаза,

Хоть ноги чуточку коротковаты,

Как пышен их наряд, как ловко перья

Сидят у них на шлемах... Нет, мой друг,

Ты чересчур наивен.

Может быть.

Вам что здесь нужно?

Господин дворецкий...

Моя жена и мой честной сосед...

Ступай-ка вон с твоим честным соседом —

Не место здесь для образин таких.

Коль ваша честь в мой бедный дом заглянет,

То в нем найдется и каплун с подливой,

И бок бараний, и кувшин вина.

Знавал я брата вашего. Обличьем

Вы схожи с ним.

Чума тебя срази!

И музыка вам будет — со шпинетом[383]

Шутя я управляюсь.

Убирайся

Ты со своим бараньим боком, шут,

Иль, как шпинат, искрошен мною будешь.

Намну-ка я ему бока!

Я жажду

Его увидеть. Этот зал роскошный

Напоминает мне... О нет, пускай

Умрут все мысли, даже мысль о смерти,

И лишь одно желание живет!

Где ж друга мне искать?

Ты кто такая?

Как пропустил тебя сюда привратник?

Вон, потаскуха!

Нет, я нежеланна

И не могу желанна быть тому,

Кто мог со мной не видеться неделю. —

Не кажется ли вам, что, будь у вас

Возлюбленная...

Да она рехнулась!

...И будь вы сами честны, вы б не стали...

Тебе-то что до честности моей?

Да ничего. Я лишь предполагаю,

Что, будь вы благородны...

Ах, бедняжка!

Не выгоняй ее.

Пусть выгоняет,

Коль звание свое он не стыдится

Невежеством и грубостью срамить.

Ему бы в кабаке быть вышибалой!

Пусть выйдет вон!

Смотрите, чтоб не вышла

Я из себя и вам не доказала,

Что вы не зря сочли меня безумной.

Болтунья, марш отсюда! — Где привратник?

Оставь ее.

Ужели мы допустим,

Чтоб царь увидел девку из предместий

С послами рядом?

Я сочла сперва,

Что в вас есть тоже капля благородства

И что лишь ваша должность вынуждает

Вас грубияном быть. Теперь же я

И без трубы подзорной вижу ясно,

Что вы такое.

Что же я такое?

Осел вы, по-ослиному ревущий,

И весь ваш чванный многоумный вид,

С которым вы стоите, размышляя,

Кого б еще лягнуть, мне в том порука.

Вам ваше благородное занятье

Пристало, как седло корове.

Будьте

Чуть-чуть скромней.

Пусть будет он учтивей

И держится, как это подобает

Носителю одежды столь роскошной,

На нем висящей так нелепо, словно

Не человек, а виселица он.

Ну и бойка она!

Пусть остается.

Не сладить с нею мне.

В сторонку станьте

И придержите малость свой язык.

Благодарю.

Когда послов отпустят,

Я вас сведу на кухню пообедать.

Вы так речисты и остры, что с вами

Не заскучаешь. Нрав у вас веселый?

Ужасно.

Но о нашем уговоре

Товарищ грубый мой не должен знать.

Ни в коем случае.

А вы способны

Кого-нибудь любить?

И даже очень.

Вас, например, уже я полюбила.

Тогда я покажу вам весь дворец:

Картины, занавеси и покои,

Сад и аллеи. Вы же сообщите

Мне, где вы поселились...

Сообщу.

...И я вам принесу пирог с дичиной,

А заодно бутыль вина.

Дорогу!

Дорогу!

Отойдите. Царь идет.

Ужели мой удел — пленять красою

Лишь дураков?

Но я его не вижу.

Какая это мука — ждать любви

И разочарования дождаться!

Ввести послов.

Всем отойти от трона.

Мы выслушаем их.

Его все нет.

Благие боги, почему так жадно

Толпа глаза на иноземцев пялит?

Будь здесь мой милый, кто б на них взглянул!

С ума схожу я!

Изложите кратко

Суть ваших домогательств, и ответим

Мы вам без промедленья.

Государь,

Мы объявляем вам, что вы чините

Обиду нашим царственным владыкам,

Хоть то к лицу не брату, а врагу.

От доли их в наследстве Александра

Вы целые провинции отторгли,

Взяв города и крепости разрушив.

Без повода к тому и оснований

Попрали вы условья договора.

Ваш меч кровавый новые удары

Царям союзным каждый день наносит,

И наступил конец терпенью их.

Но к вам, великий государь, явились

Мы как посланцы мира и любви.

Гнев в наших государях не проснулся.

Они готовы позабыть обиды,

Чтоб мир не залил тот поток кровавый,

Который все сметает, словно ветер,

Несущий бурю из полночных стран,

И просят лишь вернуть им их владенья,

Добычу, пленников и города,

Где воины хозяйничают ваши.

О государь, подумайте о дружбе

Меж нашими монархами и вами,

Которая вам придавала силу

В те дни, когда вы были заодно;

Когда вздымались их и ваша воли

Согласно, словно волны-близнецы,

И, яростью единою вскипев,

Противников могучих сокрушали;

Когда доверьем связаны вы были

И не слепая вас вела фортуна,

А вы ее вели стезей побед.

Ужели вы, столь взысканный молвою,

Меч занесете на былых друзей,

Им и себе на вечный срам и гибель?

Решайте сами — мир или война,

Хоть, верю, возраст подсказать вам должен,

Как ненадежно боевое счастье.

Клинки и дроты наших конных ратей

Не менее, чем ваши, смертоносны.

Изогнутые наши луки могут

Пустить такую тучу стрел каленых,

Которая застелет небосвод

И скроет солнце. Наши силы равны,

И наши люди вашим не уступят

В выносливости, бодрости, отваге,

В уменье обходиться без еды

И яростью взамен нее питаться,

В готовности опасность презирать

И забывать об отдыхе и сне,

Отраде слабых душ и тел ленивых.

А если уж возьмет свое природа

И свалит их, как вихрь дубы, усталость,

У них и с сонных уст срываться будет

Военный клич. Готовы к бою мы.

Царевичу дорогу! Расступитесь!

Царевич!.. Боги, как забилось сердце!

Да, он!.. Как взгляд его отважен, пылок

И горд! Как он похож на Мелеагра,[384]

Убийцу вепря, в день, когда с охоты,

Восторженно встречаемый народом,

Вел калидонец греческих героев!

Возможно ли не полюбить его?

Привет тебе, мой царственный родитель!

Ты вовремя, мой сын, с охоты прибыл. —

Взгляните на царевича, послы,

И воздух громом слов не сотрясайте —

Вам не поколебать мою решимость.

Ужели ум ваш так убог и плосок,

Что вы вообразили, будто я

Такого сына, в чьем едином взгляде

И пламени и дерзновенья больше,

Чем в ваших государях, вместе взятых,-

Держать осмелюсь под своим крылом,

В то время как повелевать он создан

И каждый смотрит на него с восторгом

И возлагает все свои надежды

На меч его сверкающий, которым

Быстрей, чем стрелы мечет дикий скиф,

Честь и богатство в первом же походе

Добудет он соратникам своим?

Иль мните вы, я должен это сделать

Из страха перед вашими царями?

Свидетель Геркулес, свершилось чудо:

Я слово "страх" услышал от отца.

Поистине послы иль их владыки —

Волшебники!

Он говорит, как бог!

Внимать ему вовек я не устану.

Отец, назвал ты недругов царями,

Но этот титул ими не заслужен.

Их мысли недостойны венценосцев,

И легче мне рукой достать до неба,

Чем им свой сан делами оправдать.

Бедняги! Я и то отлично помню,

Как высоко ценил их Александр;

Как Лисимах при нем достиг предела

Своих мечтаний, будучи назначен

Начальствовать слонами войсковыми;

Как царским казначеем был Селевк;

Как Птолемей, тогда еще безвестный,

Обозом ведал. И такие люди...

Какой отвагой дышит речь твоя,

Любимый мой!

...Хотят тягаться с нами

И славу, нашей равную, стяжать!

Не мыслят ли они, что им удастся

Возвесть свои желания в закон

И всех склонить перед своею волей,

С друзьями и врагами не считаясь

И громы в непокорного метая,

Как будто судьбы мира в их руках?

Послы, скажите вашим государям,

Что слишком много чести оказали

Мы им, лишив их этих жалких, нищих,

Безлюдных областей и городов;

Что их любить нам не дает их глупость,

Бояться — слабость, хоть готовы с ними

Мы ладить.

Как она сюда попала?

Таков ответ ваш, государь?

Таков.

Зачем ты здесь?

Ах, не сердись, любимый!

Ты и себе и мне вредишь.

Прости.

Я виновата, но лишь потому,

Что без тебя я жить не в состоянье,

А мы с тобой так долго не видались...

О да, неделю. Это поправимо.

Но сдержаннее будь. Припомни, где ты.

Да что мне до того!

Ну успокойся.

Мы встретимся сегодня.

Я спокойна.

А ты придешь?

Лобзаньем в том клянусь.

Раз ты велишь, я удалюсь.

И больше

Меня здесь не разыскивай.

Не буду.

Дорогу! — Рад служить вам, госпожа.

Мои носилки ждут вас.

Эй, дорогу!

Прошу вас оказать мне честь, дозволив

Быть вам полезным.

Праведное небо!

Те, кто меня недавно гнали вон,

Теперь вокруг меня же вьются, словно

На солнце мошки. — Мне услуг не надо.

Их предложите той, кому приятно,

Когда пред ней на задних лапках пляшут.

А я уже достаточно взросла,

Чтобы ходить без помочей. Прощайте.

Злись иль не злись, мне это не поможет.

Я сразу догадался, что девчонка

Не из простых, да черт мне карты спутал...

Что ж, атаману — первая добыча!

Еще раз, государь: война иль мир?

Война, отец!

Свершилось! Брошен жребий!

Прощай, прекрасноокий мир!

Послов

С почетом проводите до границы.

Послы, царей высокомерных ваших

Уверьте в том, что не придется им

Искать нас или в поле ждать и мерзнуть.

Пускай не тратит силы ваше войско

На переходы долгие — мы сами

С ним не замедлим грудь на грудь сойтись.

И по-солдатски горячо ответим

Мы на учтивость вашу.

Как он смел!

Жаль, что такой герой — наш враг.

Ступайте.

За дело! Пусть сюда придет Леонтий.

Мы сами выйдем в поле и с фортуной,

Как встарь, сдружимся.

Царь мой и отец,

Молю я уступить мне честь такую.

Молвою ты прославлен повсеместно,

И, следуя покорно за тобой,

От долгих маршей и кровавых схваток

Победа одряхлела. Много ль чести

Тому, кто с пораженьем незнаком,

В уничиженье недругов столь жалких?

Ведь царственный орел, когда он видит,

Что к солнцу взмыть птенцы уже способны,

Их учит камнем падать на добычу

И на лету быстрейших птиц когтить.

Я твой птенец. У нас одна порода.

Так испытай меня и научи,

Как царства покорять. Пусть будет щедрой

Твоя всепоглощающая слава

И даст надежду мне с тобой сравняться.

Ты подарил мне жизнь, но если к ней

Ты не прибавишь права на бессмертье,

То отпрыск твой — не человек, а тень.

Благослови меня, доверь мне войско,

Чтоб стал, как Антигон, врагам я страшен,

И девственному моему мечу

Вручи свою судьбу. Он ждет сраженья

Нетерпеливей, чем невеста — брака.

Отец, даруй мне эту честь!

Мой сын,

Встань и прими начальство над войсками

И наши упованья оправдай.

Ценю твой благородный пыл, Деметрий,

И убежден, что сверстники твои

Тебя в походе этом не покинут.

Пока нас не покинет жизнь.

Леонтий,

Есть дело для тебя.

Вот и прекрасно,

А то дряхлеть я начал от безделья.

По слухам, выступаем мы?

Да, нынче.

А знаешь, кто вас поведет?

Конечно.

Я не слепец. Кому же уступить

Могли вы эту должность, кроме сына?

В ком больше, чем в Деметрии, бесстрашья,

И пыла, и военного таланта?

Пора ему фортуну испытать,

Давно пора — уже был ветераном

В его года царя Филиппа сын,[385]

И каждый час, им в праздности убитый,

Его лишает многих лет бессмертья.

Ты угадал — я вверил рать ему.

С ним двигайся к границе, по дороге

Снимая гарнизоны, созывая

Всех наших ветеранов под знамена

И рекрутов в провинциях вербуя.

В том нужды нет: они сбегутся сами.

Не может у подобного вождя

Быть ни в мечах, ни в смельчаках нехватки.

Ты преданный и старый наш слуга,

Испытанный знаток науки ратной.

Царевичу опорой будь. Свой опыт

Прибавь к бесстрашной юности его,

Отвагу осторожностью дополни.

Учи его, как лагерь разбивать,

Водить войска и на врага их двигать;

Как страстно и упорно, но разумно

Преследовать одну лишь цель — победу;

Как избегать пролитья лишней крови;

Как быть всегда готовым ко всему

И бодрость укреплять в себе надеждой.-

А ты, Деметрий мой, люби его

И почитай за честь не расставаться

С сокровищем таким. Он славный воин,

Который, хоть уже оледенил

Его былую силу возраст, все же

Померится еще с наихрабрейшим

Твоим врагом. Внимай его советам.

Помолодел я от похвал столь лестных.

Кто видел ту, к которой подходил

Мой сын?

Я, государь.

Знаком ты с нею?

Я? Нет.

А ты, Тимон, ее заметил?

Да, но не знаю, кто она.

Узнай

И доложи мне.

Повинуюсь.

Если

Ты понял все, Деметрий, помолись —

И в путь.

Я долг исполнить не премину.

Леонтий, ты заменишь мне отца.

Я счастлив вам служить. — А вы, вельможи,

Идти в поход готовы?

Даже смерти

Не разлучить царевича и нас.

О ней вам рано говорить. Вы только

Перед лицом врага не суетитесь

И слишком скорой славы не ищите,

Но щит к щиту, плечо к плечу сражайтесь,

И вы увидите, какую трепку

Хвастливому врагу мы зададим.

Всем хватит дела.

С ней побыть я должен.

Закончив сборы, буду ждать, Леонтий,

Я вас в садах. Туда людей веди.

А вы ему поможете.

Охотно.

Не медлите, царевич. Чем скорей

Мы выступим...

Тем я довольней буду.

Вы на войне бывали?

Нет еще.

Предвижу я, красавцы молодые,

Что будут хныкать, вешаться на вас

И вам пенять возлюбленные ваши.

Однако вам любовные бои,

Стрельба глазами и ночные штурмы

Теперь вредны. Весь этот вздор забудьте.

Не спорю, и от женщины порою

Бывает польза — но не на войне.

Как поживаешь, сотник?

Очень худо.

Мне надоело все. Или в поход,

Иль я подам в отставку по болезни.

Где ж быть тебе здоровым? Ты не раз

Ломал свое копье, служа Амуру.

Я не служить устал, а дожидаться...

Того, чтоб язвы заросли твои?

При чем тут язвы? Я их не скрываю.

Я получил их в тридцати осадах,

Когда влезал без лестницы...

...На девок. —

Друзья, пред вами странный, но отважный,

Хоть малость и беспутный, как мы можем

Судить по этим язвам, человек.

Но чем сей бедный сотник ни украшен —

Хоть шрамами, хоть струпьями, — поверьте,

Под солнцем нет бойца храбрей его.

Врага завидев, он недуг забудет,

Хотя б ему и было впору думать

Лишь о припарках, ваннах и постели.

Опаснейший ему доверьте пост —

И он с улыбкой примет назначенье;

Пошлите драться с десятью врагами —

Он будет только благодарен вам

И, с ними совладав, о них не вспомнит.

Я видел сам, как он свершал такое,

Во что поверить трудно.

Как же мог

Он это сделать, будучи столь болен?

Не знаю — как, но это правда. — Сотник,

Ты в силах пить вино?

Конечно, в силах,

Да вот беда — оно меня не валит.

На вашем месте я бы полечился.

Но от чего?

Допустим, от запора.

Твой зад не онемел?

Во всей стране

Трубы нет громче.

Вы не простудились?

В том, что со мной, сам черт не разберется.

Но не пора ли нам? Царевич ждет.

А ты откуда знаешь?

Я столкнулся

С ним в переулке, около дворца.

Он был один, без свиты. Мне сдается,

Есть в городе девчонка у него,

И шел он к ней лизаться на прощанье.

Эх, почему нет у меня такой же,

Чтоб с ней согнать дурацкий мой недуг!

Идем к войскам.

Мы следуем за вами.

Зачем тебе идти в поход?

Затем,

Чтобы не утратить честь, оставшись дома.

Иль мало без тебя бойцов?

Стыдись!

Любви такая речь не подобает.

Иль хочешь ты, чтоб стал твой милый трусом?

Нет, пусть он бьется, но со мною рядом.

Вот так? Иль так?

Да, так, коль это битва.

Упрямица! Когда я возвращусь,

Сражусь с тобою я твоим оружьем

И покорю тебя.

И без того я

Тобой давно уже покорена.

Но неужели сам ты драться будешь?

По грудь в крови и в самой чаще копий.

Тогда смелее шпорь коня, рази

И смерти пасть заткни горою трупов.

Я совершу и большее... Однако

Откуда столько мужества в тебе?

Я на тебя дивлюсь.

Гораздо больше

Дивился бы ты мне, будь я мужчиной.

Да, ты была б, наверно, полководцем.

И первым делом стала бы питать

И к юности твоей и к славе зависть.

И воевать со мною?

Вероятно.

И даже ранила меня бы?

Тронуть

Тебя могу я только так

покуда

Я женщина, но, став мужчиной...

Ну?

...С тобой бы я, пожалуй, подружилась.

Ах ты, мой воин! На, возьми вот это —

Браслет на память, деньги на прожитье.

Ты плачешь? Где же мужество твое?

Ах, я всего лишь глупая девчонка,

И потерять тебя...

Не потеряешь.

Не надо плакать. Слезы — не к добру.

Я возвращусь со славой и повергну

Ее к твоим ногам.

Тебе я верю.

Но вдруг, победоносный мой Деметрий,

Противников сломив и приведя

К покорности народы, ты увидишь

Среди тебе доставшейся добычи

Красавицу, прекрасную и в скорби,

Чей лик, хотя вокруг пожар и кровь,

Презрением к судьбе и смерти дышит;

Чей благородный дух несокрушим;

В ком ты найдешь все прелести природы...

Оставь. Такой не встречу я.

...И кто

Затмит меня, увядшую, но столь же

Безумно, как и я, тебя полюбит?

Во мне ты усомнилась? Ты боишься,

Что кроме красоты твоей и сердца,

С которыми я все связал...

Нет-нет.

Я знаю, честен ты. Клянусь, ты честен.

Не хмурься.

Думай обо мне что хочешь.

Надолго ль уезжаешь ты?

Не знаю.

Ну, не сердись и на меня взгляни.

Я больше не задам вопросов глупых.

Бьют сбор. Пора идти.

Как ты спешишь

Со мной расстаться!

Мы бы не расстались,

Когда бы нечто большее, чем страсть,

Моею жизнью не распоряжалось.

Побудь еще немного!

Нет, прощай,

И в верности моей не сомневайся.

Я за тебя боюсь: ты слишком смел.

Побереги себя, царевич милый.

Будь храбр, но не рискуй собой напрасно —

Отныне до последней капли крови

Ты мне принадлежишь.

Я постараюсь.

Всем сердцем, любящим тебя...

Довольно.

Пора проститься. Слышишь, бьют поход.

Проклятые горластые машинки!

Но ты хоть поцелуй меня — нельзя же

Расстаться без лобзания.

Изволь.

Бери меня, со мной что хочешь делай,

Но если я из-за твоих дурачеств

Забуду долг...

Довольно слов. Прощай!

Не оборачивайся и не медли.

Дай мне тебя обнять.

Не подходи:

Бьют барабаны, и губить не смею

Я честь твою. Брось мне прощальный взгляд —

И да хранят тебя благие боги.

Вы разузнали, кто она?

Пытались.

Мне нужны не попытки.

Дайте срок —

Все выведаем.

Это чужеземка.

Когда б она родилась здесь...

Не стал бы

Я обращаться к вам. Но почему

Решили вы, что это иностранка?

А потому, что будь она из местных,

Давно бы уж вы обладали ею,

Тогда как ныне, хоть она юна

И хороша, вы не...

Что "не"?

...успели

Атаковать ее и усладить

Победой ваше царственное тело.

Ты празднословишь, словно хлыщ.

Быть может,

Зато уж говорю, не обинуясь.

В делах же личных, смысл и цель которых

В том, чтоб наставить юную особу

И ей привить...

Да замолчишь ли ты?

Я, государь, лет двадцать или больше

Служил вам верно, преданно, искусно,

С охотой и усердием немалым.

Не раз я доставлял вам развлеченья,

И вы всегда довольны были ими,

И я всегда умел вам угодить.

Но если не такой слуга, как я,

Вам нужен, а болтун и хлыщ...

Рад видеть

Тебя, Менипп.

Я разыскал ее,

Верней, жилище, где особа эта,

Что Селией зовется, квартирует,

Хоть вызнать все мне стоило труда.

Ты думаешь, ее Деметрий любит?

Боюсь, что да, но не могу ручаться.

Точнее отвечу через час.

Она

Не здешняя?

Вне всякого сомненья.

Как встретился он с ней?

Пока не знаю.

Ты со своей женой уже видался?

Нет, государь, но направляюсь к ней.

Ступай поговори с ней поскорее,

Все выведай и жди меня в саду.

Я повинуюсь.

Если б не супруга —

Дай небо ей здоровья! — наш Менипп

Ослом бы сущим был.

Ты прав. На редкость

Она и деятельна и умна.

В столице и округе нет красотки,

Которой бы она не отыскала

И во дворец царя, как жертву в храм,

Не привела бы с ловкостью отменной.

Не выбивай она огниво, искру

Из каменного мозга муженька,

Ее Менипп недалеко ушел бы.

Ей бы вершить дела по отобранью

Угодий, утаенных от казны!

Она любую девушку, пусть даже

Та спрячется под землю, углядит

И соблазнит посулами святую.

Когда бы и моя жена, Харинт,

Шла по ее стопам путем удачи,

Давно бы уж я был кой-чем побольше.

Но чуть я с ней об этом честном средстве

Речь заведу, моя супруга стонет:

"Не стану совесть я отягощать!"

А между тем, рога нам наставляя,

Супруги наши совестью не больше,

Чем яйцами наседка, тяготятся.

Но пусть с красоткой этой мы сплошали —

Другую подберем на всякий случай.

Идем и помозгуем в свой черед.

Как ни ловчит Менипп, наш час придет.

Я видеть не могу, как наших рубят!

Пусти, иль я тебя возненавижу!

Вы все хотите потерять. — Назад!

Меня кляните сколько вам угодно —

Я глазом не моргну. Мне важно только,

Чтоб вы и те, кто в битве уцелел,

Спаслись.

Все, все потеряно!

Неправда.

О, я несчастный!

Человек несчастен,

Когда себя несчастным почитает.

Я буду продолжать сраженье.

Нет!

Тот, кто собою управлять не может,

Повелевать другими неспособен.

Вы в бой ведете войско и должны

Уметь переносить потери стойко.

Ударим снова на врага, Леонтий.

Ведь там мои друзья рискуют жизнью!

Считайте, что их нет. Их кони пали,

И выбито из рук у них оружье.

Их не спасти ни хитростью, ни силой.

И, зная это, я не двинусь с места?

Клянусь моим родителем покойным,

Лишь через труп мой вы пройдете к ним!

Ты трус!

Пусть трус, зато не сумасшедший...

Но верьте, лишь наследник Антигона

Мог это мне сказать и жив остаться.

Как! Надо мною надругался тот,

Кто мне спасти его мешал упрямо?

Я, где бы ни сверкнул клинок отважный,

Спешил его найти и обезвредить,

Чтоб вас не ранил он, — и я же трус?

Бегите же противнику навстречу,

Дабы он видел, что пред ним царевич,

И, чтобы устрашить его, привесьте

На гребень шлема ленты вашей дамы.[386]

Вы к гибели стремитесь? Вот к ней путь —

Сравняйтесь в безрассудстве со своими

Почтеннейшими юными друзьями,

Из-за непослушания которых

Мы проиграли этот первый бой,

И возгласите: "Старым Антигоном,

Удачливым и мудрым Антигоном,

Великим, славным, грозным Антигоном

В поход был послан безрассудный сын,

Который сорок лет отцовской славы

За час один похоронить успел!"

Я пристыжен.

Умру я вместе с вами.

Трус ненадолго вас переживет.

Я не желаю, хныча и вздыхая,

Рассказывать о том, как вас убили,

И десять лет спустя, у печки сидя,

Мальчишек и девчонок развлекать

Чувствительною повестью о юном

И храбром, но безвременно погибшем

Царевиче. Мы все пойдем за вами,

Как пышно разукрашенные жертвы,

Которых на заклание ведут,

И, удовлетворяя вашу прихоть,

Заткнем собою глотку алчной смерти.

Быть может, это убедит вас в том,

Что не расстаться с жизнью мы боимся,

А умереть бесславно и безвестно.

Коль искушать хотите вы фортуну,

Не давшую сегодня вам погибнуть...

Молю тебя, не добивай меня.

Твои слова больнее ранят сердце,

Чем горечь пораженья.

Вы не в меру

Чувствительны. Фортуна чередует

Победы с пораженьями, которых

Еще никто не избегал. Утешьтесь:

Я сердцем чую — мы свое возьмем.

Бык яростный дыханье переводит

Лишь для того, чтоб стать грознее вдвое.

Пусть мы разбиты — это нам наука.

Наш час придет, и...

Сотник, как дела?

Не знаю сам. Досталось нам изрядно.

Всех наших юных храбрецов убили.

Ты ранен, друг?

Да, задали мне перцу.

Я в самой гуще был, и наковальней

Мой череп стал — в нем до сих пор звенит.

Меня ни разу так не молотили.

Коль это слава, значит, я прославлен,

Навек прославлен и не жажду больше

Святому Мордобитию служить.

Клянусь, я ныне умирал раз двадцать

И все ж (черт знает — как!) мне удавалось

Прочь отползти и снова встать. Я ранен,

Но раны все ж меня терзают меньше,

Чем до войны терзал меня недуг.

Ужель все сверстники мои погибли?

Я рад, что вы спаслись, но им — конец.

Поля чужие не топтать им больше.

Как ни кичливо ленты дам своих

На шлемах эти щеголи носили,

В сражении пришлось им хвост поджать.

Один мечом ударить не успеет,

Как уж лежит и поручает душу

Возлюбленной своей и умирает.

Другой бежит, крича: "Рабы, дорогу!

Дорогу господину!" — и его

Встречает раб почтительным ударом,

Сбивающим и господина с ног

И лоск господской спеси с господина.

Ну что, я прав иль нет?

Увы, ты прав.

Чума срази всех этих нежных франтов,

Чьи телеса от первого удара,

Как студень, разлетаются в куски!

Как в бой идут враги?

Не слишком пылко —

Мы все же их изрядно охладили,

Хотя для них царевич стать, как видно,

Намерен согревающим питьем.

Они не обойдут нас сзади?

Вряд ли.

Скорей нам просто в зад пинка дадут.

Весь вид их возвещает: "Если снова

Вы сунетесь, друзья, вам всыплют больше

И ум вобьют покрепче в котелки".

Теперь о нас такие песни сложат

И сочинят такие мадригалы,

Что кисло станет нам.

Ты бодр и весел,

Как бы ни шли дела. — Не унывайте,

Царевич, — будет праздник и у нас.

Ступайте в лагерь отведите войско.

Оно утомлено.

Исполню все.

Гонца в столицу шли немедля, сотник.

Пусть он царю доложит о сраженье

И даст совет царевича утешить,

Затем что тот порядком приуныл.

Но мне хирург потребен. Нынче жарко,

И коль меня не посолить лекарством,

Протухну я.

Иди, а я покуда

Сыщу врача.

Коль вам я после боя

Навстречу попадусь еще хоть раз,

Согласен я, как конь, питаться сеном.

Вы написали Мерионе?

Да.

И намекнули ей, какого счастья

Она лишится, медля?

Намекнули.

И сообщили, что послала ей

Я золотую цепь и ткань на платье,

Чтоб здесь она во всей красе предстала?

Конечно.

Что сейчас вы сочиняли?

Записку той девчонке из деревни.

А, помню. Очень, очень недурна,

Хоть дьявольски спесива. Вы купили

Ей кошелек, и с вышивкой перчатки,

И накладные локоны?

Мы их,

Упаковав, к записке приложили.

Ей девством все ж придется поступиться.

А ну посмотрим, что она такое.

Ей будет лет пятнадцать. Имя — Хлоя.

Где запись? Хлоя... Хлоя... Вот, нашла.

"Дочь дворянина из деревни. Возраст —

Пятнадцать лет. Цвет кос... — Да-да, она. —

Каштановый. Глаза черны, как угли.

Взгляд плутоватый. Сложена отменно.

Владеет лютней и поет прелестно".

Достоинства учитывая эти,

Ее невинность оценить мы можем

В три сотни крон — ну, в триста пятьдесят.

Отличная цена! Ее родитель

Не из богатых. Уделим ему

Из этой суммы малую толику —

Пусть купит лошадь, ездит на охоту.

Прекрасно!.. А кому я поручила

Жену купца?

Я занимаюсь ею.

Ты знаешь, для кого она?

Еще бы!

Хоть нелегко мне втолковать ей было,

Какое это счастье.

Эта штучка —

Из трудных. Плакала она?

Навзрыд.

Клялась, что умереть предпочитает.

Что ж, добрый знак. Кто плачет — нравом легок.

Ты поднесла ей блюдо?

Оттолкнула

Она его сперва, затем опять

Взглянула на него...

К добру и это.

...И согласилась наконец оставить

Его на время у себя, покамест

Я не явлюсь за ним.

Она придет?

Ужель меня считаете вы дурой?

Я не ушла б, не дай она мне слова.

В садовую беседку!..

Та вдова,

Которая поручена мне...

К черту!

Она стара, неряшлива, бедна

И ни к чему мужчинам. Но скажите,

Где нынче Фисба старая живет.

Живее! Тороплюсь я.

Фисба... Фисба...

Да где же эта сводница?.. Вот запись:

Ей перебраться в Никополь пришлось.[387]

Ты ей напишешь, что ее хозяйка

Велит ей не поздней чем через месяц

Штук двадцать юных, умных и красивых

Девиц найти и ко двору прислать,

Поскольку здесь перевелись красотки

И пробавляюсь я таким товаром,

Который продавать сама стыжусь.

Кто там?

Пойди взгляни.

Займемся делом.

Лень не прокормит... Есть одна особа,

Которая, коль приручить ее...

Алтея...

А, А, А... Нашла. "Алтея.

Юна, но замужем и любит мужа.

Не вызвать во дворец". — Ну и не надо:

Не хочешь ты прийти — придут к тебе.

Кто там стучал?

Старуха. С ней девица,

Хорошенькая, но одета бедно.

Мне кажется, ее вам по дешевке

На воспитанье отдадут.

Впусти.

Что надобно, любезная? Будь краткой:

У нас по горло дел.

Вот, ваша милость,

Моя молоденькая дочь.

И что же?

Она желает вам служить.

Понятно.

Мне услужают многие.

Ей-ей,

Она и возрастом и повеленьем...

Ты мастерица басни плесть. — А ну-ка,

Дай, девушка, мне пульс... Он слабоват,

Но ничего — наполнится получше.

Чуть выдвинь ножку... Низковат подъем.

Тут в деревянных башмаках все дело.

Ты помолчи, я разберусь сама.

Она хрупка. Не выдержать ей долго.

Ты сколько хочешь?

Сколько ни дадите.

Держи, вот десять крон. Нет, ты бедна.

Головку сыра получи в придачу.

А девушка пусть приступает к службе.

Как звать тебя, сестрица?

Кличут Фебой.

Что ж, имя недурное. Подойдет.

Ступай. Служанки все тебе покажут.

Из старой юбки бархатной моей

Корсаж ей сшейте. Эту шлюпку скоро

Я оснащу и в плаванье отправлю —

Пускай везет нам золото.

Кто там?

О боги, нет покоя ни минуты!

Одни заботы!

Что тебе угодно?

Быстрей я не управлюсь, будь ты даже

Не мужем мне, а сотнею мужей.

И так уж я сегодня разослала

Во все концы страны десяток писем.

Девчонок нанимать да наставлять —

Вся жизнь моя лишь в этом.

Знаю, знаю,

Как ты усердна. Не сердись, голубка.

Я докучать тебе не собираюсь,

А лишь шепну два слова.

Вот те на!

Подумаешь, нашел секрет! Взгляни-ка...

Но мне, ослице, с ней не совладать.

Вот!

"Селия, приезжая...". Она!

А что ты дашь, чтоб прочитать и дальше?

Молю тебя, Левкиппа, не торгуйся —

Тут дело слишком важное. "...Живет

На улице, носящей имя Марса.

При штурме одного из городов

Попала в плен к какому-то солдату.

Царевич выкупил ее, содержит

И любит". — Как ты сведенья добыла?

Мой бедный глупый муж, пока ты дремлешь,

Я бодрствую и сотням зорких глаз

Работу задаю.

Ты с ней встречалась?

Нет — чересчур она вознесена

Вниманием наследника престола.

Она красива?

Да, и это знает.

Перед ее броней мое оружье

Бессильно.

Ну, идем. Я передам

Тебе приказ царя. Ты станешь воском,

Чтоб слепок снять с ключа...

К особе этой?

Да. Призови на помощь весь свой ум.

Когда-то кое-что и я умела.

Пусть я теперь стара, но мозг мой бродит,

Как прежде, без дрожжей. Возьми с собой

Все записные книжки.

По дороге

Я все тебе подробней объясню.

Пусть скроют все печаль и как друзья

Его встречают, иль беда случится.

Я сына знаю. Он так восприимчив,

Что первый взгляд косой его добьет.

Урон наш невелик, не так ли, воин?

Конечно, нет. К тому же виноват

Царевич только в пылкости излишней.

Я представляю, как он вел себя.

Первый приближенный.

Не так, как вы.

С приездом, сын мой милый.

Я слышал, что тебе не повезло.

Утешься — так бывало и со мною.

Будь бодр и знай: ни в чем ты не виновен.

Вот если б вы сраженье проиграли

Из трусости иль у врага пощады

Постыдно запросили...

Ну уж нет!

Клянусь, мы все сражались как мужчины.

Я знаю... — Или если бы царевич

Твоим советом мудрым пренебрег,

Или за славой суетно погнался,

Иль рать свою в опасности покинул...

Напротив, государь, он показал

Себя вождем и воином достойным.

А если так, то почему мой сын

Себя винит в деяньях столь ужасных,

Что все вокруг должны о них скорбеть?

И я не раз проигрывал сраженья...

Хоть бились храбро.

Если взвесить все,

На что способен человек...

Иль дьявол...

...У нас почти все шансы на победу.

С врагом мы поменяемся ролями

И будем бить его, как пса. Царевич,

Вам стыдно, что бежали с поля вы,

Но это же не бегство, а прогулка.

Я отступал бок о бок с этим парнем,

Избитым хуже вяленой трески,

Израненным, похожим на ежа —

Он был утыкан стрелами. Хоть сильно

Врагов опередили мы, я все же

Был из виду их счастлив потерять,

А сотник, плут большой, но воин смелый,

Со мною рядом ковылял поспешно,

Покрикивая: "Отстающих бьют!"

И те, кто не чета мне, отступали!

Так можно ль этим огорчаться?

Разве

Один лишь у фортуны лик?

Она

И в лучшем-то обличье безобразна.

Пусть нынче нас она на дно пустила,

Но разве мы не можем завтра всплыть?

Не бегство от врага меня печалит,

Не то, что я утратил рать и честь,

Чью непорочность не вернуть. Все это

Язвит, конечно, благородный дух,

Но поправимо. Время даст мне опыт,

И путь к удаче вновь мой меч проложит.

Беда в другом. Я потерял...

Забудь

То, в чем не видит твой отец потери.

Нет, государь, я потерял друзей,

Людей достойных, близ меня возросших,

А значит, часть от самого себя,

Свои познанья и свое оружье —

Ведь не с кем мне теперь соревноваться.

Я видел гибель тех, кого со мною

Любовь связала, и остался жить!

Я видел все и ничего не сделал.

О стыд! Во мне пылает он, как сера,

И давит, как надгробье, на меня.

Да тяжела утрата! Но, быть может,

Они в плену. Тогда — пусть это даже

Мильоны стоит — выкупим мы их.

Они мертвы, мертвы!

Меня помянет

Слезой он тоже, видимо, не раньше,

Чем превращусь я в пыль.

Царевич добрый,

Почем вам знать, мертвы они иль нет.

Пусть враг в бою горяч, но после боя

И враг дает пощаду. Не грустите.

Что там за шум?

Неужто неприятель

И здесь настиг нас? Где тут колокольня?

Взберусь-ка на нее!

Они в живых!

Сын, ободрись. Твои вельможи целы.

Вы живы?

Да, и вновь служить вам рады.

Друзья, как вы спаслись? Ведь я же видел

Вас в пасти смерти.

Нам безумье наше,

Погнавшее нас в сечу, помогло.

Нас от своих отрезали, разбили,

Разоружили, спешили, и то,

Что чувствовали мы тогда, понятно

Лишь горемыкам, видящим, как роют

Могилу им и отпевают их.

Я небом заклинаю, не томите!

Как вы спаслись?

Сверх всяких ожиданий.

Вы покорили храброго Селевка

Той смелостью, которой зажигали

Полки, носясь, как молния, пред ними.

Поэтому, когда нас привели

К нему и мы приготовлялись к казни,

Он все мгновенно взвесил: нашу юность,

Несчастье наше и непостоянство

Удачи на войне; он увидал,

Что мы еще неопытны, незрелы,

К безвременной кончине не готовы,

И, милостиво глянув, объявил:

"Идите-ка домой и передайте

Воинственному вашему вождю,

Достойному Деметрию, что доблесть,

Задор и неподдельная отвага,

Которые он нынче проявил,

Учтивым и врага способны сделать.

Я вам верну свободу и оружье,

Но вы за это будьте благодарны

Не мне — ему". Вот мы и возвратились.

Клянусь, он благородно поступил!

Не правда ли, царевич?

Я уверен,

Что, будь там я, повесили меня бы —

Миндальничают лишь со знатью так.

Нет, сдохнуть мне, он вел себя достойно!

Я тронут. Как бы я желал, о боги,

Чтобы меня взыскали за лишенья,

Которых мне так много ниспослали,

Вы лишь одною скромною наградой —

Мне дали случай в плен Селевка взять

И достопамятным великодушьем

За милосердье рассчитаться с ним! —

Чем вы опять удручены, царевич?

Вы недовольны нашим возвращеньем?

Без выкупа вас отпустили?

Да.

И мне воздав хвалу при этом, верно?

Мы все слыхали это.

Ах, Леонтий,

Уж лучше б я погиб, друзей утратил

И погубил отцовские надежды!

Опомнитесь, царевич! Что вас мучит?

Иль просто вы куражитесь над нами?

Ничем не угодить вам. Не довольно ль

С нас сетований этих?

Чем расстроен

Ты вновь, мой сын?

Тем, что побит я дважды.

Еще чего? Нас били только раз.

Нет, дважды я, как трус, побит Селевком.

Разгромлен дважды!

Уж не сам ли дьявол

В царевича вселился?

Он рехнулся!

Я побежден им дважды!

Нет, однажды,

Или сошел с ума и я.

Сразил

Он нас и силой и великодушьем.

Ужель ты не почувствовал удара?

Какого? Что-то не припоминаю.

Но в плен все наши юные вельможи

К нему попали...

Да, и отпустил

Он их домой с оружьем и почетом.

Ага, теперь ты понял? Он разбил

Меня моим же собственным оружьем —

Учтивостью, которой был я славен,

Разбил страшнее, чем мечом в бою.

Не ясно ли, насколько я несчастен?

А если вспомнишь ты, что я лишен

Возможности с ним честно расплатиться,

То согласишься, что побит я дважды.

Мой благородный сын, я разделяю

Твои вполне понятные мне чувства.

Нет, честь свою не потеряешь ты,

Пока я не утратил трон. — Леонтий,

Ты ночевать не будешь здесь сегодня,

С друзьями не увидишься и храмы

Не посетишь, а вновь пойдешь в поход.

Враг не успел еще домой вернуться. —

Сын, отыщи его и атакуй

И возврати все то, что ты утратил,

Иль голову сложи.

Отец, я ожил!

Я вновь могу поднять глаза, Леонтий!

Да-да, царевич. Надо лишь обдумать,

Как часть врагов взять в плен, а часть спровадить

К чертям. Что скажешь, сотник?

Ничего.

О боги, как мне драться неохота!

Со мной, с тех пор как я домой вернулся,

Неладное творится: нестерпим

Мне всякий шум, тем паче барабаны.

Теперь я вновь здоров, зато труслив —

Меня тошнит при мысли о сраженьях.

Как величайшей милости прошу,

Чтоб отпустил нас мой отец немедля.

Да, отпущу и в путь вас провожу. —

Скачи отряды собирать, Леонтий,

И по дороге всех дави, коль нужно.

Бегу.

Нет, подожди. Пойду я с сыном,

Ему начальство передам и вверю

Его судьбе.

Как я отцом любим!

Сбор, сотник, бить вели.

Повремените.

Мне предстоит одно пустое дельце —

Я в брак вступаю.

Женишься и после.

Но как же так? Я заплатил жрецу,

Родители мои, друзья и гости —

Все ждут.

Идешь ты или нет?

Жена

Мне принесет...

Полдюжины ублюдков.

Нет, сорок...

Очень мило!

...Фунтов в год.

Я все улажу за день или за два

И нагоню вас.

Выводи и строй

Два старых легиона у конюшен.

А если у меня родится мальчик,

Его осмелюсь я...

Чума срази

Тебя с твоей невестою, мошенник!

Ты, излечившись, слишком стал болтлив.

Меня помощник мой вполне заменит —

Я все ему растолковал.

Ступай!

Хоть получить приданое мне дайте.

Иди, или тебя я погоню.

Дивлюсь я, почему достойный воин

И человек порядочный не вправе

Исполнить долг мужчины.

Постыдись!

С чего прилип ты к этой шлюхе?

Странно!

При чем тут слово "шлюха"?

Замолчи,

Ступай и позабудь об этой шлюхе

Или поверь, что это вправду шлюха.

Ну, это нелегко.

Иди и помни:

Тебя велю я оскопить, коль слово

Еще одно ты молвишь. Марш вперед!

Я слышала, что вы — хозяйка дома,

Где юная особа поселилась.

Да, я — за неименьем лучшей.

Полно!

Для дел моих и вы годны. Скажите,

Когда царевич был в последний раз?

Перед уходом на войну.

Отлично!

А что известно вам о плотской связи

Меж ними? Откровенной быть не бойтесь —

Мы, женщины, не видим в ней греха.

Конечно, что уж там за грех!.. Поверьте,

Я в жизни не встречала знатной дамы,

Надежды подающей знатной дамы...

По-вашему, ее царевич любит?

Да, и немало ей наобещал,

Да сохранят его благие боги!

Постойте. Он приносит ей подарки?

Еще какие! Он же на нее

Почти что молится.

Я полагаю...

Любезная, садитесь-ка поближе.

Вы не глупы. Мне будет интересно

Услышать ваше мненье. Я считаю,

Что чувство их не может быть столь прочным...

Еще б! Они же молоды.

Конечно.

Однако существуют обещанья...

Да, я слыхала, он жениться клялся.

Отлично. А у них бывают ссоры?

Ой, что вы! Это пара голубков.

Им друг без друга не прожить и часу.

Тогда довольно. Можете идти

И выполнять приказ. Вам объяснили,

Чья это воля. Если вы дерзнете

Не подчиниться ей и кто-нибудь

Увидится с особой этой прежде,

Чем сбудется желание царя...

И даже сам царевич?

Вас повесят,

Ручаюсь в том.

Попробую быть смелой

И вам во всем покорною.

Беритесь

За дело.

Повинуюсь, госпожа.

Ужель, Менипп, ты так и не узнал,

Чья дочь она и где на свет явилась?

Нет, как ни бился. Но она гречанка,

По выговору судя.

Хороша?

Божественна.

И продана в неволю?

Да. Видимо, она из бедняков.

Ее он любит?

Говорят, безумно.

Мы вовремя вмешались, если так.

Да, это замечал я. Вот и ныне,

Со мной прощаясь, слишком медлил он,

Но я ему минуты лишней не дал.

Я понял: он увидеться с ней жаждет,

А ведь поход-то и затеян мною,

Чтоб не успел о ней Деметрий вспомнить.

Когда она прибудет?

Нынче днем.

Ей все удобства предоставь. Намерен

Я испытать ее, затем что мне

Она фальшивой кажется монетой.

Коль это подтвердится, от нее

Заставлю я Деметрия отречься.

Скорей я сына сам похороню

И с ним свои отцовские надежды,

Чем ей позволю стать его могилой.

Доставь ее сюда таким путем,

Чтоб мог я разглядеть ее, и помни:

Будь с ней учтив и развлекай ее,

Чтоб нашу цель она не угадала.

Ступай и в средствах не скупись.

Бегу.

Хозяйка, кто прислал мне это платье?

Не лгите, иль я в нем ходить не стану.

Да разве вы не догадались?

Нет.

Быть может, он? Но почему же, право,

Он выбрал столь нелепый путь, чтоб скрыть

Свой дар от глаз завистниц любопытных?

Вам платье по душе?

Оно красиво.

Так от кого ж посылка?

От того,

Кто любит вас. Не будьте недотрогой:

Подарок принимают, не ломаясь.

Подарок? А знаком ли мне даритель?

Вы слишком любопытны. Пусть он даже

Вам незнаком — что за беда?

Хозяйка,

Мне помогите расстегнуть крючки.

Да что случилось?

Поживей!.. Фи, мерзость!

Мне платье не к лицу. В ловушку эту

Не попадусь я, милая хозяйка.

Я дара не приму: он дурно пахнет.

Не ваши ль это штучки? Чую, ваши —

Знакомый запах. Помогите ж мне!

Когда сюда царевич возвратится...

Вы, кажется, сошли с ума?

Клянусь,

Я эту тряпку подлую изрежу.

Понятна мне цель ваших приношений —

Сперва купить, потом продать меня.

Негодница, и вы еще смеетесь?

Сдержаться не могу я, хоть убейте!

Меня вы оскорбили, а теперь

Я вам смешна!

Я вас не оскорбляла.

Дать пить тому, кто жаждет, — не обида.

Вам нужны платья. Так ли уж грешно

Для вас добыть их?

Нет греха гнуснее.

Неужто?

Знайте, я вас прокляну,

Коль не уйметесь вы. И берегитесь —

Сбываются проклятия мои.

Того кляните, кто прислал вам платье.

Кто он?

Его проклясть вы не дерзнете.

Что? Не дерзну? Клянусь...

Вы вне себя!

Я не дерзну быть честной? Не посмею

Его проклясть?

Мне думается, нет.

Вы скажете, кто он?

Ну что ж, сберите

Все мужество свое и на себя

Ответственность примите.

Я согласна,

И пусть меня повесят, если лгу.

Кто он?

Наряд Деметрием вам прислан.

Кляните же его проклятьем смертным!

Как! Он вернулся?

Кажется, вернулся.

Что ж вы молчите?

Вы не лжете?

Разве

Я солгала, сказав: "Не проклинайте!"

Сознайтесь честно: он и впрямь вернулся?

Ах, я всем сердцем жажду вам поверить.

Виднее вам самой, лгу я иль нет.

Ведь я стараюсь ради незнакомцев,

Вам шлющих дурно пахнущие тряпки.

Что сделаешь! У всех свои секреты.

Нет, платье мне идет. Оно изящно.

Я пошутила. Где он?

Тот, кто вам

Его прислал...

Кто мне его прислал?

Вы вновь обиняками говорите?

Но вы же не глупы. Ответьте прямо:

Я верно поняла вас?

Я сказала:

Тот, кто прислал вам это...

О, проклятье!

Зачем меня ты дразнишь? Я же знаю,

Что о Деметрии ты говоришь.

Ведь так? Открой мне правду! Если ж это

Другой... Ты помнишь, что велел царевич

И чем тебе воздаст он за обман?

А он о нем узнает, тварь, мерзавка!

Тогда поймешь и ты, хоть слишком поздно,

Что ты не опекун, я — не сиротка,

Которую продать за тряпки можно.

Кто смеет мне их слать и как ты смеешь...

Бранитесь! Так всегда за службу платят.

Теперь дары пусть носит сам царевич.

Вы довели меня своим брюзжаньем

До грубостей.

А вы меня убили —

Со мною так никто не говорил.

А я-то, как раба, вам угождаю,

Кладу все силы, чтоб вам услужить!

Вы знаете, я горяча, хоть после

О вспышке сожалею... Как царевич?

Ох, голова моя!..

Преодолейте

Недомоганье ваше и ответьте:

Он спрашивал, приехав, обо мне? —

Ах, не сердитесь, милая хозяйка! —

Он вспоминал о Селии своей? —

Клянусь, я не хотела вас обидеть.

Вот на булавки вам.

Осведомлялся

Он обо мне?

Он страстно любит вас.

Ах, милая!..

Вам шьют другие платья.

Другие?

Да, богаче и красивей.

Я новостей таких могу хоть сотню

Вам сообщить.

А для чего их шьют?

Вы слишком хороши, чтоб жить средь нищих.

От нас уйдете вы...

Надеюсь, нет.

И счастья лицезреть вас мы лишимся.

Меня лишитесь вы? Впервые слышу.

Так быть должно. Вам место во дворце.

Сейчас покои спешно там готовят.

Мне? Во дворце?

Вы сами убедитесь.

Быть этого не может.

Это будет.

Замолвите словечко там за нас.

Мне? Во дворце? Уверены вы в этом?

Опасность ей грозит: она уж слишком

Честна. — Как в том, что я живу на свете.

Я? Во дворец? Нет-нет! Что мне там делать?

И почему он мне не сообщил,

Что изменяет прежнее решенье?

Меня он любит, но не собирались

Мы с ним об этом объявлять открыто,

Покуда царь по крайней мере жив.

Он сам придет за мной?

Чтоб сладить с нею,

Нужна особа поумней меня. —

Едва ль. Он там вас, видно, хочет встретить.

Все станет ясно через час.

Как странно!

Я? Во дворце? Конечно, он не может,

Коль он вернулся, не прийти сюда.

Хозяйка, сколько лет царю?

Вселился

В нее сам дьявол! — Он уж стар и занят

Делами.

И боюсь, что слишком занят.

А что за дамы при дворе? Мне скучно

Там было б без подруг.

Там есть немало

Воспитанных красивых юных дам,

И лучшее вы общество найдете.

Отлично! Но пойдем поговорим.

Рискну, хоть я подвох и чую.

Ловок

Быть должен тот, кто свалит эту лань!

По-твоему не будет! Стой, приятель!

Куда ты, как настеганный, бежишь?

Иль, хвост поджав, ты хочешь с поля чести

Удрать домой к своей проклятой шлюхе?

Мне странно это слышать. Неужели

Вы мните, что способен человек

Всегда сражаться с неослабным пылом?

Сражайся хоть в полсилы, но с охотой;

Врагу не спину — зубы покажи.

Чтоб он их мне повышибал? Спасибо.

Я вижу, вы мне друг.

Да что с тобою?

Ты захотел на виселицу?

Нет,

Но лучше уж петля, чем жизнь такая,

Когда одно ты знаешь — бой.

Неужто

Ошибся я в тебе, и ты не тог...

Неужто я разоблачен им буду?

...Кто даже в дни жестокого недуга,

Утрачивая разум от страданий,

Являл в сраженьях чудеса отваги?

Попали в точку вы. Не будь я болен,

Я никогда б не смог отважно драться.

Недуг так истерзал меня, что было

Мне безразлично — жить иль умереть,

Покуда хворь не вышла через рану,

Которую нанес мне чей-то меч.

Как видите, здесь ни при чем отвага.

Теперь здоров я, наслаждаюсь жизнью

И, глядя, как, дурацкой славы ради,

Вы насмерть поражаете друг друга,

Вам удивляюсь больше, чем дивились

Вы мне, когда дурачился и я.

Итак, решил ты больше не сражаться?

Вот именно.

И больше не болеть?

Попробую.

Прошу тебя, любезный,

Вновь захворать.

Ну нет! Уж лучше в петлю.

Запомни: если есть на свете средство,

Способное в желудке вызвать резь

Иль опухоль величиною с мячик...

Избавь меня от них, о небо!

...Или

Способствовать дурным питаньем можно

Созданию каменоломен в почках,

Тебе я занедужить помогу.

Не в силах драться ты, пока не болен?

Изволь, тебе я сделаю так больно,

Что зубы и виски твои заноют...

Не надо. Драться я иду.

Нет, надо. —

Затем возьму кузнечные мехи

И смесью царской водки и касторки

Велю тебя, как бочку, накачать.

Быть может, это пыл твой подогреет.

Начальник добрый мой...

Или на пользу

Пойдет тебе поджариванье, трус?

Нет — и с подливкой, нет!

Так что ж мне делать?

Леонтий, где вы? Вас царевич ждет.

Загнал врагов в теснину он, откуда

Не вызволит их никакая доблесть.

Они у нас в руках.

Я это знал —

Ему был мною путь туда указан.

Но видите вы эту штучку?

Полно,

Начальник! Я готов подраться малость.

Ну, видите иль нет вы эту штучку?

Какую штучку? Это ж храбрый сотник.

Мерзавец, понял ты, что потерял?

Помочь вернуть потерю в ваших силах,

А я должок с лихвой вам возвращу.

Я знаю: девок любите вы тоже.

И вы смотрите на него!

Зачем?

Пришел сказать я, что маневр удался.

Враг в западне.

Пусть в ней и посидит

Да погорюет. Вы же поглядите...

Нет, будь что будь, я драться не хочу.

...На этого красавца.

С ним знаком я.

Он сотник, смелостью своей известный.

Ужель ты труса праздновать способен,

Слова такие слыша? Ускользни,

От взоров прячась за моей спиною,

И на врагов ударь. Коль ты прикончишь

Хотя бы двух...

Но я ж не виноват,

Что драться страшно мне.

Иди сражайся,

И с двух скощу я одного. Ступай,

Овечье сердце!

Что здесь происходит?

Не разберу.

Вот двадцать золотых.

Возьми и хоть нюхни, чем пахнет битва.

Отшиб чутье мне насморк.

Но зато

Я чую, как разит здесь негодяем.

Фу, он смердит гнуснее старой шлюхи!

О чем вы?

Да обнюхайте ж его!

Обнюхать?

Все, увы, терпеть я должен.

Воняет он, как дохлый пес, как падаль:

Нет смрада нестерпимей на земле,

Чем запах пота труса. Будешь драться?

Нет. Обо мне вы насказали столько,

Что если к сердцу все принять...

Ну ладно,

Прощу тебя по доброте сердечной.

Дерись иль не дерись, но вместе с нами

Иди и присмотри за псом моим.

Охотно. Псов я уважаю.

Сотник,

Из-за чего весь шум?

Так, пустяки.

С начальством я во мненьях разошелся.

Чума его срази! Люблю я плута.

Он трус, конечно, но забавный трус.

Идем. Коль нас фортуна и сегодня

Обманет, я презренья к ней исполнюсь. —

Эй, плут, за мной! Я в безопасном месте

Тебя поставлю. Стой и наблюдай,

Как мы деремся.

Вам скажу я после,

Кто был из вас в сраженье всех смелей.

Я видел, как она вошла.

Кто с нею?

Тимон, Харинт и прочие, кого я

За ней послал.

А где твоя жена?

Она, равно как и другие дамы,

Прибытья гостьи ждет.

А как девица

В наряде новом выглядит?

Волшебно!

Чуть тише говори. А как она

Восприняла свой переезд?

Спокойно,

Но что при этом думает... Я небом

Вас заклинаю, будьте мне защитой!

Узнай царевич...

Тише, старый дурень!

Она его надеется тут встретить?

Да. Этим мы ее и завлекли.

Она сопротивлялась?

Нет, напротив,

Поверила и собралась мгновенно,

Хоть новые одежды, чье богатство

Ей, пленнице безвестной, непривычно,

Ее сперва стесняли. Но затем

Она освоилась так быстро с ними,

Как будто с детства только в них ходила.

Да вы взгляните сами — вот она.

Какой у ней непринужденный вид!

Как много в ней, столь юной, обаянья!

Ее неотразимый смех поет,

Как тетива на луке Купидона.

Двух стрел его смертельней взор ее!

Остановилась. Что-то хочет молвить.

Тогда молчи.

Достойные вельможи,

Я больше утруждать не смею вас —

Я друга здесь рассчитывала встретить.

Вы встретили здесь множество друзей.

Они не пара мне, коль вам подобны.

Вот не угодно ли сюда свернуть?

Вы там прохладой сада насладитесь.

Нет, лучше я останусь на виду. —

А где же эта женщина?

Какая?

Моя хозяйка.

Никого из женщин

Я здесь не видел.

Ясно! Я в ловушке.

А где царевич?

Здесь он будет скоро.

Мы все — его покорные рабы.

Попалась глупо я! Но ничего:

Я знаю, как предотвратить опасность.

Вон там покои ваши, госпожа.

Мои покои? Но какую должность.

Я занимаю, чтобы жить в покоях?

Вы повелительница всех сердец.

Вот как? Спасибо за добросердечье.

А это кто такие?

Это дамы,

К вам для услуг приставленные.

Ловко! —

Вы что, мои служанки?

Да, мы жаждем

Доставить радость вам.

Охотно верю,

Но затруднять вас все же не решусь.

Я поймана! Что ж, наберусь терпенья. —

Как жить приятно при дворе, где люди

Так вежливы!

Она отнюдь не дура.

Хотела б я, чтоб двор наш раем стал

И был достоин столь прелестной гостьи.

Не тратьте пыл ваш на слова пустые:

Вы жирны — он вас может растопить.

Она одна трех сводниц стоит. Небо,

Что ждет меня? Я здесь в гнезде змеином,

Она ж — гадюка старая, в чье брюхо

Все эти твари заползают на ночь. —

Послушайте-ка, дамы-сосунки,

Вам с вашею начальницей-толстухой

Придется поучить меня держаться:

Вы в этикете сведущи, а я —

Груба и неотесанна. Скажите,

Придет царевич?

К вам он прилетит.

А что, коль кто-то очень, очень важный,

Ну, скажем, царь...

Она вас назвала.

Да помолчи, дурак!

...Придет ко мне

И милость мне окажет...

И какую!

Вот именно — какую?

Ах, вострушка! —

Учитесь у нее, мои малютки.

Допустим, это будет благосклонность...

Вы — прелесть!

...Я ж возьму и рассержусь?

Нет, вам пренебрегать не надо ею.

Вот потому я и боюсь ошибки,

Боюсь, чтоб венценосная особа...

Как вы разумны!

...Не сочла меня

Воспитанною дурно грубиянкой.

Зато вас и доступной не сочтут.

Я вашему последую совету.

Вы чудо, а не женщина.

Нашла

Я не служанку в вас, а кладезь знаний.

Как в комнаты пройти? Сказать по правде,

На воздухе я что-то утомилась —

Здесь духота.

Пожалуйте сюда.

Мне дурно!

Дамы, гостью веерами

Обмахивайте.

Раз уж я попалась,

Над ними посмеюсь я всласть, хоть это

Мне дорого, быть может, будет стоить.

Вы видите, какая тварь!

Осел!

Она никак царевичу не пара.

Болван! Клянусь венцом, она прелестна,

Умна, неподражаемо смела.

О, как она над ними издевалась,

Как беспощадно высмеяла их!

Почтительны с ней будьте. — Ах, напрасно

Ее увидел я! Всем нам хлопот

Она задаст и всех нас обведет.

Пойдем расставим на ночь часовых

(Врага мы атакуем лишь с рассветом)

И возвратимся проучить мерзавца,

Кого здоровье превратило в труса.

Удастся ль это нам?

Не беспокойтесь.

Царевич нам поможет. Если сотник

Недуг свой упомянет, помолчу я,

Иначе всполошится он. Но вы

Игру ведите за меня.

Должны мы

Сказать, что вновь он болен?

И опасно!

Твердите, что страдает неизвестной,

Неизлечимой хворью он.

Отлично.

Да вот и он.

Царевич с ним, наверно,

Уже потолковал — он нос повесил.

Поверьте, все идет на лад... Как сильно

Он на осла похож!

Нет, мне не больно,

Но ощущаю я упадок сил

И пот меня холодный прошибает.

Так, так.

А вот теперь в боку кольнуло,

Все тело, как иголкой, мне прошив.

Царевич мне сказал и подтвердили

Все, кто в палатке был, что я погиб.

А я-то думал, что здоров, как...

Живо, —

Друзья мои, насядьте на него!

Как, сотник, поживаете?

Спасибо,

Недурно.

Небо, что у вас за вид!

Вы не больны?

Всегда я полагал,

Что он не исцелен, а ныне вижу,

Что был я прав. Здоровы ли вы, сотник?

Вы выглядите вовсе не блестяще.

Как взор ваш тускл!

Э, сотник просто зол.

Нет, друг, я не хотел бы испытать

Десятой доли мук, что он выносит.

Взгляни, окутан лоб его, как тучей,

Испариной холодной.

Так и есть —

Опять я болен. Как меня ломает!

О, я несчастный!

Ты у нас им будешь.

Ха-ха! Впервые вижу я форель,

Которую пощекотать так просто.[388]

Он шел сюда.

Эх, лишь бы выжил он!

Жаль, что такой смельчак вот-вот погибнет.

А как он терпелив! Какое сердце!..

Ох! Ох!

Что с вами, старина?

Так сильно

Боль никогда...

Ну, что я говорил?

...Боль никогда меня не раздирала.

Ба, вот где он! Что с вами?

Успокойтесь.

Нас к вам, храбрец, отправил сам царевич.

Скажите, выживу ли я?

В лице

Меняется все больше он.

Надеюсь,

Вы выживете, но...

Побольше "но" —

Его и нужно понукать, как лошадь.

Нет, так его убьете вы.

Пусть знает

Всю правду — тут нешуточное дело.

Идет царевич.

Что тут происходит?

Горюем мы о воине, с которым

Расстаться будет тяжело и вам.

Увы, вся тварь живая...

Умирает,

И наша жизнь есть только путь к могиле. —

Любезный сотник, что с тобой?

Вы правы:

Жизнь — это пламя, смертные — огарки.

Проучен он!

Ты все еще не слег? —

Как резко он с лица переменился!

Могу поклясться, что, когда я утром

Беднягу видел...

Но тогда, поверьте,

Я ничего не чувствовал.

Теперь же

Хворь стала очевидна. Он распух.

Да, опухоль, напитанная гноем,

Уже достигла в нем таких размеров,

Что тело не вместит ее и лопнет,

И адской станет боль.

Ты закричишь,

Коль я тебя коснусь?

Ой-ой, не надо —

Мне больно, лишь подумаю об этом.

Он ловко заморочен! — Должен быть

Он тотчас операции подвергнут,

Не то — конец: смотрите, как он дышит!

Ах, лекарь, окажите мне любезность.

Уж раз я не жилец...

Что вам угодно?

Вина пять-шесть кувшинов, чтоб смочить

Духовную мою. Ослаб я очень.

Подать вина.

От нас уходит он.

Так пусть в пути ему не будет скучно.

Вино мне сократит его.

Умора!

На, пей.

Царевич, эти два кувшина

Покойник вам отказывает. Пусть

Они вам долго служат.

Принимаю

Твой дар великодушный.

Остальные

Пусть разберут вельможи. Я бедняк,

Но все же по себе оставлю память:

Здесь будет по кувшину четверым.

А труп мой хороните где хотите.

Вино его взбодрит.

Молю, царевич,

Вас быть душеприказчиком моим

И завещанье бедного солдата

Исполнить, чтоб в земле он спал спокойно.

Клянусь его исполнить столь же полно,

Сколь сам вином ты полон.

От вина

Он осмелел.

Хотел бы я услышать,

Как барабаны бьют, и посмотреть,

Могу ли я переносить их грохот.

Ударить сбор!

О музыка небес!

Пусть под нее мне кто-нибудь споет

И этим боль мою утишит.

Песню?

Нет, петь нельзя.

Ну, пусть тогда наполнят

Мне целый барабан вином. Где враг?

Вон там.

Ага, он стал самим собою!

А драться он готов? Готов он драться?

Нет, сотника под нож мы не положим —

Погибнет он. У нас одна надежда —

В нем надо возбудить внезапный гнев,

Который, боль в себя впитав и слабость,

На недругов потоком изольется.

Пусть ярость, сотрясающая тело,

Его очистит от недуга.

Верно.

Тогда — ручаюсь жизнью! — он спасен.

Итак, я выживу?..

Но он же слаб!

Как пес, не сдохну?..

Да, он слаб, конечно.

Но сердце у него в порядке.

Кха!

Что ж, кашель — добрый знак.

Кха, кха!

Чем громче

Ты кашлянешь, тем лучше.

Кха, кха, кха!

Тра-та-та-та!

Он покидает лагерь.

Ну, в добрый час! Наделает он дел.

И славных — иль пусть мне обрежут уши!

Он ловко заморочен!

Все за ним!

Идем. Но что же нам мошенник скажет,

Когда обман раскроется.

Не важно.

Мы посмеемся — вот и все. Идем!

Не бойтесь смерти, ибо смерть — лишь сон,

А спать мы любим все, каков бы ни был

Наш возраст. Лечь в могилу так легко,

Что даже детям путь туда известен.

Мы не больны, не сломлены тоской,

Нас не забудут, как рассказ докучный.

Так встретим же лицом вперед кончину

И, как закат кровавый, канем в ночь.

Да, мы окружены, нам не прорваться,

Улыбкою нас не дарит фортуна,

Но избежать позорного конца

Иль плена — что еще страшней — мы в силах.

Нам остается умереть достойно

И сбросить плоти слишком тяжкий груз,

Чтоб к дальним небесам наш дух нетленный,

Победою увенчанный, взлетел.

Противник атакует. Бейтесь храбро,

Встречайте смерть без страха, и пускай

Тот, кто поверит вражеским посулам

И сдастся, никогда не будет назван

Благословенным именем солдата!

Ну что? Нас атакуют? Где смельчак,

Чей меч меня повергнет?

Нет, Деметрий

Не выступил.

С чего ж тогда тревога?

Ворвался в лагерь наш какой-то малый,

Который, видно, чертом одержим

(Иначе б он на это не решился).

Он валит с ног то двух, то трех из наших,

А то и пять и шесть. Готов он драться

Хоть с целой сотней.

Он совсем один?

Совсем.

И не изрублен?

Изумленье

Остановило нас.

Идем посмотрим

На это чудо.

Восхищаюсь им.

Держи его, иначе он погибнет!..

Я ж говорил: вино его взбодрит.

Он бесподобен!

Стойте, негодяи!

Уж лучше вас крошить, чем лечь под нож.

Как, плут их лупит!

Гнев мой вас нагонит

Ведь вы моим недугом не больны.

Куда ж вы, толстомясые прохвосты?

Будь я здоров, уж я настиг бы вас,

Творожные мозги, телячьи души!

Стой, сотник! Потрудился ты довольно.

Зерцало мужества!

Примите знамя.

Взял в долг его я в лавочке врага

И возвращусь туда, чтоб расплатиться.

Нет, друг, назад! Клянусь, ты исцелен.

Ей-ей, он зализал свои болячки.

Теперь мы вылечим его.

Но будьте

Поосторожней.

За два года жизни

Я дам с собою что хотите сделать —

Я два часа ни разу не был счастлив;

Но зелий, возбуждающих отвагу,

Я больше не хочу — я дракой сыт.

Не бойтесь, не дадим. Идем в палатку

Царевича, где мы осмотрим вас,

А после отдохнете вы.

Эх, лишь бы

Найти мне поудобнее местечко!

Ну и вздремну же я!

О нем пекитесь.

Не человеком — жеребцом он зачат:

Он сам не знает, сколько силы в нем. —

Идем, Леонтий, взглянем на бесстрашных

Вояк, что угодили в руки к нам.

Хотел бы знать я, что они предпримут,

Чтоб честь свою спасти!

Не честь, а жизнь.

Уж если мир и заключать нам с ними,

То лишь на самых выгодных условьях.

Ты прав. Вели, чтоб войско выступало.

Я к бою дам сигнал... Стой! Вон трубач.

С чем ты явился к нам, глашатай?

Просят

Вас государи славные мои

Принять их для переговоров мирных

На полчаса, не больше.

Пусть придут.

Не тронет их никто — я в том порука.

Они уже пришли.

Итак, цари,

Условия ваши?

Мир купить мы склонны,

Коль он не запятнает нашу честь.

Какой ценой?

Мы дань платить готовы

И возместить издержки.

Слишком мало.

Леонтий, мы с тобой служили вместе

И много раз плечом к плечу сражались;

Как братьев, нас сроднили наши раны;

Один мы ели хлеб, бок о бок спали,

Одна любовь нас воодушевляла,

И если бы мы умерли тогда,

Прикрыл бы нас один надгробный камень.

Зачем же ты столь непомерный выкуп

С былых друзей потребовал? Иль хочешь

Удаче алчной жертву принести?

Но разве умирать мы разучились?

Нет, ты ошибся, старый воин. Доблесть

И в неудаче не утратим мы.

Я знаю вашу смелость, пред которой

Во прах склоняюсь. Если бы я сам

Вел против вас войну и тут был старшим,

Вам не пришлось бы мне напоминать

О нашем прошлом. Но ведь я на службе,

А тот, кому покорствовать мой долг

И с кем сегодня вы войну ведете,

Был в бегство обращен однажды вами.

Сотрите из анналов этот день,

Позор из нашей памяти изгладьте,

И мир вы легкой купите ценой,

И вложим в ножны мы наш меч. Не алчу

Ни ваших жизней, ни владений я:

Не зависть движет мной, а славолюбье,

Присущее всем избранным натурам

И вас самих возведшее на трон.

Готовы ль в плен царевичу вы сдаться?

Мы слова "плен" не знаем. Наше тело

Скуют одни лишь кандалы — объятья,

Пригнет один лишь груз — земля сырая.

Ну, значит, бой!

Спасибо за учтивость.

Итак, себя вверяем мы судьбе.

Постойте. Разве есть у вас надежда?..

Одна — погибнуть вместе. Дайте только

Нам место, где сражаться.

Взять придется

Вам это место силой.

Уведите

С высот свои отряды, что нависли

Над нами, словно грозовые тучи,

И вслед за тем штурмуйте лагерь наш.

Очистить склоны? Где это видали

Вы воина, который добровольно

Уступит преимущество врагу?

Но я великодушен. Пусть заблещет

Свет мира вам и в сумерках предсмертных.

Отдайте нам лишь земли, города

И цитадели вдоль границы нашей.

И это мир? Нет, не изменим мы

Своим богам, отечеству, народу.

Уж лучше нам отходную звоните.

С цепи спустите смерть, служанку вашу.

Пусть даже рок нас смерти обречет —

Мы память о себе не опозорим.

Селевк! Селевк великий!

Государь,

Царевич кличет вас.

О воплощенье

Великодушия и благородства,

О бог войны!

Что это он придумал?

Подать мне наше знамя.

Он смягчился.

А вы, мои вельможи, что в плену

Познали широту души Селевка,

Соедините руки и вручите

Ему наш стяг коронный.

Эй, солдат,

Держи его.

Что это означает?

Ты это заслужил, Селевк. Бери

Мой стяг и уводи в отчизну войско.

Мы отдадим вам все владенья наши.

Клянемся небом — все!

Я не возьму

Ни деревца, ни камня, ни травинки:

Я отпускаю вас, чтоб вас почтить.

Идите смело через наше войско —

Не грех нам расступиться перед теми,

Кто превосходит нас.

Не подавляйте

Нас добротой своей. Идите первым,

А я за вами стяг ваш понесу,

Нет первым ты пойдешь, Селевк великий,

И пусть днем славы станет для тебя

День нынешний.

Зерцало благородства!

Ступайте, или я сочту, что вам

Я ненавистен.

Слов нет у меня!

Тебе нет равных в смелости, Деметрий.

Ты покорил навек своих врагов...

Пойду-ка я отправлю донесенье.

И нет в ней легкомыслия?

Ни капли,

Хоть, общества мужского не стесняясь,

Она в карман не лезет за ответом.

Я этим лишь вдвойне воспламенен.

Иною стать она должна со мною.

Я на нее не в силах повлиять.

Ты подсылал к ней молодых придворных?

Всех, кто в охоте на красоток сведущ.

Но это все равно что на слона

Натравливать щенят... Домой царевич

Вернется скоро.

Ходит слух такой.

Но что тебе до этого? Удачно ль

Я внешность изменил?

Вас не узнать.

Ее хочу я видеть.

Соблазнял

Я всем ее, что только мог придумать.

Со всех сторон я подбирался к ней.

Она весь двор испортит, насаждая

Здесь добродетель — нашего врага.

Она здесь первая свою красу

Стеною неприступности прикрыла.

Ей завитые волосы противны,

Она считает варварством бородку![389]

Я женщины не видел холодней,

Хоть с виду...

Да, по поведенью судя,

Она непринужденна, как ребенок,

И любит пошалить. Поцеловал

Я руку ей и с нею прогулялся.

Я пел ей, и она со мною пела

(У ней отличный голос), но едва

Я начинал надеяться на милость,

Она меняла вдруг предмет беседы

И с гневным видом, всех бросавшим в дрожь,

Опять в своих покоях исчезала.

Поверь, она не только нас с тобой

Оставит в дураках.

Их будут сотни.

Престранная особа!

Распаляет

Меня все это пуще.

Вот она.

Дам уведи с собой и положи

Пред нею драгоценности вот эти.

Оставшись при дворе, я превзойду

Числом своих поклонников Лаису.[390]

В какой я здесь чести! За это утро

Мне подарили дюжину коней —

Хоть рать сбирай да становись солдатом.

Да, здесь могла бы далеко пойти

Покладистая умная девица!

Чего мне только тут не предлагают,

Чего мне только тут не говорят!

Я чудо, я царица, я богиня,

Я затмеваю блеск светил небесных...

Еще бы! У меня ведь не глаза,

А звезда, чьи слепящие лучи,

Как молнии, приводят смертных в трепет.

Сражать могу я ими штук по двадцать

Поклонников за сутки.

Это что?

Еще одна ловушка? Где же дамы?

Исчезли тоже? Значит, наудачу

Придется карту прикупить мне снова.

Надеюсь, здесь царевич ни при чем.

Знать о себе он не дает, и это

Меня тревожит. Будь он вновь со мной,

Я смехом все опасности встречала б.

А это кто? Еще один поклонник?

И в возрасте, для страсти подходящем!

Кто он такой! Я где-то с ним встречалась.

Она меня заметила. О небо,

Как хороша она!

Он мне знаком.

Ну что ж, останусь с виду равнодушной,

Но пусть меня живьем зажарят, если

Я не отделаю его. Неужто

Кудахтать из-за этих побрякушек

Начну я, как над яйцами наседка?

Конечно, красота их и цена

Наитрезвейший ум смутить способна,

Но я к ним безразлична. — Друг любезный,

Не вы ль здесь безделушки разложили?

Я? Разложил? Зачем?

Чтоб их продать.

Бойка она! — Они не для продажи.

Ну, значит, для богоугодных целей.

Счастливо оставаться!

Погодите.

Они для вас, прекраснейшая дама.

Не удивляйтесь — вы достойны их.

Вы не ошиблись адресом?

Нисколько.

Они предназначаются для вас.

Дареному коню не смотрят в зубы.

Благодарю. Вас наградят за труд.

Вы не спросили, от кого подарок.

Зачем? Коль сделан с честной целью он,

Она и будет за него наградой,

Которую слова лишь умаляют;

А коль с нечестной, знать я не хочу

Дарителя.

Ее не озадачишь! —

Позвольте все ж назвать его.

Позволю,

Коль сделаете это вы, не мямля

И без обиняков.

Прислал их царь.

Да ты, я вижу, просто сумасшедший,

А может быть, и вор. Прислал их царь!

Глупец, неужто ты внушить мне хочешь,

Что некуда ему девать сокровищ

И без толку он расточает их?

Он стар и добр, как говорят. Ручаюсь,

Ему давно не до забав подобных.

Возьми назад безделки.

Я не лгу.

Нет, лжив твой взор. Ты лжешь, и лжешь бесстыдно.

Так говорить со мной впервые смеют!

С какой мне стати царь подарок сделал

И почему послом тебя избрал?

Кто ты такой?

Подумайте-ка сами,

Кто, как не царь, мог дар такой прислать!

Чьей, как не вашей, красоте приносит

Такую жертву он? Что до меня,

То я его слуга и выполняю

Его приказ.

В речах ты мудр и краток.

Чего он ждет от красоты моей?

Прекраснейшая, вам понять пора бы,

Что если вас так ярко озаряют

Благоволенье и любовь царя...

Вот кто податель милостей нежданных!

Ее величество любовь! Все ясно.

Я стать должна любовницей монарха

(О гордый сан, слепительный, как солнце!).

Его наложниц под начало взять

И услаждать его моей красою,

Куда б он ни отправился.

Девчонка

Хитра, как черт, но духом высока.

Когда же юность из меня, как губка,

Он высосет и у меня в костях

Оставит чисть своих недугов царских,

А плуг годов распашет жизнь мою

И борозды на лбу моем оставит...

Зачем об этом думать?

Возвратят ли

Мне чистоту все эти безделушки —

Цена невинной юности моей?

Вернут ли мне они былую прелесть?

Украсят ли по смерти доброй славой?

Нет, будет солнце, царская эмблема,

Лить и тогда свой свет на мой позор.

Ужели милость царскую, которой

Все на коленях рады добиваться,

Вы цените так низко?

Замолчи!

Тебе такие речи не пристали —

Ты сед.

Вы скоро станете умнее.

Ужель другого сводника найти

Не мог твой царь? Ведь ты в годах почтенных

И на него похож.

Я узнан ею.

Стыдись людей морочить важным видом!

Скажи, к царю ты близок?

Да, пожалуй.

По порученью судя — несомненно.

Ему ты нужен, и тебя он ценит;

Не нужен станешь — презирать начнет.

На воина похож ты.

Да, я воин.

И дрался за отечество?

Случалось.

Быть может, в бой водил других?

Водил.

Ты недостоин жалости, презренный!

Ты позабыл, что ты рожден свободным,

Что был не раз соратником царя,

Что дело воина — с врагами биться.

Как низко пал ты, если отбиваешь

У сводниц хлеб и кормишься пороком,

Отбросив меч свой и покрыв позором

Отцовское прославленное имя!

Иди. Пусть хворь твоим оружьем будет,

А полем брани — ложе непотребства.

Так знай: я царь и буду говорить

Сам за себя.

Я, как и вы, свободна;

Как вы, сама собой распоряжаюсь.

Возьмите драгоценности. Пускай

Они блестят на тех, чьи души черны,

Иль сами их носите, чтоб за черта

Не приняли вас.

Я велю — останься.

Я слушаюсь, но будьте справедливы.

Не бойся.

Не боюсь — я долг свой помню.

Скажи, ты можешь полюбить меня?

Ответь мне "да", и все, чем я владею...

Нет, не могу. Я свой обет нарушу,

Внимая вам. Вы, как цветы мороз,

Погубите меня своей любовью.

Мне легче умереть, чем вашей стать.

Я все сказала.

Средствами другими

Ее добьюсь я, ибо я влюблен.

Ты думаешь, что здесь теперь она?

Да, здесь. Покамест, дом жене доверив,

Я вам служил, царю известно стало

О Селии, и во дворец ее

Доставили бог весть с какою целью.

Отец узнал о ней?

Так мне сказала

Моя жена.

Пусть все уйдут, Леонтий.

Я должен с ним наедине остаться.

За мной! Один побыть царевич хочет.

Ужель дурное мой отец задумал?

Сдается мне, что ты царем подкуплен

И сам причастен к делу. Если так...

Дам на куски я вам меня разрезать.

Царь во дворец ее велел доставить!..

Она обрадовалась?

Нет, напротив —

Встревожилась, как мне жена сказала.

Я не виню ее... Ни слова больше!

Да, лгут все люди, правды в мире нет.

Спрячь от царевича ее, Менипп. —

Добро домой пожаловать, герои!

Врага вы проучили так учтиво,

Что вам он будет благодарен вечно. —

Мой сын, ты заплатил ему свой долг.

О чем же ты опять грустишь? — В чем дело,

Леонтий?

Я не знаю, государь,

В походе не скучали мы.

Согласен.

Сын, что с тобой? Тебе не надо ль денег?

Он все уже проведал.

Не о деньгах —

Они пустяк! — хочу я говорить.

Так говори.

Отца не прогневлю я?

Все может быть.

Здесь девушка жила,

Которую я выкупил из плена

И полюбил... Отец, меня ты понял?

Да, понял, и притом с такой же болью,

С какою мать твоя тебя рожала.

Была такая девушка... Ах, если б

Деметрий с ней не встретился!

Я молод,

Она прекрасна телом и душой,

И в нашем чувстве я греха не вижу.

Да, женщин всех она красой затмила.

Но как она распорядилась ею —

Одни лишь боги ведают.

О небо!

Она была...

Твоей бедой, проклятьем,

Нечистым духом, погубившим юность

И честь твою.

Я помню, чей я сын!

Коль скоро непотребствами своими

Гордишься ты, я их скрывать не стану —

Пусть знают все о них.

В глазах царя

Сверкает гнев. Что с ним?

Ты жил позорно,

Хоть мало жил. Ты променял науки

И славу бранную на поцелуи

И ласки потаскушки.

Ты чернишь

Ее, отец, напрасно.

Нет, Деметрий,

Не смей перечить мне — все это правда.

Она — колдунья, чарами которой

Так кровь твоя отравлена, что ты

Забыл о доблестях и благородстве,

О славе предков.

Неужель, о небо,

Такое может человек подумать,

Такое может человек сказать?

Страшись, отец! Коль боги за невинных

Нам разрешают головой ручаться...

Молчи! Ты все еще под властью чар,

Хотя мертва та, кем ты очарован.

Мертва? О боги, ты сказал — мертва?

Мертва, безумец!

Это невозможно!

Ах, сжалься надо мной! Скажи что хочешь —

Что ты изгнал ее, обрек опале,

Велел в темницу бросить, как злодейку,

Но лишь не говори: она мертва.

Ее казнил закон. Мы уличили

Ее в волшбе, заклятьях, чародействе.

Она созналась, что на власть мою,

Тебя лишив рассудка, умышляла.

И все-таки — ужель она мертва?

Ужели ты не сжалился над нею,

Столь юной, хоть, быть может, и виновной?

Ты ей в лицо смотрел, ее судя?

Я в сердце ей смотрел. Оно — преступно.

Ужель она мертва? Ужели может

Безвременно погибнуть добродетель?

Мертва — и по заслугам.

Мне конец!

О первая и лучшая из женщин,

Где ты теперь, какой стране блаженных

Ты служишь украшеньем? — Государь,

Я сын твой и тебе во всем покорен

И умоляю только дать мне время

Забыть ее. Мне нужен краткий срок,

Затем что жить недолго мне осталось.

Итак, ты умерла, моя бедняжка,

Мой скошенный безжалостно цветок!

Прощай! А ты, губительница душ,

Печаль, и одиночество, и слезы,

Со мною неразлучно пребывайте.

Пусть все, что любит жизнь, меня бежит;

Пусть все, что любит свет, меня страшится!

Страсть, не чаруй мой взор красою женской,

Которая отныне ненавистна

Мне, как и все творения природы.

Нет больше той, что всем была, и я

Сам стал ничем.

Вот это убежденье

В нем и должны мы укреплять.

Понятно.

Пускай идет. Когда мне будет нужно,

Я снова приведу его в себя. —

Леонтий, жди моих распоряжений

И присмотри, чтоб войску заплатили. —

Еще раз поздравляю с возвращеньем

Всех вас, друзья.

Да здравствует наш царь!

Ты с нами был в походе. Так откуда ж

Тебе известно то, что здесь случилось?

Пронюхал... Эх, останься дома я,

Все гладко бы сошло!

В бабенке дело!

При чем бабенка тут?

При том, любезный,

Что вся загвоздка в ней.

А кто она?

Тебе-то что? Отстань!

Коль речь заходит

О женщинах...

Одно тебе скажу:

Ты ей под стать, а если так, пусть в клетку

Ее засадят и заткнут ей рот.

Ну что?

Царевич потрясен глубоко

И говорить ни с кем не расположен.

Он заперся и плачет, и к себе

Не допускает никого.

Вот горе!

Эх, лучше б мне повеситься, чем с вами

Идти в поход!

А кто она?

Ну! Ну!

Не знаю — только хороша, как небо.

Но, я надеюсь, чуть его пониже?

И где ж она?

Я полон любопытства.

Ах, ты...

Мне это тоже неизвестно:

Сам царь упрятать приказал ее.

Вот в этом-то вся трудность... А не мог бы

Хоть кто-нибудь царевича утешить?

Нет, дверь он не откроет, хоть стучись,

Пока не лопнет сердце.

Было б это

Разумно, будь его бабенка с ним:

Никто не любит, чтоб ему мешали

В занятиях приятных.

Для тебя

Вся жизнь лишь в них. — Нет, не должны, не смеем

Мы на его печаль взирать бесстрастно:

Опасна скорбь для душ столь уязвимых —

Они ей дать отпор не в состоянье,

И, как лавина, их она уносит,

Чтоб утопить в потоке слез и вздохов.

Пойти к нему обязан я.

И я:

Он обещал мне должность дать.

Какую?

Отца твоих же собственных детей?

Зачем? Их у тебя и так уж рота,

И все — твои.

А разве это плохо?

Я доведу число их до полка

И стану им командовать, а если

Не захотят они повиноваться,

Я кулаком их загоню туда,

Откуда в мир они пришли, и новых

Наделаю.

Вот это любопытно!

Но неужель царевичу решишься

Ты докучать?

Он гневен?

Он взбешен.

К нему сейчас и подойти-то страшно.

Но коль его уймете вы, он ваш:

Ни в чем отказа вам не будет.

Помни:

Гнев на тебе сорвать он может, и...

Дай бог, он не убьет меня...

Увидим.

А дюжина пинков...

Какой смельчак!

Не то чтобы смельчак, но и не трус.

Я напишу сначала завещанье,

А уж потом рискну.

Вот будет смеху,

Коль преуспеешь ты! Ну, по рукам!

Тебе клянусь я в случае удачи

Дать конный полк.

Клянусь я сделать все,

Что в силах человеческих.

Идем же.

Вперед — не то, остынув, струсит он.

Она смирилась?

Нет, как мы ни бились.

Я поклялась, что вы на ней жениться

Намерены, — она расхохоталась,

А после напустилась на меня.

Где маг?

Хочу я ею обладать

И буду обладать иль стану прахом.

Готов напиток? Помнишь ты заклятья?

Все снадобья уже я всыпал в чашу.

Осталось лишь призвать на помощь духов.

За дело!

Соблюдайте тишину

И ничего не бойтесь.

Я не в силах

Смотреть на это.

Женщина, уйди.

Я подожду за дверью. Позовите

Меня назад, когда исчезнет нечисть.

Смотри, чтоб крепким был напиток.

Будет.

Пусть из мрака к нам взойдут

Те, в чьей власти

Сердце преисполнить страсти!

В сей сосуд

Вам, духи тьмы, велю я нацедить

Все, что потребно, чтобы пробудить

В холодном сердце пламя вожделенья —

Печаль и вздохи, слезы и томленье.

Я лишь робость вам

Влить в питье не дам.

Да сломит ту заклятий черных сила,

Кого земная сила не сломила.

Я пришел на зов

И служить тебе готов.

Я принес сюда из ада

Все, что нужно для обряда.

Вот цветок — его отвар

Бросит недотрогу в жар,

Распалив ее стремленьем

К бесконечным наслажденьям;

Свет Луны — им соблазнен

Юный был Эндимион;[391]

Слезы — их лила без меры

Над Адонисом Венера;[392]

Зелье — им в Ясоне пыл

Пробужден Медеей был;[393]

Чары — ими принуждала

Геркулеса прясть Омфала;[394]

Травы — я на Лете их

Собирал для козней злых.

Пускай все это растворится в чаше,

Покуда землю топчут ноги наши.

Настой готов, и кто его вкусит,

Тот, государь, полюбит вас так страстно,

Что позабудет про еду и сон.

Напиток сохраняет силу сутки,

Затем теряет. Рад был вам служить.

Пусть мага щедро наградят. — Левкиппа!

Вот эту чашу к Селии снеси

И ей подсунь, когда вина попросит.

Не мешкай.

Повинуюсь.

Но смотри,

Чтобы никто другой из чаши не пил.

Не беспокойтесь.

Пусть теперь найдет

Она от этих чар противоядье!

Вот, сотник, дверь. Входите, коль решились.

Слуг не видать.

Царевич приказал,

Чтобы к нему никто не приближался.

Идете, сотник?

Шлем сперва надену —

Моя башка и так уже пробита.

А не стоит за дверью пушка?

Плут

Пусть нехотя, а все ж рискнет собою.

Вдруг мне на зов ответит катапульта

И сделает лепешку из меня?

Нет, я в стене не вижу амбразуры.

Как точно все разведал он!

Прощайте!

Коль я погибну...

Мы тебя земле

Со всем почетом предадим.

Что толку!

Ведь я-то видеть этого не буду...

Стучусь. Эх, только б он не закричал —

Мне малость боязно.

Я постучался.

Начальник, где мой полк?

А ну-ка, громче!

Постойте, я в окошко загляну. —

Ой! Он ружье, ей-богу, заряжает!

Врешь! Нет там никого.

Да, я ошибся,

И это лишь лопатка для камина.

Что ж, постучу погромче. Если спросит

Меня царевич (он учтив): "Кто там?" —

Отвечу скромно: "Я". — Мой полк, начальник!

Сильней стучите, дурень. Он не слышит.

Вы сами дурень, сами и стучите,

Коль смелости хватает.

Не берусь.

Так нечего и лезть в дела чужие.

Стучи-ка вновь.

Царевич, отворите.

Ой, кто это в окне? Не он ли?

Он,

Но я его таким впервые вижу.

Ну, брат, держись — получишь конный полк.

Эх, дорого б я дал, чтоб подо мною

Был конь уже сейчас! Стучусь опять.

Сам черт сидит в моих руках, наверно.

Идет!.. Коль буду жив...

Полк за тобой.

Какой безумец, возжелавший смерти...

Царевич, ждет отец к обеду вас.

Тебе конец!

Увы! Увы!

Бедняга!

За что его я так?...

Он мертв от страха.

Он холодеет. Голову пригните

Ему к груди и члены растирайте.

Вы — женщина. Так помогите ж нам:

Здесь погибает человек.

Вот горе —

С собой я ничего не захватила!

Но присмотрите за моею чашей.

Я за водою сбегаю, а вы

Тем временем больного усадите.

Какой, однако, он мужчина видный!

Вот добрая душа!.. Ба! Он очнулся.

Ты не покинешь, сотник, нас?

Он дышит.

Он ожил бы совсем, будь здесь вино...

Но вот же чаша! Что в ней? Уж, наверно,

Отличное питье. Зачем иначе

Ее несла та женщина?

Смотрите,

Глаза он открывает.

Друг, привстань

Да выпей-ка вот это. Поднесите

Сосуд к его губам. Как он глотает!

Ну вот, все и прошло.

Вставай, приятель.

Я жив?

Полк за тобою. Час-другой

Побудьте с ним, чтобы развлечь беднягу,

А после возвращайтесь.

Хорошо.

Вот и вода. А где ж больной?

Пришел

В себя и удалился восвояси.

Увы! Я опоздала.

Все равно

Вы помогли ему: он исцелился,

Испив из вашей чаши.

Что? Из чаши?

Да. Опорожнил он ее и сразу

Приободрился.

Как! Она пуста?

До дна.

Ах, сто чертей болвану в глотку!

Нет, тысячу! Погибла я навеки,

Погибла! — Он ни капли не оставил?

Сдается, нет.

Все зелье выпил он.

Как быть мне? И нашел же он, где падать!

Чтоб век ему в себя не приходить!

Погибла я! Мне лишь одно осталось —

Соврать и клятву дать, что это правда. —

Увидите вы скоро, что с ним будет.

Что с нею, черт возьми? Но вон царевич...

И на лице его печаль такая,

Что и сама печаль едва ль печальней.

Пусть тот всю жизнь печалится, кем был

Он опечален!

Почему бы ей

Изменницей, распутницей и лгуньей

Не быть, коль скоро женщина она?

Ведь тысячи других красавиц юных

И, как она влюбленных, в грех впадали,

И сколь постыдно!

Тут в девчонке дело!

Эх, знать бы это раньше!

Почему

Отец мой, чтоб спасти меня от срама,

Не мог казнить ее за преступленье,

Которого она не совершала,

И тем мое бесчестие прикрыть?

Но почему отцу я должен верить?

Она со мной была сама покорность,

Любовь и нежность.

Как он горько плачет!

Не лил я слез лет тридцать, но сейчас

Мне их не удержать, пусть даже вздернут

Меня за это. Я глубоко тронут.

Кто там смеется надо мной?

Пусть тот,

Кто это сделал, от чумы подохнет!

Я ж, видя вас в слезах, вам сострадаю

И — да услышит эту клятву небо! —

Виновника их наказать готов.

Я не старик, не трус...

Нет-нет, Леонтий.

Месть — за богами; наш удел — терпеть.

Прощай надолго.

Милый мой царевич,

Скажите, что случилось. Мне известно,

Что дело тут о женщине идет.

Вы верите мне, вашему солдату?

Откройтесь же.

Я не мог, не смею.

Коль честен ты — не спрашивай.

Тогда

Развеселитесь.

Но и так я весел.

Вот это мило! Нет, вам не к лицу

Такое поведение. Стыдитесь!

Будь я на вашем месте, вы б сказали,

Что я осел. Как! Плакать из-за девки?

Уйди.

Нет, не уйду... Из-за мерзавки!

Леонтий!

Вы замену ей найдете

За шесть грошей, от силы — за двенадцать.

За что меня ты мучишь?

Вы себя

Терзаете гораздо хуже сами.

Ужель такое доблестное сердце

Скорбит о юбке в наш собачий век,

Когда любить давно все разучились?

Ужель столь благородный ум померкнет

Из-за страстишки? Жаль, что у меня

Нет зеркала — не то б вы увидали,

Как вы смешны.

О горький жребий мой!

Скажите, кто она, и я немедля

Пойду за нею в злачные места

К почтенным сводникам, тем добрым людям,

Чье ремесло напрасно мы не ценим.

И если это женщина из плоти,

Я на спине ее приволоку,

Как черта бы принес, коль вам угодно.

Ее из-под земли я раздобуду,

Толкну в объятья ваши или брошу

На ваше ложе — как вы предпочтете.

Когда ж вы с ней отпляшете гальярду...[395]

Уйди и не глумись над тем, кто страждет.

Увы, уж нет ее, моей отрады!

Не сделаешь ли для меня, Леонтий,

Один пустяк?

Все сделаю для вас

И всем рискну.

Клянись.

Клянусь богами!

Тогда оставь меня.

Оставить?

Да.

Ты бередишь мне душу.

До свиданья!

Но коль вы не уймете скорбь свою,

Я вас начну жалеть еще сильнее.

Ну как он? Что с ним?

Пусть меня повесят,

Коль человек, рассудок сохранивший,

Тут что-нибудь поймет. Как конь в запале,

Брыкается царевич, бьется, стонет.

Он все еще ни с кем не говорит?

Нет, и к себе людей не подпускает.

Коль в мире был еще один царевич,

Который изменился столь же сильно

И столь же сильно в чем-то обманулся, —

Пусть высекут меня. Вот что такое

Влюбиться!

Значит, дело тут в любви?

Все дело в ней всегда — за исключеньем

Медвежьей травли. Стыдно даже думать,

В каких она гигантов и пигмеев,

Собак и обезьян нас превращает!

В том, кто любовью одержим, сидит

Различных бесов легион, и каждый

По-своему дурит. Но где же сотник?

Пришел он наконец в себя?

Он ожил,

Но с ним произошло такое чудо,

Что все дивятся.

Он всегда чудил.

Сейчас чудит особо — он влюбился.

Что с дурнем? И влияньем звезд каких

Такое диво объяснить?[396]

Оно

Любого звездочета озадачит.

Лишь о царе наш сотник говорит,

И кажется ему, что безотлучно

Он при царе находится; он пьет

Лишь за царя, лишь о царе печется,

Скупает всюду царские портреты

И носит царские цвета.

Наверно,

На Царской улице он поселился?

Покамест нет, но хочет. За царя

Он молится на языках различных,

В стихах свои молитвы излагая.

Царя он обожает и клянется,

Что и Адонис рядом с тем — урод.

Твердит он: "Царь мой милый, ненаглядный..."

Срывается на крик: "О дивный царь!" —

И вновь заводит: "Свет и перл творенья,

Сладчайший царь, будь милостив ко мне",

И вену в честь царя себе вскрывает.[397]

Как вам нелепость нравится такая?

Целует он коней царя и счастлив

Похитить был бы царского возницу.

Да, это выше самых верхних "ля"!

Что с ним стряслось?

Никто не понимает.

Он делает и кое-что похлеще —

Такое, что от изумленья можно

Подпрыгнуть до луны.

Он то вздыхает,

То слезы льет, как высеченный мальчик.

Не ест ни крошки.

Я иду к нему.

Сам черт в смычок его ума вселился,

Раз поднял он такую свистопляску.

Пожалуй.

Покажите мне, где он.

Потрачу час, но погляжу на чудо.

Пойдем и малость чудака встряхнем.

Ты видела — она пила из чашки?

Соврать придется, не краснея. — Да.

Как на нее подействовал напиток?

Пока что не заметно изменений.

Они наступят — ведь настой готовил

Мудрейший из живущих ныне магов.

А где она?

Хотела выйти в сад.

Она по мне с ума сойдет.

Еще бы!

Ей не сказали, что царевич прибыл?

Отнюдь.

А как я выгляжу сегодня?

Идет ли мне наряд? Не стар я в нем?

Клянусь моим девичеством, вы юны

И свежи, — как апрель. Лицо у вас

Такое, что погубит сотни женщин,

И, прежде чем его морщины взроют,

Немало слез из-за него прольется.

Вы, государь, мужчина хоть куда.

Надеюсь.

Вот она.

Как мне сдержать

Ее порыв? Ступай и, благовонья

В покоях воскурив, все приготовь.

Царевича все нет, меня же держат

Здесь взаперти, наедине с тоскою,

Как держат сумасшедших под замком.

Вновь этот дьявол царь! Как он настойчив!

Глаза его, как чаши с ядом, страшны.

Ба! Он к тому же и принарядился.

Ты на меня глядишь! Вот так-то лучше.

Завит он и — я чувствую — надушен.

Зачем он смотрит на ноги свои?

Неужто в пляс декабрь решил пуститься?

Теперь ты улыбаешься? Я знал,

Что мы с тобой поладим. — Эй, красотка!

Да, государь?

Люблю послушных женщин.

Поди сюда и поцелуй меня.

Знаком вам, государь, трактат вот этот

О "Суетности чувственных желаний"?[398]

Там сказано, что похоть старика

Подобна светлячку. Попал однажды

Он в руки обезьян, и те ему

Так удивились, что его пытались

Раздуть, чтоб им поджечь сухие ветки,

А он кольцом свернулся и погас.

Еще чуть ниже сравнивает автор

Страсть старика с увянувшим цветком,

Его порывы плотские — с туманом,

Столь плотным, что сияние рассудка

Уже не может разогнать его.

В чем дело? Неужель бессильно зелье? —

Ну полноте дурачиться! Я знаю,

Меня ты любишь.

Да, люблю и чту,

Поскольку правосудны вы и честны.

Напиток лишь ожесточил ее.

Но если власть свою употреблять

Вы будете на то, чтобы повсюду

Ловушки на мою невинность ставить

В надежде мною похоть утолить,

Я вас — и говорю вам это прямо —

Возненавижу, словно ад — добро.

Какую славу вы, завоеватель,

Монарх, чье имя не умрет вовеки,

Стяжаете победой надо мной,

И чей язык воспеть ее решится,

Вам здравицу на пире возглашая?

Останьтесь, как эмблема ваша — солнце,

Высоким, чистым, непорочно светлым

И равным в справедливости богам,

Каким и быть пристало венценосцу.

Так проняла она меня, что ею

И чистотой ее я восхищен:

Я женщин не встречал еще столь юных

И столь высоких духом! — Неужели

Не склонишься ты перед царской властью?

Нет. Надо мной в любви никто не властен.

А если силой я тебя возьму?

Я волен это сделать.

Ваша воля —

Хоть это воля царская — жалка.

Она слабей, чем ножки у младенца,

Она еще в пеленках, и найду

Я тысячи путей, какими можно

Ее сломить иль от нее бежать:

Не побоюсь я умереть быстрее,

Чем на меня вы посягнуть решитесь.

Но предположим даже, вам удастся,

Добившись своего, насытить похоть.

Какая в том вам честь? Не забывайте,

Как небеса карают тех людей,

В душе которых поселился дьявол.

Ужель вы не бледнели, слыша гром,

Не содрогались, видя вспышки молний?

Ужели вы надеетесь, что совесть,

Коль кровь и смерть моя падут на вас,

Змеею в ваше сердце не вопьется,

У вас не вырвет запоздалый стон?

Поверьте, о своем злодействе вспомнив,

Вы содрогнетесь. Я ж по смерти стану

Звездой и с неба презирать вас буду.

Как ты теперь мне мерзко, вожделенье,

И как теперь я девушку люблю! —

Хотите стать царицею? Могу ли

Я вас купить такой ценою?

Нет.

Меня и так уже короновала

Любовь того, кто мне дороже жизни

И всех богатств земли. Я это чувство

Вам не продам и не ссужу на время.

Оно казна, но казначей — не я:

Ключ от него хранит другое сердце.

Позвольте руку вам облобызать —

Я недостоин ваших уст коснуться.

Никто покой ваш больше не нарушит.

Идите с миром. Я защитник ваш.

Теперь, когда опять вы богом стали,

Пред вами я колена преклоню.

Пусть, вняв моей девической молитве,

К вам будут боги вечно благосклонны!

Превыше звезд небесных добродетель,

Но вы и добродетели прекрасней!

Прошу вас встать.

Отныне ваш покой —

Моя забота.

Я рабыня ваша.

Ты что, забыл о службе?

Ах, отстаньте!

Ему теперь не до нее.

Похоже. —

Послушай, ты...

Что нужно вам, любезный?

Он скоро назовет меня мерзавцем!

Бьюсь об заклад, что да.

О милый царь,

Когда б ты знал, как я тебя люблю!

Когда б я мог твою красу в бочонок

Налить, чтоб ею, как вином, упиться!

Себя вообразил он маркитанткой

И нежничает в маркитантском стиле.

О царь мой, никогда...

Клянусь...

Приятель,

Не чересчур ли дерзки вы со мной?

Я ж говорил: увидите вы чудо.

Достоинства мои...

Гроша не стоят.

И все же я...

Мерзавец преизрядный.

...Один из тех, кто на врага с тобой

Ходил, о царь...

Да-да, ходил — в обозе.

...Кто бился за тебя.

Не ври, голубчик.

Не царь, а хворь гнала тебя в сраженье.

Сын шлюхи — тот, кто на меня клевещет!

Довольно ли с вас этого?

Вполне.

Так неужели тот, кому ты дорог,

Кто, хоть его не ставят ни во что,

Все ж для тебя был не ничто, а нечто...

Он что-то не в себе.

Он просто бредит.

Я в чувство приведу его.

Когда

День тезоименитства государя?

Когда б он ни был, в этот день умру я,

От радости звоня в колокола,

В чем и клянусь, как истинный влюбленный.

Вот так обет! Он, видно, околдован,

Иль впал в хандру, или ума решился.

Нашел в кого влюбиться! В старика!

Нашел по ком вздыхать! По Антигону!

Постойте-ка. Теперь я вспоминаю,

Как та толстуха намекнула мне

На нечто, предстоящее бедняге.

Пусть буду проклят я, коль эта баба

Здесь ни при чем! Он жертва чародейства.

Мне жаль его. Идите-ка за ним,

А я искать царевича отправлюсь,

Чтобы его утешить.

В добрый час.

Он болен.

Сожалею и стыжусь,

Что низко оболгал ее невинность.

Менипп, ее к царевичу в покои

Немедля отведи и там оставь.

Пусть вновь ее он любит.

Повинуюсь.

Он в разговор ни с кем вступать не хочет.

Его молчанье я сломлю. — Менипп,

Веди ее к нему со всем почетом.

Лечу.

Мой сын от этого лекарства

Вновь обретет здоровье и язык, —

Ручаюсь в том.

Дай небо вам удачи!

Мы слышали, что едут к нам цари

Для заключенья мира.

Слух не ложен.

Идем обсудим, как нам встретить их.

Как мне войти? Там не слыхать ни звука,

Все окна занавешены. О боги,

Вдруг на себя он руки наложил?

Нет, верю — он сильней и выше духом.

Как жажду я хотя б глазком взглянуть

На ту, из-за кого он так тоскует,

И вызнать, что же все-таки случилось!

Чу, шум! Уж не царевич ли стенает?

Шаги! Сюда придворные идут,

И с ними женщина. Я лучше спрячусь.

Хоть кое-кто из вас мне досаждал,

Я не сержусь — ведь выбрать для забавы

И царь мог поподатливей предмет.

Мы все хотели, чтоб вам было лучше.

Допустим. Но как нам поправить дело?

Вы говорите, заперся он?

Да,

И только радость встречи с вами может

Его заставить дверь открыть.

Знаком

Мне голос этой женщины как будто,

Да и в лицо ее я где-то видел.

Пойду взгляну. Коль это впрямь она,

Не зря грустил царевич.

Нет сомненья,

Она!

Леонтий! Я его узнала.

Меня вы не забыли, госпожа?

Тсс, славный воин! Я вас не забыла

И знаю — вы достойный человек,

Но никому не говорите, кто я.

Я все вам объясню потом, при встрече.

Я счастлива, что вижу вас.

Спасибо.

Я сообщу вам, где меня найти.

Побуду здесь, пока она стучится.

Да, он о ней, должно быть, говорил.

Вот хорошо-то!.. Но Деметрий двери

Не сразу отопрет.

Царевич, где вы?

Я больше вам не смею докучать.

Спасибо за любезность, и ступайте.

Мы неизменно рады вам служить.

Хвала богам, с меня оковы сняты!

Но где же царственный мой повелитель?

Ты слышишь, мой Деметрий? Я пришла.

Она кудахчет так, что петушок

Сейчас закукарекает.

Ужели

Ты можешь спать, когда я под окном?

Я слышу, он идет. Вот удивится!

Да, это голос Селии, который

Любое сердце сладостью пленяет.

Вот и она сама — нет, плоть ее.

Он странно смотрит на нее.

Неужто

Глаза меня обманывают? Нет,

Передо мною Селия живая.

Позвольте вашу руку, госпожа.

Что это значит?

Селия былая...

Что с вами?

...Но уже в ином обличье!..

Я слышал, вы мертвы. (Вы ж невредимы

И даже сделались придворной дамой.

Как он глядит!.. Нет, что-то здесь неладно.

Когда она успела стать такой?

Да, я была мертва — по вас тоскуя.

Здесь, во дворце, меня бог весть зачем

Держали взаперти.

Вполне возможно.

Но как вы очутились во дворце?

Вас вызвал мой отец?

Так мне сказали.

И вы повиновались?

Я послушна.

И с вами хорошо здесь обходились?

Да, не нуждалась я ни в чем.

Клянусь

Невинностью моею, он ревнует,

И я — таков уж нрав мой — проучить

Должна его любой ценой за это!

Глаза ее — и те иными стали:

Блестят, как дорогие безделушки. —

Кто ж вас сюда привез?

Ах, ты ревнивец!

За что меня казнишь ты недоверьем? —

Придворные.

Они учтивы были?

На редкость. Я им очень благодарна.

Один из них, Менипп...

Кто? Кто?

Менипп...

Приятностью в беседе отличался.

Был в их числе Харинт?

Был и такой.

Был и Тимон?

Да, коль не изменяет

Мне память.

Ты зато мне изменила.

О небо, это сводники отца!

Они добычу не упустят. — Часто ль

Потом общались с ними вы?

Вседневно.

А к вам не приставляли некой дамы,

Довольно толстой дамы?

Как же, как же!

Приятная особа.

Чтобы черт

Ее унес!

И нрав у ней веселый.

Вы с нею были близки?

Неразлучны.

Она спала со мной, со мною ела,

Со всем двором знакомила меня.

Итак, вас знают при дворе?

Конечно.

Здесь жить, ни с кем не знаясь, невозможно.

Где вы наряд столь пышный раздобыли?

Ах, что вы! Он убог. Есть у меня

Других штук двадцать — те куда богаче.

Вы видите вот эти бриллианты?

Они стекляшки по сравненью с теми,

Которые мне ежечасно шлют.

Ужели ни стыдливости, ни чести

Нет в женщинах?

При всем моем уме

Не знаю я, как дело обернется.

Пойди сюда. Теперь ты впрямь мертва:

Той девушки, прекрасной и невинной,

Пленительной и сладостной, как юность,

С которой я расстался, больше нет.

Ты, черная душа, все растоптала,

Все осквернила!

С нею он крутенек!

Да, ты мертва — тебя убил порок!

Тебя мне выдает твой взор тщеславный.

Прочь, низкая! Прочь, гроб погибшей чести!

Иди и хвастайся своим грехом

Там, где нет добродетели и девства,

Где не слыхал никто о чистоте,

Где ложь царит и лицемерье правит,

Где, тварь, ты осмеешь мою любовь.

Вы не всерьез, надеюсь, рассердились?

Я пошутила.

Отведи глаза —

В них больше адского, чем в безднах ада;

Они больней, чем пламя ада, жгут.

Поверьте мне, как верили когда-то.

Клянусь любовью вашей, я честна.

Не засти мне, коварная Цирцея,[399]

Своею ложью девственное солнце,

Не затмевай свет истины!

Довольно

Меня вам устрашать притворным гневом —

Вы не среди врагов на поле боя.

Я быстро охлажу вас.

Прочь, мерзавка,

Позор и язва пола своего!

В тот день, когда мы встретились с тобою,

Мой взор в твоих глазах испил отраву,

Которая меня теперь сожгла.

Я не Деметрий: низостью своею

Ты, женщина, меня преобразила.

Змея с глазами ангела, меня

Ужалила ты насмерть. Был я раньше

Мужчиною и мной рассудок правил;

А ныне я безвольный раб тоски.

Ужель вы верите в мою виновность?

Где ж ваше благородство?

Крылья, дьявол,

Свои расправь и улетай!

Ну что ж,

Уйду я, чтобы вас не видеть больше.

От вас я убегу, как от чумы,

И, коль еще когда-нибудь увижу

Лжеца или клеветника, который

Не верит в добродетель и невинность,

Иль мальчика, который за окно

Швыряет вожделенное богатство,

Я назову Деметрием его.

Глупца, клятвопреступника, безумца

Деметрием я буду называть!

Вы думаете, я склоню колени,

Заплачу и просить прощенья стану?

Пусть тот, кто грешен, поступает так,

А я, чья жизнь чиста и безупречна,

Стою настолько выше вашей злобы,

Насколько звезды выше, чем земля,

Когда ж поймете вы свое безумье

И вспомните, кого вы оттолкнули,

Вы будете слезами обливаться,

И клясть себя, и рвать ногтями грудь,

Где ваше сердце лживое сокрыто.

Но погоди...

Зачем? Я не смягчусь.

Пускай в тот день, когда вы убедитесь,

Как строго я для вас себя блюла,

Вас одолеют сотни черных мыслей

И страсть толкнет на тысячи безумств;

Пускай от слез глаза ослепнут ваши,

И призрак мой покоя вам не даст,

И ваши руки, ослабев, иссохнут,

И ваш язык, позорящий меня,

Сгниет и онемеет!

Что мне делать?

До смерти дни в ничтожестве влачить!

Спросите у отца, как я страдала,

Через какое море искушений

Переплыла, чтоб честь свою сберечь,

И навсегда с любовью распроститесь,

Признав, что были недостойны сердца,

Столь преданного вам, неблагодарный!

Прощайте же навек.

Она ушла?

Пойду за нею, разберусь, в чем дело.

Доволен ты теперь? Ведь я тебе

Ее вернул?

Богами заклинаю

И правдою святой, скажи, отец,

Что думаешь о ней?

Скажу — и кратко.

Я до того, как испытал ее,

Боялся, что она тебя не стоит,

И этот страх мне подсказал ту ложь,

Которую ты от меня услышал.

Но сделал я, как золоту, ей пробу

И убедился...

В чем?

Что и лазурь

Святых небес ее отнюдь не чище.

Затмила эта девушка всех женщин,

Прославленных молвой за постоянство,

За целомудрие и добродетель.

Соблазны, обещания и лесть

Подействовали на нее не больше,

Чем свечка затмевает солнце в полдень.

Она наделена красой небесной

И ангельской душой.

Зачем же ты

Сказал...

Ты прав: я совершил ошибку.

Я цену ей узнал и убежден,

Что и цари ее безмерно ниже.

Люби ее, и чти, и береги:

Мне кажется, она и по рожденью

Куда знатней, чем мы с тобой считаем.

Блажен, кто будет ею обладать!

Мне легче царства моего лишиться,

Чем от такой невестки отказаться.

О, что я натворил и как мне быть?

Каким служеньем я свой грех заглажу?

Нет, только смертью я куплю прощенье.

Пусть будет так. Жизнь за тебя с восторгом

Отдаст твой раб, всесильная любовь.

Да, он не стоит вас. Он вас обидел

И, чтоб загладить свой...

Загладить?

Верьте,

Без вас он жить не может.

Заклинаю,

О нем мне больше не напоминайте:

Он мне теперь чужой.

На вашем месте

Я с ним бы повидался.

Ни за что!

Я не прошу его простить. Напротив,

С ним будьте так безжалостно суровы,

Чтоб до глубин души он содрогнулся

И чтоб с такою девушкой, как вы,

Был впредь пообходительнее, помня,

Что сан от кары не спасет его.

Сознаюсь, я не прочь его помучить

И, как клинком, упреками пронзить,

Вооружась и горечью и гневом.

Я даже этого хочу.

Отлично.

Будь я мужчиной...

Я за вас им буду —

Я чту вас и служить вам счастлив.

Он

Не только свой святой обет нарушил,

Не только оттолкнул меня, когда

Его рабой доверчиво я стала,

Но и над честным именем моим

Глумился!

Я бы не стерпел такого,

А вновь бы увидался с ним и дал

Ему урок.

Я так и поступила.

Вздор! Это было только легкой встрепкой.

К тому же он одумался теперь

И понял, что за ад пред ним разверзся;

А эта мысль и гнев ваш беспредельный

Таким ударом будут для него...

А вдруг меня, раскаявшись, смягчить

Слезами он попробует? Поймите:

Я женщина, и я его любила.

Как устоять мне?

Это будет видно.

Погибла я, коль уступлю ему.

Тогда держитесь. Эх, забавно будет

Взглянуть, когда униженно он станет...

Я не пойду к нему.

Нет, вы пойдете,

Чтоб прозвонить отходную ему.

А вдруг его убью я этим?

Вряд ли.

Но коль умрет — туда ему дорога.

Да, он достоин смерти. Но неужто

Я, кем он был любим, его убью?

Ведь если б не проступок этот вздорный,

Никто б с ним не сравнился в благородстве.

Да, не случись с ним грех, едва ль нашелся б

На свете человек душою выше,

Умней, красивей, доблестней...

Конечно.

Но я должна, должна его забыть.

Не позабудешь, коль я не сплошаю. —

Пойдемте, госпожа. Доверьтесь мне.

Но вы его ко мне не приводите.

И рад бы я уважить вашу просьбу,

Но вам его необходимо видеть,

Чтоб выказать презрение ему.

Вы будете со мною рядом?

Буду.

Еще не поздно. Если постараться,

Я их разрыв могу предотвратить.

Он выпил это зелье? Быть не может!

Да, выпил, судя по тому, что с ним.

Но миновал уже, по счастью, приступ.

Молю вас, государь...

Не беспокойся:

Жену твою я искренне простил.

Я рад, что не она пила из чаши,

И рад вдвойне, что девушке достойной

Питья отведать не пришлось. — О боги,

В каком плачевном виде этот воин!

Как это угораздило его

Такое пойло проглотить? Наверно,

Он и стихи писал?

Строчил томами

И сам же распевал их под варган.[400]

Он выглядит так, словно напустил

Себе в штаны. — Меня ты любишь, воин?

Всем сердцем и душой.

Благодарю.

Я подданного рад иметь такого.

Но как меня любил ты, прежде чем

Отведал зелья?

Так, как подобает

Любому человеку и солдату,

Которому должны вы за полгода.

О жалованье ты напомнил кстати...

Итак, испив из чаши, ты нашел,

Что я красив и молод?

Мне казалось,

Что юноши милее нет на свете.

Вот чудеса!

Нет, истинная правда.

Когда о вас я думал, я желал...

Чего же?

...Стать молоденькой девчонкой,

Хорошенькой девчонкою.

Спасибо.

Теперь я больше не кажусь юнцом?

Отнюдь. И все ж я к вам неравнодушен.

А раньше ты влюблялся?

Не в царей,

И больше в них влюбляться не намерен:

Ей-богу, встряска так была сильна,

Что у меня внутри все оборвалось.

Сильней меня не проняло б, когда бы

Я даже получил от вас...

Ну, будет!

...Все то, чего хотел.

Какое счастье,

Что я мужчина и к тому ж немолод!

Да, я б испортил вас, будь вы бабенкой.

Пожалуй, ты страстнее всех влюбленных,

Каких я видел. А скажи, ты хочешь

Еще раз выпить зелья?

Это можно,

Но раньше пол перемените свой.

Ха-ха! Дай руку — ты мой друг отныне.

Во всем будь смел — ты угодишь мне этим.

Благодарю. Но будь вы мне врагом,

Такого бы совета вам я не дал.

Прошу вас, кстати, пусть заплатят мне.

Да, государь, пускай ему заплатят —

Ведь он поиздержался ради вас,

Скупая все, что вас напоминало

И что он мог достать: собак беззубых,

Кляч запаленных, соколов ослепших,

Которые вам больше не нужны.

Но мало этого — носил на шапке

Перчатку вашу он.[401]

Подай мне счет

И за любовь ко мне сполна получишь.

За зелье же, что выпито тобой,

Я дам тебе надел изрядный.

Сотник,

Напитка лучше в жизни вы не пили.

Не стану спорить.

Прибыли цари?

Да, и уже устроены.

Ступай.

И позаботься об увеселеньях.

А ты иди со мной, вояка.

Буду

Теперь я пить, покуда жив, друзья.

Дай лишь мне с ней увидеться, Леонтий,

И умереть.

Чем это вам поможет?

Но если б даже знал я, где она,

Не вправе я свести вас с ней: вы слишком

Бессовестно обидели такую

Красавицу.

Я перед ней раскаюсь

Смиренней, чем когда-нибудь влюбленный

В своей ошибке признавался.

Поздно —

Тут я бессилен.

Нет, ты мне поможешь.

Допустим, я сведу вас с ней. А дальше?

Она же поклялась, что больше с вами

Не станет говорить, на вас не взглянет.

А уж насчет любви — куда там! Легче

Ей полюбить... Надежды, словом, нет.

И все ж надеюсь я ее заставить

Пусть не любить меня, так хоть оплакать —

И этим утешаюсь.

Погодите.

Положим, вас сведу я...

Не шути!

Я не шучу. Положим, вас сведу я.

Признаете ли вы себя виновным?

Признаю.

Ну а если гнев опять

Вам в голову ударит?

Нет, пусть лучше

Паду я тут же мертвым!

Обещайте

Молчать при встрече, ибо слишком тяжко

Вы провинились, чтоб просить прощенья.

Молить о нем я буду лишь глазами.

Но постарайтесь вид принять печальный.

Не надо — я и так сама печаль.

И все же это вам не помешает.

Побудьте здесь, а я схожу за ней.

Но помните: чем с нею вы покорней,

Тем больше будет вас она жалеть...

Да, женщины — опасные созданья.

Что ждет меня? Свой жребий проклинать

Не вправе я — ведь это означало б

Проклясть отца. Но что бы ни случилось,

Храни, о небо, Селию мою!

Готовьтесь.

Как! Вы привели его?

Да, вот он. Видите, как смотрит скорбно.

Он в вашей воле — можете казнить

Иль миловать его.

Я удаляюсь.

Ах, черт возьми, ужель вы испугались?

Я не хочу с ним говорить.

О горе!

Вот вздох так вздох! Такой и башню сдует.

Отлично. Я привел глаза их к бою.

Пристрелка началась. Недолго ждать

И канонады.

Как он горько плачет!

Браните же его.

Нет, я не смею.

Тем лучше.

Но не смею и поверить

Его слезам.

Ах, ты им верить можешь —

Из глаз моих раскаянье потоком

Лилось еще до твоего прихода.

Вы только поглядите, как он грустен!

А что мне в том? Он не грустил, когда,

Змее подобно, честь мою ужалил.

К тому же сами вы совет мне дали

Облить его презреньем.

Дал в надежде,

Что к этому причина есть у вас.

Но вы признали сами, что царевич —

Достойный, благородный человек.

Поверьте, я смягчить вас не пытаюсь.

С ним как хотите, так и поступите,

И он наказан будет по заслугам.

Но не забудьте, кем он был для вас.

Меня вы сбили с толку.

Госпожа,

Когда б свой тяжкий грех я мог загладить,

Раскаявшись иль проливая слезы,

Иль жизнь отдав за вас, — с каким восторгом

Смежил бы я навек глаза!

Я слышал,

Что мягко сердце женское. Не знаю,

Насколько это верно, но мое

Растаяло уже.

Я вас прощаю,

Забыв о причиненной мне обиде.

Желаю вам найти себе подругу,

Чья прелесть вашим доблестям под стать.

Я ж вас не стою. Оставайтесь с миром.

Нет, оглянусь. — Храни вас небо!

В сердце

Он у меня остался.

Я прощен.

И ею вам дано понять, что делать.

Мужчиной будьте, вслед за ней идите.

Она два раза оглянулась — значит,

Забыла сердце здесь. Она рыдала —

А значит, быть не может ледяной.

К тому ж она и дверь не затворила.

Идите же! Мужчина вы иль нет?

Кровь иль вода струится в ваших жилах?

Ужель ее намек не ясен вам?

Ее тревожить я не смею.

Долго ль

Вы будете носиться с разным вздором

И хныкать: "Я не смею... не могу..." —

И пыл свой охлаждать нелепым страхом?

Теперь иль никогда! Людское сердце —

Как дверь: стучитесь, и его откроют.

Ступайте ж, черт возьми!

А я пока

Найду, чем с ней связать его покрепче.

Мы заключили справедливый мир.

Коль вам угодно, мы уступим больше.

Мы все вам отдадим — нас понуждает

К тому великодушие, с которым

Ваш благородный сын нас пощадил.

Нет, я, цари, условьями доволен.

Теперь мы вновь одно — одна душа

И меч один.

Пусть нас ведет Деметрий,

Которому мы преданы отныне,

И целый мир не страшен будет нам.

Врага любого с ним мы опрокинем.

О, если б боги мне еще вернули

Сокровище, утраченное мной

В Антиохии,[402] где погиб мой дядя!..

Но нет, тогда я был бы слишком счастлив.

Да, там ты потерял дитя.

Молчи —

Сейчас не время вспоминать о горе.

Но, может быть, хозяин наш позволит

Нам повидать царевича?

Дивлюсь,

Куда запропастился он.

Леонтий,

Где сын мой?

Здравствуй, славный полководец!

Наш старый друг!

Привет мой вам, цари!

Ваш сын в отставку, государь, уволен —

Он на себя навлек немилость дамы.

Сейчас меж ними форменная битва:

Красотка не идет на перемирье,

Хотя его готов купить царевич

Любой ценой, включая жизнь свою.

Сурова ж эта девушка, однако!

И вот они то плачут, то бушуют.

Вы подвиг милосердья совершите,

Коль их, цари, помирите, — без вас

Едва ли успокоить их удастся.

Коль нужен вам царевич, отправляйтесь

К нему, затем что к месту он прирос

И не уйдет, пока его не сдвинут.

Прошу вас, государь, возьмите нас

С собой к царевичу — мы жаждем видеть

Ту гордую красавицу, которой

Отвергнут он.

Сказал бы я грубей:

Не гордую — воспитанную дурно.

Есть у нее причины быть суровой,

И со стыдом я думаю о ней.

Пойдем посмотрим на забавы эти.

Верней — на чудеса.

Веди, Леонтий, —

Мир заключить нам снова предстоит.

Меня вы убедили. Я согласна

Из уваженья к вам жить рядом с вами —

Ведь я лишь вас любила и люблю.

Но раз со мной вы поступили дурно,

Чем нанесли ущерб своей же чести,

Вы, у людей слывущий безупречным,

И раз покаялись вы, горько плача,

Что вами ложно я обвинена,

Я, свято соблюдая верность долгу,

Ко мне вам прикоснуться не позволю,

Хотя и впредь вас буду чтить, как чтила.

Я знаю, ты другого осчастливишь!

Нет, никогда! Вот вам моя рука —

Ее пожатьем клятву я скрепляю.

Наш мирный договор мы поцелуем.

Скрепили бы надежней.

Что ж, скрепим,

Но будет он ne ultra.[403] В остальном же

Останусь прежней я для вас: я буду

Смеяться с вами, петь, шутить. Сознаюсь,

Я вас люблю.

Постой! Сюда идут.

Она прекрасна!

Краше не бывает.

Жаль, что она так сердцем жестока.

Привет наш вам, царевич! — Он не слышит.

Явились мы, чтоб вам служить, чем можем.

Он кланяется... Как он изменился!

Что вижу я?.. Леонтий, Лисимах,

Знавали оба вы мою Энанту,

Потерянную мной в Антиохии,

Когда был город Антигоном взят

И дядя мой убит. Не правда ль?

Правда,

И девочку я помню.

Мне сдается,

Что эта дама с нею странно схожа.

Взгляните сами на ее портрет.

Вся разница в летах.

Да, как две капли

Воды они походят друг на друга.

Глаза одни и те же.

Сходство явно!

Царь, на руках носил я вашу дочку

И поношу еще.

На что, друзья,

Вы так уставились?

На эту даму

И этот вот портрет.

Какое сходство!

Различье только в возрасте.

Смотрите —

Она краснеет. Сходство полным стало.

Я с ней поговорю.

Давно пора.

Как вас зовут, красавица?

Энантой,

И я у вас прошу благословенья.

Вы знаете меня?

Вы царь Селевк

И, значит, мой родитель.

Погодите.

Где я утратил вас?

Во время штурма

Антиохии, где убит ваш дядя.

Взял в плен меня один безвестный воин,

Но возвратил царевич благородный

Свободу мне, и я с тех самых пор

Его раба.

Мое блаженство полно!

Приветствую тебя, моя родная,

Единственная, милая Энанта!

Моя жестокая Энанта!

Нет,

Вы ошибаетесь — мы вас помирим.

И, я надеюсь, прочен будет мир.

Его у вас, дитя, прошу я первым.

Он, государь, дарован вам уже.

А я прошу вторым.

Вам не откажут.

Конечно, нет!

Ему я на коленях

Дам то, о чем он на коленях просит,

И больше нас ничто не разлучит.

Пошли вам небо радости и счастья!

Моя Энанта!

Бейте в барабаны,

Трубите в трубы, чтобы огласил

Ликующий их гром все царство наше

И чтоб он возносился к небесам,

Пока ведем мы новобрачных в храм.

Да будут взысканы они богами,

Отцов достойны, горды сыновьями

И счастливы на долгие года.

А я не струшу больше никогда.