Пьесы

Ну и скакал я!.. Прогуляй коня

Да подстели ему соломы свежей.

Ну и бежал я! Почему ж никто

Меня не прогуляет, не уложит?

Не меньше, чем собрат мой конь, нуждаюсь

Я в отдыхе, равно как и в подстилке,

Но слуги — скот, скоты же — господа.

Потом в десятифранковой таверне...

Со всей охотой! Я на двадцать франков

Проголодался.

...Ты обед закажешь.

Бегу.

Забыл спросить ты — для кого?

Как понимаю — для меня.

Ошибся:

Не для тебя. Вот на прокорм тебе.

Обед же закажи для Мирабеля

И спутников его. Прибудет в город

Он через час. Когда освободишься,

Уборку сделай в комнатах моих

И жди меня.

Итак, я должен выбрать

Таверну в десять франков?

Да, любезный,

Коль помнишь то, что я сказал.

Скорей

Забуду я, что у меня есть ноги —

Мой хлеб, поскольку я на побегушках.

Уж эти мне юнцы! Они должны бы,

В Италии пожив, остепениться

И к мудрой бережливости привыкнуть,

Но дух французский слишком в них живуч:

Им хочется порой себя потешить

Едой, вином и обществом прелестниц.

Что ж, пусть поразвлекутся. К черту скупость,

Раз есть возможность вволю покутить

И свой приезд на родину в таверне

Отпраздновать, как исстари ведется.

Брат!

Милая сестра!

Ты возвратился!

Добро домой пожаловать.

Спасибо.

Как ты похорошела, Ориана!

Краснеть не надо — это правда. Счастлив

Я свидеться с тобой. — Но, мьсе Ла Кастр,

Хоть рад я встрече с дорогой сестрою,

Все ж помнить об учтивости обязан.

Поверьте мне, я искренне доволен,

Что нахожу вас в самом добром здравье.

Благодарю сердечно, мсье де Гар.

Добро пожаловать из дальних странствий!

Людей приятных и встречать приятно.

Позвольте от души пожать вам руку.

А вы помолодели.

Мы, скитальцы,

В своих блужданьях обгоняем время:

Годам нас не настичь.

Ну как там наши?

Все живы и здоровы.

Сын мой тоже?

Надеюсь я, что вы встречались с ним

И привезли мне радостные вести.

Ваш сын здоров, благополучен, весел

И в поведенье — истый дворянин.

Нет и восьми часов, как мы расстались.

Его опередил я, потому что

Спешил сюда по делу; он же будет

Здесь к вечеру.

Отрадно это слышать.

Признаться, по нему я стосковался.

Не в меру вы привязаны к нему.

Велик ли срок? Влюбленная девица —

И та три года выжидать способна.

С ним вместе и друзья его вернутся —

Беллер и молодой Пиньяк. — Просил

Ваш сын о нем вам не распространяться:

Он все расскажет сам.

Благодарю вас

За эти вести. Он желанный гость,

И спутникам его я рад. Спасибо!

Какое на него, скажите честно,

Италия влиянье оказала?

Избавился ль он от былых причуд?

Я слышал, местный климат исцеляет

От всяческих капризов сумасбродных.

Исправился ли он?

В том нет сомнений.

Он настоящим дворянином стал,

Сказать же больше я о нем не вправе.

Весьма доволен я и тем, что слышу.

Я вижу, вам с сестрой побыть охота,

Но, прежде чем уйти, вас попрошу

Сегодня же отужинать со мною.

Я не приму отказа!

Ваш слуга.

Я жду к себе людей весьма достойных,

Приятных, славных — это Нантоле,

Сосед мой, и его две милых дочки.

Они отлично ужин ваш приправят.

Явиться не премину я.

До встречи,

И не забудьте: я вас жду.

Спасибо.

Как, Ориана, здесь тебе жилось?

Здорова ль ты и весела, как прежде?

Сам видишь, братец, я не похудела,

Бодра и сохранила аппетит.

Что ж, добрый знак! А как здесь обращались

С тобою после моего отъезда?

Ла Кастру вверил я, сбираясь в путь,

Приданое твое, весь твой достаток, —

Так ты сама просила. Знать хочу я,

Насколько был с тобой он добр и вежлив.

Мне не в чем упрекнуть его.

Рад слышать.

Но все ж открой мне правду, Ориана,

Зачем ему ты деньги отдала?

Ведь он не опекун тебе, не родич.

Ужель меня сочла ты мотом?

Нет.

Но есть иная, тайная причина...

Которая ни для кого не тайна.

Ты любишь Мирабеля, и румянец

Внезапный твой, сестра, тому порука.

Ты стала притчей во языцех здесь,

И со стыдом тебе дивлюсь я.

Разве

Любить зазорно?

Да, коль страсть нескромна.

Долг девушки — честь соблюдать свою,

А не играть с огнем.

Ее храню я,

Как самый неподкупный верный страж.

Ужель так век наш буен, что воротам

Нужна еще решетка опускная?

Да, признаюсь, я влюблена.

Послушай,

Что люди говорят!

Да что мне в них?

Кто россказням их верит, тот безумец,

На растерзанье сплетникам готовый

Отдать жену и мать. Ох, эти люди!

Для них источник истины — таверна,

Учитель и наставник их — бочонок:

Ведь мысль в них пробуждает лишь вино.

А если уж они и хвалят ближних,

То, значит, денег нет у них в кармане

Иль крепости вину недостает.

Им лишь поверь! Тогда уж нужно верить,

Что Пальмерин Английский, Рыцарь Солнца

И Амадис, принц Галльский,[405] — тоже правда:

Они ведь в эти сказки верят слепо.

Пойми меня: коль их язык не лжив

И клич in vino veritas[406] разумен,

На свете честных женщин нет. Попробуй

Пусти десяток кружек вкруговую,

И люди поклянутся, что сгубило

Лукрецию[407] не гнусное насилье,

А страсть ее к Тарквинию, который

Не пожелал остаться с ней подольше;

Что Порция,[408] пример всем женам, — жертва

Дурной болезни.

Без огня нет дыма.

Пусть даже так. А им какое дело?

Мечтать о браке не грешно. Как только

Вернется Мирабель, всем болтунам

Открыть глаза на истину придется.

Брак?.. Да, отец оставит Мирабелю

Немало денег. Он красив и молод,

Но необуздан, вздорен и распущен.

Так много в нем несовершенств, которых

Ни странствия, ни опыт не смягчили,

Что братом стать ему б я не хотел.

Нет, умный человек с достатком средним

Тебя скорее сделает счастливой.

Повеса он? Тем больше чести в том,

Чтоб приручить его. И этой цели

Свою любовь и жизнь я посвящу.

Достойные слова! Но он-то вряд ли

Достоин их. Повесится он раньше,

Чем вступит в брак. Не менее далек

Он от утех и уз любви, от честных

Намерений, от брачных обязательств,

Чем я далек от мысли зодчим стать.

Ему чужды пристойность и порядок.

Его любовь — бродяга, что стучится

У каждой двери, пробует все блюда

И тотчас убегает. Если даже

Его принудят думать о женитьбе,

Что очень нелегко, то и тогда

Твои надежды неосуществимы:

Тут сватовство уже идет вовсю.

Затем и вызван он. Не обольщайся:

У Нантоле есть две красивых дочки,

И должен выбрать он...

Пусть выбирает.

В унынье не впаду я: сердце чует,

Что только мне дано его исправить.

Раз веришь ты в успех, желаю счастья

И не хочу тебе мешать. Коль будешь

Ты с ним держаться умно и достойно,

Он зла не сможет причинить тебе.

Коль я о добродетели забуду,

Пусть мне вовеки замужем не быть!

Итак, мы вновь в Париже, господа!

Отменная таверна! Все там было —

Вино, еда, веселье, крупный счет.

Да пусть! Тряхнуть приятно стариною.

Вот только девки мне не угодили —

Костлявы слишком, обнимают вяло.

Нет, мне венецианку подавай,

Чтоб попухлей была, да попышнее,

Да поподатливее; чтоб, целуясь,

Сама к тебе с улыбкою тянулась,

Как из бокала пенистая влага.

А эти финтифлюшки не по мне.

Да, сложены неважно: плоскозады,

Точь-в-точь как берберийские кобылы,[409]

И тонки в бабках. Груз им не под силу.

Ни красоты, ни смысла жизни тот,

Кто на чужбине не бывал, не видит.

Что Франция? Убогая страна,

Где ум обжорством грубым притупляют.

Да, обогнали мы другие страны,

Как первый конь в упряжке — остальных.

Считают люди, будто мы галантны,-

Какое заблужденье! Доблесть, мудрость

Приписывают нам — non credo,[410] signor;

Способность к языкам чужим находят

У наших дам — но это ж попугаи!

Roma la Santa.[411] По душе

Мне лишь Италия и итальянцы,

Их нравы, их умеренность, учтивость,

Их широта и сдержанность. Едва лишь

Ты возомнил, что знаешь их, как сразу

Вновь чувствуешь, насколько ты им чужд.

В сравненье с ними мы скучны и пресны,

Как зубочистки.

Да, чудесный край,

Не зачумленный глупостью педантов,

Которые стремятся сделать мукой

И отравить любую нашу радость.

Чтоб провалиться им, каплуньим душам!

Жизнь там вольна, а женщины прелестны!

Я не отстал бы от других мужчин,

Но я, осел, застенчив. Я любуюсь

Красотками, и к ним хожу охотней,

Чем остальные, и порой умею

Поцеловать их и обнять...

Но если

Тебя там осмеют иль скажут: "Фи,

Вы слишком дерзки, сударь, вы забылись.

Подальше сядьте..."

Разом я сникаю,

Теряюсь, умолкаю, и конец:

Мне даже мускус больше не поможет.

А я бы начал петь, плясать...

Счастливец!

...И вновь атаковать.

Нет, лучше в петлю!

Но где уж верх я взял, там я тиран.

А драться не боишься ты?

Нисколько.

С противником любым любым оружьем

Я быстро справлюсь. Но ведь он не дама.

Бывает так, что я уж близок к цели,

Настойчив, и стремителен, и храбр,

И вдруг случайный жест или насмешка,

Помеха пустяковая, и я...

Ну что мне делать, господа?

Быть дерзким.

Затем ли ты пространствовал три года,

Чтоб быть младенцем робким? Эх, герой!

Судьба тебя бесстыдством одарила —

Будь благодарен. Каждому свое.

Но научусь и я, коль то возможно...

Бери пример с Пиньяка иль с меня,

И ты себя еще покажешь. Дамы

Ухаживанье любят.

Но оно

Простой маневр перед пролитьем крови.

Штурм, новый штурм — и цитадель сдается.

А как насчет женитьбы? Мы тебе

Подыщем молчаливую тихоню.

А нет, так сердобольную старуху.

Немая иль старуха — безразлично.

Коль не раскроет рта, я справлюсь с нею.

Будь наглецом иль притворяйся им,

Играй, иди на риск, иначе скажут,

Что ты быком уехал, а вернулся

Ослом.

Я попытаюсь.

Вызван я

Домой с благою целью: мой отец

Остепенить меня, женив, намерен.

Не тут-то было! Со своей свободой

Я не расстанусь. Быстроходный барк

На якоре стоять не может вечно.

Менять наряды, чтобы ими тешить

Глаза одни и те же, — просто глупо.

Затем ли я все радости познал,

Чтоб их лишиться? Право, лучше в петлю!

Свести на нет плоды моих скитаний?

Пришить меня навеки к юбке? Нет!

Мне, с позволенья вашего, родитель,

Нужна на каждый день и случай жизни

Подружка новая.

А я, напротив,

На сговор дал согласье бы охотно,

Лишь бы была сговорчивой невеста.

Ты дворянин, ты странствовал по свету,

И дашь себя забить в колодки брака,

И, как галерник, будешь весь свой век

Одним веслом работать, и сокроешь

От общества свои таланты? Вздор!

Италия! Свобода!

Да, свобода!

Стремлюсь я к ней и ею наслажусь...

Теперь войдем. Смотрите и учитесь.

Привет мой вам и вашим милым дочкам.

Ах, черт, ну до чего ж они прелестны!

Пожалуйте, красавицы мои.

Вы так любезны, сударь...

Я надеюсь,

Мы ближе познакомимся.

И я

На то же уповаю, ибо счастлив

Упрочить буду нашу с вами дружбу.

Как видите, они не замарашки

И самой знатной даме не уступят

Воспитанностью.

То моя заслуга.

Манеры их под стать их состоянью.

Но незачем им цену набивать!

Пускай ваш сын, как люди утверждают,

Постранствовав по свету, стал разборчив, —

Он их оценит, как он ни пресыщен.

Коль ищет он веселую подружку,

Его вот эта быстро расшевелит.

Коль в женщинах серьезность любит он,

Другая подойдет ему.

Неужто

Она в столь юном возрасте степенна?

Она мне дочь, не то бы я сказал,

Что в обществе любом она на месте,

Хоть и скромна. Она не вертихвостка,

Но мастерица петь и танцевать;

Не балаболка, но вести беседу

Умеет ловко в самом светском тоне.

Коль есть на свете женщина, в которой

Изящество ученость дополняет,

Она пред вами.

Качества такие —

К ее красе отличная приправа.

Приправщика благодарите, сударь.

Да, обе превосходные девицы,

По всем статьям отменные.

Похоже.

К тому ж они воспитаны прекрасно.

Они себя не посрамят, и в этом

Я, как наставник их, ручаюсь.

Мсье,

Красно вы говорите.

Я-то знаю,

Что говорю лишь истинную правду.

Но помолчу: неловко пред отцом

Мне выхвалять их. Я не зазывала.

Кто он такой?

Он человек ученый,

Хоть резковат и грубоват, что, впрочем,

Людей разумных обижать не может.

Его держу я в доме за таланты,

Которыми — а их немало в нем —

В размерах, мозгу женскому доступных,

Он делится с моими дочерями.

Я в них вложил часть лучшую свою.

Теперь ее пора пустить им в дело.

Он на язык остер.

Боюсь его.

Он ссорится с девицами, наверно?

Нет-нет, он с ними сдержан и учтив.

Ему иначе было б с нами трудно.

Да, порох, ты права. Супругам вашим

От вас без шлема лбы не защитить.

Вот так у них всегда.

Я счастлив видеть,

Что он в повиновенье держит их.

Наверно, он их бьет — на вид он грозен.

Коль вы забыли...

Полно волноваться.

Я знаю, ты мила, меня ты любишь,

Но мы поговорим об этом после.

В удобном месте, в подходящий миг

Тебе я сердце дам излить. Теперь же

Я занят.

Сударь, все понятно мне.

Так ничего у вас со мной не выйдет.

Вот ваш отец с друзьями.

Милый сын,

Добро домой пожаловать! Знакомься

С соседом нашим, с дамами.

Я счастлив,

Мсье Мирабель, что вы домой вернулись,

Порадовав нас всех.

Я рад служить

И вам и двум прелестным вашим дочкам.

Приветствую и вас я, господа,

От всей души!

Благодарим покорно.

Надеюсь, вы примкнете к нам?

А мы

Надеемся, что удостоят взглядом

Нас дамы, хоть мы и чужие здесь.

Привет и вам, де Гар, с сестрицей вашей.

Я рад, что вы вернулись. — Мой привет

Всем остальным.

Мы вам воздать готовы

Любовью — лучшим, что домой из странствий

Мы привезли.

Одна из этих двух...

Смотри, ты предупреждена.

Отлично.

Они стройны, красивы, спору нет;

Но будь мне хуже вдвое, я не сдамся,

От страсти не утрачу аппетит.

Коль я умру от первой неудачи,

Грош мне цена и буду недостойна

Я даже погребенья.

Что? Жениться?

Я стар, мой смертный час не за горами.

Ты у меня один, и сыновей

Других не надо мне, коль я гордиться

Могу тобою. Ты моя надежда.

Все от тебя зависит — слава рода,

Богатство наше, память обо мне.

И, обо мне заботясь, вы позвали

Красоток этих, дочек богача,

Чтоб я себе невесту выбрал?

Верно.

Я знаю, вы и немощны и стары.

О, если б я мог юность вам вернуть,

Продлить ваш век! Я не из тех, кто тщится,

Едва достигнув зрелости, срубить

Ветвь, на которой вырос. Я желаю

Вам долгой жизни, счастья, изобилья,

Но брак — прошу простить! — не вызывает

Во мне ни восхищенья, ни восторга.

Я полагаю, он не для меня.

Не объяснишь ли — почему?

Охотно.

Вы девушку мне прочите в супруги?

Кого ж еще?

Еще бывают вдовы,

Наследство умерших мужчин, а я

Не склонен ни попасть в число последних,

Ни превратиться заживо в холодный

Надгробный памятник другому... Кстати,

Два сорта есть девиц: одни из них —

Девицы по названию; другие —

Девицы в самом деле. Что до первых,

Они безлики. Это просто тени,

Которых мы, себя дурача сами,

Личиною поддельной награждаем.

С вторыми же сойтись мужчина может,

Коль он сошел с ума, коль никогда

Не ведал ни сомнения, ни страха

И хочет эти чувства испытать.

С мушкатной дыней[412] эти девы схожи,

Служить эмблемой дыня им должна.

Когда она нальется и созреет,

Она красива и на вкус приятна.

Но чуть ей дашь денек перестоять,

Она из сладкой приторною станет,

Утратит нежность, тронется гнильцой.

Но эти в самый раз созрели.

Ладно.

Попробую я их, и коль придутся

Они по вкусу мне...

Как знаешь.

Жажду

Свободы я и сохраню свободу! —

Прелестная, угодно ль обладать вам

Красивым мужем?

Да, коль он здоров.

От вас зависит это... Словом, мужем

Красивым, и здоровым, и любезным,

Чтоб он вас ублажал и веселил...

Веселье я люблю.

Чтоб с вами рядом

Лежал он ночью, согревая вас...

Что ж, это хорошо — мы ночью мерзнем.

...И награждал вас двойней раз от разу.

Всего лишь двойней? Нет! Любой сапожник,

Худой и жалкий, взросший на капусте,

На черном хлебе и на черством сыре,

Способен это сделать. Дворянину

Зазорно заслужить прозванье "шило"

За то, что он кой-где не в меру тощ.

Всего лишь двойня! Это может каждый

Питающийся досыта мужчина,

Любой ручной домашний голубок!

Мне нужно посущественнее нечто!

Всего лишь двойня!

Неужель я должен

Дарить ей по две дюжины ребят,

Как пуговицы?

Вы бахвал изрядный,

Коль вздумали в предвиденье женитьбы

Возможности свои превозносить.

Но не печальтесь: вы мужчина видный,

И кто-нибудь да схватится за вас

За неименьем лучшего.

Спасибо

Вам за совет любезный. — Ну, отец,

Что скажете?

Веселая девица

И в будущем хорошая жена.

Не для меня. Ведь если я, женившись,

Младенца мигом ей не смастерю,

Я от нее не оберусь попреков

За то, что не живу more maiorum,[413]

И стану рогоносцем непременно.

Вот честь быть рогачом!

Ты мелешь вздор!

Раз я ее надежд не оправдаю,

Мне лучше заболеть дурной болезнью,

Чем с ней плодить детей.

Стыдись, глупец!

А впрочем, если эта не по нраву,

Поговори с другою — та построже.

Ах, если б был в речах я смел, как он!..

Я искренностью девушки пленился

И мог бы ей понравиться, пожалуй,

Когда бы похрабрей умел держаться.

Да нет, она насмешлива не в меру.

Вот если бы такую мне найти,

Которая без лишних слов поверит,

Что честных я намерений исполнен!..

Ну что ж, отец, попробуем другую,

Хотя опять без пользы. — Я надеюсь,

Не склонны вы, прелестнейшая дама, —

Поскольку с виду вы сестрицы кротче,-

Потребовать столь многого от мужа.

И хоть готов я вам, как все мужчины,

Без счету обещаний надавать,

Но скромность, сдержанность, благоразумье,

Присущие супруге домовитой,

Которая не тратит порох зря...

Погромче, сударь. Пусть нам все внимают —

Я не хочу одна нести весь груз

Нескромных ваших излияний.

Мило!

Вы сердитесь, красотка?

Что вы, сударь!

Я попусту сердиться не люблю.

Но вы, надеюсь, полюбить способны

И склонны, несмотря на вид свой важный,

Послушать, что такое муж хороший?

Вы правы, ибо уж десяток лет

О редкости такой я не слыхала,

Хоть столько женщин молят на коленях,

Чтоб с неба к ним хороший муж свалился,

Раз на земле их нет. Вы угадали:

Одно мне остается — только слушать.

А почему бы мне таким не стать?

Вы чуть не стали им: вы были в Альпах,

Откуда до небес подать рукой.

Но, раз вы упустили это счастье,

На вас надежды мало.

Вы способны

Любить мужчину?

Да, коль он пригож,

Правдив и скромен, доблестен и сдержан,

Терпим к другим, взыскателен к себе;

Коль не бродяга он, а домосед —

Ведь лучше много знать, чем много видеть;

Не пустозвон и не хвастун спесивый,

Потерянный для чести безвозвратно.

Угодно слушать дальше?

Да, угодно.

Тогда учитесь сдерживать себя.

Прельщают лишь девчонок болтовнею,

Для женщин же всего важней характер.

Мы знаем, что для женщин важно. Хватит!

Не по дороге с вами мне, тихоня!

Чтоб угодить вам, вашему супругу

Найти придется философский камень,-

Вы жестки, как крахмальный воротник.-

Отец, вы эту проповедь слыхали?

Слыхал и одобряю.

Но ведь с ней

Придется мужу круто. Должен будет

Он одобрять все, что она ни скажет,

Любым ее поступком восхищаться.

Ей в простоте не молвишь ни словечка,

Ей не шепнешь: "Пойдем-ка спать" — освищет!

С ней без морали и куска не съешь.

Говядина с подливкой из сентенций —

Не правда ли, отличное меню!

Кто первенец наш будет? Не иначе

Как Аристотель,[414] первый метафизик,

Второй — Солон,[415] мудрец-законодатель.

Им в крестные египетских жрецов

Меня достать из-под земли заставят.

Дочь старшую мы назовем Сафо[416]

Иль в этом роде, чтоб она привыкла

Хозяйничать лишь invita Minerva,[417]

Псам имена спартанские дадим —

Пусть Фокс Мелампом,[418] Ралф Лелапсом[419] станет.

Я в жены сборник прописей возьму,

Чтоб на аптекарских весах морали

Мой каждый шаг отныне взвешен был.

Нет, лучше в петлю!

Я прошу, подумай!

А я прошу вас дать мне срок подумать.

Раз вы играть велите мне, я должен

Уверовать, что стоит свеч игра,

И выбрать наилучшую партнершу.

Согласен. Пользуйся пока свободой. —

Прошу к столу господ и милых дам.

Что скажешь о девицах?

Недурны,

Но держатся престранно.

Для меня,

Пожалуй, слишком странно. Благосклонен

Я лишь к таким, с кем мне легко и просто.

Идем повеселимся.

Боже правый,

Спаси меня от женщин. Предпочту

Я встать перед заряженною пушкой,

Чем выслушать десяток слов от них.

Что скажешь? Не боишься ль ты, что долго

Он стойким не пробудет?

Не боюсь.

Оставьте! Грош цена такому счастью.

Они вам принесут одни невзгоды.

Нет, лучше все, как я, свести к игре.

Я счастлив тем, что я собой доволен

И этих финтифлюшек презираю,

Как презирал всегда. Стократ милей

Мне добрый, честный, преданный приятель,

Веселый собутыльник. Что до женщин,

Хороших женщин, как в наш век зовут их,

То я могу найти их много больше,

Чем мне необходимо.

Ты счастливец.

Боюсь я лишь, что мне от них таиться

Придется вопреки моей натуре:

Ведь сила и здоровье — клад для них.

Не так бы вел себя я, если б мне

Одна из этих двух предназначалась.

Отрекся б я от ереси своей,

Их уважение завоевал бы,

Слегка своей свободой поступясь,

И, поразмыслив, предпочтенье б отдал

Той, что серьезней.

Ну а я — другой,

Речистой и мечтающей о детях

(Чего хочу и я) и говорящей

О брачной жизни с полным знаньем дела.

Мне нравится ее суждений меткость,

И, если б распалить и поучить

Она меня любезно согласилась,

Я б угодил ей лучше, чем любой

Мужчина в нашем славном королевстве.

Но как снискать ее расположенье?

О, это просто сделать.

Нет, сказать,

Иначе я уже бы не дал маху.

Увы! Будь холоден я по натуре,

Была б моя застенчивость понятна.

Но как обидно, что язык мой нем,

Когда во мне так громок зов природы!

Пойдете к ним? Приличье их заставит

Любезно нас принять.

Я роль сыграю,

Хоть знаю, что она трудней всех прежних:

Путь не разведан, можно поскользнуться.

Но, коль не осрамлюсь, я счастлив буду.

Берите их. Они мне ни к чему.

Беллер, что скажешь?

Что сказать могу я,

Коль мне не говорить, а петь охота?

Быть рядом с нею — счастье!

И без риска:

Нрав у твоей и весел и податлив.

А вдруг и эта высмеет меня?

Не трусь: я буду рядом и сумею

Тебя в любой атаке поддержать.

Ты на нее, коль станет задираться,

Прикрикни или даже замахнись —

Иных бабенок так и покоряют.

Ах, помолчи, подумать дай... Решаюсь!

Но если вновь мне отступить придется...

Тогда она сама пойдет на приступ.

Ты тот, кто нужен ей.

О, если б так!

Дай мне теперь немного помолиться.

А ты, Пиньяк, бери на абордаж

Свою тихоню. Коль сосульку эту

Растопишь ты, твоя победа будет

Славней всех прежних, хоть и прежде бабник

Ты славный был.

А ты нас не покинешь?

Ни на минуту. Если будет нужно,

Тебя я отругаю, подбодрю,

Одерну, подтолкну.

Будь мне опорой,

Не то я в лужу сяду. Коль увидишь,

Что осмелел я, уходи немедля

И предоставь меня моей судьбе —

Даст бог, и сотворит решимость чудо,

А ты мне пожелай в любви удачи.-

Как сердце бьется! Жаль, что я не пьян! —

Идем, Пиньяк. Пусть небо нам дарует

Удачное свидание.

Пошли,

И не робей, Беллер, а твердо помни:

Они всего лишь женщины.

Мне легче

Иметь со львами дело.

Это вряд ли

Опасней. Марш! За вами я иду.

Вот наказанье! Ни на миг покоя

Мне эти каннибалки не дают!

Ужель я обречен им на съеденье?

Еще одна пришла. Ее считают

Красавицей, но что мне до того?

Будь пьян я или в женщине нуждайся,

Ей оказал бы я еще вниманье;

Но не хочу я, чтоб за мной таскались,

Коль мне не до того. — Ну, что вам нужно?

Зачем вы здесь?

Надеюсь, сударь, в этом

Для добродетели ущерба нет.

Вопросы ваши были бы излишни,

Не позабудь вы уговор, который

Перед отъездом вашим нас связал.

Любовь велит мне вас искать повсюду,

Чтоб прежнюю отчетливость и ясность

Ослабшей вашей памяти вернуть

И тем мои рассеять опасенья.

Хочу я также вам сказать спасибо.

За что?

За благородство и за честность,

Которые явили вы.

О чем ты?

Не понимаю. Я ведь тугодум.

Что ж, объясню вам. Вы отвергли руку

Красавиц дочек Нантоле, которым

Весьма хотелось вас заполучить;

Не соблазнились лестным предложеньем

И, соблюдая данное мне слово,

Не угодили в сети их. Поверьте,

Такой поступок делает вам честь.

Поверь, такой заслуги нет за мною.

Я стойкость проявлять не собирался.

Я не дурак и честь свою не стану

Бесцельным испытаньям подвергать

На столь дырявых кораблях, как дамы.

Я потому отделался от этих,

Что не люблю их, что они мне мерзки.

Здесь ни при чем ни ты, ни уговор наш,

Ни клятвы — я их сотнями давал,

Но соблюдать за долг не почитаю:

Честь не должна зависеть от обмолвки.

Все это вздор. На свете нет мужчины,

Который в постоянство женщин верит,

За исключеньем дурней горемычных,

Но тех и сами женщины не ценят.

Поэтому коварны быть в любви

Мы можем на законном основанье.

Как ни играем мы доверьем вашим,

Как в клятвах вам ни лжем — кругом мы правы,

А те, кто верит нам, — смешны и слепы.

Не смеете вы думать так.

Нет, смею.

Давно возвел я в принцип мысль такую,

Что раз вы лжи и прихотей полны,

То мы имеем право к лжи прибегнуть,

Чтоб вас добиться. Сохранять же вас

Нам ни к чему — с рожденья мы бродяги.

Вы пели мне иные песни.

Верно.

На вкус любой для женщин всех сортов

Есть у меня и песни и обеты.

Дурачите вы нас тщеславья ради.

Так неужель зевать я буду, если

Судьба дает мне верх над вами взять?

А если буду, значит, я осел,

И лишь хирург ножом меня исправит.

Вот так-то.

Вы не любите меня?

Люблю, как всех других, — душой и сердцем;

А если сыт и пьян — то даже телом.

Дай мне за ужин сесть, наесться вволю

И приходи ко мне, чтоб убедиться

Как я тебя люблю.

Так вы на мне

Жениться не хотите?

Нет, конечно.

Одно я знаю: я люблю свободу,

А кандалы прельщают лишь рабов.

Зачем жениться? Что мне ждать от брака?

Иль без того мне мало наслаждений?

Какой мне смысл супругу содержать,

Коль за меня сей крест несут другие

И, простофили, мне же благодарны?

Ты думаешь, я чту невинность? Вздор!

К тому ж, коль это блюдо мне пропишут,

Не знаю я, как проглотить его.

Тебе уже минуло восемнадцать,

И если ты блюдешь доныне девство,

То в нем мне проку, что в крючке — рыбешке:

Я не любитель столь опасных яств.

Вот, видишь книжку?

Посмотри ее.

Здесь женщины, девицы, лжедевицы —

Ну, словом, те, кого я обольстил.

Им всем я тоже обещал жениться,

Нес ту же чушь с таким же постным видом,

Хоть в том, пожалуй, не было нужды:

Они не слишком мне сопротивлялись.

Я всех познал и ото всех ушел.

С тех пор из них иные вышли замуж,

Вновь ухитрясь приобрести невинность

И даже став невиннее, чем прежде;

А прочие, как были, так и ныне —

Почтенные матроны.

Вам не стыдно?

Отнюдь. Быть в этом списке — не позор.

Я в нем веду лишь счет своим утехам,

Как овцам иль клочкам земли — другие.

Ужель всему конец? Ужели нет

Ни совести, ни скромности в мужчинах?

Сестра, о чем ты плачешь? Что случилось?

Неужто я пророком оказался?

Да объяснись же!

Мне нехорошо.

Прошу простить.

В чем дело? Как до слез

С моей сестрой вы, сударь, доигрались?

А так, что с ней играли мы, как рыбка

С крючком играет. Ну и времена!

Клянусь, я к вам уже взывал из страха,

Что силою меня возьмет она.

Вы что-то слишком веселы.

Знакома,

Де Гар, вам эта книжка записная?

Да. Перечень любовниц ваших в ней.

Она-то и гневит сестрицу вашу,

Которая себя там не нашла

И разревелась, требуя, чтоб в список

Я и ее занес.

Не может быть

Моя сестра такой нескромной.

Скромность

У женщин — маска злости и тщеславья.

Они пренебреженья не прощают.

Им первенство важнее в этом списке,

Чем на балу. Так им велит природа.

Но у меня, увы, так много дел

И столько женщин у меня на шее,

Что, право, я...

Не хвастайтесь так глупо.

Не для того вы повидали мир,

Чтоб лишь тщеславной болтовней надежды,

На вас возложенные, оправдать.

Язык свой обуздайте. Я не знаю,

Правдивы или нет рассказы ваши,-

Ведь вы на все способны! — но при мне

Сестру мою в них не упоминайте,

Коль дорожите жизнью. В Ориане

Достоинств столько, что любой мужчина

О ней с почтеньем должен говорить.

В сестрице вашей? Друг мой, вы сварливы

И с истиною не в ладах, коль скоро

Сестрице навязать хотите роль,

Которую сыграть она не в силах.

Знавал я женщин краше и знатней —

И умоляли все о месте в списке,

Который замыкает Ориана.

Но коль озлились вы и объявили

Ее святой, скажу вам откровенно:

Я с нею пошалить не прочь; а может,

И пошалю; а может, и шалил.

Задумайтесь-ка над моим признаньем!

Будь вы правдивы, я совету внял бы

И было б вам от этого несладко.

Но я вас знаю. Впрочем, кто не знает?

Вы враль, бахвал, для красного словца

Сам на себя наклеветать готовый.

Я ухожу, но вас предупреждаю:

Пусть ваша шпага служит вам вернее,

Чем ваш язык, — иль вам не сдобровать!

Ты мне смешон! Тебя ли мне бояться?

И знай, твою сестру я презираю.

Ее затмит любая из служанок.

Попробуй посади такую девку

В карету — и твоей сестре конец!

Иди, сбирай с крестьян своих аренду.

Вы дворянин примерный!

Ну, теперь

Взглянуть я на моих юнцов отправлюсь.

А кто из женщин следующей будет

В моей книжонке — после разберусь.

Ты служишь ей?

Служу ее скотине.

Я конюх.

Ты не мог бы показать мне,

Как в комнату ее пройти иль место,

Где встречу я ее?

Могу, конечно,

Но покажу иль нет — вот в чем вопрос.

Не пожалеешь ты...

Тогда вы тоже

Не пожалеете, — и мы поладим.

Вот твой барыш.

Вот комната ее,

А здесь она пройдет. Вы станьте в угол

И дожидайтесь сколько влезет, сударь.

Она сердита?

Это будет видно.

Возможно, вас нахалом, негодяем

Иль чем-то в том же роде обзовут;

Возможно, в вас ночным горшком запустят, —

Зависит все от степени знакомства.

А коль ей по душе вы, есть надежда,

Что взгляда удостоят вас и в гости

Недель так через восемь позовут.

Вот это мило! Неужель настолько

Она надменна?

Да, чуть-чуть горда

И страсть умна, хоть ростом невеличка.

Вы знаете по-гречески?

Откуда?

Гм... Плохо! А умеете болтать

О звездах, сферах, огненных драконах?

Вы помните, кто наставлял Адама,

Кто Еву прясть учил? Она все знает.

История от сотворенья мира

Знакома ей, как скрипачу смычок.

Вы семь часов сидеть способны молча?

Вам с ней придется к этому привыкнуть

И слушать то, чего никто на свете

Да и она сама не понимает.

Меня ты удивляешь.

Улыбаться

Умеете вы?

Почему бы нет?

Я по натуре весел.

Вы пропали!

Она ведь никогда не веселится,

И стоит ей услышать чей-то смех,

Как хватит обморок ее такой,

Что не поможет даже aqua vitae.[420]

Коль речь вести вы, как ученый доктор,

Не можете — не подступайтесь к ней.

Ну, я на вашу крону вам с лихвою

Наговорил. Итак, желаю счастья!

Ну и задача предстоит мне, если

Девица впрямь столь необыкновенна!

Ретироваться? Засмеют вконец!

Пойти на риск? Не миновать позора!

Как с нею ни хитри, надежды мало.

И все ж я должен выбрать способ штурма.

Не взять ли с нею беззаботный тон?

Нет, он хоть и приводит к цели часто,

Но не поможет тут: она с него

Собьет меня серьезностью своею.

Развязно с ней держаться? Сомневаюсь,

Что согласится мне она внимать.

Ведь если попытаюсь любопытство

Я в ней разжечь и кровь ей взбудоражить,

А ей оружьем скромности удастся

Мой многословный натиск отразить,

Я покажусь ей просто негодяем,

Распутником, мерзавцем, подлецом.

Принять вид строгий? Подбирать слова

Столь чванно, словно я законодатель?

Мне это не по силам! Если б даже

Я попытался — выйдет неуклюже.

Она решит, что я ее дразню:

Надутые и важные особы

Всегда других подозревают в чем-то!

Э, будь что будет! Хоть я не учен

И не блещу манерами, но нынче

Себя как можно лучше покажу.

Шаги!.. Она идет! Впервые в жизни

Меня приводит в трепет женский взгляд.

Подай, Петелла, шляпу, а вуаль

Сними, она мне радость омрачает.

Развлечься я хочу. Пусть музыканты

Сыграют танец нам.

И это та,

Чей строгий вид в меня вселял смущенье?

Она танцует? Кто б поверил в это?

Лицо ее — как летний день. Она

Смеется, скачет... Подойду поближе.

Эй, музыка, быстрей, а то никак

Мне ноги не размять. Танцуй, Петелла!

Ну и дела! Не чаял я такого!

Ого! Так вот чего их важность стоит,

Вот что скрывает их степенный вид!

Потеха!

Отчего не слышно песни?

Спой что-нибудь позвонче, да погромче,

Да посмешней.

Охотно, госпожа.

И не смущайся, мальчик, будь как дома.

Танцуй, Петелла! Жаль, что нет мужчин.

Намек понятен! Ею я замечен.

Ну, жди теперь насмешек. Все ж рискну...

Сударыня, простите за вторженье...

Напротив, вы явились очень кстати:

Нам не хватало вас. — Эй, все сначала!

Надеюсь, вы искусны в танцах, мсье?

Живей! Нас музыканты ждать не станут.

Поговорить бы нужно с вами мне.

Вот и поговорим во время танца.

Я со смеху умру! Она сейчас

Беднягу затанцует до упаду.

Как танец, мсье?

Вы в жар меня вогнали.

Но мы ведь только начали!.. Быстрее!

И пойте! Вы должны прекрасно петь —

По вашему лицу я это вижу.

Ну скромница! У ней и не вздохнешь! —

Позвольте мне присесть и отдышаться.

Садитесь здесь и вместе попоем.

Быстрей, быстрей, и пойте веселее! —

Петелла, сядь. Начнем!

Какой урок!

Клянусь, прелестно! Эй, вина подайте!

Поговорить нам надо.

Нет, сперва

Вы выпьете. Итак, здоровье ваше!

Благодарю, сударыня.

О небо,

Как мне удрать? Предвижу я беду:

Она меня еще споит вдобавок.

Иль я ослеп, иль он изловлен ею.

Вот счастье, что попался ей не я!

Держись, Пиньяк! Попляшешь ты у этой

Ученой, важной и достойной дамы.

Тут все идет на лад, и я не нужен.

Отправлюсь-ка проведаю второго.

Скажите, мсье, я нравлюсь вам?

Безмерно.

Да, иногда мы, женщины, бываем

Серьезны, молчаливы, холодны,

Но созданы мы из стихий различных,

Часть коих легче, чем огонь и воздух,[421]

И вырваться порой наружу может.

Какого мненья вы на этот счет?

Сударыня, я очень утомился.

Присядем, и тогда я вам отвечу.

Фи, стыд! Вы молоды и так ленивы?

Вставайте и походим. Разомнитесь!

Подвижность украшает человека.

К тому же тут прохладно. Мсье, быстрей!..

Скажите, вам Фелиция по вкусу?

А Беллафронта, герцогская дочка?

Чем не красавицы? А уж Дуарта

И смуглая Оливия...

Да я

Не знаю ни одной из них.

Нет, смуглой

Крушенье не грозит. К тому ж доныне

В брак Лелия сумела не вступить.

Как хороша!.. Знакома вам Йемена,

Жемчужина предместья Сен-Жермен?[422]

Отнюдь.

Но вы слыхали о Бризаке?

Как недостойно дворянина...

Право,

Я ничего не слышал.

Что ж, тогда

Станцуем вновь гальярду.

Я не в силах.

Свидетель бог, я ногу растянул.

Тогда садитесь и ответьте, сударь,

Зачем вы здесь? Как вы сюда попали?

С какою целью? Говорите прямо.

Быть может, я ошиблась в вас, и вы —

Слуга какого-либо дворянина,

И кто-то из друзей моих мне с вами

Прислал письмо или кусок дичины?

Неужто на слугу я похожу?

Я дворянин, сударыня.

Простите,

Я вспомнила — я вас вчера видала,

Когда вы из Италии вернулись.

Как там повесы наши?

Я пришел,

Чтоб стать слугою всепокорным вашим.

Нет, вы пришли, чтоб высмеять меня.

Вы видите, сегодня я другая —

Я весела, ученость позабыта.

Везде о том трубите, коль угодно,

Меня в безнравственности обвините,

Ославьте лицемеркою, порочность

Личиною серьезности прикрывшей,-

Я жду всего и ко всему готова.

Но не поверят вам. Снискал мне всюду

Мой ум (хотя вы думаете — хитрость)

Симпатию такую и почтенье,

Что их ничем вам не поколебать.

Какой угодно мне, такой и буду:

Я знаю меру, и ни очернить,

Ни осрамить меня вам не удастся.

Но я же вас люблю!

Себя любите.

Коль будут мне поклонники нужны,

За вами я пошлю. Но мой порыв

Уже прошел, а мы поступки наши

Свершаем под влиянием порыва.

Коль вы устали, можете присесть

И подождать, покуда не вернусь я.

Да, ей ума не занимать! Но я

Не знаю, как быть дальше, хоть убейте.

Увы, разбит я на голову ею.

Таким презреньем встречен, так унижен

Я в жизни первый раз... И поделом!

Что там чужбина! Вот где край диковин!

Но с ней я слажу, иль цена мне грош.

И горевать и злиться — право, глупо.

Я создана такой, но не увидит

Гордец, что я страдаю, как девчонка.

Вы правы. Он уймется, чуть заметит,

Что вас его презренье не страшит.

А что до нас с сестрой — покойны будьте:

Хотя, отцовской воле повинуясь,

Себя мы выставляем напоказ,

Чтоб оценил нас господин приезжий, —

Все это не всерьез. Он нас отвергнет

И за капризный нрав, и за строптивость,

А может статься, и моя развязность

Его спугнет, хоть для меня самой

Такое поведенье — только маска.

А почему? Зачем бояться сплетен,

Раз нет греха за вами.

Это верно.

Что мне молва, пока спокойна совесть?

Несчастна та из нас, кто быть хорошей

Стремится ради мнения людского.

Войдем в беседку. Где моя вуаль?

Клянусь вам, ваша грусть и размышленья

О вздорности мужчин и их капризах

Настроили меня на мрачный лад.

Да, сядем и подумаем.

Отлично.

Ну что ты мнешься, увалень, растяпа?

Тсс! Здесь она!

Чего же ты дрожишь,

Как будто красть белье сюда явился?

Чего еще ты ждешь?

Я речь составил

И выучил уже почти, но память

Отшибла мне твоя поспешность.

К черту

Все речи! Будь мужчиной и не трусь.

Постой, я только бороду приглажу...

А что Пиньяк?

Он своего добился.

Ведь он, как ты, не топчется на месте.

О боже, что мне вынести придется!

Я холодею — перепил я, видно.

Конечно, всей душой стремлюсь я к ней...

Вперед, дурак!

Покротче будь со мною:

С меня довольно и ее насмешек.

Ну что ж, прощай! Ты смелости набрался.

Справляйся без меня — мешать не стану.

Стой! Стой! Клянусь, что буду впредь послушен

И с ней сейчас заговорю. Неужто

Меня в беде ты бросишь, Мирабель?

Ты знаешь ведь — я трус в делах любовных.

Мой добрый славный друг, не уходи,

Или тебе я перережу глотку,

Ей-богу, перережу!

Успокойся,

Я остаюсь с тобой. Но будь мужчиной:

Скажи ей все, и чем ясней, тем лучше.

Она девица без затей. К тому же

Прогнать тебя учтивость ей не даст.

Смелей!

Сударыня... — Держись поближе.

Не отходи! — Сударыня...

Кто там?

Чей дерзкий голос мой покой смущает?

Что говорит она?

Что дерзок я.

Тем лучше.

Вот она! Как мне держаться?

Стараться снова дерзким быть?

Вдвойне.

О господи, доколе будут люди

Меня тревожить суетой своею?

Вам нужен, сударь, кто-нибудь из слуг?

Идите в дом и нам не докучайте.

Чтоб мне пропасть! Ужели это та,

Кто каждый раз рожать хотела двойню?

Та весела была и рассуждала

Лишь о вещах, для женщин интересных,

А эта, как молитвенник, постна.

Не ждал я столь холодного приема.

Как быть?

Знаком вам этот человек?

Его я где-то видела.

Досадно,

Что столь здоровый парень принужден

Бродить по свету в поисках работы.

Она меня бродягою сочла! —

Сударыня, могли б благое дело

Содеять вы, работу дав скитальцу.

Поверьте, он потрафить в силах вам.

О женщинах я слышал, что стремятся

Приумножать свой род по двойне сразу...

Да он нахал!

Он просто сумасшедший!

А я слыхала про мужчин, которым

Несвойственны хорошие манеры.

Как жаль, что юноша столь неучтив!

Но в наш беспутный век не редкость это.

Иду ко дну! И пожалеет тот,

Кто подстрекал меня!

Что это с вами,

Сударыня? Святой вы стали, что ли?

Пускай меня повесят, если это

Не подвиг! Преклоняюсь перед вами.

А это что? Покров для ваших плутней?

О Dio, Dio![423]

Сударь, что вам нужно?

Притворщица, кривляка, сумасбродка,

Одно мне нужно — вас держать в руках,

Тем более что это вам приятно. —

Вот убедись, Беллер...

Назад, наглец!

Вы любите наряды, побрякушки,

Балы и маски только потому...

Чудовище! Невежа!

...Что они

Ловить глупцов вам помогают в сети.

Но я вас укрощу!

Оставь ее,

Иль я тебя убью, даю в том слово!

Хоть сам я робок с ней, не потерплю я,

Чтобы другой опередил меня

И сделал хуже то, что мог бы сделать

Я несравненно лучше.

Руки прочь!

Вы, хоть и побывали на чужбине,

Вернулись прежним жалким пустомелей!

Каких вы знали женщин? Лишь негодниц,

Которым имя женщин не пристало,

Лишь тварей, подновляемых в больницах.

Я не боюсь нападок ваших вздорных

И отстою от вас свободу, честь

И славу добрую всех честных женщин.

Вот красноречье! Я пред ней немею.

Я обличу тщеславное, пустое,

Бессмысленное злоязычье ваше.

Вы учите нас, как вести себя?

О нас печетесь? Научитесь раньше

Правдивыми и сдержанными быть

И чистоту блюсти, чтоб ваша жизнь

Служила нам слепительным примером,

И лишь потом судите нас. А если

Вам нужно охладить свой пыл, ступайте

В предместья: вы пока что недостойны

С порядочными женщинами знаться.[424]

Прощайте и поверьте: мне вас жаль.

Исправиться советую вам, сударь.

Готов я допустить, что не чужда

И впрямь девице этой добродетель.

Но поживем — увидим.

Подстрекатель,

Зачем на глупость ты меня толкнул?

Я пристыжен, осмеян, опозорен!

Но знай: хоть и не мастер я болтать,

Не искушен в приемах красноречья,

Но драться я могу.

Брось!

Да, могу.

С кем?

И с тобой, и с каждым, кто посмеет

Смеяться надо мной, а надо мною

Теперь смеяться будут все.

Уймись!

Вот и убью я всех! Идем сражаться.

Но, друг мой, я ж люблю тебя сердечно...

Я всех убью, кто любит! Я как раз

Из-за любви и погибаю. Смолкни!

Посмешищем не буду я!

Да ты

И не посмешище.

Да-да, не буду

И накажу храбрейшего из всех,

Кто надо мной подтрунивать решится.

Начнем с тебя!

Клянусь тебе, Беллер,

Я научу тебя, как отыграться.

Что ж, поглядим!.. Нет, это невозможно.

Я стал умнее и тебе не верю,

А потому кого-то должен вздуть:

Я сам побит и жажду мести.

Полно!

Ты вздор несешь. Пойдем поговорим.

Но говори со мною осторожно

И последи, чтобы никто из встречных

Не засмеялся, ибо я сочту,

Что надо мной смеется он.

Не бойся.

Смотри: о том, что вышло здесь, — ни слова.

Я не сошел с ума.

И все же мне

Подраться с кем-нибудь необходимо.

Я должен драться, слышишь?

Успокойся.

Ручаюсь, что до драки не дойдет.

Я знаю, вы ученый и творить

Способны чудеса.

Но это, сударь,

Не требует учености особой.

Сестру мне вашу жаль. Я ненавижу

Бездельников, чужбину повидавших,

Но выученных там лишь хвастовству,

Хлыщей, в чьей голове гуляет ветер —

Ведь мозга там и на пчелу не хватит.

Не по нутру мне и самодовольство

Нахала Мирабеля. Я мечтаю,

Чтобы обжегся он, да побольней.

Его грехи известны вам.

Не бойтесь:

Он умником слывет — и в дураках

Останется из-за ума большого.

Не обнажайте шпагу: мы его

И без клинка зарежем, чтобы плакать

Девице благородной не пришлось

Из-за его бесстыдства.

Повинуюсь.

Пускай живет, а вы ему отмстите.

Его приструню я! Он презирает

Красивых скромных женщин. Для него

Приличья — это майские забавы,[425]

Невинность — чепуха, церковный брак —

Обычай, ныне вышедший из моды.

Послушайтесь меня — не дам я маху.

Я вам во всем охотно подчинюсь,

Тем более что мне за шпагу взяться

Сестра не позволяет. Да к тому же

Невелика и честь убить мерзавца.

Вы правы. У меня с ним тоже счеты —

Обидел он воспитанниц моих.

Ступайте же. Я сам сестрице вашей

Все объясню.

А я все подготовлю.

Умело и старательно!

Ручаюсь.

Еще словечко.

Хорошо.

Смотрите,

Чтоб это было выполнено точно,

И выиграем мы.

Не подведу.

Идите и готовьтесь.

Не замедлю.

Изобразим мы с вами иностранцев

Почище, чем он сам.

Привет мой вам,

Красавицы.

Сердечное спасибо

За то, что приукрасили вы нас

Советами премудрыми своими.

Мы думали, что ваши трюки нам

Найти мужей, достойных нас, помогут

И что начнут по нас сходить с ума

Мужчины в возрасте любом и ранге.

Мы ждали, что поклонники потоком

В наш дом нахлынут и наперебой

Начнут нам руку предлагать и сердце.

Мы наши мысли, речи и поступки

Направили к тому, чтоб чаровать

И возбуждать...

Вот мы и возбудились,

Урокам вашим следуя послушно,

Разыгрывая из себя то плакс,

То ветрениц, то скромниц, то гордячек, —

Ведь вы клялись, что это нам на пользу.

Мы то в любовь играли, то над ней

Глумились, то святыми притворялись

(Что, как вы мните, есть залог успеха),

То вновь надежды поощряли; словом,

Мужчин на людях и наедине

То вверх, то вниз, как шторм суда, кидали;

Но хитрости, которым обучили

Вы нас, нисколько нам не помогли.

Напротив, отпугнули всех знакомых

И новых завести нам не дают.

К чему мне быть начитанной, ученой,

Коль я люблю красивого болвана?

Уж лучше бы вы нам порассказали

О лошадях, собаках, соколах,

Костях игральных, пиршествах и масках,

О развлеченьях, модах...

Вы рехнулись!

Рехнемся, коль и впредь вам верить будем.

Нет, сами мы найдем свой путь...

Иль счастье сами мы свое возьмем,

Иль вековать нам в девушках, покуда

Не свистнет рак. Чудовищами стали

Мы для мужчин, урокам вашим внемля.

Всем вашим назиданьям грош цена!

Коль это так задело вас, мне дайте

Свободу действий, и еретика

Я обращу. Ваш Мирабель...

Ни слова

Об этом ненавистном человеке!

Хочу я замуж, но такому мужу

Я Джека Строу[426] предпочту.

И я.

В непостоянстве постоянен слишком

Он для разумной женщины. К тому же

Я огорчила б, выйдя за него,

Ту, кто нам дорога.

Нет, затруднений

Мы не доставим ни ему, ни вам.

Дай бог вам счастья с ним! А мы к удаче

Пойдем своей дорогой.

И успешно.

На удочку ловить мы будем тех,

Кто не боится клюнуть. Нет, теперь уж

Мы не продешевим, наставник милый,

И всласть за наши денежки попляшем.

Бог помочь вам — пляшите сколько влезет:

Вы взрослые и вправе выбирать.

Но ради этой девушки позвольте

Мне действовать.

Была б я рада, сударь,

Коль став мне другом, вы из состраданья

Мной согласились бы руководить.

Я сделаю что в силах, но готовы ль

Вы подчиняться мне?

Клянусь, во всем!

И правильно! Загонщик он отменный

В охоте за возлюбленным сбежавшим.

Начнем немедля.

Да.

Я научу вас,

Что делать. Удалимся.

Разрешите

Нам вас покинуть, дамы. Да исполнит

Все ваши пожеланья бог.

Аминь.

Мне нужен ваш слуга.

За чем же стало?

Он в доме. Все и вся, включая нас,

Берите ради блага Орианы.

Найдется тот, кто взять и вас захочет,

Поэтому мы вас пока оставим.

Каким же мы путем пойдем?

Отважным,

Надежным, безопасным, но окольным.

Скрывать не стану — замуж я стремлюсь.

Я с браком и сама боюсь промешкать.

Но стать женою этого вьюна...

Нет, вне игры он. Пусть стоит в сторонке.

Связаться с гордецом таким опасно:

Ему хоть сотню женщин дай — все мало.

Ведет он список жертв своих, который

Намерен напечатать под заглавьем

"Над веком и над женщиной победа".

Нет, позабудь о нем. А что ты скажешь

О двух его товарищах?

Благоразумен, кажется: из странствий

Привез домой он скромности остаток

И приручен со временем быть может.

Он тоже бабник, говорят.

Тем лучше:

К лицу мужчине два-три приключенья.

Коль меру знает он, с ним можно ладить.

К чему мне муж, которого пришлось бы

Учить и ласками подогревать?

Играть приятно лишь, когда партнер

Искуснее тебя.

Фи! Что за речи!

Нам весело, и мы одни. Зачем же

Стыдиться откровенности своей?

К тому же тот, кто приходил к тебе, —

Высокий, плотный...

Разве не хорош он?

Напротив, всем хорош. Завидный вес!

Прости господь, змеей вертеться будешь

Ты под таким Георгием святым.[427]

Ты вздор несешь! Супруг мне нужен крепкий,

Которого бульоном не придется

Подкармливать для пополненья сил.

Ведь муж-заморыш схож с блохой, в коробку

Посаженной, — знай, скачет вверх да вниз,

А толку нет — одно лишь раздраженье.

Тебе, быть может, хватит и лучинки,

А мне подай копье.

Но ведь из всех,

Кто ростом крупен, этот — самый глупый.

А потому, сестрица...

Нет, он скромен,

А скромность украшает человека.

Такой, как он, легко поддастся ковке,

Лишь накали его. Клянусь душой,

Он мне по нраву, и его сумею

Пообломать я.

Тсс, вот наш дракон.

Пусть небеса благословят вас, дамы,

Чей ум, краса, причуды несравненны,-

Вас, мудрая ученая особа,

И вас, монашка набожная, тоже.

Пускай они благословят ваш мозг,

Беременный — мы это видим ясно —

Какою-то безумною затеей.

И мужественность вашу заодно.

Вы, говорят, не промах и к тому же

В механике сильны — из-за границы

Вы привезли таран, который девство

Нещадно сокрушает.

Да, привез.

И этим вы гордитесь?

Без сомненья.

Опробуйте мой инструмент проворный —

И с вами он управится мгновенно.

Будь женщиною я под пару вам,

Его б, смельчак, вы о меня разбили.

Беда лишь в том, что честны мы с сестрою

И вам едва ль удастся доказать,

Что честь для нас большая — в вашем списке

Последней стать.

Довольно болтовни!

Она снижает цену вам, а так как

От гордости у вас в сердцах запор,

Наголодаетесь вы.

Тем печальней

Для нас.

Зато и много здоровее.

Сбивает с толку поведенье ваше

Влюбленных в вас мужчин — людей достойных.

Что дали вам все ваши превращенья,

Насмешки над гостями, и капризы,

И каменные лица? Только то,

Что видят в вас бесчувственных гордячек.

Мужчина, мир объехавший, для вас —

Чудовище, урод из балагана,

Который осмеянью подлежит,

Как будто он воспитан меж медведей

Иль псов цепных; его познанья, опыт

Вы отвергаете и рот раскрыть

Ему не позволяете. Но что же

За пользу принесло вам это?

Дальше.

Но вас еще научат уважать

Людей бывалых, умных, свет видавших,

И вы поймете к горю своему...

Сначала растолкуйте, ваша милость,

Как нам вас понимать.

И впредь живите,

Как жили раньше, как вам жить пристало,

А я от вас избавился. Что ж, смейтесь,

Но лучше вспомните, над кем смеетесь.

Взгляните на того, мадам Ученость,

Кто к вам явился и кого сочли вы

Невзрачным увальнем. Случиться может,

Что вы его увидите опять.

Да, может.

И увидите, как нежно

За ним ухаживает иностранка,

Как он обласкан знатною девицей.

Краса которой вашей не уступит,

Уж если не затмит ее.

И в этом

Нет невозможного.

Она моложе;

Глаза ее, как ваши, глубоки;

Ум столь же остр, как ваш; а состоянье,

Как я наслышан, превосходит ваше.

Вы присмотритесь, как она Пиньяка

Лелеет, почитает; как возносит

Его достоинства. Ему чужая —

Как ищет благосклонности его!

Чужая нашей нации — как сходит

С ума по нем! Да, присмотритесь лучше —

И многое увидите. Тогда

Запритесь у себя, судьбу кляните

И лейте слезы. Ведь она — красотка,

Изящная, любимая друзьями,

Для многих дам блестящих — образец

И тысячу дохода в год имеет.

Удаче друга вашего я рада.

Уж этот мне Пиньяк, ничтожный, льстивый,

Принесший вам оленью ногу в дар!

Ведь он мужлан мужланом! Странно только,

Как он, усвоивший за годы странствий

Лишь склонность к шутовству...

Любезный сударь!

Меня его удача не печалит,

Хоть ей дивлюсь я. Правда, он красив,

Но все-таки далек от совершенства.

Эх, мне б его удачу! Эта дама

Так ласкова, заботлива, разумна,-

Не говоря уж о ее богатстве,-

Что я не прочь бы сам на ней жениться.

Но кто она, скажите?

Англичанка

И подлинная леди: столь скромна,

Что на нее поднять глаза мужчины

Не смеют; столь вельможна...

Что тебе?

Та англичанка, сударь...

Продолжай.

Подъехала сюда в своей карете

И вам сейчас предстанет. С нею только

Ваш добрый друг Пиньяк.

Какая честь!

Жаль, что не мне досталась эта милость.

Сердитесь же, сударыни, бранитесь,

Завидуйте!

Вы, сударь, в нас ошиблись.

Я счастлив за тебя.

Благодарю.

Не замужем она?

Нет-нет.

Прелестна,

Нежна, изящна! — Вам все ясно, дамы? —

Друг, есть надежда?

Слабая.

Смотри

Не упусти ее.

Тебе кивают.

Как грациозна!

Вправду недурна.

Я посмазливей видела, но эта

И впрямь мила.

Ей туалет к лицу.

Она одета хорошо.

Богато.

Наряд, осанка, взор — все выдает

В ней женщину воспитанную.

Сударь,

Сгораю я желанием узнать,

Как имя этой дамы.

Марианна.

Я, сударь, не скажу, что зла на вас,

Хоть надо мною вы и посмеялись;

Но дворянину надо быть учтивей

И к женщине питать доверья больше.

Прилично ль даму сердца отвергать

При первом испытанье? Разве я

Вам уваженье выказать не в силах?

Его достойны вы.

Сейчас я занят

И недосуг мне с вами в спор вступать,

Но не забыл я тех веселых шуток,

Обидных прозвищ, злых насмешек ваших,

Предметом коих сделан вами я.

Когда я к вам пришел, ведомый страстью,

Чтоб вашим мужем стать и вам служить,

Вы мне, танцуя, ноги оттоптали,

Со мною взяли тон недопустимый,

Как со слугой держались, хоть и знали,

Что дворянин я и вполне достоин

Руки и сердца вашего. Спасибо!

Как вы злопамятны!

А эта дама —

Приветлива, красива, молода.

Ее любовь избранника возвысит,

И я свою судьбу благословляю.

Ваш ум и красота...

Вам не мешало б

Еще раз навестить меня.

Не смею

Вас беспокоить.

Можно ль с вашей дамой

Поговорить мне?

Умоляю вас,

Не надо: слишком едки вы. Что, если

Ее вы оскорбите ненароком?

Конечно, наш язык ей незнаком,

Но коль она поймет вас, быть скандалу.

Ее могущественные друзья

Врагами станут вашему семейству

И вас во всех грехах начнут винить.

Я съесть ее готова!

Оставайтесь

И впредь такой же скромной, благородной,

Как ныне, да молитесь за соседей.

Что скажете?

Рыбачка недурна,

И недурен улов, что ей достался.

Вы злы сейчас, безмерно злы, и сердце

У вас готово лопнуть.

Право, нет.

Сейчас оно вскричит: "О, будь он проклят!"

И ревностью себя начнет терзать,

И завздыхает.

Нет, вы в заблужденье.

Оно возвеселится.

Кто вам с другом

Внушил, что в мире нет мужчин красивей?

Их тысячи — да нет, десятки тысяч.

Так много их — умом, лицом, одеждой

Несхожих, — что они нам примелькались.

Какое благородство! Бескорыстье!

Ей-ей, я лопну со смеху.

Смеялись

Вы надо мной и знаю — почему.

Да полно вам! Причина посмеяться

У нас была, но вы здесь ни при чем.

Мы вас не знаем.

Так узнать придется!

Примите постный вид, глядите в землю!

Со мною спор — не майская игра!

Ну, ниже нос!

Чем это он разгневан?

Вон! Нет, не так, а пятясь, чтобы видеть

Я мог вас. Не смеяться — иль убью!

Он спятил!

На меня глазел ты тоже?

А почему бы нет?

Что за ухмылка?

Я знаю, что ты думаешь!

Не знаешь.

Ужель нет у людей иного дела,

Как над тобой смеяться, сумасброд?

Запомни: где бы ни был я отныне,

Один мой вид всех будет в скорбь вгонять.

Я отомщу за срам, который принял

От этой дерзкой, чванной, злой девчонки.

Не раздражай меня! Не смей смеяться!

На все пойду я, чтоб вас успокоить

И угодить вам.

Слушайте меня.

Иль прежнее презренье и немилость

Искупите вы равным им смиреньем,

Иль вы мерзавка. Вы за мной начнете

Ухаживать, а я над вами буду

Глумиться, называть вас потаскухой

Иль хуже и повсюду вас срамить.

Я так вас распишу и так ославлю...

Ах, сударь, будьте поскромнее.

Как!

Вы вновь смеетесь? Или возомнили,

Что женщина превыше всех законов

И может не бояться правой мести?

За что меня вы цените так низко?

Уйдем отсюда, милая сестра.

Не лучше ли вот так, для виду, спятить,

Чем ссориться с друзьями?

А ее

Не запугал я?

До смерти, ручаюсь!

Поверь, коль будешь с ней таким и впредь,

Достигнешь ты желанной цели скоро.

Я рад, что найден мною верный способ

Ухаживать, — боялся я, что мне

Не стать галантным кавалером. Буду

Держаться так же впредь.

И преуспеешь.

Как тешат эти олухи меня!

Ох, мне бока от смеха распирает!

Ухаживанье? Брак? Да чтоб им сгинуть!

Нет, наслажденье, остроумье, радость —

Вот что мне нужно. Если уж влюблюсь я,

Так в голову счастливую свою.

А это кто? — Не я ль вам нужен, сударь?

Вы, если ваше имя Мирабель.

Вы угадали. Что ж у вас за дело?

Вот слушайте. Есть девушка одна,

Которая давно вас любит нежно...

Оставьте эту сказку — чересчур

Она длинна, я ж девушкам не верю.

Я вижу. Но пришел я не как сват,

Чтоб петь хвалы ей, хоть она их стоит,

А чтоб сказать, что с нею были вы

Злы, ветрены, жестоки, вероломны;

Что, теша необузданность свою,

За преданность публичным поношеньем

И клеветою вы воздали ей.

Но так как дворянин вы и мужчина,

Советую язык попридержать

И впредь не рисковать о ней злословить.

А почему, позвольте вас спросить?

Я буду краток, сударь, хоть открою

Вам все, затем что вы мне по душе

И я хочу спасти вас от позора,

Который неминуем. В город наш

Приехал мой земляк, вельможа знатный —

Савойского он герцога[428] племянник.

Влюблен он в эту девушку, да так,

Что вам нельзя, как встарь, с ней обходиться

И честь ее опасно задевать —

Посватался вельможа к Ориане.

Следите за собой. Хоть брат ее

Благоразумен и сквозь пальцы смотрит

На ваши выходки, вельможа вспыльчив

И столь искусен в фехтованье, сударь, —

Особенно когда он страстью движим, —

Что вы должны быть крайне осторожны.

Итак, вельможа он?

Из самых знатных.

Поздравьте от меня ее. Надеюсь,

Вельможа не рассердится? Так, значит,

Мы стали титулованной особой!

Вот это да! Пускай господь хранит

Ее вельможество. Признаюсь честно,

Я прежде был ее слугою жалким

И мнил, что вправе с нею посмеяться

И вольность иногда себе позволить.

Теперь конец — свое я место знаю.

Но если ей дворецкий будет нужен,

На вид приличный и способный ловко

Портьеру придержать, подать накидку

И терпеливо ждать, вы за меня

Замолвите словечко.

Хватит шуток!

Держитесь как мужчине подобает —

Вот дружеский совет мой. До свиданья.

Постойте! Неужели это правда?

Могу ли я вам верить?

Как хотите.

А это не ловушка? Не капкан?

Не западня? Не удочка с наживкой?

Не волчья яма?

Я сказал вам ясно:

Хотите — верьте, нет — несчастья ждите.

Савоец знатный? Герцога племянник?

Да, это, богоматерью клянусь,

Успех огромный, партия на редкость!

Не позлословишь тут! Сказать по правде,

Я оскорблял ее, и мне бы нужно

Ей извиненья принести. Но это

Теперь за низость будет сочтено.

Признать я должен, что она всегда

Была скромна и хороша собою.

Меня она любила. Помышленья

Ее чисты, поступки безупречны.

Она из-за меня отвергла многих.

Свалял я дурака. Но тсс!.. Кто там?

Она! А с нею и ее вельможа.

Мужчина он внушительный, красивый.

Я чувствую себя ослом.

Супругу

Себе ищите, сударь, познатнее.

Ваш род настолько выше моего,

Что ваши комплименты объясняю

И лишь желанием повеселиться.

Не заслужила вашей я руки

И ваших чувств настолько недостойна,

Что если б я всерьез их приняла,

Я навлекла бы на себя насмешки

Всех тех, кому не по зубам сама я

И кто за то мое порочит имя.

К тому же я бедна.

Нет, вы — богатство,

Вы — добродетель, и хулить дерзают

Такую красоту и благородство

Лишь язвы государства, лишь подонки,

Которые, подобно паукам,

Раздуты ядом злобы.

Громогласно ж

Он рассуждает!

Назовите их,

Скажите, где найти мерзавцев этих,

Их имена моей откройте мести,

И вы увидите, как беспощадно

И быстро я, прекраснейшая дама,

Расправлюсь с теми, кто вас оскорбляет.

А это кто? Он не один из них?

Кто б ни был он...

Вам, сударь, что угодно?

Коль подлый ваш язык...

Не знаю я

Ни вас, ни что вам надобно.

Но, сударь...

Коль он иль кто другой...

Но, ваша светлость,

Я не знакома с ним, хоть, без сомненья,

Он человек достойный.

Ваша воля.

Но вздумай он порочить ваше имя...

Покуда же не до него мне. Скоро

Утратит опекун над вами власть,

И к алтарю пойдем мы, дорогая,

Какие б вины не взводил на вас

Весь мир, которого вы мне дороже.

Уф, пронесло! Вельможа-то задирист!..

А как она вступилась за меня!

Теперь мне жаль, что он ее получит.

Конечно, сам я не хочу жениться,

Но мне, а не вельможе-забияке

Ее похитить девство надлежало б...

Ужель ее он оседлает? Эх,

Я тысячи экю[429] не пожалел бы,

Чтоб он остался с носом.

Жирно будет,

Коль стану я терпеть побои ваши

Да сверх того помалкивать. Я драться

Вас отучу!

Поди сюда, приятель.

Не знаешь ли ты, где живет савойский

Вельможа, с кем ты, верно, разминулся?

Да, знаю это так же, как и то,

Что в дураках вы.

Подойди поближе.

Вот деньги, а взамен скажи мне правду.

Скажу, но не за деньги, хоть люблю их.

Побит я тем, кто одурачил вас,

А я в отместку вам его и выдам.

Тут нет савойца и вельможи нет.

Так. Продолжай.

Все это грубый фарс,

Придуманный Люжье. Савоец этот —

Сосед наш, честный дворянин де Гар.

А цель интриги знаете вы лучше,

Чем я.

О да! Теперь я понял все.

Я желчь свою излил. Прощайте, сударь.

Каким слепым щенком я был! Позор!

Лицо себе он умброю[430] закрасил,

Заляпал мушками — и я попался,

Стерпел его надменность и позволил

Ему ломаться, важничать, грубить!

Ну встреться он мне только! Я ему

Сполна воздам за дерзкую затею.

Ужели он добиться хочет цели

Посредством ожерелья из свистулек

Да пары разукрашенных штанов?

Опять они? Ха-ха! Держи! Ату их!

Вельможа, ну зачем вы так суровы?

Скажите же мне ласковое слово.

Свой фарс дурацкий прекратите, шут,

Иль спесь, де Гар-савоец, с вас собьют.

Де Гар, меня потешили вы славно.

Сударыня, кривлялись вы забавно.

Дай только небо вашей шайке всей

И вам самим чуть-чуть быть поумней.

Засим позвольте скромно удалиться.

Мы разоблачены бесповоротно.

Клянусь, слуга твоих подруг нас предал,

Чтоб за побои отомстить Люжье.

Чума срази бесстыжего злодея!

А я-то так надеялась!.. О горе!

Теперь он нас насмешками доймет.

Терпение! Я тоже вне себя,

Но предприму еще одну попытку.

А если уж не хватит красноречья,

Заговорит клинок.

Нет! Лучше я

Погибну!

Полно! Поживем — увидим.

Пойду сменю нелепый свой наряд.

Смелей! Держитесь так, как вас учил я,

И все, поверьте мне, пойдет на лад.

Кто храбр, тот после первой неудачи

Не сдастся. Нет, должны мы доказать

Любителям чужих краев и нравов,

Что наш французский домотканый разум

Способен с ними справиться. Пускай

Бахвалятся они, взяв верх над нами,-

Наш час придет. Вы отомстить хотите?

О да.

И выйти замуж?

Без сомненья.

Так слушайтесь меня и выполняйте,

Что я скажу. Есть у меня в запасе

Другие средства, и убью трех зайцев

Я выстрелом одним. Ну, мне пора.

Желаю вам удачи.

Я готова.

Пусть лишь посмеет сунуться ко мне!

Ужель вы так и будете, хозяйка,

Стоять здесь ротозеям на потеху,

Чтоб люди вас сочли бог знает кем?

Отстань.

К лицу ли вам торчать у двери

Того, кто вас отверг?

Ах, замолчи!

Я умоляю вас зайти в таверну,

Глотнуть вина. Ведь тут, того гляди,

К вам блудодей какой-нибудь пристанет.

Дай мне венок и жди меня вон там.

Гляди — она! Ну, что я говорил?

Она в тебя без памяти влюбилась.

Предстань ей и штурмуй ее немедля.

Сударыня, как рано встали вы!

Вас что-то растревожило, наверно?

Как! Ивовый венок у вас в руках?

Возможно ль? Неужель красе подобной

Придется пропадать? Увы, беде

Теперь уж не поможешь!

Что ж, тем хуже. —

Сударыня, я вам желаю счастья.

Его достойны вы. А мне в удел

Лишь позднее раскаянье досталось.

Не зависть — скорбь мне наполняет сердце:

Вкусите вы блаженство и восторги,

Которые могла бы я вкусить,

Будь я умней... Но уж таков мой жребий.

Я вас прошу ее не беспокоить —

Ей непонятна ваша речь. Меня же

Преследовать, как зайца, — труд напрасный.

Пришла я не затем, чтоб вас корить

За ветреность, хотя я вас любила

И притворялись вы в меня влюбленным;

И не затем, чтоб за себя бороться, —

Ведь мы чужие, хоть могли бы стать

И близкими, будь вы чуть-чуть упорней.

Я не хочу мешать подруге вашей.

Венок мой — знак того, что я смирилась,

Хоть подавить бессильна вздох невольный,

И что былую власть мою над вами

Я ей передаю, хоть утешаюсь

Тем, что меня вы все-таки любили.

От всей души желаю счастья вам,

А вы взамен, молю, не откажите

Мне лишь в одной любезности — позвольте

Сегодня с вами мне побыть, увидеть,

Как вы себя с лей свяжете, — и только.

Не стоит.

Не отказывайте мне.

Мы в брак вступаем тайно и гостей

На свадьбу не зовем.

Не станет явной

От моего присутствия она.

Венчаемся мы за городом.

Пусть!

Есть у меня карета и вдобавок

Сердечная готовность вам служить.

Теперь иль никогда! Ведь я ж сказал:

Она с ума сойдет, тебя лишившись.

Займи мою возлюбленную, друг,

А я скажу назойливой девице

Два слова и сейчас же к вам вернусь. —

Теперь вы видите весь вред капризов,

Причуд, безумств и вздорного упрямства?

Вы видите, что значит быть строптивой,

Осмеивать привязанность мужчин

И презирать в гордыне непомерной

Их, словно комаров? Как это гадко!

Как пагубны самовлюбленность женщин

И своеволие, что их лишает

Сначала — счастья, после — доброй славы!

А вот пред вами образец смиренья,

И верности, и нежности.

Скорблю

Я о своих ошибках — говорят,

Грех искупить раскаяньем мы можем.

Когда бы, сударь, выпало мне счастье

(Не спорю, я сама его разбила)

Понравиться вам (нет, я не пророчу,

А лишь мечтаю вслух), вы б удивились

Тому, как я скромна, нежна, послушна.

Склонна к безумствам юность, и порой,

Стараясь отстоять свою свободу,

Мы, девушки, границы переходим.

Разумные слова.

Когда же нас

Те, за кого мы вышли, обуздают

И шелуху тщеславья с нас сорвут,

Брак нас преображает, и супруга

Находят в нас жен преданных и нежных.

Страшитесь молчаливых недотрог,

В чьих мрачных душах для любви нет места,

А девушке свободной и веселой —

Пусть даже с виду ветрена она —

Доверьтесь смело и без опасений,

Хотя б она была спесива с вами.

Каприз пройдет — и засверкает ярко

Алмаз, очищенный от грязной глины.

Такой была б и я, поверьте мне.

Возможно ли?

И счастливы вы были б,

Умей ценить вы подлинное чувство.

Один закон я знала б — вашу волю.

Но для меня надежды нет... Я вижу,

Вы молоды, беспечны, и покуда

Бок о бок с вами не стоит супруга,

В житейском море вашему челну

Грозит опасность. Чтобы управлять им,

Супруге вашей нужно отличаться

Не знатностью, а добротой, терпеньем,

Заботливостью, нежностью. Она

На корабле супружества, где каждый

Дюйм такелажа ей известен, — лоцман.

Но что я говорю? О, как мне стыдно!

Я вами восхищен! Теперь мне жаль,

Что упустил я вас...

Отлично, мальчик!

Теперь она твоя — и без подвоха.

...Но было бы безумьем, преступленьем,

Когда б я отказался от надежды

На партию столь редкую...

Не спорю,

И все-таки...

...Будь выбирать я властен,

Я б твердо знал, кого мне предпочесть:

Мы с вами — земляки, она чужачка;

Кто знает, как ее друзья...

Вы вправе

Решать и поступать, как вам угодно,

А я — и это докажу — любила

И впредь любить вас буду.

Подойди же

И рядом встань. Я покорен тобой,

Я на тебе женюсь — вот и священник.

Нет, сударь, возвратитесь к вашей даме.

Мне ль партии столь выгодной мешать?

С вас маску сорвала я — и довольно.

Что это значит?

То, что вы попались.

Хоть я и не из знатных чужестранок,

А все же раскусила вас и вашу

Хваленую красотку. Я узнала,

Где родилась она, и как росла,

И как вела себя. Мне все известно:

Кто совратил и содержал ее,

В какой святой обители нашла

Она приют, когда ее он бросил.

Вы побледнели? Ах, какая жалость —

Столь опытный, видавший свет мужчина

И в дураках остался!

Как она

Могла узнать?..

Да, это англичанка,

Но ставшая француженкой почти.

Надеюсь я, вам хорошо с ней будет.

Одна беда — не знаю я, во сколько

Вам обошлась она. Мне неизвестна

Цена нарядов, взятых напрокат,

И сколько вы должны ростовщику

За эти жемчуга.

Да вы серьезно?

Еще б! Она же лондонская шлюха,

Одна из тех английских потаскушек,

Лихих подруг торговцев прогоревших,

Их привозящих к нам через канал

В худых туфлях и в рваной нижней юбке,

С одной надеждой и в одной рубашке.

Все разузнала я и без гадалок.

Она зовется Попрыгунья-Джен,

Сперва была у леди камеристкой,

Затем споткнулась и сломала ногу,

Ушла, и промышляла в одиночку,

Во многих передрягах побывала

В те дни, когда аренду фермер платит,[432]

И, цвет лица вконец себе испортив,

В Париж перебралась.

Как мы попались!

Меня ль вам запугать подобным фарсом?

Меня ль вам уязвить подобным жалом?

Но продолжайте — вы же ведь для брака

И созданы. А кто нашел вам даму?

Ваш Мирабель? Вот настоящий друг

И женской красоты знаток тончайший!

Прощайте и мужчиной будьте впредь.

Тогда, быть может, вас и полюблю я.

Клянусь, мне стыдно, бесконечно стыдно,

Что девушка так посрамила нас!

Но делать нечего теперь. А эту

Косую стерву...

Я не зря боялся! —

Ступай, ты больше не нужна. А платья

Отдай — мы их вернем.

Прошу прощенья.

Себя не даст в обиду англичанка.

Коль вы ко мне зайдете, я, конечно,

Вас награжу за этот реквизит,

Ну, а пока себе его оставлю.

Вот так-то!

Пусть идет ко всем чертям!

Эх, как нам не везет в попытках наших!

Но не грусти. Лишь женщина она,

И даже если ей свой ум одолжит

Сам черт, мы все равно ее доймем.

Я снова слепо верю вам, учитель.

Еще б! Не покладая рук тружусь

Я ради вас... С минуты на минуту

Сюда придет Беллер, чтоб злость сорвать

С обычной резкостью своей.

Надеюсь,

Меня он не побьет?

Нет, воспитанья

Он не лишен. Готовьтесь.

Я готова.

Подлажусь я к нему и терпеливо

Все вынесу. А как идут дела

У Орианы?

Хуже быть не может;

Покинутою чувствовать себя

Не слишком сладко девушке влюбленной.

Бедняжку жаль — она ведь так красива!

Коль глух к ее страданьям Мирабель,

Не человек, а зверь он.

Ты готова?

Беллер сейчас здесь будет. Не успею

Я о своей удаче вам поведать.

Окажу одно: тебе такой желаю.

Условный знак ты помнишь?

Да. Ступай.

Как! Это вы?

Я счастлива вас видеть.

Я рад, что вы учтивы и любезны.

Смотрите лишь, чтоб так же было впредь.

Присядьте-ка и, чтобы доказать,

Что больше вы не желчны, не ехидны

(Вновь вашей жертвой стать я не хочу!),

Глядите на меня, не отрываясь,

Не шевелясь, в лице не изменяясь,

Не то погибли вы. Дерзните только

Поморщиться иль выразить досаду

(Смотрите мне в глаза — мы здесь одни!),

И поступлю я с вами так, что даже

Словами трудно выразить.

Я вся

В распоряженье вашем.

Ну так встаньте

И поухаживайте-ка за мной —

Мне видеть вас угодно в этой роли,

Но не дотрагивайтесь до меня

И лгать не смейте. Начинайте.

Если

Моя краса убогая дает

На вашу милость право...

Вы хитрите

И льстите мне. Каких вам там еще

Угодно милостей? Не отвечайте —

Ждет трепка вас, коль вы солжете вновь.

Я ли не знаю вашего ехидства

И вашей гордости? Не шевелитесь,

Не злобствуйте!

Я неподвижна, сударь.

Да разве вы, — живее соглашайтесь,

Иль я из вас согласье выбью! — разве

Вы иль любая женщина другая

Не столь же недостойны нас, мужчин, —

Не только что приличных, но уродов

И подлецов, — как благодати черт?

Да, недостойны.

Твердо верьте в это

И, может быть, спасетесь. Сознавайтесь,

Что мы, женясь на вас, великодушны;

Что мы по вас томимся и страдаем

Из чистого великодушья...

Да.

...Что, если мы за дерзость и упрямство

Вас бьем, — так лишь из жалости...

Конечно.

...И что не заслужили вы, нахалка,

Бессовестная, дерзкая... Не смейте

В лице меняться!

Я не смею, сударь.

А если шевельнетесь...

Ни за что!

Смотрите ж на меня вы, трясогузка!

Я — благородный человек?

Еще бы!

А вы меня посмели...

Пощадите!

Ошиблась я, не оценив ни вас,

Ни благородства, ни достоинств ваших.

Была слепа я.

То-то же! Свой грех

Вы этим искупаете отчасти.

Исправлюсь, сударь, я и научусь

Быть вас достойной.

Подойдите ближе.

Раскаялись вы в низости своей?

Чистосердечно.

За себя вам стыдно?

Да, стыдно.

Плачьте.

Это очень трудно.

Ревите так, чтоб слышал весь Париж;

Завойте так, как будто обезьянку

Вы потеряли. Я хочу вас видеть

В слезах.

Сюда!

Как! Вы опять смеетесь?

Вы вновь границы преступили?

Да,

Смеемся мы от всей души над вами.

Да что же это? Ураганы? Или

Разверзся ад и фурии взбесились?

Опять я в дураках?

О да, и снова

Окажетесь не раз, коль не уйметесь.

Не стыдно ль злость на девушках срывать?

Вот так мужчина!

Пусть вовсю ярится,

Пусть в злости все пределы перейдет, —

Нам видеть это будет любопытно.

Ну, продолжайте, сударь!

Вот чурбан!

Он даже пальцем шевельнуть боится.

И он пришел, чтоб девушек пугать,

Чтоб угрожать дворянкам, корча рожи?

Да он же не мужчина — майский столб,[433]

Он пудинг пересохший!

Злитесь, сударь,

Крушите все!

Спаси меня господь!

Взгляните дерзко вновь на эту даму,

Осыпьте бранью нас! Нет, мы ошиблись:

Он не мужчина, а батрачка с фермы

В мужском наряде.

Я того же мненья.

Что сделают со мною?

Подкупили

Ее, чтоб оскорбила нас она.

Мужчина — тот вести себя умеет,

Воспитан и галантен дворянин;

А это — тварь, которую содержит

Какой-нибудь лудильщик. Борода

И то у ней фальшивая.

Проверим,

И если он...

Голубки, отпустите!

Вы ж христианки!

Слышите, соседки,

Как он заговорил!

Я так немного

Прошу у вас! И коль когда-нибудь

Я потревожу вас, иль слово молвлю

Насчет того, чтоб женщину прибить,

Иль о красавицах помыслю дерзко,

Иль что-нибудь скажу не в вашу честь, —

Тогда, клянусь, я ревеню достану

И сам себе желудок свой прочищу.

Я вам пришлю отвар.

Пусть надо мной

Смеются — все я вытерплю покорно,

На все согласен я.

Ну, если так,

Я на поруки вас возьму. Но все же,

Когда придете в следующий раз

Ухаживать за мною, не буяньте,

Не снаряжайтесь так, как будто вы

Медвежий поводырь.

Даю в том слово.

Давно я поняла вас.

Я виновен,

Но докажу, что я вести себя

Как дворянин умею.

Так-то лучше —

Учтив быть должен истый дворянин.

Мы верим — вы исправитесь и вам

Свободу возвращаем. Но всерьез ли

Вы нас боитесь?

Да, я вас боюсь

И всей душою чту.

Тогда прощайте.

Когда опять ухаживать придете,

Старайтесь с дамою покротче быть.

Батрачка? Тварь, которую содержит

Лудильщик? Что ж, я сам их раздразнил

И заслужил быть ими четвертован.

Теперь понятно мне, какой я трус,

Осел и негодяй.

Тот бесноватый!..

Давай-ка мину постную состроим.

Не надо! Смейтесь надо мной, да громче.

Не столь дурны манеры наши, сударь.

Я это заслужил. Прошу, зовите

Меня глупцом, щенком и даже бейте.

Ну нет! Мы знаем вас.

Не возражать!

Что ж, если так, вы дурень и тупица!

Нет, я тупица из тупиц! Теперь

Меня прибейте. Живо!..

Так. Довольно.

Теперь меня осмейте. Так... Прощайте

И каждый раз при встрече надо мной

Глумитесь.

Будет так, как вам угодно.

Чем я не угодил вам, господа?

Как вам не стыдно быть жестокосердым,

Бесчувственным и равнодушным к даме,

К страданиям ее и к совершенствам?

Она ль не любит вас? Не вы ль причина

Ее безумья и не из-за вас ли

Она так безучастна ко всему?

Ужель вас не обязывает это

Взаимностью ответить ей?

Полегче!

Не будьте столь настойчивы со мной.

Будь в вас хоть капля разума, иль чувства,

Иль благородства...

Что с ним толковать!

Считает он за честь губить красавиц. —

Ты вид мой унаследовал — не душу.

Порукой в этом — выходки твои.

Уж раз ты не излечишь Ориану,

Хоть пожалей ее и докажи,

Что есть в тебе от человека нечто.

Меня с ума сведете вы.

Позвольте

И мне сказать вам кое-что. Для вас

Блаженство — женщин обрекать мученьям,

Пренебреженьем их казнить нещадно.

Вы бедную сестру мою сгубили,

Да сжалится над ней господь! Но знайте,

Что чуть она умрет (едва ль возможен

Другой исход), как скрестим мы клинки —

Вдвоем нам на земле не жить.

Спокойней!

Меня уловки ваши не проймут.

Я не боюсь ни их, ни громогласных

Угроз савойцев разных. Я не злобен

И наслажденья в том не нахожу,

Чтоб умываться женскими слезами,

Хоть я на взгляд ваш дик и своеволен.

И я умею там, где это нужно,

И помощь оказать, и пожалеть,

Как это дворянину подобает.

О горе, горе! Страшное несчастье!

Увы, бедняжка при смерти! Она

Людей не узнает и речь теряет.

Как! Умереть из-за любви к такому?..

Нет, лучше умереть из-за собаки,

Чем чахнуть по убийце своему.

Теперь и не взгляну я на мужчину,

Покуда все о нем не разузнаю.

Вы совершили, сударь, славный подвиг,

Так, между делом, девушку убив.

Вот покоритель женщин!

Покоритель?

Нет, висельник, подлец, сапожник грубый!

Ступай и скрой навеки свой позор,

Тебе среди людей нет места, изверг,

Чудовище!

Коль честность в вас осталась

Или хоть понаслышке вам знакома,

Последуйте совету моему:

Свои подвязки взяв, ступайте в лес

И сук там выберите покрасивей,

Чтоб и в петле казаться дворянином,

А в назиданье гордецам другим

Проступок опишите свой.

Прочь, кошки!

Мяуканьем и визгом не надейтесь

Разжалобить меня, коль нет причины

Для жалости.

Вот вам причина ваша.

Не человек вы, если не взволнует

Картина эта вас!

Увы, бедняжка! —

Сударыня, меня вы узнаете?

О, что у ней за взгляд!

Я вас узнала:

Вы — крестный мой, а господин вот этот...

Ну, кто же я?

Вы — Галльский Амадис. —

Ох, сердце! — Дамы, вам любовь знакома?

Мечталось ли вам о садах цветущих?

Мне грезится блуждающий огонь.

Все ближе он. Спасайтесь! Прочь бегите!

Кто это? Мне лицо знакомо... Ах,

Как голове легко!

Вам нужен отдых.

Не до него мне — завтра в храм иду я

И времени займет наряд мой много:

Должна я быть прекрасной. Я встречаю

Любимого. Скажите, где зарыт он?

Не умер он.

Клянусь, ее мне жаль!

Он умер для меня.

Не столь я низок,

Чтоб заставлять ее страдать и дальше. —

Мне протяните руку.

Как вы нежны,

Как ласковы! Хотите, я судьбу

Вам предскажу?

Как взор она вперяет

В меня!

С лица прекрасны вы, хоть льстивы.

Клянусь, у вас подружек будут сотни!

Помолитесь ли за меня вы завтра,

Когда умру я, и по мне велите ль

Звонить в колокола?

Я недостоин

Оплакать вас. Вы знаете, кто я?

Хотела б это знать.

О, эти слезы!

Как тронут ими я!

И вы в слезах?

Ужель любимой вы лишились тоже?

Нет, надо мной смеетесь вы... Но мне

Уже пора домой, чтоб помолиться.

Ах, Ориана, милая, простите

Меня за все. Нет, лучше презирайте —

Вполне я это заслужил.

Уйдите.

Она дрожит, и приступ будет тяжким,

Коль вы ее взволнуете.

Конечно,

Она тебя не узнает, но ей

Тебя приятно видеть... Улыбнулась!

Что ж я не слышу смеха? Смейтесь! Смейтесь!

Какого черта вы грустите, если

Пред вами столь смешной предмет, как я?

Довольно легкомыслия! Сейчас

Не время и не место для веселья —

Я слишком много веселился раньше,

Себя и эту девушку сгубив

Тем, что себе во всем давал потачку.

Как в этом каюсь я теперь!.. Взгляни.

Что с ней?

Она безумна.

Неужели?

Да. И тому виною я.

Ну, это

Естественно — все женщины страдают

То тихим помешательством, то буйным,

То манией величия. Они

Безумны, словно мартовские кошки.

Общаться с ними можно, лишь связав их.

Я сам едва удрал от целой стаи

Таких же сук взбесившихся... Итак,

Она мертва?

Не дай того создатель!

Нет, дай-то бог! Пока не охладеют

Они, как камень, верить им нельзя.

Что бы они ни делали, какими

Ни выглядели б, я им не поверю,

Пока навек не смолкнет их язык,

И челюсть не отвалится, и в гроб

Их накрепко не заколотят. Можно

Поговорить мне с нею?

Нет, мой милый.

Уйди на время лучше.

Я пройдусь

И вновь назад. А ты остерегайся.

Она, сказал ты, женщина?

Да.

Вдвое

Будь осторожен. Пусть меня повесят,

Коль не морочат голову тебе.

Прочь, дуралей! Как ты теперь мне мерзок!

При всех тебе обет свой приношу я,

А с ним раскаяние и любовь.

Отрадно слышать.

Если только снова

Вернется разум (потому что был бы

Без этого наш брак несчастьем) к даме,

Я предпочту ее наизнатнейшим

Красавицам и Франции и мира.

Покуда же молиться за нее

И горько сожалеть о ней я буду.

Ему зачтется это.

Нам кивнула

Она, чтоб мы ушли.

Оставим их.

Ах, друг мой, мне б хотелось...

Что такое?

Она опять заговорила бойко.

Но страх и стыд сковали мой язык.

Не бойтесь, говорите.

Я здорова,

Здорова совершенно. О, не смейтесь!

Я поступила так, чтоб тронуть вас,

И к этому поступку побудила

Меня моя чрезмерная любовь.

Простите же меня!

Но продолжайте.

Кто надоумил вас?

Клянусь, никто

Не догадался, что я затеваю.

Итак, вы мой?

Да-да, я вас жалею,

Но после свадьбы будьте поразумней.

Так, значит, это трюк и только?

Вы

Хотите пристыдить меня?

Напротив.

На вас жениться жажду. — Все сюда!

Здесь чудо! Эта дама вновь здорова.

Она лишь от желанья выйти замуж

С ума сходила, чуть не померев.

Наставьте же ее на путь. Доколе

Мир будет лжив? — Что, милочка, попалась?

Ну, как дела?

Ты был пророком, друг:

Девица-то здорова-прездорова,

А хворь ее — обман.

Я так и знал.

В любом обличье — ведьмы ли, святой ли —

Они всегда нам голову морочат.

А ты, глупец, так долго верил ей?

Да ведь она мильон мужчин успеет

За пять минут надуть.

А я ведь врач,

Раз от безумья исцелять умею!

Не будьте наглецом!

Ступай себе

Своим путем — я от тебя отрекся.

А впрочем, что-нибудь еще придумай —

Тогда тебя, быть может, полюблю я.

Мне будьте благодарны, господа, —

Я исцелил ее. О ней пекитесь,

Чтобы припадок не возобновился.

Идем, Беллер, опубликуем курс

Лечения девиц.

Повеселимся?

Конечно.

С нас довольно их затей.

Дай бог им всем сойти с ума скорее.

Она здорова вновь. И то удача!

Еще бы!.. Ну, не плачьте, Ориана.

Я больше на мужчин и не взгляну.

Ах, дурочка! Открой ты мне свой план,

И Мирабель не восторжествовал бы.

Ему и так торжествовать недолго.

Люжье доверьтесь и не беспокойтесь —

Я целиком на вашей стороне.

Напрасно не краснейте, Ориана:

Мы вам друзья, а ваш поступок честен.

Не может небо не вознаградить

Столь верную любовь. Сверитесь с духом,

Чтобы воздать насмешнику презреньем.

Еще один удар, и он добит.

Он уличит нас.

На худой конец.

Но есть в нем чувства добрые, и надо

Их пробудить, застав его врасплох.

Я голову даю на отсеченье —

Ее он любит, хоть скрывает это

Под напускным презреньем. Он смягчится.

Она переоделась?

Все готово.

Я план обдумал.

Собрались опять

Они попутешествовать. Забыты

Их брачные намеренья.

А мы

О них напомним.

Где его родитель?

Он дома. Зная замыслы мои

И Ориану всей душой жалея,

Он кой-кого из преданных друзей

На помощь нам привлек.

Тогда за дело!

Хорошие слова! Пусть и дела

Не хуже будут.

Я уж постараюсь.

Поверьте, коль для одного из них

Нам лед разбить удастся, остальные

Из той же чашки захотят испить.

На вид мои девицы неприступны,

Но я-то знаю, как и отчего

Их сердце бьется, как в игре любовной

Они свои растратить силы жаждут.

Одно из двух им нужно: или муж,

Иль пост, чтоб кровь поостудить, и келья.

Итак, смелей!

Вы придали мне сил.

Ты все еще упрямишься?

Отец,

Простите, но решил я в путь пуститься.

Себя не дам я приковать к жене,

Чтоб прозябать здесь и влачить, как цепи,

Груз прихотей и хитростей ее.

Жена любая в первый день — голубка,

А на второй — брюзга, на третий — ведьма,

А на четвертый — просто скандалистка.

Иль не видали вы, какие сцены

Девицы учиняли нам до брака?

А что же будет после? Неужели

Нам штучки их терпеть?

Вы это все

Придумали.

Чтоб сохранить свободу.

Найди я то в девицах, что искал...

Дур и трусих, тебе во всем покорных?

Переменись!

Переменюсь не раньше,

Чем с женщиной, меня достойной, встречусь.

Тогда вернусь я и останусь с ней,

А до тех пор бродить по миру буду.

Мне в море жизни легче утонуть,

Чем в гавань брака свой направить путь.

Решился ты?

Конечно. Я опять

Отправлюсь в путешествие.

Мы тоже.

Мы вновь к твоим услугам, вновь готовы

С тобой искать в чужих краях удачи,

Затем что в наших ждут нас лишь насмешки.

Ужель вам никогда не приходилось

Читать иль слышать о стране счастливой

(Пусть до нее десятки лет пути

И под звездой лежит она зловещей),

Где женщин нет и не было от века,

Где нет и духу этих гнусных тварей

С их гнусными пороками? Туда,

Где преступленьем тяжким почитают

Признанье в том, что матерью рожден ты,

Изменой черной — к женщине любовь,

Уехал бы охотно я.

В скитанья

И вы пуститься жаждете?

Да как!

Жить на луне и там чинить заборы —

И то милей, чем здесь терпеть обиды.

Но почему вы не открылись мне?

Я б дочерей своих сумел приструнить.

Мечтаю я пристроить их. Вы ж оба —

Достойные богатые дворяне.

Я знаю ваши семьи. Почему ж

Вы мне о ваших чувствах не сказали?

Еще раз попытайтесь, а затем

Я сам вмешаюсь в дело.

Нет уж, лучше

Лудить кастрюли или делать гвозди!

Ведь даже королевские гвардейцы —

Ничтожные пигмеи то сравненью

С девицами такими. К ним явлюсь я

Не раньше, чем вы ссудите мне панцирь

И две-три мощных пушки.

Но они же

Вас не съедят.

Они съедят меня,

И вас, и дюжину мужчин потолще —

Желудки их любого переварят.

Они, коль дать им в руки нож мясничий,

Разделают меня на фарш в два счета.

Но не пора ли нам?

Неужто вы

Столь неучтивы, чтоб покинуть город,

Не попрощавшись с ними?

Не преминем

Мы поблагодарить их на прощанье.

Да, сударь, мы приличья соблюдем.

Последним я пойду с мушкетом добрым,

Чтоб вас прикрыть на сорок футов с тыла:

Я амазонками по горло сыт.

Я сам себе поклон отвешу низкий

И руку дважды молча поцелую,

А если не учую никакой

Опасности и встретят нас любезно,

Поговорю, быть может, с вашей дочкой,

Но загодя надену панцирь и,

Чтоб тыл свой защитить, с собой на сворке

Пса приведу.

Вы человек веселый.

Нет, просто осторожный. Раз обжегшись,

Я должен быть во всеоружье.

Сын,

Не торопись с решением, но если

Увижу я, что ты всерьез решил

Уехать, я приду проститься с вами.

Пока что — до свидания.

Есть средство

Заставить их остаться.

Без сомненья.

Покинув их, стяжаем славу мы.

Ее стяжаешь ты, а мы лишимся.

Пиньяк, ты глуп! Девицы любят вас

И рады сделать все, чтоб вас добиться,

Но сохранить достоинство при этом, —

Любезность их отца весьма прозрачна.

Когда б я думал так...

Молчи, отступник!

Иль хочешь ренегатом стать?

Друзья,

Давайте удерем скорей подальше

От ветрености их и от коварства.

Из этих попрыгуний что за жены?

Хоть за ноги держи ты их всечасно,

А все равно рогов бояться будешь.

Вас, сударь, Мирабелем звать?

Вы правы.

Я вас ищу — мне указал отец ваш,

Где вы.

Добро пожаловать! Могу ли

Узнать я, как зоветесь вы?

Фоссе.

Приказчик я. Служу у Лавердюра,

Купца и вашего знакомца.

Как он?

По-моему, недурно. В Орлеан

Сейчас он по своим делам уехал.

Вдвойне я рад вас видеть. Ваш хозяин —

Честнейший человек. Уже обязан

Ему я многим, и придется вскоре

Мне вновь к нему прибегнуть.

Не стесняйтесь.

Так с чем же вы пришли ко мне?

Вот с чем.

Вы помните, конечно, одного

Купца из Генуи...

Я многих помню.

Но этот должен был особо прочно

Запечатлеться в памяти у вас.

Его Альберто звали. Он спасен

Был вами от убийц вблизи Болоньи.

Я тоже жил в Италии тогда

И вам носил домой покупки ваши,

Хоть вы меня не помните.

Нет, помню,

Равно как и Альберто. Он достойный

Был человек. О большем вспоминать

Не стану я, чтоб не прослыть нескромным.

Так что же с ним?

Он умер.

Очень жаль.

Он завещал сестре все состоянье,

Но вам часть драгоценностей своих,

Признательностью движимый, оставил,

На смертном ложе попросив сестру

Сберечь и передать вам их, коль скоро

Она его покоем дорожит.

Она же, выполняя волю брата

И ценный груз доверить не решаясь

Ни слугам, ни друзьям, сама вчера

Приехала в Париж, где мой хозяин

Свой дом ей предоставил.

Это чудо!

Нет, правда. Эта дама молода,

Богата, хороша, любима всеми.

А память брата так ей дорога,

Что, завещай он и сестру вам тоже,

Она б за вас, не споря, вышла.

Можно ль

Увидеться мне с ней?

Она о том же

Мечтает.

А когда?

Чуть-чуть попозже.

Она пока что платит по счетам

И драгоценности приобретает.

Она богата?

Будет счастлив тот,

Кому она достанется: покойный

Изрядное оставил состоянье.

И хороша собой?

Нет итальянки

Прекрасней и любезнее ее.

Я должен с нею встретиться.

Она

Была бы рада вас принять сегодня,

Но к встрече приготовиться ей нужно.

Придите лучше завтра.

Мне б хотелось

Хотя бы глянуть на нее покуда,

А уж с визитом я потом явлюсь.

Извольте, я вас буду ждать.

Спасибо.

Дом мне знаком. Прийти я не замедлю.

Рад вам служить.

Ты, Мирабель, счастливчик!

Что это за Альберто?

Был такой

Купец почтенный. Довелось однажды

Мне от убийц его спасти, и он

Был так учтив, что не забыл об этом.

Уже предвижу я, как ты, поборник

Мужской свободы и любитель странствий,

Прочтешь в глазах сюда прибывшей дамы

Предлог и повод отложить поездку,

Чем осрамишь нас всех.

Не беспокойся!

Я с нею встречусь лишь наследства ради.

Но коль оно к ее пришито юбке,

Тебе конец... А мы ее увидим?

Да. Ей представясь, я и вас представлю.

Но неужель ты склонен видеть женщин?

Я думал, от любви ты исцелен.

Нет, я еще готов опять влюбиться,

Лишь бы меня хоть малость поощрили;

Поездить же хочу, чтоб посмотреть,

Повсюду ли чертовки эти властны,

И если да, я в монастырь уйду,

На странствиях навеки крест поставив —

Затворником милей мне быть, чем вечно

Осмеянным глупцом.

Ну полно, полно!

Вернусь я скоро и отчет вам дам,

А вы пока в дорогу собирайтесь.

Уверен я, что, даму разглядев,

С отъездом я не задержусь.

Ступай же.

Мы будем ждать тебя — у нас с тобой

Одна судьба.

Ты нас найдешь в таверне,

Где в хересе мы наш позор утопим.

Коль эта дама вправду итальянка

И друг ей нужен, отрекомендуй

Меня красотке, и задать работу

Я ей сумею.

Хвастаться довольно!

У нас и так по горло дел. Идем.

Последняя попытка!

Я надеюсь,

Она успешной будет.

Дай-то бог!

Кто нас проводит?

Ваш слуга. Соваться

Де Гару или мне туда нельзя:

Спугнуть приход наш Мирабеля может.

Идите же и помните — не трусить:

Своих вы не утратите дружков

И вами помыкать они не станут.

Такими же, как прежде, будьте с ними

И верх возьмете.

Но не в силах больше

Я быть язвительною недотрогой.

И незачем.

В него я влюблена

И нынче же должна ему открыться.

Я не желаю изгонять из сердца

Того, кто мне по нраву.

Вам никто

И не давал подобного совета.

Согласна я с сестрою.

Поступайте

Как вам угодно — вам же будет хуже.

Я лгать не стану больше. Коль он спросит,

Люблю ли я его, отвечу: да.

Он добр и честен, хоть сглупил однажды,

За что и был наказан. Так зачем же

Его на расстоянье мне держать?

Вы сходите с ума.

Сойдем, коль будем

И впредь такими ж дурами, как были.

Вы верите мне? Да? Тогда примите

Мой дружеский совет на этот раз,

И если проиграете... Неужто

Позорно вы сдадитесь, честь забыв?

Стыдитесь! Стойте за свою свободу!

Ну ладно — но в последний раз.

Добейте

Своим высокомерным видом их.

Посмотрим мы, куда подует ветер,

И если он не будет нам попутным,

Сама соображу я, что нам делать.

Куда идти? Ведите. Мы с сестрой

Сыграть, как надо, роль свою сумеем.

Пройдем мы с вами полпути, а после

Слуге вас вверим.

Сделайте, что нужно,

И я по гроб вас буду уважать.

Вот и она. С ней рядом два купца.

Мне кажется, должны быть благодарны

Вы этой даме за ее приезд.

Осанкой, ростом — всем она взяла!

Да, всем!.. Пришлось раскинуть мне мозгами

(Хозяин-то в отлучке), чтоб найти

Ей здесь товарок, равных красотою...

Издалека — на диво хороша!

Да и вблизи затмит собой любую...

Но наконец сыскал я двух красавиц.

То дочки Нантоле. Вы, вероятно,

Знакомы с ними?

Да, знаком отлично.

Не драгоценности ль у ней в руках?

Да, сударь.

Вид у них великолепный.

Еще б! Они ведь десять тысяч стоят.

А продают их эти два купца.

Она отменно сложена.

На диво!

Кто с итальянкой в стройности поспорит?

Тсс! Видит нас она.

Ах, что за стан!

А как она изящна! Ухожу я,

Но позволения прошу вернуться

Сюда с моими добрыми друзьями,

Достойными дворянами.

Вы вправе

Сюда прийти с кем будет вам угодно.

Вот чудеса!

Ушел он?

Да, ушел.

Ну что?

Он убежден, что видит чудо.

Он не узнал меня?

Не беспокойтесь —

Вас не узнать. Пошел он за друзьями.

А девушки явились?

Вот они.

Тсс! Поглядим, удастся ль им узнать вас.

Скажите, сударь, где подруга наша?

Сейчас придет. Но здесь другая дама,

Которая приехала в наш город

Издалека и будет польщена

Визитом вашим.

Где она?

Да вон же.

Бог мой, что на башке у ней за штука?

Не то силок на вальдшнепов, не то

Две башенки.

Ах, помолчи, мужлан!

Вот это зад так зад! На нем так много

Тряпья, что хватит на хороший парус.

Кто эта дама? Как она прекрасна!

Попробуйте-ка угадать.

Я в жизни

Не видела осанки благородней!

Вот это девка! Сорок су отдам,

Чтоб до нее добраться хоть разочек

И жару ей задать.

Молчи, скотина!

Вот так награда за благой порыв!

Нет чтоб сказать: "Тебя я расцелую!"

Тебя велю я высечь!

А видалась

Подруга наша с этой дамой?

Да,

И с ней уже успела подружиться.

Я от нее в восторге!

Я — не в меньшем.

По-моему, она и красотой,

И свежестью своей, и обаяньем

Всех мне знакомых женщин превосходит.

Надеюсь, согласится познакомить

Подруга наша с нею нас?

Конечно.

Пожалуйте наверх.

Творец!..

Повесьте

Меня, коль в силах я ее узнать.

Будь я мужчиной, я бы в вас влюбилась, —

Сошла б с ума по вам!

Глазам не верю!

Как вы преобразились! Я подняться

Должна наверх, чтоб вас вблизи увидеть.

И я — ведь я неверующий тоже.

Ступай-ка вон и то, что здесь увидел,

Держи в секрете, или будет худо:

Язык твой длинный опостылел нам.

Пора подняться нам на галерею —

Вот-вот вернутся ваши вертопрахи.

А парень этот пусть уйдет.

Ступай

Поразвлекись покуда.

Что б вам было

Послать и эту кралечку со мной!

Столь несравненна?

Да, на удивленье!

Все наши дамы рядом с ней — цыганки

И потаскушки, а наряды их

Убоги, старомодны, безобразны.

А хороша она лицом?

Как ангел,

И в каждом жесте дышит благородство.

Итак, не едем мы?

Еще не знаю.

Сперва уверюсь я, что облик дамы

Меня не ввел в обман.

И если нет?

Тогда решу.

Беседовал ты с нею?

Нет, занята она была делами.

Ее я видел мельком, но теперь

Поговорю с ней. Вы же присмотритесь

И вынуждены будете признать,

Что женщин всех она милей и краше.

Мы встретим там и ваших двух девиц,

Как мы, пришедших ею любоваться.

Я предпочел бы встретить двух медведиц.

Вы сможете с девицами проститься,

А коль в глазах у них любовь прочтете,

То не теряйтесь.

И твоя там тоже?

Конечно, нет — не так она отважна,

Чтоб снова рваться в бой. Но вот и дом.

За мной! Я вас представлю.

Бог свидетель,

Я постараюсь не сробеть.

Вперед

Они пришли. Прошу, рассядьтесь чинно.

Где мальчик?

Приготовь свои свистульки.

Пусть музыка играет. Вот они.

О, как она нарядна, горделива!

С каким почтеньем дамы ей внимают!

Да, хороша!..

Девица хоть куда —

В такую влюбится любой мужчина.

Но коль язык есть у нее — не дам

Я за нее двух су. Ох, с нею рядом

Сидит моя чертовка! Страшно глянуть

Мне на нее.

Сударыня, вот тот,

Кого искали вы.

Как поцелуй

Ее был сладок! На ее устах

Весна и рай!.. А вот и ларчик.

Вот дар того, кого сейчас

Уже нет на земле меж нас.

Чти волю брата моего

И в память светлую его

Прими приязни знак.

Сударь,

Мой брат покойный завещал вам это

В знак вечной благодарности своей,

И к ней мою я присоединяю.

Но я смолкаю — мы знакомы мало.

Одно скажу — благословляю вас.

Что думать мне?

Что ты на редкость счастлив!

Ах, если бы и мне так повезло!

Но вас здесь тоже приняли радушно.

Мы слышали, вновь собрались вы в путь?

Слух этот верен. Мы пришли проститься.

И мы поедем с вами — мы ведь видим,

Что вы ума понабрались изрядно

В краях чужих, и с вас берем пример.

В Италию сопровождать мы гостью

Намерены.

А я в Уэлс[434] уеду

И в горы заберусь, где я надеюсь

От женщин скрыться.

Если вы не прочь,

Мы можем вам компанию составить.

Как! Вы столь храбры?

Вам не скучно будет.

Но, может быть, нам плыть придется морем.

Ну так и что ж! Поплавать я люблю.

Пусть шторм ревет и рвет все снасти в клочья, —

Не страшно мне.

Вот смелая девица! —

А на почтовых можете вы ездить?

Конечно! Мне усталость незнакома.

В день сотня с лишним миль мне нипочем.

Ну, значит, под землей я ездить буду.

Вы слышите, сударыня? Для женщин,

По-моему, опасно это.

Что вы!

Люблю я быть под чем-нибудь.

Я вижу,

Нет в мире места, где бы мог я скрыться

От этой дамы и ее насмешек. —

А вдруг в Германию нас занесет,

И мы запьем?

Тогда шить и ругаться

Научимся и мы.

Нет, с ней не сладишь! —

Останусь я на родине.

Я с вами.

Мы заведем хозяйство...

Нет уж, лучше

Я заведу собак, хоть не люблю их.

Я ж отправляюсь в Турцию, а после

И в Персию махну.

Приобретаем

Мы опыт в странствиях. Я еду с вами.

Чтоб поносить меня?

Возможно.

Мило!

Я буду жить в домах публичных.

Значит,

И я там поселюсь.

А если я

Повеситься намерен?

Вот тогда уж

Я вас покину.

И на том спасибо!

Теперь я знаю, как спастись от вас.

Могу ль я с ней поговорить?

Конечно.

Она же вам кивнула.

Я не в силах,

Хотя бы я всю жизнь вам посвятил,

Сударыня, воздать вам в полной мере

За вашу щедрость и благоволенье.

Я вас молю, о лучшая из женщин,

Принять свой дар обратно, как залог

Того, что стану я его достоин

И преданность свою вам докажу.

Тогда мне с ним и вас принять придется.

Не смею я перечить воле брата —

Он наказал, чтоб был ларец при вас.

Берите же меня — я ваш навеки.

Покойный брат мой вас любил. Мой долг —

Питать к вам то же чувство. Но боюсь я,

Что не оно, а лишь одна учтивость

Вам подсказала ваш ответ.

Клянусь,

Был искренен я с вами.

Вы мне милы,

Но вам я, незнакомка, чужестранка,

Быть не могу мила.

Немедля с вами

Я в брак вступлю, и, верьте мне, вы в свете

Завидное займете положенье.

Она тебя надует!

Кто за вас

Мне поручится?

Всем святым клянусь я...

А остальное предоставьте нам.

Итак, вас Ориана победила.

Она поймала вас! И коль теперь

Вы улизнуть задумаете снова,

Свет вас позором заклеймит. Конец

Я положила странствованьям вашим.

Я ж говорил, что проведут тебя!

Спасибо! Рад я вами быть обманут,

Тем более что вас давно узнал.

Кто этот план придумал?

Без смущенья

Отвечу — я. За нас был ваш родитель,

А я подстроил все.

Как лжив наш мир!

Все в нем хитрят.

Кто начал первым, сударь?

Оставим споры. Я из состраданья

Вступлю с тобою в брак и постараюсь

Питать к тебе любовь, в залог которой

Своих былых побед сожгу я список,

А ты наряд носи почаще этот.

Во всем покорна буду я.

Ну, дочки,

Что скажете вы этим господам?

Какой вы, господа, ответ дадите?

Коль я любим, люблю и я.

Надолго ль?

Сперва ответьте — любите ль меня?

Рискните и увидите.

Охотно!

Отныне вы моя, и постараюсь

Я, чтоб об этом вы не пожалели.

Что ж, по рукам!

Теперь уж вам придется

Со мной попутешествовать.

А как

Дела у нас?

Они пойдут недурно,

Коль вы на то согласие дадите.

Вы мой и остаетесь здесь.

Не худо б

Сперва спросить, готов ли я остаться.

Надеюсь, бить вы будете меня

В неделю раз — не больше.

Если нужно,

Могу и чаще.

И ребенка мне

Вы сделаете?

Вы спросили в шутку?

О нет, серьезно.

Сделаю, конечно.

Я окажу тебе — хотя б в отместку —

Любезность эту. Мы с тобой поладим,

Коль бога и меня бояться будешь.

Я буду почитать вас и любить.

Тогда мне больше ничего не надо.

Охоте за охотником конец.

Все в выигрыше и довольны этим.

Идемте в церковь, время зря не тратя.

Отныне нам уж не до путешествий.

Теперь, по крайней мере на годок,

В Италию мою я не ездок.