Пьесы

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Срам и позор им! Ну и бестии! Что это они затевают? Пусть я пропаду ни за грош, если в этой пьесе не скрыто какое-то гнусное надувательство. Пусть лучше поберегутся! Ралф выйдет и, если они там заваривают историю...

Пусть хоть заваривают, хоть пекут, муженек, бог с ними! Будь они еще вдвое хитрее, Ралф все равно всех на чистую воду выведет.

Скажи мне, милый мальчик, Ралф готов?

Скоро будет готов.

Передай ему, пожалуйста, мой привет и отнеси заодно лакрицы. Скажи, что хозяйка послала; пусть съест кусочек, это ему горло прочистит.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Муженек, ягненочек мой милый, скажи мне одну вещь, только умоляю, говоря правду. (Актерам.) Подождите, молодые люди, пока я спрошу кой о чем моего мужа.

Ну чего тебе, мышка?

Видел ты мальчугана красивее? Как он поглядывает, как держит себя, как разговаривает, как голову поворачивает! — Скажи, пожалуйста, милый, ты не из учеников мистера Монкастера?[67]

Умоляю тебя, цыпочка, сдерживай себя. Мальчик как мальчик, а вот когда выйдет Ралф, козочка...

Да, котик, вот когда выйдет Ралф... — Ладно, милый, можешь продолжать.

Ах ты, старый безобразник! Ручаюсь, он-то уж в молодости поблудил немало.

До чего учтивый джентльмен! Когда же ты сделаешь для меня что-либо подобное, Джордж?

Не бывать мне честной женщиной, Джордж, если это не самый любезный молодой человек, какой только ходил в кожаных башмаках. — Ну, желаю ему успеха; ей-богу, не его вина будет, если он ее не получит.

Прошу тебя, мышка, потерпи. Он ее получит, а не то я кое с кем из них посчитаюсь.

Правильно, Джордж, ягненочек ты мой. Господи, этот вонючий табак когда-нибудь меня доконает! Хоть бы он совсем перевелся в Англии! — Ну, скажите, джентльмены, что за польза вам от этого вонючего табака? Никакой, уверяю вас. И охота изображать из себя дымовую трубу!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Ой, муженек, муженек, гляди, гляди! Вот он, Ралф! Ралф!

Тише, дура! Оставь Ралфа в покое. — Слышь-ка, Ралф, не нажимай слишком поначалу. Лучше потихоньку! Начинай, Ралф!

"Затем Пальмерин и Триней, выхватив у карликов свои пики и пристегнув шлемы, галопом устремились за великаном; завидя его, Пальмерин пришпорил изо всех сил и загремел: "Стой, вероломный обманщик! Тебе не удастся похитить ту, которая достойна величайшего в мире властелина!" С этими словами он ударом в плечо сбросил его со слона. А Триней, поспешив к рыцарю, позади которого пребывала Агрикола, мгновенно сшиб его с коня, и, падая, рыцарь сломал себе шею. Тогда принцесса сказала, радуясь и плача: "Наисчастливейший рыцарь, зерцало всех взявших в руки оружие, теперь я верю в любовь, которую ты питаешь ко мне". (Закрыв книгу.) Не понимаю, почему короли не соберут армию в миллион или полтора миллиона человек, вроде той, какую принц Портиго выставил против Розиклера,[71] и не уничтожат этих великанов. Очень уж эти негодяи вредят странствующим девицам, пускающимся на поиски своих рыцарей!

А ведь и вправду, муженек, Ралф верно говорит. Рассказывают, что не успеет король португальский сесть за стол, как появляются великаны и всякие чудища и отнимают у него еду.

Придержи язык. — Давай, Ралф!

Конечно, великой хвалы заслуживают те рыцари, которые, покинув свои владения, странствуют по пустыням с оруженосцами и карликами для того, чтобы выручать несчастных девиц из беды.

Ей-ей, так оно и есть.

Пусть что угодно говорят, а так оно и есть. Наши рыцари тоже часто покидают свои владения, только вот остального они не делают.

В наше время уже не найти таких благородных учтивых рыцарей. Теперь они называют "потаскухин сын" того, кого Пальмерин Английский назвал бы "наилюбезнейший сэр", а ту, которую Розиклер величал бы "наипрекраснейшая дева", обзывают "чертовой сукой".

Честное слово, так они и делают, Ралф. Меня сотню раз так обкладывали из-за какой-нибудь паршивой трубки с табаком.

Но кто из тех, кто отважен душою, может довольствоваться тем, что сидит в своей лавке с деревянным пестиком в руках и, надев синий фартук, продает для больных чумой митридатум да драконову воду,[72] в то время как мог бы участвовать в сражениях и своими благородными подвигами заслужить, чтоб о его геройских деяниях написали такую же знаменитую историю.

Хорошо сказано, Ралф! Подпусти-ка еще таких же словечек, Ралф!

По чести скажу, здорово у него выходит.

Почему же мне в таком случае не встать на этот путь, чтобы прославить себя и своих собратьев? Сколько я ни перечел превосходнейших книг о приключениях, ни в одной мне еще не довелось встретить историю о странствующем бакалейщике. Я стану таким рыцарем! Но слыханное ли дело, чтобы рыцарь странствовал без оруженосца и карлика? Так вот старший подручный Тим будет моим верным оруженосцем, а маленький Джордж — карликом. Долой синий фартук! Однако в память о моем прежнем занятии на щите моем я буду носить пестик, и называться я буду — рыцарь Пламенеющего Пестика.

Могу поклясться, что ты не забудешь прежнего занятия. Ты всегда был юношей скромным.

Тим!

Сей минут!

Мой возлюбленный оруженосец, и ты, Джордж, мой карлик, с этой минуты я приказываю вам никогда не именовать меня иначе как "наиучтивейший доблестный рыцарь. Пламенеющего Пестика", а также ни одну особу женского пола не называть бабой или девкой, а величать ее, если она достигла исполнения своих желаний, прекрасной дамой, а если не достигла, то — обиженной девицей. Сверх того, леса и степи вы должны называть пустынями, а всех лошадей — конями.

Ей-богу, красота получается! Ты как полагаешь, муженек, Ралф понравится джентльменам?

Еще бы! Эти актеришки все бы с себя поснимали, лишь бы только заполучить его.

Возлюбленный оруженосец мой Тим, ко мне! Представь себе, что мы в пустыне и видим странствующего рыцаря, скачущего верхом. Что ты ему скажешь, если я попрошу тебя узнать, каковы его намерения?

Сэр, мой хозяин послал узнать, куда вы едете.

Нет, надо вот как: "Любезный сэр, наиучтивейший и доблестный рыцарь Пламенеющего Пестика приказал мне справиться, какое приключение вам предстоит? Надлежит ли вам вызволить из беды обиженную девицу или что другое?"

Сукин сын, дубина! Двух слов запомнить не может!

А ведь Ралф ему все разобъяснил; все джентльмены слышали. — Правда ведь он объяснял, джентльмены? Разве Ралф не растолковал ему все как следует?

Наиучтивейший и доблестный рыцарь Пламенеющего Пестика, тут пришла обиженная девица купить на полпенни перцу.

Вот это молодец! Смотри-ка, ведь ребенок, а все на лету схватил. Ей-богу, замечательный мальчуган!

Отпусти ей что требуется, да поучтивее. — А теперь закрывайте лавку. Отныне вы не мои подручные, а верный оруженосец и карлик. Я должен пойти заказать себе пестик для щита.

Бог в помощь, Ралф. По чести скажу, ты лучше их всех.

Ралф, Ралф!

Что скажете, хозяйка?

Прошу тебя, милый Ралф, поскорей возвращайся.

Я мигом.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Благословить тебя? Нет, пусть тебя раньше повесят! Никогда я не дам тебе своего благословения; пусть никто не сможет сказать, что я дала тебе благословение. Ты истинный сын своего отца, настоящая кровь Меррисотов. Будь проклят тот день и час, когда я повстречалась с твоим отцом! Все спустил дочиста — и свое и мое, а когда я ему говорю об этом, он только хохочет да приплясывает, распевая во все горло: "Кто весело поет, тот долго живет". А ты, негодник, сбежал от своего хозяина, который так хорошо с тобой обращался, и пожаловал ко мне, когда я скопила немного денег для Майкла, моего меньшого! Ты, наверно, хотел бы их промотать? Но знай, тебе это не удастся. — Иди сюда, Майкл!

Становись на колени, Майкл; ты получишь мое благословение.

Прошу тебя, мать, помолись богу, чтобы он благословил меня.

Бог благословит тебя, а Джаспер никогда не получит моего благословения. Раньше пусть его повесят. Верно я говорю, Майкл?

Истинно так, да будет с ним милость божья.

Вот хороший мальчик.

И вправду умный ребенок.

Могу поручиться, что это неблагодарный сын; послушайте только, как он спорит с матерью! Ты бы уж лучше сказал ей, что она врет; попробуй скажи, что она врет.

Будь он моим сыном, я бы его подвесил за ноги, мерзавца, и шкуру с него спустил, да еще подсолил бы его, висельника.

Одному богу известно, сколько я из-за тебя выстрадала. Но не думай, что теперь я дам тебе волю. Входи, бездельник, входи и бери пример со своего брата Майкла.

Вот и муженек явился! Он себе поет да посмеивается, а я без конца трудись да заботься обо всем! — Эй, муж! Чарлз! Чарлз Меррисот!

Ты бы не распевал так весело, если бы только подумал о своем положении.

Вот уж никогда не стану думать ни о каком положении, раз это может испортить мне удовольствие.

Но как же ты собираешься жить, Чарлз? Человек ты старый и работать не можешь; в кармане у тебя не осталось даже сорока шиллингов, а привык ты ублажать себя хорошей пищей, пить хорошее вино и веселиться...

Так я и буду продолжать.

Но как же ты все это получишь, Чарлз?

Как? Да так же, как получал последние сорок лет. Не было случая, чтобы я, приходя в столовую к одиннадцати и к шести часам, не нашел бы на столе превосходной еды и вина. Не успевало мое платье износиться, как портной приносил мне новое. Нисколько не сомневаюсь, что так будет и впредь. От повторения все только улучшается. А не выйдет — ну что ж, надуюсь изо всех сил и лопну со смеху.

Вот глупый старик! Правда, Джордж?

Да, кошечка. Клянусь, так оно и есть.

Ну что ж, Чарлз, ты обещал позаботиться о Джаспере, а я копила для Майкла. Прошу тебя, отдай теперь Джасперу его долю. Он вернулся домой, и я не дам ему расточать состояние Майкла. Он уверяет, что хозяин прогнал его, но я, по правде говоря, думаю, что он просто сбежал.

Ей-богу, нет, миссис Меррисот. Хоть он и отъявленный висельник, все же уверяю вас, что хозяин его действительно выгнал: вот прямо на этом самом месте. По чести говорю, это случилось с полчаса назад из-за его дочки; мой муж тоже видел.

Повесить бы его, мерзавца! Правильно поступил хозяин. Еще что выдумал — влюбиться в хозяйскую дочку! Ей-богу, кошечка, была бы здесь тысяча молодчиков, ты бы их всех испортила своим заступничеством. Пусть его мать сама с ним разделывается.

Но все-таки, Джордж, правда всегда есть правда.

Где Джаспер? Я рад его приходу. Зови его, пусть получает свою долю. Как он выглядит — веселым?

Да чтоб ему пусто было, слишком веселым! — Джаспер! Майкл!

Добро пожаловать, Джаспер! Хотя бы ты и обежал от хозяина, все равно добро пожаловать! Да благословит тебя бог! Матушка твоя хочет, чтобы ты получил свою долю. ТЫ побывал в чужих краях и, надеюсь, довольно набрался ума, чтобы распорядиться ею. Парень ты взрослый... Держи руку. (Отсчитывает деньги.) Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять — вот тебе десять шиллингов. Вступай в жизнь и завоевывай себе твердое положение. Если тебе не повезет, у тебя есть где приютиться: возвращайся ко мне; у меня еще осталось двадцать шиллингов. Будь хорошим человеком, а это значит — одевайся прилично, ешь всласть и пей лучшее вино. Будь весел, подавай нищим — и, верь мне, твоему добру перевода не будет.

Ни слова больше, Джаспер, иди! Ты получил мое благословение, тебя хранит дух твоего отца! Прощай, Джаспер!

А теперь ступай без лишних слов.

Так. Ты тоже уходи, Майкл.

Ладно, мать, уйду, только пусть меня сперва отец благословит.

Не надо тебе его благословения, ты получил мое; ступай. Я заберу свои деньги и драгоценности и последую за тобой. Не желаю с ним оставаться, — можешь мне поверить.

Да-да, Чарлз, я тоже сейчас уйду.

Что? Нет-нет, ты не уйдешь.

Вот увидишь, уйду!

Не предполагал ли ты, промотав все свое состояние, растратить еще и то, что я прикопила для Майкла?

Прощай, милая жена. Ничего я не предполагал. В этой жизни мне назначено одно — веселиться. И покуда у меня земля под ногами, я только это и буду делать. А если у меня

Могу поклясться, что, несмотря ни на что, он превеселый старичок.

Слушай, муженек, слушай! Скрипки, скрипки! Ей-богу, красиво получается. Я слышала, будто турецкий султан, когда собирается казнить кого-нибудь, велит вот так же сладко на скрипках играть. Правду я говорю, Джордж?

Гляди, гляди, мальчуган танцует! — А ну, славный мальчик, выверни-ка ноги носками внутрь. — Муженек, ей-богу, я хочу, чтобы Ралф вышел и показал здесь свои фигуры. — Он уж так на качелях выворачивается, джентльмены, что сердце радуется, глядя на него. — Спасибо, милый мальчик. Пожалуйста, попроси Ралфа выйти сюда.

Тихо, кошечка! — Эй ты, паршивец, вели актерам прислать сюда Ралфа, а не то пусть меня черт поберет, если я с них все парики не посрываю.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Поженятся они, Джордж? Скажи по совести — поженятся? Скажи мне только, как ты думаешь, плутишка? Посмотри на бедного джентльмена, как он, милый, страдает, волнуется. Ничего, я уверена, что все наладится. Я сейчас за него похлопочу перед отцом.

Нет-нет, прошу тебя, сердце мое, сиди смирно; ты только все испортишь. Если он ему откажет, я сам приведу сюда полдюжины здоровых ребят и в конце вечера мы устроим свадьбу — вот и все.

Ей-богу, я тебя расцелую за это. Ох, Джордж, ох, верно, ты и сам был проказником в свое время! Ну да простит тебя бог, а я прощаю от всего сердца.

Да благословит тебя господь, старичок! Я вижу, ты не хочешь разлучать любящие сердца. — Ей-богу, он женится на ней, Джордж, и я так этому рада! — Ступай с богом, Хемфри, прекрасный ты молодой человек. Я думаю, во всем Лондоне нет второго такого, как ты, да, пожалуй, и в предместьях тоже. — А ты почему не радуешься вместе со мной. Джордж?

Если бы я только мог увидеть Ралфа, я, честное слово, веселился бы как сумасшедший.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Идем, Майкл. Ты не устал, мой мальчик?

Нет, истинно говорю, маменька, не устал.

Где мы сейчас находимся, дитя мое?

Истинно говорю, маменька, не знаю, если только это не Майл-Энд.[75] А разве Майл-Энд — не весь мир, маменька?

Нет, Майкл, нет, не весь мир, мой мальчик. Но могу сказать тебе, Майкл, что Майл-Энд — славное место. Там был бой, дитя мое, между этими пакостниками испанцами и англичанами; испанцы бежали, Майкл, а англичане пустились их преследовать. Наш сосед Кокстон был там, мой мальчик, и всех их перестрелял из дробовика.

Истинно говорю, маменька...

Что, мое сердечко?

А отец не пойдет с нами?

Нет, Майкл, пусть он сдохнет, твой отец. А пока он жив, никогда ему больше не лежать со мной под одним одеялом. Пусть сидит дома и распевает себе вместо ужина. Садись, деточка, я сейчас покажу моему мальчику чудесные вещицы.

Садятся.

Посмотри-ка, Майкл, вот кольцо, а вот брошь, браслет да еще два кольца. А вот славная кучка золотых монет, мой мальчик.

И все это будет моим, маменька?

Да, Майкл, все это будет твоим.

Ну, как тебе нравится, женка?

Не знаю, что и сказать. Мне бы, Джордж, хотелось, чтобы на сцену вышел Ралф, а ни на кого другого я и смотреть не желаю. Прошу тебя, объясни это своими словами молодым людям. Говорю тебе, я вправду боюсь за нашего мальчика. Да-да, Джордж, веселись, а разума не теряй. Ведь Ралф — сирота, и если его обрядят в тесные штаны, так это подействует на него хуже, чем спорынья.[76] Он сразу расти перестанет.

Вот он, Ралф! Вот он!

Как ты чувствуешь себя, Ралф? Мы так рады видеть тебя, Ралф! Ну, будь хорошим мальчиком, подними голову и не бойся ничего; мы тут, около тебя. Джентльмены похвалят тебя, если ты храбро сыграешь свою роль. Ну, Ралф, начинай с божьей помощью!

Верный оруженосец, расстегни мне шлем и подай шляпу. Где мы? Что это за пустыня?

Зерцало рыцарства, насколько я понимаю, это страшный Уолтемский холм, у подножия которого находится заколдованная долина.

Ой, Майкл, нас предали! Нас предали! Здесь великаны! Беги, деточка! Беги, деточка, беги!

Вот это да, Ралф, смачно сказанул! Пусть теперь самый лучший из актеров попробует потягаться с нашим Ралфом. Но, Джордж, я не допущу, чтобы он так скоро ушел. Мне тошно станет, если он так скоро уйдет, обязательно станет. Позови Ралфа обратно, Джордж, позови скорее. Прошу тебя, миленький, пусть он сражается на моих глазах, и барабаны пусть бьют, и трубы трубят, и, если ты меня любишь, Джордж, пусть он убивает всех, кто только подойдет к нему,

Тише, птичка; он их всех перебьет, даже если их будет в двадцать раз больше.

Не нравится мне, что этот расточительный молодчик присвоил материнские деньги. Бедная леди будет ужас как убиваться.

И есть из-за чего, моя милая.

Пусть себе идет... Можешь быть спокоен: я шепну словечко Ралфу, и тот его хоть из-под земли выкопает, а приведет обратно. К тому же, Джордж, здесь найдется достаточно джентльменов, которые могут пойти в свидетели. Да и я сама, и ты, и музыканты могут подтвердить, если нас вызовут.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Смотри, Джордж, вот идет Ралф! Сейчас услышишь, как он начнет разговаривать что твой император.

Увы, сэр, я бедная женщина и потеряла деньги здесь, в лесу.

Увы! Завидев вашу милость, я бросила в лесу тысячу фунтов, целую тысячу фунтов, — все, что скопила для этого юноши. У вас был такой устрашающий вид — право же, если позволите так выразиться в вашем присутствии, вы смахивали больше на великана, чем на обыкновенного человека. И поэтому...

Что ж, по-вашему, у него нет причин плакать, если он потерял все свое наследство?

Ну не говорил ли я тебе, Нелль, как поступит наш парень? Жизнью ручаюсь тебе, женка, они все должны перед ним шапки поснимать за ловкую игру и зычный голос.

Вот уж что верно, то верно. Могу смело сказать, что второго такого парня ни один из двенадцати лондонских цехов[79] не выставит. Знаешь, Джордж, просто чудо будет, если эти паршивые актеришки не станут переманивать его. Как хочешь, а мы свое дело сделали, и, если у мальчика есть хоть капля совести, он должен быть благодарен нам.

Понятное дело, цыпочка.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Пусть только этот молокосос Джаспер еще раз посмеет выкинуть что-либо подобное, он здорово за это поплатится, можете поверить моему честному слову. — Джордж, а Джордж? Ты разве не видишь, как он тут чванится и набрасывается на людей прямо как дракон? Не бывать мне честной женщиной, если я не проучу его за обиды, нанесенные бедному джентльмену. Ей-богу, друзья его могли придумать себе лучшее занятие, чем обучать его всем этим фокусам. Помилуй бог, парень на прямом пути к виселице!

Ты слишком уж разгорячилась, кошечка: молодой человек еще может исправиться.

Иди сюда, мистер Хемфри. Он зашиб тебя, да? Чтоб у него за это руки отсохли! Возьми-ка, милый, вот тебе имбирь. Провалиться мне на этом месте, если у него на голове не вскочила шишка с куриное яйцо! Ах ты, мой милый ягненочек, как у тебя кровь стучит в висках. Помирись с ним, миленький, помирись с ним.

Нет-нет, ты глупости говоришь! Пусть Ралф схватится с ним и вздует его хорошенько. — Эй, мальчик, валяй сюда!

Пусть выйдет Ралф и задаст трепку Джасперу.

Пусть отколотит его как следует. Дрянной мальчишка этот Джаспер.

Прошу прощенья, сэр, но по сюжету у нас получается наоборот; а этак мы всю пьесу испортим.

Не рассусоливай мне про всякие там сюжеты. Я хочу, чтобы вышел Ралф, а иначе задам вам такого жару, что вы своих не узнаете.

Ну что ж, сэр, он сейчас выйдет. Только пусть джентльмены простят нас, если что-нибудь получится не так.

Иди делай свое дело, мальчик.

Ну, сейчас он получит хорошую взбучку! А вот и Ралф! Тише.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Истинная правда, Ралф! Этот разбойник немилосердно избил его, Ралф. Пусть тебя повесят, если ты смилуешься над негодяем.

Тише, жена, тише.

Тресни его по башке, Ралф! Тресни его по башке!

"...С этими словами он приподнялся на стременах и нанес рыцарю Телячьей Кожи такой удар (бьет Ралфа), что тот упал с коня навзничь. Затем, подбежав к нему, он сорвал с него шлем и..."[83]

Беги, Ралф, беги! Спасайся, мальчик! Джаспер подходит, Джаспер подходит!

Помилуй нас, господи, в этого молодчика вселился дьявол! Джордж, видел ты когда-нибудь такого свирепого дракона? Боюсь, как бы он не довел моего мальчика до беды! Пусть только попробует — я ему покажу, где раки зимуют, будь он хоть тысячу раз сын мистера Меррисота.

Постой, постой, милая. Я теперь понял, в чем дело. Джаспер заколдован — это так же верно, как то, что мы сидим здесь. Иначе ему бы не вырваться из рук Ралфа, все равно как мне из рук лорд-мэра. Вот я раздобуду кольцо, которое всякое колдовство снимает, и Ралф еще отлупит его. Не волнуйся, милая, все будет так, как я сказал.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Ой, муженек, Ралф опять здесь! — Не уходи, Ралф, давай поговорим. Как поживаешь, Ралф? Он тебя сильно зашиб? Увалень поганый, до чего немилосердно насел! Вот возьми леденчик. Держись, тебе еще предстоит новая схватка с ним.

Попадись он Ралфу в фехтовальной школе, Ралф из него котлету сделает да погоняет его взад и вперед, а иначе пусть лучше мне на глаза не показывается.

Право, мистер рыцарь Пламенеющего Пестика, я ужасно устала.

Верно, мать, а я здорово проголодался.

Хорошо сказано, Ралф! Ралф всегда всех умеет утешить, верно, Джордж?

Да, цыпочка.

Я его никогда не забуду. Когда он потерял нашего малыша (а ведь ребенок добрел один до Грязной пристани[84] и, хотя о нем уж и глашатаи объявляли, обязательно потонул бы, не подхвати его гребец с лодки), вот тогда Ралф лучше всех меня утешил: "Успокойтесь, хозяйка, — сказал он, — пусть пропадает; я вам устрою другого, нисколечко не хуже будет". Разве не говорил он так, Джордж? Разве не говорил?

Верно, мышка, говорил.

Хотел бы я, оруженосец, получить сейчас миску похлебки, кружку вина да завалиться спать.

О чем тужить? Мы сейчас в Уолтеме,[85] и прямо перед нами гостиница "Колокол".

Славный мальчуган этот карлик. А вот оруженосец — дурак.

Кто там? Милости просим, джентльмены. Угодно вам выбрать комнату?

Наиучтивейший и доблестный рыцарь Пламенеющего Пестика, вот сквайр Буфетчик.

Если вам угодно выбрать комнату, милости просим.

Джордж, мне хочется, чтобы здесь произошло что-нибудь, только не могу объяснить, что именно.

Ты это о чем, Нелль?

Неужели Ралф ни с кем больше не будет драться? Джордж, миленький, прошу тебя, пусть он подерется еще разок.

Ладно, Нелль. А уж если я к нему присоединюсь, так мы тут всех переколотим.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Ох, Джордж, мистер Хемфри потерял мисс Льюс и опять пришел сюда, а с ним и отец мисс Льюс.

Я так и думала, что он ему все расскажет.

Джордж, я готова побиться об заклад, что мистер Хемфри сейчас нагонит мисс Льюс. Скажи, Джордж, ты что в заклад против меня поставишь?

Нет, Нелль, уверяю тебя, Джаспер успел уже добраться с нею до Пакриджа.[90]

Как бы не так, Джордж! Прими во внимание, что ножки у мисс Льюс нежные; да и стемнело уже. Я тебе верно говорю, что ему с ней никак не уйти дальше Уолтемского леса.

Ну нет, кошечка! А сколько ты прозакладываешь, что Ралф их уже нагоняет?

Нисколько не прозакладываю, пока не поговорю с самим Ралфом.

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Тихо, Джордж! Гляди-ка, веселый старичок опять здесь.

До завтрашнего вечера денег, еды и вина у меня хватит. Так чего же мне грустить? Ей-богу, во мне сидит целых полдюжины весельчаков!

И зачем человеку тужить на этом свете? Мне люб парень, который, идя на виселицу, распевает: "Налейте мне чашу полнее!" — или бабенка, которая, рожая, затягивает веселую песенку. Как-то раз мимо моего дома прошел мужчина с мрачным лицом, весь в черном, без ленты на шляпе и уткнув нос в землю так, как будто искал там булавку. А полгода спустя, выглянув в окошко, я увидел голову этого самого человека, но уже выставленную на Лондонском мосту...[91] Никогда не верьте портному, который не поет за работой; голова у него только тем и занята, как бы вас обжулить.

Примечай-ка, Джордж! Это стоит запомнить. Годфри, мой портной, никогда не поет за работой, и ему понадобилось четырнадцать ярдов[92] на это платье. А я готова поклясться, что миссис Пенистон, жене суконщика, на совсем такое же платье хватило и двенадцати.

Ну, что ты на это скажешь, Джордж? Разве он не славный старичок? Благослови господь его уста! Умеешь ли ты быть таким веселым, Джордж? Ей-богу, когда ты злишься, так более хмурого человека во всей стране не сыщешь.

Успокойся, кошечка; ты еще увидишь, придет час — и он тоже нос повесит, уверяю тебя.

А вот и отец Льюс явился.

Ваша дочь! Что это вы так расшумелись из-за вашей дочери? Пусть идет куда ей хочется, бросьте думать о ней и пойте погромче. Если бы оба моих сына шли на виселицу, я и тогда бы пел.

Что за нудные слова вы говорите! "И старого отца могла обнять...". Много она думает о своем старом отце!

Не говорите мне больше о вашей дочери: это портит мое веселье.

Как тебе это нравится, Джордж?

Что ж, кошечка, неплохо. Но если Ралф разойдется, ты увидишь вещи поинтереснее.

Скрипачи опять затянули, муженек!

Да, Нелль. Но это все негодящая музыка. Я дал этому паршивцу денег, чтобы он привел мне песенников из Саутуорка; если они сейчас же не придут, я ему уши оторву. — Эй вы, музыканты, играйте "Белу"![95]

Нет, любезный Джордж, пусть сыграют "Лакриме".[96]

Так они же и играют "Лакриме".

Тем лучше, Джордж. А скажи, ягненочек мой милый, что это за история нарисована там на занавеске? "Совращение апостола Павла"?[97]

Нет, моя козочка, это Ралф и Лукреция.

Ралф и Лукреция! Какой Ралф? Наш Ралф?

Нет, мышка; тот был просто висельником.

Подумать только — висельником!.. Хоть бы уж перестали пиликать эти музыканты, чтобы мы могли опять увидеть нашего Ралфа!

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Беги, Джордж, беги! Подними стражу в Ледгейте[99] и потребуй у судьи приказ на арест этого негодяя! — Прошу вас, джентльмены, не позволяйте нарушать королевские законы! — Ох, сердце мое, что за негодяй! Убивать ни в чем не повинную женщину!

Верь мне, милая, мы этого не допустим.

Вот так! Душите его, душите, душите! Ножку ему подставьте, ребята, ножку!

Он ушел, Джордж?

Да, кошечка.

Ну и пусть себе идет! Клянусь душой, он так перепугал меня, что я вся трясусь, как осиновый лист. Посмотри-ка на мой мизинец, Джордж, как он дрожит. Честное слово, у меня все тело ходуном ходит.

Укройся в моих объятьях, мышка; он больше не напугает тебя. Ох, да и мое-то бедное сердце вовсю колотится!

СЦЕНА ВТОРАЯ

Эй, Ралф! Как ты себя чувствуешь, Ралф? Как провел эту ночь? Хорошо тебя принял рыцарь?

Тихо, Нелль, оставь Ралфа в покое.

Хозяин, тут у них по счету не уплачено.

Сэр, с вас полагается двенадцать шиллингов.

Эй ты, доблестный рыцарь Пламенеющего Пестика, слушай, что я тебе скажу. Нам следует получить с тебя двенадцать шиллингов, и я, как истинный рыцарь, не уступлю ни одного гроша.

Джордж, скажи мне ради бога, Ралф вправду должен ему двенадцать шиллингов?

Нет, Нелль, нет. Рыцарь просто шутит с Ралфом.

Только и всего? Ну, Ралф сумеет отшутиться.

Ну, Джордж, что я тебе говорила? Рыцарь Колокола и не думает шутить. Ралф не должен оставаться у него в долгу. — Отдай ему деньги, Ралф, пусть подавится ими.

Арестовать Ралфа? Ну, нет! Подставьте руку, сэр рыцарь Колокола, вот ваши деньги. (Дает ему деньги.) Что вам еще нужно от Ралфа? Арестовать Ралфа! Как бы не так!

Знайте, что у Ралфа есть друзья, которые не позволят арестовать его, если даже он задолжает в десять, в тридцать раз больше. — Теперь иди своей дорогой, Ралф.

Идем, Майкл. Мы с тобой вернемся домой к твоему отцу. У него осталось еще достаточно, чтобы денек-другой прокормить нас. А тем временем мы разошлем людей с объявлением о том, что у нас похитили кошелек и шкатулку. Как ты полагаешь, Майкл?

Ладно, матушка. По правде сказать, у меня после этих скитаний ноги вконец обморожены.

Ну, плохо дело, если обморожены! — Миссис Меррисот, когда ваш сынок вернется домой, пусть натрет себе подошвы, пятки и щиколотки мышиной шкуркой. А если у вас никто не сможет поймать мышь, так пусть, когда ляжет в постель, засунет ноги в теплую золу. Уверяю вас, все пройдет.

Мистер рыцарь Пламенеющего Пестика, мой сын Майкл и я желаем вам всего хорошего. Сердечно благодарим вашу милость за доброту.

Благодарствуем, ваша милость.

Иди, иди, Ралф, за все уплачено.

Эй, буфетчик, отправляйся скорей к цирюльнику Нику и скажи ему, чтобы он устроил все так, как я тебе говорил.

Бегу, сэр.

Джордж, как ты думаешь, Ралф победит великана?

Ставлю свою шапку против фартинга[105] — победит. Что ты, право, Нелль! Я видел, как он сцепился с длинным голландцем[106] и швырнул его на землю.

А ведь голландец этот был мужчина что надо, если все прочее у него соответствовало росту. Говорят, был тут один шотландец, еще побольше его, и вот он сцепился с одним рыцарем, да так, что они друг дружку в порошок стерли. Это было самое интересное из того, что я в Лондоне видела с тех пор, как замуж вышла, если не считать ребенка, который по всем статьям на взрослого мужчину смахивал, да еще гермофродита.

Ну уж нет, Нелль! Как хочешь, а кукольный театр был куда интереснее.

Кукольный театр? А, это комедия про Иону[107] и кита, Джордж?

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Да, козочка.

Смотри, Джордж, опять вышла миссис Меррисот! Мне хочется, чтобы скорей пришел Ралф и сразился с великаном. Ох, как хочется!

Любезная миссис Меррисот, сделайте одолжение, удалитесь. Очень вас прошу, обождите немножечко: скоро и ваш черед настанет. Тут у меня одно дельце есть.

Миссис Меррисот, если вы можете потерпеть самую малость, пока Ралф убьет великана, мы вам будем премного обязаны.

Благодарю вас, любезнейшая миссис Меррисот.

Поди сюда, мальчик. Пошли скорей сюда Ралфа и этого сукина сына великана.

Поверьте, сэр, мы никак этого не можем. Вы окончательно испортите нашу пьесу, и ее освищут. А поставить ее стоило немало денег. Вы не даете нам сыграть то, что следует. — Прошу вас, джентльмены, урезоньте его.

Пусть Ралф придет, сделает свое дело, и я больше не буду вас беспокоить.

Даете руку, что не будете?

Дай ему руку, Джордж, дай; а я поцелую его. Уверяю тебя, у мальчика добрые намерения.

Сейчас я его пришлю.

Спасибо, детка.

У этого ребенка приятное дыхание, Джордж, но боюсь, что его мучат глисты. Чертополох и кобылье молоко — самое лучшее средство от них.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Ох, Джордж, Ралф опять здесь! Пошли тебе бог удачи, Ралф!

Ох, Джордж, смотри, великан пришел, великан! — Ну, Ралф, дерись теперь не на живот, а на смерть!

Хватай его, Ралф, хватай! Лупи великана! Дай ему подножку, Ралф!

Нельзя в одно место, а бей в другое, Ралф! У великанов левая сторона не защищена.

Держись! Держись! Так, так, мой мальчик! Ой-ой-ой, великан сейчас повалит Ралфа, сейчас повалит!

Вставай, вставай, Ралф! Так, так! Вали его, вали его, Ралф!

Нет, Ралф, сначала вымотай его хорошенько!

Первое умное слово слышу от этого оруженосца.

Ах, несчастный рыцарь! Освободи его, Ралф. Пока ты жив, освобождай несчастных рыцарей.

Милый Ралф, освободи скорей сэра Безноса и отошли его отсюда; ей-богу, у него изо рта воняет.

Слышишь, Джордж? Что за жалобные стоны? Мне кажется, там заперта какая-то женщина.

Неужто Ралф не убьет великана? Если он, не дай бог, отпустит его, тот еще немало вреда наделает.

Нет, мышка, не наделает: Ралф сумеет наставить его на путь истинный.

Сумеет ли? Великана так просто на путь истинный не наставишь — это тебе не то, что исправить обыкновенного человека. Я знаю одну презанятную историю про ведьму с клеймом дьявола,[115] — помилуй нас, господи! У нее был сын-великан, которого звали Верлиока-Лежебока... Ты никогда не слышал эту историю, Джордж?

Тихо, Нелль, вон пленники идут.

Кошечка, могу тебе сказать, что Ралф угодил джентльменам.

Да, я и сама это вижу.

Сердечно вас благодарю за расположение к нашему Ралфу, джентльмены, обещаю вам, что теперь вы сможете видеть его почаще.

Вот когда Ралф в таком настроении, он запросто всех разом переколотит, пусть только попробуют насесть на него.

Верно, Джордж, но и одного великана осилить тоже неплохо; уверяю тебя, джентльмены понимают, что это значит.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Смотри-ка, Джордж, вон! идут миссис Меррисот и ее сынок Майкл. — Милости просим, миссис Меррисот; Ралф свое дело сделал, теперь! вы можете продолжать.

Майкл, мальчик мой...

Истинно говорю, матушка...

Подбодрись, Майкл, мы уже дома. А там, можешь быть уверен, давно все вверх дном перевернуто.

Слышишь? Эй вы, собаки! Ей-богу, мой муженек продолжает вести себя по-прежнему. Дайте мне только добраться до них, я их всех так проучу, что у них разом пропадет охота совать сюда нос. — Эй, мистер Меррисот! Муж! Чарлз Меррисот!

Ты что же это, Чарлз, не узнаешь своей собственной законной жены? Говорю тебе, открой дверь и выгони этих поганых бродяг. Тебе уже давно пора перестать водить с ними компанию. Ты джентльмен, Чарлз, старый человек, отец двух сыновей. А я, могу с гордостью сказать, со стороны матери прихожусь племянницей почтенному джентльмену и капитану. Три кампании служил он его величеству в Честере,[117] а теперь пошел в четвертый раз, да сохранит бог его и весь его взвод во время похода.

Послушай-ка, миссис Меррисот, ты шляешься в поисках разных приключений и бросаешь своего мужа потому, что он распевает, хоть у него в кошельке ни гроша. Что же, повеситься мне из-за этого прикажешь? Нет, черт возьми, я буду веселиться! Тебе здесь нечего делать; здесь собрались лихие ребята — каждый до ста лет доживет. Заботы никогда не портили им кровь, и никогда они из-за нужды не скулили: "Ох-хо-хо, как на сердце тяжело!"

Да кто я такая, мистер Меррисот, что вы так издеваетесь надо мной? Разве я, если можно так выразиться, не сострадательница ваша во всех ваших горестях? Не утешительница в болезнях и радостях? Разве не я родила вам детей? Разве они не похожи на вас, Чарлз? Взгляните, вот он, ваш образ и подобие, жестокосердый вы человек! И несмотря на все это...

Веселей, друзья! Музыки погромче и вина побольше!

Надеюсь, он не всерьез говорит, Джордж?

Ну а если даже и всерьез, милая?

Нет, уж если он всерьез, Джордж, то у меня хватит духу сказать ему, что он неблагодарный старик, если так подло обращается со своей женой.

А как это он так особенно обращается с ней, милая?

Ах вот ты как, нахал! Ты что же, его сторону держишь? Гляди, как разошелся! Хорош, нечего сказать!

Да полно тебе, Нелль, не ругайся. Как честный человек и истинный христианин-бакалейщик, скажу: не нравятся мне его дела.

Ну если так, прости меня.

У всех у нас свои недостатки. — Слышите вы меня, мистер Меррисот? Можно вас на пару слов?

Веселей подтягивайте, друзья!

Вот уж, ей-богу, не думала, мистер Меррисот, что человек ваших лет, рассудительный, можно сказать, джентльмен, известный своим благородным поведением, может выказать так мало сочувствия к слабости своей жены. А ведь жена — это плоть от вашей плоти, опора старости, ваша супруга, с чьей помощью вы бредете через трясину скоропреходящей жизни. Больше того, она ваше собственное ребро...[118]

Ну и безобразие! От всего сердца сочувствую несчастной женщине. — Уж если бы я была твоей женой, седая ты борода, ей-богу...

Прошу тебя, сладкий мой цветочек, успокойся.

Говорить такие слова мне, женщине благородного происхождения! Да пусть тебя повесят, старый ты мерзавец! — Принеси мне попить, Джордж. Я готова лопнуть от злости. Будь он проклят, этот мошенник!

Сыграйте мне лавольту.[119] А ну, веселее! Наполняйте стаканы!

Вы что же, мистер Меррисот, намерены заставить меня ждать здесь? Надеюсь, вы сами откроете дверь, а не то я приведу людей, которые сделают это вместо вас.

Добрая женщина, если ты споешь, я подам тебе что-нибудь…

Чтоб тебе все зубы повышибло! — Пойдем, Майкл, не будем с ним связываться. Пусть не попрекает нас своим хлебом и водой, я этого не желаю. Пойдем, мальчик, я тебя прокормлю, можешь быть спокоен. Мы пойдем к доброму купцу мистеру Вентьюрвелу. Я попрошу у него рекомендательное письмо к хозяину "Колокола" в Уолтеме и определю тебя к нему помощником буфетчика. Разве это не славное местечко для тебя, Майкл? Уйдем от этого старого рогоносца, твоего отца. Я с ним поступлю так же, как он со мной, можешь быть спокоен.

Ну, Джордж, где пиво?

Вот оно, дорогая.

Этот старый распутник из головы у меня не выходит. — Джентльмены, ваше здоровье; от души желаю, чтобы знакомство наше продолжилось. (Пьет.) — Угости джентльменов пивом, Джордж.

Смотри-ка, Джордж, мальчуган опять пришел: мне кажется, в этих длинных чулках он похож на принца Оранского,[120] недостает только панциря на груди. Джордж, пусть он станцует фейдинг.[121] Фейдинг — это замечательный джиг, уверяю вас, джентльмены. — Начинай, голубчик!

Теперь прискок, милый!.. Теперь пристукни пяткой и перекувырнись в воздухе! Ты не умеешь кувыркаться в воздухе, мальчик?

Нет, право слово, не умею.

И глотать огонь не умеешь?

Нет.

Ну что ж, сердечное тебе спасибо и на этом. На вот тебе два пенса на кружева для подтяжек.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Ступай себе с богом; ты самый испорченный юнец, какой живал когда-либо в Лондоне. Я уверена, он плохо кончит: по глазам видно. А кроме того, его отец — ты это хорошо знаешь, Джордж, — не очень-то порядочный человек. Он обошелся со мной как с потаскухой и пел мне непристойные песенки, — ты сам слышал. Но, честное слово, Джордж, если я останусь жива...

Предоставь мне действовать, милая. Я придумал такую штучку, что засажу его на годик в тюрьму и он у меня будет петь: "Согрешил я, согрешил я",[122] пока я не отпущу. Да еще и знать-то не будет, кто ему это удовольствие устроил.

Засади, мой добрый Джордж, пожалуйста, засади!

Мальчик, а что теперь будет делать Ралф?

То, что вы захотите, сэр.

Ах вот как, голубчик! В таком случае тащи его сюда, и пусть явится шах персидский и крестит у него ребенка.[123]

Поверьте мне, сэр, тут хорошего мало. Это уже старо: в "Красном быке"[124] играли то же самое.

Джордж, пусть Ралф отправится путешествовать по высоким горам и пусть он очень устанет и приедет в дом к королю Кракова,[125] и чтобы этот дом был весь крыт черным бархатом. И пусть королевская дочка стоит у окна в златотканом платье и гребнем из слоновой кости расчесывает свои золотые кудри. И пусть она увидит Ралфа и влюбится в него, и спустится к нему, и проведет его в дом своего отца, и пусть Ралф беседует с нею.

Хорошо придумано, Нелль; так оно и будет. Мальчик, пусть нам поскорее покажут все это.

Сэр, если вы представите себе, что все это уже произошло, то мы можем показать вам, как они разговаривают. Но мы не можем показать дом, крытый черным бархатом, и даму в златотканом платье.

Тогда покажите, что можете.

А кроме того, неудобно показывать, как подручный бакалейщика ухаживает за королевской дочкой.

Неужто, сэр? Много же вы читали историй! А скажите на милость, кто такой был сэр Дагонет?[126] Разве не подручный бакалейщика в Лондоне? Прочтите пьесу "Четыре лондонских подмастерья",[127] где все они потрясают кольями. Прошу вас, сэр, приведите его сюда, приведите его.

Сейчас приведу. — Джентльмены, это не наша вина.

Уверяю тебя, Джордж, теперь мы увидим славные вещи.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Ага, вот они идут! Как красиво наряжена дочь короля Кракова!

Эге, Нелль, такая уж ихняя мода, не сомневайся.

Здорово сказано, Ралф! Обрати ее, если сумеешь!

Слышь-ка, Ралф, вот тебе деньги. (Дает ему деньги.) Расплатись с королем Кракова, не оставайся у него в долгу.

А я хвалю Ралфа за то, что он не унизился до какой-то там краковянки; в Лондоне, уж конечно, найдутся девушки получше тамошних.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Да-да, милочка; тише!

Сэр, там женщина желает говорить с вашей милостью.

А кто она?

Сэр, я ее не спросил.

Пускай войдет.

Мир вашему дому, сэр. Обращаюсь к вам, ваша милость, как бедная просительница и ходатайствую за этого ребенка.

Вы не жена ли Меррисота?

Да, жена. Лучше бы глаза мои его не видели! Всех-то он разорил: и себя, и меня, и детей. Сейчас сидит дома и распевает, пирует да веселится со своими пьянчугами! Но уверяю вас, он не знает, где раздобыть себе кусок хлеба на завтра. А потому, если вашей милости будет угодно, я хочу просить у вас рекомендательное письмо к честному хозяину "Колокола" в Уолтеме, чтобы я могла определить к нему свое дитя помощником буфетчика. Даст бог, мальчонка в люди выйдет...

Ах вот вы как, сэр? А выкусить не хотите? — Идем, сынок, пусть он поостынет немножко. Мы отправимся к твоей кормилице, Майкл; она вяжет шелковые чулки, мальчик; и мы тоже, детка, будем вязать вместе с ней и никому не будем обязаны.

"Сэр, я должен сознаться, что погрешил против вашей доброты, чем не только погубил себя, но и заслужил осуждение со стороны своих друзей. Пусть не переживет меня ваш гнев, добрейший сэр; позвольте мне умереть, получив ваше прощение. И если слова умирающего могут убедить вас, пусть мое тело отнесут к вашей дочери, чтобы она действительно знала, что жаркое пламя моей любви похоронено, и получила бы доказательство, с каким почтением я относился к ее добродетели. Прощайте навеки и будьте всю жизнь счастливы! Джаспер".

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

СЦЕНА ПЯТАЯ

Опять ты здесь, старикашка Меррисот? Ну, послушаем твои песенки.

Хоть нету денег ни гроша". Ничего у меня не осталось, а все же сердце мое радуется. Хоть я и стар, а все-таки дивлюсь, как это иной человек занимается торговлей или в услужении состоит, когда вместо этого он может петь, смеяться и разгуливать по улицам. Где моя жена и оба сына, я понятия не имею; у меня ничего не осталось, и я не знаю, как раздобыть кусок мяса на ужин. И все-таки я веселюсь, так как уверен, что в шесть часов найду его на столе. А поэтому — к чертям заботы!

Да веселиться всласть". Веселье — вот что не дает душе расстаться с телом; оно и есть тот самый философский камень, сохраняющий вечную молодость,[134] о котором теперь столько пишут.

Сэр, мне ответили, что у вас нет больше денег, и вина вам в долг не дадут.

Не дадут? Ну и не надо! Веселья у меня своего хватит, посылать за ним не приходится, а это лучше всего. Бог с ним, с ихним вином.

Сэр, я не мог достать хлеба на ужин.

К чертям хлеб и ужин! Давайте-ка веселиться, и уверяю вас, мы даже не почувствуем голода. А ну, затянем песенку! Подхватывайте припев.

Ну и довольно, ребятки! Следуйте за мной. Давайте переменим место и снова начнем веселиться.

Пусть он идет себе, Джордж. От нас с тобой он помощи не получит, да и вся наша компания ему доброго слова не скажет, если только меня послушается.

Ничего он не получит, дорогая. Но, Нелль, я хочу, чтобы Ралф совершил сейчас что-нибудь блистательное во славу и вечную честь бакалейщиков. — Эй, где ты там, мальчик? Вы все оглохли, что ли?

Что вам угодно, сэр?

Пусть Ралф пойдет утром в день майского праздника к водоему[135] и произнесет речь, и пусть на нем будут шарф, перья, кольца и всякие украшения.

Но, сэр, вы совершенно не думаете о нашей пьесе. Что станет с ней?

А мне какое дело, что с ней станет? Я хочу, чтобы вышел Ралф, а не то я его сам вытащу. Надо же что-нибудь совершить в честь города. А кроме того, он уже достаточно долго отсутствовал из-за своих приключений. Живо давайте его сюда, а то если я сам пойду...

Хорошо, сэр, он выйдет. Но если наша пьеса провалится, вы будете в ответе.

Подавайте его сюда!

По чести скажу, здорово получится. Джордж, а не сплясать ли ему моррис[136] во славу Стренда?

Нет, дорогая, это уж будет слишком много для парня. Ага, вот и он, Нелль! Обкостюмирован подходяще, только колец маловато.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

На свадьбе у нас будет не много народу: я приглашу нескольких соседей с женами; а к столу подадим каплуна в наваристом бульоне с костным мозгом и хороший ростбиф, украшенный розмарином.[140]

Смотри-ка, Джордж, он уже призраком стал, а все еще требует, чтобы людей выгоняли.

Джордж, позови сюда Ралфа; если ты меня любишь, позови Ралфа. Я знаю одну замечательную штуку, которую он должен сделать. Прошу тебя, позови его скорее!

Ралф, эй, Ралф!

Я здесь, сэр.

Иди сюда, Ралф! Подойди к своей хозяйке, мальчик!

Ралф, я хочу, чтобы ты собрал молодцов, выстроил их в боевом порядке с барабанами, ружьями и знаменами и важно промаршировал с ними в Майл-Энд; а там ты должен произнести речь и сказать им, чтобы они веселились, да разума не теряли и бород себе не подпалили.[141] А затем устройте сражение, и пусть развеваются флаги и все кричат: "Бей, бей, бей!" Муж одолжит тебе свою кожаную куртку, Ралф, и вот тебе шарф, ну а остальное пусть тебе выдаст театр — мы за все заплатим. Получше сыграй, Ралф; помни, перед кем ты представляешь и какую персону изображаешь.

Можете быть спокойны, хозяйка; если я этого не сделаю во славу города и своего хозяина, пусть век в подручных останусь.

Здорово сказано! Иди себе с богом, ты и в самом деле молодец.

Ралф, Ралф, смотри повеселее ряды вздваивай.

Можете быть спокойны, сэр.

Пусть как следует проведет учение, а не то я встану на его место. Я ведь сам когда-то, дорогая, в самые горячие денечки, был копейщиком. Перо на моей шляпе отстрелили начисто, бахрома на моем копье загорелась от пороха, башку мне проломили шомполом, а я все-таки, благодарение богу, сижу здесь.

Слышишь, Джордж, — барабаны!

Тра-та-та-та-та! Ох, дорогая, видела бы ты маленького Неда из Олдгейта,[142] барабанщика Неда! Он налегал на свой барабан как зверь, а когда проходил полк, выстукивал тихонечко, а потом снова гремел, и мы шли в атаку. "Бах, бах!" — гремят ружья. "Вперед, ребята!" — гремят командиры. "Святой Георгий!" — гремят копейщики и валятся тут и валятся там, — и все-таки, несмотря на все, я сижу здесь, дорогая.

Благодари бога за это, Джордж. Ведь это и в самом деле чудо.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Шире шаг, ребята! Лейтенант, подтянуть отставших! Знаменосцы, распустите знамена, да поосторожней, не зацепитесь за крючья мясников в Уайтчепле,[143] из-за них погибло немало славных знамен. Рота, стой! Вправо и влево разомкнись! Поверка людей и осмотр амуниции! — Сержант, начинай перекличку.

Смирно! — Уильям Хаммертон, оловянных дел мастер!

Здесь.

Латы и испанское копье. Отлично! Умеешь грозно потрясать им?

Надо думать, умею, капитан.

А ну-ка, сразимся. (Нападает на Хаммертона.) Слабовато! Крепче держи копье. Ну, еще раз! — Продолжай, сержант.

Джордж Грингуз, торговец домашней птицей!

Здесь.

Покажи-ка мне свой мушкет, сосед Грингуз. Когда ты стрелял из него в последний раз?

С вашего позволения, капитан, только что выстрелил — отчасти для храбрости, отчасти чтобы ствол прочистить.

Так и есть, он еще горячий. А вот затравка у тебя не в порядке — заряд высыпается и воняет. Да нет, мягко сказано — воняет! Десять таких затравок целую армию отравить могут. Ну ничего. Раздобудь себе ершик, маслица да протирку, и твой мушкет еще послужит тебе. А где у тебя порох?

Вот он.

Что? Завернут в бумагу? Как солдат и джентльмен заявляю: не миновать тебе военного суда! Казнить тебя следует за такое! А рог ты куда дел?[144] Отвечай!

С вашего позволения, сэр, забыл дома.

Нет моего позволения на это! Стыд и позор вам! Человек вы достойный и уважаемый и вдруг забываете свой рог! Боюсь, как бы это не послужило дурным примером для остальных. Но довольно! Смотрите, чтоб я вам о таких вещах больше не напоминал. Стоять смирно, пока я всех не осмотрю! — А что случилось с носиком твоей пороховницы?

Ей-богу, капитан, его оторвало порохом.

Поставь новый за счет города. А где кремень от этого ружья?

Его взял барабанщик, чтобы прикурить.

Это не полагается; возьми его обратно, друг мой. Значит, у тебя недостает носика, а у тебя кремня. — Сержант, запишите. — Я намерен вычесть их стоимость из вашего жалованья. — Шагом марш!

Держать равнение! Не частить! Ряды вздвой! На месте! Кругом, марш! — Эй ты, толстомордый, держи равнение! Следи за своим фитилем, он у тебя сейчас к соседу в пороховницу влезет. — Так! Стройся полукругом! Копья к ноге! Смирно! Слушай меня! Джентльмены, соотечественники, друзья, солдаты! Я привел вас сегодня из лавок безопасности и от прилавков довольства мерять на суровом поле брани славу ярдами и доблесть фунтами. Пусть, о пусть, говорю я, не скажут впоследствии, что птенцы нашего города струсили! Ведите себя в предстоящем славном деле как люди свободные и доблестные! Не пугайтесь ни вида врагов, ни грохота мушкетов. Верьте мне, братья, что оглушительный грохот тележки пивовара, который вы слышите ежедневно, куда ужасней. Пусть не страшит вас смрад пороха, — по ночам вы смердите куда сильней.

Одно только могу добавить: беритесь за оружие, ребята, и покажите миру, что вы умеете так же ловко размахивать копьями, как трясти фартуками. Вперед, ребята, с нами святой Георгий!

Святой Георгий! Святой Георгий!

Ты хорошо провел смотр, Ралф! Я пришлю тебе в поле холодного каплуна и бутылку мартовского пива, а может случиться, и сама туда наведаюсь.

Нелль, я здорово обманулся в мальчике. Я и не подозревал, что в нем заложено. Он представил нам такое, женка, что умереть мне без завещания, если в будущем году я не сделаю его капитаном городской баржи.[145]

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Ну, благодарение богу, у меня еще ни одной морщины не прибавилось. Не поддадимся, молодцы, правда? От забот только состаришься до срока! Мое сердце крепче дуба; и хоть у меня нет вина, чтобы промочить горло, петь я все же могу.

Бог в помощь, сэр.

Вот славный мальчуган! А петь ты умеешь?

Да, сэр, умею, но в данную минуту от этого пользы мало.

Ах, сэр, если бы вы знали, что я принес, вряд ли бы вам захотелось петь.

Я принес гроб, сэр, а в нем вашего мертвого сына Джаспера.

Мертвого!

В таком случае, сэр, прошу вас, любите и впредь.

Дух Джаспера!

Ей-богу, я никогда не спускался туда; там слишком жарко для меня, сэр.

Веселый дух, очень веселый дух.

Вот она, взгляните, сэр!

Ого! Ты и тут маху не дал!

Ну так как же, мистер Меррисот, впустите вы нас или нет? Что же нам делать, по-вашему?

Вы меня достаточно хорошо знаете; не такой уж я была вам чужой.

Не дадите же вы нам умереть с голоду на улице, мистер Меррисот?

Мистер Меррисот, неужели вы все еще сердитесь!

Женщина, я возвращаю тебе свою любовь; но ты должна спеть, прежде чем войдешь. Поторапливайся, пой свою песню и входи.

Ну что ж, придется сделать по-твоему. Майкл, мальчик мой, какую ты знаешь песню?

Истинно говорю, я могу спеть только "Дочь дамы из Парижа".

Милости просим опять пожаловать домой.

Милости просим, милости просим, сэр; прошу вас, веселитесь.

Сэр, если вы в самом деле прощаете, соедините их руки. Мне больше нечего прибавить.

Мне это не нравится. — Эй вы, стойте, слушайте меня! Все роли пришли к концу, только роль Ралфа не кончилась, и вы о нем совсем забыли.

Это уж ваша забота, сэр. Мы не имеем никакого отношения к его роли.

Ралф, иди сюда! — Дайте ему кончить роль так же, как даете другим. Ну-ка!

Муженек, пусть он выйдет и умрет.

Пусть умрет, Нелль. — Ралф, мой мальчик, скоренько иди сюда и умри.

Ему совершенно незачем умирать, сэр. Да к тому же еще в комедии.

Не твое дело, мальчик! Ведь если он умрет, так его роль наверняка уж кончится? — Иди сюда, Ралф!

Интересная история, ей-богу!

Хорошо сказано, Ралф! Поклонись джентльменам и ступай своей дорогой. Хорошо сказано, Ралф!

Мне кажется, раз мы все так неожиданно помирились, нам нельзя разойтись без песни.

Похвальная мысль!

А тогда подтягивайте!

Ну пойдем, Нелль? Пьеса кончилась.

Вот уж, ей-богу, Джордж, я не так худо воспитана. Прежде чем уйти, я поговорю с этими джентльменами. — Спасибо вам, джентльмены, за ваше внимание и снисхождение к Ралфу, бедному сироте. И если вы придете к нам, то уж как бы нам туго ни пришлось, а бутылка вина и трубка с табаком для вас найдутся. Откровенно говоря, мне кажется, мальчик вам понравился, но я бы хотела знать правду. Будете вы ему хлопать или нет, это я оставляю на ваше усмотрение. Я даже глаза зажмурю, а вы поступайте себе как хотите. Душевно вас благодарю! Дай вам бог покойной ночи! — Идем, Джордж.