Пьесы

Джек!

Старина! Как ты сюда попал?

В дупле или в развалинах всю зиму,

Как ласточка, отсиживался ты?

Где пропадал ты?

Я ходил за плугом.

За плугом?.. У тебя же нет поместья.

Ты воровством живешь.

И то не худо.

Ну, не скажи! Ведь ты имел когда-то

Пять сотен фунтов в год.

Доход мой сгинул.

Оставим это. Снова повторяю,

Что равными природа сотворила

Всех чад своих, равно их оделив,

Но труд ей навязал свои законы,

Которых я не признаю, — и людям

С тех пор все привилегии даются

По их так называемым стараньям.

Да это ж узаконенный обман!

Дозволенная плутня! Мой сосед,

Хоть он под стать талантами лакею

И конюху душою, получает

Дохода сорок тысяч фунтов в год,

Я ж — пять грошей. А по какому праву?

Вновь та же песня!

По какому праву

Нотариус ничтожный, не сумевший

Ни путной строчки в жизни написать,

Ни совершить достойного поступка,

Ни так вести дела, чтобы они

Не делались noverint univers!,[271]

Все больше богатеет, я же — нищий?

Подумать только, по какому праву

Сапожник-прощелыга в состоянье

Дочь выдать за богатого купца,

Пять тысяч дав за ней? Где справедливость?

Ужель из-за того, что он здоров

И может на гроши кормиться месяц,

Чтоб деньги сэкономить на еде,

Я должен голодать?

Не возмущайся

Тем, что не можешь изменить. А если

Над всеми ты тиранствовать намерен

И грабить всех решил, то берегись,

Чтоб не поймало правосудье в петлю

Такую дичь, как ты.

О, я не вальдшнеп!

Грош тем цена, кто, убоясь волков,

Не ходит в лес. Меня никто не словит.

А ты все тот же юбочник?

Конечно:

Ведь волокитство не грозит петлею...

Но кое-чем похуже — нищетой.

Коль на одной в тебя влюбленной девке

Ты поживишься, станут сотни женщин

Ощипывать тебя, — вот твой удел.

А потому держись одной — лишь этим

Искупишь ты свои грехи, чтоб место

В чистилище, а не в аду обресть.

За всеми не гоняйся иль погибнешь.

Пустое! В ремесле таком я дока

И шевелю проворнее мозгами,

Чем ты в карманах пальцами. Я знаю,

Что на любовной ниве с меньшим риском

И с большею приятностью могу

Снимать обильный урожай... А где же

Твоя сестра?

Мне это неизвестно.

Она глупа, как курица, иначе

Ты уж давно бы ощипал ее.

Пускай она провалится подальше!

Я думать не хочу об этой дуре.

Она меня не слушалась, и я

Расстался с ней.

В нужде ее оставив?

Я дал ей все, что было у меня.

Ей, видишь ли, приятней жить в деревне.

Теперь она, наверно, нанялась

Молочницею к фермеру. Ей-богу,

Я у нее, коль по дороге с рынка

С корзинами она мне попадется,

Всю выручку за масло отберу.

Ужель сестру родную ты обчистишь?

Пусть рассчитается со мной за яйца

И за сыры...

А хороша девчонка!

Красотка!.. Мне сдается, старый Олграйп

Любил ее.

Меж ними что-то было.

Но слишком он умен, чтоб с ней связаться.

Брось говорить о ней.

А где же, Том,

Твоя милашка?

Там, где ты не сыщешь

И не нащупаешь ее. Не выйдет!

Я выбирал ее не для тебя.

Она красива, верно?

Даже очень,

Но все равно не про тебя.

Ну полно.

Придешь на свадьбу?

Разве свадьба нынче?

Уже пришли из церкви молодые.

Надеюсь, Олграйп пышный пир устроит,

Тряхнет мошной?

На славу будет свадьба.

Гостей — не счесть.

Как ни хитер судья,

Я с ним увижусь до того, как сдохну.

На этой свадьбе ты погреешь руки:

У нас есть много дорогих вещей

И серебра.

Себе в ущерб не действуй.

Сдается мне, ты б этот брак расстроил,

Завись то от тебя. Пока прощай

И не болтай о нашем разговоре.

Сердечно рад вам, дорогие гости!

Благодарю вас. — Это, сэр, племянник

Хозяйки здешней. Звать его Уайлдбрейн.

Он сумасброд известный.

Да, я слышал. —

Скажите, рада ль юная Мария,

Что обвенчалась? По душе ль ей муж?

Она довольна, сэр?

Увы, не слишком.

Она супруга еле переносит:

Ведь только мать заставила ее

Связаться с этим ржавым старикашкой

И погубить свою красу.

Но разве

Друзей у Фрэнка мало?

Денег мало.

Не может он похвастаться достатком, —

И все равно его Мария любит.

Дороже ей о нем воспоминанье

И рая и богатств обеих Индий.[272]

Но ей не повезло.

Мне очень жаль!

А вот и сам бедняга Фрэнк.

Немного

Побудьте с нами, сэр. Мы вам друзья

И вместе с вами искренне скорбим,

Как будто здесь не свадьба — погребенье.

Слова тут не помогут, джентльмены.

Не думайте о горестях моих.

Не вешай нос! Не стоит убиваться

Из-за девчонки умному мужчине!

Она одна на свете иль красивей

Всех остальных?

Прошу я — не шути.

А я прошу — не ной... Не разучились

Еще любить девицы.

Ты нескромен.

Попробуй, охладей к ним — и на шею

Они тебе начнут бросаться сами.

Идемте, милый Фрэнк, и позабудьте

О том, чего уже нельзя поправить.

Хотя б для вида скройте скорбь свою,

Как умным людям подобает.

Будьте

Лишь гостем и не думайте о прошлом.

Прикинь-ка лучше, как судью обставить:

Ведь ты же знаешь, что любим Марией.

Она дичок, к которому привить

Обязан ты побег свой плодоносный,

Чтоб хилый муж ее не засушил.

Что ж, потешайся над моим несчастьем,

Хоть честный друг не поступил бы так.

С Марией я в родстве, я к ней привязан,

И юности ее мне жаль. Эх, Фрэнк,

Да я бы, прежде чем паскудник этот,

Ходячий труп, у ней отнимет девство...

Прошу, не зубоскаль.

Прошу, подумай.

Я дело говорю. Но чу! Стучат.

То всех зовут к обеду. Что ж ты медлишь?

Пойдемте, Фрэнк, повеселимся вместе,

Попляшем, посмеемся.

Вам легко —

Вам горе не легло на сердце камнем.

Друзья, ступайте. Появлюсь я позже,

Взгляну и удалюсь.

Мы ждем тебя.

Не унывай. Я кое-что придумал.

Ах, выдумкой твоей тут не поможешь —

Нет подлости во мне. Всему конец!

Она ушла, и с ней, как сон волшебный,

Ушли надежды, и мечты о счастье....

Как в этом доме все весельем дышит!

Как полон счастьем каждый уголок!

Ужель она способна ликовать

И требовать все новых наслаждений?

О, двоедушье!.. Шум все громче, громче...

Ее купило золото судьи,

Которое в ней алчность распалило

И о моей любви чистосердечной

Заставило забыть... Но вдруг ее

Принудили?.. Нет-нет, я ошибаюсь!

Как я могу предполагать, что сердцем

Она со мной, хоть отдана другому?

Хоть он мне враг, он должен в дом войти:

Негоже в день такой ему слоняться

Под окнами.

Да, кликните его.

Пусть позовет его сама Мария.

Да, так и будет!

Мудрое решенье.

Как мне в глаза дерзнет взглянуть Мария?

Ужель под чистотою скрыта ложь?

Ужели так она ожесточилась,

Что мне бросает вызов?

Вот она,

Вся в жемчугах и бриллиантах, словно

Сосульки ледяные на нее

Навешаны холодною Зимою!

Как розы на щеках ее поблекли

От немощных объятий старика!..

Но говорить она со мною хочет. —

Сударыня, и я вздыхать умею,

Но без коварства в сердце... Из-за вас,

Которой верил свято, мог бы даже

Заплакать я, и были б эти слезы

Угодней небу, нежели ваш брак.

Изобретать не надо оправданий —

Ведь я им ради чувств былых поверю.

Ступайте и забудьте обо мне

И бедности моей. Об этом, впрочем,

Вас можно было бы и не просить:

Вы все прекрасно сделаете сами.

Но помните, Марию я любил,

Любил всем сердцем. Что ж вы отвернулись?

Не лейте столько слез — вы слишком щедры.

Ступайте, веселитесь. Я же буду

По-прежнему служить вам до конца

Моей теперь уже недолгой жизни.

Фрэнк, умоляю выслушать меня.

Я выдана родными против воли.

Теперь, когда все кончено, осталось

И вам и мне вести себя достойно.

Что б ни случилось, я любить вас буду,

Хоть уз священных и не опозорю:

Лишь вы избранник мой, муж — мне навязан.

Вы говорите: жить недолго вам.

Я тоже не навеки вышла замуж.

Брак мне одну лишь радость дал — напомнил,

Что смертна я и проживу на свете

Не дольше вас, иначе я была бы

Несчастна безгранично! Ни довольство,

Ни золото, что мне дает старик,

Мне счастья не заменят. Ну, идемте!

День нынешний объявлен днем веселья —

Так будем же хоть с виду веселы.

Я вам клянусь вот этим поцелуем,

Что я умру, как вы, хоть жить должна,

Как муж прикажет.

Этого довольно.

Благодарю. Теперь войдемте в дом.

Я взял с собой, что нужно... Посещу-ка

Я свадьбу. У меня есть много планов

И тысячи путей, чтоб их исполнить.

Как я доволен, что узнал о ней:

Тут есть чем поживиться. Если Уайлдбрейн

Остался прежним плутом и повесой —

И учинит здесь шум, — мне повезло.

Ты кто такой?

Сэр, я бездомный мальчик.

Я беден, одинок и вашу милость

Молю помочь из состраданья мне.

Слугой я буду верным и надеюсь,

Что за мое старание полюбит

Меня хозяин добрый.

Мальчик славный,

Да только чересчур изнежен с виду,

Пуглив, смирен. — Что ты умеешь делать?

Готов я делать все, что хорошо,

Что честно и хозяину на пользу.

Краснеет... Нет, такой не подойдет.

В слуге нужны мне лихость, бесшабашность,

Внушительная наглость. Впрочем, если

Юнца я воспитаю, он, пожалуй,

Находкой, кладом станет для меня.

Ты врать умеешь?

Мне бы не хотелось.

А ты способен ловко притворяться?

А вам такие мальчики нужны?

Вот именно. Мне нужно, чтоб мальчишка

Умел безбожно врать с лицом невинным.

Он, как Протей, менять обличья должен —

Искусно, дерзко, с быстротою мысли;

Ни перед чем — перед петлею даже —

Не отступая, не гнушаясь плутней,

Мошенничая всюду — даже в церкви.

А ты, растяпа, годен лишь на то,

Чтоб петь псалмы да милостыню клянчить.

Будь ты надежным парнем, тертым плутом,

Тебя я взял бы, но такой тихоня

Мне ни к чему.

Сэр, вы всерьез?

Конечно.

Так нужен вам совсем беспутный парень?

Как ты догадлив!

И понаторевший

Во всевозможных плутнях?

Непременно.

Вы говорите правду иль, боясь

Нарваться на лентяя, мне солгали,

Чтоб испытать меня?

Сказал я правду.

Тогда меня наймите без опаски,

Любите и заботьтесь обо мне.

Я тот, кто нужен вам. Мне все понятно,

И я на все готов для вашей пользы.

Я вру с такой же легкостью, как сплю,

Ворую и того непринужденней.

Я рад. Коль ты таков и в самом деле,

Цены тебе не будет.

Что угодно

Стащить могу я у кого угодно.

И даже у хозяина?

Ну нет!

Мы с ним — одно. Красть у себя нелепо.

Мальчишка на глазах переродился.

При виде скопидома-богача

Я, как велит мне долг христианина,

Из жалости к тому, чей ум богатство,

Которого не стоит он, мутит, —

Его от лишних денег избавляю.

Способный парень! Он меня обскачет.

Мы с ним одной породы.

Я с презреньем

Взираю на опасности любые,

А риск меня лишь пуще распаляет.

Прикинуться могу я кем угодно,

Заговорю кому угодно зубы,

А уж наглец я, сэр, первостатейный,

И стыд...

Молчи! Ты клад! Ты драгоценность,

Которую и в Индии не сыщешь.

Ты вскоре сам поймешь...

Еще два слова:

Ведь мне не так уж часто удается

Похвастаться талантами своими...

Я обману хитрейшего судью

Своей стыдливой, скромною повадкой.

Ты мой! Я у тебя учиться стану.

Идем же. Дело для тебя найдется.

Дай бог, чтоб поскорей.

Как звать тебя?

Хап.

Имя по тебе — по блюдцу чашка.

Ты истинный волшебник. Будь усерден,

И я тебя озолочу, малыш.

Лентяи! Вы куда запропастились?

Готова ли уже постель невесты?

Да, и под ней прилажен колокольчик.

Зачем, болван? Чтоб поднимать тревогу?

Нет, это просто небольшой сигнал,

Чтоб выпить за здоровье новобрачных.

Судья наш, этот мерин-перестарок,

Под колокольчик затрусит живей.

Ты пьян, осел!

А как же! Нынче праздник.

Повсюду ли сменили драпировки?

Серебряная вынута ль посуда?

Вся ль на виду? А кто готовит поссет?

Молочница. Она туда подбавит

Такое, что жених взбодрится сразу.

Эх, что ж вы дочке не нашли, миледи,

Другого — покрасивей, помоложе!

Цыц! Он богат и, стало быть, красив!

Кто? Этот ирод? Старая гнилушка?

Жаль, не издох он до знакомства с ней!

Не каркай, ведьма! Где же мистер Хартлав?

На чьем он попеченье?

Госпожа,

Он веселится с мистером Уайлдбрейном.

Тот взял его с собою в винный погреб,

Где пьет он и вздыхает.

Ах, несчастный!

Как жаль его!

Ну что ж, я в состраданье

Ему не откажу. Попотчуй, Тоби,

Его вином: оно смывает скорбь.

А что жених? Я за него тревожусь.

Подумаешь, ребенок мне нашелся!

Чтоб он пропал, ваш женишок достойный!

Неужто он погубит нашу розу,

Не знавшую весны?

Умолкни, дура!

Он кашляет, хромает, еле ходит...

Ах, бедный! Не давайте пить ему.

Из рук моих он капли не получит.

А дамы утешают дочь мою?

Да, госпожа. Они напоминают

Ей о Гризельде[273] многотерпеливой

И молятся за вашу дочь.

Ей это

Нужней всего. Уж лучше бы она

В могиле с гробом собственным венчалась —

Там было бы спокойнее бедняжке.

Неужто быть ей нянькой с юных лет?

Ох, сердце у меня исходит кровью.

Еще раз дура!

Дай мне бог быть дурой.

Да ты и так уж дура! Но Марии

Пора в постель: уже темно. Эй, Тоби,

Ступай глотни вина за то, чтоб мальчик

Родился у нее. — Все по местам!

Как знаешь поступай, но, отказавшись,

Ослом последним будешь ты. Решайся —

Не терпит время.

Я немного пьян

И склонен потому тебе поверить.

Но если ты ее обидишь подло,

Как это ты умеешь...

Фрэнк, но разве

Она тебя не любит? Не рыдает

Из-за разлуки вашей? Ведь она

Упала бы без чувств, не будь я рядом.

Чего ж еще желать?

Ты прав, пожалуй.

Тогда не стой как столб. Довольно мямлить,

Не то ее навеки ты упустишь.

Пойми, она уйдет. Да-да, уйдет

Та, кто тебя так любит, обожает,

Та, кто мила тебе!

Дай мне подумать.

Сейчас не время. Думать будешь после,

Когда ее в объятья заключишь.

Как верить ей в твою любовь и клятвы,

Коль ты позволишь старому одру

Невинностью Марии насладиться?

Опереди его, чтоб мы могли

Потомству рассказать, что это сделал

Красивый, сильный, юный джентльмен!

Спаси честь рода нашего и дома —

Вот все, о чем прошу я.

Продолжай.

Не дай судье, мощам иссохшим этим,

Уродцев наплодить. Решай живей!

Сейчас ее проводят дамы в спальню.

Где ж тут ее увидишь!

Отвечай:

Есть воля у тебя? Скажи по правде,

Открыто, здраво и благоразумно,

Не жалко ли, не стыдно ли, не горько ль,

Что будет взрезан пирожок столь редкий

Таким мерзавцем?

Я... Я попытаюсь...

Нет, не пойду...

И лакомый кусочек

Достанется тому, кто бычьей шеи

Не в силах от фазана отличить,

Тому, кто эль с амброзией равняет!

Не правда ли, обидно?

Ну еще бы!

Я прав иль нет?

Да-да, дружище Уайлдбрейн,

Я признаю — ты прав.

Тогда — за мною

И будь мужчиной! Я тебя запру

Там, где она пройдет без провожатых,

Где вам не помешают. Но смотри

Смелее действуй...

Да, я буду смелым.

Веди меня и увенчай успехом!

На приступ, если любишь ты меня!

Пора в постель.

Да, кошечка моя,

Подумай обо мне. Будь веселее:

Хочу тебе я сказочку одну

Поведать на ушко.

Ее мы знаем —

О том, как жил на свете мальчик-с-пальчик.

Ведь у тебя нет сказки подлинней.

Мне жаль бедняжку.

Да и мне.

Оставьте!

Сухая палка вспыхивает лучше.

Да вот беда — сгорает вмиг. Налейте

Ему еще вина.

Что толку в этом?

Его и целой бочкой не взбодришь,

Идете вы в постель?

Должна.

Ступайте

Ложитесь, потесней прижмитесь к мужу

И сделайте, что можете.

Скорей!

А я, цыпленок мой, станцую жигу,

Чтоб разогреть себя.

Подходит полночь.

В постель, Мария!

Тетушка, идите

Вперед и уведите дам с собою.

Побыть одной ей дайте. Пусть она

И с мыслями сберется и невинность

Свою оплачет.

Хорошо. Марию

Мы в комнате соседней подождем.

Не мешкай, детка, иль, неровен час,

Я без тебя засну.

Иди и дрыхни,

И пусть тебе приснятся простофили. —

А ты, Мария, поскорей ложись:

Довольно ты изволновалась нынче.

Будь умницей — теперь уж плакать поздно.

Прохвост судья в тебя влюблен? Тем лучше —

В твоей игре тебе поможет это.

Нет, не сюда... Там сплетницы толпятся.

Они к тебе пристанут, будут хныкать,

Судачить о подвязках и перчатках.

Ступай тихонько — час теперь уж поздний —

И незаметно в спальню проберись,

Не то опять начнется суматоха.

Но как туда пройти?

По галерее

Ты попадешь к себе, ни с кем не встретясь.

Ляг — и тебя в покое все оставят.

Мне жаль тебя, и я решил прийти

Ход этот показать тебе.

Спасибо.

Вот ключ.

Войди и сразу дверь запри,

Чтоб не вошел никто.

Спокойной ночи.

Спокойной ночи, милая кузина...

...И сладостной — иль будь ты проклят, Фрэнк!

Ее все нет и нет. Наверно, Уайлдбрейн

Поиздеваться вздумал надо мною.

Пойду и вновь взгляну ему в глаза...

С нечестной мыслью я сюда явился

И движим был недобрым побужденьем.

Чу! Дверь открылась. Кто сюда крадется?

Не призрак ли решил меня спугнуть?

О господи, за что я гибну?

Это

Марии голос... Стой!

О силы неба,

Спасите!

Я не дьявол.

Вы не лучше

Его, коль так смутили мой покой.

Я — Хартлав.

Вы, мой друг? Как вам не стыдно?

Опомнитесь!

Я должен вам о чувствах

Своих сказать.

Поберегите их.

Я замужем, и это вам известно.

Молю вас, будьте сдержанней! Никто

Не вынудит меня...

Приди ко мне.

Коль ты меня когда-нибудь любила.

Фрэнк, берегитесь, чтоб любовь моя

Не превратилась в ненависть. Уйдите.

Ужель он насладится этой дивной...

Молю, ко мне не прикасайтесь!

Он,

Любви столь чуждый...

Фрэнк, подальше станьте

Я так хочу!

Я укрощен. Позволь

Хоть проводить тебя, сказать два слова.

Коль разговор ваш будет благороден

И честь моя не понесет урона,

Пойду я с вами.

Дай же руку мне.

Ее в прихожей нет.

Здесь тоже нет.

Сказать вам, что мне снилось?

Дайте факел.

Сэр, не спешите так.

Пускай идет.

Коль сон мой был правдив, спешить он должен,

Не то надут и одурачен будет.

Будь я не я, коль осужу ее.

Пусть делает что хочет. Дай-то боже,

Чтобы она рогами наградила

Тебя, мучитель, подлый старый хрыч.

Убью ее!

А я благословлю —

Так поступать она имеет право.

Ужель питаться ей вонючей псиной?

Не расходись, кормилица, иначе

От злобы лопнешь.

Что? На галерее?

Пригрезилось мне так... Не утверждаю,

Что я не ошибаюсь. Вам видней.

Ключи сюда! Ключи!

Как мне приснилось,

Она взяла их и укрылась там.

О чем ты, черт тебя возьми?

Спокойней!

Беды пока что не произошло.

Ключей на месте нет.

Ну, что за вещий

Мне сон приснился!

Я с ума схожу!

Еще не так сойдешь!

Нечисто дело!

Я чувствую, Уайлдбрейн замешан здесь.

Скорей ко мне на помощь, джентльмены,

Ведь так и с вами могут поступить!

Огня сюда! Светите нам, светите!

Живей, не опоздай!.. А я останусь

Молиться за нее. Пусть лучше будет

Она бесчестной — только б не твоей.

Вы низкий человек! Но у меня

Достанет мужества, чтоб защищаться.

Вот мой кинжал. Нет-нет, не приближайтесь!

Коль вы опять употребите силу,

Клянусь, я вас убью. А не удастся —

Я в сердце поражу себя, убив

С ним вместе ту любовь, что к вам питаю.

Молю тебя, чистейшая из дев,

Прости мое минутное безумье!

О, я чудовище! Как был я низок!

Клянусь твоей прелестною рукою...

Ломайте дверь!

Мы преданы! О Фрэнк!..

Я за тебя умру! Клянусь, что прежде,

Чем пострадаешь ты...

Теперь входите,

Прошу вас. — Ох, глаза мои, глаза!

Как голова болит!

Возможно ль это?

Держите! Падает она! Держите!

Здесь заговор, намеренная подлость,

Чтоб честь мою сгубить! Но я невинна.

Прощайте!

Ах, мой мозг, мой бедный мозг!

Он весь кипит.

Она мертва! Убита!

И слава богу! С рук я сбыл ее

И буду рад забыть о ней и вовсе.

Вот радости супружества! Затем ли

Ее вскормила я?

Держите Фрэнка.

Он в исступленье.

Да, держите крепче.

Покамест мы его надежно свяжем,

А к следующей сессии судебной

Под виселицу подведем.

О нет!

Я буду жить тебе на страх и горе. —

Прощай, мой нежный девственный цветок!

Твоя краса на небе, ибо неба

Она достойна. Нет, я буду жить,

Чтоб отомстить губителю. А после

Я вознесусь к тебе, душа святая.

Прощай! Я стал теперь совсем иным.

О горе!

Я же вас предупреждала.

Несите в спальню тело.

Вы вернете

Приданое ее?

Сперва верните

Мне честь мою. Тогда мы будем квиты.

А так — ни пенни.

Роковая свадьба!

Могила станет дочери моей

Постелью брачной. Лучше б отдала я

Ее тому, кого она любила, —

Тогда бы я ее не потеряла.

Прощайте! Я с ума сойду. О, ад!

Я дважды на распутницах женат.

Где был ты?

Я по комнатам прошелся —

Повсюду гробовая тишина.

Что ты там высмотрел?

Лишь беспорядок.

А сколько там набросано всего —

На двадцать бы воров и то хватило!

Прекрасно. Сметлив ты! Но почему

В ночь свадьбы так пустынно, жутко в доме?

Не без причины, видно. Смерть иль хворь

Кого-нибудь внезапно здесь постигла,

Иль кто-то получил дурные вести.

Все спят?

Я полагаю, спят — и крепко,

За исключением каких-то женщин,

Которые в людской сидят и пьют

И плачут по причине неизвестной.

Где серебро?

Да в комнате вон этой.

Я сам видал, как, в спальню уходя,

Какая-то немолодая леди

Его укладывала в длинный ящик —

А также дорогие драпировки,

И кольца, и цепочки золотые.

Он на подставке у стола стоит.

Ишь востроглазый! Были там мужчины?

Да, и они прощались сокрушенно,

Но разговоров их я не расслышал.

Прекрасно все разведал ты. Удачной

Ночь эта будет. Как туда пробраться?

Мы в дом войдем из сада, через дверь,

Которую оставили открытой,

Чтобы ходить за всем необходимым.

Какой усердный парень!.. Страшно было?

Нет. Пусть меня повесят, если вру!

А если б кто-нибудь тебя заметил?

Я с ним бы за компанию стал хныкать,

Как будто общим горем удручен,

Или наврал бы, что пришел по делу.

Сокровище мое!.. Ну, за работу!

Чесаться будут руки у меня,

Пока мы серебро не заполучим.

Не надо только слишком суетиться

И жадничать. Должны мы все устроить

Так, чтобы это подвиг был — не кража.

Перерядимся, сэр, чтоб напугать

Почтенных здешних женщин...

Этот мальчик —

Благословенье божье!

И очистить

Ту комнату от пьяных сторожей,

Иначе, вынося тяжелый ящик,

Мы можем шум поднять и нас поймают.

Развязывай мешок.

Вот маска черта.

К чему нам эта страшная личина?

Не стоит черта тешить, посвящая

В наш умысел его.

Тогда вот саван.

Убогая уловка! Для чего

Рядиться в то, что мы и так получим

За наши плутни? Удивляюсь вам!

Вы старый вор, а выдумкой столь бедны!

Где длинный плащ?

Здесь, здесь.

Тюрбан давайте

И накладную бороду.

Шаги!

Нагнитесь, дайте мне вам сесть на плечи.

Когда сюда войдут, я знак подам,

И вы к вошедшим двигайтесь бесшумно.

Беда! Всю жженку выпили.

И даже

Канарское[274] прикончено гостями.

Нет больше пищи скорбному уму —

Не загрустишь от пива. Появись

Покойница, к примеру, перед нами...

И встреть она нас в погребе...

Да разве

От призрака нас пиво оградит

Иль даст нам сия, чтоб черту бросить вызов?

Но пиво-то ведь мартовское.

Это —

Другое дело. Мартовское пиво —

От нечисти надежнейший защитник,

Тем более что я не в состоянье

Молиться.

Почему?

Мы, кучера,

В вопросах веры хромы, словно клячи, —

Молитвы рысью не идут у нас.

Держи свечу!

Кормилица, ей-богу,

Я так по молодой хозяйке плакал,

Что коль себя еще одной бутылкой

Не подкреплю, — засну без задних ног.

Все эти похороны да крестины

Невыносимы были б без вина.

Вино полезно тем, чье сердце скорбно.

Мое всегда скорбит, а потому

Я непрерывно ощущаю жажду.

Свет синим пламенем горит. Будь добр,

Задуй его. Сдается мне, здесь воры.

Похоже.

Что там движется в углу?

Что это?

Нет здесь лесенки, а то бы

Я влез да поглядел... Но что же там?

Не призрак ли какого-нибудь стража?

Нет, это дьявол — у него копыта,

Он серою воняет и, боюсь,

Сейчас извергнет пламя. Ох, какое

Землетрясенье в брюхе у меня!

Вытаскивай молитвенник, старуха!

Он давеча упал на сковородку,

И кот его сожрал.

Нет сил молиться!..

Смотри, оно растет, как колокольня,

И подплывает к нам... Да где ж буфетчик?

Латынь он знает. Пусть прогонит черта.

Живот схватило!..

Тоби, удирай!

Пускай бегут. Пока в испуге эти,

Нагрянем мы внезапно на других.

Теперь слезай. Потом взберешься снова.

Так, значит, в ящике? А ты уверен?

Я, сэр, его и в темноте найду.

Тогда пусть нам сопутствует удача.

Дрожмя дрожу я! Здесь оно еще?

Вот-вот в штаны я наложу со страху.

Я так разбит, как будто лихорадка

Пятнадцать раз подряд меня трепала.

Кормилица, ушло ли привиденье?

Сбежала, злая ведьма!.. А ведь знает,

Что, кроме совести не очень чистой,

Нет у меня компании другой.

То сатана у нас в людской бушует.

Схватил, наверно, призрак трехэтажный

Кормилицу и заживо сварил.

Ишь, свист какой! Там женщины сидели —

Что с ними будет? К повару отправлюсь:

Он спьяну вечно лезет на рожон

И адского огня не побоится.

Какая темень!

Да, все разбежались

И свечи с перепугу унесли.

Воспользуемся этой суматохой.

И поспешим уйти, пока не поздно.

Вот этот ящик?

Да.

Там два стояло,

Коль я не ошибаюсь.

Он, он самый.

Довольно мешкать и болтать впустую.

За дело! Напрягитесь и без шума

Тащите ящик через черный ход.

Идем, мой мальчик. Ты дитя удачи,

Ты совершенство. Дай тебя обнять.

Повсюду страшный шум, возня, и шорох,

И беготня. Наверное, сам дьявол

Напился вдрызг и бродит, спотыкаясь.

В былые времена мои бесчинства

Во мне не вызывали ни боязни,

Ни угрызений совести, а нынче

Меня тревожить стали. Смерть кузины

Мне на сердце легла тяжелым камнем.

Уж лучше б в петлю угодил я прежде,

Чем учинить такое! Я стремился

Не погребенье, а развод устроить,

Хотел подать надежду Фрэнку... Чу!

Вновь шум, вновь суматоха... Все рехнулись,

И накрепко рехнулись. Видно, кара

Постигла дом за мой дурной поступок,

Чтоб осознал я всю свою порочность

И тоже обезумел. Нет сомненья,

Что тетушка повесилась уже

Иль дьявол уволок ее. Я слышал

Крик "Дьявол, дьявол!" — вопли, гомон, гвалт.

Весь дом наш стал Бедламом.[275] Что мне делать?

Я сам дрожу. Неужто выбрал дьявол

Как раз тот час, когда здесь все пьяны?

Чу! Кто-то приближается...

Ох, если б

Мне кто-нибудь — не важно кто — составил

Компанию, чтоб не было так страшно

И чтоб меня утешили!

Кто здесь?

Опять! Ну, получай тогда!..

Полегче!

Я вам не фурия!

Жена купца!

Вы человек? Дай бог, чтоб так и было.

Я человек.

Ах, сэр, здесь происходят

Неслыханные вещи!

Отчего

Вы так воззрились на меня?

Молю вас

Меня утешить. Погасите свечку:

Умру я, коль опять увижу призрак,

И обнимите, сэр, меня покрепче,

Иль на куски я развалюсь от страха.

Не бойтесь — обниму, и очень нежно.

Как видите, свечу я погасил.

Укройтесь в комнате моей, а там я

От всяких страхов вас оберегу.

И не уйдете сами?

Нет, конечно.

И не обидите меня? Смотрите,

За это дьявол схватит вас.

Ну что вы!

Я буду вас любить, и дьявол сгинет —

Страшится он любви. Скорей идите.

Сейчас, в зловещий предрассветный миг,

Он злобствует, уродует красавиц,

Людей калечит и мутит их разум.

Он женщин за минуту превращает

В любую тварь — в хвостатых обезьян,

Сорок и соек, сов и попугаев.

Живей! Я слышу запах серы...

Боже!

Опять идет! Бегу! Спасайтесь, сэр!

Какая фантастическая ночь!

Нет никого — с ума все посходили.

Проклятый черт! Зачем привел бабенку

И сам же раньше времени спугнул?

Вот если бы ты нас вдвоем оставил,

Потешили бы с нею мы изрядно

Чертовское величество твое.

Она смазлива. Если только снова

Ее заполучу я, у меня

Красотку никакие домовые

Со всеми их копытами не вырвут.

Надеюсь, страх ее назад пригонит.

Ни комнат, ни постели, ни людей —

Все в погребе, наверно. Но и погреб

Найти я не могу и тут слоняюсь

Взад и вперед, что твой ручной осел.

Свеча погасла. Я брожу вслепую,

Весь лоб и рожа в синяках.

Она!

Я вижу тень. Сейчас ее схвачу я...

А ведь она немного не в себе.

С такой, наверно, переспать приятно —

Она немало знает разных штучек.

Там кто-то шепчет... Вдруг да это дьявол,

Меня решивший сцапать? Голоса

У дьяволов — как у сверчков.

Она!

Ее фигура! Так она крадется,

Как будто хочет улизнуть. Ну нет,

Не упущу ее!

Вот-вот со страху

Последний мой умишко испарится.

Ах, лечь бы мне в постель.

Она сказала:

"В постель". Ну, это мне весьма по вкусу.

Что ж так она робеет? Где она?

Кто это?

Вы? Входите же, входите.

Скорее!

Это старый дикий дьявол

В меня свои вонзить намерен когти!

Что он со мною сделает?

Сперва

Тебя я поцелую нежно-нежно...

А дьявол-то распутный!

До чего же

На ощупь эта шлюха волосата!

Не меховой ли капюшон на ней?

Что, если молодого сатаненка

Я от него на свет произведу?

Поди-ка откажи ему!.. Что будет?

И кто младенца примет?

Нет, помнилось.

Она совсем такая, как была.

Ну, милочка, ко мне! Да осторожней!

Ах, милый дьявол, не обидь меня!

А где ж моя любимая?

Идет,

Несет свечу. Ей невтерпеж увидеть

Улов богатый.

Я устал чертовски.

Еще бы! Нелегко тащить во тьме

Такую груду серебра.

И страшно.

Боишься спотыкнуться — вдруг увидят;

Боишься кашлянуть — констебль проснется.

Зато теперь возьмем свое.

По праву.

Жить скучно без опасности. Богатство

Приятно лишь тогда, когда добыто

По-нашему — с таким же страшным риском,

С каким из недр оно извлечено.

Приправленное страхом и сомненьем,

Оно милее нам неизмеримо.

Богатство же, свалившееся с неба,

Желанья притупляет.

Ты мудрец!

Добро пожаловать! А где добыча?

В соседней комнате.

Там серебро?

И драгоценности. Устал я зверски

И спать хочу.

Давай посмотрим раньше.

Успеешь завтра, милая.

Мы завтра

Все серебро расплавим, а сегодня

Решим, как нам его употребить.

Мне нужно платье новое.

Получишь

Все, что тебе угодно.

И еще

Хочу костюм для верховой езды

Такой же точно, как у миссис Ньюлав.

Я не знатна, но пышностью нарядов

Всех за пояс заткнуть должна.

Заткнешь.

Ты обещал мне лошадь и лакея.

Карета шестернею и форейтор

К твоим услугам будут.

И форейтор?

Как это аристократично, милый!

Мы жить начнем по моде. Он зимой,

Разбрызгивая грязь с такою силой,

Что мушкетера с ног собьет она,

Помчится перед нашею каретой.

Внутри ж ее отделаем мы красным.

Но это слишком дорого.

Найду я

Недорогую краску. У тебя

Все будет, все.

Любимый мой, где ящик?

Не терпится мне клад увидеть наш.

Мы, госпожа, сперва его расплавим,

А тратить будем после, чтобы этим

Себя не выдать.

Для тебя отныне

Я стану самой доброю хозяйкой.

Теперь вносите ящик мне на радость.

Светите нам, не то мы упадем.

Ай! Что это? Так вот каков ваш ящик!

Сэр, мы ошиблись в темноте и спешке.

Да это ж гроб!

Гроб?.. Так оно и есть.

Черт был у нас в долгу и счелся с нами.

И это клад ваш?

Заживо кладите

Меня туда!

А вдруг там места нет?

Посмотрим, что за перлы в нем.

О боже,

Труп женщины?... И до чего красивой!

Не знаю, ничего не знаю... Видно,

Из-за нее весь дом и убивался.

А ящик с серебром стоял вблизи...

Меня трясет. Я весь в поту холодном.

Подействовало! — Что же с нами будет?

Она застыла... Холодна, как смерть...

Бессовестный, как шлюх своих ты смеешь

Ко мне таскать? А этой так и надо —

Где лучше спрячешь тайную любовь,

Чем в ящике?

Да это же Мария!

Она! Невеста Олграйпа!.. О ужас!

Ловкач, уж не рассчитывал ли ты,

Что обморок у ней? Я постараюсь,

Чтобы она вовеки не очнулась

И мне не докучала. Унеси

И тотчас схорони ее, иначе

Я шум устрою. Убери ее!

Стой, дура! Нас же обвинят в убийстве,

И мы погибнем. Не ори напрасно:

Она мертва и нам не навредит.

Уж мне-то нет.

Не огорчайтесь слишком:

Я виноват один в ошибке этой.

Но как я промахнулся? Только вспомню —

Чуть не реву.

Что я за неудачник!

Противно слушать! Действуй, иль...

Заткнись!

Зачем мне труп? Чтоб смрад здесь разводить?

Я вонь соперниц нюхать не желаю.

Эх, как бы вновь ее домой доставить?

Нет, мы должны ее похоронить.

Где? Это надо сделать осторожно

И быстро, чтобы нас никто не видел.

Бери лопату и ступай за мной.

Любой пустырь — вот для нее могила.

Клянусь, ее сама я схороню.

Придется так и сделать... Мне так тяжко,

Как будто покидает жизнь меня.

Как мог я этот ящик выбрать!

Вот он,

Счастливый ящик!

А ведь я так долго

Высматривал его!

Ну, будет, будет!

Тут слезы не помогут. Я раз двадцать

Под ним чуть не упал...

Моя вина!

...И сотни раз околевал от страха.

Эх, черт!.. Да нет, ругаться бесполезно:

Труп здесь, и с рук мы сбыть его должны.

Кроты слепые, в петлю б вас обоих!..

Бери лопату, Лечер, да живей,

Не то соседей кликну.

Да, как видно,

Нет выхода иного. Почему

Господь такой кусочек аппетитный

Голодным арестантам не подсунул?

Ах, сэр, какое страшное несчастье!

Несчастье? Это счастье для меня:

Заботы — нет, приданое — за мною.

Так я готов жениться хоть сто раз.

Вид мертвой не расстроил вас?

Нисколько —

Я не из тех, кто совестлив. К тому же

До этого помучился я вдоволь:

В мой мозг вселились фурии, как только

Подумал я, что стану рогачом

До истеченья первой брачной ночи.

Придя домой, запри плотней все двери:

Крючков, замков, засовов и задвижек

Не хватит, чтоб меня обезопасить.

Но от кого?

Что за вопрос, дурак!

От женщин! Мать ее ко мне с протестом

И с воплями того гляди ворвется.

Мне ж крики баб и весь их пол противны —

Я ненавижу этих злобных гарпий.

Готов я месяц ругани учиться,

Лишь бы уметь покрепче их облаять.

Ты скупишь мне все книги и баллады,

В которых грязью женщин поливают.

Я вычитаю столько там ругательств,

Что вздуюсь весь от них.

Коль вам угодно,

Я книги разыщу... Что там такое?

За нами кто-то следует.

Кто? Где?

Держи, лентяй, получше факел.

Это...

Вы слышите?

Ты что остановился?

Но что там?

Где? Ты видишь что-нибудь?

Мы возле кладбища, а мне, признаться,

В столь жутком месте ночью страшновато —

Тут, говорят, и призраков видали.

Тсс! Погоди! Ты ничего не слышишь?

Стой! Ройте здесь да поживей кончайте.

Что, мальчик, там за свет? Нас обнаружат.

Ставь наземь гроб. Стань за моей спиной; —

Нам некуда бежать.

Ох!

Что за стон?

Я весь похолодел.

Сэр, что нам делать?

Иди вперед — ведь мы почти у дома.

Все это нам почудилось.

Судья!

Оставьте с ним меня. Он мой знакомый.

Здесь призрак, сэр! Невесты вашей призрак!

Нет сил бежать!

Сгинь, сгинь, проклятый призрак!

Кто б ни был ты, тебя я заклинаю:

Исчезни, скройся. Если ты нечистый,

То ты за мной явился слишком рано;

А если призрак ты моей жены...

Твоей жены...

Ох, он меня замучит!

Обиженной тобой жены, которой

В гробу покоя нет. Ты грешник!

Знаю.

Свои грехи припомни и меж них —

Обет, которым связан ты с другою.

Ты зло ей причинил. Исправь его

Теперь, когда я умерла, обманщик,

Иль сотни черных духов будут мучить

Тебя, пока не ввергнут в пламя ада,

Где золото, кумир твой на земле,

Вольют тебе, расплавленное, в глотку.

Ступай домой, но помни обо мне.

Марш!

Новый дух!

Благодарю, супруга.

За целых двадцать золотых тебе я

Надгробье закажу, чтоб из могилы

Ты не вставала и не простужалась.

Ушли... Ты, Хап, не плут, а просто гений.

Как ты узнал, что дважды он женат?

Подслушал в доме бабьи пересуды.

Но время нам нельзя терять. Давайте

Копать могилу. Где ж моя хозяйка?

Здесь, и не собираюсь больше ждать.

Мы ловко припугнули старикашку.

Коль черт его вновь не собьет с пути,

Он, вероятно, богомольным станет.

Берись за гроб.

Эйлет берется за гроб.

Ох!

Стон?.. Она!

Ох! Ох!

Опять! Она шевелится!

Бежим,

Покуда целы!

Нет уж, пусть хоронит

Она сама себя иль за труды

Могильщику достанется в награду.

Прочь!

Я замерзла, до смерти замерзла.

Что это? Где я? Гроб? Но что случилось?

Помилуй боже!.. Ах, припоминаю:

Я предана была и чувств лишилась.

Как сердце ноет! Как я голодна!

Но разве мертвецы едят?.. Все ясно —

Зарыть хотели заживо меня.

Мне тело леденит могильный холод.

Мир погружен во тьму... Как дальше жить?

Куда идти? Спаси меня, о небо!

Ты пакостник!

Да что я сделал, тетя?

Ты негодяй злокозненный! Не знает

Твоя башка дурацкая покоя

И, низкой прихоти твоей служа,

Изобретает дьявольские шутки.

Вы так бранитесь, словно я виновен

Во всех несчастьях ваших.

Да, во всех!

Коль молодая скромная девица

Сглупила, вышла замуж и скончалась,

То в этом я, выходит, виноват?

Но я же только, видя в том свой долг

(Коль я неправ, пусть свет меня осудит),

Совет ей дал рогами наградить

Ее почтенного осла супруга,

И в этом ничего дурного нет.

Вы опытны, вы пожили на свете,

Но неужели, стань вы молодой,

Вы захотели б слышать еженощно

Немолчный кашель на своей подушке

Иль согласились бы, чтобы дыханье,

В сравненье с коим запах склепа — амбра,

Вас отравляло, как гнилой туман?

Чтоб зад, лоснящийся от притираний,

Без коих не сработает пружина,

Вонял вам в нос? Чтобы разило потом

От колпаков ночных?

Сказать по правде,

Судья — что жид: на все лады смердит.

И вы, миледи, взращивать столь дивный

Цветок, как наша юная хозяйка,

Хотели на такой навозной куче?

Где тело дочери моей, племянник?

Не знаю — я вам не колдун. Ищите.

Я сам едва украден не был. Призрак,

Вид женщины молоденькой приняв,

Что сделало его вдвойне опасным,

Чуть не сгубил меня.

И надо мной,

Хоть я уж вовсе ни при чем, насилье

Едва не совершилось. Тут бродило

Во всех углах штук двадцать с лишним духов.

Вы лжете, негодяи! Миссис Ньюлав —

Вот призрак, напугавший вашу милость.

Довольно! Вон из дома, сэр племянник!

Живите-ка где, как и чем угодно.

Хоть вы мне родич, я злодействам вашим

Не стану потакать. Засим прощайте.

Прощайте, тетушка. Благодарю. —

До встречи, честный Тоби. — Вам, миледи,

За этот брак черт кости поломает,

Коль с вами сможет сладить. До свиданья!

Как! Неужель простимся мы всухую?

Неужто мы, кто в шкуре черта был,

Нападок старой ведьмы побоимся?

Не худо б выпить, но уйти я должен.

Неужто больше мы не пошумим,

Не попоем фальцетом и невзгоды

В стаканчике кларета не утопим?

Нужды не бойтесь: мы разделим с вами —

Клянусь вам в том святым Автомедоном[276] —

Все, до чего я доберусь. Встряхнитесь!

Я помогаю птичкам беззаботным.

За нас буфетчик Сэм, надежный парень,

И повар наш, троянец досточтимый.

Для вас продаст сокольник птиц своих,

Поклявшись честью, что они издохли;

Стащу для вас я ложки из столовой,

А в крайности карету заложу —

Да что карету! — все, включая сбрую.

А коль придет охота вам, шепните,

И я мою хозяйку завезу

На край обрыва иль на мост прогнивший

И аккуратно вывалю ее, —

Вы лишь дозвольте.

Нет, мой честный Тоби,

Таких услуг не надо мне. Найдутся

Пути другие. Мы с тобою скоро

Увидимся, винца раздавим кварту

И пошумим. Привет всем домочадцам.

Не плачь, иль разболится голова.

Ох, мистер Уайлдбрейн, дорогой...

Довольно.

Иди. Наступит праздник и для нас.

Но где же труп кузины, если только

Она не притворилась, а взаправду

Мертва? Как это грустно!.. Славный Тоби,

Ссуди мне свой фонарь: сейчас темно,

И без него я не найду дорогу.

Переночуйте у меня в конюшне,

А завтра я вам дам любую лошадь.

Нет, друг мой Тоби. Я иду бродяжить

И тетушке не покорюсь, покуда

Не нагуляюсь. Но на что и с кем —

Такой вопрос решить куда сложнее.

А впрочем, на худой конец могу

Я и украсть — ведь тетушка повесить

Не даст меня, спасая честь семьи,

И мне петли не стоит опасаться.

Ни ночь, ни силы зла, что в ней сокрыты, —

Исчадья мрака, ведьмы, домовые —

Не страшны мне. Я презираю смерть,

Устав от жизни и дневного света.

Не дай мне разум потерять, о небо!..

Коль вправду раскрываются гробы

И призраки являются страдальцам,

Пусть мне предстанет тень Марии милой,

Чтоб у нее пред смертью на коленях

Себе прощенье вымолить я мог.

Да, я преступник. Но ее кузен,

Измысливший злодейски план коварный,

Который жизнь и честь ее сгубил,

Заплатит кровью мне. — Что это светит?

И до чего же грустно так скитаться!

Я мог бы ночь пропьянствовать в таверне —

Там забаррикадированы двери.

Я согласился б с горя въехать в ухо

Констеблю иль дозорному ночному,

Чтоб в арестантской до утра проспать

За неимением жилья другого, —

Но и властей во тьме не видно что-то.

Он здесь! Благодарю тебя, судьба.

Кто это? Если человек, ответствуй.

Фрэнк Хартлав? Ты? Сам бог тебя послал!

Ты тот, кто мне нужней всего на свете, —

Ведь теткой в этот час нехристианский

Из дома изгнан я и вот болтаюсь

По городу, фонарь свой притемнив,

Как будто я Гай Фокс[277] иль поджигатель.

В любой деревне был бы я, наверно,

За Уильяма соломенного[278] принят

Иль Добрым Малым Робином[279] сочтен.

А сам-то как ты, Фрэнк?

А так, что будет

Тебе несладко.

Полно злиться, дурень!

Идем-ка лучше ночевать к тебе,

И ты узнаешь, друг, о чертовщине,

Которая у нас творится в доме.

Я сам с полсотни призраков видал.

И не спугнул их?

Призраков-то? Что ты!

Я ими сам изрядно был напуган.

Ты так порочен, что и духов можешь

Дрожать заставить, злобный подлый дьявол!

Вынь шпагу! Я клянусь душой Марии,

Не улизнешь ты, чтоб и дальше шкодить.

Да ты рехнулся! Что ты вздумал делать?

Убить тебя. Не утолить иначе

Мою кровоточащую обиду,

Словами гнев мой правый не унять.

Твой грех одна лишь смерть твоя искупит.

Коль смелость есть в тебе, обороняйся,

Призвав к себе на помощь духов зла.

Ужель тебя не беспокоит совесть

При мысли о ловушке сатанинской,

Которую подстроил ты кузине

И честности моей?

Постой! Послушай!

Не для твоей ли пользы я старался?

Не для тебя ль в те страшные минуты

Я вызволить ее хотел ценою

Потери небольшой?

Берись за шпагу!

Злодей, подлец, Марию ты ославил

И за любезность это выдаешь!

Ты, подпоив, толкнул меня на низость

И сам же мужу рассказал про все!

Я слышу голоса.

Болтать довольно!

Молиться в силах ты? Тогда молись

Во время боя.

Что за новый ужас

Мне предстоит? Я знаю этот голос.

Мне повезло: удачней было трудно

Для драки выбрать час. Что я теряю,

Жизнь вверя шпаге? Лишь любовь к тебе.

Я знаю их! Но, чтоб спасти обоих,

Я не должна им открываться. — Стойте,

Отчаянные головы! Несчастье,

Которое сейчас свершиться может,

Не даст мне спать в могиле и осудит

На вечные скитания мой дух.

Она из гроба поднялась!

Мария!

Внемлите! Коль вы раните друг друга,

Вы, душу погубив мою, вторично

Меня убьете. Каждая угроза,

Которой в гневе обменялись вы,

Меня лишает вечного покоя.

Смотрите на меня, кузен и Хартлав!

Ужель в своем замужестве недавнем

Я не была достаточно несчастна,

Что оскорбленье вы нанесть решили

Своей враждою праху моему?

Иль вы хотите, чтобы вечно время

Хранило память о моем позоре,

Который ваша сталь запечатлеет?

Что ж, бейтесь насмерть! Честь мою сразите!

Пусть оживят кровавые мечи

Мой стыд, не смыть которого вовеки,

И гибель вам обоим принесут!

Тебя любила я при жизни, Хартлав,

С твоей душой в раю мечтала слиться,

Но ты убийцей стать намерен. Помни,

Что на небо убийцам вход закрыт.

Мой срок истек. Ждет гроб меня. Прощайте.

Не следуйте за мною. Ваши ноги

В крови — они покой мой осквернят.

Смягчились оба, кажется... Я знаю,

Куда теперь идти мне надлежит.

Блаженная душа, постой!

Ах, если б

Она явилась раньше и успела

Кровопролитью помешать!

Ты ранен?

Я чувствую и вижу это.

Боже!

Надеюсь хоть, что рана не опасна.

Дай руку мне, и я почту за честь

Вновь другом стать тебе.

Спасибо, милый.

Где раздобыть врача? Теперь мне ясно:

Она не призрак вовсе и жива.

Как я, слепец, не догадался сразу?

Однако кровь течет, в глазах темнеет,

Нет сил идти... Что, если постучаться

Вон в этот дом? Авось мне там помогут.

Эх, если бы сейчас был день!

Не он! —

Что вам угодно, сэр?

Молю вас, леди,

Меня перевязать и приютить.

Я джентльмен, но в схватке...

Вот красавчик.

Но он же весь в крови!

Бабенка — прелесть!

Судьба меня вознаградить решила.

Входите — вам вредна ночная сырость.

Позвольте мне постель вам приготовить

И заменить хирурга.

Ах, бедняжка!

О ране я забыл. Дай бог, чтоб день

Не наступал подольше!

Осторожней!

С чего вас понесло в такую рань?

Он не вставал еще, миледи.

Олух!

Ты что, не можешь глаз продрать? Не видишь,

Что день настал? — Ах, бедная Мария! —

Где дамы?

Обещали, что придут.

Не насладится он моей бедою!

Убить мое дитя, припрятать тело

И сверх того приданое присвоить!..

Дай вам господь его спровадить в петлю.

А дам все нет!.. Ну и зятек попался!

Я к колдунам пойду, коль будет нужно,

Но подлости его разоблачу.

Бог помочь! Я и сам бы, появись он,

Над ним поколдовал кнутом своим.

Но ордер на арест при вас, и этим

Крючком судью зацепите вы крепче,

Чем черт когтями.

Подлый ростовщик!

Он жаждал денег, на деньгах женился,

И дела нет ему до вашей дочки.

Зато я и отделаю его.

Но где же дамы? Мне они, надеюсь,

Свести его с ума помогут бранью.

Не беспокойтесь, явятся трещотки

И, с позволенья вашего, хозяйка,

Язык почешут всласть. Я вам ручаюсь,

Их на три мили слышно.

Как не стыдно

Им столько мешкать!

А зачем их ждать?

Мы на судью пока вдвоем насядем.

Настроим скрипки, а придет оркестр —

Все вместе шум подымем. Постучусь-ка.

Что за наглец стучится в дверь?

Я, Тоби!

Спускайтесь, или силой стащим. Я

Лишь колокольчик, но со мною дама,

Которая трезвон задаст погромче.

Спускайтесь вниз!

Обороняйте вход!

К дверям не подпускать! Задвинуть крепче

Засов, чтоб в дом никто из этой шайки,

Меня стращать пришедшей, не пробрался!

Укоротите ей язык!

Ну нет,

Я им до вашей милости достану

Так, что весь город эхо огласит.

Жид, дважды жид! Ты дочь мою убил!

Ты умертвил ее, а тело спрятал.

Жид — это слишком мягко для него.

Плюю на вас и дочь твою, мерзавку,

Которой честь поругана моя!

Злодей, ты смеешь говорить о чести!

Тебя я затаскаю по судам.

Ах, нечестивец!

Куча тухлой гнили!

Купи себе веревку и повесься...

Да он и петли-то не заслужил!

Вот честь; которой ты еще достоин.

А не повесишься — как пес, подохни!

Или кнута отведай!

Где ее

Приданое?

Лежит в надежном месте.

Тебе не сохранить его, предатель.

Теперь вся свора здесь? — Добавьте, слуги,

Задвижек на дверях! Вооружайтесь!

Сам ад на нас нагрянул.

А, струхнули!

Весь дом сейчас мы в щепы разнесем.

Кормилица, причина в том...

Он вор,

А мы за вас и без причин стояли б!

Да, мы явились не на дом глазеть.

Поджечь его нам ничего не стоит.

Констебль!..

Поджог — разумное решенье,

Поступок милосердный.

Нет, пока

Мы лишь свои намеренья изложим,

К насилью не прибегнув: он — судья.

Подайте мне мушкет!

Скажи, где тело,

Чтоб я могла предать его земле.

Ответь, иль мы тебя взамен зароем.

Живьем! Где тело, старый беззаконник?

Да-да, живьем, коль не ответишь нам.

Что это? Сон? Мой дом дрожит от гвалта,

А стражи нет!

Дух дочери твоей

Здесь бродит по ночам, людей пугая.

Спроси у колдунов, я ж все сказал.

Быть может, правосудье больше скажет.

Мы все свидетели! И если только

Не будешь вздернут ты...

Купите книжку

О светском повеленье и манерах![280]

Кому баллады? Новая баллада

О девушке, ребеночка родившей...

Я сам чуть прошлой ночью не родил.

Куплю ее.

Баллада есть о ведьмах,

Что в Ладлоу[281] повешены!

И эту

Куплю: одна из ведьм была мне тетка.

Узнать бы, что она мне завещала!

Кому новинку? Книжечка про женщин!

Гром отгремел — всех отвлекли торговцы.

Последний выпуск — сказ о дураках![282]

Какие дураки! Какая книжка!

Кто б ни был ты, весьма тебе обязан.

Рассказы о бродячих привиденьях!..

Нет, это мне не подойдет.

Мне тоже:

Уже я видел танец их дурацкий.

Рассказ о скверных женщинах...

Годится!

О грубых, злобных, гордых и бранчливых.

Когда ж он впустит нас?

А вот баллада

Об оскорбленной деве.

Дай мне эту.

Вот крохотная книжечка о славных,

Хороших, честных женщинах. Она

В ореховой скорлупке уместится.

Ее и не прочтешь — мелка печать.

Разносчик, тише, иль порву я книжки!

Впустите в дом их — парни мне по нраву.

Вот книжка про неправедных судей...

Слыхал, судья?

Про их супруг негодных,

Обязанных своим высоким званьем

Тому лишь, что у них под юбкой скрыто.

Слыхали, леди?

Книжка против танцев,

И карт, и майских игр, и маскарадов[283] —

Новейший труд благочестивых братьев.

В ней куча наставлений.

Вот другая

Новинка — сказ о женщинах безумных,

Рождающихся в марте!

А, ушли!

Жаль, шкуру не спустили мы с торговцев —

Они подосланы, чтоб нас дразнить.

Но мы еще с судьею потолкуем.

Сударыня, прощайте! Заходите

Со всей оравой ваших подголосков,

Когда угодно будет. А теперь

Бранитесь сколько влезет.

Неужели

Он ускользнет от нас?

Подайте в суд.

Мы все пойдем в свидетели.

Спасибо,

Но это я оставлю напоследок.

Пойду домой. Пусть в нем проснется совесть,

А нет — я местью разбужу ее.

Какую книжку взял ты?

Чудо-книжку

Про сильный флот в пятьсот судов, для ядер

Непроницаемых и водруженных,

Чтоб киль не погружался, на китов.

С их палуб дышат пламенем драконы,

Стоят в их трюмах мощные слоны,

Что на спине дворец унесть способны.

Ты в это веришь?

Как словам печатным

Не верить?

Мне же "Семя конопли",[284]

Творенье Джона Тейлора, досталось.

Я наугад две строчки прочитал

И книжку оценил.

Какие строчки?

Они сочинены на злобу дня

И отповедь дают "Бичу актеров".

Их автор, остроумно рассуждая

О перевоплощении и гриме,

Насмешливо и метко заключает:

"Крахмальте, пуритане, брыжи ваши:

На них писать мы будем пьесы наши".

Отменно пошутил! Теперь я стану

Скупать все сочинения его,

Чтоб мнение Горация оспорить.[285]

А что ты взял еще? Балладу?

Да.

Отличные стихи!

Что там за крики?

На улице шумят, наверно. Пой.

Чу! Вновь кричат. И где-то в доме!

Странно.

Уж не судья ли?

Сходим, поглядим.

Кляп вытащи, не то он задохнется,

Да ноги развяжи ему.

Развязывают судью.

Видать,

Отпетые мошенники!

Его

На свежий воздух вывести бы надо.

Чтоб я хоть раз еще взял в руки книгу!

Я разорен! Искусные злодеи

В моей конторке рылись. Я погиб!

Сгори дотла мой кабинет и книги!

Где были вы, бездельники, когда

Меня вязали эти негодяи?

Оглохли, что ли, вы?

Нам этот малый

Дал книжки интересные. Читали

Мы их поодаль, в бывшей пивоварне,

Да и к тому ж баллады пели. Разве

Услышишь тут!

Подлец! Ведь вот какую

Придумал штуку, чтобы слуг отвлечь!

А что у вас пропало, сэр?

Разрыли

Все на моих глазах они, грозя

Меня прикончить, если пикну; взяли

Мой кошелек, и золотой флакон,

И цепь, и кольца. Я вконец ограблен,

И — что гораздо хуже — унесли

Они кое-какие документы.

Вор, видно, знал меня и был подослан

Старухой, леди Уин. Но уж за это

Я допеку ее!

Бежать вдогонку?

И поживей, лентяй! Я вне себя!

В дом не впускайте ни души, будь даже

То булочник.

Так с голоду подохнешь.

Еду куплю я и через окно

Или велю ко мне наверх подбросить.

Я даже своему писцу теперь

Не доверяю — он читает книги.

Немедля сжечь все, что у нас есть в доме.

И маленький молитвенник ваш тоже?

Вовек молиться больше я не буду.

Я наглухо заделаю все двери —

Нужны мне только стены, да потолще.

Не отзовусь ни на один я звук,

И помните: от книг я отрекаюсь.

А если вам придется присягать?

Я откажусь от всех присяг, увидев

Хоть что-нибудь похожее на книгу;

А если буду осужден, повешусь

Скорей, чем приговор прочту. Ступайте

И обыщите каждый закоулок.

Разбойники еще, быть может, в доме.

А двери были заперты?

Но в них

Ключи торчали. Уходя, громилы

Закрыли нас, наверное, на ключ.

Свет не видал отъявленнее плутов!

Я б отдал руку — только б вздернуть их.

Племянница твоя? Из Уэлса?[286]

Да.

Давно хочу я здесь ее пристроить,

Коль ваша милость разрешит.

Охотно.

Вот счастье, если вам она сгодится!

Она мне приглянулась, черт возьми.

Во всем она, за исключеньем речи,

Похожа на Марию и за это

Еще милей мне. Пусть придет сюда.

Она и по-английски очень бойко

Болтает.

Гуэнит! Эй, du hummah,[287] Гуэнит!

Ее наряд крестьянский огрубляет,

А наряди ее...

Принарядим.

Ты из Уэлса? Из каких краев?

Из Эйбхандис,[288] мадама.

По-валлийски

Так называют Брекнок.

Что умеешь?

Премилая простушка! Просто прелесть,

Клянусь душой...

Миледи, мистер Хартлав.

Ах, бедный джентльмен! Проси его.

Миледи, я пришел проститься.

Что?

Вас, человека, близкого Марии,

Как всех моих друзей и домочадцев,

Я извещаю о своем отъезде.

Ах, если б я могла вернуть вам счастье!..

Я к дочери была несправедлива,

Но вы меня из жалости простите:

Она мертва, и скорбь у нас одна.

Что вы так смотрите?

Какое сходство!

Не обижайся, девушка.

Он в краску

Ее вогнал. Она ему, наверно,

Обличием напомнила Марию.

Откуда у тебя лицо такое?

Как так — откуда? Это мой лицо, мой.

Тебя я не обижу — ведь в тебе

Воскресли все черты Марии милой,

Ее краса... Когда б не речь твоя,

Ты от нее была б неотличима.

Дай руку мне.

Да, те же белизна.

И мягкость. — Изъясняйся по-английски.

Моей любовью вечною к Марии

Клянусь...

Она забавно злится!

Вот простушка!

Миледи, будьте счастливы. Прощайте.

Я прежним чувствам верен. — До свиданья,

Бесхитростное милое дитя.

Ба! Как она вздыхает.

Du cat a whee![290]

Нет, не уйду! Меня здесь что-то держит.

Мой бедный Фрэнк, как страстно я хотела б

Твой чистый пыл с тобою разделить,

Но высказать любовь мне стыд мешает. —

Он плачет! Это искренние слезы.

О горе мне! Будь проклята любовь,

Которая над верностью мужчины

И горем бедной девушки глумится!

Увы, мне жаль его! — Простите, сэр,

Коль вам она по простоте сгрубила.

Она мне руку жмет так крепко, словно

Сама Мария, да и плачет так же,

Как плакала покойница. Клянусь,

У ней и вздох такой же. Что мне думать? —

Тебя зовут Мария? Если нет,

Скажи, что да — солги из милосердья.

Прошу вас не считать меня, миледи,

Нахалом и повесой.

Что вы, сэр!

Но на нее вы тоже не сердитесь.

Напротив, я доволен всем.

Нам надо

Отвлечь его, иль он сойдет с ума.

Понаблюдаем-ка еще немного.

Хотел бы я владеть твоим наречьем,

Чтоб попросить тебя о поцелуе.

Пускай не жить мне, коль две вишни больше

Между собою разнятся, чем эти

И те уста! Исчезни грубый говор,

И эта стала б тою!.. — Я, миледи,

Прошу...

О чем?

Мне уступить ее.

Не мне это решать, а тетке Гуэнит.

Ох, как мне жаль беднягу! — Джентльмены,

Пусть он уйдет. Я не гоню его,

Но он, уйдя, забудется, быть может.

Вы были так добры ко мне. Ужель

К моим мольбам останетесь вы глухи?

Не худо бы сперва ее спросить.

Тот враг мне, кто меня уйти торопит.

Отстаньте.

Но ведь это не Мария.

Пусть даже тень ее — и этим буду

Я счастлив. Джентльмены, уходите.

Ты жить согласна в доме у меня?

Клянусь моей заветною надеждой,

Когда б не этот странный диалект,

Она бы... — Дай шепнуть тебе два слова,

Будь искренней и жизнь мою спаси.

Я знаю: ты Мария. Говори же

Со мной на языке моем родном

И не скрывай своей души английской

Под маскою наречия чужого.

Вновь сжала руку мне и вновь вздохнула.

Что огорчило девочку?

Эй, Гуэнит!

Ушла и эта.

Позабудьте бредни.

Идем.

Пусть бредни — мне они приятны.

Но так и быть — идем. На этот раз

Чудес довольно и с меня и с вас.

Мой честный Тоби!

Милый мистер Уайлдбрейн!

Вот кстати!

Ты за мною послан теткой?

Нет. Ваша тетка смертна, но о вас

Не думает еще, как мне сдается.

Уж не воскресла ли моя кузина?

Нет, хоть ее, насколько мне известно,

Еще не погребли.

Чему ж ты рад?

Я? Да тому, что вижу вас здоровым,

Красивым, бодрым, хорошо одетым.

Иль этого вам мало?

Верно, Тоби!

С тех пор как теткой изгнан я из дома,

Наткнулся я на золотую россыпь,

На Индию!

Что скажешь?

Сладкий звон!

Употребил ты к месту это слово:

Сегодня мы большой трезвон устроим.

У старой церкви жду тебя.

Все ясно.

Мы, чуть уснет старуха, учиним

Полночный благовест для развлеченья.

Пусть на веревках от колоколов

Меня повесят, если не приду я.

Как поживает тетушка моя?

Она в законах по уши увязла.

Ее с утра везу я к адвокатам,

Потом домой — за новой кучей денег,

И снова к адвокатам. Уж не знаю,

Что делает хозяйка в их конторах,

Но только любо ей по целым дням

Торчать среди погонщиков закона.

Она клянется, что, коль ей помогут

Они в осуществленье Magna charta,[291]

Она не пожалеет ничего,

Чтобы допечь обидчика. Готова

Она продать всю черепицу с крыши

И все вино из погреба (хотя

Оно ее кумир), лишь бы добиться,

Чтоб был судья повешен.

Дай-то боже!

Но слушай, честный Тоби. У меня

Возлюбленная есть. Так вот не мог бы

Ты прокатить нас в теткиной карете,

Но втайне от нее — ну, хоть на биржу?

Возлюбленная?

Если я на ней

Женюсь, она твоей хозяйкой станет.

Лишь прикажите — лихо прокачу,

И пусть миледи за своим законом

Трусит пешком, мозоли натирая.

Где ваша дама?

После расскажу.

Итак, мы в честь ее трезвон устроим?

И будем за ее здоровье пить.

Часа четыре с лишним?

Все пятнадцать.

Сегодня ночью? Ну, тогда зажжем

Мы факелов десятка два и знатно,

С триумфом, с громом, с грохотом чертовским

Я вас промчу под окнами хозяйки

И ей на страх у двери помочусь,

Как истинный христианин и кучер.

Ни слова больше, иль с ума сойду я!

Ох и напьемся нынче! Я себя

От радости не помню.

Успокойся! —

Ей-богу, плут рехнулся!

Ба, Джек Уайлдбрейн!

А, честный Том! Ну как твои успехи

На поприще разбоя?

У тебя

Веселый вид и бодрый голос.

Верно.

Я с теткой, дом которой был мне в тягость,

Порвал, но не пропал — я сыт и пьян,

Ложусь, когда хочу, и не нуждаюсь

В ключах поддельных к теткиной шкатулке.

Я денег раздобыл, и мне не нужно

Ни клянчить у буфетчика взаймы,

Ни обещать на горничной жениться

За поданный тайком кувшин вина.

Хвала судьбе! И не твоим путем

Прийти, мой друг, к благополучью можно.

Прошу, рассей мое недоуменье...

Его умножу я! Протри глаза:

Вот чья-то драгоценная цепочка,

Вот бриллиант, вот прочие безделки...

Те самые! Все, что, рискуя жизнью

И потом исходя, я раздобыл —

Все отдала ему цыганка эта!

Вот мне урок, как доверяться шлюхам!

И это пустяки в сравненье с тем,

Что я оставил дома.

Где ж твой дом?

Покуда умолчу. Хозяйка дома

Принадлежит мне тоже. Ну и штучка!

Какое тело! Что за пыл! Как страстно

Любим я ею!

У нее есть муж?

Не знаю. Что мне в нем? Она ж прелестна.

От зависти ты лопнешь, коль подробней

Все расскажу я.

Вот и расскажи.

Не сам я даже в этот рай пробрался,

А приведен судьбой во мраке ночи,

Когда искал пристанища.

А это

Не старая знакомая?

О нет,

Я в жизни никогда ее не видел.

Такое раз в столетие бывает.

Но я спешу. Коль хочешь поболтать,

В таверне жду тебя. В какой — ты знаешь.

Поужинаем вместе, а потом

Компанию сберем повеселее

И зададим трезвон.

Ты упражняться

Намерен в старой церкви?

Да, как прежде.

Нет музыки приятней колокольной.

Мы и костры зажжем, коль нам удастся.

Том, приходи. На время кражи брось

И мне составь компанию. А после

Я покажу тебе свою милашку.

Не обещаю. Сам-то ты придешь?

А как же? Бить в колокола мы будем,

Пока не загудит вся колокольня.

Ну, по рукам?

Жди к ужину меня.

Да, я явлюсь иль кой-кого пришлю,

И не без цели.

Ты уже на месте,

Король воров? Как ты достал все это?

Наряд стащил у спящего констебля,

А бороду призанял по знакомству

У мальчиков-актеров. Поспешим.

Так... Помоги... Теперь не схож я разве

С тем, кто закон по праву нарушает?

Ты знаешь роль свою! Все приготовь,

Мой труженик, чтоб мог я развернуться.

Сэр, все готово. Я пошел.

Теперь

Ты шлюхой лишь не окажись, Фортуна,

И чтить тебя я буду вечно.

Кто там?

Я — друг и говорить хочу с судьей.

Вы кто?

Констебль.

Нет, недосуг судье

Делами заниматься.

Что такое?

Нет времени для службы королю?

Извольте осторожней выражаться!

Их милость — мой сосед. Знай он, в чем дело,

Не отказался б он меня принять.

К судье другому лучше обратитесь.

Хозяин болен.

Ладно, я уйду,

Коль недосуг ему заняться делом

Весьма удачным, выгодным на редкость,

Которым он стяжал бы благодарность

И многие блага от государства.

Я человек служивый и умею

Покорным быть тому, кто старше чином,

Но я судью, соседа моего,

Которого я чту, хотел уважить.

У вас с собой нет ни баллад, ни книжек?

На что мне книги? Эти пустяки

Со званием моим несовместимы.

Прошу позвать судью. Коль пожелает

Он кой-куда проследовать за мной,

Ему такой я заговор раскрою,

Что славу он навеки обретет.

Пускай меня повесят, коль за это

Он в рыцари не будет возведен

И не получит земли негодяев,

Которых мы изобличим. Однако

Мне времени терять нельзя.

Кто здесь?

Констебль, хозяин. У него есть дело,

Сулящее вам выгоду и славу.

Спуститесь, ваша милость. Я проведал

На ваше счастье о злодействе страшном,

А вы его раскроете — я вас

Решил поставить первого в известность.

Сочтемся же потом.

Что там? Измена?

Нет, кое-что почище. Удалось

Мне выследить опаснейшую шайку

Отчаянных воров и душегубов,

Бахвалившихся дерзостью разбоев,

И ловкостью своей, и тем, как жертв

В их кабинетах грабит эта банда...

При помощи баллад и книжек?

Да...

Открыто говоривших про убийства

И прочие преступные дела.

Они богаты, сэр. У них есть деньги,

И камни, и цепочки золотые,

И многое другое.

Вот удачник!

Констебль, я через черный ход к вам выйду.

Бездельники, за мной!

Нет, ваша милость,

Прошу вас никого не брать с собой,

Чтоб не спугнуть разбойников, тем боле

Что я уже расставил там людей.

Мне для успеха дела нужно только,

Чтоб вы в злодействе лично убедились

И отдали приказ.

Иду.

Прекрасно.

Дверей не открывать — уже темно.

Разумно. Ну пойдемте, ваша милость.

Хозяин не идет... И все равно

Мы скрягу проведем. Что ж, все готово.

Но я пока что о себе забыла,

А ведь Мария-то не умерла —

С кормилицею я ее видала.

Хоть переряжена была она,

Я не ошиблась. Что-то здесь нечисто.

Как только мы наш план осуществим,

Я все узнаю. Это будет скоро —

Судья не устоит перед соблазном,

И посмеемся мы над ним.

Один?

Не удалось?

Все удалось, проказник.

Он рядом. Прячься.

Никогда еще

Судья в такой капкан не попадался.

Скорей он сквозь чистилище пройдет,

Чем вырвется от нас... Уже стемнело.

Ступайте тише, сэр. Вы не устали?

Как пусто здесь! Я ни души не вижу.

Тут их притон, где прячутся они.

Однако я от спешки запыхался.

С собой ввиду столь беспокойной службы

Ношу я подкрепляющий напиток.

Мне без него — конец.

Как освежает!

Попробовать угодно, ваша милость?

Вас это подкрепит. Ах, я невежа —

Сам отпил первым!

Превосходный запах!

А вкус каков! Вы не стесняйтесь, пейте —

Моя жена рецепт напитка знает.

Ну что, пошло по жилочкам? Ваш голос

Начнет теперь в суде греметь, как гром.

Ох!

Действует!

А нет ли стула здесь?

Сильнее утомился я, чем думал.

Когда же брать мы будем их, констебль?

Как только я подам сигнал. Не бойтесь:

Людей у нас довольно, чтоб схватить

Хоть целый полк.

Где стул? Я засыпаю.

А воры-то и в ус не дуют! Сядьте —

Вы рано поднялись. Всхрапните малость —

Великие мужи к дремоте склонны.

Попался он, как рыба в сеть, и свален

Снотворным с ног. Тащи его смелей —

Его сейчас хоть режь, он даже бровью

Не поведет. Готов ли погреб?

Да.

Пусть там поспит, пока мы не вернемся, —

У нас с тобой еще одно есть дельце.

Не кости много весят в нем, а подлость,

Но из него мы вышибем ее.

Не подведите, уши! Состязанье

Меж звонарями началось, а я

Судьею избран. Эй, ребята!

Слышишь?

Звонят.

Да те ли это звонари?

Те — я дорогу знаю. Вот трезвонят!

Колоколам внимать мне так приятно,

Как будто возвещает их напев:

"Сейчас мы этих дураков накроем".

Хорош!.. А этот плох...

Вы про кого?

Они вас видеть не должны. Чу, смолкли!

Надеюсь, вновь начнут. Но прячьтесь, прячьтесь!

Удар был грубый.

Нет.

Пусть судит сторож,

Есть уши у меня иль нет.

Да, звук был грубый.

С тебя галлон вина, дружище возчик.

Звонишь ты нечестиво, неумело.

Ужель и ты из тех людей почтенных,

Что рыцарями Запада зовутся,

Но с колоколом справиться не в силах?

Иль ты забыл, что ты на колокольне

Благовестишь, а не свою телегу

Вдоль Темзы гонишь? Верная рука —

Великий дар природы.

Бог вам помочь

В благочестивых ваших упражненьях.

Добро пожаловать.

Меня послал

К вам джентльмен, сосед ваш. Он в восторге

От вашей музыки.

Пусть сколько влезет

Внимает ей.

Звонить в колокола —

Не лес валить. Благовестил ты плохо,

Звук был нечист.

В другой раз будет чище.

Так вот, он хочет знать, звоните вы

На слух или на глаз? Об этом споря,

В заклад поставил десять фунтов он.

А как он сам считает?

Он клянется,

Что вы на слух звоните.

Угадал!

Нам только ухо служит инструментом.

Как это доказать?

Мы свет погасим.

Чем нам тогда глаза помогут?

Верно.

Как ловки вы! Неужто и во мраке

Вы можете звонить?

Да хоть всю ночь.

Непостижимо! Если в том меня

Вы убедите, ползаклада — ваши.

Но это невозможно.

Нет, возможно.

Мальчишка, я с колоколами справлюсь

И пьяный в лоск. Гасите свет! Я знаю

Свою веревку, как свои пять пальцев,

И отзвоню как надо в полной тьме.

Пусть убедится — и пять фунтов на кон.

Послушаем, и если это правда,

Я деньги вам вручу.

Ступай за ними.

Награда им придется не по вкусу:

Ведь золото мое лежит в кармане

У одного из них — того, с которым

Сочтусь я вскоре.

Ух, как сильно бьют!

Вот так, даст бог, они свою одежду

И прозвонят на радость мне.

Здесь все.

И Уайлдбрейна камзол?

Смотрите сами —

Вот он. Карманы я уже очистил.

А вот ливрея кучера — на ней

Нашиты галуны. Вот чья-то куртка.

Теперь бежим назад к ростовщику,

Не то проснется он.

Когда покончим

И с ним, вы мне дадите отпуск, сэр.

Как я устал!

Как я вспотел! Да где же

Моя ливрея? Я прикроюсь ею.

Я сален, как дельфин. А позвонили

Мы все-таки не худо.

Я схожу

Зажгу свечу и возвращусь обратно.

Да, звон был славный!

Возчик отыгрался.

Уж заполночь однако.

Всюду тихо.

Идем. Что это? Столб? Да, столб — он тверже,

Чем лоб мой. А куда пропал мальчишка

И где пять фунтов?

Я еще весь потный.

Давай камзол. Меня знобит.

А где он?

Там, где одежда наша.

Где?

В углу.

Неужто и твоя свеча ослепла?

Бутылку дай. Я буду пить, как губка.

Углы-то есть, да в них одежды нет —

Одна манжета.

Здесь подвох какой-то.

Манжетой не прикрыться мне. Свети!

Манжета что! Вот от моей ливреи

Осталась только пуговица!

Мерзну

Я так, как будто нынче рождество.

Меня трясет от страха. Никогда

Звонить на слух не соглашусь я больше.

Моя ливрея новая пропала!

И вся моя одежда!

Все до нитки!

Ни одного драконова крыла,

Чтобы меня украсить, не осталось.

Все перья мне повыщипали.

Тоби,

Нас провели — свет был задут нарочно.

С ума сойти! Где золото мое,

Где цепь моя и кольца?

Чем согреться?

Как тут не плакать горькими слезами!

Ни рукавов, ни пелерины!

Эх,

И простаки мы!

Поздно сокрушаться.

Привязывайте к поясу веревки

И ощупью идем искать удачи.

Свет погасив, мы сводниками стали

И сами же с бедой себя свели.

Послушай, сторож, мы тебе заплатим,

Лишь разведи огонь поярче дома

И обогрей нас. Я закоченел.

Беда, как вам не повезло! Идемте.

Все было сном — любовница, и деньги,

И платье. Эх, звонарь я горемычный!

Друзья, беритесь за руки. Теперь

Мы с вами годны только в акробаты.

Сюда! Пускай, когда проснется он,

Сон изумленьем сменится. Готовьтесь.

Что за ужасный шум! Как жутко здесь,

Где в полумраке еле светит лампа.

Я никогда тут не был. Как трепещет

Мой дух! Как сотрясает тело дрожь!

На помощь! Сжалься надо мной, создатель!

Душа уходит в пятки у меня

При виде этих страшных духов.

Олграйп!

Вы кто?

Мы псы цепные ада, коим

Князь тьмы велел немедля на расправу

Представить душу черную твою.

Да разве я скончался?

Нет покамест,

Но здесь у нас с собою все, что нужно,

Чтоб жизнь твою преступную прервать.

Вот нож!

Вот яд!

Вот вервие — повесься!

Тебе дается выбор.

Не надейся

Пробраться в рай — там места нет злодеям.

Скорей, не то щипцы остынут!

Ждут

Тебя исчадья ада. Будешь ввергнут

Ты в бездну нескончаемых мучений.

Живей, иль мы тебя подгоним.

Ой!

Стонать уж поздно! Знай, скорей преступник,

Чью душу кандалами вечной стужи

Навек сковали двадцать тысяч зим,

Чтоб покарать его за пыл злодейский,

Из преисподней вырвется на землю,

Чем ты сумеешь ада избежать.

Убийце в пекле, даже если жизни

Лишил он только одного из ближних,

Рвут, жалят, прогрызают душу змеи.

Там тысячами жесточайших казней,

Каких воображенью не измыслить,

Его ежеминутно умерщвляют.

Так неужели пощадят тебя,

Чье лихоимство стольких погубило!

Ой! Ой!

Кончай с собой, иль мы живьем

Тебя утащим в ад.

Ой, погодите!

Ой, миленькие дьяволы, не надо

Меня неволить. Дайте мне пожить,

А я в грехах покаюсь и исправлюсь.

Он кается! Ханжа! Клятвопреступник!

Бичом его! Содрать с него всю кожу,

Посыпать солью и опять хлестать!

О горе мне!

Рви члены из суставов

И в ад его тащи!

Ой! Ой!

Проклятье

Тебе, служитель блага! Удались!

Прочь, фурии! Растаптывать не смейте

Раскаянья святые семена.

Наверно, это ангел, ибо нечисть,

Его завидев, уползла. Забрезжил

Мне милосердья свет.

Так будь же мудр

И не давай ему погаснуть, грешник!

Пойми, что не спасет тебя богатство,

И к совести прислушайся своей.

Будь добрым ангелом моим. Клянусь

Я не творить отныне беззаконий

И в искупленье прошлых прегрешений

Построить церкви, тысячи больниц...

Смотри же, не нарушь обет. Но должен

Ты сделать кое-что и сверх того.

Все сделаю, что в силах, нежный ангел, —

Лишь повели. А если обману,

Жги и бичуй меня ежеминутно

Иль в глыбу льда навеки преврати.

Средь прочих жертв твоих был джентльмен,

Которого ты сделал нищим, земли

Его конфисковав.

А, юный Лечер!

Он в бедность впал и руки на себя,

Того гляди, с отчаянья наложит.

Спаси его, иль кровь его причтется

К другим твоим грехам. А помнишь ты

Его сестру?

Да-да, отлично помню.

Служа Маммоне,[292] ты презрел обет,

Тобою данный девушке несчастной,

Чьи слезы по твоей вине струятся.

Ты, руку ей и сердце предложив,

Женился на другой.

Но та скончалась,

И я готов проступок свой загладить.

Примеры эти — капля в море, ибо

Обманывал ты всех.

Но я раскаюсь.

Не хмурься, милый ангел! Возвращу я

Все закладные, перестану деньги

Ссужать под ростовщический процент,

Жить буду целомудренно, хоть прежде

Блудил и на самом краю могилы;

А если та, кого я обездолил,

Еще жива, то я женюсь на ней,

Дабы по-христиански жизнь окончить.

Был послан я тебя предостеречь

И вызволить из лап нечистой силы,

Чья злоба в ад тебя могла бы ввергнуть.

Коль ты презришь такое милосердье

И не раскаешься, ты дважды проклят;

На путь же добродетели вступив,

Благоволенье господа заслужишь.

Но ужас сил лишил тебя. Отпей

Из этой чаши и воспрянь душою.

Я кончил. Помни свой обет. Будь счастлив!

Так... Он уже зевает... Он заснул.

Ты роль сыграл блестяще. Нам осталось

Лишь вытащить из погреба его.

Теперь вы предоставите мне отпуск,

Как обещали?

Да. Я справлюсь сам.

Ты молодец! Все сделано как надо,

И этот сукин сын избегнет ада.

Мария, неужель ты полагала,

Что говор твой и жалкий маскарад

Тебя от материнских глаз сокроют

И мертвой я тебя сочту, как Хартлав,

Сомненьем ослепленный? Дочь моя,

Ведь я едва сдержалась, чтоб не выдать

Тебя. О счастье! Ты воскресла к жизни.

Придумаем же, как нам объяснить

Загадку твоего исчезновенья.

Пока скрывайся и язык коверкай,

Чтоб Олграйп не узнал. А если есть

В законе хоть малейшая лазейка,

Мы, к ней прибегнув, выручим тебя. —

Молчи и ты, кормилица, покуда.

Миледи, за меня-то уж не бойтесь.

Мне этот жид-процентщик ненавистен.

Марию ж я сама переряжала.

Дитя мое, крепись!

Мне стало легче,

Но я на счастье не надеюсь. Хартлав!

Мне встретиться с ним страшно.

Мы уйдем.

Его печаль мне тоже больно видеть.

Помочь же мы ему пока не в силах.

Мир — лабиринт, где люди, заблудившись,

То вверх, то вниз бредут в изнеможенье.

Плутает по своей тропинке каждый

В надежде обрести просвет и выход,

Но лишь все глубже в чащу бед уходит

И этим всю живую тварь смешит.

Мария, почему, коль ты скончалась,

Покоя тень твоя меня лишает?

Не потому ль, что я еще живу?

Будь я уверен, что в одной могиле

Мир обретет мой прах вблизи тебя,

Как быстро бы я сбросил бремя жизни!

Пока все удается. Ну, смелей! —

Сэр, извините, вы не мистер Хартлав?

Что в имени тебе моем, малыш?

Я им и сам наскучил.

Если б даже

Скрывали вы его, иль позабыли,

Или не понимали по-английски,

Я все равно бы вас узнал — настолько

Печаль, примета ваша, очевидна.

Ты, вижу я, осведомлен! Чего же

Ты хочешь?

Вас утешить.

Не воскресла ль

Мария? Это кое-что, но мало,

Чтоб начал я надеяться на счастье:

Его не может быть, раз нам встречаться

Нельзя. Меня ты не утешишь, мальчик.

Сперва меня послушайте, а после

Вы мненье перемените. К чему

Вам воскрешение Марии, если

Ее кончина вас-то и утешит?

Кем, гадкий лицемер, подослан ты

Смеяться над невзгодами моими?

Я не обрушу на тебя свой гнев —

Ты слишком зелен для подобных плутней.

Но знай я тех, кто подучил тебя,

Я б отомстил им.

Не держал я в мыслях

Вас высмеять или обидеть, сэр.

А если вру я, пусть влетит мне крепче,

Чем шалуну когда-нибудь влетало.

Моя хозяйка смерть скорее примет,

Чем осмеет вас. Выслушать меня

Прошу вас, сэр.

Скажи, кому ты служишь.

Скажу, уверясь в том, что сообщенье

Вы благосклонно примете. Она

О горестной утрате вашей знает

И жаждет вам поведать о своей,

Настолько с вашей схожею, что вы

Из братского участья захотите

Слить скорбь ее и вашу воедино.

Да ты рехнулся! Разве утешенье

Та, кто сама несчастна, дать мне в силах?

Ее печаль лишь обострит мою,

Которая и без того безмерна.

Была любима и она, как вы;

Как вам, ей обещали брак и верность,

Хоть заслужила лучшего супруга

Она, чем тот, кем отнята Мария.

Что? Объясни подробней.

Точно так же

Как обошлась Мария с вашим чувством,

Тот, кто на ней женился, поступил

С моей хозяйкой. Верою и честью

Они с Мариею пренебрегли,

Другим отдав сердца бесчеловечно.

Здесь доля правды есть. Но к делу, мальчик.

Ты обещал мне что-то рассказать,

С чем твой язык никак не может сладить

И что услышать я уж не надеюсь.

Я к этому веду. Хотя бесчестно

С моей хозяйкой обошлись, она

Мстить оскорбителю не пожелала,

Лишь все глаза проплакала, покуда

Ей ваш удел, близнец ее удела,

Успокоенья не принес.

Ужели

Ей так отрадна схожесть наших судеб?

В несчастье все — союзники друг другу.

Мысль об утрате вашей примирила

Ее с бедою собственной, затем

В ней интерес к вам пробудила жалость,

И поняла она, что тем, кому

Судьба послала скорбь одну и ту же,

Назначено друг друга полюбить,

Что все к тому идет. Она решилась

И к вам меня отправила гонцом.

Престранное решенье!

Если склонны

Вы разделить ее любовь, то это

Вас умиротворит, а заодно

Унизит тех, кто вас двоих обидел,

И посмеетесь вы над их коварством,

Сгубившим их и счастье вам принесшим.

Ты кончил, мальчик?

Нет, еще два слова.

Когда сведете вы знакомство с ней,

Вы скучные мои простите речи:

Она собой красива, как Мария.

Довольно. Прочь, глупец! Скажи хозяйке,

Которая еще тебя глупее,

Что дважды сердца я не отдаю,

А в первый раз его Марии отдал.

Хоть смерть ее вернула мне свободу...

Гляди, перед тобой ее портрет.

Отрекся б я от тысячи престолов,

Когда б вложить в нее мог дух Марии.

Однако ради той, чей дивный образ

Воссоздан в этой грубой оболочке,

Я и подделку буду свято чтить.

Пускай твоя хозяйка затмевает

Изяществом и прелестью всех женщин,

Я на нее и не взгляну теперь,

Когда угасла та, что воплощала

В себе живой источник красоты.

Простите, сэр, я лишь слуга и волю

Своей хозяйки выполнил, как должно.

Но мне она не поручала вам

Навязывать ее любовь и вряд ли

Похвалит за усердие меня,

Коль прогневил я вас.

Ты славный мальчик.

Не оскорбил ли вас я чем-нибудь?

Коль так, позвольте мне вину загладить.

Я выполнил свой долг и, вас жалея,

Готов от вас к другой явиться даме

И передать ей все, что вы велите.

Растрогать сердце речью ты умеешь.

Ловлю тебя на слове. Видишь это

Прелестное подобие Марии?

В ней жизнь моя, но я еще не знаю,

Как мне ее к себе расположить.

Коль мне поможешь, ждет тебя награда.

Не из корысти я служить вам буду,

А потому, что вижу, как вы верны

Своей былой любви. Не сомневайтесь,

Что вам я пригожусь.

Ты — дар небес!

Прошу меня оставить с ней.

Бог помочь!

Ушел!

Прошу прощенья, госпожа.

Скажить пошалуста, вы прогоняй эта сентльмена?

Я с порученьем от него. Прошу вас

Поговорить со мною с глазу на глаз.

Племянница, пожалуй, я пойду.

Ответьте мне на языке родном,

Чтоб ваши речи без труда я понял.

Что вы хотеть сказать?

Ну полно! Говорите по-английски.

Я буду откровенен. Не хитрите.

Я знаю — вы Мария, и притворство

Вас не спасет. Я всем скажу — вы живы.

Следил за вами я с того мгновенья,

Когда свалил вас обморок глубокий,

Который был сочтен за смерть. Я видел,

Как уносили ночью вас в гробу,

Как ожили вы, где, в какое время,

Что делали потом. Мне все известно.

Увы! Грозит мне новая беда.

Нет, если дело лишь во мне. Скорее

Готов я онеметь, чем вас предать.

Я вас жалею и хочу утешить.

Пусть вновь порозовеют ваши щеки —

Довольно бледность покрывала их.

Пора вам снова о любви подумать

И о грядущих радостях и счастье.

Слова твои всех бед моих ужасней.

Страх вам туманит ум, но разгоню

Я ваши подозренья. Отвечайте,

Могли бы вы ответить на любовь

Того, кого любили вы когда-то?

Коль ты имеешь Хартлава в виду,

То ранишь ты меня еще больнее:

Жить без него не в состоянье я,

Но мы обречены с ним на разлуку.

Ты видишь, я брожу во тьме, как вор,

Боящийся прохожими быть узнан.

Меня пугает собственная тень,

Взглянуть на свет страшусь я. Хуже смерти

Такая жизнь. Прочь! Я тебя не знаю.

Узнаете и будете любить.

От всех невзгод я скоро вас избавлю.

Дивитесь и ликуйте!

Быть не может!

Нет, может, только будьте молчаливы

И осторожны, а пока примите

Свой настоящий облик.

Будь моим

Заступником.

Вот я и буду им.

Ты молодец!

За что хвала такая?

Я только до крыльца его донес

И крикнул слуг. Те на него воззрились,

А я уверил их, что с ним припадок —

Падучей, вероятно; что его

Из жалости я дотащил до дома.

Они уж и трясли его, и терли,

И водку лили в рот ему, — молчит!

В постель его перенести велел я, —

Они снесли и чуть не задушили

Подушками, перинами и прочим.

А так как я вне подозрений был,

Решил я ждать, покуда он проснется

Отлично.

Вижу, наш судья зевает,

Потягивается... Сказал я слугам,

Чтоб объяснять ему не торопились,

Как он попал домой. Открыв глаза,

Он слуг, дрожа, созвал и рассказал им,

Что было в эту ночь ему виденье,

Совлекшее его с пути нечестья.

Те изумились, но смолчали. Он же

Распространяться стал о том, как сладко

Спокойная благоухает совесть;

Прощенья попросил у них за то,

Что нелегко им служба доставалась;

Достать велел им окорок холодный,

И крепким пивом вдоволь угощаться,

И потчевать соседей; обещал

Раскупорить все спрятанные вина;

Поклялся щедро нищим подавать,

Повысить вдвое жалованье слугам,

И двери распахнуть для всех несчастных.

А слуги что?

Не смели рта раскрыть,

Но горячо благодарили бога

За это чудотворное виденье,

Христианином сделавшее скрягу.

В разгар восторгов я покинул их,

Велев молиться и как можно лучше

Ухаживать за стариком, чтоб он

За старое не принялся.

Довольно.

Кто там идет? А, тот из звонарей,

Что кучером у леди служит. Прячься!

Мошенник весь дрожит.

Тут кто-то есть! —

Кому рогожу? Эй, кому рогожу?

Кому продам подушку под седушку?

Кому рогожу? Новая рогожа!

Эй ты, рогожник!

Что ему? Неужто

Рогожу купит он? А как же я?

Ох, мне б сейчас подстилку из соломы,

Да хлеба кус, да полежать немного!..

Прикинусь, что не слышу. — Есть рогожа!

Рогожа на постель!

Да он глухой.

Вот и прекрасно. — Славная рогожа!

Как плут дрожит! Попал он в переплет,

И что ни улица, то будет хуже.

Вовеки в полночь не пойду звонить!

Меня и бьет озноб и в пот бросает. —

А ну, кому рогожу? Покупайте!

С лихвой, хоть поделом, он получил.

А это кто? Ага, второй мошенник.

С медведем схож он.

В этой страшной шкуре

Я сам себя боюсь. Церковный сторож

Ее мне одолжил, чтоб я добрался

До тихой пристани, хоть я уверен,

Любовница меня в ней не узнает

И примет за дозорного ночного.

Один исход — идти домой, не то

Посмешищем я стану для прохожих.

К тому ж в кармане у меня ни пении.

А брюхо после звона подвело.

Все эти звонари мне так постылы,

Что, если я домой доковыляю,

Ничто — и даже тетушкина брань —

Меня уже не выгонит оттуда.

Зови ее сюда. — Тс-с, это он.

Попался я! Теперь не жди пощады:

Три этаких насмешника сумеют

И лошадь даже насмерть засмеять.

Как будто мистер Уайлдбрейн? Почему же

Он изменился так? Нет, то дозорный! —

Эй, вшивая медвежья шкура! Рвань!

Эй, алебардник! Повернись.

Я узнан.

Он не отстанет от меня. Эх, лучше б

Мне в Ньюгет[293] угодить за воровство,

Чем откликаться на его издевки. —

Что вам угодно, сэр? Я тороплюсь.

Постой! Сперва я над тобой потешусь.

Блюститель, а лицо открыть боится!

Где эту морду видел я? Скажи-ка,

За воровство в тюрьме ты не сидел?

Ишь, подлый зубоскал!

А вдруг ты жулик,

Вчера обчистивший мой дом, а нынче

Разгуливающий в паршивой шкуре

С железною дубиною в руках?

Стащу-ка я тебя к судье.

Что будет?

Ты кто?

Пропал я!

Отвечай, ты кто?

Я, ваша милость, вечный жид.[294]

Тогда

Я с вашего соизволенья, ребе,

Намерен отвести вас в синагогу,

Названье коей Брайдуэл.[295] Там отличный

Вам предоставят отдых под надзором.

Зачем вам алебарда? Там довольно

Для шелудивых псов, подобных вам,

Арапников, треххвосток и веревок,

Хоть и не от колоколов церковных.

Вот что? Колокола!

Дрожишь, прохвост?

Откроюсь. Зря я медлил.

Потешайся

Да меру знай, иль осадить сумеет

Тебя раввин!

Что вижу я? Джек Уайлдбрейн!

С луны упал ты иль утратил разум,

Как звук теряет колокол разбитый?

Довольно о колоколах, довольно!

От них уж у меня в ушах звенит.

А где ж твоя любовница, где счастье,

Нежданно обретенное тобой?

Где, Джек, твои денечки золотые?

Все он подстроил. Это так же верно,

Как то, что я завшивел! Как отмстить?

Друг Джек; стыдись! Ужели ты, столь юный,

С вдовой ночного сторожа связался,

Польстясь на полость и на алебарду?

Ужель она и есть тот дивный перл,

Тот лакомый кусочек, та плутовка....

Довольно болтовни. Я неудачник.

Ты в этом убедился и молчи.

Отдай мне алебарду.

Коль под мехом

Нет у тебя подкладки подороже,

Ты к скорняку с ним лучше не ходи.

Иль ты надел нарочно эту шкуру,

Дабы, не возбуждая подозрений,

К любовнице пробраться?

Не глумись,

Или, клянусь, тебе сверну я челюсть

Вот этой алебардою не хуже,

Чем сторож, разгоняющий толпу!

Я кончил. А теперь пойдем к моей

Любовнице, которую я прятал.

Она тебя пригреет: ей по нраву

Красавчики такие. Я желаю

Помочь тебе в беде. Я не ревнив

И сам тебя с красоткой познакомлю,

Но ты не вздумай заменять меня.

Да ты всерьез? Клянусь я алебардой...

Оставь, я не скупец! Вот и она.

Голубка, познакомься с джентльменом.

Он друг мне, хоть сейчас не в должном виде.

Но что с тобой?

Прости, я виновата!

В чем дело, Джек? Ты с ней встречался раньше?

Как хочешь, так и поступай со мной,

Хоть вешай — только быстро.

Не волнуйся,

Я поделюсь с тобой. Бери ее.

Ты ей, как видно, сразу полюбился.

У ней есть куча юбок. На камзолы

Пусть их она тебе перешивает.

Мне ж ничего не нужно. Сохраню

Я за собой лишь эти безделушки.

Я ради них изрядно потрудился. —

А ты что скажешь, чудо красоты? —

Послушай друга, Джек, венчайся с нею.

У ней есть ремесло. Вот ты и будешь

Ей на крючок распутников ловить.

Женись на ней, и ты озолотишься.

Она паскудница, а ты — мерзавец,

И вы друг другу будете под стать.

Прости меня, прости! Я все заглажу.

Так, значит, этот брак вас не прельщает?

Нет, Том, благодарю. Наймусь я лучше

В ночные сторожа по пенни за ночь

Иль приживалом стану.

Встань, ступай

Хозяйничать и больше не распутствуй.

Дай руку, Том. Останемся друзьями.

Я признаю, ты прав. Но ты же видишь,

Как тошно мне. Пойду покаюсь тетке

Как есть, в своем теперешнем обличье,

И, если примут в дом меня опять,

И снова мне Фортуна улыбнется...

Я удовлетворен и зла не помню.

Прощай, мой честный вшивый Джек.

Что делать,

Судьба капризна. Всякое бывает.

Вот, например, когда тебя повесят

Я, может быть, куплю твою одежду.

Прощай и сучке кланяйся своей.

Теперь, когда нашла я адвокатов,

И власти за меня, и принят иск мой,

Судья исчез!

Куда — никто не знает,

Хотя, но слухам, он ушел с констеблем.

И тот о дельце некоем поведал,

Которое судье даст земли, деньги

И многое другое. Но никто

Найти констебля этого не может.

А Николасу, вашему слуге,

Который там шпионил, намекнули,

Что то был дьявол в образе констебля,

Судью склонивший к кой-чему дурному.

Бывает всяко. Многие деревья

Порой приносят странные плоды,

Порою на пути людей богатых

Встречается удобный тихий омут.

Миледи, не повесился ли он?

Кому ж тогда его добро осталось?

Наверно, конфисковано.

Ну, значит,

Повесился он, чтоб меня надуть

И не вернуть приданого.

Похоже.

А не в тюрьму ль его констебль упрятал?

Искали и в тюрьме.

А может быть,

Он схвачен и повешен за измену?

Нет. Слуги наводили справки всюду

Вплоть до казарм, но даже под мостами

Его ночной колпак им не попался.

Миледи, к вам тот джентльмен.

Какой?

Тот, что любил хозяйку молодую.

Бедняга Хартлав! Увидав Марию,

Еще сильнее он начнет терзаться,

А правду мы раскрыть ему не смеем.

Он дочь мою узнал бы несомненно,

На говор и на платье невзирая,

Когда бы страстью не был ослеплен.

Займите, госпожа, его немного,

А я с ней кой о чем поговорю.

Изволь.

Скажи, пусть входит мистер Хартлав.

Миледи, я пришел просить прощенья.

За что? Меня не оскорбляли вы.

Нет, оскорбил. Ведь вы же мать Марии.

Я матерью была. Но слово это

Мертво отныне, ибо в тот же миг,

Когда душа Марии отлетела,

Скончались и два слова — мать и дочь.

Увы, миледи, коль родство меж вами

Сводилось лишь к словам, я был ей ближе:

Любовь связует крепче кровных уз.

Пусть имя "мать" мертво. Не важно это,

Коль вы Марию любите, как прежде,

То память светлую ее чернить

Не разрешите даже после смерти.

Кто это сделал? Вы меня страшите!

Я, нечестивец, я!

Что за нелепость!

Марию чтили вы.

Но лишь при жизни,

А после смерти оскорбил ее.

Не говорите так. Хотите этим

Вы только подчеркнуть, как я грешна

Пред ней, кто замуж выдан был насильно.

Я той, чей прах оплакали вы горько,

Вас заклинаю — надо мной не смейтесь!

Я совершил чудовищную низость,

Которая смутит ее покой,

Для мщенья из могилы встать заставит.

Коль я об этом умолчу, меня

Вы, как свидетельница, обвините.

Я?

Знали вы, что я любил Марию,

Или хотя б предполагали это,

Внимая ей и глядя на меня.

Так неужель не ясно вам, насколько

Я виноват, когда вместо того,

Чтоб слезы лить над гробом, я свершаю

Постыдный, отвратительный поступок,

Который всем доказывает...

Что?

Да то, что я, презрев и честь и клятвы,

Марию на другую променял,

Едва над ней закрылась крышка гроба.

Как вы могли стерпеть мою измену,

Взирать на то, как я гонюсь за тенью,

За безыменным странным существом,

И ветреность мою не проклинать?

Ужель вы не вздохнули с облегченьем

При мысли, что избавлена кончиной

Дочь ваша от того, что горше смерти?

О, как мне стыдно!

Сэр, я вижу в том,

Что мило вам подобие Марии,

Лишь подтвержденье ваших чувств к покойной.

Нет, слишком вы терпимы. Я виновен,

Но больше с этой девушкою странной,

Меня пленившей сходством с вашей дочкой,

Ни словом не обмолвлюсь. Подавил

Я страсть в себе и без любовных мыслей

На женский пол смотреть могу отныне.

Вот это и пришел я вам сказать.

Явите милость, путь мне укажите

К ее могиле тихой. Я на землю

Там рухну и просить прощенья буду,

Пока из гроба тень Марии милой

Не встанет, чтобы грех мой отпустить.

Вы не хотите? Что ж, тогда прощайте,

И навсегда! — Ах!

Сэр, не обольщайтесь:

Бедняжка — не Мария. Только платье

Покойницы на ней.

Что это значит?

Принять ее нетрудно за Марию —

Они так схожи!

Словно две росинки.

Ей в голову фантазия пришла

Девицей благородною одеться.

Для пущей важности она молчит,

Но платье носит до того изящно,

Что кажется в нем настоящей леди,

А держится-то как!

Довольно вздора!

Я не мешаю никому. Пусть скажет

Она хоть слово мне, и я утешусь.

Хотя зачем? Клянусь, это она!

Не надо клясться всуе, сэр. Поверьте,

Неведомо вам то, что знаю я.

Тогда молчите — буду я молиться.

Как! И она возносит руки к небу?

Сейчас она все выдаст.

О любовь,

Царица всех сердец, бальзам сладчайший

От всех печалей, вечно молодая,

Желанная... — Зачем она в слезах?

Опять обман?

Вы скоро все поймете. —

Она сама, миледи, пожелала

Развязку убыстрить.

Я так взволнован,

Что сил молиться нет. Она! Мария!

Приближусь к ней.

А вот и мистер Олграйп

И с ним два незнакомца.

Я, миледи,

Молю вас на коленях о прощенье,

Приданое сполна вам возвращаю

И, если б ваша дочь в живых осталась,

Я ей бы возвратил ее свободу.

Я права не имел на ней жениться:

Я был с другой помолвлен. В возмещенье

Перевожу я часть моих земель

На человека, что любим был ею.

Невероятно!

Нет, все это правда.

Сэр, помните меня?

Вы джентльмен,

Которого я обманул?

Да, Лечер.

Верну я закладную и тебе.

Она в моих руках. Мне нужно только,

Чтоб от нее вы сами отказались.

Все сделаю. Свидетелей зови.

Но где сестра твоя? Я буду счастлив

Услышать, что она жива, хоть скрыл

Я брачный наш контракт. Он у меня

Украден вместе с закладной твоею.

Мария улыбнулась!

Я надеюсь,

Сестра моя жива, но где она —

Не ведаю.

Я здесь.

Как!

Это я.

Хоть ты меня весьма охотно бросил,

Я за тобой последовала, брат,

Чтобы не дать тебе скатиться в пропасть.

Переодевшись мальчиком, служила

И помогала я тебе во всем,

Честь берегла твою и направляла

К добру твои намеренья дурные,

Поскольку ты внимал моим советам.

Пусть знают все, чем мне обязан ты.

Мой ангел Эйлет, пусть я буду проклят,

Коль вновь с тобою захочу расстаться!

Дай мне тебя расцеловать.

И мне.

Благословен тот день, когда родилась

Столь мудрая сестрица у меня!

Так, значит, ты была воришкой?

Да,

И у судьи контракт украла брачный —

Ведь он меня касался.

Что? Контракт?

Но это ж упраздняет брак вторичный!

Согласны ли вы, сударь, чтобы мною

Владел вот этот юный джентльмен,

Кому я сердце отдала?

Мария!..

Как рад я, что она жива! — Фрэнк Хартлав,

Мой долг — вам возвратить ее и радость.

Вы ж запишите на жену ту землю,

Которую я подарил вам.

Дети,

Благословляю вас и отдаю

Все, что имею, вам.

Скорей на воздух,

Иль задохнусь я от избытка счастья!

Фрэнк, успокойтесь, или по-уэлски

Я вновь заговорю.

О, день чудес!

Мария, руку! Я сдержала слово.

Я, видя в вас причину бед моих,

К вам ненависть питала и старалась

Вредить вам, но, узнав, что вы мертвы,

Я выкрала ваш гроб, чтоб никогда

Не захватили вы мои владенья.

За мною тьма проказ. На нашей свадьбе

Я, рассказав о них, потешу вас.

А вот и я. Ну, поднимайте крик,

Меня из дома выгнать им пытаясь.

Кого нам бог послал?

Рассадник блох.

К тому же он ваш родственник, миледи.

Мой родственник? Посмотрим, что за диво.

Дивитесь. Я и сам дивлюсь на то,

Какая тишь да гладь настала в доме.

Не стоит это, право, удивленья —

Ведь я не умерла.

Как мне сдается,

Все общество в веселье пребывает.

А если нет, я вас развеселю.

На все готов я, тетушка, чтоб только

Снискать опять расположенье ваше.

От кабаков ночных я отрекаюсь,

Клянусь являть пример отличный слугам

И горничных не беспокоить ночью,

Чтоб животы потом у них не пухли.

А если блажь найдет, сгоняй ее,

Звоня в колокола.

Ах, тетя, сжальтесь!

Я рада, что явился ты с повинной.

Потом я разберусь, что вынуждает

Тебя в таком наряде щеголять;

Сейчас же ты довольно пристыжен,

И я тебя приму. — Где кучер Тоби?

Он болен. Говорит, что лихорадка.

Я заменю ему врача.

Неужто

Пешком идти нам в церковь?

Не успеет

Обряд венчальный совершить священник,

Как Тоби уж подгонит к входу в храм

Своих фламандок и домой помчит вас.

Ты усмирен. Поэтому одежду

Тебе вернут.

Дорогу! Расступитесь!

Все счастливы — и я, и дочь моя,

И домочадцы!

Фрэнк, идем.

С восторгом!

Снискать блаженство после всех тревог

Воришка этот милый нам помог.