Пылающая сталь

Глава 11 Они держались, держались изо всех своих сил

К вечеру, командир 78-го гвардейского полка Билютин, бросил в бой свой последний резерв. Людей из «второго эшелона», как написано в мемуарах. Это были коноводы, отправившие свои подводы с ранеными в тыл, повар, интендант, почтальон, связисты — все оставшиеся тылы полка. Их набралось примерно полтора десятка человек. Они пробирались к позициям взвода Широнина испытанной тропкой вдоль лощины, но немцы присмотрелись к местности, и выдвинули артиллерийских наблюдателей. И накрыли резерв Билютина залпами стопятимиллиметровых пушек. Били, не жалея снарядов.

Эти пятнадцать человек рассыпались и залегли. Но по ним била и била немецкая артиллерия — возможно немцы неверно определили их количество, и им казалось, что они накрыли крупные силы. А может, и такое количество советских солдат к 1943-му году были уже достаточно важной мишенью. Немцы даже попытались выдвинуть танки, добить советских солдат. Застигнутые первыми залпами врасплох, но быстро сориентировавшись и нырнувшие в свежие, еще дымящиеся воронки от снарядов, люди, знали — впереди их товарищи терпят злой смертный бой. И им нужна помощь. И последний резерв Билютина не дрогнул. Измученные, усталые люди пошли, поползли вперед. Выжидая паузы в разрывах, от воронки к воронке, медленно но верно, люди шли на выручку усиленному взводу. Своим боевым товарищам.

Дошли не все.

Среди завалов и трупов нашли землянку с ранеными. Нашли и перевязали потерявших сознание бойцов, так и оставшихся на боевых постах. Положили их к остальным раненым в землянке у развалин будки обходчика.

Старые бывалые солдаты тут же поставили котелок. Раненых следовало накормить горячим, или хоть чаем напоить. Да и согреть.

Дозорный поднял тревогу. Немцы зашевелились. Задвигалась техника, начали стягиваться в колонны пехота. Похоже, готовилась атака. Надо было выходить на позиции.

С руганью и кряхтением поползли по земле, занимая приглянувшиеся воронки и необрушенные окопы, выстраивая сеть перекрестного огня.

Костер у выхода из землянки оставили. Даже котелок, в котором топился лед, не стали снимать. На случай, если тревога ложная, и скоро можно будет вернуться. И тут как раз к месту будет кипяточек.

Раненым, кто в был сознании, вложили в руки гранаты и оружие. Это на тот случай, если из боя никто не вернется.

Началась атака. Еще одна. Очередная среди почти беспрерывной череды немецких атак. И очень быстро мотострелкам 6-й танковой дивизии стало ясно — к усиленному взводу 8-й роты подошло подкрепление. Немецкая пехота шла в атаку вяло, нехотя. Сильно прореженные бронемашины тоже не торопились подставляться под гранаты и снаряды русских.

Как говорят в таких случаях — 6-я танковая дивизия «выдохлась». Атаку отбили. И тогда немецкая дивизия, ревя моторами как от обиды, попятилась, втягивая выдвинутые вперед подразделения, и медленно отошла обратно.

В тепло хат захваченных до этого деревень. Собираясь с силами для нового удара. Но уже завтра.

Гвардейцы 25-й дивизии вырвали у немцев еще один день.

Несмотря на то, что сейчас произошла архивная революция, и можно сравнить документы обеих враждующих сторон, пролив свет на многие вещи, все же вопрос о потерях зачастую остается довольно темным.

На взвод Широнина было заявлено 16 подбитых и сожженных танков (именно так в донесениях, но из контекста видимо все же вообще всех бронемашин, включая бронетранспортеры). И еще 7 танков, 2 самоходных орудия и 5 бронемашин врага было подбито в самой Тарановке, это по донесениям 179-й танковой бригады. Танкисты 179-й любили порядок, и не поленились разложить битую технику врага по полочкам. Причем, в Тарановке, немцы дошли до центра села, до самой церкви, 179-я вынуждена была их контратаковать, чтобы выбить врага обратно.

Бой был упорным.

Я написал для вас не одну главу, рассказывая, что стоит за этими тремя словами.

По донесениям 78-го полка, на поле боя немцы оставили больше сотни трупов. С нашей стороны в этом бою понесли потери не только взвод Широнина, но и весь 78-й полк, погибли артиллеристы, потеряли людей и танки 179-я танковая бригада.

Это фотография братской могилы в селе Тарановка.

Теперь давайте посмотрим, что говорят про свои потери сами немцы. В немецких документах, вопреки сложившимся у советских солдат стереотипам, с беспорядком было все в порядке. По ним можно сказать с уверенностью только то, что за день боев, 6-я танковая под Тарановкой потеряла 12–15 танков, и около десяти бронемашин других типов. Цифры немного меньше заявленных советской стороной, но все же очень близки.

По потерям в живой силе у немцев ничего не сказано, но это нормально — немцы редко писали о потерях в донесениях. Этому есть разумное объяснение — сделать такие, достаточно важные, подсчеты во время боевых действий затруднительно. Для примера, можно взять тот же взвод Широнина. Комдиву 25-й доложили, что взвод погиб весь. Именно имея это в виду он и написал на списочный состав взвода представление к высшей награде, желая чтобы все бойцы взвода Широнина получили «Героя Советского Союза». Посмертно. Отчасти, именно поэтому же, приказ на награждение прошел довольно быстро. На самом же деле в живых осталось 6 человек из взвода, в том числе и сам Широнин.

Как вы, наверно, уже лучше понимаете, потери немецкой танковой дивизии в бою 2 марта 1943 года под Тарановкой, это результат совместных усилий советских солдат и командиров вплоть до дивизионного командования. Немцев накрывали «Катюшами», долбили артиллерией и минометами, широнинцам помогали как могли и огневым прикрытием, и вылазками, основные силы 78-го полка и 179-я танковая бригады. Билютин даже умудрился изыскать возможность выслать подкрепление, несмотря на тяжелейший бой в самой Тарановке. То, что большую часть подбитой техники записали на счет широнинцев вполне объяснимо — они сражались как герои. По меньшей мере четверо человек буквально бросились под танк, ценой своей жизни останавливая врага. Усиленный взвод под командованием Широнина сражался мужественно и умело, и совершил очевидный подвиг. Глупо и подло было бы, стоя на их костях, считать какие танки подожжены «Катюшами», какие дивизионной артиллерией, а какие подбиты выстрелами противотанковых ружей из Тарановки. Широнин и его взвод погибли, давая возможность своим товарищам нанести врагу урон, выводя немцев на открытую местность, заставляя разворачивать танки и подставлять борта. Но это, очевидное для участников, допущение, совсем не очевидно для нас.

Фильмы и рассказы о подобных подвигах, фокусируясь на подвиге конкретных людей, оставляют за кадром перспективу, выхватывая яркий эпизод из огромного и мрачного подвига целой страны. Но если начинать разбираться, то кажется что эти эпизоды преувеличены. И многие неприятные вопросы и непонимания растут именно из этого, чисто художественного приема. А где же наши танки, а почему тридцать человек оказались против дивизии — и так далее.

Нет, сражались именно целые соединения, всеми доступными силами и средствами. Но пехотинцу, на засыпанном снарядами и бомбами поле, виден только его крохотный участок, где он остается один на один с ползущим на него танком, и идущей прямо на него же цепью немецкой пехоты. Именно это чувство одиночества перед лицом неминуемой смерти и пытались передать в фильмах о войне, которые снимали участники и очевидцы тех страшных дней. И это вызывает недоумение и горечь у нас сейчас — мы однозначно расцениваем такую ситуацию, как низкий профессионализм командования, оставившего человека в заведомо проигрышной ситуации. Да и сами ветераны в воспоминаниях часто делятся чувством бессилия и опустошенности, неверия в командование, и даже уверенностью, что их бросили. Не владея оперативной обстановкой, боец в стрелковой ячейке отчаянно сражается за себя и за соседей, а не за возможность занять удобный оборонительный рубеж для свежей дивизии, еще едущей в вагонах. И не выигрывает пару дней в тяжелых боях, для организации контрудара танковыми бригадами, которые еще только идут к линии фронта. Он сражается против превосходящих сил и видит как гибнут вокруг его боевые товарищи. И ждет приказ на отход. Обычный человек не понимает, почему именно на их полк вдруг двинулись десятки танков и обрушили огонь сотен орудий. «Где все наши⁈» — довольно логичная в такой ситуации мысль. Что хуже, задача его соединения, зачастую, не остановить врага, а выиграть время. Уже совсем другие люди пойдут вперед и погонят немца прочь. Вторая Мировая диктовала свои правила. Фронты редко устанавливались прочно, как в Первую Мировую, обстановка постоянно менялась. На практике залогом победы была возможность самому выбирать время и цели ударов — это и называлось «владение инициативой». А уже после нанесения противником успешного удара, в оборонительных боях нужно было просто выиграть время до того, как свежие части и соединения будут переброшены в нужные места, и развернутся в боевые порядки для контрудара.

Поэтому, правильно бы было говорить так — 2 марта 1943-го года, соединениями и частями Воронежского фронта, после упорного боя с превосходящими силами противника, было остановлено продвижение 6-й танковой дивизии к Харькову.

На один день.

Очень суконный язык, сильно похожий на донесения советского Информбюро.

И тем не менее, это главный и основной результат боя под селом Тарановка 2 марта 1943-го. Сейчас, у нас, людей которые живут в сильно другом мире и обществе, несколько деформировано понимание войны. Мы привыкли к количественным показателям, как в спорте или в экономике. Сколько раз и кто именно забил гол, и тому подобное.

Это вопрос который и мне трудно оставить без ответа — я ведь и сам такой. Я повторюсь — исходя из документов, которые друг другу почти не противоречат, можно с уверенностью сказать что немцы потеряли не менее 20 единиц бронетехники. Уже с меньшей уверенностью, но тоже с высокой вероятностью, можно сказать что 6-я танковая дивизия за весь день 2 марта 1943-го года, потеряла под Тарановкой около полутора сотен человек убитыми. По статистике, на одного убитого во Вторую Мировую приходилось как минимум 2 раненых, так что технически потери 6-й танковой были намного выше, но мы не будем множить сущности. Пока остановимся на этих двух цифрах.

Много это, или мало?

Ницше был хороший философ, и в свое время талантливо упаковал в лаконичную фразу мудрость, которую проповедовал в своих баснях еще древний грек Эзоп в VI веке до нашей эры. «Все познается в сравнении». Главное тут не начать сравнивать ласковое с желтым.

Итак, бой взвода Широнина, это не частный эпизод боестолкновения отдельного взвода с наступающими немцами. Под Тарановкой шел общевойсковой бой, часть еще большего оборонительного сражения на спешно созданном оборонительном рубеже.

Примером такого боя может послужить оборонительные бои под Мценском. Подробнее может рассказать Станислав Сопов, человек который уже несколько лет узко занимается этой конкретной темой, его лекции есть на Ютубе.

Бои под Мценском происходили в октябре 1941-го года. Тогда 2-й танковой армии Гудериана противостоял 1 гвардейский стрелковый корпус.

Более широкому кругу людей эти бои известны по эпизодам успешных танковых засад бригады Катукова.

Ситуация под Мценском довольно похожа на ситуацию под Харьковым. Немецкая танковая армия, прорвавшись через Брянский фронт, выскочила на оперативный простор, с общей задачей обойти Москву с юга, по пути захватив важный узел дорог, город Тулу, и сформировать окружение столицы Советского Союза. И так же как под Харьковым, перед 2 танковой армией немцев, была практически пустота.

В состав 2-й танковой входила 4-я танковая дивизия. Это именно она, наиболее вооруженная и подготовленная, как основная ударная сила несется по дорогам вперед, сметая по пути очаги сопротивления советских войск. Пал Орел. Но все же, отчаянное сопротивление разрозненных и часто случайных частей, вставших на пути 4-й танковой дивизии, дало время советскому командованию для переброски на направление немецкого главного удара 1 гвардейского стрелкового корпуса. Первыми под Мценск прибыли танковые бригады.

И вот, 6 октября, произошел бой у деревни Отрада. Этот бой был лишь первый в череде оборонительных боев, и именно эти оборонительные бои и заставили командование вермахта внезапно внимательнее присмотреться к Гудериану. А тот, в свою очередь, отчаянно заверещал о русских «непробиваемых» танках. Войска Гудериана сталкивались с КВ-1 и Т-34 начиная с первых недель войны, и к октябрю уже выработали тактику противодействия им, так что оправдывать свои неудачи подавляющим техническим превосходством русских унтерменшей, со стороны Гудериана, был не самый ловкий ход. В Берлине такое не любили. Но вернемся на поле боя.

У деревни Отрада немцы потерпели локальное поражение, они не только не смогли прорваться вдоль необходимой им логистической линии в виде железной дороги, но даже напротив, боевой группе Эбербаха пришлось отойти. Потери немцев составили 10 танков, и около 150 человек убитыми и пропавшими без вести. Потери русских — 6 танков, мотострелков сильно меньше. В танковой бригаде вообще был всего батальон мотострелков, сравнивать её силы с боевой группой танковой дивизии, как сравнить СТО с автозаводом. То, что они удержались, как по мне, просто невероятный успех. И тем не менее, вывод советской стороны по результатам боя, отдает мрачным разочарованием: «Отряды танков действовали разрозненно… Действия отрядов своевременно не были поддержаны…».

Подробнее можно посмотреть в видео лекции «Станислав Сопов о неизвестном сражении за Мценск: Катуков против Гудериана».

Отчеты 4-й танковой дивизии вермахта, по результатам боя, больше напоминали впечатляющую и весьма одухотворенную поэму о безграничной храбрости истинных арийцев перед восточными ордами. Это, кстати, очень показательно — вот в донесениях 1944 редко можно встретить красочные описания. Только угрюмые канцеляриты «упорное сопротивление русских», «тяжелые бои», «отчаянные атаки». И мрачные дополнения «в артиллерийском полку осталось только два орудия», «в передовых подразделениях некомплект личного состава 70%». Когда бои действительно тяжелые и даже победы даются дорогой ценой, трудно найти силы на развернутое описание событий. А выводы в немецких донесениях делать было не принято. Зато выводы сделали на самом верху, в Берлине — именно на поле боя под деревней Отрадное выехала комиссия во главе с Порше. Настолько серьезно они отнеслись к донесениям Гудериана, помноженным на потери 4-й танковой.

Это та самая комиссия во главе с Порше, у Т-34, подбитого в том самом бою.

Что же говорит сам Гейнц Гудериан, когда первый ужас уже спал и не надо себя выгораживать? Он написал про это целую книгу. Цитирую его «Воспоминания солдата», 1998 год. Перевод с немецкого языка Ростов, изд-во «Феникс».

ст.227. Первая декада октября.

«Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков. А главное об их новой тактике. Они кое-чему уже научились».

Нет и тени истерик по поводу непробиваемой русской брони. Гудериан говорит о тактике. Это не значит, что он не истерил в 1941, видя огромные КВ-1, все же мемуары написаны сильно позже и было время многое переосмыслить. Тем не менее, один из «отцов» панцерваффе, с некоторой снисходительной надменностью, но все же указывает именно на совершенствование тактики советских войск. Не на ТТХ в красивых таблицах, которые мы так любим разглядывать сейчас. Его, возможно, уже задним числом, беспокоит растущий профессионализм Красной Армии. Именно это тревожит его. Именно это кажется ему зловещим признаком грядущей беды через десятки лет, когда он пишет свои мемуары.

Переворачиваем страницу, ст.228:

«На поле боя командир дивизии показал мне результаты боев 6 и 7 октября, в которых его боевая группа выполняла ответственные задачи. Подбитые с обеих сторон танки еще оставались на своих местах. Потери русских были значительно меньше наших потерь». И абзацем ниже, на той же странице. «Приводил в смущение тот факт, что последние бои подействовали угнетающе на наших лучших офицеров».

Если это правда, то остается только удивляться. Например полковник Генрих Эбербах, непосредственно командовавший боевой группой в бою 6 октября, под деревней Отрада, был настолько бывалым, насколько вообще может быть бывалым офицер вермахта. В Первую Мировую Эбербах успел получить награды на западном фронте, попасть раненым в плен, бежать из плена, переправиться в Турцию и посражаться с англичанами и там. И хорошо посражаться, турки его оценили очень высоко, и не только формально, в виде наград — Эбербах вполне мог бы сделать карьеру в Турции. Но снова попал в плен, после которого вернулся в Германию. Эбербах был тем самым человеком, который и реализовывал «чудеса фюрера» в реальности. Солдаты его боготворили. И если на него, или на таких как он, наши танкисты, по большей части вчерашние трактористы, смогли «подействовать угнетающе»… То я даже не знаю, как еще лучше охарактеризовать тяжесть боев под Мценском для немцев.

Генрих Эбербах, редкая фотка без накладного носа.

Вернемся к Гудериану. Там же, страница 231. 11 октября, бои 24-го ТК:

«В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех.»

А вот это, кстати, прямое доказательство того, что и на Гудериана подобные потери «подействовали угнетающе». По сути, сам Гудериан говорит о том, что «блицкриг» (на самом деле план войны на востоке, конечно) не случился. Впрочем, это ведь мемуары. Вполне возможно Гейнц просто хочет выставить себя проницательнее, чем он был на самом деле. Хотя, если смотреть объективно, для подобных выводов и не нужна особая проницательность. Образцово-показательной 4-й танковой дивизии фон Лангермана понадобилось девять суток, чтобы пройти 60 километров от Орла до Мценска. Это примерно семь километров в сутки. Если это «блицкриг», то это очень хреновый «блицкриг». В конце концов Гудериана сняли с мутной формулировкой, которую он сам переводил как «за то, что я не смог взять Москву». Те из немецких генералов кто был попроще, и поэтому чаще называл вещи своими именами, поясняли в плену — «за некомпетентность».

Теперь посмотрим еще на один типичный случай. Этот бой происходил во время «Битвы за Кавказ», и я не буду сейчас расписывать его подробно. Остановимся на том, что одна из советских танковых бригад, после продолжительного и тяжелого наступательного боя, не смогла выполнить поставленную задачу. При этом потеряла 15 танков, и около 150 человек убитыми и пропавшими без вести. Её командующего сместили с должности в тот же день. Это был 1942-й, комбрига никто не расстреливал, а перевели с понижением на другую работу. Красной Армии остро не хватало обученных командиров, но такие потери даже у терпеливых русских, терпеть были не намерены.

Подведем итоги. Потери в безуспешных наступательных боях, в течении суток, в 100–200 человек убитыми, и 10–15 танков это:

Для немецкой танковой дивизии образца 1941-го года — поражение. Это конечно не разгром, все же инициатива у немцев. Но это достаточный повод для организационных выводов на самом верху, вплоть до создания комиссии по рассмотрению конкретных причин произошедшего.

Для советской танковой бригады (надо добавить, если кто не в курсе, в бригаде людей в разы меньше чем в танковой дивизии вермахта) образца 1942-го года, даже в тяжелейших условиях рушащихся фронтов и общего невыносимо трудного положения (до окружения немцев в Сталинграде без малого год), все же такие же одномоментные потери без выполнения поставленной задачи — уверенный повод для немедленного пересмотра кадровых решений.

И, в конкретном случае боя под Тарановкой, для немецкой танковой дивизии образца самого начала 1943-го, такие потери… Повод для подтягивания резервов, сосредоточения артиллерии — в общем, обыденность, влекущая тактические решения, остающиеся большей частью на уровне дивизии. Второй год в России. Немцы привыкли к жаре, холоду, распутице и умываться кровью.

Мы сильно развращены большими цифрами. Мы читаем (если читаем) обзорные статьи, и слушаем высказывания на тему Великой Отечественной Войны, где ворочают тысячами танков и миллионами солдат. Сравниваются некие, трудно представимые, массивы данных. Но на самом деле, судьбы всех нас решались вот в таких боях. Соединениями уровня батальонов, полков. В масштабах деревень, улиц, домов. В ходе яростных и жестоких схваток, где десяток человек мог переломить ход столкновения, где каждый должен был сделать все, что только может. И даже больше. Так и ковалась победа, из небольших ударов и сражений, где минута за минутой, час за часом, день за днем у врага отнимали танки, жизни, время и надежду. И, где победа отнятая у врага сегодня, была только эпизодом в длинной цепи, что связывала наших предков с будущим, с нами. И каждое звено этой огромной цепи, скованное из рот, взводов, экипажей боевых машин, расчетов орудий, должно было выдержать.

И они держались, держались изо всех своих сил.