Пылающая сталь

Глава 6 Минута за минутой

Приказ Йохена, командира наскоро сколоченной бронегруппы, механическим кашлем раздался в рациях танков, и эхом отозвался в злом лае унтер-офицеров. Такой мелкий и ничтожный в этой снежной степи человеческий голос, колыхнул передовые отряды 6-й танковой, сдвинул с места многотонную лавину стали. И бросил ее вперёд, разлиновывая снежную целину черными следами гусениц. Немецкая техника ревела, выбрасывая в морозный, степной воздух клубы синего дыма, и обещая смерть своим врагам. Прячась за броней, потянулись за танками и бронеавтомобилями панцергренадеры. И, словно в хорошо срежиссированном театральном представлении, прямо в этот момент, из низких облаков выпали черные, уродливые самолеты. С диким воем, как гарпии из древних легенд, на позиции 78-го полка пикировали Юнкерс Ю-87, «Штука».

В самом облике этого немецкого пикирующего бомбардировщика было что-то зловещее, напоминающее хищную птицу: неубирающиеся стойки шасси были похожи на выпущенные когти, а широкий радиатор машины — на разинутую пасть. Сам по себе пикировщик издавал ужасающий вой, но к этому шуму добавлялся отзывающийся в костях вопль установленных на шасси сирен.

«Штука» была посредственным самолетом, но очень эффективным фронтовым бомбардировщиком для непосредственной поддержки войск. Опытный пилот мог положить 250 или даже 1000 килограммовые бомбы с чудовищной точностью, попадая прямо в стрелковую ячейку.

Конечно, это уже был 1943-й. И опытных пилотов было больше в могилах от Бреста до Сталинграда, чем в кабинах «штук». Но немцы смогли обойти и это, устанавливая под брюхо пикировщикам с «зелеными» пилотами деревянные контейнеры, с почти сотней двухкилограммовых бомб, которые «засевали» большую площадь. Эти сравнительно маленькие бомбы буквально вскапывали землю на большой площади. И мешали её с кровью и костями, если солдаты не успели укрыться.

Под пронзительный вой пикирующих бомбардировщиков, и не слышные крики «воздух», бойцы взвода побежали в блиндажи. Только артиллеристы нырнули в свои узкие окопы — они знали, что у них будет очень мало времени между бомбардировкой и атакой. И если пушку перевернет, или засыплет землей, то расчет мог не успеть вовремя открыть огонь. На счету была каждая лишняя минута и гвардии сержант Комаров и заряжающий гвардии рядовой Петренко, рискнув жизнью, остались в своих неглубоких окопах.

Бомбардировка была сокрушительна. Десятки самолетов закружились в мрачном хороводе, засевая землю страхом, смертью и огнем.

Сама земля взметнулась вверх. Потянулась длинными фонтанами взрывов к небу, словно руками, в мольбе закрываясь от бьющих в неё бомб, дрожа крупной дрожью от смертельного ужаса. Бомбардировка смела все дома и строения, что стояли на насыпи, не осталось ни одной стены выше колена. Пощадила стихия только будку смотрителя — она горела, лишилась крыши, окон и перекрытий. Её толстые, кирпичные стены осколками обтрепало и искромсало. Как мог бы искромсать злой горный поток, несущий камни, неожиданно попавшийся ему на дороге глыбу льда.

Немецких штурмовиков было так много, что они засыпали бомбами все вокруг. Подозрительные, припорошенные снегом скирды сена, переезд и ложные позиции. Досталось и деревне, в которой разметало несколько хат. Тяжелые бомбы так сильно ударили, колыхнули землю, что вокруг позиции взвода сдетонировали с такой тщательностью и выдумкой расставленные мины.

Отбомбившись, похожие на стаю жутких птиц, «штуки» разом потеряв интерес к истерзанной земле, потянулись на запад, собираясь в строй. И одновременно с этим, пехота и техника 6-й танковой, до этого терпеливо ожидавшая в отдалении, ринулась на позицию усиленного взвода.

На позицию, которая должна быть мертва. Но это был 1943-й год. И немцы больше не ждали простых решений. Русские наверняка не дадут себя убить так просто.

Танки и самоходки вырвались вперед, оторвались от бегущей пехоты — следовало занять удобную позицию и перестрелять ошеломленных, потерянных после чудовищного удара с воздуха, но выживших, русских. Пришить их к земле пулеметными очередями, смешать с землей их пушки своими меткими орудийными выстрелами. Вдавить русских в степную землю гусеницами танков.

Впереди, перед фронтом атакующей 6-й танковой, на разметанной, развороченной позиции усиленного взвода 8-й роты 78-го гвардейского полка, дымящаяся, обожженная земля в нескольких местах разверзлась и из неё начали выбираться красноармейцы. Протолкнувшись через полузаваленные выходы блиндажей, они на секунду застывали, оглядывая изменившийся мир и заново ориентируясь в нем. И уже через секунду гвардейцы стремительными, но осторожными тенями, не поднимая головы, заскользили вдоль обрушенных, полузасыпанных ходов сообщения к назначенным им позициям. И, едва добравшись до них, так же не поднимая головы, заработали саперными лопатками, углубляя засыпанные взрывами окопы.

Вжимаясь, вгрызаясь, закапываясь в эту промороженную, едко пахнущую немецкой взрывчаткой, землю. Родную землю.

С момента первого огневого контакта с противником прошло меньше получаса.

В лоб вскрытой позиции усиленного взвода пошла только часть бронированных машин. Другая часть техники обозначила атаку на село. Третья группа танков и самоходок попыталась по широкой дуге обойти позиции взвода. У командующего немецкой боевой группой было достаточно сил для маневра.

Со стороны Беспаловки позиции взвода прикрывала саперная рота отдельного 28-го саперного батальона. Целая рота. В бой её повел командир дивизионных саперов майор Дорохов. Вместе с ним и водителем грузовика, саперная рота насчитывала четыре человека. Но у них был грузовик. У них были мины. И они были живы. Прямо через огненный ад саперы прорывались к самому переднему краю, минировали дорогу и скрывались в дыму. Наращивали минирование там, куда направляли свои траки немецкие танки. Играли в страшные догонялки с немецкими снарядами и бомбами.

Но прямую атаку десятка танков и бронемашин удержать они не смогли.

Усиленный взвод молчал. Медленно продвигающиеся вперед немецкие танки изредка постреливали, надеясь найти затаившийся пулемет. Пехотинцы вермахта стрелять не спешили, сосредоточившись на дороге. Идти по подтаявшему снегу, изрытому взрывными волнами и осколками, было тяжело.

Уже с километра танки могут поражать позиции пехоты, выворачивая пулемётные гнезда и разбивая артиллерийские щиты. С пятисот метров опытный солдат из винтовки уверенно поразит ростовую мишень. Но, даже когда немцы приблизились на триста метров, позиции русских все еще оставались мертвы. Не встретили наступающих пулеметным и винтовочным огнем.

На трехстах метрах, по предвоенным предположениям, должен был уже вестись полноценный огневой бой. Немцы прошли и эту отметку. Командир усиленного взвода, гвардии лейтенант Петр Николаевич Широнин, ждал. Молчали окопы. Молчало село. Только злой холодный ветер шипел взрыхленным снегом в ответ на рычание немецких моторов.

Если враг подошел на сто пятьдесят метров — время нащупывать гранаты. Если враг подойдет на пятьдесят метров — пора метать гранаты и переходить в контратаку. Иначе окоп перестает быть преимуществом, а становится ловушкой — атакующий, стоя, занимает выгодную позицию и легко сможет контролировать позиции обороняющегося. Если остаться в окопах, бойцов просто перестреляют. Но если начать стрелять слишком рано — оборону вскроют артиллерийским огнем на прямой наводке из бронетехники до того, как обороняющиеся смогут нанести урон врагу. Приближающийся враг — испытание нервов обороняющихся. Холодный расчет против желания жить.

Только когда уже легко можно было различить номера на технике врага, в небо взвилась сигнальная ракета.

По полю разлился звук. Звук, который мог бы произвести немецкий церковный музыкальный инструмент из медных труб, «орган». Если бы его медные трубы были высотой с половину неба, а играл на нем сам дьявол.

Фигурки немецких пехотинцев бросились на землю в тщетной надежде успеть укрыться, а потом ракеты «Катюш» ударили по атакующим порядкам 6-й танковой.

И только тогда Петр Николаевич приказал открыть огонь.

И, без малого тридцать человек, начали стрелять.

Стреляли из своих ружей бронебойщики. После каждого третьего выстрела хватали свои ружья, прозванные за длину ствола «удочками» и ползли менять позицию.

Хладнокровно вбивал во врагов пулю за пулей Андрей Аркадьевич Скворцов, наверняка успевая подначивать «рыбаков», что мол у него хоть рыбка и помельче, зато уже десяток, а они и одну еще не поймали.

Из своих окопов так и не вышли артиллеристы. Гвардии сержант Комаров и заряжающий гвардии рядовой Петренко погибли во время воздушного налета.

Старшина Нечипуренко, который раньше служил артиллеристом, и гвардии рядовой Тюрин, который был минометчиком, выдвинули из укрытия чудом сохранившуюся «сорокопятку» и начали стрелять по вражеским танкам.

Со злыми взвизгиванием пули танковых пулеметов чертили рваные линии зачеркивая позиции взвода. Взрывы от пушечных выстрелов немецких самоходок и танков следовали за бронебойщиками, крошили запасной артиллерийский окоп с сорокопяткой, нащупывали пулеметные гнезда.

Но неослабевающий меткий огонь так и не дал подняться немецкой пехоте. Уже одна бронемашина и танк дымили — работа «катюш» и «сорокопятки».

Экипажи подбитых машин выбирались через люки, и бежали в тыл. Уйти удалось не всем.

Вперед выдвинулись немецкие пулеметчики, пытаясь подавить русских плотностью огня, но не получилось. Вот один немец поник у пулемета, крася грязный снег ярко красным. Вот второй отполз обратно за танк, баюкая простреленную руку. Остальные панцергренадеры вжимались в снег, под жужжание русских пуль вокруг них.

Занялась огнем еще одна немецкая машина. Старшина Нечипуренко и гвардии рядовой Тюрин били по врагу, хотя их артиллерийский окоп то и дело скрывался в облаке близких разрывов. Но каждый раз успевали они залечь, пригнуться.

Немецкая атака еще не захлебнулась. Несмотря ни на что, многие танкисты сохранили хладнокровие и продолжали стрелять, пытаясь подавить огневые точки русских. Пока остальная немецкая техника удерживала дистанцию, вперед выдвинулись немецкие танки последней модификации с усиленной броней. Повернувшись фронтальной проекцией к русским, ползущие вперёд танки оставались неуязвимы для противотанковых ружей и сорокапятки. Панцергренадеры залегли, но не бежали.

Именно в этот момент, неожиданно, с тыла, на позиции усиленного взвода Широнина и выскочила немецкая самоходка. Немцы редко били в лоб, разве что в таких исключительных случаях, как этот переезд. Но и тогда, пользуясь преимуществом в подвижности, моторизированные части, как волки вокруг добычи, кружили вокруг обороны советских войск, ища уязвимое место. Второй отряд немцев обошел позицию усиленного взвода по степи. Благополучно избежав удара «катюш», немцы все же потеряли нескольких пехотинцев на минном поле. Бросив пехоту, танки пошли вперед сами. Один застыл, задергался, будто с разбегу налетевший на копье медведь. Взревел в последний раз мотором и обмяк, затих — это выцелила его пушка из села, и вогнала снаряд в борт. Билютин отчаянно прятал две свои 76-ти миллиметровые пушки и 45-ку, оборудовав им несколько огневых позиций в подвале школы и церкви. Но очень уж хорошо подставился бортом вражеский танк. Не удержались танкисты. «Выглянул» из-за угла дома Т-34, сделал единственный и точный выстрел. И исчез незамеченным.

Немцы повернули прочь от села, ушли в низину, прямо на позиции русских. Русские не стреляли. Тогда, пользуясь этим, одна из самоходок выскочила вперед. И спасла этим остальных. Это были ложные позиции, оборудованные на льду пруда. Бронемашина канула под лед, но остальная техника немцев успела сориентироваться и избежать её судьбы.

Потери, угроза флангу, и то, что техника слишком рассредоточилась, не остановили упорного врага. И вот, в разгар боя, из тыла усиленного взвода, неожиданно появилась прорвавшаяся немецкая самоходка. Вражеская боевая машина действовала нагло, но профессионально. Ловко выскочив с неожиданной стороны, не сбавляя темпа, она подмяла гусеницами «сорокопятку». Единственное оружие, что еще удерживало немецкие танки на расстоянии.

Самоходка завертелась на обломках пушки, зло грызя пулеметными очередями позиции усиленного взвода, заставляя стрелков упасть на дно окопов и затаится.

Андрей Аркадьевич Скворцов сухо матюкнулся, отложил винтовку и бережно прижав связку противотанковых гранат к груди, рванулся из окопа, навстречу смерти.

Война зачастую ставит тебя перед трудным выбором. Чтобы ты не выбрал, последствиями станет страдания и смерть. Но иногда ты можешь выбрать, кто их будет испытывать. Ты, твои товарищи или враг.

Андрей Аркадьевич сделал свой выбор легко. Он был ближе всех к вражеской самоходке. Всего в каких-то двух десятках шагов. Противотанковая граната весила 1200 грамм, и закинуть ее на такое расстояние было бы можно. При некоторой удаче. Но силы взрыва могло оказаться не достаточно. А связку из таких гранат — невозможно бросить так далеко. Да и невозможно бросить тяжёлую гранату, не раскрыв себя, не оторвавшись грудью от хранящей от пуль земли, в широком замахе.

Андрей Аркадьевич Скворцов, не молодой уже человек, кряхтя и постанывая пополз по ходам сообщения к немецкой машине. А потом, вцепившись ногтями в холодную землю рванулся через оставшееся открытое пространство.

Враг был силен. И хоть и бежал Андрей Аркадьевич пригнувшись как можно ниже, и было все вокруг окутано рваными дымными лоскутами, а немцы увидели его. И начали стрелять. Слишком быстро. Слишком метко.

Ослабел Андрей Аркадьевич, не добежал всего пары шагов. Упал, истекая красной своей кровью на грязный снег. Попытался подтолкнуть, протащить ещё пару метров свое измученное долгими холодными ночами, длинными переходами и ночёвками на снегу тело. Но стальная его воля не смогла в этот раз заставить тело работать вопреки всему.

Немецкая мотопехота танковых дивизий в 1943 не давала поблажек нашим солдатам. Как не был стремителен рывок Андрея Аркадьевича, как не берегся он от немецких пуль, а уберечься не смог. И сейчас, лёжа в стремительно намокающей от крови телогрейки, он ломал ногти, пытаясь подползти ближе к немецкой самоходке. И не мог.

Но его заметил водитель немецкой самоходки. Немец, со сноровкой, что приобретается многолетним опытом, развернул машину и послал её вперёд. Так, чтобы проехать одним траком прямо по русскому.

Андрей Аркадьевич Скворцов выдернул чеку, и бережно положил связку гранат под гусеницу едущей на него самоходки.

Меняя свою жизнь, на жизнь молодых.

Пользуясь паузой в огне взвода, немцы поднялись в атаку. Не боясь больше «сорокопятки», поползли вперёд бронемашины и самоходки, обрушив на окопы взвода поток подавляющего огня. Потянулись за ними панцергренадеры.

И тогда свой ход сделал Билютин. Он смог наладить связь с дивизионной артиллерией и даже пристрелять местность перед своим передним краем. За километры от переезда раздались выстрелы дивизионных гаубиц, и тяжёлые снаряды стали рваться среди наступающих немцев.

Самый смелый танк добавил скорости, торопясь подмять под себя пулеметы русских. У экипажа были основания для смелости, они шли в бой на немецкой «тройке» с усиленной броней, мало уязвимой для огня противотанковых ружей. Но только танк въехал на позицию взвода Широнина, как его обнял пламенем взрыв от метко брошенной под брюхо связки противотанковых гранат. Немецкая машина замерла, затихла. И наоборот, русские окопы у железнодорожной насыпи тут же ожили, наполнились злым стрекотанием выстрелов.

В бой вступили и гвардейцы основных сил полка в селе. Стреляли из хат, из окопов. Скупо тратя патроны. Через борта и смотровые щели нащупывали экипажи немецкой техники противотанковые ружья. Находили не прикрытых броней мотострелков пули 7,62 миллиметра. Но танки и пушки Билютин все ещё прятал.

Хлебнув огня и боли, оставляя трупы и вынося десятки раненых, теряя людей от меткого перекрестного огня с железнодорожной насыпи и со стороны села, силы 6-й танковой потеряли наступательный порыв.

Атака очевидно захлебнулась. «Йохен» отозвал своих волков. Но не далеко.

В этот раз русские отбились. Но чутьем, которое даёт профессионализм и опыт «Йохен» чувствовал — русские выложили все свои козыри. И всего, чего добились — выиграли немного времени.

Йохен организовал вторую атаку. Влил в наступающие части подошедшие подкрепления, и отправил в бой.

Боевые донесения 78-го полка не разграничивают четко первую и вторую атаку. Командиры 78-го не успели передохнуть, понять что им удалось отбить первый натиск, а немцы уже немедленно ударили во второй раз.

Логику немцев легко понять. Прочитать среди донесений, в мемуарах тех кто остался жив.

Русские очевидно располагали слишком малыми силами для победы. Их основной задачей было протянуть время. Это была весна 1943, и немцы знали — русским нельзя давать даже самый малый выигрыш во времени.

Генералы красных склонны копить часы и дни, как скряга мелкие монетки. А потом покупать на них победы.