"Шанти"

Глава 4

Первый контакт состоялся. И совершенно не так, как этого ожидали все на борту Шанти, включая ее саму. Аборигены не имели привычных гелиоглифов, да. Но… Как, вообще, должен проходить контакт с другой космической цивилизацией? Единственный подобный случай, что до сих пор был известен цивилизованному космосу, это встреча драконов и грифонов. Которая состоялась в системе, что обе стороны наметили как хорошую перевалочную точку для своих исследований пустоты и явились в нее чинно, солидно, чуть ли не при параде. Там, уж точно, никто никого ни с кем спутать не мог: и с одной стороны корабли из металла, и с другой, и там гелиоглифы и эфирная связь, и там гелиоглифы и эфирная связь – все понятно, мы встретили равных, и дело теперь за учеными мужами, инженерами и хитросделанными политиками. А тут, в случае с одинокой станцией и экипажем потерявшихся в пустоте бродяг?..

Дистанционно ни с кем договориться не получилось: на станции так и не удалось ни обнаружить гелиоглифический узел, ни разобраться с документами на местном, чтобы, хотя бы, выявить координаты одной из планетарных гелиоглифических станций. В общем, Шанти понятия не имела о том, куда направлять луч гелиоглифа. Контактных же капсул с собственными гелиоглифическими узлами и голографами на борту круизера не было – Ларс и прочие шестерки отца Грайшнура не помышляли с кем-то контакт устанавливать и торговлю налаживать. Они, вообще, не помышляли никуда плавать, пока их дружки новость о злом и зубастом Флоте по их хвосты не принесли. Так что, на поверхность пришлось отправить челнок с командой контакта на борту. Главой контактеров единогласно выбрали Клауса – он, по общему мнению, был самым языкастым и компанейским из офицеров.

Погрузка и отправка прошли отлично: доберман и сопровождающие его фурри были бодренькими и с самым позитивным настроем – отчалили просто прекрасно. Проблемы начались после того, как челнок вошел в верхние слои атмосферы. Те самые аппараты, что Шанти и ее офицеры считали местными аналогами рапторов, ими и оказались. Малые корабли немедленно стартовали с поверхности, и пошли на перехват челноку. Ага, низкие технологии… многие там цивилизованные народы строят трансатмосферные рапторы? Грифоны немножко строят, а драконы - уже нет. Не говоря уже о планетарных обсерваториях, так оперативно обнаруживающих входящий в атмосферу челнок (с другой стороны, местные могли уже давно следить за станцией и Шанти). Ах, да, рапторы: хорошо они так на перехват пошли, не хуже, чем в космосе – сразу видна выучка. Благо, атаковать не стали: просто, сопроводили до поверхности, вынудив челнок сесть там, где надо местным, а не там, где наметили Шанти и ее офицеры. Атаковать, кстати, было чем: рапторы местных отдаленно напоминали трансатмосферные рапторы Республики. То есть, это были металлические «хищные птицы» с острыми клювами и когтистыми лапами. Да, технически сложно и в пустоте не оправданно, но в атмосфере каждая такая «птичка» должна быть страшным противником.

Челнок сел вблизи одного из крупных гнезд рапторов: не слишком близко, чтобы хоть как-то ему угрожать, но и не очень далеко. Местные выбрали место посадки, явно, с тем расчетом, чтобы, если что, в возможном бою использовать это гнездо как опорный пункт для своих сил. Впрочем, «Шанти» ни с кем воевать и не собирались. Так что, сразу после посадки группа контакта раздраила шлюз и вышла из челнока, всем своим видом показывая свои мирные намерения. Рапторы тоже частично сели рядом: трое из них устроились метрах в двухста-четырехста от челнока (остальные же остались в воздухе, нарезая круги вокруг места посадки, и, явно, следя за происходящим). О чем Клаус незамедлительно и известил Шанти (будто она этого с рейда планеты не видела! но то, что сразу после касания наладил гелиоглиф, молодец), и поделился своими мыслями, что не нравятся ему эти рапторы: расхаживают по планете на своих механических ногах так, будто это и надо. Шанти такое поведение чужеродных собратьев тоже заинтересовало. Корабль, в чью конструкцию заложено самостоятельное передвижение по поверхности планеты? Это интересно. Республика своим трансатмосферникам закладывала лишь возможность посадки и взлета с поверхности – все остальное было головной болью команд технического обслуживания. Такой подход к кораблям интересен. Да и, сказать честно, еще немножко дополнительной самостоятельности всегда было заманчиво для Шанти… Впрочем, а не многовато ли рапторов для цивилизации, что только-только выползла в космос? Да, и зачем они ей? Насколько круизер знала, рапторы были очень поздним изобретением грифонов, появившимся только тогда, когда космические владения стали слишком большими, а пиратство превратилось в слишком серьезный бизнес, чтобы флотские успевали повсюду – отдаленным станциям и промышленным левиафанам пришлось обзавестись малыми, но кусачими корабликами-спутниками, дабы как-то отгонять пустотную живность и мелкое пиратье без вмешательства флотских перехватчиков и охотников… На этой запоздалой мысли внимание корабля отвлек доклад с поста обсерватории: с близлежащего гнезда рапторов по воздуху двигалась группка аборигенов. Причем, двигалась на своих собственных крыльях и максимально скрытно – на группу первого контакта, по мнению Аджаны, они не походили. Шанти предупредила Клауса, и переключила внимание на главный телескоп.

***

- Кораблям место в космосе, - проворчал Клаус, глядя на то, как похожий на огромного стального орла раптор расхаживает метрах в трехста от севшего челнока.

- Капитан бы не услышала… - покачал головой стоящий рядом с младшим помощником рыжий лис-матрос, когда-то бывший станционным чиновником (за тем его на планету и взяли: может, поможет как-то при первом контакте).

- Капитан, уверен, того же мнения, - хмыкнул Клаус, опираясь о борт челнока, - Она – умная корабль. И согласится со мной, что на ту самую кость не надо строить внутрисистемники для планетарной поверхности: нет у меня доверия к ногам этих «птичек».

- Да… Если такая штука завалится… - согласно протянул лис, тоже получше присмотревшись к ближайшему раптору. Тот внушал: полноценный (хоть и маленький – раптор, все же) космический корабль возвышался над землей на добрые двенадцать метров, а полураскрытые для баланса в столь неестественной для него среде крылья лишь добавляли внушительности, - А где его капитан? А то голова, как по мне, для каби… для рубки очень маленькая.

- Скорее всего, в груди. Сидит в обнимку с самим кораблем между кинетическими генераторами и прыжковым двигателем. Он у внутрисистемников маленький – они же систему своим ходом не покидают. А в животе реактор, батареи и жизнеобеспечение. Даже грифоны по-другому не сделают – в рапторах места мало. Голова, нда, грифонья: те тоже строят рапторы со свободной головой. Не спорю, если корабль может вертеть головой, то обзор получается гораздо лучше. Особенно на рапторах, у которых, кроме главных сенсоров и ближнего сканера, ничего нет. Но, все же… Местные, явно, грифонам какая-то родня, - Клаус присмотрелся, и, улыбнувшись, достал из поясного футляра портативный полевой телескоп, - А вот и контактеры! Как капитан и предупреждала.. И, правда, какая-то грифонья родня.

- В смысле? Тоже какие-то химеры, как старшие? – лис приложил ладонь к глазам, и напряг зрение, пытаясь хоть что-то разобрать в появившихся у горизонта точках.

- Нет. Птицы как птицы. Но в одежде. Такие же ненормальные, как грифоны. В смысле, головой: вот на кой им эти тряпки? - Клаус высунул язык от старания, разглядывая приближающихся (а видно было плохо: далеко и в полете), - Либо они из пугливых, и в скафандры вырядились. В скафандры без шлемов… Один кот, грифонье получается!

Вскоре местные из точек на горизонте превратились в отряд из двух дюжин птицеподобных фурри, а рапторы оживились, выстроившись напротив открытого люка челнока треугольником. Конечно, практического толка в этом не было, но, признал Клаус, выглядело более, чем внушительно: строй из трех космических кораблей с полуразвернутыми плавниками-крыльями выглядел повнушительнее иного дворца или приветственного столичного монумента. Корабли слитно издали пронзительный крик (надо же! местные звуковые системы в рапторов впихнули! точно, грифонам родня: на какую кость в космосе аудиоаппаратура?). И под эти «орлиные» кличи на площадку между космическими кораблями и челноком приземлились местные. Выглядели они не то, чтобы как-то уж особенно экзотично: птицы как птицы – таких фурри в космосе полно. Но были нюансы. Первое, с какого-то перепугу птицы эти были уж слишком разнообразны – не похожи они на представителей разных рас. Скорее уж, разные совместимые виды. Но, откуда? Они же, как понял Клаус, еще толком в космос не вышли. Второе, ну, конечно, одежка. Но не как у грифонов: то ли технические комбинезоны, то ли подобие гидрокостюмов без рукавов и штанин. В общем, какая-то рабочая одежда. Но на всех без исключения и с явными признаками использования в качестве знаков различия. А третьим было то, что все контактеры, судя по сложению и чертам лиц, поголовно были самками. Чего это? Даже самые экзотические народы, у которых процветает матриархат, предпочитают на всякие сомнительные дела отряжать самцов: у них больше шансов добиться успеха что в переговорах, что в бою.

Вперед шагнула белая самка с желтым клювом и запоминающимся остроконечным хохолком из перьев на голове. Клаус тут же подметил, что она была облачена не в «гидрокостюм», в отличие от большинства аборигенов, а в небольшой белый корсет, выгодно представляющий собеседнику ее груди, и пару несмыкающихся с внутренней стороны набедренников зеленого цвета – видимо, главная (на что намекала и пухлая матерчатая сумка, перекинутая через плечо). Клаус поклонился белой на драконий манер (драконьи манеры на всех производят впечатление), и прогавкал заранее составленное приветствие на торговом: аборигены слова не поймут, но дружелюбная манера пришельцев до них дойти должна. Белая смешалась, несмело улыбнулась, и попыталась повторить жест Клауса. Чем доберман и воспользовался, раскрыв давно уже надоевший чемодан (спутники белой напряглись) и достав из него набор картинок, используемых при контакте с примитивными фурри (птички расслабились). Белая с любопытством присмотрелась к тому, что ей принялся демонстрировать Клаус, и через несколько смен карточек с рисунками извлекла собственный набор из белой матерчатой сумки, что была перекинута через ее плечо. Что еще раз убедило Клауса в том, что он имеет дело с какой-то грифоньей родней: картинки аборигенки были нарисованы вовсе не в привычной для большинства цивилизованных фурри драконьей манере, а так, как любят извращаться грифоны и возвышенные ими до космоса народы. А еще это сбило пса с толку. В этих диких местах, явно, никаких грифонов быть не могло: не доплыли бы. Но откуда тогда у местных контактерские приемы? Они, что, толком не выйдя в космос, уже готовились к контактам с другими фурри? Ненормальные! Ну, точно, грифонье!

Аборигенка что-то чирикнула. Клаус в ответ отрицательно покачал головой, и гавкнул на торговом. Птица издала недвусмысленно отрицательную трель, и резко махнула кончиком крыла (ага, это у них, видимо, жест отрицания). После чего, порылась в своих карточка, и, извлечя из сумки пустую, принялась что-то рисовать на ней. Клаус ждал. И через пять минут ожиданий оказался немало удивлен: на карточке были нарисованы неразумная птица, от которой шла стрелочка к рисунку аборигена планеты, и неразумная собака, от которой шла такая же стрелочка к скупому наброску, сделанному с самого Клаусу, а над всем этим красовалось изображение троицы птицеподобных, в окружении каких-то символов взирающих на все эти стрелочки. Видимо, в Создателей верили и тут. Так что, Клаус вытащил пару карточек на этот случай, и продемонстрировал их аборигенке. Та опять отрицательно махнула крылом, и быстро набросала новый рисунок на очередной пустой карточке: птица, круг с оканчивающейся крестом палкой, пес, круг со стрелочкой, рисунок их солнечной системы и раптора местных рядом с ней. Клаус понял, что местная оскорбилась, что к ее народу относятся свысока. Ладно, будет учтено. Клаус извлек из чемодана специально заготовленную офицерами и капитаном стопку карточек, и перешел к тому, ради чего сюда прибыл: к сделке.

***

Станция оживала. Шанти было любопытно наблюдать за тем, как челноки и рапторы аборигенов суетятся, прибывая на станцию и отбывая на планету. Манера швартовки у местных была странная и, по мнению Шанти, далекая от удобства: те швартовались непосредственно к шлюзам станции, выпуская длинные возимые с собой рукава-переходники, которыми долго пытались попасть в шлюзовые захваты. Неудобно, неэффективно, небезопасно – корабль намеревалась сразу же, как будет преодолен языковой барьер, поделиться с птичками (так их теперь прозвали невольные покорители неизведанного космоса) набросками нормальных стыковочных пирсов. Но вот прямо сейчас у серо-синей круизера были иные заботы: на борт прибывала делегация аборигенов, с которой предстояло обсудить вопросы ее собственного снабжения, а также планы на дальнейшее сотрудничество. В целом, Шанти угадала: дураками птички не оказались, а такой шикарный подарок как возвращение звездного порта расположил их к неожиданным пришельцам. Так что, сейчас кораблю следовало вспоминать свое прошлое дальней посыльной, и обтяпывать делишки. Только, теперь не нужно было прятаться от начальников Почтовой службы – она и ее офицеры сами себе хозяева.

Челнок аборигенов преодолел барьер, сел на палубу ангара и завершил постпосадочный протокол, выпуская из своего чрева гостей: трех высокопоставленных птичек (местные, почему-то, любили ходить тройками). Те, перечерикиваясь между собой, двинулись вслед за Клаусом и выделенными для встречи матросами. Неплохо…

- Зар, на соединение, - скомандовала по внутренней связи Шанти, - Аджана, в обсерваторию.

- Что стряслось, капитан? – быстрым шагом покидая свои места в кают-компании, где предстояло произойти встрече с посланцами пернатых, спросили у корабля драконы.

- Какой-то эфирный контакт. Более ничего: сама я в пространстве не нахожу ничего, что могло бы его вызвать. На рапторы местных не похоже: я их сигналы уже отчетливо различаю, - пояснила Шанти, и, пользуясь тем, что аборигены торгового не понимали, связалась с отсеком, по которому шагали посланцы в сопровождении младшего помощника, - Клаус, остальные офицеры сейчас экстренно заняты. Пока поразвлекай гостей.

Доберман утвердительно кивнул, и чуть замедлил шаг.

- На месте! – прокричал Зар, подлетая к дверям покоев аватары Шанти. По-хорошему, старшего помощника следовало бы отругать за такую наглость, но, с другой стороны, и похвалить тоже – за то, что сообразил не бежать до рубки.

Шанти открыла двери своей каюты перед драконом, и активировала аватару.

- Ну, любовничек, укладывайся, - усмехнулась корабль губами аватары, хлопая металлической ладонью по одной из лож в своей каюте.

- Всегда рад услужить прекрасной кораблю, - на минуту остановился Зар, и отвесил аватаре поклон (ох уж эти драконы… ненормальные! Не то, что родные для Шанти грифоны). После чего рыбкой нырнул на ложе. Как раз так, чтобы проскользнуть под руку аватары.

Шанти улыбнулась дракону через свой стальной образ, и выпустила из лючков в ногах ложа шланги коннекторов. Конечно, она бы предпочла что-нибудь романтическое, но время не ждало.

***

К сожалению, приятный прилив от совокупления с Заром пришлось задавить. Будто у Шанти так много настоящего корабельного секса со своими офицерами!.. Но гости долго ждать не будут, а неопределенный эфирный сигнал может быть чем угодно. Не исключено, что чем-то зубастым и охочим до корабельного металла и тока. Тем более, система ко всяким монстрам пустоты располагает. Шанти издала первые трели в эфир пространства. Эхо ждать долго не пришлось. Как, впрочем, и надеяться на него: система такая, что не разобрать почти ничего – кошмар навигатора, ужас астронома и мечта охотников за пустотными монстрами с заводчиками космических «коров»-тиянки. Шанти еще раз «пискнула». Толку опять оказалось мало: в этой системе кот хорошего лаза не найдет! Собака! Еще эти рапторы… Они, что, не могли сообразить, что чужой корабль все это время не перепискивался с ними потому, что ей это не надо? Полезли со своими непонятными расспросами на непонятном языке…

Неидентифицированный сигнал усилился. Шанти теперь даже могла попытаться запеленговать его.

- Капитан, вам помочь? – спросил скучающий на ложе Зар, которого Шанти глубже базового уровня слияния не пустила.

- Взгляни, - согласилась корабль, нежно погружая дракона на второй уровень слияния. Она не настолько торопилась, чтобы мучить своего офицера экстренным погружением.

- Внутрисистемники. Они у всех народов болтливые, - поморщился образ дракона, когда углубление слияния завершилось, и он оказался в виртуальном мире Шанти, - Я возьму их на себя. Все равно, ничего путнего от рапторов не узнать: одна болтовня и пустое любопытство.

- Бери, - с радостью сгрузила лезущих в эфир со своим непонятным чириканием птичьих рапторов круизер (ага, а их капитаны и не думали вмешиваться – пусть внутрисистемники о чем хотят болтают, лишь бы делом не хулиганили).

Сама же корабль продолжила заниматься уточнением местоположения странного сигнала. И окончательно утвердилась в ошеломляющем выводе: он находится внутри нее самой. А сигнал все усиливался…

- Твитти тирк, - возник в виртуальном мире Шанти размытый образ. И образ, явно, приветствовал корабль. На местном.

- Понятнее некуда, - «хмыкнув», ответила на высокогорном грифусском Шанти. И создала в своем виртуальном пространстве несколько карточек для контакта.

Образ кивнул, закрыл глаза, и начал становиться все более отчетливым. А Шанти услышала обращение к себе из одного из отсеков.

- Капитан, одной из гостей плохо. Ее спутницы не пропускаю меня к ней. Я уже вызвал Ойка, - сообщил кораблю Клаус, которого и правда, двое из пернатых гостей не пропускали к третье, сейчас закрыв глаза и мерно дыша сидевшей на полу коридора опершись спиной о его стену.

- Твитти тирк, - вообще, Шанти не любила действовать по наитию, но в этот раз поддалась ему.

Одна из птичек, до этого загораживающих свою товарку от Клауса и матросов, что-то мелодично курлыкнула, и затормошила сородича, которой «было плохо». Та открыла глаза. Образ в виртуальном мире Шанти исчез.

- Тааак… - протянула Шанти. И обратилась к своим помощникам, раскиданным по разным отсекам, - Клаус, веди их в кают-компанию. Если еще раз станет так же «плохо», не мешай. Ей не плохо. Аджана, отбой. Я нашла нашу аномалию. Возвращайся в кают-компанию. Зар, я оставляю наше соединение. Готовься, что это будет долго. Если будут появляться образы двуногих, тут же обращай мое внимание. И, да, спасибо тебе: мне очень приятно.

***

Разговор был сложен. И причин тому было несколько. В первую очередь, потому, что языка собеседников, по-прежнему, не знала ни одна из сторон. Приходилось пользоваться карточками. Второй проблемой было то, что птички мыслили непривычно. Обычно фурри жалуются на странности грифонов и их кораблей (одной из которых, как раз, и была Шанти, считающая, что это, наоборот, драконы и их корабли не от мира сего). Но вот теперь сама серо-синяя круизер могла пожаловаться на то, что ее собеседники - совершеннейшие чудаки, со здравым смыслом не особо дружащие. В-третьих, в ряде тем птички всячески юлили и, явно, говорить начистоту не желали, то ли что-то скрывая, то ли считая эти темы нравственно неприемлемыми. Впрочем, темы эти, в основном, касались биологии самих местных. Тем не менее, пустотным путешественникам удалось заключить ряд соглашений с пернатыми аборигенами. И кое-что узнать.

Птички вышли в космос не так чтобы недавно. К текущему моменту времени все планеты системы были пернатыми посещены и изучены, а многие из них – заселены. Откуда и внешнее разнообразие аборигенов: на сопредельных планетах Создатели также поселили авиан, которых и ассимилировали жители самой развитой из планет. В общем, имела место быть самая настоящая космическая держава. Внутрисистемная. Чего известный цивилизованный мир еще не знал. Сообщение между планетами птичек осуществлялось при помощи рапторов, которые рапторами, по сути, не являлись. Это были различных размеров (впрочем, по-грифоньим меркам, всегда очень маленькие) трансатмосферные внутрисистемники, предназначенные, в большинстве своем, не для боя, а для перевозки груза и пассажиров между близко расположенными планетами (благо, между многими из них еще и имелись гравитационные мосты, значительно облегчающие плавание). В общем, картина вырисовывалась странная, но логичная.

Что же касается освобожденной Шанти космической станции, то ее птички построили совсем недавно. Когда перед ними в полный рост встали проблемы недостаточного межпланетного сообщения и распоясавшихся пустотных хищников, повадившихся охотиться за птичьими кораблями. И, что иронично, пустотная амёба напала на звездный порт спустя лишь месяц после его ввода в строй: аборигены только-только успели заложить на верфях скелеты первых больших (по птичьим меркам) боевых кораблей, собираясь с их помощью дать прикурить хищникам пространства. Хотя, как они собирались этими кораблями гонять местных монстров? Пернатые умудрились связать себя тем, что их новые бойцы тоже должны были быть трансатмосферниками. Со всеми вытекающими отсюда ограничениями размеров, конструкции и автономности. Впрочем, научатся.

И среди всей этой информации нашлось место поистине драгоценной жемчужине: из всех эфирных технологий птичкам были известны лишь эфирная связь, скольжение и антигравитация (что было неудивительно при их-то засилии трансатмосферников). Прочие способы манипуляции эфиром аборигенам пока доступны не были. И, что главное, им не был известен эфирный прыжок – ключ к межзвездным путешествиям. То есть, у «Шанти» имелся такой товар, за который цивилизация пернатых должна была с готовностью записаться в любое рабство. И это не считая прочих технологий, понадобящихся птичкам для создания собственного межзвездного флота. Что возвращало Шанти к весьма неприятной для нее теме: теперь для дел с авианами ей был позарез нужен мразота Ларс и его дружки. Причем, все необходимо было провернуть так, чтобы рыжая сволочь даже не заподозрила, что это Шанти зависит от него.

Впрочем, на этом полезности не кончались. Хоть и начиналось то самое поле биологии птичек, о которой сами аборигены говорить начистоту не хотели. Похоже, пернатые сами по себе были способны к эфирному манипулированию далеко за пределами привычной фурри левитации, драконьего “огня” и “чародейства” некоторых уникумов. Если быть более точной, то птички умели сами, без посредничества машин, осуществлять эфирную связь. Да, не так далеко, устойчиво и четко, как корабль, но могли. И все три посланницы продемонстрировали это умение, по просьбе Шанти, по очереди выйдя с ней на связь. И, собственно, этим было обусловлено отсутствие гелиоглифов у аборигенов: главным из способов удаленной связи пернатых был эфирный контакт, который осуществляли специально тренированные для этого особи. Впрочем, и тут у птичек развертывался вялотекущий кризис: для долговременной и бесперебойной передачи информации эфирная связь годится мало (ее удел это кратковременные, но очень качественные сеансы на внутрисистемные расстояния), а телеграф с планетарными нуждами справляться потихоньку переставал, при этом совершенно не годясь для внепланетного обмена информацией. То есть, и тут была технология (в виде старых добрых гелиоглифов), что можно было продать местным втридорога.

Со всем этим как-то, непонятно как, было связанно то, что все птички были самками. Все. Поголовно. До одной. С какой грифособаки? Птички знали. Но говорить отказывались. Более того, они знали, что это ненормально. И они так же знали, что у разумных должны быть самцы, а также то, для чего самцы нужны в процессе деторождения. И даже заключили с «Шанти» сделку о том, что двуногие шлангоносцы кроют их специально отобранных самок в обмен на щедрое снабжение. Это было более, чем подозрительно. Но в дружественном порте «Шанти» (и сама Шанти, и двуногие) нуждались. К тому же, самцам очень пришлась по душе перспектива поразмять свои поршни в самочках без всяких на то ограничений.

И последнее: птички, как и драконы с грифонами, не старели. Фертильность у них, правда, в отличие от чешуйчатых с клювастыми, была отвратительная, и зачать птенца аборигенкам было сложно (да от кого? кот вас раскорябай! как они, вообще, без самцов-то размножаться умудряются?). Отчего над потомством птички тряслись и жизни друг друга высоко ценили. Впрочем, общество у них, вообще, было странным. Или, что вероятнее, карточки плохо годились для разговора на такие сложные темы, и «Шанти», попросту, неправильно поняли собеседниц.

Подводя итоги, союз с аборигенами был заключен. Те обязались предоставить стоянку и припасы «Шанти». Заодно, уже сама Шанти сумела вытребовать от аборигенов троицу (почему-то, птички все время оперировали тройками, что, впрочем, тоже разъяснять не желали) их представительниц, обученных той самой птичьей эфирной связи. На самом деле, дополнительные руки круизеру были не нужны и цели этого пополнения были совсем иные. Первое, конечно же, язык: изучить языки местных и самих их обучить торговому нужно было ну вот кровь из носу. Что, собственно, понимали и сами пернатые, без лишних пререканий согласившиеся подыскать еще толковых добровольцев, если пришельцы захотят расширить присутствие пернатых на борту. А второй причиной было то самое умение птичек к эфирному контакту: самой кораблю эти их навыки были без надобности (у нее имелась эфирная машина посерьезнее), но… Почему эта очевидная очевидность не пришла в головы ее офицерам? Вот Ойк, жополиз планетный, догадался сразу же за самой Шанти. Это же сокровище, а не птички! Без помощи корабля или сангвинарной машины… У Шанти возник план того, как можно использовать этот талант пернатых по возвращении в цивилизованное пространство. В том числе, для спасения собственной металлической шкуры через очередную сделку с кем попало, включая самих птичек.

Ах, да, сделка. Она же еще должна отправить самцов на планету, местным между ног пространство расширять. Ну, что же, нужно еще раз поговорить с Заром и Клаусом, и распределить самцов на несколько групп – отправлять разом почти всю команду на планету как-то не хотелось. Вот этим она сейчас и займется… Дела, деле! Одни дела! Почему она не может быть нормальным кораблем, у которой есть капитан, который все решает?

***

Первое путешествие на планету птичек Зар совершил пилотируя один из челноков Шанти. Что заставило дракона испытать недолгое, но запоминающееся унижение: оба челнока (за штурвалом второго был обучившийся за время пустотных странствий Клаус: капитану так и не удалось уговорить самцов разделиться на мелкие группы, и сейчас на планету опускалась почти половина экипажа) на космодром вели рапторы аборигенов. Зар считал, что вполне в состоянии и сам посадить челнок на выделенную ему площадку, без опеки - отсутствие прямого светового наведения со стороны порта для него проблемой не было. Особенно, в условиях, когда птички приостановили весь воздушный трафик вокруг. Но, увы. Впрочем, местные нашли чем компенсировать это унижение.

Космодром был прекрасен! Огромное бетонное поле содержалось в идеальном состоянии, а к порядку на нем не придрались бы даже замороченные на дисциплине и форме офицеры Флота Его Императорского Величества: все службы на месте, все заняты делом, корабли, челноки и воздушные суда расставлены и обслуживаются как надо. Сразу видно тех, для кого небо - родная среда. Впрочем, если вспомнить грифонов и их бардак… Да и сами драконы, чего таить, тоже таким же порядком могли похвастаться разве что на тех самых базах Флота. Но, все же, какой порядок! Вот и автоэкипажи подкатили чуть ли не идеально к окончанию выгрузки пришельцев на бетон взлетного поля. Зар еще раз взглянул в сторону челнока Клауса (доберман уже деловито организовывал свою группу перед посадкой на портовый транспорт), и сам занялся подопечными, стараясь без лишних проблем загрузить галдящую толпу в ожидающий автоэкипаж.

Предоставленный портом транспорт был с полностью открытым верхом и низенькими бортиками, не мешающим взлету и посадке пассажиров, а также без привычных бескрылым фурри дверей и стоячих мест. В связи с чем, загрузка шла небыстро и не без пререканий: многие не хотели занимать места с краев автоэкипажа, боясь на ходу из него вывалиться. Так что, Зару пришлось потратить немало красноречия на то, чтобы всех своих подчиненных рассадить по местам и пресечь все попытки бескрылых столпиться на посадочных площадках транспорта, думая, что стоять там безопаснее. Впрочем, когда дракон закончил с этими заботами и жестом дал водителю понять, что можно отправляться, выяснилось, что вся эта нервотрепка того стоила. Как уже было сказано, автоэкипаж был с полностью открытым верхом, как любят крылатые. Так что, Зар все время недолгой поездки наслаждался ветром в лицо и видами вокруг, с интересом наблюдая за жизнью порта: снующие туда-сюда автоэкипажи портовых служб, обслуживаемые небесные суда и загружаемые челноки, с любопытством наблюдающие за гостями трансатмосферные корабли и их капитаны (местные, похоже, умудрились полноценный внутрисистемный флот на планете разместить). Красота! Пожалуй, эти птички легко вольются в разношерстное общество цивилизованных народов. Остальные же спутники Зара, не будучи крылатыми, красотами не любовались и драконьим размышлениям не предавались: они вцепились в сиденья и бортики автоэкипажа, видимо, про себя кастеря безумных крылатых с их безумной инженерией, все делавшей для удобства взлета и посадки двуногих летунов, и ждали того благословенного момента, когда автоэкипаж наконец-то доставит страдальцев к дверям пассажирского корпуса порта.

Путешествие на автоэкипаже закончилось, по мнению Зара, слишком быстро. Через каких-то восемь минут поездки транспорты с фуррями остановились вблизи ворот пассажирского вокзала космопорта, и офицеры принялись организовывать своих подчиненных уже на выгрузку. И это было ничуть не проще погрузки: бескрылые так и рвались рвануть когти с птичьей машины. Впрочем, бывали в карьере Зара случаи и посложней. Так что, медный дракон вовсе не отстал от коллеги-добермана, и его подопечные снова оказались на бетоне космопорта отнюдь не в виде разбредающейся куда попало толпы, а чинно, стройно и, даже, красиво. Что дракону очень даже понравилось, и он толкнул перед своими фуррями коротенькую речь, которая их реально воодушевила (а, разве, не должна воодушевлять самцов, уже который месяц самок только в собственных мечтах тискавших, перспектива разухабистого перепихона с целой ордой пернатых противоположного пола?). После чего Зар уже самому себе не стал отказывать в удовольствии: дракон взлетел с пятачка перед своими распаленными его же речью подчиненными, и с ухмылкой приземлился рядом с одной из встречающих аборигенок. Та скептически взглянула на дракона, неодобрительно щелкнула клювом и указала пальцем на крыло чешуйчатого гостя. Зар сконфузился: за время выпавших на его долю мытарств он так и не нашел времени толком восстановить силу собственных крыльев, а потому, чего таить, пролетел эти жалкие метры плохо – шумно и неровно. Позже нужно будет заняться возвращением силы и навыков. Впрочем, аборигенка, кажется, поняла затруднения дракона, и вполне дружелюбно улыбнулась, крылом предлагая занять место во главе уже успевших подойти товарищей чешуйчатого. Зар подчинился.

Тем более, что фурри, действительно, нуждались во властной руке офицера: языки повывалили, глазки масляными-масляными стали, херы уже у кое-кого торчат. Впрочем, винить подчиненных было бы лицемерием. Ведь, судя по уже ожидающим их пернатым (ведущим себя ничуть не сдержаннее пришельцев), встречу местные решили закатить знатную. Так что, Зар не стал терять времени зря, и быстренько вновь организовал мохнатых в нечто, что можно было бы назвать двуногим экипажем космической корабля при параде. Главная аборигенка при виде этого довольно курлыкнула, и, когда пустотники вновь сбились в нечто приятное глазу, жестом пригласила следовать за собой. Гости, не смотря на усилия офицеров, приняли приглашение не сразу: самцов изрядно сбивал с толку знакомый запах, густо пропитавший воздух этого места - множество самок не скрываясь хотели их. Это было приятно. И это пугало. Зар с Клаусом первыми призвали свою животную сущность к порядку, и, сделав бравый вид, решительно зашагали за все еще приглашающей их властной местной. Остальные, отдавшись инстинктам, последовали за негласно признанными альфами псом и драконом. А вслед за самцами потянулись и пернатые самки, оживленно между собой перешептываясь на кристально понятную и без слов тему.

***

Внутри пассажирского вокзала пустотных путешественников встречала целая тьма аборигенок (не считая тех, что сопровождали их от входа): пернатые что-то кричали самцам, махали им крыльями и сорванными предметами гардероба (все-таки, одежка у них была не только как отличительный знак служб, но и для удовольствия - грифонье племя) и, в целом, проявляли крайние степени возбуждения и благорасположения. И ни одного местного самца! Даже порядок среди сородичей поддерживали другие самки, орудуя длинными металлическими шестами с большими вытянутыми набалдашниками из чего-то мягкого с обоих концов. А женские феромоны в воздухе были разлиты еще гуще, чем при входе. Отчего пустотники не на шутку перепугались (странная это штука природа: когда самок одна-две-три-четыре, ты их страсть как хочешь, а когда их вокруг тебя стена и всем из них от тебя надо то самое, ты от них в животный ужас впадаешь…). Зару с Клаусом и взявшим себя в руки боцманом пришлось всячески изворачиваться и импровизировать, дабы успокоить подчиненных так, чтобы аборигенки, у которых все это прямо на глазах и происходило, не поняли, что инопланетные гости от страха чуть на ходу не срутся. По счастью, долго этим грифособачьим цирком ни офицерам, ни боцману заниматься не пришлось: у птичек в планах было провернуть все, что они собирались провернуть, тут же, не покидая космопорт. Для чего пушисто-чешуйчатых гостей провели в другой корпус космопорта, построенный, похоже, специально для всяких официальных случаев, где пустотников коротко, но энергично поприветствовали, и тут же провели к накрытым столам. Местные разумно рассудили, что на сытый желудок и контактируется лучше. Что оказалось верным решением: обильная и вкусная (не смотря на привычку аборигенов, как и большинства авиан, во все блюда щедро добавлять крупы) еда быстро притушила иррациональный страх самцов. Так что, представление им (с помощью карточек, конечно же: птичьего все еще никто толком не понимал) отобранных для того самого партнерш прошло во вполне спокойной атмосфере. Чему поспособствовало и то, что птички предоставили выбор время и порядок спаривания самцам - никто их не торопил. И, как показалось Зару, местные были даже очень не против, чтобы гости задержались подольше. На что указывало и то, что, поколебавшись, троица самых властных из аборигенок намекнули, что если избранниц самцам не хватит, а силы у них еще останутся, то многие из присутствующих вовсе не против занять место любовницы одного из пустотных путешественников - просто, “спросите” приглянувшуюся самку.

А пир продолжался. И в течении него то та, то эта пара отлучалась в отведенные для спаривания покои. В какой-то момент настал момент и Зару оказать внимание одной из пернатых хозяек планеты. Благо, он уже выбрал себе избранницу.

***

Коричневоперая птичка чирикнула что-то нежно-вопросительное, и взяла Зара за руку. Дракон, уже давно не без удовольствия делавший этой пернатой многозначительные намеки (все-таки, иногда приятно поизгаляться над самками так же, как они изводят самцов), отставил в сторону столовый прибор (есть уже не хотелось) и поднялся со своего места, одновременно увлекая за собой радостно чирикнувшую аборигенку. Окружающие пернатые тут же поддержали пару подбадривающим чириканьем (Зар сразу же догадался, что там еще, помимо подбадривания, в этом щебеты было – пернатая залилась краской). Впрочем, дракону это подбадривание было не нужно: он заметил в коричневоперой кое-что, что вызвало его интерес. Чешуйчатый офицер двинулся вместе с пернатой избранницей к покоям, отведенным для спаривания.

Путь долог не был: птички, в отличие от грифонов, умели продумывать свои гулянки. Так что, через пару минут за Заром закрылась вычурная деревянная дверь, а его спутница что-то весело и нетерпеливо чирикнула. Зар противиться не стал, и одним движением подхватил пернатую на руки. Та игриво хихикнула, и обвила шею дракона рукой. Но у Зара были свои планы. Тем более, что интерьер давал к их реализации богатые возможности: похоже, для спаривания был выделен гостиничный номер ультра-люкс.

- А теперь, коллега, прежде, чем мы начнем кувыркаться, расскажи мне о своей настоящей любви, - ухмыльнувшись, Зар пронес любовницу мимо шикарной кровати, и аккуратно уложил ее на диванчике напротив фальшивого камина с голографическим огнем.

Птичка удивленно курлыкнула, и недоуменно воззрилась на дракона. Тот же, состроив масленую рожу, протянул к ней руку со сжатым кулаком, и, выставив указательный палец вниз, сделал им несколько оборотов против часовой стрелки. Птичка все поняла, и, хихикнув, раздвинула ноги. Ну, да, Зару не показалось: там, где и должно, на перьях были потертости, а на половых губках отчетливо выделялись более темные участки, на которых чаще всего лежали коннекторы.

- Ну, и каков он? – хитро улыбнувшись коричневоперой, Зар взял стопку пустых карточек и синтетический мелок, оставленные аборигенами на рядом стоящем столике как раз для общения между любовниками, и бухнулся на диванчик рядом с самкой. Та всполошилась.

- Ты очень даже ничего – еще пару минут, и я тебя насажу. Не волнуйся, - дракон закончил набрасывать на карточке женскую фигуру с идущими в ее влагалище линиями-коннекторами, напоследок дорисовав рядом птичий раптор, как он его помнил, и показал рисунок птичке, - Ну, как?

Та смешалась, жалобно курлыкнула, и с огромной просьбой в глазах взглянула на самца.

- В чем дело? У вас тоже на пустотников косо смотрят? – удивился Зар, и, дабы придать любовнице уверенности, запустил левую руку ей промеж ног.

Птичка вскрикнула от неожиданности, и еще больше залилась краской. Но ноги раздвинула значительно шире – ей нравилось. А еще она взяла у Зара мелок и разрисованную им карточку, и принялась дополнять рисунок. Дракон сразу сообразил, что ему пытается объяснить другая пустотница: корабль ее рано или поздно спаяет. Ну, его это не пугала – самого такая же судьба ждет. Так что, Зар убрал свою ставшую уже изрядно влажной руку из промежности самки (та наградила дракона недовольным взглядом, за что Зар схватил ее мокрыми пальцами за грудь, и изрядно сжал – птичка ойкнула, а ее взгляд снова подобрел и стал игрив), и вооружившись вторым мелком и еще одной пустой карточкой, накидал соединенного себя, Шанти и, как он считал, то, что должно объяснить птичке – рано или поздно он тоже станет евнухом. Птичка удивленно курлыкнула, и покраснела еще больше (куда еще-то?). И снова начала что-то чиркать на своей карточке. Зар внимательно наблюдал, и это было забавно. Кажется, птички сначала и не поняли, что властная глава пришельцев и их корабль – одно лицо. Более того, они считали, что грифоний круизер это что-то вроде станции – просто, безмозглая оболочка, которую пришельцы каким-то чудом транспортируют между звезд. Вот Шанти-то смеяться будет, когда об этом узнает. А Зар ей обязательно расскажет – она незлой корабль. А еще коричневоперая немало поведала о своем корабле (рапторе, Зар и не сомневался). Непонятно, конечно, но… Чем больше птичка рисовала истории о своем корабле, тем больше она краснела, распалялась и становилась мокрее. Зар не стал упускать возможность, и, взяв пернатую за клюв, оторвал ее от рисунка, и накрыл ее клюв своими губами. Коричневоперая испуганно дернулась. Но, когда Зар схватил свободной рукой ее за зад и нежно сжал упругую плоть самки в своих пальцах, расслабилась, закрыла глаза и позволила дракону делать с собой все, что тому вздумается. Кажется, поцелуи среди птичек привычны не были. Так что, Зар продолжил ознакомление аборигенки с этим фуррячьим обычаем, попутно устраивая ее поудобнее на диванчике.

Дракон, не разрывая поцелуй, мягко вошел в птичку (благо, все давно было мокро и скользко). Та что-то булькнула – странно, кажется, Зар начал жестковато. Так что, самец приостановился, и выпустил клюв любовницы из своего рта. Та глубоко вдохнула, и на выдохе чувственно чирикнула. После чего вопросительно посмотрела на самца, и, зачем-то, очень энергично покивала. Дракон ничего не понял, но, на всякий случай, вообще прекратил движения. На что пернатая возмущенно чирикнула, и, ловко согнувшись в пояснице, схватила Зара за основания расправленных крыльев, и повлекла чешуйчатого любовника на себя, заставляя продолжить совокупление. Зару не оставалось ничего иного, как самому схватить пернатую за плечи и энергично задвигать бедрами – кажется, он спутал требование «пожестче!» с просьбой быть понежнее. В подтверждение этого, когда таз дракона энергично замолотил о промежность птички, та счастливо чирикнула, и ослабила хватку на крыльях дракона. В сексе коричневоперая оказалась очень горячей и энергичной. А еще безрассудной: она еще дважды подряд не просто впускала в себя дракона, но заставляла его со всей силы долбить в собственное женское донышко. При том, премило чирикая в процессе. Впрочем, чего он ожидал от другой офицера-пустотницы? Самки, привыкших к связи со своими кораблями, нередко любят что-то жесткое и, даже, чуть болезненное – чтобы как со своим стальным любовников. Впрочем, а сам Зар не таков? Помнится, до того, как стать пустотным офицером, любовные привычки у него тоже были совершенно другими, чем сейчас.

Сейчас же наполненная коричневоперая мирно сопела на кровати (во сне все еще иногда выталкивая из себя любовные соки, что выглядело премило), а к Зару ластилась вторая доброволица, уже белоперая и без следов пустотной службы на теле (а так же, по мнению Зара, излишне пухловатая – меднокрылый любил спортивных самок, желательно, сильно меньше себя: чтобы лицо и рост «самки очага» совмещались с фигурой и мускулами «самки меди»). Дракон же пока еще был не совсем готов (три раза почти без перерыва это, все-таки, чуть-чуть многовато даже для изголодавшегося по противоположному полу пустотника). Так что, белая была вынуждена удовлетворяться рисунками, описывая в них то, как она хотела бы, чтобы дракон любил ее. А также рассказывая на карточках о том, что она рассчитывает забеременеть от Зара. Интересно, каким это хитрым приемом? Как бы, перьев на себе дракон не наблюдал. Да и пернатые грифоны не умели заделать птенцов другим авианам – замысел Создателей, мать его: для совместного потомства нужны самцы и самки близких видов. А драконы с грифонами, насколько Зар знал биологию фурри, были еще теми уникумами среди разумных видов.

***

Спустя десять дней плотного общения с птичками, Шанти начала через пень-колоду понимать их язык. А так же то, что пернатые даже понятия не имеют о том, на что способен большой корабль: допущенные на борт аборигены не стесняясь трепались между собой обо всем, совершенно не заботясь о том, что круизер все прекрасно слышит и видит. И, в общем, это птичья беспечность оказалась полезна не только для изучения языка аборигенов, но и для успокоения самой Шанти: если она правильно понимала птичью болтовню, местные даже не намеривались захватывать чужой корабль – чуя за прибывшим непонятно откуда межзвездным судном сильную цивилизацию, они намеривались торговать с ней. А еще выяснилось то, зачем это пернатым понадобилась эта трах-тибидох-сделка, с которой Шанти много чего поимела (включая страх быть захваченной аборигенами пока половина ее команды «уф! уф!» на планете делает). Беспечно треплющиеся о своем оперенные самки (не подозревающие о том, что их подслушивает корабль) откровенно завидовали тем «счастливицам», что вот прямо сейчас должны были забеременеть от пришельцев. Интересно, как? Насколько Шанти помнила биологию разумных, авиане могли иметь совместное потомство с другими авианами и, если планеты встанут, с рапторами. А уже с грифонами – нихт. Про прочую фуррятину речи, тем более, не идет: слишком велико биологическое расхождение. Но пернатые говорили о беременности от чужаков на полном серьезе. Местные суеверия или стоит уделить внимание? Пожалуй, стоит уделить внимание. А еще следует покопать насчет упомянутых вскользь «консорте» и «событии». Не просто так птички эти слова в своих беседах выделяли особым ударением.

На одиннадцатый день, как и было уговорено с аборигенами, на борт вернулась первая партия котов мартовских (досуха выжатая, но очень довольная), а на планету отправилась вторая, за эти десять дней успевшая изныться на свою безсамочную судьбу. И это оказалось не просто важно, а очень важно: к Шанти обратился ее старший помощник с разговором на весьма существенные темы. Как за трахом удалось выяснить Зару, местные приняли Шанти не за корабль, а за нечто безмозглое, вроде станции. Медный дракон на основании расспросов огуливаемых им самок пришел к выводу, что птички не связывают межзвездные путешествия с эфирными технологиями, а собственные рапторы не считают космическими кораблями – для них это летающие машины с дополнительными возможностями. Собственно, многие сугубо атмосферные летающие аппараты птичек, как удалось выяснить Зару, являются теми же рапторами, но не способными покинуть атмосферу планеты, а настоящие «боевые корабли», которые птички спроектировали, но не успели заложить на верфях, это просто безмозглые металлические «сигары» с кинетическим генератором и жестко закрепленными на корпусе лезвиями-косами – никаким эфиром они манипулировать не могли бы. Да и птички не считают возможным для своих технологий сверхсветовое путешествие в пространстве. С одной стороны, это были прекрасные новости: втюхать аборигенам как эфирный прыжок, так и основы межзвездного кораблестроения можно втридорога, а предложенный Ойком план… С другой, теперь Шанти нужно поспешить с притаскиванием за хвост мразоты Ларса: птички ранее могли что угодно думать о законах бытия, но после прибытия грифоньего круизера до них быстро дойдет то, что она во всю манипулирует эфиром не просто так. И то, что они пока считают ее безмозглой консервной банкой, надолго секреты корабля не скроет.

Шанти, не дожидаясь того, как Зар с Клаусом очухаются после своего самкорастягивательного забега, созвала на закрытое совещание своих офицеров. Ойка пока было решено не посвящать: пусть мелкий жополиз вволю потрахает аппетитных пернатых самочек, куроедскую свою душеньку отведет, а не строит очередной прожект по отгрохиванию личного баронства на три планеты.