Расплата за ложь

13

Какого черта, какого черта, какого черта.

Именно это я повторяю про себя, когда бегу с поля. Сердце бешено колотится в груди, от адреналина кружится голова.

Я собираюсь заявить о временном помешательстве.

Это единственная веская причина для того, чтобы вот так тереться о него, едва удерживаясь от того, чтобы не вцепиться в него.

Я опускаю лицо в ладони и стону, вспоминая об этом. Утром я была раздражена, но как только я вышла на поле, это плохое настроение испарилось.

Затем у нас была очень тяжелая, очень приятная тренировка.

А потом он похвалил меня.

Он похвалил пару моих партий, и я обрела новую энергию, чтобы продолжать работать, надеясь, что он снова похвалит меня, надеясь еще хоть раз насладиться его вниманием.

Если именно так я узнаю, что у меня есть фетиш на похвалу, я буду в бешенстве.

Тогда он был уязвим, открылся о своих родителях и о том, почему он играет в футбол. Услышав, как он об этом рассказывает, у меня что-то екнуло в животе.

Мы говорим о его роли в нашей жизни одинаково, с равным уважением и почтением.

В тот момент я почувствовала, что разговариваю с версией самой себя. Мы оба открылись и открыли ту часть себя, о которой, я уверена, мало кто знает. Было странно уходить, не попрощавшись.

Но как можно попрощаться с таким человеком, как Рис?

Оказалось, что не объятиями, потому что в тот момент, когда я обняла его за талию и прижалась к нему всем телом, в моем мозгу произошло короткое замыкание.

Вожделение ударило меня в живот и чуть не подкосило колени, когда я ощутила размеры его тела, твердые плоскости его груди и живота, тепло его объятий.

Моей первой ошибкой было то, что я прижалась к нему ближе, а не прервала объятия прямо на месте.

Потому что, когда я это сделала, то наткнулась на длину его твердого члена.

Его массивного, пульсирующего члена, если верить моим ощущениям. Он пульсировал в нижней части моего живота, требуя внимания, и вот тут-то и наступило временное помешательство.

Я терлась об него, не успевая думать об этом рационально, а не сквозь густой туман безумной похоти, бушевавшей во мне.

Руки Риса, сжимавшие мою талию и горло, вызвали прилив влаги к моей сердцевине. Еще несколько прикосновений к нему, и я бы кончила на месте.

В тот момент он был сильнее меня.

Глупо. Так чертовски глупо.

Я прыгаю в один из гольф-каров и выезжаю с парковки по направлению к загону, мои мысли все еще в беспорядке.

Должна ли я позвонить Картеру и рассказать ему о том, что я сделала?

Стоит ли причинять ему такую боль, если это ничего не значило?

Если я все объясню, будет еще хуже, чем кажется. Это были просто объятия.

Очень грязные, неуместные объятия.

Когда я припарковалась и вышла из гольф-кара, то заметила вдалеке неподвижную машину Риса.

Должно быть, он последовал за мной домой.

Он достаточно далеко, чтобы я не могла разглядеть его за рулем, но я знаю, что это он. Он смотрит, как я вставляю ключ в дверь и переступаю порог, после чего уезжает.

Я проверяю свой телефон, когда оказываюсь в квартире, и замечаю, что у меня есть несколько непрочитанных сообщений.

Рис: Знак «Стоп» ― это не предложение, а правило, ты же знаешь.

Рис: Увидимся завтра. В то же время.

Я отвечаю на это сообщение большим пальцем вверх, но не посылаю никакого другого ответа. Через пару минут приходит еще одно сообщение.

Рис: Думай обо мне, когда будешь трогать себя сегодня вечером.

Рис: Думай о моих пальцах, языке и члене, который будет ласкать эту сладкую киску.

Рис: Я знаю, что так и будет.

По моему лицу и венам разливается жар, когда я читаю его сообщения. Я сразу же иду в свою комнату, закрываю дверь на ключ и бросаюсь на кровать.

Чувство вины и вожделение борются внутри меня за господство.

Сексуальная неудовлетворенность похожа на нестерпимый зуд, который сводит меня с ума.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу только то, как стекленеют его глаза, когда я случайно натыкаюсь на него.

Как они потемнели от желания, когда я намеренно потерлась об него.

Его голос звучал так мучительно, когда он схватил меня, его тон не был похож ни на что, что я когда-либо слышала от него. Если бы я осталась там, я не сомневаюсь, что он бы меня трахнул.

Это было бы жестоко, злобно и грязно, и мне бы понравилась каждая минута.

Моя рука пробирается вниз по животу, под резинку шорт и трусов, к моей набухшей киске.

Я такая мокрая и капаю от желания, что чувствую, как оно стекает между ягодицами.

Мое прикосновение едва заметно касается клитора, и я чуть не выпрыгиваю из кожи. Я так возбуждена и чувствительна, что мне не нужно многого, чтобы переступить через край.

Провожу пальцами по центру, пока они не достигают моего входа. Введя один из них внутрь, я задыхаюсь от того, как мои тугие стенки сжимают палец, не желая его отпускать.

Ладонь прижимается к моему клитору, когда я начинаю вводить и выводить палец. Я пытаюсь думать о Картере, но не могу.

Не могу.

Мне хочется плакать от разочарования.

Мои мысли постоянно возвращаются к Рису. К его лукавой улыбке, соблазнительному голосу, сильным рукам.

Я подношу другую руку, чтобы погладить свой клитор. Ласкаю себя совсем не нежно, вымещая свое разочарование на теле.

Я думаю о его безумном взгляде, когда он прикасается ко мне. В нем есть обещание возмездия, от которого у меня подгибаются пальцы на ногах, когда я нахожусь на гребне волны.

Я погружаю палец в свою киску, отчаянно стремясь к оргазму, который кажется мне недосягаемым.

И тут, как будто он находится в комнате, я представляю себе голос Риса, шепчущего мне на ухо «привет, любимая», и волна обрушивается на меня, внезапно и мощно.

Ноги трясутся, и тело наэлектризовано.

Когда похоть ушла, меня настигает стыд, и я вытаскиваю палец из шорт. Не могу поверить, что я только что сделала это.

Мне стыдно, что я не смогла сдержаться.

Я нащупываю свой телефон под подушками, куда я его бросила. Мне нужно поговорить с Картером.

Мне нужно извиниться.

Я нажимаю на экран и вижу пропущенное сообщение.

Рис: В следующий раз, когда ты кончишь, это будет у меня на языке.

Я в ужасе оглядываюсь по сторонам, но его здесь, конечно, нет.

Он никак не может знать об этом.

Может ли он знать?

Я удаляю все сообщения, когда дрожащие пальцы нажимают на имя Картера, и телефон начинает звонить.

― Привет, детка.

Когда он берет трубку, я сразу же чувствую облегчение, зная, что нам не придется играть в «телефонную игру» в течение следующих нескольких дней.

― Привет, ― отвечаю я. ― Как дела?.

― Хорошо. Сейчас отдыхаю у Тони дома. А ты?

― То же самое. ― Пробурчала я: ― То есть у меня тоже все хорошо.

― Это здорово… Нет, налево. Налево! ― говорит он, резко крича в трубку. ― Извини, детка. Я позволил Тони заменить меня в Fortnite и смотрю, как он все проваливает. Мы можем поговорить позже?

― О, конечно. ― Я сказала ему: ― Я надеялась, что мы сможем поговорить сейчас.

― Извини, детка. Просто сейчас не лучшее время. Мы сможем поговорить завтра, я обещаю. ― Отвечает он: ― Тони, ты как будто открыл для себя азартные игры сегодня утром. Что ты делаешь?

― Подожди, Картер, прежде чем повесить трубку, ― поспешно добавляю я, надеясь, что он еще не повесил трубку. Даже не попрощаться со мной было бы впервые, но сейчас я бы не удивилась. ― Ты заходил к моей маме?

Я не разговаривала с мамой почти неделю, что не было для нас чем-то необычным, но тем не менее я хотела убедиться, что с ней все в порядке. Мой брат, по сути, жил в доме родителей своей девушки и, кроме того, был печально известен своей ненадежностью, поэтому пару дней назад я написала Картеру сообщение с просьбой заехать к ней, если он сможет, и он ответил большим пальцем на сообщение.

― Нет, не заходил. Извини, детка. ― Сказал он мне, и я уже устала слышать эти слова. ― Это было безумие ― школа, баскетбол и все такое.

― Ты сейчас играешь в видеоигры с Тони.

― Да, но… Тони, у него сейчас сложный период, ты знаешь. Ему сейчас нужны друзья рядом.

Раздражение перерастает в злость на его слова. Я попросила его о простом одолжении, которое он мог бы сделать за полчаса, если бы захотел.

Приехать, проведать маму, убедиться, что у нее все в порядке и ее нынешнего парня-бездельника Митча нет рядом, и уехать.

Так же быстро, как и появился, гнев покидает мое тело и уступает место эмоции, гораздо более смертоносной.

Разочарование.

Я не понимаю, почему ему так трудно расставить приоритеты в отношении меня, особенно когда мне кажется, что я не прошу многого.

― Ты мне тоже нужен. Помнишь меня, свою девушку?

― Конечно, детка. Но ты далеко… ― Я пропустила его фразу мимо ушей, не желая слышать, какие оправдания он собирается придумать.

― Я не хочу с тобой спорить. Пожалуйста, просто постарайся навестить мою маму, хорошо?

― Понял, детка. Обещаю. ― Он говорит, явно испытывая облегчение от того, что я оставляю эту тему. ― Я люблю тебя, мы поговорим позже, хорошо?

― Конечно. ― говорю я ему. ― Пока.

Я кладу трубку и бросаю телефон на кровать, расстроенная.

Все напряжение, которое вырвалось наружу, когда я кончила, вернулось в мое тело.

Почему каждый раз, когда я беру трубку, мне кажется, что я разговариваю с незнакомым человеком?

Когда я встречаюсь с Рисом на следующий день, я не признаю вчерашний день и делаю вид, что между нами ничего не было.

Удивительно, но он тоже не поднимает эту тему. Он сразу переходит к плану тренировки, и мы приступаем к упражнениям с привычной сосредоточенностью и безраздельной концентрацией.

В течение следующей недели у меня изнурительный график. Занятия, командные тренировки, индивидуальные тренировки с Рисом, а также общение с соседками по комнате ― все это выматывает меня.

Но я счастлива.

Я начинаю видеть улучшения в том, как я реагирую на игру, как я читаю движения соперника, и в моей выносливости.

Но самое лучшее изменение ― это моя уверенность. Честно говоря, я и не подозревала, насколько сильно пошатнулась моя вера в себя из-за культурного шока, вызванного переходом в новую команду.

С помощью Риса я медленно, но верно восстанавливаю ее до ста.

Время, проведенное вместе, дало мне возможность понаблюдать за ним. Конечно, скрытно, потому что если он поймает меня на том, что я на него пялюсь, он не даст мне этого пережить, а его эго и так достаточно велико.

Он не врал, когда говорил, что серьезно относится к футболу. На поле он проявляет себя с другой стороны.

Его улыбки труднее добиться, все его внимание посвящено тому, чтобы быть лучшим.

Лучшим игроком, лучшим капитаном, лучшим тренером.

Меня удивляет, насколько мы синхронны. Наши тела двигаются одинаково, наш мозг часто реагирует на игру одинаково.

Отчасти он тренирует меня, но в этом есть какая-то природная химия.

Интересно, замечает ли он это?

Наверное, нет, раз он так поглощен игрой.

В его игре есть некая интенсивность, которая противоречит его игривым улыбкам, его беззаботности.

Это напоминает мне о свирепости, с которой он преследует меня.

От этой мысли у меня в животе зашевелилось предвкушение.

В течение последней недели он продолжал свое обычное кокетливое общение с не меньшим энтузиазмом, чем раньше.

Главное отличие в том, что у нас больше не было никаких физических контактов. Он старался не прикасаться ко мне, как будто ждал, что я сама подойду к нему.

Но во время командных тренировок я замечаю, что он смотрит на меня с другого конца поля.

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я жду, что он отвернется и сделает вид, что не смотрел.

Но он так и не отворачивается.

Он стоит, не стесняясь того, что смотрит на меня.

Иногда он задиристо машет рукой.

Я успеваю отвернуться, прежде чем он увидит глупую улыбку, которая тянется к уголкам моих губ.

Сегодня на нашем занятии он выглядит особенно грешным. Сейчас парень стоит, положив руки на бедра, и тяжело дышит, пытаясь отдышаться.

Мой взгляд останавливается на его руках, покрытых венами, больших и украшенных парой серебряных колец.

Кожу на шее покалывает при воспоминании о том, как я была зажата в его крепкой хватке.

Ощущение, когда я сглатывала, прижимаясь к его руке, и знала, что если он сожмет, если он еще чуть-чуть надавит, то я не смогу дышать.

Его руки перемещаются к концу майки, хватают подол и поднимают его вверх, чтобы вытереть пот со лба.

Это движение обнажает его живот и грудь, и у меня в горле пересыхает слюна, а в нижней части живота разливается тепло.

Мускулистый пресс проступает на его животе, подтянутый и рельефный, вплоть до мускулистой груди.

Его кожа сияет золотом под прохладным солнцем, весь торс лишен волос, за исключением тонкой полоски, начинающейся у пупка и исчезающей под поясом шорт.

Он выглядит как мужчина.

Как мужчина, которого я хочу взять в рот как можно скорее.

Ладно. Ладно. Хватит об этом.

Меня начинает беспокоить, как быстро мои мысли о нем переходят от уместных к совершенно безумным.

Я несколько раз моргаю, чтобы отвлечься от этих грязных мыслей, и вместо этого смотрю в глаза Риса.

Он понимающе улыбается, словно уловив, что я за ним наблюдаю, поэтому я быстро отворачиваюсь и занимаюсь тем, что укладываю оборудование обратно в сумку.