Расплата за ложь

29

― Мне очень жаль! ― извиняется девушка, неуклюже пытаясь оттереть пятно.

― Все в порядке, ― честно отвечаю я ей. ― Бывает. ― Я говорю, отмахиваясь от нее промокшим бумажным полотенцем.

― Давай, иди за мной. ― Говорит Феникс и уходит, не дожидаясь, пока я это сделаю.

Я иду, полубегом догоняю его, пока он поднимается по лестнице и ведет меня в большую ванную комнату.

― Можешь привести себя в порядок здесь. Я подожду снаружи.

― Спасибо. ― Говорю я ему, закрывая за собой дверь.

Я снимаю топик и пытаюсь оттереть пятно, но оно не исчезает. Более того, я делаю только хуже. Пятно расползается, а от воды сам топ становится прозрачным, и я никак не могу надеть его обратно.

Фантастика.

Все мои силы уходят на то, чтобы удержать под контролем те 1,9 % моего темперамента, которые, по данным 23andme, являются чемпионскими, чтобы не выбежать из этой ванной и не швырнуть на пол первый попавшийся фарфоровый предмет.

Вместо этого я сосредоточиваюсь на решении проблемы.

Я слегка приоткрываю дверь, стараясь, чтобы Феникс меня не увидел, но мне не о чем беспокоиться.

Он стоит спиной к двери, закрывая обзор всем, кто находится на втором этаже.

― Мне нужен твой свитер.

Он поворачивает голову в мою сторону, но при этом отводит глаза.

― Так, думаю, нам нужно прояснить пару моментов.

― Сейчас? ― говорю я, продолжая прятать свое тело за дверью.

Он продолжает, как будто я не говорил.

― Да, мы с Рисом в прошлом трахались с одной и той же девушкой. Нет, с тобой этого не будет. Я не заинтересован в том, чтобы трахать тебя, а Рис еще меньше заинтересован в том, чтобы делиться тобой. Он на самом деле бы убил Девлина за то, что тот назвал тебя «любимая». ― Он подчеркивает слова, чтобы убедиться, что я поняла. ― Я не просто проявлял «напускную заботу», как ты, кажется, это назвала. Имей это в виду и хорошенько подумай, действительно ли тебе нужен мой свитер. Потому что меня ждет та же участь, если он застанет тебя в моей одежде.

Это, безусловно, самое большое количество предложений, которое я когда-либо слышал от Феникса, и я на мгновение ошеломлен этим.

― Смотри, ― шиплю я. ― Мой белый топ полностью прозрачен, и единственное, что на мне надето под ним, ― это накладки на соски, причем не дорогие. Дешевые, которые едва держатся. Так что либо я выйду отсюда без рубашки и с сиськами наружу, либо ты дашь мне свой свитер, и никто ничего не увидит. Как ты думаешь, что он предпочтет?

― Он будет ненавидеть и то, и другое, но, по крайней мере, я выживу в одном из этих двух случаев. ― Процедил он сквозь стиснутые зубы, колеблясь в принятии решения.

― Хорошо, ― говорю я, меняя тактику. ― Если бы Сикстайн была на моем месте, что бы ты предпочел, чтобы здесь произошло?

Теперь я привлекла его внимание.

Он срывает с себя свитер и бросает его мне.

― Спасибо. ― Я радостно щебечу, закрывая дверь. Я знала, что это сработает.

Несколько мгновений молчания, пока я надеваю свитер, прежде чем он снова заговорил.

― Что она рассказала тебе обо мне? ― Он спрашивает, его голос едва слышен через дверь.

Я открываю ее и указываю ему, чтобы он сел на край ванны, пока я пытаюсь спасти свой топ. Это не недавняя покупка, но это одна из моих любимых вещей, в которых я выхожу в свет, так что я буду очень расстроена, если мне придется его выбросить.

― Сикс? ― спрашиваю я, закрывая дверь и наклоняясь над топом, чтобы продолжить его чистку.

― Да.

― Ничего. Она не говорит о тебе. ― Я говорю, оглядываясь на него и наблюдая за тем, как работает его челюсть, как взволнованно прыгают мышцы на его щеке. Его глаза вспыхивают, и, как он ни старается, ему не удается скрыть хмурый взгляд, сжимающий брови. ― Ты хочешь, чтобы она это делала?

― Нет. ― Жестко отвечает он.

― Тогда все нормально, да? ― спрашиваю я.

Я отказываюсь от попыток спасти свой топ и с разочарованным вздохом бросаю его в мусорное ведро рядом с раковиной.

Он встает и колеблется.

― Почему ты заговорила о ней? ― спрашивает он, открывая дверь и пропуская меня вперед.

Я выхожу и оглядываюсь на него, отвечая.

― Потому что у меня есть глаза, Феникс. ― Я говорю ему, натыкаясь на что-то твердое.

Это похоже на настоящую кирпичную стену и полностью останавливает мое движение, пока я смотрю вверх, вверх, вверх, пока не вижу Риса.

― Чтоб меня. ― Я слышу, как Феникс бормочет у меня за спиной.

Лицо Риса чернеет от ярости, когда он смотрит сначала на меня, потом вниз, на мою одежду, и наконец, мучительно медленно, через плечо, на Феникса, который выходит из ванной вслед за мной.

― Макли, я…

Он не дает мне закончить.

Одним движением обходит меня, подходит к Фениксу и бьет его прямо в челюсть.

Лицо Феникса откидывается в сторону с неприятным звуком, из губы тут же вытекает кровь, но он не сопротивляется, так как Рис наносит ему еще один удар.

― Какого черта, Феникс? ― шипит Рис, хватая друга за воротник и прижимая его к стене. Этаж опустел: люди нашли себе место для перепихона или спустились вниз за выпивкой, так что мы остались одни. ― Ты, блять, трогал ее?

― Нет. ― Феникс огрызается с покорным выражением лица, принимая удары, которые обрушивает на него Рис. Он сгибается от силы удара в живот, дыхание вырывается сквозь зубы.

Я больше не могу на это смотреть.

― Остановись!

Лицо Риса метнулось ко мне, и он впился в меня ядовитым взглядом, его ноздри дико вспыхнули, когда он снова взял меня в оборот.

Исчезли все следы веселья, которое обычно присутствует на его лице.

Сейчас он готов калечить и убивать.

― Не вмешивайся. ― Он ворчит, его тон в равной степени холоден и пугающий. ― Я разберусь с тобой позже.

― Нет, отпусти его, ― говорю я, вставая между ними: ― Феникс просто помогал мне.

― Заткнись, ― прошипел он.

Его глаза сверкают огнем ярости, заставляя мое сердце замирать в груди. Вместо того чтобы успокоить его, я, кажется, только еще больше разозлила его.

Не оглянувшись на Феникса, он хватает меня за руку и швыряет обратно в ванную, захлопывая дверь перед моим носом.

― Эй, что ты делаешь? Выпусти меня! ― спрашиваю я, колотя кулаками по двери, сердце бешено колотится в груди.

Я пытаюсь открыть дверь, но чувствую, как тяжесть его тела давит на нее с другой стороны.

Я прижимаю ухо к двери, но из-за шума и музыки я почти ничего не слышу. Раздается глухой стук, затем стон, и меня отталкивают от двери, когда она открывается.

Рис угрожающе нависает над дверью, его огромное тело закрывает почти всю сцену, когда он входит.

Он смотрит на меня глазами, лишенными всякой человечности, закрывает за собой дверь и идет ко мне.

Мы находимся в ванной комнате размером с особняк, но все же это ванная комната, и мне некуда бежать, когда он надвигается на меня.

Его лицо полностью закрыто, глаза в ярости, когда он протягивает руку и хватает меня за горло.

Нет, хватает ― это слишком мягко сказано.

Он сжимает его, мгновенно уничтожая весь воздух в моем дыхательном горле и делая невозможным мое дыхание.

― Ты хочешь, чтобы я убил своего лучшего друга? ― требует он, шипя каждое режущее, яростное слово. Он трясет меня так сильно, что у меня стучат зубы.

― Это то, что ты хочешь увидеть? ― Он рычит, разъяренный и неуправляемый. Это опасная комбинация. ― Какого черта ты с ним делала, Тайер?

Я открываю рот, чтобы попытаться ответить, но не могу говорить из-за того, что он давит на меня. Его глаза следуют за движением и опускаются к моему рту, где я наблюдаю, как желание и ярость борются друг с другом за доминирование.

Я сжимаю его руку в знак того, что не могу говорить, что не могу дышать.

Он сжимает руку сильнее, наказывая меня, властвуя надо мной, оскалив зубы, из его груди вырывается рык, прежде чем он немного ослабляет хватку.

― Ты планируешь трахнуть его следующим? ― Спрашивает он, его слова жестоки: ― Я ввел тебя в игру и разогрел, так что теперь ты прокладываешь себе путь через мою группу друзей, так что ли?

Гнев вспыхивает в моей крови, и я пытаюсь ударить его коленом по яйцам. Он уклоняется от удара до ужаса легким движением бедер, его глаза сужаются до убийственных щелей, когда он хватает мои руки и скручивает их за спиной, удерживая их в плену рукой на моих запястьях.

Мы стоим лицом к лицу, и я чувствую, как его сердце бьется о мое.

― Отпусти меня. ― Приказываю я, стараясь не выдать своего гнева.

― Нет, ― отвечает он, его лицо в нескольких дюймах от моего.

― Если ты действительно так обо мне думаешь, то отпусти меня. ― Я говорю, дрожа от страха.

Свободной рукой он зажимает мне челюсть, заставляя посмотреть на него.

― А что еще я должен думать? ― спрашивает он, его голос громоподобно звучит в замкнутом пространстве. ― Я искал тебя, звонил и писал тебе, а нашел тебя с моим лучшим другом, в его одежде.

Он прижимает свое лицо к моему так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах.

― Что еще я должен думать, кроме того, что ты дала ему то, что принадлежит мне? ― Он яростно шепчет мне в губы, и мне кажется, что я улавливаю в его голосе обиду. ― Он целовал эти губы? ― спрашивает Рис, проводя большим пальцем по шву моего рта.

Его ревность горячит мне кровь.

Хотела бы я сказать, что меня это не заводит, но, зная, что он так разгорячен, что его доводит до безумия мысль о том, что я прикасалась к кому-то другому, я просто хочу его еще больше.

Но это еще и проблемы с моей головой.

Мы только начали встречаться, и я старалась сдерживать свои чувства, не слишком вкладываться в него, а он настаивал, что не хочет ничего по-настоящему значимого.

Я полагала, что он никогда не захочет эксклюзивности, но вот он здесь. Похоже, он не только хочет, но и требует этого от меня.

― Нет, он меня не целовал. ― Я говорю ему, и на его лице появляется видимое облегчение. ― Но разве ты не должен быть счастлив, что мы ладим? Разве это не облегчит тебе дальнейшую жизнь? ― спрашиваю я его, легкомысленно.

Он дышит так, словно только что закончил гонку, его грудь заметно вздымается и опускается.

― О чем ты говоришь?

― Ну, знаешь, когда ты попросишь меня трахнуть вас обоих сразу. Мне сказали, что это твоя фишка, так что разве ты не должен радоваться, что у нас с Фениксом все получается?

Он хватает воротник свитера Феникса в оба кулака и рвет его с яростным, почти звериным ревом.

Материал толстый и не рвется полностью за один раз, поэтому он тянет второй, потом третий раз, с гневом, пока не срывает ткань с меня.

Я поднимаю руки, пытаясь прикрыться, но он перегибает меня через раковину и включает кран.

Я вскрикиваю, когда холодная вода попадает на мою голую спину.

― Что ты делаешь? ― кричу я, пытаясь встать прямо.

Он кладет руку мне между лопаток, заставляя опуститься обратно и крепко удерживая меня под водой, а сам берет мыло и открывает его зубами.

Я слышу, как он выплевывает колпачок, и только потом чувствую, как вязкая жидкость падает мне на спину.

― Стоп! Что ты…

― От одной мысли о том, что ты пропитана его запахом, мне становится дурно. ― Он рычит и начинает мыть меня. Его руки грубы и небрежны на моих изгибах. ― И ты думаешь, что я когда-нибудь поделюсь тобой с кем-нибудь еще?

Он вслепую тянется к шкафу и достает щетку для душа. Добавив на нее побольше мыла, он натирает меня до блеска, двигаясь от плеч к рукам, от верхней части спины к пояснице.

Не желая останавливаться, он разбрызгивает воду повсюду, проливая ее на столешницу, мраморный пол и мою юбку.

Глаза слезятся от грубого обращения, но мое тело поет и готово к нему.

Я все еще покрыта мыльной водой, когда он перекрывает кран и, потянув меня за волосы, кладет лицом вниз на мокрый стол рядом с раковиной.

Рис наклоняется и кладет верхнюю половину своего тела на мое, его рука обхватывает мою челюсть сзади, и он заставляет меня смотреть на нас в зеркало.

Мой пульс возбужденно бьется, когда я вижу плотский взгляд в его глазах.

― С меня хватит. ― Он шипит мне в ухо, глядя на меня через зеркало. ― Хватит с тебя того, что ты произносишь имена других мужчин, когда не хочешь произнести мое, хватит того, что ты убегаешь, хватит твоих маленьких игр. ― Он кусает меня за шею, заставляя громко вскрикнуть. Вслед за этим он наносит не менее мощные укусы по всей длине моего горла, до плеч и везде, где только можно впиться зубами. Он делает небольшую паузу, чтобы снова встретиться с моими глазами в зеркале и отдать зловещий приказ. ― Я хочу, чтобы ты видела, как я владею тобой.

Он меняет руки на моем горле и кусает другую сторону моего тела. Он безжалостен, когда впивается в меня зубами так глубоко, что я понимаю, что завтра буду вся в следах.

Парень задирает мою юбку выше талии, разрывая стринги пополам. В следующий момент я стону, чувствуя, как его зубы впиваются в мою задницу. Он раздвигает мои ноги и продолжает лизать и сосать внутреннюю поверхность бедра до самых икр.

Он проводит руками вверх от моих лодыжек, по икрам и бедрам и к моей заднице, стоя позади меня.

― Потянись назад и раздвинь свою попку.

Мои щеки вспыхивают от смущения при этой мысли, и когда я не сразу подчиняюсь, он шлепает меня по ягодицам, а затем по месту, где я сижу.

― Мне нравится, как ты краснеешь. ― Бормочет он, не сводя глаз с моих щек. ― Раньше я думал, что ты просто играешь в невинность, ― размышляет он. ― Но когда узнал, что это действительно так, что ты вся моя, то каждый румянец стал еще слаще.

Он обрушивает на меня три шлепка подряд, и каждый удар заставляет искру проскочить прямо по центру.

― Потянись назад и раздвинь свою задницу, ― повторяет он, его голос звучит угрожающе. ― Покажи мне мою киску.

Я выполняю его просьбу и жадными глазами слежу за тем, как его взгляд мучительно медленно перемещается с моего лица на обнаженный центр. Нет ничего более уязвимого, чем вот так открыться ему на милость.

Волчий взгляд его глаз обещает грубое, но безграничное удовольствие.

― Такая красивая и мокрая для меня. ― Он мурлычет, проводит рукой по моей попке, а затем предупреждает: ― Не отпускай, иначе я остановлюсь.

Мои глаза закатываются на затылок, а по позвоночнику пробегает дрожь, когда его пальцы обхватывают мой клитор. Он скользит ими по моим складочкам, смазывая их моей влагой, и вводит два пальца в меня.

Я задыхаюсь, пытаясь растянуть тело, но он просто входит в меня.

― О, блять… ― Я бормочу, откидывая голову на стойку и с трудом удерживаясь на ногах, когда мои ноги начинают неистово дрожать.

Он вводит и выводит из меня свои пальцы, его темп безжалостен. Придушенные, нечленораздельные звуки срываются с моих губ, когда я пытаюсь удержать безумное удовольствие, проникающее в меня.

― Ты принадлежишь мне. Ты принадлежишь только мне и никому другому. ― Он ворчит: ― То, что я сделаю с любым мужчиной, который прикоснется к тебе, поставит меня первым в очереди в камеру смертников, ты меня понимаешь? Никто к тебе не прикоснется.

Я судорожно трясу головой, борясь с удушающим возбуждением за ясность ума. Его пальцы проникают внутрь меня и нащупывают место, от которого у меня появляются звезды.

Я задыхаюсь от желания, звуки, которые я издаю, звучат громко и жалобно в замкнутом пространстве.

― Скажи, что ты принадлежишь мне. Скажи, что больше ни с кем не будешь трахаться.

― Я… я не буду. Я принадлежу тебе, ― прохрипела я и обнаружила, что мне легче, чем когда-либо прежде, быть честной.

Я хочу его и никого другого.

Он обхватывает меня за талию и притягивает к своей груди. Продолжает трахать меня пальцами, добавляя третий и растягивая меня полностью, а другой рукой прижимает меня к себе.

Я приближаюсь к оргазму, который уже совсем рядом, когда он подносит свои губы к моему уху.

― Это касается обеих сторон, любимая. ― Он жарко шепчет: ― Если ты хочешь, чтобы я был твоим, если ты хочешь, чтобы я трахал только тебя, ты должна заявить на меня свои права в ответ.

Мои зубы обнажаются в маниакальной улыбке при мысли о том, что он может трахать кого-то еще.

Я заношу руку, чтобы обхватить его шею и провести пальцами по волосам на его затылке. Чувствую, как мое последнее сопротивление сдается перед этим окончательным искушением.

Я хочу, чтобы он был моим.

Я не хочу больше бороться с этим, я хочу сделать слепой прыжок веры к нему и надеяться, что он не причинит мне боли.

― Скажи это, Тайер. ― Он уговаривает меня.

Я поворачиваю голову в его сторону, касаясь носом его носа, а затем смыкаю губы вокруг его губ. Он обхватывает мое горло и наклоняет меня к себе, отвечая на мой поцелуй с еще большей агрессией.

Мне приходится оторвать свои губы от его губ, чтобы сказать ему те слова, которые он хочет услышать. Те, которые он давно хотел услышать.

― Я хочу тебя, Рис.

Я с трепетом наблюдаю за тем, как его взгляд становится совершенно диким, а глаза закрываются. Я чувствую, как он делает большой вдох позади меня, словно желая продлить этот момент, насладиться им.

Его рука опускается к моей киске, и он начинает ласкать пальцами мой клитор.

― Снова.

― Ты единственный, кого я хочу, Рис. ― Говорю я ему, и он щиплет мой клитор.

Никакого предупреждения. Никакой подготовки моего тела к оргазму, который прорывается через него с силой урагана пятой категории. Спазмы прокатываются по моему телу, и я, покачиваясь на волнах, падаю на него.

Он разворачивает меня, поднимает и укладывает на мокрую стойку, а затем раздвигает мои ноги и встает между ними.

Рис обхватывает меня за горло, а другой рукой расстегивает ремень и снимает брюки.

― Я собираюсь трахнуть тебя голой, ― говорит он, его голос становится хриплым, когда он освобождает свой член. ― А затем я собираюсь кончить в тебя.

Он несколько раз проводит своим твердым членом по моим складкам, затем подводит головку к моему входу и одним грубым толчком проникает внутрь.

Мой рот раскрывается в беззвучном крике, когда он заполняет меня до отказа. А затем я действительно вскрикиваю, когда он начинает входить в меня с такой силой, что я ударяюсь спиной о зеркало позади меня при каждом его толчке.

Мы оба смотрим вниз, на то место, где мы соединились, завороженные видом его члена, порочно проталкивающегося сквозь мои складки.

― Рис, Рис, Рис, ― говорю я, скандируя его имя почти как молитву, от удовольствия я чувствую себя пьяной и дезориентированной.

Он закрывает мне рот рукой, заглушая мои крики.

― Я кончу от звука собственного имени, если ты будешь продолжать так стонать, любимая, ― говорит он сквозь стиснутые зубы.

Он облизывает один из моих сосков и всасывает его в рот, заставляя меня выгнуться дугой с радостным криком.

― Никогда больше не прекращай называть меня по имени, ― приказывает он, обхватывая мой бутон. ― Обещай.

Он убирает руку, заставляя меня задыхаться и отвечать.

― Я обещаю.

Рис опускает голову мне на плечо, продолжая входить в меня.

― Хорошая девочка. ― Он ворчит, когда я провожу ногтями от его затылка вверх по волосам. ― Мне нравится чувствовать тебя вот так. Такая напряженная и готовая для меня.

― Только для тебя, ― мурлычу я ему в ухо.

― Правильно, блять, только для меня, ― говорит он, поднимая голову и глядя на меня, пока его рука играет с моим клитором. ― Сожми мой член. Сожми… блять, да. Вот так. Еще раз.

Он сопровождает свои слова сильными толчками, от которых у меня подгибаются пальцы ног и плавится низ живота, и я кончаю, отчаянно цепляясь за его шею, чтобы прижать его к себе.

Я вздрагиваю, и мои мышцы сжимаются вокруг него, а мокрая влага вытекает из меня и стекает по бедру. То, как я сжимаюсь вокруг него, вызывает его собственный оргазм, и он изливает свою горячую сперму внутрь меня постепенно ослабевающими толчками.

Рис опускается на меня сверху, и долгие мгновения мы просто лежим в тишине, единственным звуком, пронзающим тишину, являются резкие выдохи, когда мы переводим дыхание.

Наконец, он встает на ноги, упираясь своим телом в мои все еще раздвинутые бедра, и смотрит на вытекающую из меня сперму горячими глазами.

― Ты выглядишь непристойно, ― мурлычет он.

― И чья это вина?

― Моя. ― Радостно отвечает он, его ухмылка вернулась, и темное облако рассеялось, когда он наклонился и прижался поцелуем к моим губам. Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня, прежде чем он снова целует. ― Моя.

Я спрыгиваю со стойки, когда он тянется к шкафу справа от раковины и достает оттуда пушистое полотенце.

― Снимай юбку, ― командует он, распутывая полотенце и открывая его для меня.

Я делаю то, что он сказал, стягиваю юбку с ног и делаю шаг к нему. Он оценивающе смотрит на меня, его взгляд голоден, ведь он впервые видит меня полностью обнаженной.

― Я уже снова хочу тебя, ― признается Рис, больше для себя, чем для меня.

― Позже. ― Отвечаю я, подхожу к нему и кладу ладонь ему на грудь.

Он веером разворачивает полотенце надо мной и оборачивает его вокруг моей спины, смыкая две стороны передо мной. Обхватывает меня руками и прижимает к себе, чтобы вытереть насухо, заставляя меня хихикать.

Он громко стонет.

― Не смейся так, если не хочешь, чтобы я трахал тебя снова до «позже». Это хихиканье только что выстрелило прямо в мой член.

― Извини. ― Я лгу, снова хихикаю и обхватываю руками его середину, кладу подбородок ему на грудь и смотрю на него вверх.

Он искренне улыбается мне и заправляет прядь волос за ухо, но я вижу, что в его взгляде все еще прячется что-то похожее на озабоченность.

― Расскажи мне, что ты делала с Фениксом. ― Злость исчезла, но мне следовало бы не думать, что он просто так это оставит.

― Он помогал мне, вот и все. ― Глаза Риса сузились, не веря, и я пересказала всю ночь до того момента, когда он нашел меня. ― Девлин подошел ко мне и стал говорить всякие странные вещи, и Феникс сказал ему, чтобы он проваливал. Потом какая-то девушка пролили вино на мой белый топ, и я, по сути, заставила его отдать мне свитер, сказав, что если он этого не сделает, то у меня не будет другого выбора, кроме как уйти топлес. ― Я говорю ему, а потом добавляю: ― Ты должен извиниться.

При этом он рычит, хотя звук уже не такой грозный, как раньше.

― Мне не нужно ни за что извиняться. Он перешел черту.

― Какую черту?

― Он знает. Спроси его, должен ли я извиняться, ― он говорит, задрав подбородок: ― Он скажет тебе, что я ударил его недостаточно сильно.

― Несмотря на то, что он помогал мне?

― Именно потому, что он помогал тебе, он легко отделался. Я не пойду домой и не закончу то, что начал. ― Он зловеще ухмыляется, обнажая зубы. ― Что тебе сказал Девлин?

Судя по его реакции на Феникса, я знаю, что если я скажу ему правду, он выйдет из туалета, выследит Девлина и выпотрошит его, как рыбу, поэтому я говорю туманно.

― Ничего, он просто представился.

― Он не тот человек, о котором тебе нужно думать. ― Рис собственнически хмыкает.

― Ладно, пещерный человек. ― Я смеюсь, успокаивающе похлопываю его по груди, встаю на носочки и целую его.

Он заканчивает вытирать меня, его пальцы впиваются в мои бока, заставляя меня снова хихикать.

С тихим мурлыканьем он обхватывает меня за шею и прижимает к себе.

― Пойдем ко мне домой. ― Он говорит: ― Останься со мной на ночь. ― Это просьба, а не вопрос, но он ждет, что я отвечу.

Теперь, когда я у него есть и он получил то, за чем пришел, он не хочет оставаться на этой вечеринке и проводить время вместе.

Возможно, он даже не хочет, чтобы нас видели вместе.

― Потому что ты хочешь снова меня трахнуть? ― спрашиваю я.

Скажи мне «нет». Скажи, что это потому, что ты хочешь провести со мной время.

― Да. ― Он отвечает, и его ответ искренен.

Мгновенная боль пронзает меня от его слов, напоминание о том, что это всего лишь перепихон.

Секс горячий и грязный, я хочу его снова так же сильно, как и он меня, но он был другом еще до того, как мы познакомились.

Потребность проводить с ним время, веселиться и смеяться опасна. Теперь, когда в дело вступает секс, в моей голове стираются границы.

Я не могу позволить ему размыть их в моем сердце.

Я знала, что это будет несерьезно, когда мы начали встречаться, но меня ранит то, что он, похоже, хочет держать это в секрете.

Феникс, конечно, знает, и, полагаю, Роуг тоже, но для всего остального мира, похоже, он доволен тем, что я остаюсь лишь его тайной связью.

Я отстраняюсь от него и тихонько одергиваю юбку.

― Что случилось? ― спросил он, почувствовав во мне перемену. Его брови нахмурены, и он выглядит искренне озадаченным.

Теперь, когда физический момент между нами закончился, я снова верчусь в своих мыслях, мой мозг жаждет определить, что мы делаем.

― Ничего. ― Я говорю, оглядываясь в поисках своего топа, забыв, что он в мусорном ведре.

Он осторожно берет меня за локоть и разворачивает к себе.

― Не делай этого. ― Он говорит, срывая с себя черную майку и надевая ее мне на голову. Он стоит передо мной без рубашки, его рельефная грудь и живот вздымаются, когда он скрещивает руки. ― Поговори со мной.

― Мне не нравится быть секретом. ― Я говорю, потому что это проще, чем признаться в чем-то другом. Я избегаю его взгляда, продевая руки в рукава футболки.

Он осторожно поворачивает мой подбородок к себе.

― О чем ты говоришь?

Я ищу нужные слова, чтобы выразить то, что я чувствую, но не могу их найти. Вместо этого я говорю:

― Ты не хотел, чтобы кто-то слышал наш разговор, когда мы были в классе.

― Подожди. ― Говорит он, и я слышу в его тоне недоверие. ― Ты думаешь, я пытаюсь это скрыть?

― Когда мы были в той крошечной кладовке в школе, ты заставил меня уйти первой. Ты не хотел, чтобы люди видели нас вместе. ― Я указываю на это, мой тон слегка обвинительный. ― А сейчас ты собираешься сделать то же самое? Мне ведь придется тайком уйти от них в твой дом, чтобы никто меня не увидел?

Он сжимает мою челюсть, держа меня лицом к себе.

― Я думал о тебе, ― отвечает он, прижимаясь горячим поцелуем к моему рту с довольной улыбкой. ― Я не думал, что ты захочешь, чтобы люди видели, как ты выходишь из кладовки с видом свежеоттраханной на территории школы, особенно когда у тебя здесь стипендия, ― добавляет он.

― О.

― И да, ты абсолютно права, я не хотел, чтобы кто-то слышал нас в классе. Это не потому, что я не хочу, чтобы люди знали, что я трахаю тебя, или что я стесняюсь, Сильвер, ― говорит он, его челюсть работает. ― Это потому, что я не хочу, чтобы кто-то слышал, как я трахаю тебя и как ты кончаешь для меня.

Я в растерянности.

Я сразу предположила худшее, а на самом деле оказалось, что он просто защищал меня, как обычно.

― Так ты не держишь это в секрете? ― спрашиваю я, чтобы убедиться в том, что я правильно понимаю.

― Поверь мне, я не против рассказать людям, что мы трахаемся. ― Говорит он. ― На самом деле…

Его голос прерывается, когда он наклоняется, чтобы схватить лоскуты свитера Феникса одной рукой, а другой переплетает свои пальцы в мои.

Он распахивает дверь и вытаскивает меня за собой на лестничную площадку.

― Слушайте все, ― зовет он, притягивая меня к перилам. Несколько человек на нашем этаже слышат его и оборачиваются, но музыка слишком заглушает его слова, чтобы подавляющее большинство людей внизу могли их услышать.

― Что ты делаешь? ― шиплю я на него, избегая взглядов людей внизу. Он сжимает мою руку, подносит пальцы другой руки ко рту и издает оглушительный свист.

Это привлекает всеобщее внимание.

Он закидывает руку мне на плечо и прижимает меня к себе, а затем прижимается губами к моим губам.

Все остальное сразу же исчезает, когда его язык проникает в мой рот и борется с моим.

Он стонет, прижимаясь к моим губам, и жарко посасывает мой язык. Поцелуй дикий, неистовый и совершенно неуместный.

Осознание этого заставляет меня оторвать свои губы от его губ. Он смотрит на меня тяжелыми глазами, в которых пульсирует вожделение, и на мгновение я оказываюсь в ловушке его взгляда.

Я отворачиваюсь и смотрю на шокированные и недоумевающие лица наших одноклассников, в том числе и лицо Неры.

Она стоит у подножия лестницы с выражением, граничащим с гордостью, и восторженно улыбается мне, показывая большой палец вверх.

Мне хочется заползти в нору, чтобы тихо умереть от этого унижения.

― Я хотел сообщить вам, ребята, что мы трахаемся. ― Рис объявляет об этом с довольным хмыканьем.

― О, мой гребаный Бог. ― Тихо бормочу я.

Он слегка поворачивает ко мне голову и говорит так, чтобы я его слышала:

― Я же говорил тебе, что не буду скрывать, и я не шутил. Они все узнали. ― Потом громче, чтобы слышали все остальные: ― Мы трахаемся, и она моя. Любой, кто приблизится к ней или прикоснется к ней, будет близко знаком с жестокой болью от моих рук.

Я вижу, как Девлин хмурится вдалеке, на его лице выражение злобы и ревности.

Я видела такое выражение на многих лицах и знаю, что это не ревность по поводу заявления Риса, а ревность к нему в целом.

Он зол, горек и жаден до положения Риса.

Девлин ― человек, чья жизнь пройдет на обочине, в тени. Он никогда не почувствует луча солнца, согревающего его кожу.

А Рис ― это и есть солнце.

Я рада, что прислушалась к своему чутью, когда дело дошло до него. Я знала, что здесь что-то не так.

― Теперь, когда все улажено, ― говорит Рис, гладя меня по шее. ― Пойдем ко мне. ― Он ведет меня вниз по лестнице, держа мою руку в своей.

― Ты сумасшедший. Мне не нужно было, чтобы ты это делал. ― Я говорю ему, прежде чем сжать его руку: ― Но спасибо.

Вместо того чтобы направиться к входной двери внизу лестницы, он поворачивается и ведет нас вглубь дома. Когда мы доходим до кухни, он останавливается и притягивает меня к себе.

― Да. Очевидно, я недостаточно хорошо отстаивал свои права, если ты хоть на секунду подумала, что я готов поделиться или пытаюсь это скрыть. ― Он обходит остров и берет со стойки бутылку текилы, а затем возвращается ко мне. ― Пока мы занимаемся этим, ты принадлежишь мне. Твоя маленькая пикантная личность, твои ноги, твоя коса, это очаровательное хихиканье, которое заставляет меня каждый раз хотеть рассмешить тебя снова, твои мягкие губы и твой острый язычок. Черт, особенно твои мягкие губы и острый язычок. Они принадлежат мне. Все принадлежит мне. ― Он делает глоток текилы из бутылки, а затем приникает своими губами к моим.

Огненная жидкость проходит через его губы и через мои, попадает в мой готовый рот, где обжигает своим жаром мой язык. Поцелуй, подпитанный жгучим ароматом текилы, опьяняет и дезориентирует.

Я возвращаюсь к реальности и обнаруживаю, что мои руки впиваются в кожу его груди, а я прижимаюсь к нему, как дикая кошка, пытающаяся забраться на дерево.

― Если ты еще раз в этом усомнишься, найди меня. Я надену на себя поводок и позволю тебе выгуливать меня по кампусу, чтобы все видели, потому что я принадлежу тебе так же, как ты принадлежишь мне. ― Он целует кончик моего носа. ― Понятно?

Я несколько раз тупо киваю, прежде чем мне удается прошептать:

― Да.

― Хорошо. ― Говорит он, резко шлепая меня по заднице. Он хватает порванный свитер Феникса и бутылку текилы в одну руку, мою руку в другую и выводит нас через парадную дверь, пока я яростно пишу Нере сообщение о том, что собираюсь уходить.

Как только мы оказываемся на улице, он останавливается на лужайке перед домом и бросает остатки свитера на траву.

― Что ты делаешь? ― спрашиваю я.

Он не отвечает, вместо этого откупоривает текилу и переворачивает бутылку, обдавая лоскутки одежды алкоголем. Поднимает один из лоскутов свитера и подносит зажигалку к донышку.

― Пока, Тайер! ― говорит Нера, выскакивая через входную дверь и направляясь ко мне, но замедляет шаг, когда Рис поджигает кусок ткани. ― Ого, ― добавляет она, подходя ко мне.

Рис секунду смотрит на огонь, пламя ярко отражается в его темных, завораживающих глазах, а затем он бросает лоскуток на остальные лоскутки.

Вся куча вспыхивает, подпитываемая спиртом в качестве катализатора, и пламя поднимается на несколько футов в небо.

Я прикована к месту, застыв на месте.

Когда я наконец отвожу взгляд, чтобы посмотреть на него, он уже смотрит на меня. Он стоит там, без рубашки, явно невосприимчивый к прохладному ноябрьскому воздуху и затмевает пламя своим массивным телом, выглядя при этом очень хищно.

― Урок. ― Он мрачно прорычал: ― В следующий раз, когда к тебе прикоснется другой мужчина, будь то руками или чем-нибудь еще, я подожгу его одежду, пока он все еще будет находиться в ней.

Он одаривает меня антагонистической улыбкой, гарантирующей выполнение всех его угроз и обещаний.

― Он ненормальный. ― Говорит Нера, стоящая рядом со мной. Она говорит это без осуждения, как будто это факт, который она только что узнала об этой особой породе людей.

― Я знаю, ― смеюсь я и краем глаза замечаю, что она смотрит на меня тем же взглядом. ― Мне это чертовски нравится.