Расплата за ложь

27

― Моя очередь.

Я не успеваю отреагировать на его слова, как он, схватив меня за волосы, поднимает на ноги и прижимает к стене.

Затем он кладет руки на внешние стороны моих бедер и проводит ими по моей плоти, медленно опускаясь передо мной на колени.

Это движение чертовски привлекательно. Я понимаю, почему он смотрел на меня таким всепоглощающим взглядом раньше.

Я чувствую, как мое возбуждение течет по бедру.

Его глаза переходят на мои ноги, а руки задирают юбку. Он поднимает мою руку и заставляет прижать лоскут к животу.

― Держи. ― Он приказывает, его взгляд прикован к моей обнаженной плоти. ― У тебя такая красивая киска. Именно такая, какой я ее себе представлял.

Он придвигается ближе, его рука хватает меня за бедро и сгибает ногу в колене, прежде чем перекинуть ее через плечо.

― Знаешь, сколько раз я мечтал вылизать твою киску, Тайер?

Кровь приливает к моему лицу, так как жар его слов заставляет меня покраснеть. Он умеет говорить со мной с такой навязчивой страстью, что это граничит с животным.

― Сколько?

Я визжу, когда он поднимает другую ногу, на которой я стою, и закидывает ее на другое плечо, мои пальцы отчаянно тянутся к его телу, поскольку только оно удерживает меня в стоячем положении.

Я прижимаюсь спиной к стене, мои ноги обрамляют его лицо, которое находится в нескольких сантиметрах от моего центра.

Он вдыхает мой запах и поднимает голову, чтобы встретиться с моими глазами, зрачки которых полыхают от вожделения.

― Каждый день, несколько раз в гребаный день.

Его рот опускается на мою киску, а язык проводит по моему лону, прежде чем он засасывает мой клитор между губами.

Он не дает мне шанса насладиться этим ощущением, прежде чем начинает яростно водить языком по моему клитору, словно злясь на него.

Я вцепляюсь когтями в его плечи, волосы, одновременно отталкивая и притягивая его ближе, пытаясь осознать безудержное удовольствие, проникающее в меня.

― Макли, ― говорю я с хриплым вздохом. ― Это так приятно.

Я наклоняю бедра к его рту, отчаянно пытаясь найти более тесный контакт, пока он жадно поглощает меня.

― Как меня зовут?

― Ч-что? ― спрашиваю я, борясь с дымкой похоти, сбитая с толку.

Он прикусывает мой клитор, и я почти спрыгиваю с его плеч, но две руки хватают меня за талию и удерживают на месте.

― Как меня зовут? ― Он повторяет это слово, с хрипом впиваясь в мою киску.

Он отстраняется от моего центра и тянется к моей груди, разрывая чашечки лифчика и зажав между пальцами мой твердый сосок.

― Пожалуйста. ― Я умоляюще качаю головой, отказываясь произносить его имя.

Разряды электричества проносятся сквозь меня при каждом прикосновении к соскам, но он больше не прикасается к моей киске.

Мне нужен его рот.

― Пожалуйста, что?

― Пожалуйста, заставь меня кончить.

― Нет, ― холодно говорит он. ― Умоляния не помогут тебе в этот раз, если ты не скажешь мне то, что я хочу услышать.

― Пожалуйста… ― говорю я, выдыхая разочарованный вздох. Я не могу сдаться. Это защитная мера ― называть его так, держать его на расстоянии от меня. Если мы собираемся пойти по пути случайных отношений, я не могу позволить ему подобраться к моему сердцу еще ближе, чем он уже подобрался. ― Мак.

В его глазах вспыхивает гнев, горячий, как лава, на мой отказ подчиниться.

― Недостаточно хорошо.

Он лезет в карман брюк и достает мои порванные трусики, размахивая ими перед моим лицом.

― Если ты не скажешь мое имя, ты вообще ничего не скажешь.

Я открываю рот, чтобы возразить, и он засовывает трусы мне между зубов. Кружевная ткань заполняет мой рот, на мгновение заставляя меня задохнуться от ее неожиданного присутствия.

Его рука сжимает мое горло, а большой палец неистово трется о мой клитор. Скорость и трение его прикосновений приводят к тому, что я начинаю громко кончать, звук заглушается трусиками.

Он продолжает ласкать меня, не сбавляя ритма, перегоняя мой первый оргазм во второй, облизывая мой клитор, а затем дуя на него.

От прикосновения его теплого дыхания к моей коже во мне вспыхивает вторая разрядка.

― Еще раз. ― Приказывает он.

Мое тело обмякло на его плечах, и я многократно качаю головой, беззвучно говоря ему, что не могу вынести еще одного оргазма.

Я истощена и едва держусь, я не уверена, что смогу идти, если он продолжит.

― Нет? ― спрашивает он. ― Ты не хочешь этого?

Я снова качаю головой, и он почти по-мужски ухмыляется.

― Очень жаль. Речь идет не о том, чего ты хочешь. ― Он проводит пальцем по моему отверстию вверх и вниз, а затем проникает в меня через складочки. ― Речь идет о том, чего хочу я. Что я собираюсь получить, раз уж ты не хочешь называть мое имя.

Он входит в меня до костяшек пальцев, проталкиваясь дальше, заставляя мое дыхание сбиваться в горле. Моя рука запуталась в его волосах, а другая отчаянно хватается за стену позади меня в поисках опоры.

― И я хочу есть твою сладкую киску и заставлять тебя кончать снова и снова.

Он начинает входить и выходить из меня, а затем его язык опускается на меня, заставляя мою спину выгнуться дугой, отталкиваясь от стены.

От сочетания его языка и пальцев у меня подгибаются пальцы на ногах, и я кончаю в третий и, в конце концов, в четвертый раз, так как он не дает мне ни минуты передышки.

Каждый мускул застыл в моем теле, воздух в легких полностью испарился, пока я пыталась найти вдох.

― Дыши, Сильвер.

Мое тело немедленно повинуется, я вдыхаю воздух через порванные трусики, пока мои изголодавшиеся легкие возвращаются к жизни.

К тому времени, когда я схожу с четвертого оргазма, я настолько чувствительна и нежна, что грань между удовольствием и болью стирается.

Рис осторожно опускает мои ноги на пол, рукой обхватывает мое бедро, чтобы убедиться, что я стою, а сам выпрямляется во весь рост надо мной.

Он вынимает трусики из моего рта, небрежно застегивает брюки, застегивает на них пряжку и наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Я чувствую вкус себя на его губах, сладкий и невинный, и это самая грязная вещь, которую я когда-либо делала, даже несмотря на то, что ранее он ввел мне в задницу палец.

Я не могу поверить, что он это сделал, но не могу поверить, что мне это понравилось еще больше.

― Спасибо за обед. ― Он говорит, нахально, его рука все еще властно лежит на моем бедре.

― В любое время. ― Отвечаю я, задыхаясь.

Он негромко ворчит.

― Я буду настаивать на этом. ― Говорит он, а затем добавляет: ― Оставайся здесь.

Он открывает дверь и выходит, закрывая ее за собой. Через несколько минут он возвращается в комнату и застает меня там же, где оставил, все еще переваривая все, что только что произошло.

В руках у него леггинсы, которые он, видимо, взял из моего шкафчика.

― Надень их. Не будешь же ты ходить здесь в микроскопической юбке, рваных колготках и без нижнего белья.

― Ты так говоришь, как будто это я их порвала.

Он опускается передо мной на одно колено, берет одну из моих ног, ставит ее на свое колено и начинает развязывать шнурки.

Сняв ботинок, он ставит мою ногу на землю, берет другую и молча повторяет то же движение. Когда оба ботинка сняты, он хватает мои колготки, которые бессистемно свернуты прямо над моим коленом, и начинает их стягивать.

Рис низко напевает в горле ― один из моих любимых звуков, ― а его шелковистый голос соблазнительно произносит.

― Я практически одичал из-за тебя, любимая. В будущем я буду срывать с тебя еще много одежды.

Он закатывает одну штанину моих леггинсов и делает движение, чтобы я просунула одну ногу. Затем делает то же самое с другой и начинает двигать их вверх по моим икрам.

Моя рука движется по его волосам, нежно поглаживая его голову, пока я смотрю, как он одевает меня, совершенно очарованная. Он обязательно подтягивает ткань вверх по моим ногам, чтобы она не сбивалась ниже колен.

Как акт одевания меня таким образом может так сильно возбудить меня? Может быть, дело в том, что это опасно делать на территории школы? В том, как он грязно обращался со мной, когда мы встречались, а теперь проявляет нежность, заботясь обо мне?

Что бы это ни было, это работает.

Он прижимается горячим поцелуем к моей киске, прежде чем поднять леггинсы вверх, через задницу и вокруг талии. Потянувшись вниз, он поднимает мою рубашку и помогает мне надеть ее, его пальцы ловко застегивают пуговицы, когда он рычит.

― Моя.

Сердце замирает в горле, но я стараюсь успокоить эту реакцию. Его слова ― это просто прилив ласки после оргазма, и они ничего для него не значат.

Он ясно дал это понять.

― Ты хочешь выйти первой? ― спрашивает он, и мой желудок опускается. Его слова подтверждают, что, что бы это ни было, это не то, что он хочет выставить напоказ в школе.

― Конечно, ― говорю я и поворачиваюсь к двери, когда он останавливает меня, взяв за руку.

― Ты определенно кое-что забыла.

Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь, обхватывая руками его шею, приподнимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться до него.

― Ты очень требовательный. ― Говорю я, дразня его.

Он зарывается лицом в мою шею и вдыхает, прежде чем оставить теплый поцелуй на моем горле. Он отстраняется и смотрит на меня сквозь тяжелые веки, довольная улыбка искривляет его рот.

― Мой разум требовал тебя уже несколько месяцев.

Я целую его, втягивая в рот его нижнюю губу, и он с урчанием прижимается к моим губам. Нам комфортно друг с другом, что удивительно для двух людей, которые только открывают для себя тела друг друга. В этом есть что-то знакомое, связывающее нас, как будто мы уже несколько месяцев занимаемся сексом.

Я опускаюсь на землю, выпрямляя ноги, когда он тяжело вздохнул.

― Увидимся позже? ― спрашиваю я.

― В восемь вечера.

― В восемь вечера. ― Обещаю я.

Помахав рукой, я оставляю его на месте и возвращаюсь в коридор.

Я смотрю на свой телефон и охаю, когда понимаю, что обеденный перерыв уже почти закончился.

Мне показалось, что наше время в шкафу длилось мгновение, а не час.

Когда я выхожу на поле в десять минут пятого, Рис уже ждет меня с протеиновым батончиком и бананом в правой руке.

Он протягивает их мне, когда я сокращаю расстояние между нами.

― Ешь, ― командует он.

Я беру их и очищаю банан от кожуры, после чего откусываю большой кусок, а его глаза не отрываются от моих.

― Это потому, что я не пообедала?

― Да. Тебе нужно поддерживать силы для тренировок. ― Он говорит, опуская взгляд на мой рот, который я закрываю бананом. ― К тому же я собираюсь добавить к твоему и без того напряженному графику еще одну форму напряженных тренировок, так что тебе нужна энергия. ― Он рычит, а затем ухмыляется: ― Я рад, что мы поработали над твоей выносливостью.

Я чуть не подавилась бананом от мрачного намерения, прозвучавшего в его голосе. Он и раньше не стеснялся говорить мне о том, что хотел бы со мной сделать, но теперь, когда мы перешли эту черту, я чувствую, что только сейчас узнаю, насколько глубока его одержимость.

― Никаких грязных разговоров во время тренировки, Мак. Оставь это на потом.

― Хорошо.

Я прохожу мимо него, чтобы бросить сумку возле скамейки, и он хватает меня за задницу, когда я это делаю. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, он поднимает руки вверх, на его лице изображена невинность.

― Мне просто нужно было хоть что-то сделать, так как я должен быть профессионалом в течение следующего часа. ― Он говорит, нахально.

― Ты выживешь. ― Я говорю, закатывая глаза.

― Едва ли. ― Он отвечает уныло, и я не могу удержаться от смеха.

Он открывает приложение «Заметки» на своем телефоне и поворачивает его ко мне.

― Ладно, вот план на сегодня…

Полтора часа спустя я падаю на землю и лежу на спине, обессиленная. Он ухмыляется и, как всегда, присоединяется ко мне.

Мы лежим в дружеской тишине, переводя дыхание, и оба смотрим на звезды в небе над нами.

Это безумие, насколько они ясны здесь. Они светят ярко и так близко к нам, что кажется, я могу протянуть руку и дотронуться до них, если захочу.

― Как ты думаешь, что произойдет, когда мы умрем? ― спрашиваю я его.

― Я не знаю.

― Подумай об этом. ― Прошу я, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. ― Я хочу знать, что ты думаешь.

И он думает. Он загибает руку за шею и кладет на нее голову, глядя на небо, погруженный в раздумья.

― Возможно, мы станем растениями. Неразумными живыми существами с автоматическими циклами обновления. Может быть, мы будем кормить следующие поколения людей на Земле.

Я хмыкаю, подтверждая его ответ.

― Очень рационально.

― А ты?

― Я думаю, мы станем звездами.

― Я должен был догадаться об этом. ― Он отвечает, его взгляд прикован к звездам над нами.

― Я думаю, что звезды ― это все люди, которые любят нас, смотрят на нас сверху вниз, сияют и мерцают, когда гордятся нами.

― А как же все ужасные люди? Они тоже возвращаются в виде звезд?

― Нет, ― говорю я, качая головой, прежде чем решительно добавить: ― Они возрождаются как удобрения на основе навоза.

Он громко смеется над этим, его тело сотрясается от силы смеха, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

― Ты потратила много времени на размышления об этом.

― Немного, ― говорю я, ухмыляясь ему в ответ.

Он застонал, глядя на небо.

― Если мы станем звездами, это будет означать, что я никогда не смогу трахнуть тебя на улице. Я не могу допустить, чтобы мои мама и папа увидели это.

Настала моя очередь смеяться, когда я переворачиваюсь на живот.

― Очень жаль. ― Говорю я, подползая к нему.

― Что ты делаешь?

― Тренировка закончилась. ― Чувственно шепчу я.

Я встаю на колени, перекидываю одну ногу через его тело и сажусь к нему на колени. Рис мгновенно поднимается, одной рукой хватает меня за задницу, другой ― за бедро, и воздух с шипением вырывается сквозь зубы от нашего соприкосновения.

― Ты играешь в опасную игру, Сильвер.

Я знаю, что так и есть.

Но мне надоело ждать, надоело притворяться, что он мне не нужен, или говорить себе, что еще не время.

Мне уже все равно, я просто хочу его.

Он, должно быть, чувствует то же самое, потому что шепчет проклятие между губ.

― К черту!

Парень толкается в меня бедрами и переворачивает меня на спину так, что оказывается на коленях между моих согнутых ног, а я смотрю на него снизу.

― Как бы я ни хотел трахнуть тебя здесь, ты замерзнешь до смерти, если я это сделаю. ― Он поднимает мой свитер и верх моего комплекта к верхней части груди и опускает голову вниз, чтобы провести языком по одному из моих освободившихся сосков. ― Я заставлю тебя кончить, а потом ты побежишь в раздевалку, разденешься и будешь ждать меня на столе в кабинете, раздвинув ноги. Ты меня поняла?

Я киваю, и он кусает меня за челюсть, при этом в его груди раздается довольный звук.

― Теперь ты не такая упрямая, да?

Я хочу ответить, сказать что-нибудь грубое, чтобы он не думал, что у него здесь есть полная власть, но его губы смыкаются с моим соском и всасывают его в рот.

Я вскрикиваю от этого прикосновения, от того, как он лижет мой сосок своим теплым языком, от того, как его руки сжимают и разминают мою грудь.

Он целует мою грудь и переходит к другой, а его рука проникает под пояс моих леггинсов, а затем между моих ног.

Мои руки вырываются и хватают его за запястье, а его пальцы касаются моего клитора. Рис проводит по моим складочкам, лаская меня взад-вперед, и с его губ срывается бормотание похвал, когда он наблюдает, как я выгибаюсь навстречу его прикосновениям.

― Ты такая мокрая, любимая. Ты так чертовски готова и возбуждена для меня, что я хочу полностью уничтожить тебя. ― Он проводит пальцем по моем входу, а затем вводит его внутрь. ― А раньше ты была такой мокрой? Ты капала для меня, как сейчас, каждый раз, когда мы разговаривали?

У меня перехватывает дыхание, когда я принимаю его внезапное вторжение. Он грубо входит в меня, не сводя глаз с моего рта, и с моих губ срываются громкие стоны.

― Ответь мне.

Рис проталкивает в меня второй палец ― он так туго входит в меня, что я чувствую себя на грани между удовольствием и болью. Его ладонь скользит по моему клитору, создавая невероятное трение.

― Да.

Его ответное рычание звучит по-звериному, пальцы набирают темп, не давая мне пощады. Он целует мою грудь и шею, его рот находит мое лицо, а горячее дыхание ударяет мне в ухо.

― Кто бы мог подумать, что ты можешь быть такой хорошей девочкой? ― шепчет он с гордостью.

― Не будь слишком самоуверенным, Мак. ― Говорю я ему между прерывистыми выдохами, пока мой оргазм нарастает.

Его глаза сверкают гневом и обещанием расплаты, когда он отстраняется и смотрит на меня. Возбуждение бурлит в моей крови от того, как он смотрит на меня, словно хочет погубить.

Не говоря ни слова, он вытаскивает пальцы, хватает мои леггинсы и стягивает их с моих ног, обнажая мою голую киску, поскольку он уничтожил мое нижнее белье ранее.

Холодный воздух сразу же обдает мою кожу. Это относительно мягкий ноябрьский день, но не тогда, когда нижняя половина тела обнажена.

― Неважно. Похоже, я трахну тебя на улице. ― Он ворчит, раздвигая мои ноги и устраиваясь между ними. ― Простите, мама и папа.

Его язык ныряет между моими складочками и проникает в мой вход. Я пытаюсь сесть, но он кладет руку мне на живот, чтобы удержать меня на месте.

Меня никогда никто не трахал так, как он сейчас: язык погружается в меня и выходит из меня, а его большой палец яростно ласкает мой клитор.

― Да, да…, ― повторяю я, пьянея от удовольствия, запустив руку в его волосы и держась за них изо всех сил.

Его руки обхватывают внешнюю сторону моих бедер, его хватка контролирует и владеет мной, пока он ест меня. Вид его между моих ног, поедающего меня, как одержимый, и смотрящего мне в глаза, его взгляд, пылающий от возбуждения, выводит меня из равновесия.

Оргазм прорывается сквозь меня, как прорвавшаяся плотина, и я гонюсь за бешеными волнами, с каждой из которых мое тело бьется о холодную землю.

Он лезет в сумку за бумажником и достает презерватив. Отстаёт на колени между моих раздвинутых ног и смотрит на меня сверху вниз, его рот все еще блестит от моего возбуждения.

Он поглаживает одной рукой внешнюю сторону моего бедра, и его нежный жест противоречит словам, которые вылетают из его рта.

― Я не собираюсь быть с тобой осторожным, ― говорит он, приспуская шорты и освобождая свой твердый член. Он толстый, с венами и такой твердый, что я не могу отвести взгляд. ― Сделал бы я так несколько недель назад? Да. Даже пару дней назад? Может быть, ― он подносит обертку к губам и разрывает ее, его глаза не отрываются от моих, пока он небрежно выплевывает уголок фольги. ― Но больше нет.

Он смотрит на меня с безумным вожделением, надевая на себя презерватив и подставляя свой член к моему входу.

Одаривает меня опасной улыбкой и решительно входит в меня. Он не останавливается, когда я громко задыхаюсь и поднимаю руку к его груди. Мое тело подается навстречу ему, когда он входит в меня и лишает дыхания.

Когда Рис наталкивается на мое сопротивление, он на мгновение замирает и смотрит на меня сверху вниз с той же улыбкой.

― Прими это.

С этими словами он преодолевает мой барьер и одним мощным толчком забирает мою невинность. Его член пронзает меня, входит и выходит из меня, не оставляя мне времени на адаптацию.

Его зубы впиваются в меня, а язык проводит по коже, успокаивая ее. Моя задница скребется о холодную землю при каждом движении его бедер, усиливая трение между нами.

Все это слишком.

Слишком много ощущений одновременно, которые я не знаю, как обработать, переключаясь между десятками эмоций.

― Блять… ― Он хрипит сквозь стиснутые зубы. ― Ты такая тугая. Такая тугая. Ты так хорошо насаживаешься на мой член, любимая.

Если раньше его голос казался мне горячим, то я сильно ошибалась. Потому что этот голос, хриплый и знойный, шепчущий мне на ухо похвалы, этот голос ― жидкое золото.

― О, Боже, ― говорю я ему, еще больше возбуждаясь от его горячих слов. ― Это слишком. Пожалуйста.

Я не знаю, о чем я прошу: чтобы он продолжал или чтобы он остановился, но слова срываются с моих губ с мольбой.

― Мы только начинаем. ― Он отвечает, хватая меня за задницу и приподнимая ее, чтобы лучше видеть, когда он входит в меня по-настоящему.

Мои глаза закатываются на затылок, и я пытаюсь удержаться.

― Я буду трахать тебя столько, сколько захочу, а ты будешь принимать это и благодарить меня.

Мои руки хватаются за его грудь, я ищу большего контакта с ним, отчаянно пытаясь приблизить его тело к своему.

Словно поняв это, он наклоняется ко мне и зарывается лицом в мою шею, его неровное дыхание жарко отдается на моей коже.

― Ты ощущаешься так хорошо. ― Он хвалит меня почти неслышно, его голос приглушен в ложбинке моей шеи.

Я провожу руками по его волосам, впиваясь ногтями в кожу головы, и он вздрагивает, прижимаясь ко мне. Я наслаждаюсь властью, которую имею над ним, от того, что он так опьянен похотью и ощущением меня.

Я сжимаю мышцы вокруг него, чтобы посмотреть, как он отреагирует, и он напрягается.

― Черт, не делай этого.

Я делаю это снова.

И еще раз.

Он выходит из меня, и я вскрикиваю от потери, но парень переворачивает меня, прежде чем я успеваю сделать или сказать что-либо еще.

Я лежу лицом вниз на поле, моя щека трется о холодную траву, когда он прижимает руку к моей пояснице и отводит назад мои бедра.

― Мы можем играть, если хочешь, только помни, что ты проиграешь. ― Он предупреждает меня, его тон дикий.

Рис шлепает меня по заднице и снова входит в меня одним жестким, почти болезненным толчком, вырывая у меня крик.

Мои руки впиваются в траву, хватаясь за опору, пока он толкается в меня, снова и снова шлепая меня по заднице.

Низ живота сжимается, все тело напрягается, и оргазм начинает нарастать. Он остается недосягаемым, настолько близким, что я почти чувствую его вкус, но настолько далеким, что я чувствую только жестокое разочарование.

― Пожалуйста…, ― умоляю я, уже откровенно прося.

― Пожалуйста, что?

― Я так близко… Пожалуйста.

Он одобрительно хмыкает и, опираясь на мои бедра, притягивает меня к себе, так что я встречаю его на полпути.

Он вбивается в меня так яростно, что я чувствую, как стучат мои зубы.

― Ты хочешь кончить?

― Д-да. ― Отвечаю я между прерывистыми выдохами.

― Скажи это.

― Пожалуйста, сделай так, чтобы я кончила.

Он снова шлепает меня по заднице, на этот раз достаточно сильно, чтобы оставить след.

― Не это. ― Отвечает он, проводя большим пальцем по моему бедру, чтобы прикоснуться к моему клитору. Моя спина выгибается дугой, когда я пытаюсь угнаться за его ускользающими прикосновениями. ― Ты знаешь, чего я хочу.

Он хочет, чтобы я произнесла его имя.

Он хочет, чтобы я кричала об этом, когда я кончаю на его члене, чтобы он почувствовал всю широту моей покорности, но я не могу.

Не так.

Когда я умолкаю, он впивается пальцами в мою кожу, удерживая на месте, не сбавляя темпа.

― Скажи мое имя, Тайер.

Я снова качаю головой, движениям мешает земля под щекой.

― Нет? ― спрашивает он, ярость отчетливо слышна в его тоне. ― Отлично.

Он безжалостно ласкает мой клитор, заставляя мои мышцы сжиматься, пока я гонюсь за приближающимся оргазмом.

В тот момент, когда я это делаю, он убирает пальцы и впивается в меня последним мощным толчком. Рис замирает, его тело неподвижно, когда он кончает с почти болезненным стоном.

Мы остаемся так на мгновение: он ― истощенный и пресыщенный, я ― нуждающаяся и разочарованная. Наконец он целует мою лопатку и скатывается с меня. Оказавшись на земле рядом со мной, он одним движением снимает презерватив и натягивает штаны.

― Твоя тугая киска чуть не убила меня, Сильвер. Чертовски нереально.

Я лежу на животе, повернув к нему голову, с обнаженной нижней половиной тела и бессистемно раздвинутыми ногами, точно так, как он меня оставил.

― Что это было? ― спрашиваю я, задыхаясь и не веря.

Он лишил меня девственности и жестоко трахнул меня, лицом вниз, на общественном футбольном поле, но не дал мне кончить.

Как бы чертовски горячо это ни было, как бы мне ни нравилось, разочарование ревет в моих венах. Я чувствую себя неудовлетворенной, раздражение терзает мою душу, слезы застилают глаза, когда потребность умолять об оргазме становится доминирующим желанием в моем теле.

― Ты не кончишь, пока не скажешь мне, кто тебя трахает.

Я сажусь и натягиваю леггинсы, поднимаясь на ноги, чтобы натянуть их на бедра.

― И все это из-за имени? ― раздраженно спрашиваю я.

Он встает и подходит ко мне, кладя руку на мою талию.

― Не просто имени. ― Он говорит: ― Моего имени. ― Он сжимает мою челюсть, когда я пытаюсь отвести взгляд: ― Если хочешь получить удовольствие от того, что я тебя трахаю, тебе лучше закончить этот фарс. Я бы предпочел заставить тебя кончить столько раз, что ты забудешь свое имя, но я с удовольствием оставлю все удовольствие для себя, если ты хочешь продолжать упрямиться.

Он отпускает меня, и я скрещиваю руки на груди, бросая ему вызов подбородком.

― Ты не единственный, кто может мне помочь с этим.

― Может быть, и нет, ― отвечает он, сбивая меня с толку своим согласием. ― Но я единственный, кого ты хочешь.

Я разочарованно выдыхаю, глядя в сторону.

― Ты меня бесишь.

― Я? ― отвечает он с язвительным смешком. ― Представь, если бы я отказался произнести твое имя, даже находясь глубоко внутри тебя.

Он не понимает, почему.

Не понимает, что я не произношу его имя не потому, что мне все равно, а потому, что мне не все равно.

Он мне уже так дорог, что это меня пугает.

Мои чувства, давно похороненные и игнорируемые, теперь всплывают на поверхность с пугающей скоростью и силой. Чем больше времени я провожу с ним, чем больше он целует меня нежно и властно, тем сильнее я падаю.

И я знаю, что если я упаду еще ниже, то меня встретят не его теплые объятия, а твердая почва в виде отказа от любых долгосрочных отношений.

Я должна защитить себя, как только смогу, чтобы выжить, потому что еще долго после того, как ему станет все равно, у меня будет ощущение, что я буду стоять там, где он меня оставил, с кровоточащим сердцем, зажатым в дрожащих руках.

― Давай я тебя подвезу.

Я киваю, потянувшись за сумкой, но он хватает ее раньше меня и перекидывает через левое плечо, взяв мою руку в свою.

Я молча смотрю на место соединения наших рук, ошеломленная этим нежным жестом.

― Давай отвезем тебя домой. ― Говорит он.

Как только мы садимся в машину, он выезжает со стоянки и направляется к загону, его рука уверенно лежит на моем бедре всю дорогу до дома.

Когда мы оказываемся возле моей квартиры, я поворачиваюсь к нему и целую его, моя рука находит путь к его члену, который снова становится твердым, как всегда, когда я рядом.

― Что ты делаешь? ― шипит он сквозь стиснутые зубы.

― Поднимись наверх и трахни меня. Заставь меня кончить. ― Говорю я ему, а потом добавляю. ― Пожалуйста.

Он стонет мне в рот, и я чувствую, как его решимость ослабевает. Но после напряженного момента он сжимает мою руку вокруг своего члена один раз, а затем убирает ее.

― Как бы я ни хотел снова трахнуть тебя, как бы ни хотел засунуть свой член во все твои дырочки и заставить тебя умолять меня, ― говорит он. ― Я этого не сделаю.

Я яростно выдыхаю, и он хватает меня за челюсть, поворачивая к себе, когда я удивленно вскрикиваю.

― Иди домой, прими теплый душ, вымой свою ноющую киску и ласкай себя с воспоминаниями обо мне. Как я заставлял тебя кончить до этого. Как я трахал тебя сейчас. Спроси себя, стоит ли эта маленькая игра, в которую ты играешь, того, чтобы лишиться лучших оргазмов в своей жизни. ― Он прижимается своим ртом к моему и кусает меня за губу, пока я не чувствую вкус крови на языке. ― А теперь поблагодари меня за то, что я тебя трахнул.

Я отвожу лицо и выпрыгиваю из машины. Повернувшись, я хватаюсь за дверь и сладко улыбаюсь ему.

― Спасибо, ― говорю я, отмахиваясь от него. ― И пошел ты.

Я захлопываю дверь и ухожу, но не раньше, чем вижу, как уголок его рта приподнимается в гордой, довольной улыбке.