Рассказы о чудесном

«Только для иностранцев!»

Когда мужской человек подарил мне карманный фонарик, свет которого так слепит, что подонки с мерзавцами падают в обморок, — всё было очень дёшево, но не было почти ничего.

Однажды я вышла в город с английским лордом, а на всех магазинах, кафе, ресторанах, кассах воздушного флота, где всё было очень дёшево и было всё-всё, — висят в роскошных оправах огромные объявления на русском и на английском: «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!», «ЗАКРЫТО. ВХОД ВОСПРЕЩЁН. ОБСЛУЖИВАЮТСЯ ТОЛЬКО ИНОСТРАННЫЕ ДЕЛЕГАЦИИ!», «ТОЛЬКО ДЛЯ ГРАЖДАН КАПСТРАН! ПРЕДЪЯВЛЯЙТЕ ВАЛЮТУ ШВЕЙЦАРУ ПРИ ВХОДЕ!»

Лорд улыбнулся загадочно:

— Когда мои предки жили в колониальной Индии, они добирались до Лондона поездом и пароходом. Однажды они спросили начальника станции: «А в котором часу наш поезд отправится в путь?» И начальник станции ответил с поклоном: «Ваш поезд отправится, как только вы пожелаете. Мы ждём, господа, и готовы давно!..»

— Как всем известно, — лорд продолжал не спеша, — потом мои предки бежали из Индии поездом и пароходом в Англию, которая после Индии показалась им крошечной и катастрофически тесной для постоянного проживания. Тогда очень многие впадали в отчаянье, разорялись, сходили с ума, кончали самоубийством. Но мои энергичные предки продали драгоценности, а деньги и кое-какие высокие связи вложили в успешное дело и дали детям очень хорошее образование, ведя достойный вполне, но не расточительный образ жизни. Ну, если у вас тут всё «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ», я пришлю вам достаточно лордов, чтоб вы могли предъявлять их у входа швейцару. Замечательная идея!..

И он прислал. Не все они были лордами, но все — докторами философских наук. Все подряд, даже химики, физики, математики. Не говоря уж об историках, искусствоведах, лингвистах, юристах. Ученая степень у них такая, одна на всех, РНД — философии доктор.

И вдруг разрешили мне «разрешисты» выехать — впервые в жизни! — за нашу границу-храницу, на замечательное международное мероприятие в Кембридж по приглашению Шекспира и его компании. Сперва очень долго по этому приглашению хотели всучить кого-то другого, но Шекспир и его компания наотрез отказались.

Наконец, я пытаюсь купить билет и вылететь в Лондон, без которого нет никакого пути мне в Кембридж. А в продаже билеты есть, но «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ» и только за их замечательную валюту, мне такую валюту иметь — строго запрещено по закону, и, если я преступлю закон, меня арестуют!.. Шекспир и его компания шлют из Лондона мне билет в оба конца.

Но дальше — всякая очередь на аэродроме делится на две, исходя из качества паспорта и паспортного гражданства. «ГРАЖДАНЕ ПАССАЖИРЫ, ЖЕЛАЮЩИЕ ВЫЛЕТЕТЬ НАШИМИ РЕЙСАМИ! В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОФОРМЛЕНИЕ И ПОСАДКА НА САМОЛЁТ — ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ. ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ ЖЕЛАЮЩИХ ОБСЛУЖАТ В ПОСЛЕДНЮЮ ОЧЕРЕДЬ, ЕСЛИ ХВАТИТ МЕСТ». Три раза мне не хватает мест. На четвёртый день я вылетаю, до конца замечательного мероприятия остаются одни сутки, и меня в Лондоне на аэродроме, вероятно, уже никто не встречает, трое суток встречали, перестали надеяться. Как же я доберусь до Кембриджа, если плюс ко всему по жизни так вышло, что у меня — топографический идиотизм, никуда не могу добраться даже по карте?..

Место моё в самолёте оказалось рядом с молоденькой индианкой, на руках у которой был крошечный мальчик изумительной красоты, в ползунках с блёстками. Он сосал из бутылочки молоко смуглого цвета и как бы спал, одновременно играя и разговаривая на преджизненном языке. В самолёте было много индусов с башенками невероятно красивых тканей на голове, башенки этих тканей были увиты жемчугом и разноцветно сверкающими камнями, очень похожими на самые настоящие драгоценности. И все индусы были с маленькими детьми, некоторые — с двумя и тремя, на маленьких детских головках тоже были такие прекрасности. Они гуляли с детьми по проходам, сияя божественными улыбками. А дети сидели у них на руках, покачиваясь, как сказочные ветки деревьев, на которых растут золотые яблоки, жар-птицы поют и катается жемчуг небесной росы.

Стояла зима, сугробная, метельная и с морозцем. А рядом со мной индианка была в серебряных ремешках на босу ногу, и голый живот её цвета оливок мелькал между складками сложно-струистой одежды из прозрачного шёлка. С улыбкой нездешней прелести она обратилась ко мне и сказала нечто невероятное:

— Не сомневайтесь, вас очень ждут на аэродроме. Когда самолёт приземлится, идите за мной, только не отставайте, в такую погоду мы ходим быстро. Я приведу вас туда, где вас очень ждут.

Заметьте, она не добавила к этому «И не спрашивайте, откуда я всё это знаю»!.. Потому что я знала прекрасно — откуда. И она это знала.

Когда самолёт приземлился, объявили: «В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ВЫХОДЯТ ГРАЖДАНЕ С ИНОСТРАННЫМИ ПАСПОРТАМИ! ВСЕ ДРУГИЕ ПАССАЖИРЫ НАШЕГО РЕЙСА ОСТАЮТСЯ И ЖДУТ НА СВОИХ МЕСТАХ!»

Индианка взяла мой паспорт, и её шёлковые одежды, ритмичность походки, качания головы и укачивания ребенка включили меня в поток иностранцев-индусов и вывели из того самолёта, ритмически охмурив стюардессу, проверявшую паспорта.

На аэродроме в Лондоне пропускали в первую очередь граждан безупречных капстран. Граждан Индии пропускали не в первую очередь, но не в последнюю. А в последнюю очередь пропускали известно кого…

Когда меня, наконец, пропустили, индианка к тому времени успела снять с багажного эскалатора два чемодана — свой и мой, которого в жизни она не видела, да и я бы его не нашла среди множества точно таких же, если б не золотистая ленточка, мной привязанная для узнаванья.

Шла индианка так быстро, что я задыхалась, еле-еле за ней успевая, да и скользкая была под ногами дорога, то крутая — вверх, то покатая — вниз.

— Вот люди, которые вас очень ждут, — сказала она. — Вы никогда их не видели, но это Шекспир и его компания. Не волнуйтесь, всё будет прекрасно!.. Вы только представьте себе, как прекрасно всё это будет! — И она улыбнулась мне на прощанье, сияя любовью, которая — высшая тайна и высшее знание.

Шекспир и его компания вовремя привезли меня в Кембридж, за три часа до скончания того замечательного мероприятия. Но этих часов мне хватило вполне для чудес Книготворения и Рисункописания.

На обратном пути я везла какую-то штучку, без которой не мог работать компьютер учёного в глухой российской глубинке. Учёный был всемирно известен, а у него эта штучка сломалась, и компьютеров здесь тогда не было почти что ни у кого, исключая, естественно, иностранцев. И вот один всемирно известный английский учёный попросил меня провезти эту штучку для другого учёного. Обожаю такие всемирно полезные штучки!

Ещё на обратном пути я везла себе книги, которые были простительны ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ! Книг было очень много, тридцать два килограмма, в коробчатом клетчатом мешке на колесах.

— Это что же у вас там такое? — спросил таможенник.

— Книги, — я говорю, — книги, художественная литература.

Таможенник был начитанный, он заглянул в мешок и увидел, что литература там, действительно, вся художественная… Но, пока он раздумывал, что со всем этим делать и как со мной поступить, мимо прошел лорд и хладнокровно покатил мой мешок с книгами — как свою кладь, своей иностранной ногой, в башмаке ручной работы, толкая мою художественную литературу к выходу в город, где я была ему благодарна за такую находчивость в чаплинском ритме!..

Совсем не то поразило меня на Западе, что там все есть и всего очень много. Одной вещи там не было начисто, вот этой: «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!»

Страна моя грохнулась вдребезги, подстелив под себя соломку, в которой была эта страшная мина: «ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ!». Образовалось общество с очень общественным мнением ТОЛЬКО ДЛЯ ИНОСТРАНЦЕВ. Для этого общества и для его иностранцев наступили чудесные времена, которые я назвала гестапо успеха. Но образ, как говорят теперь — имидж, нашей страны среди иностранцев почему-то так сильно ухудшился, что надо теперь платить иностранцам за его улучшение.

Иногда я спрашиваю у того чемодана, что индианка сняла с багажного эскалатора на лондонском аэродроме «Хитроу»:

— Откуда она узнала, что ты — мой? Можно читать мысли. Но тебя в моих мыслях тогда не было, это я помню точно.

— Я сам ей сказал!.. Золотистой ленточкой. Меня в твоих мыслях не было, но ты в моих мыслях была.

— А не стать ли нам с тобой иностранцами, чтобы цену свою повысить, чтоб улучшить свой образ, «имидж» — и здесь, и там, и там-сям?.. — я его спрашиваю.

Он хохочет всеми гармошками, всеми листьями Книготворения и Рисункописания, которые в нём хулиганят.

А мимо бежит собачка со всеми подробностями, такая себячка с дамой.