Расследование Ночного Кошмара

17. Родительский час

— Вы били его бессознательного. Они забрали его в лазарет. Говорят о перемещении его в Вейовис.

Последние пять минут моя мама говорила со мной низким, зловещим не пронзительным криком. Я делала хорошую работу, игнорируя большинство из ее высказываний, но упоминание о попадании магического создания превратило мои внутренности в желе.

— Этого не может быть. Не может быть, что ему было плохо. Это был всего лишь стамблер.

Я была в ужасе от того, что я сделала. Вина натянулась на моей груди, как железный хомут.

Мойра остановила свой безумный темп и перевела взгляд на меня, раздувая ноздри.

— Заклинание не было таким сильным, как обвал пола. О чем ты думала?

— Это был несчастный случай?

Мойра посмотрела на меня жестокими и всезнающими глазами.

— Я не думаю, что хоть одна живая душа поверит этому. Почему бы тебе не сказать, что действительно случилось?

Я с трудом подавила желание пролить мои внутренности. Я плохо себя чувствовала, причинив вред тренеру Фритцу, но я напала на учителя не только для того, чтобы спасти шею Элая, а потом отвернуться и предать его. Возможно, только моя мать ругает меня, но мы были в кабинете директора, что означало приход доктора Хендершоу в любую секунду — или, возможно, она подслушивает под дверью.

— Ну? — сказала Мойра.

Я решила, что пришло время сменить тему.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты преувеличиваешь насчет Вейовиса.

Мойра сложила руки на груди.

— Возможно. Но не в этом дело. Мы говорим о нападении, Дестини. Ты знаешь, насколько это серьезно?

— Исключение, серьезно?

— Постоянный уголовный учет, серьезно. Это может преследовать тебя вечно.

— Ну, ты бы знала, — сказала я. Я надеялась, что мой голос звучал не таким испуганным, какой я себя чувствовала.

Мама проигнорировала комментарий.

— Если только у тебя нет хорошей причины, почему ты сделала это. Если ты скажешь, что это из-за вещей с сонного пророка, они могли бы отпустить тебя с крючка.

Я покачала головой. Не было ничего, что я могла бы сказать им, что не раскрыло бы то, что мы с Элаем делали. Как он стоял сейчас, выйдя из кабинета незамеченным. Будем надеяться, что он нашел там что-то, ради чего мы все это затеяли.

— Ты такая упрямая, — сказала Мойра.

Я снисходительно улыбнулась.

— Как и ты, мама.

Взгляд, который она зафиксировала на мне, был настолько горячим, что я ожидала огня, стрелявшего из ее глаз. По крайней мере, в этот раз она не сказала мне, как горда была. Прогресс.

— Я доберусь до сути этого дела, — сказала она. — Ты будешь часто меня видеть.

Я нахмурилась, ненавидя поучение в ее голосе.

— Почему?

Настала очередь Мойры улыбаться.

— Я твой новый учитель по псионике.

— Что? Ты заменяешь мистера Анкила?

Само упоминание об этом заставило мой живот сделать сальто по многим причинам — не последней из которых было «как круто, чтобы твоя мама была учителем».

— Точно.

— Тебе не совсем здесь нравится, мама, так почему же администрация хочет нанять тебя?

Я волновалась, что здесь должен был быть принцип, учитывая небольшое количество сопровождающих.

Мойра колебалась секунду, прежде чем ответить.

— У них не было выхода. Я здесь по воле Магов Сената.

Я громко рассмеялась.

Моя мама нахмурилась.

— Я серьезно.

— Что насчет практики?

Она постучала ногой.

— Я собираюсь в отпуск.

— Типично. Всегда убегаешь, не так ли?

Мама ничего не сказала, просто молча пошла к двери. Казалось, что мне хватило дерзости задеть за живое.

Я подумала, что она говорит правду. Учитывая мои подозрения насчет нее, это не было хорошо в любом случае. Скрытый мотив — второе имя моей матери.

Доктор Хендершоу пришла через несколько минут и захлопнула книгу, которую она несла к столу. Компьютер издал немного испуганный писк.

— Две недели оставления после уроков и месяц по субботам в школе.

Я тоже пискнула, выпрямляясь на стуле. Я знала, что мое наказание будет плохим, но как я вообще собираюсь что-то делать с этим оставлением после уроков? И суббота в школе? Пристрелите меня, пожалуйста.

— Вот, что я хотела дать тебе, — сказала Хендершоу, — если бы имела право.

Я моргнула, не понимая.

— Что насчет этого, то сенат настаивает, что вы не получите никаких заметных наказаний, чтобы защитить тебя от последствий. Согласно официальной версии, которая распространилась среди студентов, тренер Фритц споткнулся о свои шнурки, и последовательность непредвиденных случаев строгой изоляции произошла из-за случайного сбоя в программировании. — Она сделала паузу, достаточно долгую для того, чтобы сделать глубокий вздох. — Считай, тебе повезло, что ты сонный пророк.

Я знала, что лучше ничего не говорить.

— Однако. Так как я не могу дать тебе обычное наказание, я решилась на нетрадиционное.

Ой-ой.

Хендершоу указала на меня коротким, пухлым пальцем.

— Ночью следующей субботы, пока остальные студенты спят или как минимум находятся в пределах своих общежитий до комендантского часа, ты будешь отчитываться перед миссис Хардвик.

— Миссис Хардвик — начальник дворников? Ведьме миссис Хардвик?

Я боролась с желанием улыбнуться. Было не так много школ, где вы могли сказать нечто подобное о сотруднике и не попасть в беду из-за этого. В конце концов, это была правда.

Злая усмешка появилась на лице доктора Хендершоу, ее льстивые глаза радостно заблестели за очками.

— Точно.

Я сдвинулась с моего места и приготовилась к худшему.

— Что я должна буду делать?

— Туалеты.

Я застонала, ловя ее отклонение.

Усмешка Хендершоу стала больше.

— О, да, мне кажется, что ты отлично с этим справишься. Ты будешь очищать все туалеты в этом здании, тренажерном зале и во всех зданиях, куда студенты не имеют доступа в середине ночи. Таким образом, никто не будет видеть, как тебя наказали, но ты получишь, тем не менее, все преимущества. Ох, и конечно же, тебе будет запрещено использовать магию, чтобы выполнить поставленную задачу.

Шок.

Надеясь на свет в конце туннеля, я спросила:

— Есть ли какие-то ограничения по времени? Потому что мне не удастся управиться за одну ночь.

— Ты начнешь в полночь и будешь работать до рассвета, так как миссис Хардвик предпочитает не выходить на улицу, когда светло. Ты будешь продолжать делать это в субботу до тех пор, пока ты не вычистишь все туалеты. Таким образом, у тебя не будет никаких оснований расслабляться.

Я стиснула зубы.

— Разве не существует какой-то вид детского трудового законодательства против такого сорта вещей?

— Ох, я так не думаю. Не здесь.

— Точно, — я скрестила руки и откинулась назад, делая все возможное, чтобы не сказать что-нибудь дерзкое — ну, наглое.

— Я думаю, что этого вполне достаточно по отношению к тебе. — Хендершоу снова указала на меня пальцем. — Считайте это вашим предупреждением, мисс Эверхарт. Вы находитесь на постоянном испытательном сроке. Если вы положите слишком много, как касание носком веревки, если вы слишком много будете разговаривать за спинами отдельных учителей, включая вашу мать, я дам вам все наказания, которые вы так справедливо заслужили независимо от желания сената. Мы поняли друг друга?

— Ох, да. Кристально.

— Хорошо. А теперь убирайтесь из моего кабинета.

Я встала и бросилась к двери. Казалось, по крайней мере, половины гнева Хендершоу вообще не было, не из-за меня, а из-за моей матери. Я просто оказалась легкой мишенью. Я думала, что это означало, что моя мама не лгала мне, когда говорила о назначении сенатом на место преподавателя.

Я поторопилась пройти мимо секретаря и выйти за пределы коридора. К моему удивлению и неожиданному восторгу, Пол ждал меня. Он поприветствовал меня быстрым поцелуем, который заставил меня думать о блаженных возможностях.

— Ты в порядке?

Я кивнула, подразумевая это. С ним я в порядке.

— Пойдем. — Пол взял меня за руку, когда мы начали идти. — Расскажи мне, что происходит? Я слышал, что ты попала в тренера Фритца заклинанием стамблер.

Так много от истории со шнурками.

— Как тебе это удалось?

Я раздумывала мгновение, разумно ли рассказать мальчику, которого я едва знаю, правду обо мне и Ночных Кошмарах. Но он также был полукровкой. Если бы никто не мог судить меня за то, что я необычная, это был он. Или, может быть, я была просто любителем симпатичных мальчиков, которые держат тебя за руку и целуют в общественных местах.

Итак, я рассказала ему то, что рассказал мне мистер Марроу. Он молчал, когда я закончила. Я задержала дыхание, считая удары наших шагов, пока мы шли. Мы решили воспользоваться туннелями, чтобы избежать дерьмовой ноябрьской погоды снаружи.

Я не хотела спускаться вниз снова, после того, что произошло с мистером Анкилом, но рядом с Полом было не так уж и плохо. До тех, пока я не столкнулась с его молчанием. Наши шаги были слишком громкими. Прилив воды в каналах параллельно с пешеходной дорожкой звучал жутко, как стон измученного призрака.

— Итак, — сказала я, не в силах больше терпеть, — ты думаешь, что я урод, да?

Пол остановился и повернулся ко мне. Он обхватил мой подбородок руками.

— Ты шутишь?

Я покачала головой, насколько это было возможно в его хватке. Его хватка была твердой, но не сильной. Он наклонил голову ко мне. Когда он поцеловал меня, темная тусклость туннелей исчезла под натиском мурашек, которые прошлись по моему телу с ног до головы. Моя голова стала пустой, так как все, о чем я могла думать, это физическое ощущение. Я слышала выражение «потеряться в поцелуе», но никогда до сих пор не знала, что оно значит.

Это был безусловно самый длинный поцелуй, который у нас был. Я вздохнула, когда он отстранился.

— Нет, — сказал он, и мгновение я не понимала, о чем он говорит. Мой мозг расстроился, оказавшись в реальности. — Я не думаю, что ты урод.

— Ох. Ну, это хорошо.

— Кроме того, — сказал он, когда мы снова начали идти, — Я уверен, что ты слышала, кто я такой сейчас.

Я вздрогнула от горечи в голосе.

— Полукровка.

— Это точно, — он посмотрел на меня. — Кто рассказал тебе?

— Селена.

— Так и думал. Ее мама работает секретарем в офисе моего дяди. Немного сплетничает.

Я чувствовала, что должна сказать что-то в защиту мамы моей подруги, но так как я не знала миссис Риверс, то решила не делать этого. Я знала лучше, чем кто-либо, как мы могли отличаться от наших родителей. И временами — как быть похожими.

— Они называют меня мулом, — сказал Пол. — Как будто я слишком упрям, чтобы изучать магию. Или слишком туп.

Он коснулся пальцем лба и сказал насмешливым голосом:

— Или, может быть, я слишком сильно воняю. Настоящие мулы воняют, так ведь?

Я фальшиво засмеялась. Я знала, что он пытался осветлить это, но в его словах не было замаскировано никакой обиды.

Пол пожал плечами.

— Это все хорошо. Я не способен творить магию, но я могу такое делать с компьютером, чего магические создания не могут себе представить.

— Точно, обязательный Массачусетский технологический институт.

— Надеюсь, что обязательный Массачусетский технологический институт.

— Я верю, — я сжала его руку. — И мне все равно, что ты не можешь заниматься магией.

Он пожал в ответ.

— Я знаю.

Мы прошли несколько минут в тишине.

— Хорошо, — сказал Пол некоторое время спустя более радостным голосом. — Я действительно хотел бы помочь с вашим расследованием — принимать активное участие. То есть, если твои партнеры не против.

Я посмотрела на него и увидела его игривую улыбку.

— Ну, не знаю, — сказала я, дразня в ответ. — Мы делаем все хорошо, по нашему собственному мнению. Почему ты думаешь, что сможешь помочь?

Пол наклонил голову.

— Ну, мой дядя — судья, и у меня есть легкий доступ к его дому.

— Итак?

— Так что… я также хорош в слежке и во взломе личных компьютерных файлов. Может быть, я могу найти что-то полезное.

Я прекратила идти.

— Взломаешь компьютер судьи Кирквуда?

Пол повернулся ко мне. Он отпустил мою руку только для того, чтобы обнять меня за плечи. Он начал проводить руками верх и вниз.

— Конечно, почему нет?

Было трудно оставаться сосредоточенной, когда к тебе так прикасаются.

— Ну, может, потому, что он разозлился бы, если бы узнал?

Пол усмехнулся, но в смешке не было никакого юмора.

— Так получилось, что забивать на него — одно из моих любимых занятий.

— О, да, почему?

— Потому что он ненавидит меня, — сказал он тем же смешным голосом, но я снова обнаружила в нем горечь.

Я положила руку на его грудь.

— Почему ты так думаешь?

— Это правда. Я мул, как ты видишь, чрезвычайный позор на имени фамилии. Честно, я удивлен, что они разрешают мне ее носить.

В этот раз я не смеялась над его слабой попыткой юмора. Я думала о падении с лестницы, которое положило его в больницу. Но мысль о том, что дядя Пола ненавидел его до такой степени, чтобы «случайно» столкнуть, была абсурдной.

— Ну, в таком случае, как ты думаешь, что ты можешь найти?

— Хм, ну, я хотел бы сказать — личность третьего Хранителя, но это вряд ли. Отдельные виды ввели в привычку скрывать это друг от друга. Я предполагаю, что единственные люди, которых знает сам человек, это, возможно, некоторые из сенаторов темных созданий. Держу пари, что даже консул Ванхолт не знает.

Я вздохнула. Это было бы полезной информацией.

— Хорошо, так что еще тогда?

— Я мог бы найти детали заклинания Хранителей, механизм их работы.

— Милый, я думаю, что это достаточная причина, по которой я могу включить тебя в расследование.

Он заключил меня в объятия.

— Я уверен, что ты не пожалеешь. — Затем он отстранил меня настолько, чтобы посмотреть вниз на мое лицо. — Но есть ли что-нибудь еще, что я должен искать?

Я жевала нижнюю губу в течение минуты, обдумывая. Было еще что-то, но я не знаю, готова ли я пойти по этому пути.

Пальцы Пола сжались вокруг моих плеч.

— Что не так?

Я покачала головой.

— Давай, Дасти. Ты можешь мне рассказать. Я не буду судить.

Он опустил голову в сторону и снова поцеловал меня. Я закрыла глаза, чувствуя те же физические ощущения, которые делают мой взгляд нечетким. Когда он прервал его, я продолжала держать глаза закрытыми, испытывая головокружение.

Я посмотрела на него.

— Думаешь, что сможешь выяснить, что моя мама делает для сената? Я хочу знать, почему она была на танцах и почему ей дали работу мистера Анкила.

— Не проблема. Но почему ты такая подозрительная?

Я глубоко вздохнула.

— Потому что, когда я пошла в туннели той ночью, я думала, что она была тем человеком, за которым я следовала. И так как она Ночной Кошмар, то не зависит от Веления…

— … ты думаешь, что она замешана.

Я кивнула.

Пол нахмурился и снова прижал меня к своей груди, его руки давали мне утешение.

— Что именно ты от меня хочешь?

— Докажи, что она не убийца.