Разлуки и радости Роуз

Глава 14

— Козел! — огрызнулась я и выбросила письмо в мусор. И он вконец заврался. Я знала, что это он. Кто еще будет доставать меня звонками? Он страдал одержимостью шесть месяцев. Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и выбросила его из головы. По крайней мере, одной проблемой меньше.

Я в ужасе уставилась на переполненный ящик для входящей корреспонденции — без помощи Серены мне понадобится целая вечность, чтобы разобрать письма. Новые письма нужно датировать, старые подшивать в папки, следить, чтобы не кончились брошюрки. Постоянно звонит телефон, жужжит факс, и куча документов ждет уничтожения.

Не говоря уж о том, что нужно отвечать на письма. Если бы не мои друзья, я бы давно с ума сошла.

— Хотела узнать, как у тебя дела, — заботливо сказала Беа сегодня утром.

— Нормально, — солгала я. — А как у тебя дела в офисе? — спросила я, меняя тему.

— Слава богу, все налаживается. Беверли опять придет сегодня утром. Я сказала, что у меня важный бизнес-ланч, но на самом деле встречаюсь с Генри. Она согласилась поработать еще денек. Ты, кстати, видела газеты?

— Конечно, видела, — простонала я.

— Тебе не кажется, что есть новости и поважнее? — презрительно фыркнув, спросила она.

Историю Электры перемусоливали снова и снова. Серьезные газеты, которые считают газетных психологов неквалифицированными балаболками, от которых больше вреда, чем пользы, утверждали, что Электра сама виновата, наивно доверившись такой, как я. Таблоиды продолжали пировать на ее костях. В газетах появились фотографии детей Электры и эротические снимки ее бэк-вокалистки Кики Кокаин. И фото бойфренда Кики с мрачной физиономией. Косточки перемывались до отвращения, до бесконечности — меня уже от всего этого мутило. И, если до скандала мне приходилось задерживаться на работе допоздна, то теперь я была в совершеннейшем отчаянии. Приходила домой в десять и отключалась перед стареньким переносным телевизором — жалкая замена украденного, — чуть ли не впадая в кому от усталости.

— Что ты смотришь? — спросил Тео вчера, плюхнувшись рядом со мной на диван.

— Ничего я не смотрю, — ответила я. — Слишком устала. Какие-то картинки мелькают перед глазами, и все.

Тео снял ботинки и положил голые ступни на подставку для ног рядом с моими ногами. У него были изящные, сильные мускулистые ступни с красивыми, не шишковатыми, прямыми пальцами.

— У тебя красивые ноги, — вдруг сказал он.

— Спасибо. — Я покосилась на него. — Надеюсь, красота ног компенсирует волосы «мелким бесом»?

— Ты что, обиделась, когда я так сказал?

— Вообще-то да. — Он покраснел. — Но я уже привыкла к твоей йоркширской наглости.

— Извини. Наверное, я просто немного тебя боялся.

— Понятно. А сейчас?

Он взглянул на меня.

— Нет, — ответил он. — Сейчас не боюсь. — Я переключила на ночной выпуск новостей. — Мне нравится черно-белый телевизор, — добавил Тео через минуту. — Напоминает о студенческих днях.

— Придется привыкать, — огорченно произнесла я. — После того, что произошло на этой неделе, я еще не скоро смогу купить новый. — Я вдруг представила, что становлюсь похожей на Серену: протечки в крыше, дыры на рукавах и выражение нервного стоицизма на лице.

— Не падай духом, — утешил меня Тео. — Я уверен, ты найдешь новую работу. — На минутку он накрыл мою ладонь своей, но потом быстро убрал руку.

— Да, — вздохнула я. — Может, и найду. Но это уже будет не такая интересная работа, и платить мне наверняка будут меньше. Я и так в долгах, так что придется продать этот дом и купить квартиру.

— Правда? — На его лице промелькнуло сожаление.

— Да. Мне будет не по карману такой большой дом.

— Что ж, поживем — увидим, — сказал он.

Я улыбнулась: он говорил «мы», будто мы были друзьями или братом и сестрой.

— Да, — кивнула я. — Поживем — увидим.

Я измученно уставилась на экран. Мысли путались, глаза слипались, и я начала клевать носом.

— Эй. — Тео мягко подтолкнул меня локтем в бок. — Эй. Просыпайся.

— Что?

— Телефон звонит.

— О. — Я поплелась в прихожую и устало сняла трубку. — Алло, — проговорила я. — Алло? — Сон вдруг как рукой сняло. Я снова услышала намеренно громкие тяжелые вздохи — явно мужской, медленный хрип. Я работала двенадцать часов без перерыва. Я была на пределе. Все, с меня хватит. Мне плевать, что подумают в телефонной компании. — Пошел в ЗАДНИЦУ! — заорала я и бросила трубку. Набрала 1471 — номер не определился.

— Кого это ты послала? — спросил Тео, когда я вернулась в гостиную, кипя от злости.

— Телефонного маньяка Колина Твиска.

— Колина Твиска?

— Да, Колина Твиска, — повторила я. На экране Джереми Паксман кривил рот, разговаривая с каким-то министром. — Я ему недавно написала и сказала, что знаю, что это он названивает мне домой, а он прислал ответ и все отрицает. Сказал, что даже не знает номер моего телефона. Но очевидно, он врет, раз уж опять принялся за свое.

— Но я знаю Колина Твиска, — сказал Тео.

Я перевела взгляд с лошадиного профиля Паксмана на мальчишеское лицо Тео.

— Что?

— Я знаю Колина Твиска. — Я вытаращила глаза и открыла от изумления рот. — Он работает в «Компьюфорс». Системным аналитиком. Чудак, конечно, но я бы не подумал, что он может причинить кому-то вред. Ты уверена, что это он тебе звонит?

— Да.

— Но почему?

— Потому что когда-то, еще давно, я написала ему утешительное письмо — он жаловался, что у него нет подружки. И почему-то он воспринял его как знак к действию! Все время писал мне и говорил, что я такая замечательная и особенная, а на День святого Валентина послал мне этот дурацкий дождь из конфетти.

— Правда?

— Да, такие маленькие бумажные кусочки, и на них послание — «Навечно вдвоем». Их были тысячи, они залезли во все щели. Мне хотелось его убить!

— Как странно.

— А потом он начал намекать, что не прочь встретиться, и — а! ну конечно! — вот откуда у него мой номер! — воскликнула я. — От тебя. Он знает, что ты живешь со мной, потому что ты, наверное, рассказал об этом коллегам и сообщил мой номер в отдел кадров на всякий случай. И Колин нашел его по внутренним спискам.

Тео покачал головой.

— Извини, Роуз. Ты дважды промахнулась. Для начала, я никому о тебе на работе не рассказывал.

— Нет?

— Нет.

— Что, никогда? — Я почему-то была разочарована.

— Я не распространяюсь о своей личной жизни. Сижу тихонько за столом и притворяюсь, будто свожу баланс, а на самом деле размышляю над теорией Большого Взрыва. И твой домашний номер я никому не давал. У них есть только мой мобильный.

— Понятно.

— По-моему, это не он, — рассудительно произнес Тео. — Ведь, если подумать, у него сейчас появилась девушка, Пенелопа Бойнк. Она заходила на прошлой неделе, и он с гордостью представил ее всем нам. Кажется, они встретились на каком-то тренинге. У нее с детства проблемы с самооценкой из-за нелепого имени. Нет, я сильно сомневаюсь, что это Колин, — уверенно заявил он. — Он слишком доволен жизнью.

— О. Тогда кто это?

— Понятия не имею. Почему бы тебе не добавить его в черный список и покончить с этим?

— Но ведь для этого нужно знать номер, об этом ты не подумал?

— Не знаю. Позвони в телефонную компанию и спроси. И он никогда с тобой не разговаривает?

— Никогда. Только тяжело дышит в трубку. Больной придурок.

— Тогда смени номер телефона.

— Ну уж нет. Иначе он подумает, что выиграл. Мне и так в прошлом году пришлось три раза менять номер из-за всех этих переездов, и я не собираюсь делать это в четвертый раз. — На экране появились титры. Я с усилием поднялась с кровати и подавила зевок. — Я умираю от усталости.

— Я тоже. Давай спать. — Тео выключил свет, проверил дверь черного хода и повесил цепочку на входную дверь. Мы вместе поднимались наверх. Было забавно слышать скрип ступеней под нашими ногами. Но я была слишком измучена, чтобы стесняться этой внезапной интимности, напротив, мне это показалось очень милым и приятным. Я вдруг представила, как мы лежим вдвоем в кровати — ничего эротического, разумеется, — и читаем каждый свою книгу. Он — Стивена Хокинга, а я — Рут Рэнделл. Обожаю детективы. Чем запутанней сюжет, тем лучше. Я обычно всегда догадываюсь, кто убийца, потому что, как я уже говорила, умею читать между строк.

— Спокойной ночи, Роуз, — мягко проговорил Тео.

Я задержалась у двери в спальню.

— Спокойной ночи. Кстати, как у Бев сегодня дела? — спросила я. — Я совсем замоталась и не перезвонила ей.

— Я разговаривал с ней утром, у нее вроде было плохое настроение. Она сказала, что с большей охотой помогла бы тебе.

— Правда? — спросила я, поворачивая ручку двери.

— Да.

— Хотела бы я взять ее в помощницы, — устало проговорила я. — Мне бы помощь не помешала. Вообще-то… ой! А ведь это отличная мысль! — И вдруг, в приливе радости и облегчения, я сделала кое-что мне несвойственное. Шагнула вперед и поцеловала его в щеку. Не смогла удержаться. — Ты гений, Тео! Спокойной ночи.

— Я бы с удовольствием помогла, — сказала Бев на следующее утро. — Но что скажет твое начальство?

— Я только что поговорила с Линдой, а что подумает Рики, меня нисколько не волнует. Я завалена работой, но до тех пор, пока люди пишут мне, обращаются ко мне лично, я обязана им отвечать. Тем более что из-за этой истории с Электрой мне приходит все больше и больше писем.

— Тогда договорились, — сказала Беверли. — Я выезжаю. Бюро подбора временного персонала с Хоуп-стрит, — засмеялась она.

— Видела вчера Беа? Как она? — спросила я.

— О… нормально, — безразлично ответила Бев, хотя я заметила некоторую напряженность в ее голосе. Наверное, Беа нечаянно ее обидела. Но я не стала выяснять.

— В каком она была настроении, когда вернулась после обеда с Генри?

— Ну… по-моему, она была очень довольна.

— Правда? А когда Генри за ней заехал, как он выглядел?

— Ну… он тоже был доволен. Улыбался во весь рот.

— Интересно. Может, у них все-таки что-нибудь получится?

К обеду я поняла, что ничего у них не получится.

— Я струсил, — сказал Генри. Он звонил по мобильному из магазина нижнего белья, где покупал себе корсет. — Хотел признаться во всем, но она без умолку твердила о вечеринке, о том, как злится на сестру за то, что та уехала кататься на лыжах с новым бойфрендом, о том, как он невыносим и как ей помогла Беверли…

— Значит, у тебя просто не было подходящего момента.

— Нет. И она ждет меня на вечеринке, не могу же я не прийти. Нет, это не для моей жены, это для мамы, — объяснил он, обращаясь к продавщице. — Да, вы не ошиблись — для мамы. Она обожает отделку из перьев марабу.

— Значит, придется тебе придумать, как поделикатнее ей признаться, — сказала я. — Если ты с ней не порвешь, она будет надеяться, и надежда ее убьет.

— Понимаю. Да, да, она очень молода — в душе. В мае ей будет шестьдесят восемь. Ты права, Роуз, я так и сделаю. Если Джоан Коллинз можно, почему бы и нет?

— Мы с Генри чудесно пообедали, — весело сообщила мне Беа несколькими минутами позже. — Все прошло замечательно. Сначала он вроде был немножко напряжен, но вскоре мы уже вовсю болтали. Он собирается на вечеринку, а это хороший знак, как ты думаешь?

— Ммм, да, — сказала я. — Это хороший знак.

— Тебе ведь правда кажется, что я ему нравлюсь? — обеспокоенно спросила она. — Может, он тебе что-нибудь говорил?

— О нет, мы вообще об этом не говорили. Но я уверена, ты ему… нравишься. Слушай, Беа, я не могу разговаривать. Бев приедет с минуты на минуту. Теперь, когда она тебе больше не нужна, она будет помогать мне пару дней.

— И тебе тоже! Она просто прелесть. Мне она очень понравилась, — тепло добавила Беа, — и Тревор просто чудо. И Генри от него без ума — хорошо, когда мужчина любит животных, правда?

Я вспомнила Рики.

— Хмм. Зависит от ситуации.

— Ладно, Роуз, мне тоже пора. Увидимся на вечеринке.

Через десять минут Беверли уже расположилась за столом Серены, и Тревор рядом с ней. Я показала ей, что к чему.

— Вот журнал регистрации писем и ключи от шкафчик а с картотекой. А в этой папке — различные брошюрки, которые я рассылаю вместе с письмами. Вот адресная книга — наша библия — с телефонами групп поддержки. Работа несложная, — добавила я, — но требует внимания. И, надеюсь, тебя не раздражает шум.

— Раздражает? — изумленно воскликнула она. — Да я в восторге от шума! — Она огляделась: комната была похожа на муравейник. — Мне так нравится! — Она покачала головой, не в силах поверить своему счастью. — Я в офисе, Роуз. Тут полно людей — это же здорово!

И я с сожалением подумала: да, здесь действительно здорово. И мне очень будет не хватать этого шума. Меня захлестнула волна паники и уныния, но я вернулась к работе.

Через час Беверли уже была как рыба в воде, и работы стало наполовину меньше. Мне даже не пришлось подходить к телефону — с тайным сознанием превосходства я слушала, как она экспромтом отвечает на звонки. На Треворе был красный комбинезончик с эмблемой «Лапы помощи». Он спокойно лежал рядом с инвалидной коляской и с довольным видом покусывал голову игрушечной гориллы. Эта игрушка явно помогала ему справляться со стрессом.

— Какой милый кармашек у него на комбинезоне, — сказала я. — Раньше я его не замечала.

— Да, в нем удобно хранить вещи. Кажется, у Тревора появился хороший материал для колонки на следующей неделе, — добавила она. То и дело подходил кто-нибудь из сотрудников и гладил его за ухом. — Ладно, вернемся к работе. — Беверли просмотрела все новые письма: ее лицо выражало искренний интерес и сопереживание. — Невероятно, — вздохнула она.

— Что у нас сегодня?

— Болезнь Альтсгеймера, недержание, контрацепция, депрессия, пропавшие родственники, клептомания и стресс.

— О'кей, тогда мне лучше приняться за ответы.

— И одна женщина с ТП.

— Это еще что?

— О, извини, — травма позвоночника. Ее сбила машина, водитель скрылся, нижняя часть тела осталась парализованной. Ей двадцать девять лет, она в депрессии, от нее ушел парень, и она подумывает о самоубийстве. Боже, — вздохнула Беверли, покачав головой. — Я понимаю ее как никто другой.

— Тогда ты ей и ответь, — сказала я.

— Что?

— Напиши ей ответ.

— Ты серьезно?

— Да. Я подпишу письмо — ведь она писала мне, — но ты можешь набросать черновик.

— Но я же не психолог, Роуз.

— Нет, но мне никогда не понять ее так хорошо, как тебе.

Беверли улыбнулась.

— Ну… ладно. Если ты уверена, я готова попробовать. — Она взяла блокнот и начала писать.

Какое-то время мы работали в дружелюбном молчании, и тут я вдруг вспомнила. Голова у меня была забита другим, и я только сейчас вспомнила.

— Беверли, на днях ты сказала, что хочешь о чем-то со мной поговорить.

— О. Да-а-а… — Она поерзала в кресле, и шея у нее покраснела. — Да, точно. Ну, знаешь, может, это и не важно, поэтому я и не была уверена, стоит ли вообще тебе говорить…

— О чем?

— О том, что… Ну, понимаешь… Ситуация довольно неловкая, то есть в принципе все может обернуться нормально, но…

Черт возьми, что она несет?

— Это тебя касается? — спросила я.

Она отрицательно покачала головой.

— Меня?

— Вроде того. Ну, в общем да. Тебя это касается. Точнее, это касается Эда…

— Чем она только думала? — спросила я Беа через пять минут. — У Беллы точно с головой не в порядке. — Я понизила голос — не хотелось, чтобы весь офис меня слышал. — Уехать кататься на горных лыжах за десять дней до открытия офиса это одно, но пригласить моего бывшего мужа на эту чертову вечеринку — совсем другое.

— Боже, — ахнула Беа. — Она все-таки это сделала?

— Да. Бев только что мне сказала. Она проверяла приглашения по списку Беллы и вдруг увидела его имя: «Эд Райт». Она чуть с ума не сошла, сомневалась, говорить мне или нет, потому что знала, что я приду в ярость. Но потом решила, что я должна знать.

— И он согласился?

— Судя по всему, нет. Поэтому Бев и сомневалась, следует ли мне говорить.

— Маловероятно, что он появится…

— Надеюсь, ты права, потому что, если он будет там, меня не ждите.

— Но как так можно — ты же наша самая близкая подруга! Уверена, он откажется, — проговорила она.

— Откажется, потому что вы должны отменить приглашение.

— Роуз, я так не могу — это невежливо.

— Знаю. Но у вас нет выбора — или я, или он. Вот его номер; даю вам три дня. Я не хочу его видеть, Беа, и прежде всего потому, что он притащится с ней.

— Роуз, мне очень жаль, — сказала Беа. — Но Белла вернется только завтра, а это она его пригласила — пусть она ему и откажет.

Я злилась на Беллу целый день.

— Как она могла так поступить со мной? — в двадцатый раз спросила я Беверли, когда мы ехали в Кэмбервелл на такси. — Не понимаю.

— Я знаю, почему она это сделала, — тихо произнесла Бев.

— Правда?

— Потому что она потеряла голову и здравый смысл от счастья и хочет, чтобы все остальные тоже были счастливы. Полная невосприимчивость, как у наркоманов, — глубокомысленно пояснила она. — Блаженство ослепляет, и они не видят чужой боли.

Я взглянула на Беверли и вдруг поняла, что она права. И в то же мгновение осознала, как она проницательна и как тонко чувствует человеческую душу.

— Поэтому я и колебалась, говорить тебе или нет, — продолжала она. — Не хотела, чтобы вы с Беллой поссорились, и не знала, примет ли Эд приглашение. Если бы он прислал отказ, я бы даже не заикнулась, но он не ответил на приглашение. И если он все-таки придет, а тебя никто не предупредит, то… — Она помолчала. — Я же помню, как ты отреагировала на его появление на балу, — деликатно добавила она.

Я поежилась.

— Напилась как сапожник. Что ж, я рада, что ты меня предупредила, — сказала я, когда мы повернули на Хоуп-стрит. — Если бы не ты, меня бы опять ждал сюрприз. Зайдешь на минутку? — предложила я.

— Нет, спасибо, — сказала она. Таксист выпустил пандус. — Нужно собираться — у меня свидание.

— С Тео? — с притворным равнодушием спросила я, хотя сердце мое сжалось.

— Нет. С Хэмишем. Приятный парень. Мы были знакомы пять лет назад, а на Новый год я снова его встретила. Он приехал из Эдинбурга на неделю, на репетицию, — он дирижер. Мы идем в ресторан.

Так, может, Тревор оказался прав и вовсе не Тео, а этот самый Хэмиш нравился Беверли? Может, она ему послала валентинку? Я приободрилась, потому что, как я уже говорила, я успела привыкнуть к Тео.

Открыв входную дверь, я услышала грохот кастрюль. Тео возился на кухне.

— Что-то ты рано сегодня, — заметил он, разыскивая что-то в шкафу под раковиной.

— Это из-за Беверли, она отличная помощница. Даже помогла мне написать несколько ответов — я сэкономила кучу времени, и советы она дает потрясающие.

— Да, — с чувством проговорил он. — Она прекрасно разбирается в людях. И мне она тоже помогла советом, — бросил он через плечо.

— Неужели? — Мне не хотелось спрашивать, что это был за совет. Наверное, насчет развода.

— А Тревор как помогал? — спросил Тео, достав несколько сковородок. — Конверты облизывал?

— В этом нет необходимости, они самозаклеивающиеся.

— Нашел! — торжествующе прокричал он и достал китайский вок. — Я знал, что где-то его видел. Ну надо же! — Он внимательно рассмотрел сковороду. — Он совсем новенький. Не думаю, что в этом воке хоть раз что-то жарили.

— По крайней мере, я не жарила точно.

— Что ж, сегодня мы его опробуем.

— Ждешь кого-то в гости?

Кухонный стол был накрыт на двоих. Подставки под тарелки, свечи, льняные салфетки.

— Да, — ответил он. — Жду.

— Кого же? — с деланным безразличием спросила я. — Хотя меня это не касается.

— Нет, касается. Я жду тебя. У нас на ужин зеленое карри с цыпленком по-тайски. И кстати, готовить будешь ты.

— Что? Но я умею только смотреть, как другие готовят, Тео, ты же знаешь.

Он кинул мне фартук.

— Надевай.

Через пять минут я уже терла шишковатый корень имбиря и толстые твердые стебли лемонграсса. От него исходил такой пряный аромат, что у меня заныло под ложечкой.

— Супер, — сказал Тео, проверив, как я справляюсь. — Теперь раздави чеснок.

— Похоже на кулинарное шоу, — проговорила я, быстро отхлебнув белого вина.

— Теперь измельчи кориандр, — командовал он, наливая в сковороду масло. При этом он напевал: «На небе тысячи звезд, и я не знаю, ясно сегодня или облачно, ведь я готовлю для тебя, дорогая…» Я улыбнулась. У него был очень приятный голос. Потом он спел «Не плачь по мне, Аргентина».

Нарезая кубиками куриные грудки, он мурлыкал себе под нос «Люби меня нежно…» У него явно было чудесное настроение. Рис уже кипел, масло разбрызгивалось и шипело, и тут Тео вручил мне деревянную ложку.

— Итак, обжаривай чеснок, постоянно помешивая, сорок секунд, потом добавь лемонграсс и имбирь. Теперь вмешивай пасту карри. Быстрей!

— Хорошо, хорошо, ну ты и раскомандовался. Сколько?

— Пару столовых ложек. Вот так — не переборщи и продолжай помешивать. У тебя пригорает, растяпа. Так, теперь мясо. — Он бросил в сковородку кубики прозрачно-розового мяса, которое стало белым, попав в кипящее масло. — Все время помешивай, — повторил Тео. — Теперь влей кокосовое молоко. — Я влила кремообразную жидкость ровным ручейком — молоко было вязким и тягучим, как масло. — Теперь куриный бульон.

Я подняла глаза: очки у него запотели. Он снял их, протер и близоруко мне улыбнулся. И я заметила, какие красивые у него глаза, какие голубые.

— Все, — сказал он, надевая очки и заглядывая в сковородку. — Готово.

— Правда? Совсем недолго. Я-то думала, готовить карри — долгое, нудное и трудоемкое занятие.

— Только не карри по-тайски, — ответил он. — Это в индийском карри используется множество специй, но для тайского нужно лишь две-три свежих пряности. Так что теперь пусть готовится минут восемь на медленном огне, а в самом конце добавим крупно нарезанные грибы. — Тео снял рис с плиты и показал мне, как его промыть, потом поставил обратно на огонь. — Когда рис разварится, карри как раз будет готово.

— Пахнет чудесно, — сказала я. — Я умираю с голода.

Тео выключил верхний свет и зажег свечи.

— Рад слышать.

Через пять минут он выкладывал кремообразную смесь на горку ароматного рассыпчатого риса. Я поднесла вилку ко рту и закрыла глаза.

— Ничего вкуснее я в жизни не пробовала, — ахнула я.

— Это даже вкуснее быстросупа и пиццы навынос?

— Угу. Божественно. Невероятный вкус.

— Раньше я все время готовил карри для жены.

— Ей, наверное, этого так не хватает, — сказала я.

— Возможно. Сегодня она звонила, говорит, что хочет начать бракоразводную процедуру. — Я посмотрела на него. — У нее есть другой, как я и думал. И ей кажется, это серьезно.

— Мне очень жаль, Тео. Это тяжело. Но ты вроде не расстраиваешься.

— Храбрюсь, как перед казнью. — Он глубоко вздохнул. — Мне тяжело, но все к лучшему. Мы с Фионой пробыли в чистилище семь месяцев, и пора покончить с этим.

— Мне очень жаль, — беспомощно повторила я.

— Ничего страшного. Я думал, что будет намного хуже. К тому же я получу свою долю после продажи дома — Фиона так решила. Мы жили вместе пять лет, так что это неплохие деньги. На приличную квартиру точно уж хватит.

— О, — произнесла я. Сердце вдруг закололо. — Ну, это же… здорово. Тем более что мне все равно придется продать этот дом. Может, скоро я буду снимать у тебя комнату!

— Это было бы мило. Но тебе придется следовать моим правилам.

Я расхохоталась.

— И что же это за правила?

— Во-первых, я не разрешу тебе убираться.

— Угу.

— И ты должна будешь нормально питаться. Пожалуй, все.

— С тобой будет легко ужиться.

— Наверное.

— Я рада, что ты не переживаешь из-за Фионы, — сказала я.

— Странно, но теперь, когда она подала на развод, я не переживаю. Долгие месяцы я был в таком расстройстве, что едва соображал, но теперь мне кажется, что я справлюсь. Я обнаружил, что в этой жизни есть много всего интересного, Роуз, — мягко проговорил он.

У меня в животе вдруг запорхали бабочки.

— Да, — ответила я. — Ты прав. — Я опустила глаза в тарелку. Она была пуста.

— Может, добавки? — спросил он.

Добавки?

— Что? О. Да, конечно.

Протянув тарелку, я рассказала Тео, что Белла пригласила Эда на вечеринку в честь открытия дизайн-бюро. Он пришел в ужас.

— Это кошмар, — сказала я, глядя на приглашение с позолоченными краями с пометкой «Роуз и Тео». Открытка висела на доске для заметок. — Белла должна отменить приглашение. Я чуть с ума не сошла.

— Нам будет неприятно видеть его там, — честно признался Тео.

— Да уж, — согласилась я. — Нам будет неприятно.

Он заметил мое изумленное выражение.

— Ну, это тебя расстроит.

— Ты прав. Не то слово.

— Как дела на работе? — спросил он, вернувшись за стол.

— С помощью Бев все ничего. Но следующая неделя последняя. — Сердце мое перевернулось. Передо мной разверзлась пропасть. — Контракт кончается десятого. Редактор уже ищет мне замену, — продолжала я. — Только подумаю об этом — и становится плохо. Я так много вложила в эту работу, Тео. Это вся моя жизнь. Смысл моего существования.

— Да, — задумчиво произнес он. — Я знаю.

— И то, что Серена предала меня, — просто ужасно, особенно учитывая, что я пыталась добиться для нее прибавки к зарплате. Но знаешь, что странно… — Я рассказала ему, что Серена в записке упомянула, будто кто-то подсказал ей идею с письмом Электры.

— Кто же это был, как ты думаешь?

Я покачала головой.

— Понятия не имею. В любом случае все это очень подозрительно. Думаю, это был кто-то, кто желал увидеть, как пресса рвет Электру на кусочки.

— Да, письмо подпортило ей репутацию. Лесбийские проделки стареющей рок-звезды. Может, это парень той бэк-вокалистки? — предположил Тео. — Любовник захотел отомстить, вот и все. Или — мне эта идея не по душе — кто-то, у кого на тебя зуб. — Я взглянула на него. Сердце сжалось, но я понимала, что, возможно, он прав. — Тебе же досталось не меньше, чем самой Электре.

— Да, — с горечью проговорила я. — Это точно. — Но кто хотел причинить мне вред и зачем? И что связывает этого человека с Электрой? Я сделала еще один глоток вина. Я слишком устала, чтобы разгадывать загадки. Моя тарелка снова была пуста. Я протянула ее Тео.

— Что, еще добавки? — рассмеялся Тео.

— Да, пожалуйста. Разве еще что-нибудь осталось?

Он заглянул в сковородку.

— Совсем чуть-чуть. В следующий раз нам придется приготовить двойную порцию.

Нам. Нам придется приготовить. Тео выложил остатки карри мне на тарелку. Я улыбнулась, и, улыбнувшись в ответ, он пристально посмотрел мне в глаза. И в этот момент мне стало абсолютно все равно, придет Эд на вечеринку к двойняшкам или нет.