Разлуки и радости Роуз

Глава 23

Я засмеялась, чтобы скрыть удивление — и смущение. Генри шагнул вперед и чмокнул меня в щеку.

— Генри, — изумленно воскликнула я. — Что ты здесь?..

Я замолкла как раз вовремя. И, переведя взгляд с него на Беверли, все поняла. Ее лицо сияло от счастья. Это было очевидно.

— Мы как раз решили выпить по коктейлю до ужина, — сказала Бев. — Может, присоединишься? Генри, дорогой, сделай Роуз большую порцию джина с тоником — по-моему, у нее был очень трудный день.

Тревор достал джин из бара с напитками, а Генри принес тоник из холодильника.

— Ну и ну, — воскликнула я. Улыбнулась и пожала плечами. — Почему вы мне не сказали?

Генри достал бокал. Беверли залилась краской.

— По разным причинам, — заговорила она. — Во-первых, мы и сами были не уверены до недавнего времени.

— И когда же вы поняли?

— Ты правда хочешь знать?

— Да, если вы хотите мне рассказать, конечно.

— На вечеринке у близнецов.

— Серьезно? — Я мысленно перенеслась в тот вечер. Не припоминаю, чтобы Генри вообще тогда разговаривал с Беверли.

— Тогда все и произошло, — объяснила она. — Когда я пришла домой и сняла комбинезончик Тревора, в кармане лежала визитка Генри. Думаю, он незаметно подсунул ее перед уходом.

— Так я и сделал.

— На обратной стороне он нацарапал: «Позвони мне!» И на следующий день я позвонила. Мы встретились за ланчем. — Они улыбнулись друг другу. — А после этого еще пару раз…

— Но потом мне пришлось уехать по службе.

— Но он мне писал, и мы перезванивались.

Тут я вспомнила, как Беверли позвонили по мобильному на церемонии вручения «Почетной Собачьей Награды». Теперь я поняла, что это был Генри. Конечно, это был он, ведь Бев тогда спросила: «У вас жарко?»

— Боже, — с улыбкой проговорила я, — но когда же это?..

— Началось? — спросила Бев.

Я кивнула.

— На балу, — ответил Генри, положив лед в мой бокал. — Стоило лишь один раз взглянуть на Беверли, и я подумал: какая потрясающая девушка. В чудесном костюме балерины, — добавил он, погладив ее руку. Тут я вдруг вспомнила, как Генри поднял ее из кресла-коляски и закружил, как она смеялась и ее лицо светилось. Ну конечно! — Но потом Беа начала заигрывать со мной, как ненормальная, — добавил он, протянув мне бокал. — И стала приглашать меня на свидания.

— Я узнала об этом от тебя, Роуз, — призналась Бев. — Поэтому и не могла довериться тебе, сказать, что и мне нравится Генри, потому что волновалась, что ты ей расскажешь. К тому же, по твоим словам, у них с Генри все шло замечательно.

— Но я была уверена, что это так, — ответила я. Генри улыбнулся и закатил глаза. — Так вот почему мне казалось, что ты недолюбливаешь Беа!

— Да. Я жутко ревновала. Когда ты попросила помочь ей в офисе, я не могла отказаться, хотя мне не очень-то хотелось это делать. Но я так рада, что согласилась, потому что именно тогда я опять встретила Генри. Однажды он зашел, чтобы отвести Беа на ланч. А я сидела там, подглядывала краешком глаза и чувствовала себя отвратительно. Но когда Беа спустилась вниз взять пальто, я была поражена: Генри был таким внимательным ко мне. Правда, Генри?

Он улыбнулся.

— Да, — ответил он. — Я сделал вид, будто меня интересует Тревор, — объяснил он. — Ну, я на самом деле к нему неравнодушен, — засмеялся он.

— Ты был очень внимательным, — повторила Бев. — И даже немного флиртовал. Я удивилась и была взволнована.

— Но я слишком смущался и не мог выдавить ни слова, — сказал Генри. — И мне не хотелось обидеть Беа. Пришлось с ней порвать — а я не очень смелый человек, поэтому на это ушло так много времени. — Значит, здесь на самом деле была замешана «другая женщина», подумала я. — К тому же я даже не знал, нравлюсь я Беверли или нет, — продолжил он.

— Я была от тебя без ума! — засмеялась она.

— Но я этого не знал, потому что был уверен, что тебе нравится Тео, — возразил он.

— Я тоже так думала, — сказала я. — Мне казалось, что на балу между тобой и Тео промелькнула искорка. Когда я с ним танцевала, ты как-то странно на меня смотрела.

— Но, Роуз, я даже не смотрела в твою сторону! Я смотрела на Генри. Они с Беа танцевали, прижавшись щеками, и я чувствовала себя ужасно.

Я вспомнила тот вечер. Понятно. На магнитной доске у Беверли висела валентинка.

— Я думала, что валентинка тоже от Тео, — сказала я, махнув рукой на доску.

Бев отрицательно покачала головой.

— Нет, от меня, — признался Генри. — Я знал, что Беверли твоя соседка, поэтому было легко выяснить ее адрес. Но мне не хватило смелости признаться тебе, что она мне нравится. Пару раз я пытался, но стоило мне только заговорить об этом, как ты тут же начинала щебетать, как Беверли нравится Тео.

— Но я была уверена, что он ей нравится. До недавнего момента я так и думала, потому что вы проводили вместе столько времени.

— Он часто заходил ко мне поболтать. Тео — очень симпатичный и веселый парень, и он помогал мне сделать кое-что по дому.

— Но он же называл тебя «дружочек», а ты его «мой сладкий»!

— Ну, это просто для смеха. Ты что, подумала, что это серьезно?

— Вообще-то да.

— Тогда ты просто не сумела прочитать между строк. Легко флиртовать с человеком, если вы не влюблены. Намного сложнее кокетничать с тем, кто тебе на самом деле небезразличен. К тому же как я могла влюбиться в Тео, если уже была влюблена в Генри?

Генри улыбнулся.

— Подожди, а как же тот парень из Шотландии, Хэмиш? — спросила я. — О котором Тревор писал в колонке?

— Хэмиш, — тихонько захихикала Бев, — всего лишь уловка, чтобы отвлечь внимание.

— Ты что, его выдумала?

— Нет, он существует на самом деле. Хэмиш — мой старинный друг, и мы виделись совсем недавно, когда он приезжал на репетиции в Лондон, так что это чистая правда. Мне просто хотелось направить всех по ложному следу, потому что к тому времени я уже влюбилась в Генри по самые уши. Но мы волновались, что Беа обидится, если узнает, поэтому я не могла признаться тебе и притворялась, что встречаюсь с Хэмишем. Тео я рассказала правду, и он поклялся хранить секрет.

Ага.

— Он не проболтался.

— Он никогда бы меня не выдал. Он умеет хранить тайны.

И тут я вспомнила запись в его дневнике. Генри очень нравится Беа. Только вот теперь я понимала, что Тео своим жутким почерком написал не «Беа», а «Бев». Генри очень нравится Бев. Тео заметил это в тот вечер на балу, а я совершенно проглядела. У меня голова пошла кругом.

— Дело в том, — добавила Беверли, — что мы с Генри сами не знали, как будет развиваться наш роман, правда, милый? Поэтому предпочитали держать язык за зубами.

— Значит, Тео тут ни при чем, — промолвила я.

— Ни при чем.

— И я все неправильно поняла.

— Да. К тому же, Роуз, было очевидно, что ему нравишься ты — он и сам мне потом признался. Но ты, похоже, ничего не замечала.

— Нет, — с горечью проговорила я. — Не замечала.

— Ты не сумела прочитать между строк.

Мне все сегодня об этом говорят.

— Ты права. — Я рассмеялась безжизненным смешком. — Я не умею читать между строк.

— Роуз, ты иногда упускаешь из виду очевидные вещи, — мягко проговорила Беверли. — Очень важные вещи.

Я подняла глаза.

— Тео сказал то же самое. Но я и вообразить не могла, что способна ему понравиться, ведь он на десять лет моложе!

— Ну и что? Его жене тридцать восемь.

— Но я только потом это узнала. Признаю, я считала его привлекательным, но всегда думала, что он найдет себе подружку своего возраста. Я знала, что ты тоже старше его на шесть лет, но все-таки десять — это уж слишком.

— Ничего подобного, — возразила она. — Ему двадцать девять, тебе тридцать девять: это не делает тебя похожей на миссис Робинсон[60]. Вы оба взрослые люди.

— Хмм. Ты права. Но я никогда не встречалась с мужчиной младше меня. Почему ты не сказала, что я ему нравлюсь? — добавила я. — Моя жизнь тогда стала бы намного проще!

— Я пыталась намекнуть, но ты ничего не понимала. К тому же ты еще не переболела Эдом. И после той истории с Электрой и Сереной хватало забот. Потом снова появился Эд, и мне не хотелось поощрять Тео, ведь он опять мог обжечься. У него тоже было разбитое сердце. Но я дала ему один совет.

— Какой?

— Посоветовала ему проводить с тобой больше времени. Вместе делать что-нибудь по дому. Например, научить тебя готовить.

— Он и научил.

— Смотреть телевизор, играть в игры.

— Мы часто этим занимались.

— Потому что, если проводить с кем-то много времени, делать вместе простые вещи, которые делаешь каждый день, можно очень сблизиться. Общие занятия притягивают людей друг к другу.

— Да, — вздохнула я. — Я знаю. Гравитация — это взаимное притяжение всех частиц во Вселенной, — тихо добавила я. — И чем ближе частицы, тем сильнее притяжение. Это мне Тео рассказал.

— Это правда.

— Но случилось ужасное. Тео только что уехал, и… о боже, — я обхватила голову руками, — я сегодня с ним переспала.

— Что?

— Но потом мы поссорились…

— Из-за чего?

— Прямо перед этим я порвала с Эдом из-за письма Джона, и он обвинил меня в том, что я пишу свою колонку из эгоистических побуждений.

— Правда? — сказала Беверли. — Что он имел в виду?

Я ей все рассказала.

— Эд так и сказал?

— Да. Я пожаловалась Тео, и он с ним согласился.

— Понятно, — с опаской проговорила она.

— Как вовремя, правда?

— Тео, конечно, милый парень, но иногда может быть немного бестактным.

— Мне можешь не рассказывать!

— Это всего лишь йоркширская прямолинейность, вот и все.

— Я знаю. Но он меня очень обидел, поэтому я послала его в задницу и сказала, чтобы он никогда не возвращался.

— О, Роуз, — ахнула Беверли.

— Знаю, знаю. Он только что завершил все дела с квартирой и заявил, что переедет сегодня, а не завтра, и уехал… Какой кошмар, Бев. — При мысли о его опустевшей спальне в груди закололо. — У меня сегодня эфир, а я чувствую себя полной развалиной. Ну и денек, — безжизненно повторила я, встряхнув головой и глотнув джин-тоника. — Ну и денек. Столько необычного произошло — и все еще происходит. Я занималась любовью с Тео, потом мы поссорились, и он уехал; оказалось, что вы любите друг друга, а я и понятия не имела: еще это письмо от брата Эда и скандал с Эдом — так много всего навалилось. А ведь мне сегодня нужно выйти в эфир, говорить что-то вразумительное и притворяться, что мне есть дело до чужих проблем, хотя у меня и своих по горло! — Я снова подумала о своей матери, о письме миссис Уилсон, глаза наполнились слезами. И вот уже слезы зазмеились по щекам, и голова опустилась на грудь.

— Извините, — всхлипнула я. — Это все от джина. От алкоголя расчувствовалась.

— Это не от джина, — сказала Беверли.

— Нет. Ты права. Не от джина. Это от моей жизни. От всего. О боже, я больше не могу, — прорыдала я. — Извините, ребята. Я так рада за вас, но мне очень плохо.

Внезапно Тревор прижался мокрым носом к моей ладони. Он пытался положить что-то мне на колени. Я подняла голову. Это был телефон.

— Все в порядке, Трев, — тихо успокоила его Бев. — Роуз не надо никому звонить. С ней я и Генри.

Я заглянула в большие, обеспокоенные глаза Тревора цвета шерри-бренди и зарылась лицом в его шерсть.

— О Тревор, — я и смеялась, и плакала, — спасибо! Какой ты заботливый.

Беверли выключила телефон и протянула его Тревору:

— О'кей, Трев, теперь отнеси обратно. Хороший мальчик.

Клацая когтями по паркету, он поплелся в прихожую. Часы показывали без пяти девять. Пятнадцать минут десятого за мной пришлют машину. Я поднялась на ноги.

— Я пойду.

— Ты в порядке, Роуз? — спросил Генри.

— Да, — ответила я. — Все будет нормально. Спасибо за… все. Надо же, как неожиданно, — сказала я. — Вот это денек. Какие еще меня ждут признания и открытия?

— Думаю, сегодня уже ничего необычного не случится, — уверенно произнесла Беверли. — Закон больших чисел и все такое.

Я вернулась домой. Открыла дверь, и на меня навалилась пустота моего дома. Дом был как вакуум, и я тоже. Будто кто-то вычерпал мои внутренности большой ложкой, оставив только оболочку. Закрыв входную дверь, я заметила, что на автоответчике мигает огонек. Сердце нырнуло в пропасть. Может, это Тео звонит, чтобы извиниться за то, что обидел меня? Может, он хочет меня увидеть и пригласить к себе? Рука сама потянулась к кнопочке воспроизведения. О нет, боже мой, только не это! Только не это! Больной ублюдок изводящий меня медленным, тяжелым дыханием! Он дышал в трубку секунд десять, и я уже собралась нажать на стоп и стереть запись, как вдруг услышала кое-что еще. Женские всхлипы. Как будто кто-то плакал. Жуть какая-то.

— Все в порядке, Трев. — Это была Беверли! — Роуз не надо никому звонить. — Какого дьявола? — С ней я и Генри.

— О Тревор, — услышала я собственный голос. — Какой ты заботливый.

«Сообщений. Больше. Нет», — медленно проговорил электронный голос. Я вытаращилась на автоответчик. Снова прослушала сообщение. Потом еще раз. И еще. И в конце концов до меня дошло. Я сняла трубку и набрала номер.

— Бев. Это я. Слушай, мой номер записан у тебя в памяти телефона?

— Да. Твой номер самый первый.

— А, — проговорила я.

— А что?

— Кажется, я только что вычислила своего телефонного маньяка.

— Правда? Тогда срочно звони в полицию.

— Нет. В полицию я звонить не буду.

— Почему?

— Потому что это Тревор.

— Что?

— Это Трев.

— О чем ты говоришь? Тревор никогда в жизни не стал бы донимать людей звонками! — с негодованием воскликнула она.

— Да, я знаю. Но он, наверное, случайно нажимал кнопку быстрого набора зубами, когда нес тебе трубку.

— О… — медленно проговорила она. — О… Ну… — ее голос слегка поник —… наверное, если подумать, он вполне мог случайно звонить тебе, да… Но я не замечала, потому что сразу выключала телефон.

— Поэтому я и слышала тяжелое дыхание, — сказала я. — И вот почему однажды он так сильно хрипел — ведь он тогда простудился. Но сейчас там были и наши голоса. Но как Тревор умудрился поставить защиту от определителя?

— У меня стоит эта программа. Мне так безопаснее.

— А, — вздохнула я. — Теперь понятно. Бев, ты помогла мне разгадать загадку. Спасибо. — Я повесила трубку и еще раз задумалась, с какой частотой поступали звонки. И теперь все встало на свои места. Тревор очень переживал, когда кто-то рядом плакал: я и сама сегодня в этом убедилась. Он приносит Бев телефон, когда ей было грустно. Поэтому раньше звонки раздавались так часто, а в последнее время стали все реже и реже — ведь теперь она счастлива, потому что Генри вернулся. И еще я поняла, почему в последнее время тяжелое дыхание сопровождается странным щелкающим звуком: раньше у Бев в прихожей был ковер, а недавно она заменила его на паркет. Сегодняшний день преподнес еще одно невероятное открытие. Я обнаружила, что мой таинственный преследователь — собака.

Я выглянула в окно. Машина как раз подъехала. Я взяла сумку и вышла на улицу. При мысли о том, что придется вести эфир, я совсем сникла. Я сегодня совсем не в духе. Когда мы проезжали поворот на Стоквелл, внутри у меня все перевернулось. Я представила Тео в его новой квартире. Его адрес, который я видела в рекламном проспекте агентства недвижимости, отпечатался у меня в памяти огненными буквами: Артемис-роуд, 5а. Сейчас он, должно быть, распаковывает коробки, раскладывает вещи по шкафам, устраивается. И вдруг мне пришло в голову, что, возможно, делая домашние дела, он будет слушать радио, и случайно окажется, что его приемник настроен на волну радио «Лондон». Он будет так тронут, услышав мой голос, что обязательно позвонит. И в прямом эфире попросит у меня прощения за свою обидную откровенность и спросит, свободна ли я завтра вечером. И я отвечу. «Конечно, я свободна, Тео. Теперь я каждый вечер свободна. Потому что я наконец поняла, что ты — моя судьба».

Увидев светящуюся вывеску радио «Лондон» на углу Сити-роуд, я вздохнула. И вспомнила, как начался сегодняшний день: с письма Джона. Завтра первым делом позвоню в больницу. Но сейчас нужно сосредоточиться на эфире, хоть это и нелегко. С рассеянным вниманием я слушала свой равнодушный голос, отвечая на звонки.

— Да, я не сомневаюсь, что ваша свекровь «злобная старая вобла», но если вы будете так ее называть, это вряд ли поможет вам стать сердечными друзьями, не так ли?.. Посмотрим правде в глаза: раз он добился постановления суда о том, чтобы вы к нему не приближались, это не очень хороший знак… Если вы будете затыкать уши руками и кричать: «Я ничего не слышу! Я ничего не слышу!» — то вряд ли добьетесь решения конфликта со своим партнером… К сожалению, если вы хотите забеременеть, отсутствие секса — серьезное препятствие…

Голоса радиослушателей жужжали у меня в наушниках, как пчелы; нет, точнее, пищали, как комары, и раздражали меня хуже некуда. Почему они не в состоянии сами решить свои дурацкие проблемы, сердито подумала я. Я поневоле превратилась в гигантское ухо.

— На пятой линии Джин из Кройдона, — объявила Минти, которая только что вернулась из декретного отпуска. — Ее муж предъявляет ей не совсем обычные требования.

— Что он заставляет вас делать, Джин? — устало спросила я.

— Он хочет, чтобы я… — Она замолчала и смущенно кашлянула. О боже. Наверняка что-нибудь отвратительное. Я приготовилась услышать о больных забавах этого извращенца. — Он хочет, чтобы я надевала гидрокостюм, — стыдливо призналась она. — И вообще-то, я не против, но я как-то глупо в нем выгляжу. Думаете, надо согласиться?

— Если вы собираетесь заняться подводным плаванием или виндсёрфингом, ради бога, — ответила я. — Но для других целей — ни в коем случае. Не рекомендую.

— Следующий звонок. — Минти как-то странно на меня посмотрела. — Дерек из Льютона, его брак только что распался. Поделитесь с нами, Дерек.

— Это ужасно, — проканючил тот гнусавым голосом. — Моя жена сбежала с красавчиком инструктором по теннису. Тоже мне! Ему всего двадцать восемь, ей сорок пять, и я понятия не имею, что она в нем нашла!

— Я тоже, — ответила я. — Хотя, может, ей понравилась его большая ракетка? Кто у нас дальше, Минти?

— Это Маргарет из Уимблдона, у нее проблемы с соседями, — озадаченно произнесла Минти.

— В чем проблема, Маргарет?

— Во-первых, у них ужасно неопрятный сад, — придирчиво прокаркала Маргарет. Ненавижу таких женщин. — Но что меня больше всего раздражает, — нудила она, — когда они убираются на заднем дворе, то кидают улиток через забор на мою территорию! Как остановить их антиобщественное поведение?

— Как остановить? Предлагаю вышибить клин клином и тоже закидать их улитками. Для этих целей идеально подходит гигантская африканская земляная улитка. Только поосторожнее, Маргарет, они весят десять фунтов, и вас могут привлечь за жестокое обращение с животными.

Минти еще раз с испугом на меня посмотрела, потом повернулась к экрану компьютера.

— Отлично, — бодро произнесла она. — Осталось время, чтобы выслушать еще один звонок.

— Привет, меня зовут Натали. Я из Тутинга. Я хотела бы спросить, стоит ли мне выходить замуж? Мой бойфренд хочет, чтобы мы поженились, но я вполне довольна, что мы просто живем вместе, и не знаю, что делать.

— Значит, вы хотите узнать, выходить вам за него или нет?

— Да.

— И хотите, чтобы я вам посоветовала.

— Да.

Я взглянула на распечатки электронных писем на столе.

— Ну, так я не могу вам ничего посоветовать.

— Что значит не можете?

— Я не знаю.

— Что значит не знаете?

— Именно то, что вы слышали. Я не знаю. Если вы сами не знаете, выходить ли вам замуж, откуда мне-то знать?

— Но вы психолог. Я думала, вы поможете мне разобраться.

— Извините, Натали, ничем не могу вам помочь. Если хотите, выходите за него замуж, не хотите — не выходите. Это ваша жизнь. Вам и решать.

— Но мне нужен ваш совет, чтобы принять решение. Поэтому я и спрашиваю.

— И зря спрашиваете. Я понятия не имею.

— Значит, вы не можете мне помочь?

— Нет. В моей жизни сейчас полная неразбериха, почему вы думаете, что я могу помочь остальным?

— Но поэтому мы и звоним, — сказала Натали. — Чтобы попросить вас о помощи. Так называется ваша передача: «Спросите Роуз».

— Значит, теперь она будет называться «Не спрашивайте Роуз», — ответила я. — Не надо ни о чем просить Роуз, потому что, по правде говоря, Роуз ничего не знает.

Глаза у Минти стали как спутниковые тарелки. И я вспомнила, что говорила Кэти Бридж. Ее слова теперь стояли у меня перед глазами большими ярко-розовыми неоновыми буквами. Помогая другим, мы залечиваем собственные раны. Теперь я понимала, что она была права. Она права!

— Сегодня меня обвинили в том, что я помогаю людям из личных побуждений, — спокойно произнесла я. — Не из альтруизма, а из эгоизма. Меня это сильно возмутило. И вот я сижу здесь сегодня вечером, не испытывая ни малейшего интереса к вашим проблемам и ломая голову над вопросом: почему бы вам самим не взять на себя ответственность за собственную жизнь и научиться принимать решения? И я понимаю, что человек, который сказал мне это, был прав. Я помогаю вам, потому что хочу быть кому-то нужной. Наверное, поэтому у меня так плохо получается. Я-то считала себя хорошим психологом, — устало проговорила я. — Что уж говорить, я считала себя блестящим психологом. Думала, что наделена интуицией и проницательностью и прекрасно умею читать между строк. Но оказалось, что это не так. Сегодня я поняла, что упускаю из виду очевидные вещи. Если честно, мне кажется, психолог из меня никудышный.

— Мне кажется, ты слишком жестока к самой себе, Роуз, — покраснев, сказала Минти.

— Нет, не слишком. Я хотела помогать людям и думала, что умею это делать. Воображала, что спасаю их от проблем… — Я вдруг подумала о Тео. — Но на самом деле спасать надо меня. — Я посмотрела на распечатки, которые держала в руках, и разорвала их пополам. — Хватит изображать из себя сестру милосердия, — сказала я. — Я сыта по горло. Довольно!

— Наша программа подошла к концу, — бодро проговорила Минти. — Большое спасибо всем, кто звонил в студию. Слушайте нас через неделю, это была программа «Спросите Роуз» с Роуз Костелло из «Дейли пост».

— Нет, — вмешалась я. — Не стоит этого делать, потому что меня здесь не будет. Мне очень жаль, дорогие слушатели. — Медленно обернувшись, я увидела Уэсли, который пялился на меня через стеклянную перегородку, словно оглушенная динамитом рыба.

— Ты что, совсем свихнулась? — закричал он, когда я толкнула тяжелую дверь студии.

— Извини, Уэсли, — промямлила я. — Я вела себя абсолютно непрофессионально.

— Это точно!

— Но пойми, я сейчас испытываю сильный эмоциональный стресс. У меня куча проблем. Я просто не справляюсь. — Я выбросила разорванные листы в мусорную корзину. — С меня хватит, Уэсли. Я больше не могу.

— Но ты не можешь оставить нас в таком подвешенном состоянии! Кого я найду тебе на замену за такой короткий срок?

Кого? Я даже не раздумывала над ответом.

— Беверли Макдональд. Психолог от Бога, — сказала я.