К-503
Вот что сейчас, интересно, услышала «северная» американская подлодка? Какой-то безумный бег «Окрыленного», потом наверняка услышала нас на полном ходу, а вот… Своего второго «Лося» она услышала? Хрен его знает, он вроде не особенно громко ворочался. Пуски торпед наверняка зафиксировала, и должна была понять, что торпеды американские. Запуск нашей торпеды с вертушки могла и не услыхать, они малошумные, небольшой мощности. Потом какой-то взрыв — стопудово, его наверное и севернее услышали. Поняла ли, что это их лодке кирдык настал?
Петренко думал, думал, думал… Ничего еще не кончилось, это понималось хорошо. Рядом второй американец, тем более, видимо, он уже порастратил свой ударный потенциал по надводным кораблям (восемь «Томагавков» мы слышали), так что может немного отлучится от главной задачи. Методом исключения, он скорее всего, придет к выводу, что это его товарищу пришел кирдык. Какой-то взрыв, но шумы выпущенных торпед продолжают звучать. Значит американские торпеды ни в кого не попали. Но кто-то утонул. Раз это не русская подлодка, значит американская. Мда… Вот если бы эти чертовы Мк.48 питались по батарейкам, тогда бы было хорошо. Чпок — и одновременно с лодкой электричество кончилось. Все выглядело бы натурально. И ведь не на равных он с американцем. Хорошую лодку эти гады сделали. Многоцелевая, понятно? И корпуса второго нет, и отсеков мало (пробей любой — и на дно уйдет), а вот получилось же отлично. И удары наносить, и за подводными лодками гоняться, и много еще чего. Буксируемая антенна и прекрасная ГАС, вкупе с потрясающими торпедами сделали из «Лос Анджелеса» замечательный противолодочный корабль. Чувствуешь себя очень неуютно со своей хиленькой ГАС, маломощными торпедами и меньшей на 10 узлов скоростью. Хотелось тихонечко, на самом тихом ходу, отползать на юго-запад, под прикрытие Бабуева. Тем более что «Окрыленный», только-только прикончив проклятого «Лося», так-же бодро побежал за юго-запад. Даже не попрощавшись.
— Время, товарищ командир — напомнил Терехов. Пора было выпускать антенну для связи со Штабом. Опять не вовремя, как все сегодня — развернуться на юго-запад до сеанса связи не успеем. Так бы минут 10 выгадали, а теперь уже курс должен быть «ниточкой», чтобы антенна была прямой. Пусть выпускают, конечно же. Или ты мертвый лежишь на дне океана, или слушаешь команды из Штаба, третьего не дано.
— Странный контакт, пеленг 200! — надо чтобы контакт был очень странный, чтобы о нем так доложили. Вообще, принято говорить «неизвестный», но на войне акустики зазнаются быстро, и начинают говорить более поянтым, бытовым языком.
— Дистанция? — и что в нем такого странного, марсиане что-ли на воду садятся? Дистанцию акустик назвал только примерную, 15 километров. Петренко даже не стал тянуться к наушнику, в звуках моря его акустик разбирался гораздо лучше. Командиру достаточно было взгляда на экран, чтобы увидеть метку. А что там странного — кит не с такой частотой фрикции с китихой производит, или Ктулху чешется — можно и голосом объяснить. Да, акустик у него хороший. Плохой просто не будет служить на лодке, которая, считай, в пасть к Дяде Сэму лезет. Так вот, его акустик разобрался. Еще один погружающийся корпус, травится воздух. Тут-же последовал еще один всплеск на экране, и акустик четко доложил что слышит подводный взрыв. Что-то взрываясь, идет на дно. Ну так война-же, звук не странный, а вполне обычный. А вот что это конкретно…
Спина мичмана, ответственного за связь со Штабом только слегка напряглась, а все в центральном посту уже знали — идет передача. Дело это долгое, очень-очень низкочастотная связь, какой пользовались подводники, не давала возможности общаться быстро и много. Еще и дополнительные пакеты совершенно пустой информации, встраиваемой в сообщение для затруднения расшифровки вносили свою лепту. Ждем-с.
«Окрыленный»
— Как все прошло? — выспрашивал Фокин у пилота, в насквозь мокром комбинезоне. Никакого садизма тут не было, температура воды 26 градусов, воздуха 24, не замерзнет. Да и переодеваться не имело смысла особого, летчик не с его корабля, и скоро будет переодеваться в свое, в своей каюте на «Кирове».
— Штатно сработало. Ссыкотно конечно было, когда понимали, что сейчас 80 кэгэ под жопой рванут, но ничего.
Клюнул ли американец? Фокин очень хотел, чтобы клюнул. Когда пришло понимание, что вертушка, если сможет дотянуться до этого гадского «Лося», то не сможет вернуться обратно, то колебаться не приходилось. Надо спасать наших, так что топи гада, и садись на воду. Вон, с МиГарей ребят вытащили, чем флотские летчики хуже? Но буквально в последние минуты, когда экипаж Ка-27 в азарте доложил, что есть, воткнули в лодку УЭмГэТэшку, и сейчас еще глубинной бомбой припечатают, он скомандовал им «стоп». Акустики с «Окрыленного» и со второй вертушки четко доложили — есть пузырь. «Лос-Анджелес» не жилец даже с одним пробитым отсеком, а бомба Фокину пригодится. Вот ведь гримасы военно-промышленного комплекса… Вторую торпеду Ка-27 взять не мог, слишком тяжело. А буи, которых тоже много не бывает, располагаются в штатном контейнере, и их тоже больше не взять. Поэтому брали две глубинные бомбы дополнительно. Тупые бочки со взрывчаткой, как во Вторую Мировую. С взрывателем на заданную глубину. Вот вокруг этих бомб и ставил Фокин последнюю задачу экипажу «18-го желтого».
За то время, что обреченный Ка-27 покачивался на баллонетах (все равно вот-вот должен был утонуть, баллонеты не обеспечивали постоянную плавучесть, очень быстро воздух стравливался, вода заливалась в щели корпуса, и аппарат переворачивался и тонул) летчики примотали две ПЛАБ-120 парашютными стропами к корпусу и нажали рычаг сброса (для разблокировки взрывателя). Потом успели отгрести подальше, и без дополнительных приключений были подняты из воды подлетевшими товарищами. По замыслу Фокина, ушедшая на дно вертушка вполне могла в такой своеобразной комплектации быть принятой акустиками американской АПЛ за еще одну лодку, которая ушла на дно. Сминаемый корпус (топливные баки), выходящий воздух, и наконец глубинный взрыв. Вроде все по плану, все как и должно быть. Русская подлодка ненадолго пережила американскую.
Конечно, это попахивало самодеятельностью. Недавно, перед самым началом войны, Фокин смотрел отличный американский фильм — «Охота за Красным Октябрем». Очень понравился, надо сказать. Потрясало все, включая тот момент, что для фильма были специально написаны якобы русские песни якобы русских военных моряков. Какие съемки… После него советский «Случай в квадрате 36–80» выглядел как дешевый школьный капустник. Умеют же… И реальные кадры из реального центрального поста «Лос-Анджелеса» впечатляли. Какие там огромные экраны! Для чего они такие огромные, как не передавать мельчайшие нюансы гидрологической обстановки, которые их акустика прекрасно различает? Цветные! Зачем цветные? Да затем-же. Так оператору понятно больше информации. Это сказало ему и другим офицерам больше, чем скупые ориентировки на спецпредметах и закрытая аналитика с графиками. Сюжет фильма, кстати, офицеров не заинтересовал. Клюква. Настолько развесистая, что новый начальник политотдела Северного Флота однажды выступил с инициативой — выкупить у американцев права на песни из фильма, и открыто выступать с ними по ЦТ на День Военно-Морского Флота. Мол настолько мы этот ваш фильм не воспринимаем, что даже не обижаемся. А как бы звучало… Представьте себе, Колонный Зал дома Союзов. На сцене — заслуженный конферансье Советского Союза, Валентина Михайловна Леонтьева. «Стихи и музыка — Бейзела Полидуриса, Соединенные Штаты Америки. Исполняет Академический дважды Краснознамённый, ордена Красной Звезды ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова». И продолжительные аплодисменты… Нда… Эту проблему, считай, сняли. Выкупать теперь ничего не будем. Только если в качестве оплаты примут наши «Граниты» и «Малахиты».
— Может Петренко отсигналим, что уходим?
— Ни в коем случае. Где ты видел, чтобы с покойниками разговаривали? Он должен быть для американцев трупом, понимаешь? Не маленький, сам сообразит что ему делать. Ход, кстати, 25 узлов дайте.
— Вертушку пустим на всякий случай?
— На какой⁈ Если там американец, то ему до нас еще бежать и бежать, мы к своим раньше успеем. Петренко мы уже не прикрываем, и не можем, он далековато отбежал. Не маленький, сам сообразит что делать.
Теперь можно бахнуть еще чаю, и подремать часика полтора. Сознание балансировало между приятным предвкушением награды за уничтоженную американскую АПЛ и совестью. Ведь он, по факту, оставил нашу К-503 один на один с американцем. А что ему было делать? Бабабй четко сказал — снять американца с Петренко. Он снял. Бабай сказал — потом сразу бегом ко мне. Он бежит.
Что-же услышал американец? На учениях в 88-ом наш «Тайфун» снял с хвоста «Щуку» банальным имитатором, за один прием. Причем командир «Щуки» самой последней модификации был далеко не дурак. А наши «Щуки» играли с американскими «Лосями» на равных, нередко выигрывая не один эпизод Холодной Войны. Да и в горячей уже была история, когда северофлотский «Мурманский Комсомолец» взял в лоб, страшно сказать, «Си Вулфа». Не так страшен черт как его Малюта. Давай, Петренко, выкарабкивайся там.
К-503
Приказ из Штаба был вполне ожидаемым. Предписывалось поступить в оперативное подчинение контр-адмиралу Бабуеву не позднее завтрашнего утра. Здравая мысль, в одиночку во враждебном океане очень неуютно. Все было бы неплохо, если бы не одно «но». Двадцать минут приема радиограммы окончательно накрыли медным тазом идею бежать к своим на максимальной скорости. «Окрыленный» ушел, а мы теперь не дадим больше двадцати узлов, паропроводы издевательства в прошлом бою не выдержали. Теперь, если представить, что от засеченного места пуска «Томагавков» (надеюсь, у наших все хорошо) вражеская подлодка шла хотя бы двенадцатиузловым ходом на нас, то мы уже у нее под боком. Вруби мы полный (да хотя бы узлов двенадцать), она нас услышит, догонит, и всадит под сраку торпеду. А не вруби мы полный — мы не поступим к Бабуеву в указанное время. Не поступим к Бабуеву — слетят погоны. Отмазка «я испугался» в военное время не принимается. Варианты, такие как «я подумал» или «была вероятность» — тоже. Считаем, чертим. Десятиузловым она тоже могла идти — и в этом случае она тоже уже близко. Вообще, она явно нас слышала, когда мы бежали от торпед, но сейчас уже полчаса мы крадемся, а в какую сторону — им неведомо. На месте американского капитана Петренко плюнул бы на все и рубанул бы сонаром в активном режиме. Что ему возразит несчастная «Чайка», даже если он нас не засечет? Ну запеленгуем. Нашим торпедам далеко. В самом неудачном случае американец развернется вокруг пятки и отбежит подальше, точно не достанем. Рубануть ГАСом и если не увидел и не услышал лодку и торпед — отползти миль пять в сторону и тихонько красться вперед.
Внезапно осенило. Блин ты горелый. Ведь, как там в каком-то фильме говорилось — " в эту игру можно играть вдвоем". Что мешает американцу так-же, как это сделали мы, вызвать свою противолодочную авиацию? Тут на севере у них хорошая куча кораблей. И мы, черт побери, «Чайка» — лодка проекта 670М, созданная специально для атаки на эскадры и конвои. То есть мы из просто некой абстрактной мишени, превращаемся в самую главную задачу для противолодочных сил конвоя. Не отсемафоришь же им, мол ребята, дорогие, мы не по вашу душу, мы с товарищем Бабуевым. Сорок минут назад американская подводная лодка знала, что мы — не что иное как «Чайка», и если она поделилась этой информацией со своими, то это… Гарантирует? Ну ладно, на войне нет гарантий, но это очень способствует вероятности того, что очень скоро в этом квадрате моря станет не протолкнуться от буев, летящих с «Викингов».
— Рули на погружение, дифферент десять. Идем под водометами.
— Не завалимся? — не вовремя буркнул штурман.
— Это ты, блять, у меня спрашиваешь? — нервы опять начали натягиваться. Погружение на такой маленькой скорости (называется инверсионной, когда лодка почти не слушается рулей) под большим углом могло обернуться хорошим клевком, с которым один способ борьбы — дать «пузырь» в нос. А шуметь было нельзя, продувку цистерн слышно хорошо. Но и медлить опасно, по всем таймингам у них минут 10 до того как прилетит противолодочная авиация.
Надежда была на водометы. Спорное, неоднозначное решение советских конструкторов. Поняв, что не могут выиграть состязание в малошумности у американцев «в лоб», как временное решение, некоторые подводные корабли СССР оснащались дополнительными водометными движителями. Максимум — узлов пять скорости, но практически бесшумными. В «Красном Октябре», кстати, это показано. И это работало, черт побери! Беда только в том, что от активных импульсов сонаров они не защитят.
— Акустики! Доклад по «Окрыленному» каждые 20 секунд.
Если найдем термоклин (а он в этих теплых водах встречается на хорошей глубине), то сразу пропадет шум эсминца. Это и будет означать, что нашли. Тогда, может и отсидимся.
Бабуев.
Да что за день такой. Нас что, всеми американскими ВМС убивать собрались? Дел других нет? На экране тактической обстановки появлялись новые воздушные цели. Снова «Викинги», с которых все и началось сегодня утром. Ревун боевой тревоги вновь разносился по усталому кораблю. «Гарпунам» все равно, с чего лететь, могут так-же как с «Корсаров» стартовать и с противолодочников. Да, универсальность некоторых американских систем оружия неприятно поражала.
Хотя, вроде обходится. Они Петренко ищут. Маленький «Пескарик» умудрился выкрутится, удачно подставив американскую подводную лодку под наши вертолеты, и теперь его летели гасить с гарантией. «Киров» с опустошенными шахтами «Гранитов» их интересовал меньше, хотя прямо скажем, это все временно. Если на севере они разберутся — прилетят нас приканчивать. «Окрыленный» до них не доставал, и судя по всему, К-503 за ним не побежала.
— Дай «три четверки»! — Бабуев кинул радисту, чтобы тот установил связь с эсминцем, носившим номер 444. Надо поговорить с Фокиным, все хорошо выяснить, что там и как было. Разговор получился краткий, командир там молодец, все четко доложил. Мысль вспыхнула моментально. Надо еще помочь Пескарику, утопят маленького…
— Фокин, твоя скорость — 12 узлов, как понял? И правишь ты не на нас, твой курс — на пятнадцать правее. Врубаешься?
Фокин врубился. Фокин вообще молодец, импровизацию четко улавливает и сам нешаблонно мыслит. Все должно выглядеть, как будто лодку они все-таки подобрали. И сейчас шествуют с ней под ручку, на тихой для «Чайки» скорости. С такой дистанции «Лось» не будет знать, идет ли она за эсминцем, или прячется ближе. И «Викинги» будут проверять квадрат с 503-ей сугубо номинально. К эсминцу не сунутся, ПВО на нем кусачее. И пожалуй… Мы тоже пойдем навстречу.
Да вообще, единственный «не молодец» в этой ситуации Вы, товарищ контр-адмирал. Надо было всей толпой туда сразу валить. Мощной кировской ГАС да с дальнобойным «Водопадом», мы бы хорошую рыбалку там устроили. Но нет, мечтая побыстрее добраться до горла «своей» АУГ, решил не размениваться на мелочи. А толку-то, все равно «Окрыленного» подбирать и вместе на запад ползти, да еще и этот «Пескарик» на ногах теперь. Если выберется, конечно.
Да, что мы к «Окрыленному» навстречу идем, тоже логично выглядит для американцев. Время, конечно, потеряем, но Бабуеву и не хотелось гнать американский авианосец до Кубы. Может в Штабе одумаются? Все равно понятно, что снова ему авиацию не выделят, все сейчас будет севернее.
К-503
— Сбросил скорость? Зачем? — Петренко снова косился на акустика. Путаешь, брат? Нет, брат не путал. Брат, еще послушав, выдал вторую любопытную вещь — эсминец что-то морзянил ГАСом. Не на весь океан, на малой мощности, но именно морзянил. Пауза, еще что-то выдает. Вот же вечер загадок! Этому в академии не учили. Вот твоя лодка, вот торпеды, ракеты, лабуда всякая типа ловушек. Стреляй и не дай застрелить себя. Как-то так это представлялось. А тут какие-то тайны Мадридского двора. С кем он разговаривает? Не может там никого быть!
В очередной раз плюхнувшись за стол с планшетом, Петренко поймал взгляд боцмана. Он выражал… возмущение. Как могут эти гады так путать товарища командира? Видно, что прям распирает от обиды, руками порвал бы этих долбоклюев с «Окрыленного». Хотят чего-то сказать — так пусть врубят на всю свою «Платину», и орут. Раздражения добавил замполит, с видом академика предположившего в порядке научного диспута, что это наверное термоклин наконец появился. Вот ведь инженер человеческих душ! Мог бы понять по начавшим закатываться глазам всех, присутствующих в посту, что фигню несет. Сейчас жалостливый мичман ему тихонечко растолкует, что термоклин не глушит, а преломляет акустические волны. Поймай мы термоклин — сменился бы пеленг на эсминец, а не сила сигнала. Да и слабый шум, или шум от небольших оборотов — это тоже большая разница. Так что лучше не трогайте никого, кроме классиков марксизма-ленинизма. А может наоборот, молодец товарищ? Отвлекает такой светской ахинеей от того, что мы сейчас уже на предельной глубине. Петренко для себя решил, что еще сто они пройдут. Или сдохнут. Потому что если не пройдут — тоже сдохнут. Или от глубинных бомб или от торпеды, потому что засекут их. Все эти размышления прервал новый доклад акустика.
— Буй в воде!