Размен адмирала Бабуева

Глава 29 Старые раны

Хуг.

На самом деле, адмирал практически не бывал в настоящем морском бою. Да, на этой войне он пару недель повозился с ПЛО у берегов Кубы (хвост-чешуя, не поймали ничего), и еще в самом НАЧАЛЕ постоял на страховке у побережья Северной Африки, когда из Средиземного Моря начал сваливать Шестой Флот, но на этом вот и все, собственно. Птички, вылетавшие с его «Винсона» ничего не приносили в ключиках, кроме пары рапортов, что что-то кинули куда-то по шумам. Еще однажды с «Хокая» засекли русских «Барсуков», которых стартовавшие «Томкэты» не успели догнать до входа в зону уверенного русского ПВО. До этого только небольшая практика в качестве прикрепленного наблюдателя в благословенном 1986-ом у Ливии, плюс стажировался еще энсином у берегов Вьетнама на паре «Эссексов». Все остальное — вполне себе мирная служба.

Нет, Хуг сейчас действовал хорошо, он это понимал. Единственный, кому довелось сразится с «Кировым», самым мощным не авианесущим кораблем Советов. А авианесущие корабли Советов — такое прости Господи, недоразумение (в основном, конечно, из-за непотребных самолетов, смешных вертикалок Forger, которым даже до «Харриера» далеко), что смело можно заявлять, о сражении с САМЫМ мощным кораблем, который смог построить Советский Союз. И этот самый мощный корабль от него хорошо выхватил, как и пара кораблей эскорта, да и за новой порцией подарков русским дело не станет. Но морской бой, все-таки оказался не таким, как адмирал его себе представлял. Все планы на предстоящие хотя бы пару часов, обычно корректируются русскими, подчас весьма жестоко. Вообще, основное свойство войны, как понял для себя адмирал, что в отличие от мирного времени — тут всегда что-то происходит поперек плана. Не смертельное, но часто.

Вот и сейчас, вместо наметившегося было финала (хорошо, полуфинала), невидимым режиссером снова назначена новая серия. Пару недель назад, услышав об идущих на «Винсон» торпедах, он бы бегал по потолку от возбуждения. Как так⁈ Его авианосец проспал подводную лодку! Но сейчас усталый и обвыкшийся солдат только лениво отмахнулся от предложенной подсознанием идеи немного поистерить. Ну да, торпеды. Друг мой, вы не знали, что у русских есть торпеды? Представьте себе. Не такие прекрасные как наши Мк48, но есть. И они ими стреляют… с подводных лодок, ага. Мы же на войне, Вы не забыли? Как допустили? Да как и все остальное. Нам не хватило количества самолетов, которые мы могли держать в воздухе, несмотря на то, что у нас явно флотский рекорд. Техники сбивались с ног, катапульты и аэрофинишеры не успевали остыть, но нам все равно не хватало времени поднять все что нам нужно в воздух! Воюя с русскими, нельзя не иметь в составе АУГ второй авианосец. Иначе не успеете.

Сейчас «Винсон» избит, хотя держит удары просто прекрасно. Избит и наш русский визави. Мы взаимно исчерпали почти всю ударную мощь. У русского остались считанные ракеты в погребах, а у нас теперь пропускная способность — выпуск одного самолета с минимальной загрузкой в 10 минут. Эскорт тоже хорошо потрепали, но это же война, и пораженные корабли отвлекли на себя смертельную даже для авианосца дозу. На фоне этого требовать, чтобы вокруг остатков ордера, возглавляемого авианосцем с искореженной палубой, постоянно висели вертолеты ПЛО, а пара эсминцев, поочередно забегая вперед и пропуская ордер мимо себя, прослушивала все шумы в радиусе 50 миль буксируемой антенной — нереально. Как и держать парочку «Викингов» в дальнем дозоре с парой «Си Кинг» в ближнем.

И тем не менее, он держал! Два «Си Хока» действительно находились в воздухе очень удачно, и после уточнения с ГАС «Карона» им понадобились буквально минуты, чтобы зависнуть над местом, где русская подлодка выпускала торпеды. На этот раз парни сделали все четко, с гарантией. Заодно предупредили, что лодка успела выпустить еще парочку. Никто не обвинит Хуга в некомпетентности.

Бабуев.

А вот это уже действительно хреново. Самое хреновое что может случится на войне с командующим. Сейчас он совершенно не понимал действий противника. Автоматическое сопряжение БИУСа и радара вертолета, после того, как Ка-27РЦ поднялся на высоту около километра, начало сбоить, и адмирал сначала подумал, что пилот оговорился. Авианосец, как по учебнику, запустивший первый штурмовик против ветра, почему-то начал резко менять курс. Причем он не отворачивал на запад, а напротив, делал крутой поворот на северо-восток! Таким курсом, он еще быстрее начнет приближаться к Бабуеву после того, как разгонится. А он явно разгонялся.

Вообще, динамика разгона и радиусы разворота боевых кораблей считались величинами секретными, и их очень часто невозможно было получить путем применения адмиральского коэффициента или угла и площади рулей. Но так как атомные авианосцы класса «Нимитц» были одной из самых совершенных «изюминок» американского флота, то советские аналитики расстарались — в Крыловском НИИ в Ленинграде, в бассейне, были испытаны несколько моделей авианосца в разных масштабах, и созданы достаточно объективные таблицы радиусов и динамики. На них хорошо легли спутниковые снимки, когда «Джорджа Вашингтона» сумели поймать на ходовых испытаниях. Так что, сейчас специально обученный быстроте такого подсчета каплейт, деловито подтвердил что да, на всю железку янки кочегарит. Вот с чего бы? Неужели за границей видимости снова приближаются вертолеты, и USS Carl Vinson (CVN-70), имя и фамилию которого только недавно подтвердили из Штаба, бежит на подхват? Значит километрах в семистах отсюда… свеженькие америкосы. Это было не просто плохо, это было смертельно.

Но насколько они близко? Авианосец таким ходом через 20 минут будет в зоне поражения «Раструбами», то есть «Томагавки» или «Интрудеры» должны уже подбираться к радиогоризонту. Но нет. Ходит «Хокай», забегая на юг, чтобы не створится с помехами, выпускаемыми по американской эскадре. Ходит «Томкэт», тому вообще плевать на створение и помехи, он опекает авианосец. Усталой мухой кружит единственный «Корсар», которому вот-вот или стрелять или садится, а скорее всего и стрелять и садиться. Вертолетики кружат. Как-то странно кружат… Стоп! Рывком подскочить к столу, рявком затребовать место, откуда делал последний залп Пескарик. Последний-ли? Ай да…

Хуг.

Редко что сравнится с ощущением, возникающим на совершающем максимально крутой разворот авианосце. Кажущийся неповоротливой лоханью, этот исполин, мало кто знает, может выдавать запредельные для корабля перегрузки на таком маневре. Палуба действительно ощутимо накренилась, и если на каком нибудь катере, яхте, или даже эсминце, это смотрелось уместно, то сейчас картина была… восхитительной и апокалиптичной одновременно. Со стороны так вообще… Вы часто видели накренившийся город? Даже если не видели — нетрудно представить, насколько величественное зрелище.

Главное сейчас — не думать о бедном Генри. Команндере Генри О. Мерсере, белом, протестанте, по совместительству главном инженере корабля (штатная должность второго помощника), выкинутым из своего центра по борьбе за живучесть и отправленным на четвертую палубу лично руководить дивизионами, борющимися с раной в носу корабля. Поворот через левый борт позволил выиграть три минуты гонки с торпедами, но заставил десятки тонн воды навалится на поврежденный русской «Кухней» борт. Может мы зря Генри выдернули из его офиса? Ладно, там неглупые помощники, сообразят. А сделали мы все правильно, пусть уж лучше старую дырку расковыряет, чем придется бороться с новой. Ударит нам в винтомоторную группу, и, считай, отплавались.

А дело все хуже. Авианосец, сбавив ход на повороте, глубже осел носом, и сейчас океан давил как раз на два слабых места — обширную течь в правом борту и в смятый форштевень. Долго наскоро подкрепленные переборки не выдержат.

— Все равно не убежим — меланхолично сообщает Хью, кивая на диаграмму таймингов. Косая полоска хода русских торпед на оконечности имеет полупрозрачную часть — точно время пуска неизвестно, предположительно могли зевнуть минуты две, максимум — три (двадцать пять узлов и раскореженный нос, создающий бешеные завихрения и шум). Соответственно, полоска выхода из зоны поражения, с таймингом в 18 минут (время хода русской торпеды) в правом углу перекрывается торпедной полоской! Если торпеды не перехватят, или она не перенаведется на другую цель, удар неизбежен. Но если поспешим, то две последние, видимо, выпущенные вторым залпом, нас не достанут. Так что бежать надо по любому.

Экипажи эсминцев знают что делать, ПЛО — это одна из их главных специализаций, и борьба с торпедами тоже знакомое ремесло. Сейчас с «Беркли» развернули восьмизарядный контейнер «перечницы» с ASROC, и первая ракето-торпеда ушла, чтобы плюхнуться на пути русских сигар. Вторая падает ближе, чтобы рыбки друг другу не мешали.

— Эй, скажите нашей девочке (Пенни — нехарактерное имя для мальчика, скорее женское), чтобы не заговаривала нам зубы! Пусть встает как надо — потребовал Хуг. Одна из первых задач наименее ценного эсминца — встать на пути торпед, идущих к авианосцу. Впрочем, командиру «Беркли» выполнить это было затруднительно, готовясь отражать удар HD, корабли слегка подразошлись, и закрыть собой самый ценный корабль, судя по всему, получалось только в паре сотен ярдов от борта «Карла Винсона».

В море стал подниматься султан разрыва. Одну русскую торпеду накрыли! Жалко что Мк46, мягко говоря, туповаты для группового применения, и плохо перехватывают быстрые торпеды. Они тупо наводятся на акустический сигнал, не пытаясь создать упреждение, то есть траектория Мк46 при стрельбе под близким к перпендикуляру углом получается длиннее, чем у идущей на корабль торпеды, а следовательно, она ее просто не догоняет. Боролись с этим многочисленностью таких торпед, вот и сейчас, с «Карона» отправили сразу четыре гостинца. Два — с пассивным, два — с активным наведением. Тоже не лучший вариант, по теории вероятности и тому, что известно о повадках этих стальных рыб, скорее всего все четыре подарка наведутся на пару торпед. Вероятность, что все они поразят одну, или погонятся каждая за своей — ощутимо меньше.

Так и случилось! Вырвавшаяся вперед одна из «53–65» привлекает внимание сразу двух Мк46, и обе детонируют около русской торпеды одновременно. Третью, ходившую кругами в поисках цели, уничтожает близким разрывом (боевая часть русской торпеды тоже в этом поучаствовала), и пока сенсоры четвертой пытаются что-то обнаружить во вскипевшей воде, оставшаяся пара продолжает движение. Русский стрелял небольшим веером, и явно охотился на самую крупную рыбу в океане. Значит, чувствительность головок торпед занижена, и на ловушки, которые сейчас лихорадочно кидал в воду «Беркли», можно особо не полагаться. Чтобы изобразить кильватерный след авианосца, ловушка должна быть размером с железнодорожную цистерну, тогда может что-то и получится.

Хуг такие нюансы сейчас не разбирал, он меланхолично следил за графиком скорости. «Карл Винсон» практически завершил разворот, потеряв 12 узлов, и теперь изо всех машинных сил старался разогнаться и побыстрее слинять от этого места. А впрочем, чего на этот график пялится. Возможно, сейчас последняя возможность ударить по русским с «Корсара», а он медлит.

Да нет, все в порядке и никто не медлит. Корабль у него большой. Все-таки прекрасно, что командующий АУГ не стал мириться с тем, что по уставу, он должен находится большую часть времени на одном из кораблей ордера. В ЦУП авианосца много народа, много места, и всегда есть люди, которые не смотря ни на что, делают свою, узко специфичную часть общего дела. Все было готово для удара по русским четырьмя ракетами. Морское пусть остается в море, а сейчас займемся воздухом.

По команде с «Винсона» «Корсар» немного довернул, и из под его крыльев начали падать, постепенно разгоняясь, две AGM-84. Еще пара стартовала с жужжащего рядом «Си Хока».

Радостный вопль — это в полутора милях рванула третья "«53–65»! Палуба чуть задрожала под ногами. Что это? Неужели настолько сильно выразили восторг подчиненные? Увы, это полопались заплатки в искалеченном носу. Сейчас ежесекундные десятки тонн воды влетали в корабль, и передовые отряды океана уже добежали до третьей переборки. Представив, как людей, словно кегли, сбивает бушующий поток, загоняемый внутрь корабля со скоростью бешенного велосипедиста, поежится любой. А там не только люди, в конце концов, парни знали что идут в бой, но там и механизмы корабля, вполне себе бесценные.

— Дайте еще две минуты хода! — умоляет кэптен Хью, и Хуг, крепя сердце, подтверждает. Две минуты волнам есть что разносить, кроме переборки в четвертый отсек. Там около шести тысяч тонн можно принять, прежде чем давление на переборку, станет ощутимым. Это если учитывать, что с правого борта ее тоже ослабило гидроударом от разрыва «Кухни», а так дал бы все восемь минут, хотя точнее вам скажет… Генри. Потом, когда выберется и доложит что все течи ликвидированы.

«Беркли» палит в лоб атакующей русской зверюге из торпедных аппаратов. Три рыбы устремляются навстречу своей большой и злой товарке и… Все происходит так как надо. Пенни закладывает разворот, собираясь встречать оставшуюся пару аппаратами другого борта. И правильно, выпускать торпеду в направлении борта авианосца, пусть она и запрограммирована на моментальный разворот, очень опасно. А ну как забудет повернуть?

«Беркли» разворачивался зря, вторая пара (кто решил, что она не догонит?) находится выпущенными с «Карона» ракето-торпедами и гибнет с красивыми разрывами.

— Стоп машина! — в два голоса Хуг и командир авианосца орут одновременно. Да ладно, секунда ничего не решает при остановке стотысячетонной махины. Еще минут пять океан будет давить на внутренности «Карла Винсона» с давлением, которое на высоте ватерлинии снесет легковой автомобиль, а палубой ниже — и школьный автобус. Там знатно все разворотило, и что с этим делать под вот-вот грядущем обстреле «Гидродраконами» было непонятно. Уйти, видимо, не получится, хорошо бы дать и задний ход, чтобы дивизионам борьбы за живучесть было полегче. Через минуту редукторы остановятся, и будем давать.

Жалко что не выпустим «Корсара». Ни одного ни двух. Скорость не даст. Пришло время принимать отстрелявшийся штурмовик, но мы идем по ветру. Это сильно ему помешает? Хуг — дипломированный моряк, и такие тонкости уточняет у командира авианосца, традиционно — специалиста из ВВС. Если что, пусть спокойно хряпает об палубу, в ближайшие несколько часов бардак на ней ни чему принципиальному не помешает. А нет, оказывается, никаких шансов. То есть шанс хряпнуться, конечно, всегда есть, как говорит мудрость веков, еще не было случая, чтобы самолет навсегда остался в пятом океане. Но вот вариант с посадкой при давшем дифферент авианосце отпадает полностью. Самолет — в море, летчик — сначала тоже в море, потом его подберем. Хотя, на ближайшие часы летчики будут не самым востребованным ресурсом на американских кораблях…

— Оставьте пока контрзатопление! — первый помощник тоже профессиональный моряк, и лучше капитанапонимает тонкости аварийного восстановления корабля. — Пока Генри не восстановит третью переборку, отпускать килотонны воды дальше к миделю я не дам!

— Да и не давай, равнодушно (и со скрытой радостью) отзывается Хуг. Вообще, пусть крутится как хочет, раз умеет, а через час мы должны выпускать самолеты. Нюансы мне не интересны. Это хорошо что кто-то умный и смелый берет часть моих проблем на себя. Хотя, на корабле в бою, большинство проблем, как замечено не нами — общие.

Бабуев.

Петренко ценой своей жизни подарил нам эти пятнадцать минут. Мало того, судя по всему, авианосец все-таки надорвался, и теперь лежит в дрейфе. А все, что поломалось по второму разу, чинится в два раза дольше, так что время у нас есть. Только бы прилетающие «Гарпуны» нам ход не сбили! Сейчас по левому борту «Кирова» медленно обгонял «Адмирал Исаченков».

Вообще-то стандартным упражнением для ПВО большого ракетного крейсера проекта 1134А, считалось поражение двух мишеней типа Ла-17М. Так-же стандартным было уничтожение огнем своих автоматов выпушенных собой-же ЗУРов (а это неплохой сверхзвук, между прочим), но на практике против низколетящих целей все это работало плохо. Самолет-мишень обычно запускали ощутимо выше положенных ста метров, а «Гарпуны» сейчас придут на высоте метров пять, перед самым ударом снизившись вообще до двух! Это гораздо сложнее. Но «Исаченков» обязательно должен стрелять и сбивать, идя впереди. Он сейчас самый малоценный ресурс… Станет. Вот-вот станет самым малоценным, потому что дальше рисковать адмирал не собирался. Атакуем «Раструбами» с «Исаченкова» и «Кирова» сейчас! Дистанция в самый натяг, но очень уж не хотелось повторения истории с детонацией ракето-торпед на «Адмирале Нахимове». На «Кирове» две трубы с «Раструбами» тоже пришли в движение, приподнимаясь над баком. Шесть веселеньких, хитро сделанных штучек — маловато для хорошего залпа, но большего не достичь. Да быстрее-же! Расчеты замотивированы на максимальную скорострельность, но при создании ракет 85УР в приоритете стояли противолодочные возможности, и быстрого залпа всеми изделиями не было предусмотрено. Значит у нас такая ситуация будет: две плюхи с «Исаченкова» и две с «Кирова». Потом «Киров» перезаряжается, в это время с «Исаченкова» еще две. И потом снова залп четырьмя. Не Бог весть что, но другого у нас нет. Надо задерживать авианосец насколько можно.

Как только последние четырехтонные тушки ракето-торпед ушли к горизонту, ожидаемо прозвучали колокола громкого боя. Американский удар тоже не впечатляет, но надо постараться пережить его с максимальной экономией боеприпаса.