Размен адмирала Бабуева

Глава 27 HD в 1991-ом году

Бабуев.

Опять ракеты. Опять пара «Гарпунов», показавшись из-за радиогоризонта, устремляется к кораблям. Когда-же им надоест? Вроде американцы были постоянно заняты отражением ракетного удара, но, к сожалению, на кораблях слишком много людей, чья боевая задача заключается не в панических криках «Омайгатт, что это⁈», а в максимально эффективном использовании вверенного комплекса. У отвечающего за вертолеты офицера не было другой задачи, кроме как обеспечивать непрерывные запуски ПКР с «Си Хока», и он ее выполнял. Был перерыв, видимо, пришлось повисеть в воздухе во время отражения налета, чтобы не мешать ракетам и не попасть под выхлопы стартующих со «Спрюенса» ракет. В ракетном охранении сейчас стояли (а вернее бежали со всей возможной скоростью на северо-запад) «Безупречный» и «Исаченков», они начали переговариваться, вводя в действие план, который позволял еще хоть немного сэкономить боеприпасы.

В принципе, хорошо было бы повернуть уже домой. Очередной ракетный удар (последний, больше ударных ракет у советских кораблей не было) принес результаты, добили крейсер и забрали еще один эсминец. Авианосцу хорошо дали в нос, видимо сбили ему ход серьезно. Спутниковая разведка последние несколько часов была просто прекрасной (хотя Бабуев и разумом понимал, и носом чуял, что это ненадолго), и буквально через пять минут после истекшего на ракетную атаку времени, пришла такая приятная информация. А так-же странный пакет… о танкере. Нет, приказа обязательно встретить его и принять топливо не было, просто маршрут его следования, позывные и частоты для связи. Что это означало, адмирал и так догадался. Добивайте американцев любой ценой, жгите топливо сколько потребуется, а на обратном пути сможете дозаправится. Оптимисты там в штабе сидят. Ну у них есть подвод для оптимизма, севернее дела шли хорошо. Врезали, причем сумели врезать первыми, и отскочили под прикрытие берега.

На мостике не сказать чтобы обстановка была радостной. Довоенные расчеты предполагали, что совместный удар надводными кораблями и подводной лодкой, ракетами по высотной и низкой траектории, с разных ракурсов… Там вообще ничего не должно было остаться! Американцы были без «Иджиса» и без хорошего воздушного прикрытия, но тем не менее, сумели остаться в состоянии, позволяющем продолжать сражаться. По стечению случайностей самый современный эсминец не пострадал, а две ракеты, выбравшие одну цель, поразили старый и уже подраненный крейсер. И авианосец упорно не желал превращаться в пылающий остров посреди океана. Сейчас он шел с небольшой скоростью на запад, и по следу на воде, специалисты-инженеры предполагали серьезное повреждение в носу, ниже ватерлинии.

Боль приносило не это. Сейчас, на семьдесят миль на северо-запад, американцы убивали Пескарика. И ничем помочь К-503 Бабуев не мог. Вот как можно было принять на вооружение такую концепцию? Для наших, советских моряков? Подводная лодка, бьющая по авианосному ордеру в упор, была обречена независимо от результатов атаки. Как так-то? Нас учили, что использовать камикадзе мог только оголтелый антинародный режим, служащий отпетым империалистическим хищникам, в милитаристском угаре и тэдэ и тэпэ. На что сверху, с очень большого верха возражали, что во-первых шанс есть всегда, не надо путать камикадзе и героизм, а во вторых, видя неустрашимость советских моряков они никогда не осмелятся… И да, потери явно должны были быть несопоставимыми. Не должны были американцы соглашаться на такой размен. А что должны были делать? Сидеть в портах? Но вот, как видите, не сидят. Ходят по океану, который считают своим внутренним морем, и потеряв слона, тем не менее, забирают пешку.

На такой дальности четко различить картину происходящего не получалось, понятно только было что несколько вертолетов ходило над районом, откуда стрелял корабль Петренко. Потом радар вертолета засек поднятый столб воды, второй, и вертолеты принялись удаляться. Из-за большой скорости хода услышать что-то через гидроакустику было нереально.

Видно было, как вылетевшая от эсминцев пара вертолетов, взявшая было курс к месту ракетного залпа К-503, изменили направление полета и тоже направились к авианосцу. Значит с гарантией. Упокой морское дно их тела, а Господь — душу.

— Ход полный? — уточнил Лебедев.

— Самый.

— Николай Михайлович, а чем мы воевать будем?

— А для чего у нас половина экипажа кортиками весь день брякает? В ножи их возьмем! — угрюмо буркнул Бабуев. Эх, за Пескарика он был готов и кортиками их резать, если потребуется. И за Огонька. И за ребят Зеленого. И за «Нахимова». Да за каждого из своих.

Хуг.

— Через какое время мы сможем поднять «Корсары»?

— Сэр… — да затрахали! Сколько можно? Наверное, следует ввести дисциплинарные взыскания за эти беспомощные обрывы доклада. Ты что, коммандер, сам что-то натворил? Ты не про себя печальные вещи рассказываешь, а про что-то, что допустили совершенно другие люди, какие тут могут быть сантименты? Ах, вот оно в чем дело. «Корсары» взлететь не могут. Вообще не могут, в принципе. Для этого авианосец должен дать минимум двадцать пять узлов, а мы можем только десять. Нет, если конечно, ветер будет настолько любезен, что будет дуть с десяти-двенадцати узловой скоростью… Но он сейчас не больше чем десять футов в секунду, этого мало. «Томкэты»? Да, они смогут. С парой «Сайдвинтеров», не больше. Какие еще неприятности?

Он потерял три вертушки. Так нужные ему «Си Хоки», вылетевшие с «Залива Лейте» и эсминцев сопровождения приводнились в ста милях от авианосца, выработав горючку. Были бы «Си Кинги» (которые он с самого начала и просил!), не было бы проблем, а теперь он вынужден посылать спасательную экспедицию, чтобы выловить из воды пилотов. Хорошо, что ребята смогли перед этим засадить две торпеды в чертову русскую подлодку. Воистину, лучшим средством ПВО русских уже второй раз за три дня оказываются их противокорабельные ракеты.

Русские упорно шли на эскадру. Да какую нафиг еще эскадру… Избитый авианосец и крейсер, прикрытые парой эсминцев. «Банкер Хилл» тоже подгребал в точку сбора, миль двадцать ему оставалось до места, в котором должны встретится все корабли, после чего им дружно ковылять на запад. Десять узлов. Все варианты уже прикинуты. Русский адмирал явно собирался устроить новый Тассафаронг, пользуясь преимуществом в дальности торпед, как это сделали японцы в 1942-ом году. Ну да. Там узкоглазые удачно применили свои «Лонг Боу» — уникальные торпеды с недосягаемой для американцев дальностью хода. И какие у него, адмирала Хуга варианты? Да не такие уж и плохие, кстати. Гнать их будут еще часов восемь.

Первое — выпросить подкрепление. Неужели в радиусе в тысячу миль нет ни одного авианосца? Или в радиусе трехсот — ни одного корабля с «Томагавками»? Налет эскадрильи «Корсаров», залп ракет в 12 с какой-нибудь «Тикондероги» или прилет пары Б-52 с «Гарпунами» решит все его проблемы разом.

Второе — долбить и долбить их парой «Гарпунов» каждые полчаса. Тридцать две ракеты русские не переживут ни при каком раскладе. Кончится весь боезапас. Они уже зевнули две ракеты, и это за три часа. А повреждения ведь будут накапливаться. Дадим забрать у себя победу или справимся сами? Был один неприятный момент…

Если что-то случится с его единственным «Си Хоком»-ракетоносцем, то ситуация резко осложнится. А случится может, никто не рассчитывал что движок даже очень надежной вертушки будет молотить без остановки почти сутки. Что угодно может произойти. И тогда…

— Еще идеи есть? — спросил он, обрисовав ситуацию подчиненным.

— Так точно сэр!

Через двадцать минут обсуждение подошло к концу. Учитывая, что из Штаба ничего утешительного выдать не смогли (русские продолжали грозно стоять около берега, не спеша втягиваться в порты, и продолжали представлять опасность для конвоя), кроме обещаний что-то придумать через сутки-другие (понятно, когда последние суда втянуться в порты), можно было попытаться.

— Машинам стоп.

Бабуев.

Неужели сработало проклятие, обращенное к вертолету, с которого внезапно закончили прилетать гостинцы? Подавился, сволочь такая? Уже полтора часа нет этого гада. До скрипа зубовного хотелось поднять свой Ка-27РЦ, но измученная машина просилась на обслуживание, и было совершенно очевидно, что лучше это сделать сейчас. Второй вертушке радиодозора на «Безупречном» тоже надо было передохнуть, и его корабли летели вперед, полагаясь только на пассивные средства радиоразведки. «Хокай», мозоливший глаза радарам, сколько себя помнил в бою адмирал, тоже куда-то пропал. Нет, не свалился в океан, конечно (вот был бы подарочек!), но ушел со снижением в район авианосца. Самый вредный самолет из всех, ему бы такой…

Вот что от него хотят в Штабе? Ведь довыступаться в этом районе Атлантики ему сейчас — как два пальца об асфальт. Еще немного — и Военно-Морской Флаг можно будет спускать. Потому что флаг это положен только вооруженным кораблям. А из вооружений осталось только торпедные аппараты, немного снарядов к артустановкам и стрелковка. Да если сейчас какой-нибудь «Спрюенс» начнет спускаться с севера, им останется только бежать куда-нибудь в Африку, в надежде интернироваться в нейтральном порту. Интересно, нейтральные порты сейчас остались? На политзанятиях при слове «Африка» адмирал моментально переключался на свои думки, и сейчас плохо представлял что там. Нет, по той части Африки, которая примыкала в Средиземному морю, он сам мог читать лекции на любом курсе МГИМО, с обстановкой на предполагаемом ТВД их знакомили плотно и с гарантией. А вот что сейчас в Конго или Мозамбике, можно было только догадываться. Не предполагалось такое ни при каком раскладе.

Ладно, это все шуточки. Что будет с адмиралом, решившим интернировать тяжелый атомный крейсер, можно было рассуждать долго, но только в одном ключе. По этому думаем о другом, менее абстрактном. Против нас корабли, общим водоизмещением в сто двадцать пять тысяч тонн. Мы со своими жалкими сорока пятью близко не валялись. А завтра нам их топить (конечно топить, что мы, поздороваться что ли бежим за ними) буквально дедовскими способами. Как бы до прадедовских не дошло, когда саблю в зубы и на абордаж. Тут, кстати, нам тоже ничего не светит, на одном авианосце народу столько, что если мы их тупо в плен возьмем, то «Киров» осядет в воду так, что через корму волны станут перекатываться.

Хуг.

Три часа… Уже три часа мы болтаемся застопорив ход, а эти комми бегут к нам на всех тридцати узлах, если не больше. За меньшее время пробоину в носу никак не заделать настолько, чтобы «Карл Винсон» смог выдать необходимые для взлета «Корсаров» двадцать пять узлов. Очень уж удачно вошла русская ракета. Удачность попадания была не только от его величества случая, но и немного рукотворной. Система аварийного сброса давления не справилась, и задраенные наглухо переборки не дали ударной волне затеряться в объемах корабля (в носу ничего жизненно важного не находилось), энергия взрыва вместо этого так раздула и вывернула те отсеки, в которых ее заперли, что нос теперь было проще отрезать чем отремонтировать. Не рассчитывалась система на такой мощный боеприпас. От отсеков в носу ждали устойчивости простив торпеды или на худой конец «Санборна» с менее чем 400-фунтовой боеголовкой, а «Шипвреки» и «Песочицы» должны были бить авианосец с пикирования. В общем, не учли все варианты.

Решено было не долбить по русским в час по паре-другой ракет, а покончить с ними разом. Ремонтная группа вызвалась заделать обе пробоины качественно. Настолько, что можно будет где-то час давать все необходимые двадцать пять узлов. Два взлета пары «Корсаров», при поддержке «Си Хока». Два шестиракетных залпа. Если будет мало — продолжим уже только с «Си Хока», и еще через час, подлатавшись снова — опять попробуем штурмовики. По факту у нас будет небольшое опережение графика вколачивания ракет в этих красных, причем вколачивания именно залпом, и никто не сможет упрекнуть Хуга в том, что он застопорил ход и подставился. До русских, если они идут с прежней скоростью, сейчас около восьмидесяти миль. Последние данные спутниковой разведки были полтора часа назад, и комми не выбивались из графика. Главный инженер обещал, что через сорок минут сможем дать ход. Был соблазн уже поднять самолет ДРЛО, но не хотелось, чтобы русские увидели, насколько близко им удалось подобраться. Спутниковую группировку русских на орбите, судя по шифровкам из штаба неплохо проредили, а оставшееся они стянули восточнее, где продолжались пляски вокруг конвоя, которые, впрочем, скоро должны были затихнуть.

Так что их нахождение восточнее, чем ожидается, пусть будет для комми неожиданностью. Конечно, ступор от того, что американцы под боком, не продлится более пары минут, но и таким малым не стоило пренебрегать. Сорок миль «Гарпуны» преодолеют за пять минут, за это время находящийся на «Кресте-II» зенитный комплекс могут не успеть привести к боевой готовности. Какое-никакое, но подспорье, а сейчас надо использовать все шансы.

— Сынки, сможете доставить одного вредного старика в его плавучий дом престарелых? — вызвал Хуг пилотов, коротающих досуг где-то рядом с ангаром. Понятно, что «старику» никакой пилот в здравом уме не откажет, даже в шутливом тоне, но пролететь нужно было над самой водой, чтобы русские ничего не узнали. Пора было снова поднимать флаг на «Карле Винсоне». Все таки центральный пост на авианосце отличался от такового на эсминце в гораздо более лучшую сторону. Да и накачивать подчиненных на безукоризненное исполнение приказов лучше всего лично.

Подождать бы еще немного, чем больше стоим — тем крепче заделывается этот дурацкий разбитый нос. Но медлить дальше было опасно. У русских на этой «Кресте-II» был пакет еще крайне неприятных гостинцев. Речь шла об противолодочных ракетах, но пусть это название никого не вводит в заблуждение. Эта ракета несла в виде боеголовки небольшую, противолодочную торпеду, но для универсальности, торпеда была обложена четырехсот фунтовым зарядом взрывчатки, а само тело ракеты оснащено головкой самонаведения. На «Кресте» имелось восемь таких гидродраконов (HD, Hydro Dragon — неофициальное название ракет комплекса «Раструб-Б», прижившееся среди американских моряков), а на «Кирове» — двухствольная установка таких-же ракет, и скорее всего, минимум пара в погребах. Так что подпускать русские корабли ближе тридцати пяти миль было смертельно опасно.

Дождавшись доклад от инженеров, Хуг приказал поднимать ход. Тайминг выпуска самолетов был согласован, и через три минуты, с так и не успевшего разогнаться авианосца, поднялся «Хокай». Цепкая винтовая машинка, не стремясь залезть повыше, сразу пошла прочь от эскадры, на запад, чуть не касаясь верхушек волн. Русского нельзя вспугнуть, пусть самолет ДРЛО выныривает из-за горизонта там, где и должен был находится «Винсон», идя он все это время десятиузловым ходом. Через пятнадцать минут с него придет целеуказание, и цели в головки «Гарпунов» должны были заложить еще на палубе. Не давать врагу ни одной лишней секунды!

Бабуев.

— Товарищ адмирал, снова ДРЛО-шка летает. — доклад был ожидаемый, квадрат, в котором она находилась — тоже, но приятнее не стало. Кряхтя, приказал включать все РЛС и поднимать вертолет РЦ. Передохнули немного и хватит. Пора океан делить, двум державам здесь слишком тесно. Боевую пока только на «Кирове» объявим, пусть личный состав адмиральскую надбавку отрабатывает, остальным наверное часа два еще подремать можно.

— Поднимай РЦ и давай боевую тревогу по кораблю. Посмотрим на супостата.

Хорошо, что последние пару часов он отказывался от соблазна покурить вволю. Сейчас начнется мотание нервов, и горечь во рту от бездарно скуренных одна за одной полпачки сигарет, будет мешать. А вот сейчас пора уже начинать, никотин, зараза такая, умственную деятельность стимулирует. Особенно с кофе. Вообще, связка «сигарета-кофе-сигарета» — уникальное средство, расслабляющее и настраивающее на работу одновременно. Черт, с кофе точно облом, срочно зовут в рубку. Нет, в рубке можно дернуть чашечку этого напитка, но какой курильщик станет пить кофе, зная, что после этого не покурить? А покурить видимо не получится, так как по кораблю начали разносится звуки боевой тревоги.

Черт! Новости в рубке были — хоть закуривай прям там. Американец маячил на 30 миль ближе, чем он ожидал, и сейчас, авианосец, идя свыше двадцати узлов… разгонялся против ветра! Они собираются поднимать самолеты!

— Пи…ц — емко охарактеризовал ситуацию товарищ контр-адмирал и уточнил: — пи…ц, Лебедев, как только я отлучаюсь на три минуты, твой дневальный трет палубу под моим креслом, будто я под себя ходил тут. Нахер все эти политесы, матроса на пост, у нас с вами последний и решительный, кажись.