Размен адмирала Бабуева

Глава 21 Последний парад наступает?

«Окрыленный».

— «Адмирал» опять чудит. — кивнул в окно свежезаступивший на вахту начарт, не присутствовавший на инструктаже. Ну как чудит, конечно, делает он вещь неприятную, но нужную. Ставит свой корабль немного бортом к ракетам… Чтобы, значится, в первую очередь наводились на него. Ну и что прикажете делать? Запрещать? Оруджев все правильно делает, его «Адмирал Исаченков» сейчас самый бесполезный корабль. ПВО слабое, «Малахитов» не тащит на себе. Прорвавшиеся ракеты (никто не сомневался, что они будут) все равно кого-то поразят. Да и скажем прямо, кого-то убьют. Так почему бы им не поразить этот крейсер? Этот крейсер, а соответственно, и эти моряки, сейчас не так нужны Стране Советов как те, кто плывут на других кораблях. Но действительно решает, кому сегодня жить, а кому умереть, разумеется, Господь Бог. А между ним и простыми смертными сейчас наиболее заметна еще одна фигура. Этого смертного зовут начальником ПВО ордера, и именно на него следует молится в настоящий момент всем, кто не занят в отражении налета.

— Эй, там, на «Причастиях», бл…ь! Ну-ка не доворачиваем! — неожиданно матюгнулся громкоговоритель, выведенный на громкую связь. — Тут только я решаю, кто, когда, и за что сдохнет! — продолжал разносить подчиненных далекий Бабуев. — Тоже мне, закрыватели грудью. Все норовят за Родину помереть вперед других, давка как в ГУМе. А побеждать за Родину кто, Бабай один будет? Сказал эсминцам маскимально уменьшить ЭПР — уменьшайте, не филоньте.

Начарт грустно вздохнул. Как любой суеверный человек (а все моряки — суеверные, суевернее моряков только летчики, пожалуй) он не любил аналогий. Характерная черта недоброй памяти адмирала Рожественского давать обидные прозвища кораблям, по мнению офицера, несла все черты плохой приметы. Ну зачем дразнить «Окрыленный» и «Безупречный» причастиями? Ну есть у нас, у русских, такая странная черта — называть миноносцы и эсминцы причастными оборотами. Бесстрашный, Безумный, Стерегущий… Красиво же.

Бабуев.

«Эх, всё-таки надо было, наверное, помехи пораньше врубить »- прикидывает немного расстроенный Бабуев. Глядишь, еще штучки три «Гарпуна» соскользнули бы в дальнейший полет над Мировым Океаном. Чистый такой полет, незамутненный пошлыми отраженными импульсами от его кораблей. Да, явно, эти ракеты вернулись бы, но позже. Когда справится с ними, было бы гораздо легче. Но тут все двояко. Передержи он чуть побольше, может и начал бы американец нервничать, и отложил бы удар до прояснения. А к любому РЭБ можно подстроится, вопрос только во времени.

Вертушки считают всех. На двух планшетах воздушной обстановки (один, плексигласовый, по старинке, с лицами строгих и внимательных служителей культа, исчерчивают мичманы, второй — электронный, и лица оператора, вводящего предполагаемые цели вручную, не разобрать) некоторые пунктирные линии в пучке ракет начинают изламываться, чтобы ринуться в центр экрана, к нам. ПВО-шник корабля, глядя на планшет как художник на девственно чистый лист, вдохновенно начинает указывать углы, с которых готовимся встречать угощение.

— «Адмирал», твои с нулевым на азимуте около 290, смотри внимательно. Ракет не жалей — ПВО-шник деловито нарезал круг задач первому кораблю. И тихо, под нос, уточнил — Последний парад же наступает.

«Русские в сортир не ходят без плана» — к месту вспомнил фразу из «Охоты за Красным Октябрем» адмирал. И для последнего парада, план тоже был. Моряки даже успели за пятнадцать минут, в течении которых с вертолета РЦ наблюдались прущие ракеты, исполнить его предварительную часть. «Адмирал» и идущий с ним борт о борт «Киров» сейчас стояли в центре идущих стороем фронта кораблей. По флангам, — «Безупречный» и «Окрыленный», удаленные на три мили каждый. Мысль приманивать ракеты в центр, на большие проекции «Кирова» и «Исаченкова», используя эсминцы для фланкирующего огня, в принципе, была не такой уж и гениальной, но позволяла создать хоть какой-то рисунок боя, на который будет удобно ориентироваться всем участникам. Стоять колонной и тупо валить во врагов всем, что есть, тоже можно, но Бабуев имел основания полагать, что может получиться как в анекдоте про групповой секс, в котором каждый норовил сачкануть, понадеявшись на других участников. Последние две минуты до того, как «Гарпуны» показались из-за радиогоризонта, эскадра тратит на поворот на 90 градусов. Теперь будем долбить всем бортом, плевать на ЭПР, потому что все ракеты, кому было суждено нас увидеть в этом раунде, уже увидели.

Воровато зыркнувший по сторонам командир «Форта», подавшись к своим подчиненным, чиркнул карандашом по экрану азимут-дальность. — До сюда — только по одной — строго но тихо произнес он, отметив полоску 12-ти километровой дистанции. Поразить восемь-девять мишеней с расходом в 19 ЗУР было результатом на твердую «пятерку», но сейчас была нужна не пятерка а победа. Хорошим подспорьем на флотский рекорд было полное отсутствие электронного противодействия, стреляли действительно в полигонных условиях.

В чем-то план контр-адмирала начал срабатывать. Первые несколько ПКР, засеченные с эсминцев, бодро побежали к гостеприимным бортам крейсеров. Улыбочку, снимаем… Параметр был вполне нормальный, ГСН наверняка видели и эсминцы, но тут явно был включен тумблер «Жадность». Мне самого большого, самого красивого. Берите, девочки, сколько унесете. Вот вам одна большая и красивая ракета, вот вам вторая… Пятую и шестую прострочили из зенитных автоматов, уже практически вдогон.

А вот это хуже. Следующие несколько ПКР явно были настроены на то, чтобы поразить крайнюю цель в ордере, и пошли они на эсминцы. «Безупречному» сложнее всего, у него всего одна ПУ. Бросил защиту крейсеров, самому бы уцелеть. Промах по первой! Да вы там что, сдохнуть собрались⁈ Опомнились, успели перезарядится и второй ракетой снесли «Гарпун» уже у ближней границы зоны поражения. «Окрыленный» показательно уделал пару, правда на каждую потратил по две ракеты, но ситуация улучшилась не намного. Из ближней зоны поражения «Урагана» вынырнули три ПКР, и для одинокой 30-мм артустановки это был полный перебор.

Ситуацию вытянули прилетевшие от «Кирова» ракеты «трехсотого». Все три разнесли, артустановке даже не довелось дать хотя бы очередь.

«Исаченков» умудрился снять пару, совместный боевой кураж захватил уже всех причастных, а потом… Потом в «Киров» попали.

Попытка помешать «Гарпунам» поразить «Окрыленного» была тем перегрузом всей системы, после которой нет никакой возможности предвидеть дальнейшее развитие ситуации. Нет, разумеется, все расчёты стреляют, ракеты поражают цели, но конфигурация боя все-таки свелась к тому что тупо стреляем во все, во что успеваем. Ресурсов что-то просчитать хотя бы на ход вперед уже нет. Плутонги быстро разделили пару вышедших на «Киров» ПКР, уверенно их вели, но потом одна ракета сделала небольшую «горку», вернулась на минимальную высоту, и вильнув, состворилась на пару секунд с товаркой. В результате оба плутонга, все четыре артустановки наводились по одной и той-же ракете. Командир батареи сообразил в чем ошибка, и пока снова разделялись, обстреливали — еще одна пара подошла слишком близко. Одну сняли а вторая…

Обычно попадание в корабль крупного калибра описывают как болезненный удар палубы по ногам. Может, во времена ТОЙ войны так и было, серьезные корабли тогда делали из толстенной броневой стали, прекрасно передающей импульс, но тут все свидетели утверждали, что толкнуло вполне мягко. Так дергается на кривом стыке вагон метро, не сильнее. Да, громко бабахнуло, но тут и раньше не очень тихо было, взлетающие ракеты и грохот зенитных автоматов не дают возможности вообразить себя в читальном зале.

Моряки — люди дисциплинированные, готовые ко всему, и никаких криков паники, разумеется, не было. Было одно разочарованное «да е…ное в рот!» от, кажется, командира БЧ-5 (а что ему, маслопупу, он уже сообразил, что попало куда-то в нос, а там у него хозяйства нет), и уверенное движение штурмана, вырубающего ревун тревоги. Бегать и спасаться в Центральном Посту никто не собирался, да и членов аварийных партий среди присутствующих офицеров не наблюдалось. Будничное требование доклада от первого помощника, двое столкнувшихся у монитора наружного наблюдения кап-два, их сдержанно-оптимистичные оценки ситуации как «да е…сь оно конем!» и «пох…й, пляшем», быстро затихли. Гораздо неприятнее был доклад враз сбледнувшего командира первой зенитной батареи: отказ системы. Его более счастливый товарищ, командир второй, тут же перекинул все задачи на себя, и что называется, «ушел». Нет его здесь, он весь там. Кинув короткое «мне твои тоже в четвертом нужны будут» бычку-семь, командир «Форта» выбегает из поста.

Вот же чёртов осколок, нашел таки место, куда попадать категорически было нельзя! С камеры видно, что «Гарпун» вошел в переднюю часть пустого (слава тебе, Господи) контейнера из под «Гранитов», но чем-то сумел зацепить что-то и у барабанов С-300. Ладно, там наверное, ракеты четыре оставалось? Пусть зенитчики выясняют, они свой комплекс разбирают и собирают ненамного медленнее, чем морпех автомат Калашникова.

Ладно, еще ничего не закончено, махаемся дальше. Дострелили еще один «Гарпун», пара ушла в облачка отражателей. РЭБовцы догадались подсветить диполи чем-то, очень похожим на сигнал от ГСН «Гарпуна», может это помогло, а может само так получилось. Четких рекомендаций по этому поводу наука о борьбе радио с электроникой дать не могла, но главный факт это не умаляло: ушли блудить на просторах океана детища сумрачного американского оборонпрома…

«Безупречный» мы разместили безупречно, без всякого каламбура. Не являясь ни самой первой ни самой большой целью в ордере (хотя где у ордера с нулевой скоростью первый, а где последний корабль?) он стрелял в практически полигонных условиях. Внес свою посильную лепту, уничтожив пять ракет. Одну из них, правда, уничтожил он своей кормой, но… повело. Ракета прошла навылет. Это сколько процентов удачливости надо иметь? Ладно, боеголовка не взвелась — бывает, но аккуратно войти в корму и выйти в 10 метрах от нее из правого борта, не встретив ничего на своем пути, в чем можно застрять и начать разливать недогоревшее топливо, раскидывая по округе лопатки турбин? В рулевом что-то, как полагается, все-же заклинило, обещают расклинить. Молодой РЭБовец по какому-то наитию догадался в этот момент бахнуть над кормой облаком диполей, и Бабуев по громкой связи объявил, что сей товарищ только что заработал себе орден. Враг должен видеть штатное срабатывание БЧ. Хотя… «Хокай» был далековато, различил ли он хоть что-то? Кружится где-то над авианосцем, дожигая последнее топливо.

«Исаченков» словил очень близкий разрыв. Связка «AGM-84 + поразивший его 9М38» сработала дружно и продуктивно, повредив волной и осколками левый борт крейсера и помяв антенны «Восхода». Не смертельно, жить будет, если переживет вторую волну. До нее минуты три, если американцы не дураки и заложили в не поймавшие цель ракеты команду развернуться.

А ну-ка, куда они теперь? Вот уже и начали поворот… Снова в наш сектор, и снова не прямо. РЭБ там не заснул? «Киров» сразу доворачивает, чтобы могли работать станции подавления целого борта, остальным лучше пока постоять кормой. Вот когда «Гарпуны» определяться, видят они нас или не видят, тогда и развернемся поудобнее. Через минуту группа ПКР опять разделяется. Те, которые смогли что-то разглядеть через помехи, бодро ломанулись к ордеру. Но клюнули не все, что просто прекрасно.

Неисправность в носовой батарее нашли, клянутся починить через 10 минут. Бабуев усмехнулся: так бы и говорили, мол к следующему бою исправим, если этот переживем. Но в принципе… Пережить больше не представляется непосильной задачей, клюнувшие на нас десяток «Гарпунов» должны отбиваться вполне легко. Рисковать нельзя, и ждать, пока цели увидят эсминцы (которые чуть дальше, и мачты у них чуть пониже) не будем. Кормовая установка имеет в запасе еще пять ракет, вот их одну за одной и отправляем. В носовой семь, их бережем на черный день.

Суки, остальные продолжают переть! В голосах зенитчиков Бабуеву даже послышалось негодование и недоумение. А что, им разбегаться что ли, с паническими воплями «ааа, нас тут убивают!»? «Безупречный» с заклинившим рулем не смог занять удачную позицию, и сейчас вынужден стрелять из-за кормы «Кирова», далеко не свободный в выборе целей.

— Опять эта траханая «горочка»! — зенитчики напряжены и злы. Действительно, горку американские ракеты, как и наши, делают только чтобы с нее воткнуться в корабль, никаких возвращений на минимальную высоту для дальнейшего полета не было предусмотрено. Что это? Явно не случайность. Скорее всего какой-то эрзац от изготовителя, вынужденного в условиях войны делать хоть что-то возможное, чтобы еще хоть чуть-чуть удивить и ошеломить своего противника. По быстрому видимо прошивочку доработали у некоторых ракет, внеся дополнительный элемент непредсказуемости для наших зенитчиков. Почти противозенитный маневр, пожиже чем у наших «Гранитов», но тоже вполне себе.

— Беру!- неожиданно оживляется командир батареи «Оса-М», до этого момента совершенно бездеятельный. Для его «Осы» американские «Гарпуны» были слишком низколетящей целью. А тут вот оно как, пригодилось. И действительно, два огненные хвоста сходятся в одной точке, откуда через облако разрыва вылетают какие-то горящие капли. Будь у этого офицера усы, он бы точно стал бы их подкручивать, лихим взором оглядывая товарищей. Ломается только, увидев обещающий взгляд главного ПВО-шника корабля. Молчаливый упрек понятен, мол а чего на левый борт-то не стрелял? Сейчас не сидели бы с дыркой в скуле. Офицер начинает рассказывать, что пришлось подбирать параметры наведения на такую странную задачу, но от него отмахиваются — не до того. Штурмовка кораблей ракетами продолжается. «Окрыленный» снял двух, «Исаченков» — одну, идущую на себя (главное не победа а участие — тихо прокомментировал Лебедев). Три «Гарпуна» выходят из радиуса поражения… всего что есть ракетного, и устремляются по косой траектории в центр ордера. Одна — к «Окрыленному», только что просигналившему про перегрев стволов АК-630, и две — к «Кирову».

— С «Окрыленного» всё снять, прикрывайте как хотите! — внезапно раздается голос Бабуева. Недоумению нет места, приказ совершенно недвусмысленный, и носовой плутонг переключается на ракету, идущую вбок.

«А я чё, я ничё!» — делает бровки домиком на бешенный взгляд командира зенитных автоматов главный ПВО-шник. «Крутись как хочешь, мое дело — сторона». И он крутится. Кормовым плутонгом аккуратно берет первый «Гарпун», и уже понимая, что не успевает, спокойно наводится на второй… Не только Англия надеется, что каждый выполнит свой долг…

Этот удар качнул крейсер ощутимее. Боеголовка американской ракеты вошла в корпус корабля (100 мм брони) ровно по миделю, пройдя через стойку с системой «Коралл-БМ», (еще 100 мм.), и решив, что сделано достаточно, рванула прямо над бронированным отсеком для перезагрузки реактора. После первого доклада в Боевом Посту воцарилась тишина. В самое сердце! Да, разметало там еще много чего по пути, катера смело с палубы, своротил пару антенн помех и тарелку связи через спутник, должно быть знатный шухер у торпедистов, да и вообще, даже в таком большом корабле как «Киров» не особо много места, где могут безопасно летать осколки и проходить ударные волны от 224 килограммовой боеголовки. Вырванной кран-балкой разнесло и радар управления артиллерийским огнем, стоящий далеко у кормы. Сотни метров кабелей, трубопроводов и воздуховодов сейчас судорожно блокируются, прокладываются заново и штопаются. На многих блоках в Центральном посту зажигаются лампочки отказов каких-то систем и блоков. Крейсер сейчас в хорошем таком нокдауне, и выбраться из него надо вот прям сейчас.

— Кто там б…ть на крыше пляшет? — из динамика раздается голос начальника реакторного отсека, перекрываемый близким разрывом. Кто-то за нас вписался, не дали еще одному подарочку долететь. Реакторщик понимает, что сейчас интересует, и сразу докладывает по делу: все нормально. Не зря таскали тонны брони все это время, тряхнуло хорошо, но не более того. Что-то там лопнуло-коротнуло по мелочи, но сейчас все задавят. Сто процентов мощности дадим хоть сейчас. Жалко караульный пост, выставленный у входа в отсек, они погибли в полном составе. По кораблю набирается еще десяток убитых и столько же раненных, но последствия давяться решительно и быстро. Скоро будем в строю.